Текст книги "Марун: Аластор 933"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 5

Эфраим покинул отель с наступлением семи-ауда. Фурад и Осмо царили в небе, проливая теплый желтый свет – знатоки сочетаний солнц считали его свежим, искрометным, радостно-беспечным, но лишенным вкрадчивой мягкости оттенков полного ауда. Эфраим задержался на минуту, глубоко вдыхая прохладный воздух. Печаль его почти испарилась – лучше было быть кайархом Эфраимом Шарродским, чем мясником, поваром или сборщиком мусора.

Он направился вниз по проспекту Чужеземцев. Оказавшись у моста, вместо того, чтобы повернуть налево и вверх по улице Бронзовых Шкатулок, Эфраим перешел на другой берег реки, в Новый город – и сразу почувствовал себя в среде, радикально отличавшейся от старогородской атмосферы.

Эфраим скоро разобрался в нехитрой планировке Нового города. Четыре главные улицы тянулись параллельно реке – Эстрада, кончавшаяся в студенческом городке, проспект Посредничества и две авеню, названные в честь Ауна и Дуауна, маленьких мертвых миров, вращающихся вокруг Осмо.

Прогуливаясь по Эстраде, Эфраим с интересом и смутным сожалением разглядывал кафе и пивные. С его нынешней, космополитической точки зрения заведения эти выглядели вопиюще невинными. Зайдя в пивной сад, он прошел мимо пары молодых влюбленных, прижавшихся друг к другу на скамье. Сможет ли он когда-нибудь беззаботно предаваться распущенности у всех на глазах? Наверное, даже теперь запреты прошлого стесняли его – в конце концов, его не было на Маруне всего шесть месяцев.

Эфраим обратился к дородному субъекту в белом переднике, производившему впечатление хозяина или управляющего:

– Скажите пожалуйста, вы не знаете некоего Мато Лоркаса?

– Лоркаса? Нет, не встречал.

Эфраим продолжал расспросы, продолжая идти на запад по Эстраде. Наконец девушке, торговавшей в киоске инопланетными журналами, имя Лоркаса о чем-то напомнило. Она махнула рукой в направлении студенческого городка:

– Спросите дальше, в «Гроте сатира». Может быть, он там еще работает. Даже если нет, там знают, где его найти.

И действительно, Мато Лоркас работал в «Гроте сатира», наполняя и расставляя кружки с пивом – высокий молодой человек с живым проницательным лицом и коротко подстриженными черными волосами. Лоркас не пытался производить впечатление прической или манерой одеваться. Когда он говорил, его тонкий рот язвительно кривился то в одну, то в другую сторону, а то и во все стороны сразу.

Эфраим наблюдал, не торопясь возобновлять знакомство. Заметные в Лоркасе чувство юмора, наблюдательность и склонность к преувеличенно цветистым выражениям вполне могли вызывать враждебность в людях, не одаренных этими качествами – но никак не вязались со злобным умыслом или коварством. Тем не менее, факты оставались фактами: вскоре после того, как он познакомился с Мато Лоркасом, Эфраима лишили памяти и отправили странствовать, беспомощного, как младенца, чтобы он потерялся в пучине звезд.

Эфраим подошел к бару и занял место на табурете. Лоркас не замедлил оказаться рядом. Эфраим спросил:

– Вы – Мато Лоркас?

– Так точно!

– Вы меня узнаёте?

Нахмурившись, Лоркас пригляделся. Его лицо прояснилось:

– Рун! Ага, вы тот самый рун! Забыл, как вас зовут.

– Эфраим из Шаррода.

– Как же, прекрасно помню – вы сюда завалились с двумя барышнями. Поди ж ты, какие они все из себя недотроги, не подступишься! А вы здорово изменились! Нет, правда, совсем другой человек! Как идут дела в горных пределах?

– Своим чередом, надо полагать. Вот что – мне нужно с вами поговорить, важное дело. Когда вы освободитесь?

– А я всегда свободен. Хотите, прямо сейчас все брошу и уйду – сколько можно пиво наливать? Эй, Рамон! Я пошел, управляйся сам!

Нырнув под стойку бара, Лоркас мигом оказался на соседнем табурете:

– Кружку пива? Или бокал дельского?

– Нет, благодарю вас, – Эфраим решил вести себя сдержанно и соблюдать осторожность. – Мне еще рано пить, я недавно проснулся.

– Как хотите. Пойдемте, сядем у набережной, с видом на реку. Вот так. Знаете ли, я частенько думал о вас, пытаясь представить себе, как вы ухитрились... ну, то есть, какой выход вы нашли из тупикового, хотя и приятного положения.

– Что вы имеете в виду?

– Вы сопровождали двух красоток... Хотя я понимаю, конечно, что в горных пределах все не так просто.

Сознавая, что он может показаться тупым и скучным собеседником, Эфраим спросил:

– Вы хорошо помните тот день? Что вы помните?

Мато Лоркас протестующе воздел руки:

– Помилуйте, сколько воды утекло! День за днем забавы, пирушки, приключения – всего не упомнишь! Придется пораскинуть мозгами...

Лоркас ухмыльнулся:

– Ладно, шутки в сторону. Частенько вспоминаю ваших подруг, разве о них забудешь? Они так похожи – и такие разные! Какие чары пропадают даром в непостижимых горных пределах! Вышагивают, роняют слова, как заколдованные ледяные статуи – хотя я подозреваю, что одна из них... Бьюсь об заклад, обе растаяли бы как миленькие в подходящей обстановке. По-вашему, я себалист? О, я гораздо хуже – закоренелый чораст[7]7
  Чоразм – высшая степень себализма, произвол порока.


[Закрыть]!

Лоркас покосился на Эфраима:

– Странно. Вас моя манера выражаться нисколько не шокирует, даже не задевает. Вы и вправду изменились. От чопорного молодого канга за шесть месяцев почти ничего не осталось.

– Судя по всему, так оно и есть, – никак не проявляя нетерпения, отозвался Эфраим. – Так что же все-таки случилось в тот день?

Лоркас снова с сомнением покосился на собеседника:

– Вы не помните?

– Плохо помню.

– Странно. Тогда вы были вполне в курсе событий. Помните, как мы встретились?

– Не совсем.

Подозревая, что его дурачат, Лоркас пожал плечами:

– Я выходил из букинистической лавки Кадуцея. Вы подошли и спросили, как пройти в «Волшебный сад» – там выступали «Марионетки Галлигейда». По-моему, кончался ауд – дело шло к умберу, у меня по умберам всегда приподнятое настроение. С вами были канг Дестиан – так его, кажется, звали? – и не одна, а даже две красотки... А мне, понимаете ли, никогда не подворачивался случай познакомиться с рунами, вот я и предложил проводить вас к «Волшебному саду». Там оказалось, что «Марионетки» только что закончили представление. Девушки повесили носы, и у меня это вызвало приступ безумного альтруизма. Я настаивал, приглашая вас развлечься за мой счет – уверяю вас, обычно со мной такого не бывает. Заказал бутылку вина и скоромные ширмы для желающих... Так вот оно и получилось. Сидели мы впятером. Лиссолет Стелани взирала с недосягаемых аристократических высот, а другая – забыл, как ее звали...

– Лиссолет Маэрио.

– Именно, именно! Эта, пожалуй, была подружелюбнее, но... Вы меня поймите правильно, я не жалуюсь. И потом, с нами был канг Дестиан – какой-то весь язвительный и мрачный, а вы... Вы обращались ко мне любезно, хотя и формально. Я до тех пор никогда не говорил с рунами, а когда узнал, что вы – наследный канг, так и вообще решил, что не зря потратил время и деньги.

Так вот, сидели мы себе, пили вино, слушали музыку. Точнее, вино пил я. Вы и лиссолет Маэрио время от времени отваживались пригубить по глоточку за ширмами. А те двое заявили, что их это не интересует. Барышни пялились на студентов и поражались беспредельной низости их себализма. Я по уши влюбился в лиссолет Стелани – о чем она, конечно, не подозревала. Я изо всех сил распускал хвост и курлыкал – а она изучала меня с отвращением, как опасное насекомое. В конце концов Стелани и Дестиан отправились в отель.

Вы и лиссолет Маэрио держались молодцами, пока не явился Дестиан – передать, что Маэрио приказали немедленно возвращаться под его присмотром. Мы с вами остались вдвоем. Скоро начиналась моя смена в «Трех фонарях», пора было закругляться. Мы прогулялись вверх по Джиббери. Я пошел на работу, вы пошли в отель. Вот и все.

Эфраим глубоко вздохнул:

– Вы не провожали меня в отель?

– Нет. Мы попрощались у «Трех фонарей», причем вы были чем-то изрядно расстроены – уж не знаю, может быть, на вас вино так действует. А теперь простите меня за смелость, но я хотел бы знать, почему вас так беспокоит тот давний умбер?

Эфраим не видел причины скрывать правду:

– Мато Лоркас! В тот давний умбер я потерял память. Я помню себя только после прибытия на космодром в Карфонже на планете Брюс-Танзель. В конце концов мне удалось добраться до Нуменеса и поступить в госпиталь коннатига. Эксперты определили, что я – рун. Вчера я вернулся в Порт-Мар. В «Королевском руническом отеле» я узнал, как меня зовут. Узнал также, что унаследовал титул кайарха Шарродского. Больше ничего не помню. Никого и ничего не узнаю . Прошлое – пустота. Как я буду править Шарродом и отвечать за судьбы людей, если не могу отвечать за себя самого? Я обязан поставить вещи на свои места. С чего начать? И кто виноват? Кто лишил меня памяти? Кто отвел меня на космический вокзал и посадил в звездолет? Что я скажу в Шарроде – как объясню, что произошло? Если в прошлом ничего не осталось, в будущем тоже ничего нет, кроме ошибок, сомнений, замешательства! Подозреваю также, что по возвращении домой не встречу никакого сочувствия.

Лоркас, отозвавшийся на невероятный рассказ тихим восклицанием, откинулся на спинку стула. Глаза его блестели:

– Вы знаете, я вам завидую. Вам повезло. Вам предстоит разгадать великую тайну своего прошлого!

– Не разделяю вашего энтузиазма, – угрюмо возразил Эфраим. – Прошлое нависло надо мной, мне душно, тесно. Враги меня знают – а мне остается только размахивать кулаками в потемках. Я возвращаюсь в Шаррод слепой и беспомощный.

– В вашем положении есть несомненные преимущества, – пробормотал Лоркас. – Кто не прочь стать владетелем горного предела – или, если уж на то пошло, какого бы то ни было предела? Жить в замке под одной крышей с лиссолет Стелани! Я бы не отказался.

– Сами по себе эти обстоятельства, может быть, и привлекательны, но они не помогут мне установить личность обидчика!

– Если допустить, что обидчик существует.

– Существует! Кто-то провел меня на борт «Берениции», кто-то заплатил за билет до Брюс-Танзеля!

– Брюс-Танзель – далекая планета. У вашего врага, видно, деньги водятся.

Эфраим крякнул:

– Кто знает, сколько денег у меня было с собой? Не исключено, что на билет ушли все озоли из моего кармана.

– В этом была бы определенная ирония, – согласился Лоркас. – В таком случае замысел вашего врага не лишен своеобразного изящества.

– Существует и другая возможность, – размышлял вслух Эфраим. – Что, если всю мою теорию следует вывернуть наизнанку?

– Любопытный вопрос. Наизнанку – в каком смысле?

– Что, если я совершил отвратительное преступление, и одно воспоминание о нем настолько для меня невыносимо, что я впал в беспамятство – после чего некий доброжелатель, а не враг, отправил меня как можно дальше от Маруна, чтобы я избежал расплаты за преступление?

Мато Лоркас не удержался от скептической усмешки:

– В моем обществе, по крайней мере, вы вели себя благопристойно.

– В таком случае каким образом я потерял память сразу после того, как попрощался с вами?

Лоркас помолчал несколько секунд:

– В этом может и не быть никакой особенной тайны.

– Мудрецы Нуменеса в тупике. А вас решение моей загадки озарило, как только вы о ней услышали?

– Я знаю одного полезного субъекта – только он не мудрец, – ухмыльнулся Лоркас и тут же вскочил на ноги.

– Пойдемте, навестим его.

Эфраим с сомнением встал:

– Насколько это безопасно? Вдруг во всем виноваты вы? Не хочу опять очутиться на Брюс-Танзеле.

Лоркас рассмеялся:

– Вы больше не рун. У рунов нет чувства юмора. Они ведут жизнь настолько сумасбродную, что любая нелепость им кажется в порядке вещей. Уверяю вас, не я ваш тайный враг! В любом случае, даже если бы я украл ваши деньги, я сам сбежал бы на Брюс-Танзель вместо того, чтобы тратить их на вас.

Эфраим едва поспевал за Лоркасом. Тот продолжал болтать на ходу:

– Мы направляемся в довольно странное заведение. Хозяин – большой чудак. Злые языки говорят, что у него сомнительная репутация. На сегодняшний день его теории вышли из моды – теперь популярен бенкенизм, в колледже только и говорят, что о бенкенистах. Они придерживаются принципа стоической невозмутимости по отношению ко всему, кроме их собственных внутренних норм, а нумерованные микстуры Скогеля существенно подрывают убежденность в реальности таковых норм. Что касается меня, я отвергаю любые моды и поветрия – кроме тех, которые я изобрел сам. Знаете, чем я увлекся в последнее время?

– Чем?

– Руническими пределами! Родословными, накоплением и растратой наследств, поэзией и напыщенными декламациями, церемониальными курениями, легендами о галантных героях, утонченными любезностями и романтическим бахвальством, безумствами эрудитов и учеными изысканиями. Монографии рунов знамениты по всему Скоплению – о них знают даже в Ойкумене, представляете? А вы знаете, что руны вообще не занимаются спортом? У них и понятия такого нет. Никаких игр, никаких легкомысленных развлечений – даже для детей!

– Мне это в голову не приходило. Куда мы идем?

– Вон туда, вверх по улице Смышленой Блохи... Понятное дело, вы не прочь узнать, почему эту улицу так называют.

Пока они шли, Лоркас рассказывал скабрезную притчу. Эфраим пропустил ее мимо ушей. Обогнув очередной угол, они оказались на улице, где преобладали специализированные и даже сомнительные заведения – киоск, торговавший жареными улитками, пассаж для любителей азартных игр, кабаре, украшенное красными и зелеными фонарями, бордель, магазин новинок, туристическое агентство, лавка с витриной, изображавшей стилизованное дерево жизни – золотистые фрукты на ветвях служили рекламными ярлыками-ценниками, но кто-то украсил прописные наименования товаров таким количеством капризных завитушек, что они практически не поддавались прочтению. Здесь Лоркас остановился:

– Только говорить буду я – если Скогель не задаст вопрос, обращаясь непосредственно к вам. Его чудные манеры всех отпугивают – но я-то знаю, это напускное. Подозреваю, по крайней мере. Так или иначе, ничему не удивляйтесь. Кроме того, если Скогель назовет цену, сразу соглашайтесь, даже если у вас есть возражения. Скогель не выносит любителей торговаться. Ну, пойдемте, попытаем счастья!

Лоркас зашел в лавку. Эфраим неохотно последовал за ним.

Из полутьмы в глубине лавки появился Скогель – тощий, как жердь, среднего роста, с длинными руками, круглым лицом воскового оттенка и торчащей во все стороны пыльно-бурой щетиной волос.

– С добрым аудом! – приветствовал его Лоркас. – Вам так и не удалось что-нибудь получить с нашего приятеля Будлза?

– Конечно, нет! Но я ничего и не ожидал – и обошелся с ним соответственно.

– То есть?

– Вам известны капризы Будлза. Водный настой какодила – все, чего он от меня добился. Сможет ли какодил способствовать достижению его целей? Это уже другой вопрос.

– Мне он не жаловался – хотя, по правде говоря, в последнее время Будлз выглядит несколько подавленно.

– Он в любой момент может обратиться ко мне за утешением, это зависит только от него. И кто же у нас этот господин? Что-то в нем напоминает руна, но что-то еще говорит об инопланетном воспитании.

– Вы правы в обоих отношениях. Мой спутник – рун, но он недавно провел довольно много времени на Нуменесе, а также на Брюс-Танзеле. Вам, конечно, интересно было бы знать, какого черта его туда занесло? Ответ прост – у него отшибло память. Я сказал ему, что на его месте я в первую очередь обратился бы за помощью к вам.

– Еще чего! Я не храню память, как слабительное, в коробочках с аккуратными ярлычками. Ему придется самому изобрести новые воспоминания. Это достаточно просто, не правда ли?

Лоркас обменялся с Эфраимом удрученно-веселым взглядом:

– Будучи человеком неуступчивым, мой знакомый не желает довольствоваться подделкой и настаивает на восстановлении оригинальных воспоминаний.

– У меня их нет. Пусть ищет там, где потерял.

– У него их украли. Похититель посадил его, беспамятного, на звездолет, следовавший до Брюс-Танзеля. Мой знакомый всей душой надеется найти и наказать обидчика – о чем красноречиво свидетельствуют его решительный подбородок и горящие глаза.

Закинув голову, Скогель расхохотался и шлепнул ладонями по прилавку:

– Совсем другое дело! Так им и надо! Расплодились, мошенники, наживаются безнаказанно, управы на них нет! Мщение, возмездие! Что может быть лучше? Желаю удачи! Доброго ауда, сударь.

И Скогель, повернувшись к посетителям спиной, промаршировал на негнущихся ногах в полумрак, царивший в недрах его лавки. Эфраим с изумлением глядел ему вслед, но Лоркас жестом посоветовал хранить терпение. Через некоторое время Скогель вернулся к прилавку:

– Так что вам будет угодно на этот раз?

Лоркас ответил:

– Насколько я помню, неделю тому назад вы сделали одно любопытное замечание...

– По какому поводу?

– По поводу психоморфоза.

– Громкое слово! – ворчливо отозвался Скогель. – Я употребил его необдуманно.

– Не может ли этот процесс иметь какое-то отношение к затруднениям моего знакомого?

– Разумеется, может. Почему нет?

– И в чем заключается, в данном случае, причина психоморфоза?

Скогель оперся на прилавок, наклонился над ним и всмотрелся Эфраиму в лицо с напряженным вниманием филина, прислушивающегося к ночным шорохам:

– Вы – рун?

– Несомненно.

– Как вас зовут?

– Судя по всему – Эфраим, кайарх Шарродский.

– Значит, вы богаты.

– Мне неизвестно, богат я или нет.

– И вы желаете восстановить свою память?

– Само собой.

– Вы обратились не по адресу. Я предлагаю товары и услуги совсем другого рода. – Скогель хлопнул ладонью по прилавку и повернулся, чтобы снова уйти.

Лоркас вкрадчиво произнес:

– Мой знакомый настаивает на том, чтобы вы по меньшей мере приняли вознаграждение или гонорар за консультацию.

– Вознаграждение? За что? За слова? За догадки и гипотезы? Вы что думаете, у меня нет ни стыда, ни совести?

– Ни в коем случае! – твердо заявил Лоркас. – Но мой знакомый хотел бы знать, куда и каким образом пропала его память.

– Что ж, выскажу предположение – так и быть, бесплатно. Вашему знакомому скормили ворс фвай-чи. – Скогель обвел рукой полки, сундуки и шкафы своей лавки, уставленные флаконами и бутылями разнообразнейших форм и размеров, пучками кристаллизованных трав, каменными кувшинами и горшками, какими-то металлическими приспособлениями, склянками, пузырьками и пробирками – не поддающееся описанию нагромождение всякой чепухи.

– Открою вам истину! – глубокомысленно объявил Скогель. – По большей части мой товар, в функциональном отношении, абсолютно бесполезен. В психическом, символическом, подсознательном плане, однако, он чрезвычайно эффективен! Каждый препарат исполнен зловещей силы – порой я чувствую себя осажденным духами стихий. Например, отвар паучьей травы с микроскопической добавкой перетертого дьяволова ока дает потрясающие результаты. Бенкенисты – молокососы, недоумки! – утверждают, что мои препараты действуют только на тех, кто в них верит. Неправда! Паракосмические флюиды, не поддающиеся человеческому пониманию, пронизывают наш организм – как правило, мы их не ощущаем и не осознаем, ибо наши органы чувств лишены опоры, ведут отсчет в другой системе координат, перемещающейся, если можно так выразиться, вместе с этими таинственными течениями. Только проверенные временем практические методы, вызывающие насмешки и презрение бенкенистов, позволяют в какой-то мере манипулировать этой непостижимой средой. И что же? Меня называют шарлатаном за то, что я констатирую непреложный факт! – Торжествующе улыбаясь во весь рот, Скогель яростно шлепнул по многострадальному прилавку.

Робко намекая на необходимость вернуться к первоначальной теме разговора, Лоркас спросил:

– И все-таки, как насчет фвай-чи?

– Терпение! – рявкнул Скогель. – Дайте мне насладиться мимолетной возможностью удовлетворить тщеславие. В конце концов, я не слишком уклоняюсь от интересующего вас предмета.

– Нет-нет, что вы! – торопливо согласился Лоркас. – Разглагольствуйте, сколько хотите.

Не слишком умиротворенный Скогель продолжил цепь умозаключений:

– Я давно предполагал, что фвай-чи взаимодействуют с паракосмосом гораздо интенсивнее, чем люди, хотя они немногословны и не объясняют, каким образом им удается делать невозможные, казалось бы, вещи – или, скорее, воспринимают многомерную среду как нечто должное и самоочевидное. Так или иначе, фвай-чи – в высшей степени своеобразная, наделенная неожиданными способностями раса. Майяры, по крайней мере, это понимают. Я говорю, конечно, о последней горстке чистокровных представителей некогда многочисленного народа, прозябающей за холмом. – Скогель вызывающе перевел взгляд с Лоркаса на Эфраима, но не встретил никаких возражений.

Скогель заговорил снова:

– Некий шаман-майяр с какой-то стати возомнил, что он у меня в долгу, и не так давно пригласил меня в Атабус засвидетельствовать казнь. Он разъяснил весьма необычный аспект майярской системы правосудия. Подозреваемый – или приговоренный, что с точки зрения майяров почти одно и то же – принимает дозу ворса фвай-чи, после чего регистрируются его реакции. В одних случаях наблюдаются галлюцинации или оцепенение, в других – лихорадочные акробатические номера, конвульсии, чудеса ловкости и сообразительности или мгновенная смерть. Невозможно отрицать, что майяры – практичный народ. Они испытывают живой интерес к возможностям человеческого организма и считают себя великими учеными. В моем присутствии подозреваемого заставили принять небольшую дозу золотисто-коричневого смолистого вещества, время от времени покрывающего спинной ворс фвай-чи. Узник немедленно вообразил себя четырьмя разными людьми, завязавшими оживленную беседу друг с другом и со зрителями – гортань и язык одного человека внятно воспроизводили голоса двух, а иногда и трех участников разговора одновременно. Пригласивший меня шаман рассказал о нескольких других известных эффектах ворса фвай-чи, в том числе упомянул о разновидности, полностью стирающей человеческую память. Вот почему я предположил, что в вашем случае имело место отравление ворсом фвай-чи.

Гордо улыбаясь, взволнованный Скогель поглядывал то на одного посетителя, то на другого:

– Короче говоря, таково мое заключение.

– Все это прекрасно и замечательно, – сказал Мато Лоркас. – Но как исцелить моего приятеля?

Скогель беспечно махнул рукой:

– Исцеление невозможно – по той простой причине, что лекарств, способных обратить вспять действие ворса фвай-чи, не существует. Чего нет, того нет. Что прошло, тому не бывать.

Лоркас огорченно посмотрел на Эфраима:

– Ну вот, одно по меньшей мере ясно. Вас отравили ворсом фвай-чи.

– Кто, хотел бы я знать? – бормотал Эфраим. – И зачем?

Лоркас повернулся было к Скогелю, но лавочник уже исчез за дверью лаборатории в темной глубине помещения.

Мато Лоркас и Эфраим возвращались к Эстраде по улице Смышленой Блохи. Занятый мрачными мыслями, Эфраим молчал. Лоркас то и дело поглядывал на спутника – его снедало любопытство. Наконец он не выдержал и спросил:

– Что же вы собираетесь делать?

– Дальнейшее неизбежно. У меня нет выбора.

Пройдя еще десять шагов, Лоркас отозвался:

– Вы не боитесь смерти?

Эфраим пожал плечами.

Лоркас спросил:

– С чего вы начнете? Как приступите к делу?

– Я должен вернуться в Шаррод, – сказал Эфраим. – Что еще я могу сделать? Мой враг – кто-то, кого я хорошо знал. Ведь я не стал бы пить неизвестно что неизвестно с кем! В Порт-Мар со мной приехали кайарх Йохайм – он уже мертв, – крайке Сингалисса, канг Дестиан и лиссолет Стелани. Тогда же, в том же отеле остановилась тризма из Эккорда – кайарх Рианле, крайке Дервас и лиссолет Маэрио. Кроме того, некий Мато Лоркас мог подсыпать ворс в бокал вина. Но зачем бы тогда Мато Лоркас познакомил меня со Скогелем?

– Совершенно верно! – с готовностью подтвердил Лоркас. – Помнится, я выбрал неплохое вино, оно вам не повредило.

– И вы не заметили ничего значительного, подозрительного, предвещающего опасность?

Лоркас задумался:

– Я не заметил ничего явно привлекающего внимание. Было ощущение, что в вашей компании существовали напряжения, тщательно подавляемые страсти, замаскированные более подобающими эмоциями – но чем они были вызваны и к чему они могли привести? У меня не было ни малейшего представления. По правде говоря, я ожидал от рунов всевозможных странностей, и даже не пытался разобраться в своих впечатлениях. Если вы ничего не помните, вам тоже будет трудно разобраться в побуждениях рунов.

– Скорее всего. Но теперь я – кайарх, и окружающим придется считаться с моими причудами. У меня есть время и возможность мало-помалу восстановить свое прошлое. Как лучше всего добраться до Шаррода?

– В горные пределы можно попасть только одним способом: придется нанять аэромобиль, – Мато Лоркас задумчиво посмотрел в небо, где догорали последние лучи заходящего Цирсе. – Если можно, я хотел бы поехать с вами.

– У вас какое-то дело в Шарроде? – с подозрением спросил Эфраим.

Лоркас беззаботно поиграл пальцами в воздухе:

– Давно мечтал посетить страну рунов. Исключительно интересный народ! Не терпится познакомиться с ними поближе. Кроме того, откровенно говоря, я не прочь был бы возобновить пару знакомств.

– Поездка может оказаться сложнее и опаснее развлекательного путешествия. Я – кайарх, но у меня есть враги. Их ненависть может распространиться на моего гостя.

– Можно смело положиться на общеизвестное отвращение рунов к насилию – правда, они забывают о нем во время междоусобиц. Кто знает, однако? Вам может пригодиться помощник.

– Может. Вы упомянули о возобновлении знакомств. Вас по-прежнему привлекает лиссолет Стелани?

Мато Лоркас мрачно кивнул:

– Обворожительная особа! Возьму на себя смелость заявить, что она возбуждает во мне дерзкие помыслы. Как правило, симпатичные барышни не возражают против моего общества, но лиссолет Стелани едва снизошла до того, чтобы признать факт моего существования.

Эфраим невесело усмехнулся:

– В Шарроде вас ждет, скорее всего, еще худший прием.

– Я не рассчитываю на победу во всех возможных смыслах этого слова. Но если мне удастся убедить ее в том, что я заслуживаю хотя бы временной, ни к чему не обязывающей благосклонности, я буду считать, что добился успеха.

– Боюсь, вы недооцениваете серьезность препятствий. Руны относятся ко всем чужакам, как к пошлым невежам.

– Вы – кайарх, ваша воля – закон. Если вы прикажете своим домашним меня терпеть, лиссолет Стелани придется беспрекословно подчиниться.

– Любопытно будет проверить, насколько ваши представления совпадают с действительностью, – сказал Эфраим. – Что ж, собирайтесь – мы отправляемся без промедления!