Текст книги "В аду места нет"

Автор книги: Джек Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Это мистер Харлоу, Карл, – сказала девушка. – Ты подготовишь его? Процессор будет через десять минут.

Карл говорил по-английски свободно, но с сильным немецким акцентом.

– Будьте так любезны, снимите халат, – попросил он учтиво.

Брейди подчинился, и немец провел его в душевую кабинку и подтолкнул внутрь. Тяжелая стеклянная дверь захлопнулась, и тысячи игольчатых струек ожили, с силой разбиваясь о тело Брейди.

Мучительно было не только то, что вода была холодная, как лед; нет, сами струи больно секли его тело. Брейди терпел это две или три минуты, потом попробовал открыть дверь.

Она была заперта. Он забарабанил по стеклу, и Карл удивленно нахмурился, указал на часы и покачал головой. Немец повернул вентиль, и струи забили еще сильнее, пока Брейди не скорчился на полу, задыхаясь, не в силах больше терпеть эту боль.

Когда дверь, наконец, открылась, он повалился на пол; немец поднял его, широко ухмыляясь и выставляя напоказ свои гнилые зубы.

– Как вы себя теперь чувствуете, мистер Харлоу?

– Не знаю уже, жив я или умер, – выдохнул Брейди. – Неужели это может принести мне какую-то пользу?

Немец опять ухмыльнулся.

– Нет, что вы, мистер Брейди. Зато это может сделать вас более покладистым.

Брейди даже не почувствовал удара – просто что-то взорвалось у него под ложечкой, и белые кафельные плитки вдруг поплыли ему навстречу.

Он был в сознании, так как слышал голоса, доносившиеся словно бы очень издалека, пока боль в нем нарастала, достигая немыслимой остроты, а после откатывалась, подобно волне при отливе. Тьма постепенно серела, и он увидел лампу прямо у себя над головой; она сверкала на потолке, словно чей-нибудь злобный глаз, и лучи ее рассеивались в тумане.

Боль прошла, и по телу стало распространяться тепло – чьи-то искусные руки массировали его мышцы на животе. Брейди застонал и попытался подняться. Чья-то рука оттолкнула его обратно, на спину, и хриплый голос с американским акцентом произнес:

– Ну, ну, спокойно, красавчик! Ты у меня будешь, как новенький!

Брейди закрыл глаза, на мгновение поглубже втянул в себя воздух, потом снова открыл их.

Над ним, наклонившись, стояла женщина – но такая, каких он в жизни своей не видывал. Длинные черные волосы обрамляли мужское лицо – грубое, массивное, с широким мясистым ртом.

Она была гораздо выше шести футов ростом; рукава ее белого халата были закатаны, выставляя на обозрение бицепсы, которым мог бы позавидовать даже борец.

– Кто вы такая, черт побери? – спросил Брейди.

– Сомс, – оказала она спокойно. – Вы, должно быть, ошиблись, перепутав мой пол, красавчик.

Брейди сел, растирая живот под ложечкой.

– Дас, вероятно, позвонил вам из Мэннингема?

Она кивнула.

– Никак не думала, что вам удается сюда добраться, прорваться через сети, расставленные на вас фараонами. Вы, должно быть, настоящий мужчина, красавчик.

Брейди с минуту поколебался.

– Здесь была девушка. Она пыталась увидеться с вами раньше. Что с ней?

Сомс усмехнулась.

– Я так и думала, что здесь есть какая-то связь. Она тоже ошиблась, перепутав мой пол. Сказала, что ей посоветовала ко мне обратиться какая-то пациентка, которой я якобы помогла. Естественно, это не прошло. Я работаю только с мужчинами.

– Ну еще бы, – заметил Брейди. – С девушкой все в порядке?

Женщина кивнула.

– Пока что.

В ее словах прозвучала скрытая угроза, но в эту минуту он мало что мог предпринять. Он покрепче затянул полотенце ни поясе и встал.

– И что же теперь?

Она открыла дверь, и в комнату вошел немец.

– Карл отведет вас одеться. Когда вы будете готовы, он проводит вас в мой кабинет, и мы побеседуем. – Она задержалась в дверях. – И не вздумайте попытаться бежать, красавчик. Мне бы не хотелось еще раз применять к вам эти жестокие меры. Не так уж часто мне доводится поболтать с соотечественником.

Когда она вышла, Брейди повернулся к немцу и угрожающе поднял кулак.

– Если только ты снова надумаешь, тебя стоит лишь сказать мне словечко.

Карл бросил Брейди в лицо его банный халат.

– Давай, напяливай его, да поживее!

На нем была тенниска, белый пиджак и брюки. Брейди усмехнулся.

– Ты просто душка, Карл. Бьюсь об заклад, старички так и липнут к тебе.

Физиономия немца исказилась от бешенства. Он подтащил к себе Брейди, выхватил из кармана револьвер 38 калибра с особым, обрезанным дулом и ткнул ему в лицо.

– Сейчас или позже, Брейди. Мне-то без разницы. Если хочешь протянуть еще немного – лучше заткнись.

Он вытолкал Брейди в коридор и дальше, через центральную парную, мимо кабинок. Одеваясь, Брейди пытался выиграть время, мозг его лихорадочно работал. Если только немец не старается его запугать, конец был один.

Он гораздо больше тревожился за Энни, чем за себя. Когда они поднимались по черной лестнице, он думал – она здесь, одинокая и беспомощная, а может быть, и под нежной опекой Карла.

От этой мысли в нем внезапно поднялась волна ярости, и он приостановился, но немец ткнул его в спину дулом пистолета.

– Давай, пошевеливайся! – рявкнул он.

Сомс ждала его в своем кабинете в конце коридора. Кабинет был прекрасно обставлен в современном стиле, стены пастельных, небесно-голубых тонов, затянутые вытканными вручную шелковыми обоями. На письменном столе была пластина из черного стекла; женщина сидела по ту его сторону – в углу рта сигарета в длинном серебряном мундштуке – и подписывала какие-то письма. Она спокойно подняла на него глаза.

– Ты выглядишь прекрасно, красавчик. Просто прекрасно. Карл, подожди в коридоре.

Немец беспрекословно подчинился, и женщина опять усмехнулась.

– Хороший парень, этот Карл. Немножко несдержанный временами, но клиенты души в нём не чают.

– Ну и местечко у вас здесь! – сказал Брейди.

Женщина пожала плечами.

– Я даю людям то, что они хотят. Мои девушки искусные массажистки, у них у всех есть дипломы. Так что никто не подкопается.

На столике у стены уже был приготовлен кофе. Она разлила его в чашки.

– Сливки, сахар?

– И то, и другое, – кивнул Брейди. Она подвинула к нему чашку.

– Ты родом из какой части Штатов?

Брейди ответил и отпил немного кофе. Он был отличный – просто отличный. Он допил все и осторожно поставил изящную чашечку.

– Давайте-ка покончим с церемониями и перейдем к делу. Почему вы хотите отправить меня на тот свет?

Она тоже поставила чашку и закурила еще одну сигарету.

– Но я вовсе не хочу. Ничего подобного.

– Тогда как насчет Хараса? – спросил Брейди. – Это ведь вы свели его с Дасом, не так ли?

Женщина покачала головой и сказала спокойно:

– Я даже не слыхала о Харасе, пока Дас не позвонил мне. Некто другой поинтересовался, есть ли у меня надежные контакты в Мэннингеме. Один старый знакомый.

– В таком случае, Харас, по-видимому, связан с этим человеком?

– Вот именно, красавчик.

– И вы не собираетесь назвать мне его имя?

– Да нет пока. Я позвонила ей, и она попросила, чтобы я тебя подержала у себя некоторое время. Так что не рыпайся и жди, что будет дальше.

– Значит, это тоже женщина?

– Вот именно, красавчик. А что, это тебя удивляет?

– Ничто меня больше не удивляет.

Голова у него болела; глаза женщины неожиданно показались ему громадными черными дырами на белом лице. Он медленно проговорил:

– А что с Энни?

– С твоей подружкой? – Соме пожала плечами. – Тебе нечего о ней беспокоиться. У меня есть дружок в Порт-Саиде – он знает, как следует обращаться с юными дарованиями.

Холодная тошнотная дрожь прокатилась по телу Брейди.

– Вы не посмеете, – сказал он.

Женщина, казалось, была искренно удивлена.

– Ну что ты, почему бы и нет?! Это просто удивительно, до чего быстро даже самые упрямые из девчонок становятся шелковыми – особенно, если знаешь, как с ними обращаться.

– Ах ты, грязная тварь! – крикнул Брейди и собственный голос показался ему чужим. Он попробовал встать, но не мог шевельнуть даже пальцем. Женщина улыбнулась.

– Плыви себе по течению, красавчик. Приятного тебе крепкого сна!

Ее голос, казалось, доносился откуда-то очень издалека. Брейди упал головой на стол.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Он медленно поднимался на поверхность из бездонного темного колодца; что-то словно взорвалось у него в мозгу – чья-то рука с силой ударила его по лицу. Он не чувствовал боли – совершенно никакой боли. Казалось, его тело больше не принадлежит ему. Все звуки как будто бы доносились откуда-то издалека, словно из-под воды – и все-таки он слышал все с необычайной отчетливостью.

– Ну, как он? – спросила Сомс. Карл хрипло засмеялся.

– Часа на два еще хватит, не меньше.

– К тому времени я уже буду знать, что они собираются с ним делать, – заметила Сомс.

Голоса их умолкли, и дверь закрылась. Брейди приоткрыл глаза. Воя комната была в паутине – гигантские серые сети протянулись от стены к стене и тихо покачивались.

Он закрыл глаза и поглубже вздохнул, стараясь побороть охвативший его ужас. Когда он снова открыл их, паутина почти рассеялась.

Он лежал на узкой кушетке, стоявшей у стены в маленькой комнатке. Свет лампы, затененной абажуром, падал на него сверху; занавески на окне были задернуты.

Брейди спустил ногтя на пол и немного посидел на краю постели, прежде чем попробовать встать. Во рту у него был отвратительный вкус, язык был сухой и распухший. Что бы там ни было в этом кофе, действовал он отменно – просто отменно.

Он встал и, пошатываясь, прошел через комнату; потом постоял, прислонившись к стене, и вернулся к кровати. Через некоторое время паутина рассеялась окончательно; что-то как будто вдруг щелкнуло, и все стало снова таким, как всегда.

Дверь была надежно заперта, фрамуги наверху тоже не было. Брейди присел на край кровати, обдумывая положение. Ему нельзя было терять времени.

В эту минуту поиски полиции уже, вероятно, перекинулись в Лондон. Ему нужно выйти отсюда. Потом он вспомнил, что Сомс говорила об Энни. Что-то насчет дружка в Порт-Саиде, который знает, как следует обращаться с юными дарованиями.

Он провел слишком много времени, работая на Ближнем Востоке, чтобы счесть это замечание пустой угрозой. Брейди быстро подошел к окну и отдернул занавеску. Рама легко поднялась, и он выглянул наружу.

Он находился на верхнем этаже здания; сад простирался внизу, в темноте, где-то в сорока футах под ним. Ближайшее окно было не менее чем в десяти футах слева от него и дотянуться до него не представлялось ни малейшей возможности.

Брейди закрыл окно и вернулся к постели. С минуту он раздумывал над сложившимся положением, потом подошел к двери и стал колотить в нее кулаками.

Через некоторое время в коридоре раздались торопливые шаги и разъяренный голос Карла:

– Кончай балаган, Брейди, не то я войду и разделаюсь с тобой!

Брейди опять забарабанил по двери, и немец сквозь зубы выругался.

– Ну, хорошо же, ты сам напросился.

Когда ключ щелкнул в замке и ручка повернулась, Брейди всей своей тяжестью навалился на дверь. Карл выругался и толкнул сильнее. Брейди еще с минуту подержал его так, потом отскочил назад.

Дверь с грохотом распахнулась, Карл влетел в комнату и плашмя повалился на пол; его револьвер отлетел в сторону.

Он стал подниматься; Брейди подбежал и с силой ударил его ногой в живот. Карл со стоном осел; Брейди схватил револьвер и вышел из комнаты, заперев за собой дверь.

Он спустился по лестнице на нижнюю площадку и сразу понял, где он находится. Кабинет был напротив; он с минуту постоял за дверью, прислушиваясь, потом осторожно повернул ручку.

Сомс что-то читала; круг света от лампы падал на письменный стол. Брейди тихонько подошел ближе и остановился, наблюдая за ней из полумрака.

Должно быть, у нее сработала интуиция – женщина неожиданно подняла глаза; она выглядела удивительно строгой и чопорной в очках в роговой оправе.

– Сюрприз, сюрприз! – сказал Брейди тихо. Она положила ручку и спокойно спросила:

– Что вы сделали с Карлом?

– Он вдруг почувствовал себя очень усталым, – объяснил ей Брейди. – Вот я и оставил его, чтобы он как следует выспался.

Она как бы ненароком потянулась к ящику в столе, и Брейди предупреждающе поднял револьвер.

– Только попробуйте, и я прострелю вам руку.

Когда она снова заговорила, голос ее был по-прежнему спокойный, но пара глубоких морщин пролегла между глазами.

– Чего вы хотите?

– Для начала – девушку.

Она невозмутимо закурила и покачала головой.

– Вы опоздали, красавчик. Она уже на судне «Конторо» в лондонской гавани, и через час они отчаливают.

– Что за игру вы ведете? – спросил он.

Женщина пожала плечами.

– Тут нет никакой игры. Я ведь сказала вам, Брейди, что мне надо избавиться от нее. Слишком уж она много знала.

– И вы решили заодно получить кое-что взамен?

– Вот именно, и вы тут ничего не можете поделать – ровным счетом ничего.

– Вот как? – в голосе его были лед и угроза. Брейди пригнулся, почти упираясь револьвером ей в грудь. – Если корабль выйдет раньше, чем мы сумеем спасти ее, я пущу вам пулю в живот – обещаю. Вы крупная женщина, так что перед смертью вам придется помучиться.

В первый раз ее спокойствие дало трещину.

– Вы не посмеете.

– Мне нечего терять, – сказал он.

Она медленно встала.

– Сомневаюсь, что мне удастся забрать ее. Я уже получила свою долю от капитана Скироса, и он надеется кое-что заработать на этой сделке, когда судно придет в Порт-Саид.

– Сколько он дал вам?

– Пять сотен.

– Берите-ка их лучше, да поживее, – сказал ей Брейди. – Время не ждет.

Женщина сняла со стены картину и открыла маленький сейф. Спустя мгновение она вернулась к столу с пачкой пятифунтовых банкнот, перетянутых резинкой.

Брейди взял у нее деньги и сунул к себе в карман.

– А теперь мы немного прокатимся. У меня машина на улице. Вы сядете за руль.

– А что будет, когда мы приедем в гавань?

Брейди пожал плечами.

– Там видно будет.

– Скирос – крепкий орешек, красавчик, – заметила Сомс. – Он не очень-то благоволит к людям, которые пытаются нажать на него.

– Ваша забота – доставить нас на борт судна, – ответил Брейди. – Остальным я займусь сам.

В доме было тихо, когда они опускались по лестнице. Она взяла из гардеробной пальто, а Брейди надел свой плащ. Они вышли через заднюю дверь.

Дождь лил, как из ведра, косо падая в лучах фонаря, когда они прошли по аллее и вышли на улицу. Машина была еще там. Брейди быстро отпер дверцу, и женщина всем своим массивным телом втиснулась за руль. Когда он сел рядом с ной, она спокойно спросила:

– А что, если нас остановит полиция?

– Вы бы лучше помолились, чтобы этого не случилось, – заметил Брейди. – Если они сцапают меня, – они сцапают и вас. Можете мне поверить.

Она пожала плечами и, ни слова не говоря, включила зажигание. На дорогах были пробки, и ехать было очень тяжело из-за рано опустившихся сумерек и проливного дождя, но она вела машину очень умело, и они продвигались довольно быстро.

Ближе к порту улицы становились все тише, и наконец они проехали по узким, как ущелья, проходам, с обеих сторон которых тянулись громадные склады с закрытыми на ночь ставнями и задвинутыми засовами.

Сомс затормозила под фонарём в узком переулке недалеко от ворот. Сквозь железные прутья Брейди увидел реку; где-то задребезжала якорная цепь, и с реки приглушенно донесся гудок парохода.

– Отсюда нам придется идти пешком, – оказала она.

Брейди вышел из машины. Главные ворота оказались закрыты, но маленькая калитка сбоку подалась, когда он толкнул ее, и они вошли. Будка сторожа стояла пустая, неосвещенная.

– Где он? – резко спросил Брейди.

Сомс пожала плечами.

– Там же, где и всегда, я полагаю. В пивной в конце улицы. Он нам не помешает.

Они завернули за первое задние склада, и в эту минуту ветер погнал о реки плотные струи дождя. Брейди нагнул голову, пряча лицо и шагая за женщиной по черным блестящим булыжникам к судну, стоявшему на якоре в дальнем конце пристани.

«Конторо» сиял огнями: из трюма доносилось равномерное гудение машин. Вахтенный, перегнувшись через поручни, угрюмо всматривался в сплошные потоки дождя и курил трубку. Сомс поднялась по скользким сходням, Брейди за ней.

– Кто вы такие, черт побери? – неприветливо буркнул матрос.

– Я знакома с капитаном, – ответила Сомс. – Мне нужно с ним повидаться, прежде чем вы отчалите. Это очень срочно.

– Да мне-то какое дело! – Матрос передернул плечами. – Он у себя в каюте. Вообще-то вам бы лучше поторопиться. Мы снимаемся через двадцать минут.

На палубе царила суета; матросы деловито сновали, задраивая люки, готовясь к отплытию. Сомс пробиралась сквозь толчею, не обращая внимания на сальные шутки и грубый смех. Она поднялась по трапу на верхнюю палубу.

У двери в капитанскую каюту она задержалась и повернулась к Брейди.

– И что теперь?

– Скажите ему, что передумали, – ответил Бренди. – Дальше я сам разберусь.

Когда она открыла дверь, Скирос сидел в углу, за письменным столом; он обернулся к ним с ручкой в руке. Это был крупный и тучный мужчина; громадный, отвислый живот выпирал из-под его поношенной формы, так что пуговицы трещали. Лицо с многочисленными подбородками казалось бы веселым и добродушным, если бы не хитрый, пронзительный взгляд маленьких свиных глазок. Он, казалось, был удивлен.

– Мой дорогой профессор, что привело вас сюда так скоро? – спросил он на хорошем английском языке с еле заметным акцентом.

Сомс попыталась улыбнуться.

– Кое-что изменилось, Скирос, – объяснила она. – Кое-что важное. Боюсь, нам придется расторгнуть нашу маленькую сделку.

Толстяк продолжал улыбаться, но глаза его сделались холодными, жесткими.

– Но это невозможно, мой друг. Мы ведь договорились. Вы получили деньги, я получил девчонку, так что, вроде бы, все должны быть довольны.

– Не совсем так, – спокойно прервал его Брейди. – Профессор ошиблась. Товар не ее, и она не могла им распоряжаться.

Он вытащил пачку банкнот из кармана и бросил ее на стол. Скирос так расхохотался, что его маленькие глазки совсем утонули в жирных, мясистых складках.

– Ваш друг, я вижу, большой шутник, – обратился он к Сомс. – Неужто он надеется, что я верну ему девчонку за ту же сумму, что уплатил за нее? А как же прибыль? В моей стране так не делается.

– А мы в моей стране вообще не привыкли к подобным сделкам, так что вы уж простите мне плохие манеры.

Брейди вынул из кармана плаща револьвер и взвел курок.

– У этой штуки спуск очень мягкий, понял, толстяк? – сказал Брейди. – Мой палец запросто может соскользнуть. И так оно и будет, если ты не приведешь сюда девушку ровно через десять секунд.

Глаза грека превратились в кусочки льда.

– Вы на моем судне, вокруг мои люди, – заметил он. – Они всегда выполняют мои команды.

– На случай, если вы не заметили, вы за последнее время значительно прибавили в весе, – спокойно ответил Брейди. – Так что я вряд ли промахнусь.

– На вашем месте я не стала бы спорить, – поспешно вмешалась Сомс. – Это отнюдь не пустые угрозы.

Скирос вздохнул, отложил перо и вытащил связку ключей из ящика письменного стола.

– Я как всегда преклоняюсь перед вашей проницательностью, мой друг. Однако условия нашей следующей сделки потребуют кое-каких дополнительных изменений – хотя бы для того, чтобы возместить мне ущерб и те неприятности, которые я потерпел в этом деле.

Он подошел к двери, ведущей в соседнюю каюту, и отпер ее.

– Выходите! – рявкнул он, отходя в сторону.

Энни Даннинг появилась в дверях и остановилась, понуро опустив плечи. Лицо ее было в тени – черты его обострились, глаза глубоко запали; рука, откинувшая со лба темную прядку волос, немного дрожала.

Потом она увидела Брейди; потрясение было почти физическим. Она глубоко, прерывисто вздохнула и упала в его объятия.

Ее тонкое тело стало непроизвольно вздрагивать. Он привлек ее ближе одной рукой, успокаивая.

– Ну, ну, ничего, держись, Энни. Все прошло, все уже позади. Я увезу тебя отсюда.

Она закивала головой, не в силах ответить. Брейди жестко взглянул на Скироса.

– Что вы с ней сделали?

Вид у Скироса в первый раз стал встревоженный.

– Совершенно ничего, уверяю вас, мой друг. Никто ее и пальцем не тронул.

– Я сделала ей укол, чтобы успокоить – днем, еще раньше, – перебила его Сомс. – У некоторых это вызывает побочные эффекты. Ничего страшного. Все, что ей нужно – это хорошо отоспаться.

– Это правда, Энни? – спросил Брейди. – Этот боров не обидел тебя?

Она коротко кивнула, и Брейди, успокоившись, повернулся к Сомс.

– Прекрасно. Вот что мы сделаем. Вы выйдете первая, с девушкой. Скирос и я – за вами. Если кто-либо из вас шевельнется – получит свое. Вам ясно?

Скирос пожал плечами и потянулся за фуражкой.

– И далеко нам идти?

– До главных ворот, – ответил Брейди. – У нас там машина.

– Думаю, вы очень предусмотрительный человек, – сказал Скирос, невольно усмехнувшись.

– Если бы мы расстались на сходнях, ваша команда была бы у меня на хвосте, прежде чем мы успели бы дойти до середины причала. И вы, и я это знаем, – ответил Брейди. – А теперь пора закончить нашу краткую беседу и перейти к делу.

Сомс вышла первая, слегка поддерживая Энни под локоть своей громадной ручищей; Скирос – за ней. Брейди замыкал шествие. Револьвер был в кармане его плаща, палец – на спусковом крючке, но это оказалось излишним – совершенно излишним. Когда они спустились по трапу, и проходили мимо матросов, те подняли головы с любопытством, но Скирос даже глазом не моргнул. У сходной он похлопал вахтенного матроса по плечу и широко улыбнулся.

– Не беспокойся, я только провожу моих друзей до ворот. Приготовься к отплытию. Мы снимемся с якоря, как только я вернусь.

Дальше, до самых ворот, все молчали. Брейди дал Сомс ключи от машины; она открыла дверцу и усадила Энни на заднее сиденье. Потом села за руль, поджидая.

– Ну что, могу я идти? – спросил грек.

Брейди кивнул.

– Конечно, почему бы и нет.

Скирос улыбнулся – в свете от фонаря лицо его казалось совсем добродушным.

– Жизнь – это замкнутый круг, мой друг. Она бесконечно идет по кругу. Мы встретимся снова и тогда…

– Вряд ли это случится, – возразил Брейди. – Мы с вами живем в разных мирах. Будь я на вашем месте, я бы списал это за счет опыта и оставил бы все как есть.

Он сел в машину рядом с Соме; она включила зажигание, и они поехали. Когда она чуть притормозила в конце переулка, перед тем как завернуть за угол, Брейди обернулся и посмотрел через заднее окошко машины. Грек все еще стоял под фонарем, глядя им вслед.

– Что и говорить, милые у вас друзья, – заметил Брейди, закуривая.

Они проехали по Олдгэйт, и Сомс затормозила напротив входа в метро.

– Послушайте, красавчик, вы хотели получить свою подружку обратно и вы получили ее, – сказала она. – Если вы не против, я выйду здесь, и будем считать, что мы в расчете.

– Не совсем, – сказал Брейди. – Если я правильно помню, был еще вопрос насчет имени, а?

Она было взглянула на него вызывающе, потом ее плечи опустились.

– Будь проклята та минута, когда я увидела тебя, сукин сын! Женщину, которую ты ищешь, зовут Джейн Гордон. Она живет в Карли-Мэншенз, на Бейкер-стрит.

– И как она в этом замешана?

Сомс устало пожала плечами.

– Не знаю. Она позвонила мне несколько дней назад; сказала, что один ее приятель хотел бы найти надежного человека в Мэннингеме. Кого-нибудь, кто умеет держать язык за зубами. Мне нужно было с ней расплатиться за давнее одолжение. Я свела ее с Дасом.

– Но это ведь Харас приехал в Мэннингем и дал указание Дасу, – заметил Брейди.

– Значит, Джейн решила обделать это именно так, – ответила Сомс. – Меня это совершенно не касается. Когда вы сунулись ко мне сегодня утром, я позвонила Джейн. Сказала ей, что вы у меня под замком. Она попросила, чтобы я подержала вас пока у себя. Сказала, что ей надо еще о кем-то поговорить. С каким-то важным лицом. Обещала опять позвонить мне вечером, в шесть часов, но сейчас уже поздно.

– Карли-Мэншенз, на Бейкер-стрит, – повторил Брейди. Он перегнулся через нее и открыл ей дверцу машины.

– Если вы мне солгали, мы с вами еще увидимся.

– То, что я сказала вам – чистейшая правда, красавчик, – заверила его Сомс. – Я сыта вашим обществом до конца моей жизни.

Она выбралась из машины на тротуар и, не оглядываясь, зашагала прямо к спуску в метро. Брейди закурил еще одну сигарету, глядя ей вслед и слегка нахмурившись. Он повернулся к Энни; та откинулась в угол сиденья; глаза ее были закрыты.

– Как ты, с тобой все в порядке?

Девушка открыла глаза и устало кивнула.

– Нормально, все хорошо. У меня только такое ощущение, что я могла бы проспать целую неделю – а так ничего.

– Я вернусь через пару минут, – сказал он. – Потом я отвезу тебя прямо домой.

Он вышел из машины и перешел через дорогу к метро. Внутри, у самого входа, стоял ряд телефонных автоматов. В последнем из них была Сомс; она с кем-то оживленно беседовала. С минуту он смотрел на нее, слегка нахмурившись, потом быстро вернулся к машине.

Он мог бы догадаться, что она позвонит Джейн Гордон. Это означало лишь одно – теперь ему нужно будет действовать еще быстрее.

Несмотря на плохую погоду, Вест-Энд был, как обычно, запружен автомобилями, и ему потребовалось больше времени, чем он думал, чтобы добраться до Кенсингтона. Было почти восемь вечера, когда он затормозил перед домом на тихой площади.

Энни тяжело повисла у него на руке, пока он поднимался по лестнице в квартиру. Снотворное, казалось, подействовало на нее еще сильнее. Брейди внес ее в спальню; она уже почти ничего не сознавала. Он быстро снял одежду с ее стройного тела.

Она слегка вздрогнула от прохладного ветерка из окна; Брейди быстро откинул одеяло и уложил ее на кровать. Ее волосы рассылались по подушке, темным нимбом окружая головку девушки. Она тихонько застонала. Он наклонился, поцеловал ее и, стараясь ступать бесшумно, вышел из комнаты.

В ящичке для перчаток в машине был план центра Лондона, и Брейди быстро отыскал Бейкер-стрит. До нее было ехать минут пятнадцать, и он двинулся в редком потоке машин, мимо Кенсингтон Гарденз и дальше, по Бейсуотер-Роуд. Что-то подсказало ему оставить машину неподалеку от станции метро на Бонд-стрит, и остаток пути он продел пешком.

Карли-Мэншенз оказался внушительным домом в конце Бейкер-стрит, там где ее пересекала Мерайлибон-Роуд. Вид у него был шикарный. В чопорной – под стеклом, позолоченной рамке у входа был выведен список жильцов. Мисс Джейн Гордон значилась в квартире под номером восемь на четвертом этаже.

Внутри, за дверью, швейцар в золотых галунах сидел в своей стеклянной кабинке, читая журнал. Пока Брейди смотрел на него, зазвонил телефон. Швейцар поднял трубку и нехотя повернулся, облокотившись о стойку, спиной ко входу.

Брейди не раздумывал. Он толкнул тяжелую стеклянную дверь, бесшумно прошел по толстому, ворсистому ковру и быстро поднялся по лестнице.

Все в этом доме блестело новизной, и звукоизоляция была просто прекрасная. Тишина, почти сверхъестественная, как будто шла впереди него, пока он поднимался на четвертый этаж.

Квартира восемь была последней по коридору. Брейди легонько постучал в дверь и подождал. Ответа не было. Он снова постучал и дернул за ручку. Дверь бесшумно отворилась перед ним.

Свет горел, но никого не было видно. Несколько широких ступеней вели вниз, в изысканно обставленную комнату: с одной стороны было окно во всю стену, и из него открывался изумительный вид на Лондон.

Сквозь дверь ему видна была кухня. Там было темно, но дверь в спальню была приоткрыта, и там горел свет.

Сначала он заметил туфлю – она лежала посредине ковра – изящная, дорогая; каблук ее, острый, точно стилет, казался почему-то невероятно пугающим.

Сама она лежала плашмя на краю кровати; платье на ней было измято, одна тонкая рука свисала вниз, на ковер. Судя по ранам на спине, кто-то выстрелил в нее дважды из парабеллума с близкого расстояния.

Она только что умерла – это, во всяком случае, было ясно; в воздухе еще чувствовался едва заметный кисловатый запах пороха. Брейди тяжело вздохнул, присел на корточки и перевернул ее на спину.

При виде ее лица ему почудилось, будто его с силой ударили под ложечку – бесчестно, исподтишка – так что ему вдруг нечем стало дышать – это была не Джейн Гордон. Это была девушка, которую он так недолго знал как Мари Дюкло. Девушка, чье избитое, искалеченное тело он в последний раз видел в ее спальне в квартире в Челси. Девушка, за убийство которой он был приговорен к смер т ной казни.

На какое-то короткое, пугающее мгновение он подумал, что сходит с ума; потом внезапно истина забрезжила перед ним – во всяком случае, ее часть.

Он стал подниматься; за спиной у него послышался легкий шорох. В то мгновение, когда он собирался обернуться, доставая из кармана револьвер, кто-то с силой ударил его сзади, чуть ниже затылка, и, вскрикнув от боли, он повалился вперед, лицом вниз.