Текст книги "Судная ночь на Синосе"

Автор книги: Джек Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Я прекрасно знал, что за этим последует, но решил все же задать вопрос:

– И как же это будет обставлено?

– Расскажу с удовольствием. У тебя никаких шансов. Если я тебя отпущу на все четыре стороны, то что ты тогда предпримешь? Обратишься к властям и расскажешь, что выкрал Павло из тюрьмы, убив при этом часового? Легко представить, что с тобой сделают. И не забудь при этом, что я из тайной полиции. Понял?

– Перейдем к делу. Что от меня требуется?

– На розыски самолета отправишься ты и это быдло. Такая работа для профессиональных подводников. В сопровождении Капелари и Христу, которые не будут спускать с вас глаз, вы отправляетесь туда и приносите мне чемоданчик. И не вздумайте его открыть. Не забудьте, что в его замке взрывное устройство.

– А если мы откажемся?

– Вы не сможете. У меня в заложниках сыновья турка. Не так ли? О, у этих турок крепки семейные узы. Неужели ты об этом не знал?

– А если я скажу, что их судьба меня совершенно не волнует?

– В моих руках есть кое-кто, чья судьба тебе совсем не безразлична. Не так ли, мистер Сэвидж? Та, о которой ты очень печешься.

Сара стояла рядом со стойкой бара и внимательно смотрела на Мелоса. Затем, бросив на меня взгляд, направилась в сторону Алеко, который сидел на стуле, обхватив обеими руками голову.

– Димитри, – обратилась она к Алеко. – Ты слышал это?

Он посмотрел на нее с мольбой во взгляде:

– Люди в этом списке, Сара. Для того чтобы восторжествовала свобода, необходимо знать их имена. Эта зараза должна быть уничтожена.

Алеко уже ничего не соображал. Его болезненный разум был на гране срыва. Я думаю, что Сара поняла его состояние, и с нежностью коснулась рукой его плеча.

Затем она с нескрываемой ненавистью посмотрела на Мелоса и, обращаясь ко мне, сказала:

– Слушай, Сэвидж, пошли его ко всем чертям.

Мелос вопросительно взглянул на меня:

– Ну?

Я сделал глубокий вдох и едва сумел подавить в себе желание врезать ему в пах.

– Не надо в это дело вовлекать Дивальни. Я отправлюсь один.

– Только со мной, дорогой, – сказал с улыбкой Киазим. – С такой задачей могут справиться только двое, а один никогда. Не ты ли говорил мне об этом?

Подойдя ближе, Сара сжала мне руку и с тревогой в голосе сказала:

– Только не ради меня, Джек. Я не позволю тебе этого сделать. В этих списках много хороших людей. Как я смогу после этого жить дальше?

Я повернулся и, протиснувшись между вооруженными мускулистыми охранниками, выбрался наверх. Я стоял на палубе и глубоко вдыхал в себя прохладный утренний воздух. Вокруг все еще стоял туман, и видимость была отвратительной.

За спиной я услышал голос Киазима:

– Она права, Джек.

– Не надо больше. Уже и так перебор.

Доброе ирландское виски стучало в моем мозгу. Я был зол и чувствовал себя не совсем здоровым. В затылке ныла тупая боль, которая никак не проходила.

На палубе появился Мелос, который, застыв в молчании, пытался что-то рассмотреть в тумане.

– Как здесь может быть глубоко?

– Десять или двенадцать фатомов, – ответил я. – А что?

– Отличное место, где можно спокойно избавиться от твоего катера. Слышишь, турок?

С точки зрения Мелоса, исчезновение «Сейтана» будет служить отличным отвлекающим маневром. Исчезновение судна власти наверняка увяжут с побегом Павло, и военные в безуспешных поисках начнут бороздить волны Эгейского моря.

Впервые Мелосу удалось задеть Киазима за живое, затронув самое важное, что было в жизни Киазима.

Киазим взревел, словно горный медведь, и уже был готов наброситься на Мелоса, как тот поспешно вскинул автомат:

– Я тебя сейчас всего изрешечу. Хочешь?

В этот момент из дверей кают-компании появились Капелари и Христу. Между ними едва шагал Янни. У него был жалкий вид. Из его разбитого рта на рубашку и брюки капала кровь.

Киазим немного успокоился и тяжело задышал. Мелос фыркнул.

– Ну и хорошо. Теперь веди себя благоразумно. Сначала перетащи все подводное снаряжение и все самое ценное, что есть на твоем катере, а затем отгони катер поближе к проливу и проделай в нем дырку. Ты понял меня?

– Понял, – покачав головой, ответил ему Киазим.

Мелос повернулся и, заметив Китроса, улыбнулся, как будто увидел его впервые.

– Мне пришла в голову отличная идея. Сделать жертвоприношение Посейдону, как в стародавние времена. Ты, Китрос, отправишься на дно морское вместе с катером турка.

На лице Янни появилась страдальческая улыбка, и он медленно произнес:

– Пожалуйста, Мелос. Умоляю тебя...

Мелос развернул Китроса и поддал ему ногой под зад. Янни со стоном упал плашмя, больно ударившись лицом об палубу яхты. Капелари и Христу дружно загоготали.

То, что произошло потом, для них уже было совсем не смешно. Неожиданно Янни вскочил на ноги. Раненая нога, казалось, уже не причиняла ему никакой боли. Он бросился бежать в отчаянной попытке спасти себе жизнь.

Оставаясь до мозга костей хитрецом, он до самого конца продолжал играть свою роль. Он уже успел забежать за угол надпалубной постройки, когда Христу выпустил ему вслед короткую очередь, которая вошла в деревянную конструкцию яхты.

Мелос, не тратя время на гневные выкрики, повел себя более профессионально. Он кинулся по палубе вслед за Китросом и уже почти добежал до кормы, как из-за борта до нас донесся всплеск воды. Это значило, что Янни все же сумел перемахнуть за борт.

Я сумел разглядеть в тумане плывущего Китроса. В следующий момент Мелос выпустил в его сторону очередь из автомата, которая подняла фонтан брызг на высоту шести футов. Я услышал крик Янни, который, вскинув вверх руки, быстро исчез под водой. В полной тишине мы ждали, что будет с ним дальше, но он уже больше не появился.

Мелос повернулся ко мне с решительным видом:

– Так, теперь мы отлично понимаем друг друга. А? Пора приступать к делу. Мы уже и так потеряли слишком много времени.

* * *

Нам с Киазимом самим пришлось перегрузить все вещи с «Сейтана». Мы перенесли на яхту подводное снаряжение и аквамобили. Все, что, по нашему мнению и по оценке Мелоса, могло быть более-менее стоящим. Старое снаряжение Киазима Мелос велел оставить на «Сейтане».

Закончив с этим, мы отогнали старый катер Киазима к самому входу в залив. Из-за сильного течения в этом месте нам пришлось бросить якорь. Мелос даже не послал с нами своих охранников. Впрочем, в этом не было никакой нужды.

Отключив двигатель, Киазим вышел из рубки. Он извлек из кармана жестяную коробочку с турецкими сигаретами и предложил мне закурить.

– Этот катер у меня уже столько лет, Джек. На нем плавал еще мой отец.

– Я знаю, – ответил я. – Ну Мелос и ублюдок. Но ты уж так сильно не переживай.

– Ты знаешь, Джек? Мне очень понравилось, как ты сказал там, в кают-компании.

– Это во мне виски заговорило.

– Ты всегда себя недооценивал.

Киазим прислонился к рубке.

– Я хочу, чтобы были живы мои ребята. Хочу, чтобы жива была Сара. Понимаешь? Но это чертовски грязное дело. Две сотни человек, Джек. Две сотни хороших людей будут обречены на смерть или, того хуже, только из-за того, что их имена занесены в этот проклятый список.

Он положил мне руку на плечо:

– Что бы ты ни придумал, как им помочь, можешь на меня рассчитывать. Ты понял?

– Я над этим подумаю.

– Отлично. Это то, на что я очень надеюсь, – сказал он и поднял топор. – Ну, давай. Хочу с этим побыстрее покончить.

Мы спустились в шлюпку и подплыли к носовой части катера. Киазим проделал топором огромную брешь в обшивке «Сейтана». Как только катер начал тонуть, я со всех сил налег на весла, а Киазим так и продолжал стоять в шлюпке с топором руках. Мы уже отплыли от «Сейтана» на пятьдесят – шестьдесят футов, а Киазим все так же бесстрастным взором наблюдал за уходящим под воду катером.

Старый катер, задрав вверх корму, на какое-то время замер, а затем плавно ушел под воду, оставив после себя расходящиеся во все стороны концентрические круги. Киазим размахнулся и кинул в их центр топор. Когда он сел на корму шлюпки, то я увидел, как по его щекам бежали слезы.

Глава 17
Поездка к голове турка

Капелари и Христу, этих жутких близнецов, Мелос послал вместе с нами на борту «Ласковой Джейн» к Голове Турка. В последнюю минуту по его настоянию к ним присоединился еще и Лазанис, хотя в этом не было никакой необходимости.

Мелос и так повязал нас по рукам и ногам. Куда же мы могли от него сбежать? Не сдаваться же на самом деле властям. Мы оказались у него на коротком поводке. Единственное, куда мы могли вернуться, заполучив роковой чемоданчик, так это обратно на «Жар-птицу» и обменять его на Сару и детей Киазима.

Христу занял место за штурвалом катера, так как Мелос заявил, что управлять своим катером я не в состоянии. Капелари и Лазанис, расположившись у перил на самом краю палубы, болтали с ним через открытое окно рубки.

Как они считали, особых причин для беспокойства нет. Мелос достаточно четко разработал план, и Капелари лишь изредка бросал взгляд на меня и Киазима, занятых на корме подготовкой подводного снаряжения.

– Я все думаю, каковы наши шансы, когда вернемся с чемоданчиком обратно на яхту, – промолвил Киазим.

– Ты хочешь сказать, есть ли гарантия, что Мелос сдержит слово и не прикончит нас?

– Вот именно. С другой стороны, с леди Сарой у него могут возникнуть проблемы. Вряд ли Алеко не воспротивится, если Мелос задумает пустить ей пулю в затылок.

– Я в этом не уверен. Алеко психически больной человек и уже не соображает, что творится вокруг. А Мелосу необязательно в нее стрелять. Может изобразить как несчастный случай. «Ласковую Джейн», скорее всего, постигнет участь «Сейтана».

– С одной незначительной разницей?

– Совершенно верно. Всех нас крепко свяжут и оставят в кубрике.

Киазим глубоко вздохнул:

– А почему нет? Они безжалостны и делают в своей игре огромные ставки, Джек. На карту поставлена судьба целой страны. Судьба великой нации.

– Ну вот, я заставил тебя из-за этого поволноваться. Давай обсудим наши, более мелкие проблемы, – сказал я. – Почему же Мелос послал вместе с нами Капелари и еще двух вооруженных парней? Они нам не нужны, и Мелос прекрасно знает, что мы сразу же к нему вернемся, если найдем чемоданчик. У нас же нет другого выбора.

– Ты сказал, если найдем чемоданчик?

– Если его необходимо найти, мы его отыщем, – ответил я. – Что тогда произойдет? Тогда, когда мы будем перелезать с нашего катера на борт яхты, сжимая в руке этот злополучный атташе-кейс.

Глаза Киазима сделались круглыми, и он неожиданно облегченно вздохнул:

– А, теперь я понял. Мы больше им будем не нужны. Нас продырявят и выкинут за борт. А можно что-нибудь придумать?

– Думаю, да, – успокоил я Киазима и принялся излагать ему свой план.

План был смелым и очень рискованным. Чертовски рискованным. Для этого требовалось мужество, четкость в действиях и огромное везение. Интересно, на чьей стороне сегодня удача? Что ж, время покажет.

* * *

Найти упавший в море самолет не составит большого труда, думал я. Но как в него проникнуть? По своему опыту я знал, что он может быть сильно искорежен, что доставит нам массу хлопот.

Поэтому мы решили приготовиться к любым случайностям, поджидавшим нас под водой. На палубе катера мы с Киазимом рядом с нашим подводным снаряжением аккуратно разложили весь набор инструментов и приспособлений, которые могли нам потребоваться. Не забыли мы и кислородно-водородный резак. Вся эта груда технических средств производила внушительное впечатление. Подошли Капелари и Лазанис и удивленно посмотрели на нас.

– Что, все это вам понадобится? – резко спросил Лазанис.

– При падении двери самолета могло сильно заклинить, – пояснил я. – Может быть, что его придется вскрывать, как банку с сардинами.

Он глупо хрюкнул и пнул ногой жестяную коробку из-под бисквитов.

– На твоем месте я бы на это не решился, – заметил я. – В ней двадцать фунтов пластикового гелигнита, да рядом целый ящик химических взрывателей. Может произойти нечто жуткое.

Его лицо приобрело серый оттенок. Он быстро развернулся и поспешно зашагал прочь. Впервые за этот день я облегченно вздохнул. Да, в коробке лежал гелигнит, и было достаточно просто ударить по жестянке, чтобы все взлетело на воздух.

Капелари убрался еще быстрее, чем Лазанис. Заметив это, Киазим усмехнулся.

– Он, должно быть, с испугу в штаны навалил, – сказал он и брезгливо сплюнул за борт. – Греческие свиньи.

* * *

Менее чем за три часа мы достигли острова Крит. Сначала мы обогнули мыс Сидхерос, затем, проплыв по заливу Мерабелло, приблизились к Голове Турка. Лучшее название для этого утеса придумать было невозможно. Он действительно был похож на огромную голову, на четверть мили выступавшую в сторону острова Капала.

Сам остров, который представлял собой скопление лишенных какой-либо растительности скал, был чуть больше одного, от силы двух акров. Он был совершенно непригоден для жилья, на нем не водились даже дикие козы. Наконец, где-то в начале первого, следуя указаниям Павло, в двухстах ярдах к северу от острова мы бросили якорь. За утро погода постепенно улучшилась. Солнце, окрасив небо в бронзовый цвет, ярко засветило. От его жарких лучей металлические предметы на катере так нагрелись, что дотронуться до них было невозможно.

Пока мы с Киазимом надевали гидрокостюмы, те трое внимательно за нами наблюдали. Капелари, который, как я полагаю, был назначен старшим среди них, подошел к нам ближе и произнес:

– Долго вы там, я думаю, не задержитесь. Павло достаточно точно указал место.

– Не думаю. Человек, который в темноте рухнул с самолетом на морское дно и потерял сознание от множественных ранений... – усмехнулся я. – Самолет может находиться прямо под нами, а может оказаться в любой точке по окружности на том же расстоянии от этого острова. А если Павло еще и ошибся, то вообще в нескольких сотнях ярдов от острова.

В том, что Павло точно указал место падения своего самолета, я нисколько не сомневался. Павло не тот человек, чтобы, будучи опытным пилотом, не определить точное место катастрофы. При падении у хороших летчиков это происходит чисто автоматически, что довольно часто спасает им жизнь. Но все же в любой ситуации надо было быть готовым ко всем вариантам развития событий, как простым, так и сложным.

Помогая друг другу, мы с Киазимом надели акваланги и подошли к борту. Я отрегулировал подачу кислорода, подал Киазиму сигнал, и мы одновременно прыгнули в воду.

Якорь с катера был опущен на глубину пяти фатомов, то есть на ту глубину, о которой говорил Павло, описывая место падения самолета. Однако в этом месте дно, сплошь покрытое песком и редкими водорослями, резко уходило под уклон.

Я наткнулся на груду черепков глиняной посуды, рядом с которыми лежала хорошо сохранившаяся огромная древняя амфора, покрытая какой-то морской зеленью. В древние времена в такие амфоры наливали по семь-восемь галлонов вина, а теперь они устилали дно по всему Эгейскому морю. По этим амфорам можно было определить, к каким временам относились затонувшие суда, их перевозившие. Неудивительно, что именно в этом месте я обнаружил скопление древних реликвий. Вблизи скалистого острова любой маломальский шторм мог выбросить судно на камни. В другое время я бы уделил своей находке больше внимания, но сейчас я искал другое.

Мы плыли с Киазимом параллельным курсом в тридцати – сорока футах друг от друга на глубине десяти фатомов, морское дно продолжало опускаться все ниже и ниже. Мы миновали песчаный участок, и теперь уже дно превратилось в огромный густой ковер из монотонно колыхавшихся водорослей.

Неужели из такого места Павло смог выбраться? Вдруг мое внимание привлек какой-то предмет с размытыми очертаниями. Я тут же подал сигнал Киазиму и повернул влево.

То, что я заметил, оказалось хвостом самолета. Он под острым углом торчал из густых, высоких водорослей, остальная часть самолета почти полностью была скрыта в морской зелени. Вне всяких сомнений, это был «Ацтек». Ни его крылья, ни двигатели повреждены не были. На какое-то мгновение мне представился «Мираж III», обнаруженный мною неподалеку от Бир-эль-Гафани. Это было так давно и было ли вообще? Да, с тех пор много воды утекло.

Киазим подплыл ко мне ближе, и мы вместе стали пробираться через зеленые заросли. Верхушки водорослей казались живыми существами. Они, словно щупальца осьминога, гладили мое тело, и ощущение, которое я при этом испытывал, было далеко не из приятных.

Впервые после того дня, когда я опускался к затонувшему немецкому кораблю, я неожиданно почувствовал, как меня снова начинает охватывать страх. Но ничего. Он уже меня не сломает. Во всяком случае, в этом я попытался себя убедить. И это помогло. Страх исчез так же внезапно, как и появился.

Я заработал быстрее ногами и вскоре достиг корпуса самолета. Стекла иллюминаторов были без трещин, и, заглянув внутрь самолета, я смог разглядеть приборную доску и панель управления. Ремни безопасности плавно покачивались над сиденьем пилота. Я плавно потянул на себя полуоткрытую дверь кабины. Затем, отыскав глазами Киазима, кивком подал ему знак и нырнул внутрь.

Слабый свет проникал сквозь иллюминаторы, но его было достаточно, чтобы различить находящиеся в нем предметы. Неожиданно откуда-то сверху наплыла тень, и у меня вновь похолодело внутри.

То был Апостолидис. От его тела, зависшего под самым потолком, тянулась двухфутовая цепочка с прикрепленным на ее конце элегантным атташе-кейсом. Я дотронулся до Апостолидиса. Тело перевернулось, и его левая рука чуть было не обвилась вокруг моей шеи. Выпученные глаза на распухшем лице тупо уставились на меня.

Я на мгновение зажмурился, а когда вновь открыл глаза, то увидел рядом с собой Киазима. Он держал в руке нож. Я понял, что он собирается делать, но другого выхода не было. Когда Киазим начал отрезать у запястья правую руку Апостолидиса, я отвернулся и поплыл прочь.

Через пару минут я увидел Киазима, выбирающегося из самолета с ножом в одной руке и чемоданчиком в другой. Он прицепил атташе-кейс к дверной ручке кабины самолета, поднял вверх большой палец, и мы вместе стали подниматься на поверхность.

С этого момента наши действия становились сплошной импровизацией. Нам оставалось только надеяться и уповать на удачу, которая, как известно, никогда не бывает очень большой.

* * *

Мы всплыли в двухстах ярдах от «Ласковой Джейн». Киазим остался, чтобы отметить место падения самолета, а я поплыл в сторону катера.

Христу и Лазанис помогли мне подняться на борт, а Капелари, горя от нетерпения, спросил меня:

– Ну как? Нашли?

Я кивнул:

– Да, как раз там, где нас ждет турок. Вам придется подогнать туда катер.

Я начал отстегивать акваланг. Капелари, бросив строгий взгляд на Христу и Лазаниса, прикрикнул:

– Вы слышали, что он сказал?

Они исчезли, а я, пройдя на корму, присел на корточки рядом с разложенным на ней оборудованием. Подошел Капелари и протянул мне сигарету.

– В каком состоянии самолет?

– В неважном. Сильно поврежден. Особенно кабина пилота. Но он тем не менее внутри.

– Апостолидис? Ты его видел?

– Да. Через то, что осталось от иллюминатора. Нам придется резать обшивку, чтобы до него добраться.

По блеску в его глазах я понял, что он мне поверил. Он оставил меня в покое и направился к своим друзьям, которые были заняты подъемом якоря. Через некоторое время заработали двигатели и мы двинулись в сторону Киазима, который ждал нас, подняв над водой руку.

Я тем временем занялся баллоном и кислородным шлангом, чтобы быть готовым разыграть величайший в моей жизни спектакль. От охватившего меня возбуждения мои руки слегка дрожали, как в те давние времена перед началом смертельно опасных операций. Только теперь я не мог позволить себе погибнуть. Я должен был думать о Саре.

* * *

Кислородно-водородный резак приводится в действие наверху. Газ по трубке поступает вниз к водолазу. Там, под водой, специальный аппарат подает в нужное место воздух, образующий в воде пузырьки и тем самым создающий искусственную атмосферу, в которой может гореть этот газ.

Все это я подробно объяснил Капелари, сделав особый упор на той огромной опасности для нашей жизни, в которой мы окажемся, если вдруг он неверно поймет наш сигнал снизу и не включит вовремя газовый резак.

Это, конечно, была чушь, но они заглотнули и ее. Мы с Киазимом, надев на себя акваланги, подошли к самому краю катера, чтобы уже в последний раз погрузиться на дно, одновременно шагнули за борт и пошли вниз, ориентируясь на спускавшиеся вниз канаты. Киазим в одиночку подплыл к самолету, проверил, на месте ли атташе-кейс, посмотрел в мою сторону и подал мне знак рукой.

Выждав пару Минут, я проверил время и быстро поплыл в сторону от Киазима. Затем, оказавшись на глубине шести футов от левого борта «Ласковой Джейн», я остановился и принялся отстегивать свой акваланг. Освободившись от него, я всплыл на поверхность, оказавшись почти у самой середины левого борта. От тех трех греков на палубе меня заслоняла рубка.

Я решил не спешить. Секундой позже со стороны правого борта катера послышался всплеск воды и раздался истошный крик Киазима. Я не смог расслышать, что ему крикнул Капелари, но думаю, тот хотел знать, что случилось.

Я уже перелезал через перила, когда услышал голос Киазима:

– С Сэвиджем несчастье. Стой у канатов, а я снова иду вниз.

Таким образом мы предполагали держать всех троих перегнувшимися через перила у правого борта в ожидании дальнейших событий. И нам это почти удалось. Вся проблема заключалась в том, что дверь в рубку находилась со стороны правого борта, где как раз и скопились наши охранники. Я рассчитывал, что смогу дотянуться до своего стола в рубке через окно, выходящее на мою сторону. Просунувшись через него внутрь, я нащупал заветную кнопку и нажал на нее. Дверца стола распахнулась.

* * *

Ни в чем в этой жизни нельзя быть совершенно уверенным. Я уже рванул предохранительную чеку на автомате «узи», как услышал крик изумления. Я поднял глаза и увидел Христу, стоявшего у самых перил на корме справа. В правой руке он сжимал автоматический пистолет «маузер» с деревянной кобурой в качестве ложа. Ему первым удалось дважды в меня выстрелить. Одна из его пуль, попав в правую ногу, отбросила меня от окна рубки.

Автомат «узи», этот персональный вклад израильтян в арсенал автоматического оружия, высоко ценится теми, кто знает в огнестрельном оружии толк. Автомат имеет съемный магазин с двадцатью пятью патронами, который вставляется в рукоятку справа, и стрелять из него можно только тогда, когда эта рукоятка прижата.

Пригнувшись, я разрядил половину магазина своего «узи» в Христу. Задрав вверх ноги, он повалился через борт. Меня крутануло еще раз, но не от боли в ноге, а от нервного напряжения, которое я при этом испытывал. Бывает иногда и от неожиданного удара в челюсть нервная система человека цепенеет больше, чем от поразившего его выстрела.

К моему удивлению, рана в ноге почти не причиняла мне боли, и я пополз на четвереньках по палубе. Неожиданна на носу катера появился Капелари и выпустил в меня длинную очередь из своего автомата. Я едва успел увернуться, как пули прошили палубу в тридцати сантиметрах от меня. Чтобы заставить его хотя бы пригнуть голову, я, не целясь, выстрелил в него, согнувшись, бросился за угол рубки и оказался в двух метрах от Лазаниса.

Неподдельный ужас застыл в его глазах. Он в страхе чисто рефлекторно выстрелил в мою сторону. Очередь из его автомата прошла в ярде от меня.

Все еще стоя на четвереньках, я вскинул перед собой «узи» и, нажав на рукоятку, выпустил в него оставшиеся в магазине патроны.

Затем я быстро пополз к двери рубки, где в столе был спрятан «вальтер». Я уже было просунул в дверь левую руку, как раздался одиночный выстрел и дуля продырявила мне кисть.

Я попытался подняться и увидел стоящего напротив меня Капелари. В одной руке он держал автомат, а в другой револьвер 38-го калибра, выстрелом из которого он и повредил мне руку.

– Я говорил Мелосу, что с тобой будут проблемы, – сказал он злобно. – Но он и слушать меня не захотел. А я оказался прав.

Но он не успел продолжить. За его спиной, словно черный призрак, возник Киазим. В лучах солнечного света зловеще блеснуло лезвие ножа. Через мгновение они оба свалились за борт. Вскоре на палубе вновь появился Киазим. Но уже один.

Он приподнял тело Лазаниса и, перевалив через борт, сбросил его в воду. Затем присел рядом со мной. Положив руку ему на грудь, я сказал:

– Чемоданчик, Киазим. Это важнее.

Он попытался спорить, но я, поднявшись на здоровую ногу, отстранил Киазима рукой.

– Делай, как я сказал. Я этого заслужил, не так ли?

Думаю, в тот момент я с трудом соображал. Это было неудивительно. Видимо, Киазим это понял и уже не пытался мне перечить.

– Через пять минут, Джек. Клянусь, не позже. Починю тебе ногу. Будет лучше новой.

Я прилег, опершись спиной о стену рубки, а Киазим пошел на корму за другим аквалангом. Затем я услышал всплеск воды и посмотрел на солнце. Небо было такого ярко-синего цвета, что долго смотреть на него я не смог.

Мне показалось, что я пробыл с закрытыми глазами не более секунды. Но когда я их вновь открыл, увидел склонившегося надо мной Киазима. В руке он держал атташе-кейс. Я обратил внимание на высокое качество сафьяна, из которого он был сделан, на красивую бронзовую застежку и элегантный замок и тут же вспомнил, какое дьявольское устройство запрятано в нем.

Прижав атташе-кейс к груди, я, почему-то совсем забыв о страхе, подумал, а не взорвется ли он сейчас. Через мгновение я потерял сознание, и этот вопрос уже перестал меня волновать.