Текст книги "Судная ночь на Синосе"

Автор книги: Джек Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– А что после этого? – задала вопрос Сара.

– После чего? – нахмурившись, спросил ее Мелос.

– Когда обнаружится исчезновение Павло, они начнут обыскивать весь остров. Узнают, что «Сейтан» находился неподалеку, и обязательно проверят катер. Тем более если выяснится, что «Сейтан» покинул эту зону ночью.

Она нашла слабое звено нашей операции, и я прекрасно это понимал.

– "Сейтан" – катер, хорошо известный в этом районе и турецким ловцам губок, и всем остальным. Причиной возвращения на Кирос может служить какая-нибудь техническая неполадка. Вышедший из строя компрессор, протечка обшивки. Если все будет идти по плану, мы рассчитываем прибыть на Кирос к четырем часам утра. В любом случае отсутствие в госпитале Павло не обнаружат до шести часов утра. В это время в тюрьме подъем. Они, скорее всего, свяжутся с полицейским участком на Киросе и попросят допросить Киазима.

– Значит, этим займется сержант Лукас, – сказал Алеко и, посмотрев на Мелоса, широко улыбнулся.

– Об этом не стоит беспокоиться, – быстро вставил Мелос. – Отлично придумано. Очень рискованно, но не безнадежно. Кто знает, капитан Сэвидж, может быть, этот план вам и удастся.

Действительно, кто знает?

– Еще один момент, – сказал я. – Нам на «Сейтане» потребуется еще один человек, на случай если вдруг один из военных катеров вздумает заняться проверкой. Не следует забывать, что их команда состоит из трех человек. – Я повернулся к Мелосу: – Как насчет вас? По мне, так вы вылитый турок.

Киазим согнулся от смеха, схватившись руками за живот. Мелос посмотрел на него так, как богач рассматривает комок грязи, прилипший к его ботинку.

– Капитан Мелос будет рад оказать любую посильную помощь, – ответил Алеко.

Он что, снова здесь самый главный, подумал я. Многое мне тут не нравилось. Что-то за всем этим скрывалось. Какие-то странные отношения были между этими людьми.

* * *

Спустя некоторое время я уже лежал в темной каюте, испытывая тревогу, и лихорадочно курил сигарету. Вдруг скрипнула дверь, и в каюту проскользнула Сара. Она плотно закрыла за собой дверь. Послышался какой-то шорох, и я почувствовал, как ее обнаженное, дрожащее от холода тело прижалось ко мне.

– Сэвидж, согрей меня, – скомандовала она.

– Как только докурю, – ответил я и обнял ее одной рукой. – Что ты можешь рассказать про Мелоса?

– Немного. Совершенно незнакомый мне человек, как, впрочем, и остальные. Я имею в виду весь экипаж яхты. До этого круиза Димитри продержал в течение года «Жар-птицу» на ремонте. Как он сказал, нужно было потрудиться, чтобы с ней у нас не возникло проблем. А почему ты о нем спрашиваешь?

– Мне кажется, что Мелос многое о себе скрывает. Только и всего.

– Он грек, как и все остальные члены экипажа. Не так ли? А что ты еще ожидал услышать?

Я положил окурок сигареты в пепельницу, стоявшую рядом с кроватью, и Сара тут же забралась на меня. Уткнув лицо в ямку на моей шее, она крепко прижалась ко мне грудью.

– Нет, не двигайся, – почти шепотом попросила она. – Позволь мне немного вот так полежать на тебе. Только обними меня.

Вдруг она всхлипнула, и ее затрясло от рыданий. Такое с ней за все время нашего знакомства случилось впервые. Ее слова, произнесенные с таким отчаянием в голосе, ранили меня в самое сердце.

– Что будет, если я тебя потеряю? Что тогда будет?

Я не смог ничего придумать, чтобы как-то ее утешить. Думаю, в этот момент ее ничто бы не успокоило. За окном начинал накрапывать дождь. Я долго еще держал Сару в своих объятиях.

Наступило унылое, хмурое утро. По морю бежали холодные серые волны. Дул восточный ветер. Совсем как в ноябре в проливе Ла-Манш. В старой части гавани возникло некоторое оживление, главным образом среди маленьких суденышек, которые еще не привыкли к таким капризам погоды в этой части Эгейского моря.

При таких метеоусловиях ни один гидросамолет не сядет на воду, подумал я. А жаль. Ведь аквамобили нам были очень нужны. Но все, к счастью, обошлось. Фирма, поставляющая подводное снаряжение, имела свой филиал на острове Родос, откуда ночью на моторной лодке и должна была быть доставлена для нас пара аквамобилей. Ничего невозможного для Алеко с его магическим именем не существовало.

Плохая погода и та суета, которая царила в это время в гавани, играли нам на руку. Занятые своими делами люди вокруг не обращали на нас никакого внимания.

С наступлением сумерек Мелос перебрался на «Сейтан» и с тех пор находился там. Еще прошлой ночью Киазим с сыновьями перегрузили на свой борт подводное снаряжение и все дополнительное оборудование, включая герметические контейнеры с одеждой, которые нам предстояло взять с собой.

В начале одиннадцатого прибыла моторная лодка с Родоса с двумя аквамобилями. Мы с Киазимом получили этот груз на северном пирсе, уложили на ручную тележку нераспакованным и, чтобы скрыть от посторонних глаз, укрыли ящики рыболовной сетью.

Свернув на старый пирс, я увидел Моргана, сидящего на грузовой лебедке с накинутым на плечи черным дождевиком. У него был жалкий вид затравленного зверька. Было видно, что он уже порядком нализался. Увидев меня, Морган быстро поднялся с места, и на его лице появилась встревоженная улыбка.

– Черт возьми, Джек. Я уже начал беспокоиться. Что происходит?

Я сказал Киазиму, чтобы тот с тележкой ехал дальше, а сам, прячась от дождя, придвинулся с Морганом ближе к стене.

– Слушай, Морг, – сказал я. – Я сегодня очень занят. Помогаю Киазиму.

– С затонувшим кораблем? – Глаза его засияли. – Может, я смогу помочь? Еще один подводник никогда не помешает, Джек.

Таким старым и по-детски трогательным он еще никогда не был. Я положил ему руку на плечо.

– Не сегодня, Морг. В другой раз, – сказал я и вытащил из бумажника стодолларовую купюру, мельче у меня не было. – Вот, возьми и ступай к Янни Китросу. Он тебе ее разменяет по выгодному для тебя курсу. Хватит, чтобы переждать эту мерзкую погоду у него в таверне. Увидимся завтра утром.

Он хотел возразить, но от страшной жажды сухой комок застрял у него в горле. Я сразу это понял по выражению его глаз. Он взял деньги и нервно улыбнулся:

– Хорошо, Джек, как скажешь. Увидимся утром.

Я похлопал его по плечу, и он заковылял в сторону таверны Китроса. Подняв глаза, я увидел сержанта Лукаса, перегнувшегося через каменную стену с дымящейся во рту сигаретой. С его плеч свисала старая военная плащ-палатка, выражение лица было как всегда мрачным, словно на похоронах.

– Отвратительная погода, мистер Сэвидж. Совсем как в Англии. Не так ли?

– В Ирландии, – поправил я. – Вы забыли.

– Ах да, – энергично закивал он. – Мы все же не привыкли к таким дождям. Там, севернее, где-нибудь в Македонии например, это нормальное явление. В заливе Термаи, должно быть, сыро. Там на острове Пелос я как-то провел отпуск. Пустая трата денег. С таким же успехом можно было остаться и дома.

Я так и замер, ожидая, что же он скажет дальше. Лукас тяжело вздохнул, и его лицо стало еще мрачнее.

– Вы никогда не замечали, мистер Сэвидж, что все не так, как мы это себе представляем? На поверхности одно, а копнешь чуть глубже, и уже другое. – Он бросил окурок через стену и посмотрел на небо. – Похоже, что дождь кончится не скоро. Будьте осторожны, друг мой. В такую погоду в Центральном проливе очень опасно.

Он тронулся с места, а я долго смотрел ему вслед и думал, что бы все это значило. Может быть, предупреждение? Возможно. Но я чувствовал, что за его словами скрывалось что-то для меня еще более серьезное. А его ссылки на Македонию и остров Пелос? Мне было над чем призадуматься.

К пирсу подкатила моторная лодка. Первым из нее вышел Алеко и помог Саре выбраться на берег. Она взяла его под руку, и они вместе направились в мою сторону.

Подойдя ко мне ближе, он спросил:

– Все в порядке?

Я кивнул в сторону Лукаса, шедшего по самому краю берега:

– Не нравится мне он. Похоже, он что-то знает.

– Лукас? – самодовольно улыбнулся Алеко. – Ему это полагается по должности.

То, что он подкупил Лукаса в случае с моим катером, я уже воспринимал как очевидное, но здесь было нечто большее, гораздо большее.

– Это ваш человек? – спросил я.

– Всегда следует быть осмотрительным, капитан Сэвидж. В каждом отдельном случае. Это залог успеха, уверяю вас. – Затем он поднял руку и быстро произнес: – Я не должен вас выдавать своим присутствием. Как и договорились, буду ждать вас перед наступлением сумерек. Не теряю надежды, что наша встреча состоится.

Я едва не удержался, чтобы отдать ему честь и не крикнуть «спасибо, сэр». Он бросил взгляд на Сару и зашагал обратно к моторной лодке, оставив нас наедине.

Она была одета в куртку из непромокаемой ткани. Вид у нее был очень усталый. Под глубоко ввалившимися глазами, сияющими лихорадочным блеском, темнели круги.

– Вот и все, – задумчиво произнесла Сара. – Наступает долгая разлука.

– Нет. Короткое расставание, – поправил я. – Вернусь не позже четырех утра. Клянусь жизнью.

– Для этого она слишком ценная вещь, – зло промолвила она.

Мы подошли к «Сейтану». Нераспакованные коробки уже лежали на его борту. Яасси стоял в рубке у штурвала в ожидании команды от отца, который вместе с Абу на палубе готовился отдать швартовы.

– Джек, готов? – крикнул он.

Я махнул ему рукой и вновь повернулся к Саре:

– Опять жалеешь о случившемся?

– Нет. Просто как-то все и хорошо, и в то же время плохо, – ответила она. – Вдруг оказалось, что это дурной сон.

Я не поцеловал ее, а только крепко взял за Подбородок и решительным голосом сказал:

– В четыре часа утра. Живым или мертвым, Сара Гамильтон, я выйду из этого моря, но я вернусь сюда обязательно. Ты в этом сама убедишься.

Как только я вступил на борт «Сейтана», Киазим и Абу отвязали канаты, и мы направились к выходу из залива. Все это время я стоял у края борта катера и не моргая смотрел на берег.

Сзади подошел Киазим:

– В ней есть что-то особенное, Джек, что отличает ее от других женщин, а меня печалит. Ты это заметил в ней?

– Она обречена на скорую смерть, старина, – ответил я. – Она живет взаймы. Вот так-то.

Опять какая-то глупая, пустая фраза.

Я не видел лица Киазима, но почувствовал, что он затаил дыхание, а затем повернулся и отошел. А я все смотрел на берег и не видел ничего, кроме Сары, стоящей на пирсе и глядящей нам вслед.

Уже двадцать минут она стояла неподвижно на том месте, где мы расстались, и постепенно превращалась в бледно-желтую точку на фоне темнеющих скал, а затем и совсем исчезла в серых каплях дождя.

Глава 15
Ночная вылазка

Через три часа мы подплыли к бую, установленному Киазимом для обозначения местонахождения немецкого корабля, и бросили якорь. Было начало третьего. Чтобы нас случайно не заметили, мы с Мелосом не выходили на палубу. Через час рядом с нами на большой скорости пронесся военный патрульный катер. Не сбавляя скорости, он описал круг по воде. Молодой капитан, убедившись, что перед ними «Сейтан», приветливо помахал рукой. Вскоре катер исчез за горизонтом.

Киазим спустился вниз и, просунув голову в дверь кубрика, поинтересовался:

– Все в порядке?

– Они еще вернутся? – настороженно спросил Мелос.

– Скорее всего, нет. Они увидели, кто здесь находится. Им известно, что у меня лицензия. Зачем им снова сюда возвращаться?

Он выдвинул ящик стола и извлек из него колоду игральных карт.

– Может, поиграем немного в покер. А?

– Это лучше, чем совсем ничего не делать, – сказал Мелос и, присев за узкий столик, с отвращением посмотрел на Киазима: – Что за свинарник здесь. Хотя что еще можно было ожидать?

На этот выпад Киазим отреагировал как и следовало:

– А за это ты, греческая свинья, заплатишь. Все до последнего драхма. Спустишь все, рубашку, штаны. Ты у меня голым отсюда выйдешь.

Мелос вынул бумажник, вытащил из него пачку денежных банкнотов и хлопнул ею об стол.

– Заткни свою пасть, ты, животное.

Грек и турок. Семь столетий взаимной вражды, и ничего в этих отношениях так и не изменилось. Я тяжело вздохнул и занял место за столиком. У нас еще было очень много времени.

Ближе к вечеру стих ветер, прекратился дождь и спокойнее стало море. На погоду было грех жаловаться. Киазим при каждой раздаче карт все больше и больше обыгрывал Мелоса, и я ничего не мог с ним поделать. Удивительно, что они еще не подрались, так как Мелос уже проиграл огромную сумму денег и начал нервничать.

В начале шестого я решил прервать игру, объяснив, что пора готовиться к операции. Надо было распаковать аквамобили и проверить остальное снаряжение. Научиться, как пользоваться снаряжением, не представляло труда, и через пару минут Киазим уже прекрасно в нем разбирался.

К девяти часам небо стало совсем темным, звезды зависли где-то далеко у самого горизонта. Очертания поблекшей луны были размыты в легкой дымке.

Когда мы с Киазимом, облачившись в черные неопреновые гидрокостюмы, словно тени поднялись наверх, на палубе все уже было готово для погружения. Яасси и Абу помогли нам надеть акваланги. Быстро завершив окончательную проверку снаряжения, мы с Киазимом подошли к краю палубы.

В последние минуты перед погружением я не испытывал ни малейшего волнения. Я уже просто ни о чем не думал. В воду были сброшены водонепроницаемые контейнеры с одеждой, по одному для каждого из нас. Последними спустили аквамобили.

Я поставил на своих часах контрольное время, отрегулировал подачу кислорода и подал Киазиму знак. Оказавшись рядом с аквамобилем, я включил его и ушел вместе с ним под воду. На глубине десяти футов, на которой нам предстояло плыть, от лунного света была удивительно хорошая видимость. На аквамобиле имелись глубиномер, компас и спидометр, который к тому же фиксировал в километрах пройденный нами путь. Меня постоянно мучила мысль о самом главном: если нам удастся найти подводный вход в туннель, будет ли он соответствовать той схеме, на которую возлагалось столько надежд. Но нам предстояло прежде пробраться сквозь минное поле, а здесь нельзя было допустить ни малейшей оплошности.

Я посмотрел на спидометр. Мы проплыли уже четверть мили, треть всего пути. Замедлив ход, я подождал, когда Киазим подплывет ко мне поближе, подал ему условный знак и, включив скутер на полную мощность, стал погружаться глубже. Достигнув обусловленной глубины в пятьдесят футов, я остановился убедиться, что Киазим следует за мной. Вторая часть путешествия под водой была намного опаснее. Хотя я делал три узла в час, ощущение было такое, будто на ужасающей скорости несусь сквозь толстую стену серого тумана, за которой меня поджидает смерть.

Я посмотрел на спидометр, чтобы узнать, сколько мы проплыли, и тут мои часы дали контрольный сигнал. Это означало, что мы достигли минного поля. Я замедлил ход и подал знак Киазиму.

Теперь мы поплыли с ним рядом. Вдруг луч фонаря высветил в воде несколько располагавшихся в один ряд тросов. Там наверху, у самой поверхности воды, к концу каждого троса была прикреплена плавучая мина. Хотя мы находились от них достаточно далеко, зрелище было далеко не из приятных.

Согласно карте минное поле было шириной пятьдесят ярдов и тянулось от одного мыса залива до другого. Я, а вслед за мной Киазим медленно двинулись вперед. По правде говоря, страха я не испытывал. Мины располагались на достаточно большом расстоянии друг от друга, и не зацепить за их тросы большого труда нам не составило. Я даже не успел заметить, как мы выбрались из опасной зоны.

Теперь мы оказались в самом заливе. Это я понял по тому, как постепенно начало подниматься морское дно, а кроме того, было видно, как над нашими головами пенилась вода от волн, накатывавшихся на прибрежные скалы. Если я все правильно рассчитал, то с курса сбиться мы не должны. Однако дно все продолжало подниматься. Лунный свет, достигавший морского дна, освещал удивительный подводный пейзаж из хаотично разбросанных повсюду камней и бледных зарослей морских водорослей.

Я не находил того, что искал, и уже решил, что ошибся в расчетах, как вдруг в скальной породе на глубине около десяти фатомов заметил грот. Все было в полном соответствии с немецкой схемой. Из этого грота туннель должен был вести в древний форт, расположенный в самом центре острова.

Стены грота черно-зеленого цвета были сплошь покрыты обитателями подводного мира. Отличное место для сточных вод. Едва успев подумать об этом, я оказался на поверхности, стоя на четвереньках в зловонной жиже.

Мы всплыли точно там, где и предполагали. В этом не было никаких сомнений. Потрескавшиеся стены и потолок грота были выложены огромными камнями квадратной формы. Стояла мертвая тишина, и только откуда-то издалека из темноты доносились звуки капающей воды.

Вонь была ужасающей, но с этим пришлось смириться. В паре ярдов от себя мы обнаружили небольшую площадку. Сложив на нее снаряжение, мы открыли контейнеры. В контейнере Киазима был еще один подводный костюм и акваланг с кислородным баллоном для Павло. Все это мы аккуратно разложили, чтобы на обратном пути не терять времени.

Киазим усмехнулся:

– Ты действительно веришь в себя, Джек, и рассчитываешь вернуться тем же путем?

– Это называется позитивно мыслить, – сказал я ему. – В таком деле одна мысль о возможной неудаче может привести к гибели.

В другом контейнере находилась одежда, тщательно уложенная в небольшие рюкзаки. Там также были два фонарика, брезентовый мешок с небольшим набором инструментов, которыми, я надеялся, не придется воспользоваться, автомат для меня и 38-го калибра пистолет для Киазима. Я даже не забыл прихватить половину бутылки бренди.

Сделав большой глоток, я протянул бутылку Киазиму. Он, перед тем как выпить, произнес тост:

– За легкую смерть, Джек.

– Это не для меня, старина. Даже легкой смерти я не могу себе позволить.

И не смог бы. С этой мыслью я подхватил с пола рюкзак с автоматом и двинулся в глубь туннеля, утопая по колено в зловонной жиже.

Не могу припомнить, чтобы мне было когда-нибудь так противно. Отвратительный запах, казалось, проникал сквозь одежду, кожу тела. Я остановился и отхлебнул еще бренди.

Над поверхностью воды в туннеле, который начал круто подниматься вверх, клубился легкий туман. Идти было не тяжело, к тому же, на мое счастье, ход теперь стал шире и выше.

Вскоре мне показалось, что жуткий запах начал понемногу ослабевать. Скорее всего, оттого, что мы все дальше уходили вверх от того зловонного места. Стало холоднее, и в воздухе начал ощущаться запах сырой земли. Это уже было не так противно, и я, по крайней мере, смог снова дышать полной грудью.

Я аккуратно отмечал наш путь по схеме, которую держал в одной руке. В другой у меня был фонарик. Нам нужно было попасть в третий отсек, располагавшийся по левую от нас сторону. Его мы достигли через десять минут. Он был не более четырех футов высоты, но зато сухой.

– Теперь я пойду первым, Джек, – прошептал Киазим. – Ты будешь говорить мне, куда идти. Так ты сконцентрируешь свое внимание на схеме. А то один неверный поворот в этом лабиринте, и мы заблудимся.

Точнее охарактеризовать ситуацию, в которую мы попали, было невозможно. Я сказал Киазиму, что нам нужен четвертый проход справа, и он пошел дальше, отсчитывая вслух попадавшиеся на нашем пути повороты. Я каждый раз сверял наш путь со схемой.

Пока мы передвигались вперед от одного поворота к другому, я потерял счет времени. Казалось, что мы уже находимся здесь неимоверно долго.

Самым трудным оказался завершающий участок пути. Туннель в этом месте был всего около трех футов в диаметре и выходил на поверхность под большим углом. Каменная кладка по периметру была гладкой и скользкой, что сильно затрудняло наше продвижение. Киазим, стиснутый в узком проходе, прилагая огромные усилия, постепенно продвигался все выше и выше. Спустя некоторое время он, понизив голос, сообщил, что чувствует запах свежего воздуха, и попросил меня выключить фонарь.

От его слов на душе стало легче, и я с удвоенной энергией двинулся за Киазимом. Несколько секунд спустя Киазим, протянув в мою сторону руку, прижал меня к выступу в каменной кладке хода. Я ощутил сильный запах влажной травы и, протянув вперед руку, коснулся прутьев решетки.

– Решетка люка для дождевых стоков, как ты и говорил, – сказал он. – Из тебя вышел бы отличный штурман, Джек.

– Благодари не меня, а немецкого инженера, составившего эту схему, – ответил я. – Ее можно поднять?

– Она наполовину ушла в землю, но я сейчас попробую.

Уперевшись ногами в каменную стену, Киазим надавил спиной на решетку. Но она не поддалась. Я протиснул руку между Киазимом и стеной и поводил по толстым прутьям решетки. Теперь я понял, в чем была загвоздка.

– Она на висячем замке, – прошептал я. – После немцев, скорее всего, его так и не открывали.

Однако это нас не обескуражило, так как в сумке с инструментами, которую мы предусмотрительно прихватили с собой, была пара мощных ножниц фирмы «Золингер» для резки арматуры. Поначалу в темноте лязгнул металлический замок. Затем я услышал, как, собрав все силы и сжав ножницы, крякнул Киазим. Раздался щелчок, и замок был срезан.

Киазим снова уперся спиной в решетку и вновь надавил на нее своим могучим телом. На этот раз решетка, ушедшая со временем краями в землю, медленно повернулась на проржавевших петлях, издав при этом отвратительный звук.

Киазим вылез первым. Я последовал за ним на четвереньках и вскоре оказался в мокрой траве под кустом какого-то растения рядом со старой каменной стеной.

Как и предполагалось, мы оказались в саду за внутренними стенами в юго-западной части форта в тридцати – сорока ярдах от бокового входа в тюремный госпиталь. Все в точности соответствовало тому плану, которым снабдил нас Алеко. Все, за исключением фонаря, висевшего над дверью госпиталя.

* * *

Стояла чудесная ночь. После тех зловонных запахов, которыми мы надышались в канализационной системе, воздух показался мне особенно чистым и свежим, благоухающим ароматами растущих по всему саду цветов. От нас исходил такой смердящий запах, что мы были противны сами себе. Окружавшая нас первозданная чистота еще больше усиливала это чувство.

Киазим первым услышал звуки падающей воды, кинулся в ту сторону и наткнулся на фонтан с плавающими в нем рыбками. Забравшись в фонтан, мы принялись смывать с наших гидрокостюмов зловонную грязь. Однако полностью отмыться мы так и не смогли. Время бежало быстро. Было уже около половины одиннадцатого, а нам надо было еще многое успеть сделать.

Распаковав захваченную с собой одежду, мы надели ее поверх неопреновых костюмов. Киазим облачился в линялый типа пижамы костюм в широкую вертикальную полоску с номером заключенного на правом нагрудном кармане. На мне теперь была военная форма цвета хаки, на голове берет из той же ткани, на поясе кожаный ремень. В таком наряде, да еще с автоматом, которыми обычно были вооружены часовые, я бы мог пройти любую проверку.

Последнее, что я сделал, это забинтовал Киазиму голову и наложил повязку на левый глаз, придав ему неотразимый вид пациента тюремного госпиталя.

– Теперь пошли, – промолвил он. – Идем напрямик. Все время только напрямик.

У входной двери, как я и ожидал, часовых не было. Пока вся информация, которую дал мне Алеко, подтверждалась. Войдя в дверь, мы оказались перед служебной лестницей. Я настолько хорошо изучил план госпиталя, что у меня возникло ощущение, будто я здесь уже бывал.

Мы прошли в дверь в конце коридора первого этажа и, пройдя первый лестничный пролет, услышали, как выше над нами с шумом распахнулась дверь и кто-то начал быстро спускаться вниз по лестнице. Им оказался молодой мужчина, одетый в белый халат. Кто он, медбрат или врач, определить было невозможно. Самое главное, он очень спешил. Поравнявшись с нами, молодой человек что-то буркнул, явно извиняясь, и поспешил дальше.

Киазим обернулся ко мне. Сияя незабинтованным глазом и радостно улыбаясь, он сказал:

– Видишь, никаких проблем. Совсем никаких.

Он был очень доволен собой и, поднимаясь дальше по лестнице, начал легонько насвистывать.

Палата Павло находилась на третьем этаже в самом конце коридора. Поднявшись на этаж, мы остановились, глянули сквозь застекленную дверь и только потом вошли в коридор. Как я и ожидал, там было пустынно. По сведениям, переданным мне, охрана Павло находилась вместе с ним в палате.

Последняя смена часовых была в десять часов, следующая должна была произойти в шесть утра. Еще долго в форте не обнаружат исчезновения Павло, подумал я.

Всю операцию мы разработали исходя из отпущенного нам времени. Ничего сложного. Все будет сделано просто, быстро и красиво. Я постучал в дверь палаты, а Киазим, выхватив левой рукой нож, прижался к стене. Было слышно, как внутри двинули стулом, затем раздались шаги, и через мгновение створка зарешеченного смотрового окошка в двери открылась. В тот же момент я изобразил зевок и прикрыл ладонью рот. Окошко закрылось, послышался скрежет болта, и дверь распахнулась. На пороге появился молодой охранник в гимнастерке с расстегнутым воротом и без ремня.

– Что все это значит? – властно спросил он.

Через секунду он уже пятился назад в палату с приставленным к его горлу ножом Киазима. Я захлопнул за собой дверь и приготовился связать руки охраннику куском веревки, который держал наготове. Киазим убрал нож, но в этот момент парень уже открыл рот, чтобы позвать на помощь. Но турок опередил и нанес ему сильный удар в живот. Тот тяжело рухнул на пол.

Киазим взял протянутую мною веревку, присел на одно колено и, заломив руки охраннику за спину, связал их.

Андреас Павло выглядел намного моложе, чем на фотографии. Он полусидел на узкой больничной койке с подоткнутой под спину подушкой. Рука от локтя до запястья была в гипсе. У него был ужасно болезненный вид. Лицо бледное и измученное. Как у типичного туберкулезника. Было заметно, что сцена, разыгравшаяся у него на глазах, привела его в сильное возбуждение.

– Не надо волноваться, – попытался успокоить я. – Мы твои друзья. Мы заберем тебя отсюда.

– Кто вас послал? – решительно спросил он.

– Человек по имени Димитри Алеко.

– Судовладелец Алеко! Миллионер? – Он, казалось, был сбит с толку. – Я в это не верю. С какой стати он вдруг стал заботиться обо мне?

– Очевидно, он поддерживает вашу тайную организацию сумасшедших. Знаешь, свобода для Греции и всякая прочая белиберда.

Павло уставился на меня сердитым взглядом:

– Слушайте, не пойму, чего вы добиваетесь.

– Все прекрасно поймешь, когда тобой займется тайная полиция. Они тебя будут резать на куски или пытать током, пока не скажешь им то, что они захотят услышать.

– А что они захотят от меня услышать?

– Точное место, где рухнул самолет, на котором вы вылетели с Крита. Им нужен список людей, лежащий в атташе-кейсе, прикрепленном цепочкой к руке Апостолидиса.

Мои слова повергли Павло в отчаяние.

– Послушайте, я не знаю, кто вы такие, но я в ужасном состоянии. У меня плохо с легкими. Во время катастрофы я получил проникающее ранение. Если тайная полиция начнет меня пытать, я долго не протяну.

– Мы можем тебя спасти, – сказал я. – Но для тебя это будет нелегким делом. Ты хочешь попытаться?

Он с готовностью закивал:

– Это лучше, чем пытки в полиции.

Повернувшись к Киазиму, я сказал:

– Надень на него ботинки охранника и шинель. Ему, наверное, снаружи будет холодно.

Павло свесил ноги с койки, Киазим зашнуровал ему ботинки. Обувь была на размер больше, но с ног Павло не сваливалась. Он встал на пол, надел тяжелую военную шинель, и тут я понял, что с ним теперь придется туго. Его закачало, а когда он двинулся с места, стало ясно, что каждый его шаг может оказаться последним.

Парень был болен. Да, болен, и очень серьезно. При других обстоятельствах я бы никогда не решился забрать его из больничной палаты до тех пор, пока ему не стало хотя бы чуть лучше. Но у него оставался единственный шанс выжить.

– Ты твердо решил идти с нами? – спросил я Павло.

Тот неистово закивал:

– Да, теперь, пока мне еще очень страшно. Вытащите меня из этого места. Лучше мне умереть, чем попасть в лапы тайной полиции. В прошлом году они растерзали моего брата.

Он вышел из палаты, повиснув на плече Киазима. Захлопнув за собой дверь, я выскочил вслед за ними. Обогнав их обоих, я пошел по коридору первым. Как только я открыл дверь, ведущую на лестницу, то сразу увидел поднимающегося по ней другого охранника.

Все последующие события развивались с неимоверной скоростью. Тот в нерешительности замедлил шаг и, удивленно взглянув сначала на меня, а потом на Киазима, поддерживающего одетого в военную шинель Павло, сразу все понял.

Рука охранника потянулась к кобуре с пистолетом, но вытащить его он так и не успел. Я с силой ударил его ногой в подбородок. Охранник полетел вниз и упал ничком на лестничную площадку. Киазим кинулся вслед за ним и, подбежав к нему, присел на корточки. Подняв на меня глаза, Киазим тихо произнес:

– У него сломана шея. Лучше его оттащить куда-нибудь с глаз долой.

Рядом с лестничной площадкой была небольшая кладовка, где хранились веники и швабры для уборки госпиталя. Киазим затащил в нее тело охранника, запер дверь и положил ключ к себе в карман.

Мы с Киазимом, подхватив с обеих сторон Павло, ринулись вниз по лестнице. В этот момент я ожидал, что вот-вот все в госпитале придет в движение, но кругом было тихо, и мы, благополучно спустившись вниз, кинулись в спасительную темноту сада. Я первым спустился в дренажный люк, затем Павло, последним Киазим, который затворил за собой решетчатую крышку люка. Мы некоторое время просидели на корточках в люке, пока я не нашел свой фонарик.

– Джек, твоя задача найти обратный ход, а я позабочусь о нашем друге, – сказал Киазим.

Я кивнул и посмотрел на Павло:

– Теперь нам все время придется идти под уклон, и это займет полчаса. Не больше.

С белеющим во мраке лицом Павло был похож на призрак, но тем не менее настроен он был решительно.

– Только бы мне выбраться отсюда. С этого острова. Единственное, что я хочу.

Он был, безусловно, прав. Это нам еще предстояло сделать, и не было никакого смысла задерживаться и продолжать разговор. Я вытащил из нагрудного кармана немецкую схему дренажной системы и, окинув ее беглым взглядом, пошел вперед по наклонному проходу.

* * *

Без недюжинной силы Киазима мы оказались бы беспомощными, поскольку к моменту, когда мы достигли самого нижнего яруса системы туннелей, турок уже фактически нес Павло на спине.

По усиливающемуся зловонному запаху, доносившемуся снизу, я понял, что мы приближаемся к гроту. В воздухе уже начинало пахнуть соленым морем, и я ощутил такое сильное желание в него окунуться, которое давно уже не испытывал. Вероятнее всего, мне просто страшно хотелось как можно быстрее выбраться из этого проклятого места.