Текст книги "Судная ночь на Синосе"

Автор книги: Джек Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13
Долгая жизнь, полная любви

Алеко сдержал свое слово. Не более чем через сорок минут меня позвали.

– Мои агенты в Женеве готовы немедленно перечислить деньги в любой банк, который вы укажете. Я мог бы, конечно, дать слово, что перевод поступит сегодня же, но, мне кажется, это вас не устроит.

– Вам кажется правильно.

– Поэтому сделаем следующее. Поднимите телефонную трубку, на проводе будет Женева. Назовите им банк. Я бы хотел, чтобы вы были удовлетворены на все сто процентов.

Ну что ж, разумно. Я поднял трубку и назвал банк «Штайнер и Компани», банк, который обслуживал торговый флот и к услугам которого я прибегал в лучшие для себя времена. На другом конце провода оказался Ханс, младший сын владельца банка, в свое время приезжавший в Александрию по поводу финансирования работ по подъему затонувших кораблей в Суэцком канале, в которых я принимал участие. Быстро с ним переговорив, я передал трубку Алеко. Тот в течение буквально тридцати секунд сказал банкиру, что делать, указал свой юридический адрес и обладающее магической силой имя и положил трубку.

– Еще десять минут, мистер Сэвидж, не более. А пока присядем.

Что я и сделал, выбрав для этого очень удобное клубное кресло, обтянутое кожей черного цвета. Я начал внимательно рассматривать своего «благодетеля». Теперь передо мной предстал совсем другой Алеко. Необыкновенно деловой, в чьих руках работа буквально кипит. С документами, горой лежавшими на рабочем столе, он справлялся с неимоверной скоростью.

Прошло десять минут. Он посмотрел на часы, и, как по команде, зазвонил телефон. Он кивнул мне, и я поднял трубку. На телефоне вновь был Ханс Штайнер. Он заверил меня, что все необходимые документы на перевод полагающейся мне суммы оформлены, подписаны, вложены в конверт и доставлены по назначению. Плохо это, хорошо ли, но живой или мертвый я уже был при достаточных средствах.

– Довольны? – строго спросил Алеко.

Я положил телефонную трубку:

– Вполне. Что теперь?

– Вы будете делать то, за что вам заплачено. Вы вызволяете Андреаса Павло с острова Синос.

Он немного помедлил, а потом продолжил:

– Капитан Сэвидж.

Ага, я снова капитан.

– Капитан Сэвидж, слова – это пустое дело. Я не прошу от вас каких-либо обещаний. Несмотря на то впечатление, которое вы стараетесь произвести, я считаю, что у вас самый серьезный порок, которым когда-либо страдал человек. Вы морально неподкупны.

– Упаси меня Боже!

– Я был откровенен с вами. И я, в свою очередь, требую от вас, чтобы и вы были откровенны со мной. Надеюсь, что так оно и будет. Для меня совершенно очевидно одно: единственный человек, который может спасти Павло, это вы.

– Я попытаюсь, чтобы заработать на жизнь, – ответил я. – Об этом не стоит беспокоиться.

– Вы можете жить на моей яхте. Для этого все приготовлено. Можете свободно приходить и уходить, когда желаете. Но вы должны помнить, что время для нас важнейший фактор. Хотя Павло еще на больничной койке, поправляется он достаточно быстро, и весьма вероятно, что на этой неделе его перевезут в Афины.

Так, у нас остается всего четыре дня.

– А вся та информация, которую вы мне обещали? – спросил я.

– Все у вас в каюте.

Дверь в кабинет Алеко открылась, и вошел Мелос.

– Еще один вопрос, – быстро сказал я. – Эти ваши осведомители на острове. Я могу прибегнуть к их помощи?

– Только в качестве информаторов и проводников, но личного участия в операции они принимать не будут.

Я кивнул:

– Хорошо. Я оценю общую ситуацию и вернусь к вам.

Уже вдогонку мне он произнес:

– Ваш напарник, Морган Хьюз, думаю, в таких делах уже не в силах оказать вам помощь. Полагаю, что и вы согласны со мной. Я распорядился, чтобы его разместили в таверне рядом с гаванью.

Отлично, позаботился даже о Моргане. Смешно. Я чувствовал себя загнанным в угол и не делал ни малейшей попытки выбраться из него. Больше того, я почувствовал угрызения совести, что сам не подумал о Моргане. А вот Алеко подумал. Когда я следовал за Мелосом по коридору, мне было стыдно.

* * *

Отведенная для меня каюта класса «люкс» с ванной комнатой была сплошь покрыта ковром двухдюймовой толщины. В каюте стоял большой современный письменный стол с крышкой из тикового дерева и рядом с ним вращающееся кресло. На столе, словно ожидая меня, лежали с полдюжины объемистых папок, свернутых в рулон карт и чертежей. Это была вся информация, которую собрал Алеко за все это время по Синосу.

Закурив сигарету, я сел в кресло и, приступив к работе, сразу понял, как скрупулезно потрудился Алеко. Среди папок было и подробное досье на Андреаса Павло, в котором значилась и дата его рождения, и такая, казалось бы, ненужная деталь, как описание и расположение на его животе шва от операции по поводу аппендицита, а также его университетские ученые степени в области философии и математики.

Последний документ был датирован вчерашним днем, четырьмя часами после полудня. Было ясно, что сведения Алеко получал от своих осведомителей на Синосе ежедневно. Подробности, с которыми описывалось состояние Павло, меня поразили. Перелом левой руки, трещины в трех ребрах, проникающее ранение правого легкого. К тому же он сильно пострадал от перегрева на солнце и находился в шоковом состоянии уже несколько дней. До сего времени он все еще лежал в реанимационном отделении, насколько таковое могло существовать в тюремном госпитале.

В папках содержались сведения об охране тюрьмы: график смены караула, устройство системы сигнализации и все прочее, причем описанные в таких подробностях, как будто они поступили к Алеко прямо со стола начальника тюрьмы. А если призадуматься, то оно, скорее всего, так и было.

Самыми важными для меня были данные о системе охраны. В прошлом в самом форте могло поместиться не более трехсот – четырехсот человек, но с приходом к власти военной хунты политические репрессии в стране усилились, и после постройки дополнительных бараков вне форта количество заключенных на острове увеличилось до пяти тысяч.

В связи с этим общую охрану острова в значительной мере усилили. Центральный пролив являлся основным судоходным путем на Кирос и Крит, поэтому движение в нем было весьма интенсивным. Все суда обязаны были огибать Синос с южной стороны. Система радаров фиксировала каждое суденышко, появлявшееся вблизи острова, – вот почему Киазиму потребовалось получить лицензию на проведение поисковых работ в этом районе.

Но были и другие проблемы. Побережье острова не только патрулировалось двумя военными катерами, большая часть подходов к нему и само побережье было заминировано. Проклятая война, несмотря ни на что, все еще продолжалась. Я уже входил в азарт. Предо мной стояла задача, решить которую было непросто. Да, трудно, но захватывающе. Ну совсем как в былые годы.

План предстоящей операции разбивался на четыре части. Высадиться на остров, не дав себя обнаружить. Проникнуть в форт и отыскать там Павло. Вызволить его оттуда и, наконец, вывезти с острова.

Я уже начал сортировать сведения для каждого этапа операции, как дверь в мою каюту отворилась и вошла Сара. Она закрыла за собой дверь и, склонившись над столом, хмуро посмотрела на меня:

– Могу ли я хоть как-нибудь заставить тебя отказаться от этой операции?

– Думаю, что нет. Во всяком случае, уже поздно. Я получил от него деньги. Они ждут меня в одном из самых надежных швейцарских банков в Женеве.

– Я тебя ненавижу, – с горечью в голосе сказала она. – Ненавижу всех мужчин, а тебя в особенности.

Сара подошла ко мне так близко, что я уже не мог ни о чем думать, и только, как живительный кислород, вдыхал запах ее духов. Мое волнение передалось и ей.

– Я тебя тоже люблю, – сказал я. – Но работа прежде всего. Если хочешь, помоги мне отсортировать эти бумаги. Я покажу, как надо.

Как только я объяснил ей, что нужно делать, она тут же подняла с пола какую-то сложенную схему, развернула ее и нахмурилась:

– Сразу неудача. Видишь, я не знаю, что с ней делать.

– Почему? – обеспокоенно спросил я.

– Не пойму, что здесь написано. Это на немецком.

Как только я взял из рук Сары схему, внутри у меня екнуло. Я сразу понял, какую важность для меня она представляла. Это была очень старая, сильно замасленная и порванная в некоторых местах план-схема, по которой немцы во время оккупации острова в 1942 году перестроили древний турецкий форт. Я тщательно ее изучил и сравнил с современной планировкой тюрьмы. Результат превзошел все мои ожидания.

Теперь осуществление второго этапа предстоящей операции представлялось уже не таким сложным. Я знал, как проникнуть в форт. Ну что ж, неплохое начало.

Я довольно улыбнулся, и Сара, заметив это, спросила:

– Скажи, это то, что надо?

Я не видел причины скрывать от нее свою радость по поводу обнаруженной схемы и все ей разъяснил. Как ни странно, она, как и я, пришла в восторг.

* * *

На разработку общего плана действий у меня ушло не более двух часов. Еще оставалось кое-что обдумать, и план операции будет закончен. Тут я почувствовал, что с меня пока хватит. Мне нужен был хотя бы глоток свежего воздуха.

Мы с Сарой сели в моторную лодку, обогнули на ней остров и у подножия высоких скал нашли маленькую уединенную бухту. Доступа к ней с суши не было. Как раз то, что я и искал.

Уткнув моторную лодку носом в мокрый прибрежный песок, мы с Сарой кинулись купаться. После купания мы легли в тени огромных валунов, лежавших полукругом на берегу, и предались любви.

Это было чудесно или почти чудесно. Дело в том, что в самые неподходящие моменты в моей голове вдруг с бешеной скоростью начинали крутиться мысли о Синосе, Андреасе Павло и старой немецкой схеме.

– Неплохо, – спустя некоторое время сказала она. – Но и не очень-то хорошо. Я не хочу, чтобы в один из самых прекрасных моментов в жизни ты думал совсем о другом.

– Я говорил же тебе, что я на закате.

– Уж он-то у тебя точно наступит, – улыбнулась она. – Единственное, что тебе нужно, это немного сконцентрироваться.

А перед моими глазами вновь предстала карта с изображением Центрального пролива и злополучного острова.

– Ты бы видел себя, – сказала Сара. – Давай выбрось все из головы.

– Хорошо. На этапе первом – высаживаюсь на остров. На этапе два – проникаю в форт, Я тебе уже рассказал о втором этапе и что высаживаться буду на южный берег со стороны Центрального пролива.

– Да. А какие при этом возникают проблемы?

Я кратко изложил ей их суть:

– Надо будет избежать патрульных катеров, не подорваться на подводных минах, не нарваться на береговую охрану, часовых и патрульных собак. И к тому же не засветиться перед неусыпным оком радаров.

– И всего этого можно избежать, если добраться до острова под водой. Это ты сам упомянул еще там, в каюте, когда объяснял суть второго этапа.

– Да, но под воду надо будет погрузиться с какого-нибудь плавучего средства, – спокойно пояснил я. – А любое судно, которое остановится в Центральном проливе, немедленно будет подвергнуто досмотру патрульными катерами.

– Но Киазим позавчера работал в том месте, и никто его даже не потревожил.

– У него лицензия от министерства в Афинах на подводные работы, – сказал я и замолк.

Чайка, неожиданно вынырнув из расселины горы, словно яркая белая вспышка, пролетела на фоне темно-серой скалы. Лицо Сары вновь помрачнело.

– Но имею ли я право втягивать Киазима в это дело? – медленно произнес я.

– Я бы дала возможность Киазиму решить самому.

– Нет. – Я качнул головой. – Это будет нечестно с моей стороны. Он мне многим обязан и это знает. Я поставлю его тогда в безвыходное положение.

– Послушай, ты спас ему жизнь, не так ли? – возразила она, и в ее голосе я уловил твердые нотки. – Почему бы ему не спасти твою? На мой взгляд, он здесь единственный, кто бы смог оказать тебе реальную помощь.

Теперь я понял Сару. Она хотела, насколько это возможно, максимально обезопасить мою жизнь и для этого не нашла ничего лучшего, как прибегнуть к помощи Киазима. В ней заговорил голос женщины, которая, когда затрагиваются ее интересы, становится хладнокровной и жестокой.

Я глубоко вздохнул и взял ее руку:

– Ну хорошо, я его попрошу.

– Я всегда тебя считала разумным человеком.

А был ли я таковым? Может быть. Но я уже чувствовал себя ужасно виноватым.

Мы оставили моторку у наклонной площадки старого пирса и отправились на поиски Киазима. На палубе «Сейтана» его не было. По пояс голые, все в поту, Абу и Яасси усердно трудились над обшивкой катера. Но Киазима с ними тоже не было. Его сыновья сообщили мне, что отец отправился в поселок выпить, и, застенчиво, с нескрываемой симпатией глядя на Сару, прозрачно намекнули еще на три заведения, где его можно было найти.

Мы нашли Киазима во втором из них. Он играл в домино в компании двух очень пожилых седовласых мужчин, известных когда-то ловцов губок. Когда мы с Сарой вошли, он нас не заметил, и мы тихо расположились в углу под виноградными лозами в ожидании окончания партии.

Когда закончилась игра, Киазим громко и раскатисто расхохотался. Его смех был похож на раскаты грома в горах. Победу, как я понял, одержал один из тех двоих, похожий на Киазима.

– Мне страшно не везет, – проревел Киазим и поднялся, хлопнув с размаха по столу рукой. – Выпивка за мой счет, желаю всем хорошего здоровья.

Он собрался было уходить, но тут заметил нас, и его лицо озарила улыбка:

– Эй, Джек, детка! Рад тебя видеть в благопристойной компании.

Киазим кликнул официанта, подошел к нашему столику и взял обе руки Сары в свои.

– Позвольте поцеловать ваши ручки, – попросил он, что тут же и сделал. – Вы самая красивая женщина в мире.

– Принимаю ваш комплимент, – сказала она. – И безо всяких оговорок.

Официант принес холодную как лед бутылку «Марко». Киазим сам разлил вино по стаканам и, глядя на нас с Сарой, произнес тост:

– Крепкой вам любви, дорогие друзья, и долгих лет жизни.

Это был старый турецкий тост, в данной ситуации несколько неуместный. Сара под столом крепко сжала мою руку.

– Боюсь, что такого не случится, – ответила она и отпила немного вина из стакана.

Бог мой, я сразу подумал, что она собирается рассказать ему о себе. Но Сара, поставив на стол стакан, нахмурилась и добавила:

– Джек полон решимости лишить себя жизни.

Когда я закончил свой рассказ, его лицо потемнело от негодования, а правая ладонь сжалась в огромный кулак.

– Этот Алеко! Эта греческая свинья. Почему бы вам не дать мне возможность расправиться с ним старым турецким способом?

Он вытащил из ножен, висевших под левой рукой, острый как бритва нож, лезвие которого зловеще блеснуло на солнце.

Сару охватил ужас:

– Нет, ради Бога! Только не это!

Киазим поднял руку, чтобы ее успокоить, и сунул нож обратно в ножны.

– Совсем забыл, что эта собака ваша, – вздохнул он. – А ты, Джек? Считаешь себя обязанным идти у него на поводу?

– Я уже влез в это дело, если ты это имеешь в виду.

– Тогда у меня нет выбора. Я просто обязан тебе помочь.

– Десять тысяч долларов, Киазим, за пользование твоим катером в течение нескольких часов.

Он замотал головой:

– Не торопись, дорогой. Скажи мне, кто-нибудь еще отправится с тобой на Синос? Ну, из людей Алеко?

Я отрицательно покачал головой:

– Мне приходилось делать подобное, когда служил в десантниках. На такое можно идти только, когда абсолютно уверен в помощниках.

– Так что в людях Алеко ты не заинтересован?

– Совсем нет. Рассчитываю исключительно на собственные силы. От этого будет зависеть успех.

– Не глупи, Сэвидж, – резко оборвала меня Сара.

Киазим в подтверждение ее слов кивнул:

– Она права. В одиночку ты проиграешь прежде, чем начнешь. Нет, Джек, боюсь, мне придется тебе отказать. Не нужны мне твои десять тысяч.

– Деньги не мои. Его, – сказал я.

– Ты меня не понял. Я не против пополнения своего семейного бюджета. Просто я не хочу, чтобы ты совершил самоубийство. Это нарушает наши религиозные принципы. Но есть единственный способ уломать меня.

– И какой же?

– Взять меня с собой, – ответил он. – На Синос. Я помогу тебе вызволить из тюрьмы этого бедного малого.

Я, раскрыв в удивлении рот, уставился на Киазима, а тот с легкой обидой в голосе добавил:

– Или ты думаешь, я уже ни на что не способен?

У меня не нашлось ответа. А как отреагировала на его слова Сара? Я еще никогда не видел на ее лице такого облегчения. Киазим заглотнул остатки вина и потрепал ее рукой по щеке. – Вы действительно очень, очень красивы. И очень хорошо, что Джек мой самый любимый друг. А теперь, я думаю, можно идти на встречу с этой сволочью Алеко.

Глава 14
План операции

Аквамобиль представляет собой подводный скутер вытянутой овальной формы, приводимый в движение с помощью гребных винтов и работающий на аккумуляторных батареях. Он рассчитан для работы на глубине до ста пятидесяти футов, оснащен прожектором и способен развить скорость более трех узлов в час. Для успешного выполнения операции мне требовалось два таких аквамобиля. Они и значились под первым номером в списке, который я протянул Алеко.

Перечень необходимого Алеко принял без каких-либо возражений. Он согласился и с участием в операции Киазима, как только я рассказал ему о «Сейтане» и наличии лицензии на подводные работы в районе Центрального пролива. Алеко ясно дал понять, что за операцию отвечаю я и он не будет вмешиваться в мои дела, лишь бы Андреас Павло был спасен.

– Как сведения, которые мы вам дали, – спросил он. – Оказались полезными?

– Безусловно.

Алеко довольно кивнул.

– Все подводное снаряжение, указанное в списке, уже на яхте, за исключением подводных скутеров.

– Сейчас в этой части Средиземного моря ими пользуются почти все клубы подводного плавания, – сказал я. – А в Афинах есть фирма, которая уже давно ими торгует. На обратной стороне списка я указал ее адрес. Думаю, с этим у вас проблем не будет.

– Если фирма в Афинах, их завтра же утром можно будет получить. Я попрошу, чтобы доставили по воздуху.

– В этом никаких сомнений, – по-дружески вставил я. – Деньги сделают все.

– И всегда.

На его губах заиграла легкая улыбка.

– Мне было ровно четырнадцать лет, когда дядя привез меня в Америку. В страну свободы, капитан Сэвидж. Звучит достаточно иронично. Я почти не говорил по-английски. Мы были настолько бедны, что не каждый день удавалось поесть, и никого это не волновало. Никто даже этого не замечал. Вы понимаете?

– И вы решили все это круто изменить?

– Разве мне это не удалось?

Мгновенно с него слетел бостонский налет, и он вновь превратился в грека. Он посмотрел на меня уже совсем другими глазами, потом широко раскинул руки, словно пытаясь объять весь мир или указывая на все, что ему теперь принадлежало. И эта шикарная яхта была одним из явных подтверждений его более чем благополучия.

Затем он вновь стал обычным человеком, каким бы он и остался, не улыбнись ему судьба. На его лице появилась улыбка нашкодившего ребенка.

– Естественно, я благодарен нефтяным месторождениям Техаса, где удалось заработать свой первый миллион.

– Америка, Америка, – произнес я и поднялся. – Хорошо, пора браться за работу. Завтра получаем недостающее оборудование и вечером приступаем к операции.

– Так быстро? – удивился Алеко.

– Нет смысла тянуть. Хочу с этим закончить как можно быстрее.

– У вас уже были подобные дела?

– Да. Детали операции обсудим с вами позже. А сейчас я хотел бы осмотреть подводное снаряжение, которое вы подготовили.

Я уже взялся было за ручку двери, когда он спросил:

– Еще один момент – Сара.

Меня охватило беспокойство, и я повернулся:

– А что Сара?

– Я был бы очень признателен, если бы вы теперь как можно меньше посвящали ее в свои дела.

– Не ей ли самой решать это?

Алеко некоторое время долго смотрел на меня, затем поднялся, зашел за барную стойку, извлек большой графин с бренди и поставил два стакана. Он был мрачен и преисполнен чувства собственного достоинства. Что бы он теперь ни делал, на мне это никак не отразится. Это уж точно.

Он пододвинул мне стакан и налил огромную порцию бренди.

– Я привык полагаться на реальные факты, капитан Сэвидж, потому что они многого стоят. Поэтому я и стал тем, кто есть. Я всегда оценивал обстановку такой, какой она была на самом деле, и никогда не питал иллюзий.

– Разумно, – сказал я. – Но, с другой стороны, как же тогда расценить ваш провал с Павло? Весьма странно для человека, который всегда трезво смотрит на жизнь, и что в результате этого вышло.

Алеко удивленно посмотрел на меня:

– Теперешнее правительство долго не продержится, и вы сами это прекрасно понимаете. Любой разумный человек это понимает. Прочитайте историю моей страны. Она бы явилась отличным пособием для новоявленных тиранов.

Какие прекрасные и пышные фразы, подумал я. Мне уже расхотелось продолжать с ним разговор на эту тему.

– А Сара? – спросил я. – Какое она имеет к этому отношение?

Он еще крепче стиснул в руке стакан, и, когда вновь заговорил, я почувствовал, как он напрягся.

– Жена была для меня всем в этой жизни. Из-за нее я так люблю Сару. Люблю ее нежно, как родную сестру.

Я чувствовал, как весомы для него были эти слова. Конечно, я мог ошибиться, но эти слова он произнес с явным эмоциональным надрывом.

– Хроническая лейкемия очень редкое заболевание в ее возрасте. Первые признаки проявились, когда она была с благотворительной миссией в Биафре.

– Я знаю, – сказал я и внезапно почувствовал нежелание услышать от него что-нибудь еще о Саре. Вновь услышать то, что я уже знал.

Но он, не обращая на меня внимания, продолжил. Голос его теперь зазвучал немного мягче.

– Вы ее воспринимаете так, как можно воспринять обычную, крепкую здоровьем девушку такого возраста. Но вы не видели Сару такой, какой видел ее я. Какой она была в прошлом году, в самом начале болезни. Она просто таяла на глазах.

– Но не умерла, – промолвил я и почувствовал, как у меня в горле застрял комок.

– Докторам с трудом удалось добиться у нее, как они говорят, ремиссии. Ей повезло больше других. В ее случае лекарства оказались эффективными. Анализы крови постепенно восстановились до более или менее нормального уровня. Теперь она попала в те пятнадцать процентов, которые по статистике живут еще пять лет.

Все, что он говорил, было правдой, и в этом я был абсолютно уверен.

Я вспомнил, как мне не хватало воздуха там, на дне Суэцкого канала, как я задыхался и чувствовал, будто чьи-то железные пальцы с чудовищной силой сдавливали мне горло. Сейчас я испытывал то же самое.

– И это все? – наконец выдавил я.

– Известны случаи, когда пациенты жили и десять лет. Конечно, все может случиться. Разрабатываются новые лекарства. Кто знает, что с ней будет? – Его голос зазвучал тверже, и, наклонившись ко мне ближе, он произнес: – Ей нужно то, что могу дать ей я, Сэвидж, разве вы не видите? Постоянное внимание и заботу. Все, что можно купить за деньги, у нее есть. Лучшие врачи, самые редкие лекарства. Все это я могу ей дать. А вы, Сэвидж? Что вы можете?

Его глаза стали злыми. От этого взгляда на меня повеяло могильным холодом. Сердце мое бешено заколотилось.

– Пошел к черту, – крикнул я ему, быстро повернулся и бросился в открытую дверь, как будто за мной гнались черти.

* * *

Войдя в свою каюту, я застал Сару сидящей в кресле за письменным столом и внимательно изучающей старый немецкий план реконструкции форта, от которого зависел успех всей операции. Она подняла голову и, увидев меня, улыбнулась:

– Киазим вернулся на «Сейтан». Он сказал, что сегодня к вечеру его катер будет полностью готов. Ты видел Димитри?

– Видел.

В моем голосе она уловила то, что я не силах был скрыть. На моих глазах выражение ее лица переменилось, скулы напряглись. Понять, что произошло, она могла чисто инстинктивно, а может быть, еще и потому, что слишком хорошо знала Алеко.

– Что он тебе сказал? – тихо спросила она и поднялась из-за стола. – Что он тебе такого наговорил?

– Что бы ни произошло, Сара Гамильтон, я тебя все равно люблю. Разве этого мало?

Она нахмурилась, как бы задумавшись над тем, что я сказал, а затем вдруг все поняла. Ее лицо озарила та радостная улыбка, на которую способна была только она одна. Продолжая улыбаться, Сара подошла ко мне ближе, схватила меня за волосы и принялась их трепать.

– Ты для меня – самое главное в жизни. Неужели ты об этом не знаешь?

Может, это прозвучит глупо, но в этот момент я был готов ради нее умереть. Я крепко ее обнял и тут понял, что жить ради нее гораздо лучше. Как странно устроена жизнь, подумал я. Она была такая жизнерадостная, что поверить в ее обреченность было просто невозможно.

* * *

Хотя традиционно все уважающие себя турки ловцы губок не пользовались каким-либо специальным подводным снаряжением, Киазим тем не менее имел вполне приличный опыт работы с аквалангом. Несмотря на это, мы с Сарой все же забрали его на моторке с «Сейтана», когда катер был окончательно готов к плаванию.

Я показал Киазиму кое-что из подводного снаряжения, предоставленного нам Алеко, и кратко напомнил Большому Турку технические особенности этого оборудования. Возможно, это было лишним, потому что Киазим, подобно тем великим пилотам на заре воздухоплавания, которые могли летать на самолетах, не оборудованных даже сиденьями, мог работать под водой, полагаясь только на свой природный инстинкт. На морском дне он чувствовал себя как рыба.

Киазим был самым располагающим к себе человеком из всех тех, с кем мне доводилось общаться. На обратном пути в гавань он смешил Сару, рассказывая ей одну историю за другой, включая и свои любовные приключения с немецкой «хозяйкой» на пляже позапрошлой ночью.

– Киазим Дивальни. Вы самый большой проказник в масштабах Вселенной, – смеясь, сказала ему Сара.

Тот изобразил на своем лице смущение.

– Но я предоставляю женщинам такое прекрасное обслуживание, дорогая леди.

Дорогая леди. Так он ее все время называл, его голос и манеры, когда Сара была рядом, изменялись до неузнаваемости. Я думаю, с одной стороны, он чувствовал каким-то образом, что перед ним женщина, совсем не похожая на других, а с другой, возможно, в нем говорил природный инстинкт настоящего мужчины. Одно было совершенно ясно: ни один мужчина в мире не смог бы ее обидеть, будь Киазим рядом.

– Операцию можно разбить на четыре основные части, – начал я и повернулся к карте, приколотой к доске, висевшей за моей спиной.

Мы находились в главном салоне яхты «Жар-птица». Среди присутствующих были Сара, Алеко, Киазим, капитан Мелос и двое парней с суровыми лицами, которые, казалось, никогда не отходили от Мелоса. Они оказались кузенами, а не родными братьями, как показалось мне вначале. Одного из них звали Христу, а второго – Капелари.

– Этап первый, – продолжил я, – заключается в высадке на остров. Мы погружаемся под воду с «Сейтана», который будет стоять на якоре в полумиле к югу от мыса Херос там, где над берегом возвышаются внешние стены форта.

– Плыть придется долго, – вставил Мелос.

Первая же его реплика заставила меня засомневаться в его статусе на яхте. Он, похоже, был не тем, за кого себя выдавал. Прервать мой доклад и вставить подобное замечание мог только один из руководителей тайной организации. Мелос сам понял, что допустил оплошность. Об этом я догадался по выражению его черных глаз.

– Аквамобиль развивает скорость более трех узлов в час, – обратился я к нему. – И чтобы добраться до мыса, нам потребуется не более десяти минут. Что касается подводных мин, то, если карта минного поля верна, они расставлены на достаточно большом расстоянии, и, соблюдая осторожность, между ними можно проплыть. Но только соблюдая крайнюю осторожность.

Киазим оскалил зубы:

– Я тебя обожаю, мой дорогой друг.

– А разве сам берег не заминирован? – спросил Алеко.

Я кивнул:

– Но это нас не должно волновать. Если взглянуть на официальный план форта и тюремной зоны, который был сделан в прошлом году, и сравнить его с планировкой перестройки форта, выполненной немцами в сорок втором году, можно увидеть одно очень важное для нас различие. На греческих чертежах указана современная система канализации, какая она есть. А немцы со свойственной им пунктуальностью нанесли на свой план еще и туннель, уходящий под воду. Турки его проложили семьсот лет назад и пользовались им для вылазок непосредственно из форта.

Алеко поднялся с места и подошел поближе к плану.

– Смотри, – сказал он, обращаясь к Мелосу. – Он прав.

Мелос взглянул через плечо Алеко на немецкий план.

– Значит, этот туннель тянется сюда, в маленький заливчик у самого подножия-мыса Херос, и выход из него, судя по этому чертежу, находится под водой.

– Точно, поэтому мин, разбросанных по берегу, нам опасаться не следует.

– Вам не приходило в голову, что вы можете заблуждаться? – сказал он.

– Возможно, система туннелей, проложенная турками, не указана на последнем плане, потому что она просто разрушена.

– Я так не думаю. Уверен, что немецкие чертежи точны и вполне надежны. Согласно им ширина основных туннелей порядка пяти-шести футов. Такие проходы завалить очень трудно.

– Но вы не можете быть вполне уверенным, – продолжал настаивать Мелос.

– В этой жизни, капитан Мелос, каждый из нас ежедневно пытается воспользоваться своим шансом, – ответил я. – Если не получится, вернемся обратно. На любом этапе операции, если мы обнаружим, что план срывается, поворачиваем назад.

– Без Павло?

– Естественно.

– Я вижу, в британском диверсионном отряде вас не научили творить чудеса.

– Ну почему? Иногда у меня получалось и это, – возразил я, и он заткнулся.

– А как с этапом два? – нетерпеливо спросил Алеко.

– Согласно плану в саду той части форта, где находится тюремный госпиталь, есть дренаж для дождевых стоков. Сверху он прикрыт металлической решеткой, с которой нам придется повозиться. До этого, а может быть и раньше, исходя из ситуации, сменим одежду. Как только мы вылезаем на поверхность, я становлюсь тюремным охранником, а Киазим заключенным. Так мы планируем попасть в сам госпиталь.

– Другими словами, один из вас маскируется под охранника, а другой под заключенного?

– Совершенно точно.

– А как вы доберетесь до Павло? – опять встрял Мелос.

– Его содержат под усиленной охраной в палате в дальнем конце коридора, – сказал я. – По сведениям, поступившим оттуда, на данный момент Павло может немного ходить, и это минимум того, что нам нужно. Выбравшись из помещения госпиталя в сад, мы возвращаемся обратно через дренажный туннель.

– Вы полагаете, что он будет в состоянии все это вынести? – спросил Алеко.

– Ему придется вынести гораздо больше, так как добираться до «Сейтана» придется точно так же. Под водой.

В салоне воцарилась гробовая тишина. Удивительно, но первым нарушил молчание Мелос:

– На аквамобиле даже при двойной на него нагрузке у вас на это уйдет не более пятнадцати минут, тогда от Павло не потребуется никаких физических усилий, а если и потребуется, то незначительных.