Текст книги "Орел приземлился"

Автор книги: Джек Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– Отец Верекер?

– Да.

– Говард Картер, командир Польского независимого парашютного отряда из полка авиации особого назначения. – Штайнер повернулся к Альтманну: – Вы вели себя как следует Яновски?

– Полковник ведь знает, что орган моя большая слабость.

Штайнер усмехнулся.

– Подождите меня в доме, – приказал он.

Альтманн ушел, Штайнер поглядел на неф:

– Это действительно прекрасно.

Верекер с любопытством смотрел на полковника, разглядывая знаки различия на погонах его куртки.

– Да, мы гордимся САС. А почему вы и ваши ребята так далеко от вашего обычного театра действий? Я думал, что вы действуете на греческих островах и в Югославии.

– Я тоже так думал, пока с месяц назад командование мудро не решило перебросить нас домой на особые учения, хотя, пожалуй, слово «дом» нам не очень подходит, поскольку всё мои парни поляки.

– Как Яновски?

– Не совсем так. Он-то действительно очень хорошо говорит по-английски. Большинство же других, кроме слова «привет» и фразы «не пойдете ли вы со мной сегодня вечером», сказать ничего не могут. – Штайнер улыбнулся. – Парашютисты могут быть очень нахальными, отец. Вечная неприятность с элитными частями.

– Знаю, – сказал Верекер, – сам был таким. Капеллан Первой парашютной бригады.

– Вы? – спросил Штайнер. – Значит, вы служили в Тунисе?

– Да, под Удной, где заработал вот это, – Верекер постучал палкой по своей алюминиевой ноге. – А теперь я здесь.

Штайнер взял его руку и пожал ее:

– Приятно познакомиться с вами. Не ожидал ничего подобного.

Верекер улыбнулся своей редкой улыбкой:

– Чем могу служить?

– Разместите нас на ночь, если можно. У вас рядом с церковью есть сарай, который в таких целях уже использовался, если не ошибаюсь.

– Вы здесь на учениях?

Штайнер слегка улыбнулся:

– Да, можно сказать и так. Здесь у меня с собой лишь группа людей. Остальные разбросаны по всему Северному Норфолку. Предполагается, что завтра в назначенный час мы помчимся в условленное место, чтобы показать, как быстро можем собраться.

– Значит, вы здесь пробудете только до утра?

– Так точно. Мы постараемся не надоедать, конечно. Возможно, я дам своим парням несколько тактических заданий близ деревни или что-либо в этом роде, чтобы они не бездельничали. Как вы думаете, никто против не будет?

Фраза сработала в точности так, как предсказывал Девлин. Филипп Верекер улыбнулся:

– Район Стадли много раз использовался для всякого рода военных маневров, полковник. Мы будем счастливы оказать по возможности любую помощь.

Выйдя из церкви, Альтманн пошел по дороге к тому месту, где стоял грузовик у запертых ворот, за которыми на Лужайке Старухи находился сарай. У ворот кладбища стоял «джип», в котором сидел за рулем Клугл, за пулеметом находился Вернер Бригель.

Вернер направил свой цейссовский бинокль на стаю грачей, сидящую на березах.

– Очень интересно, – сказал он Клуглу. – Пожалуй, пойду посмотрю поближе. Пошли?

Он говорил по-немецки, будучи уверенным, что никого поблизости нет. Клугл ответил тоже по-немецки:

– Ты думаешь, можно?

– А что такого?

Вернер вышел из машины и вошел на кладбище. Клугл неохотно последовал за ним. У западного крыла церкви Лейкер Армсби копал могилу и увидел их в тот момент, когда они пробирались между могилами. Лейкер прекратил работу и вытащил из-за уха недокуренную сигарету.

– Эй, привет! – обратился к нему Вернер.

Лейкер покосился на них:

– Иностранцы? А я-то думал, вы англичане, судя по форме.

– Поляки, – сказал ему Вернер. – Вам придется извинить моего друга. Он по-английски не говорит. – Лейкер демонстративно возился с бычком, и немец, поняв намек, вытащил пачку «Плейер». – Угощайтесь.

– Не возражаю. – Глаза Лейкера заблестели.

– Возьмите еще одну.

Повторять Лейкеру не надо было. Он заложил одну сигарету за ухо, вторую закурил и спросил:

– Как тебя зовут, парень?

– Вернер. – Наступила неприятная тишина. Вернер понял свою ошибку и добавил: – Куницки.

– А, – сказал Лейкер. – Всегда думал, что Вернер немецкое имя. Я однажды в 1915 году взял во Франции пленного. Его звали Вернер, Вернер Шмидт.

– Моя мать была немка, – объяснил Вернер.

– В этом ты не виноват, – ответил Лейкер. – Мы не выбирает тех, кто нас производит на свет.

– Можно спросить вас, давно здесь обитает колония грачей? – Вернер решил переменить тему разговора.

Лейкер удивленно посмотрел на него и уставился на деревья.

– С тех пор как я был мальчишкой, это уж точно. А ты птицами интересуешься, что ли?

– Конечно, – сказал Вернер. – Самые интересные живые существа. В отличие от людей, редко дерутся друг с другом, не знают границ, их дом – весь мир.

Лейкер посмотрел на него как на сумасшедшего и засмеялся:

– Валяй дальше. Ну кого волнуют несколько занюханных старых грачей?

– Но разве они занюханные, друг мой? – спросил Вернер. – Грачи – многочисленные и широко распространенные обитатели Норфолка, это правда. Но многие из них прилетают поздней осенью и зимой аж из России.

– Да брось ты.

– Нет, правда. До войны, например, было обнаружено, что многие грачи в этом районе были окольцованы в Ленинграде.

– Ты хочешь сказать, что некоторые из этих старых грачей, которые сидят у меня над головой, прилетели оттуда? – недоумевал Лейкер.

– Абсолютно точно.

– Вот уж не подумал бы.

– Поэтому, друг мой, в будущем вы должны обращаться с ними со всем уважением, которое они заслужили, как много путешествовавшие леди и джентльмены, – сказал Вернер.

Раздался окрик:

– Куницки, Моцар.

Они обернулись и увидели Штайнёра и священника, стоящих у крыльца церкви.

– Мы едем, – крикнул Штайнер. Вернер и Клугл побежали к «джипу».

Штайнер вместе с Верекером пошли по дорожке. Послышался автомобильный гудок, и на холм со стороны деревни въехал еще один «джип». Из него вышла Памела Верекер в форме женских вспомогательных авиационных сил. Вернер и Клугл с одобрением посмотрели на нее, но тут же замерли, увидев по другую сторону машины Гарри Кейна. На нем была пилотка, боевая форма и сапоги парашютиста.

Когда Штайнер и Верекер дошли до калитки, Памела подошла к ним и поцеловала брата в щеку:

– Извини, что опоздала, но Гарри хотелось посмотреть Норфолк.

– И ты повезла его по дальней дороге? – с любовью спросил Верекер.

– Но я все же доставил ее сюда, отец, – сказал Кейн.

– Я хочу, чтобы вы познакомились с полковником Картером из Польского независимого парашютного отряда, – сказал Верекер. – Он со своими солдатами здесь на учениях. Они займут сарай на Лужайке Старухи. Моя сестра Памела, полковник, майор Гарри Кейн, – представил Верекер.

– Двадцать первая особая часть рейнджеров, – Кейн пожал Штайнеру руку. – Мы стоим в Мелтам Хаузе. Я заметил ваших ребят по дороге сюда, полковник. Очень уж вы бросаетесь в глаза в этих красных беретах. Бьюсь об заклад, девушки сходят с ума.

– Бывает, – согласился Штайнер.

– Поляки? У нас в части тоже есть два поляка. Например Круковски. Он из Чикаго. Родился и вырос там, но по-польски говорит не хуже, чем по-английски. Забавный народ. Может, нам можно будет собраться?

– Боюсь, что нет, – сказал Штайнер. – У нас особый приказ. Учения сегодня днем и вечером, а завтра двинемся навстречу остальным частям под моим командованием. Вы ведь знаете, как это бывает.

– Конечно, сам точно в таком же положении. – Кейн посмотрел на часы. – По правде говоря, если я не объявлюсь в Мелтам Хаузе через двадцать минут, полковник прикажет меня расстрелять.

Штайнер светским тоном сказал:

– Рад был с вами познакомиться. Мисс Верекер. Отец. – Он сел в «джип» и сделал знак Клуглу ехать. – Постарайся запомнить, Клугл, здесь ездят по левой стороне, – спокойно напомнил Штайнер, когда они отъехали на значительное расстояние от церкви.

* * *

Стены сарая были местами толщиной фута три. По традиции в средние века сарай был составной частью дома феодала. Этот сарай, безусловно, отвечал своему предназначению. В нем стоял обычный запах сена и мышей. В углу – сломанная телега. Свет проникал через окна большого сеновала с выбитыми стеклами.

Грузовик и одного охранника оставили во дворе, а «джип» загнали в сарай. Забравшись на «джип», Штайнер, обращаясь к группе, сказал:

– Пока все идет хорошо. С этого момента вы должны вести себя совершенно естественно. Первое: выставите полевую кухню и сварите обед. – Он посмотрел на часы. – Это займет нас до трех часов. Затем небольшие учения – мы же здесь для этого, и люди ожидают их увидеть. Тактика пехоты в поле, у реки, среди домов. Еще одно: будьте осторожны, когда говорите по-немецки. Говорите тихо. Во время полевых учений пользуйтесь как можно больше знаками. Все приказы отдаются, конечно, по-английски. Полевыми телефонами пользоваться только в экстренных случаях, повторяю – в экстренных! Старший лейтенант Нойманн обучит старших групп необходимым знакам.

Брандт спросил:

– Что делать, если люди попытаются заговорить с нами?

– Притвориться, что не понимаете, даже если вы хорошо знаете английский. Это лучше, чем входить в контакт.

Штайнер обернулся к Риттеру:

– Организацию полевых учений поручаю вам. Проследите, чтобы во главе каждой подгруппы стоял человек, хорошо говорящий по-английски. Вы сможете это обеспечить. – Он повернулся к солдатам: – Не забудьте, в шесть-шесть тридцать стемнеет. Нам надо создавать видимость занятости только до этого момента.

Он спрыгнул с машины и вышел из сарая. Прошел по дорожке и облокотился о калитку. Вверх по холму ехала на велосипеде Джоанна Грей с большим букетом цветов в корзине, которая висела на руле. Пэч бежала рядом.

– Добрый день, мэм, – Штайнер отдал честь.

Джоанна слезла с велосипеда и подошла к Штайнеру:

– Как идут дела?

– Прекрасно.

Она протянула руку, будто официально знакомилась со Штайнером. Со стороны это выглядело вполне естественно.

– А как Филипп Верекер?

– Он оказал необходимую помощь. Девлин был прав. По-моему, Верекер считает, что мы здесь, чтобы охранять великого человека.

– Чем вы сейчас занимаетесь?

– Увидите, как мы будем играть в солдатиков в деревне. Девлин сказал, что придет к вам в шесть тридцать.

– Хорошо, – она опять протянула ему руку, – увидимся позже.

Штайнер отдал честь, и они разошлись. Джоанна поехала к церкви. Верекер, стоя на крыльце, ожидал ее. Она прислонила велосипед к забору и подошла к нему с цветами.

– Красивые цветы, – сказал он. – Где, скажите на милость, вы их достали?

– А, у приятельницы в Холте. Ирисы. Выращены, конечно, в оранжерее. Очень непатриотично. По-моему, ей следовало бы использовать время на картошку или капусту.

– Не хлебом единым жив человек. – Странно, как напыщенно он говорит. – Вы видели сэра Генри до отъезда?

– Да, он заехал ко мне по дороге. В полной форме. Вид у него был великолепный.

– И вернется вместе с великим человеком до наступления ночи, – сказал Верекер. – В его биографии этот эпизод займет всего лишь короткую строчку: «Провел ночь в Стадли Грэндже». Жители деревни и знать не знают, а между тем здесь пишется история.

– Да, думаю, вы правы, если поглядеть с этой точки зрения. – Она очаровательно улыбнулась. – Расставим эти цветы на алтаре?

Он открыл перед ней дверь, и они вошли в церковь.

Глава 16

В Лондоне Большой Бен пробил три часа. Роган вышел из здания Верховного суда и быстро пошел к машине, за рулем которой сидел Фергус Грант. Несмотря на сильный дождь, главный инспектор был в отличном настроении.

– Все прошло хорошо, сэр? – спросил его Фергус.

Роган самодовольно улыбнулся:

– Если дружище Халлоран получит меньше десяти лет, значит, я ничего не понимаю. Вы взяли их?

– В отделении для перчаток, сэр.

В машине Роган, открыв дверцу отделения, увидел два автоматических браунинга. Он проверил предохранитель. Странно, как приятно держать пистолет в руке. Как кстати. Он подержал его на ладони и положил во внутренний карман.

– Теперь, Фергус, давай к нашему другу Девлину.

* * *

В этот момент Молли верхом на лошади подъезжала к церкви по дорожке со стороны поля. Из-за легкого дождя на ней была ее старая шинель, на голове шарф, на спине рюкзак, покрытый куском мешковины.

Она привязала лошадь к дереву за домом священника и вошла на кладбище через заднюю калитку. Когда она подходила к крыльцу, то услышала отданную громким голосом команду. Близ деревни парашютисты наступали мелкими группами в направлении старой мельницы у реки, и их красные береты были ясно видны на фоне зеленой лужайки. Молли увидела, что отец Верекер, сын Джорджа Уайльда Грэм и маленькая Сюзан Тернер стоят на мостике над запрудой и наблюдают за учениями. Раздалась новая команда, и парашютисты бросились на землю.

В церкви Памела Верекер, стоя на коленях у алтаря, чистила медные изделия.

– Привет, Молли, – сказала она. – Пришла помочь?

– Сегодня мамина очередь быть у алтаря, – ответила Молли сбрасывая рюкзак, – но она сильно простудилась и решила день отлежаться.

Со стороны деревни слабо донеслась очередная команда.

– Они там все еще занимаются? – спросила Памела. – Неужели им недостаточно войны, так нет, играют в эти глупые игры. Мой брат там?

– Был, когда я входила сюда.

По лицу Памелы Верекер прошла тень:

– Иногда я думаю, уж не жалеет ли он, что не принимает теперь в этом участия. – Она покачала головой. – Мужчины странные существа.

* * *

Деревня казалась вымершей, и только дымок из труб говорил, что жизнь здесь продолжается. Для большинства людей это был обычный рабочий день.

Риттер Нойманн разбил отряд на три группы по пять человек, связь между которыми осуществлялась по полевому телефону. Группы Нойманна и Гарви Престона разместились непосредственно в деревне, среди домов. Престон получал от «учений» большое удовольствие. Он старательно крался вдоль стены паба, держа в руке револьвер и подавая рукой сигнал своей группе двигаться вперед.

Джордж Уайльд, прислонившись к стене паба, наблюдал за маневрами, когда на пороге появилась его жена Бетти, вытирая руки о фартук.

– Завидуешь, что не воюешь?

Он пожал плечами:

– Возможно.

– Мужчины, – с неудовольствием сказала она. – Никогда вас не пойму.

Группа, действовавшая на поляне, состояла из Брандта, унтер-офицеров Штурма и Беккера и рядовых Янсена и Хагля. Она разместилась напротив старой мельницы, которой не пользовались уже лет тридцать, а то и больше. На ее крыше, где побилась черепица, зияли дыры.

Обычно массивное мельничное колесо стояло неподвижно, но накануне ночью река, сильно поднявшаяся из-за многодневных проливных дождей, с такой силой надавила на съеденный ржавчиной запор, что он сломался. Теперь колесо снова крутилось, с невыносимым скрипом и стоном, взбивая воду в пену.

Штайнер, сидевший в «джипе» и с интересом рассматривавший колесо, обернулся, чтобы проследить, как Брандт дает указания молодому Янсену для стрельбы лежа. С запруды выше по реке за учениями наблюдали отец Верекер и двое детей. Грэму было одиннадцать лет, и он был сильно возбужден зрелищем.

– Что они делают сейчас, отец? – спросил он Верекера.

– Понимаешь, Грэм, тут очень важно правильно поставить локти, – сказал Верекер. – А то солдат не сможет твердо прицелиться. Смотри, сейчас он показывает, как ползет леопард.

Сюзан Тернер, хорошенькой светловолосой девчушке, быстро надоело смотреть на учения, что совсем неудивительно, ведь ей было только пять лет и ее больше интересовала деревянная кукла, которую накануне сделал дедушка. Эвакуированная из Бирмингема, Сюзан уже год жила у дедушки с бабушкой, Тед и Агнессы Тернер, которые были владельцами деревенской лавки и обслуживали местное почтовое отделение и небольшую телефонную станцию.

Девочка перешла на другую сторону мостика, подлезла под перила и села на корточки на самом краю. Вода, коричневая, с пеной, катилась под ней не ниже чем в двух футах. Сюзан одной рукой раскачивала куклу над водой и смеялась, когда на ноги кукле попадала вода. Она наклонилась очень низко, держась за перила над головой, и окунула ноги куклы в реку. Перила обломились, и Сюзан с визгом упала в воду.

На ее крик Верекер и мальчик мгновенно обернулись и увидели, как девочка исчезла. Не успел священник и шагу сделать, как ее унесло под мост. Грэм, скорее инстинктивно, чем от храбрости, прыгнул за ней. Обычно река в этом месте была неглубокой, и летом он ловил здесь головастиков. Но теперь все было иначе. Грэм схватил Сюзан за край пальто и не выпускал из рук. Ногами он пытался нащупать дно, но дна не было, и Грэм в страхе закричал, а течение тащило их к запруде.

Верекер, окаменев от ужаса, не мог издать ни звука, но крик Грэма мгновенно привлек внимание Штайнера и его людей. Когда они повернулись, чтобы посмотреть, что случилось, детей уже перебросило через край запруды и несло по бетонному фартуку к мельничному колесу.

Унтер-офицер Штурм побежал к краю водоема, сбрасывая на ходу амуницию. Ему некогда было расстегнуть молнию на куртке. Детей – а Грэм все еще держал Сюзан за пальто – неумолимо несло к колесу.

Штурм без колебаний бросился в воду и поплыл к ним. Он схватил Грэма за руку. Брандт кинулся в воду вслед за ним. Штурм потянут Грэма, но голова мальчика ушла под воду. Грэм начал вырываться и отпустил девочку. Штурм швырнул его Брандту и поплыл за Сюзан.

Колоссальная сила потока не давала ей утонуть, держала на поверхности. Девочка завизжала, когда Штурм схватил ее за пальто. Он подтянул ее к себе и попытался встать, но ушел с головой под воду, а когда он снова всплыл, то почувствовал, что их обоих несет на колесо.

Перекрывая рев воды, раздался крик. Штурм обернулся и увидел, что его товарищи на берегу держат мальчика, а Брандт опять кинулся в воду и пробирается к нему. Карл Штурм собрал все свои силы и швырнул ребенка по воздуху Брандту. Мгновение спустя поток, как гигантская рука, втянул его под колесо.

В это время Джордж Уайльд зашел в паб за ведром воды, чтобы окатить ступеньки дома. Он вышел в тот момент, когда детей потащило через запруду. Джордж бросил ведро, крикнул жене и побежал через дорогу к мосту. За ним бежал Гарвард Престон со своей группой, также оказавшиеся свидетелями трагедии.

Грэм Уайльд совсем не пострадал, он только вымок. Так же как и Сюзан, но она навзрыд плакала. Брандт бросил ребенка на руки Джорджа Уайльда и побежал по берегу к тому месту, где Штайнер и другие искали Штурма за колесом. Внезапно он всплыл на поверхность в спокойной воде. Брандт бросился в воду и схватил его.

На лице у Штурма не было ни царапины, кроме небольшой ссадины на лбу, но глаза его были закрыты, а губы слегка приоткрыты. Брандт взял его на руки и вышел на берег. К нему подбежали Штайнер, Верекер, Престон со своей группой и миссис Уайльд, которая взяла Сюзан из рук мужа.

– Ну как он? – спросил Верекер.

Брандт расстегнул молнию парашютной куртки Штурма и пытался нащупать под блузой сердце. Он дотронулся до ссадины на лбу, и кожа сразу же покрылась кровью. Ткани и кости в этом месте были мягкими, как тесто. Несмотря на весь ужас случившегося, Брандт сохранял достаточное спокойствие, не забывая, где он находится.

Он посмотрел на Штайнера и сказал на приличном английском:

– К сожалению, сэр, череп раздроблен.

На мгновение установилась тишина, нарушаемая только скрипом водяного колеса. Молчание прервал Грэм Уайльд, который громко спросил:

– Посмотри на форму, папа. Разве поляки носят такую форму?

Брандт впопыхах дал непростительный промах. Под расстегнутой курткой английского парашютиста все увидели летнюю блузу немецкого парашютиста с орлом люфтваффе на правом кармане. К блузе была прикреплена красно-бело-черная колодка «Железного креста» второго класса. С левой стороны – «Железный крест» первого класса, нашивка за Зимнюю кампанию, значок парашютиста, серебряная нашивка за ранение. То есть на Штурме была полная форма германского парашютиста – таков был личный приказ Гиммлера.

– О господи, – прошептал Верекер.

Немцы встали плотным кольцом. Штайнер по-немецки приказал Брандту:

– Положите Штурма в «джип».

Он щелкнул пальцами в направлении Янсена, который нес полевой телефон:

– Дайте мне. «Орел-один» – «Орлу-два». Немедленно подойдите.

Риттер Нойманн со своей группой работал на другом конце деревни. Он ответил почти мгновенно:

– "Орел-два", слышу вас".

– "Орел" взорвался, – сказал Штайнер. – Встретимся на мосту.

Он отдал телефон Янсену. Бетти Уайльд в недоумении спросила:

– Что это, Джордж? Я не пойму.

– Они немцы, – ответил Уайльд. – Я такую форму видел, когда был в Норвегии.

– Да, – сказал Штайнер, – некоторые из нас там были.

– Но что вам нужно? – спросил Уайльд. – Это глупость какая-то. Что вы здесь делаете?

– Ты, бедный идиот и недоносок, – презрительно сказал Престон. – Разве ты не знаешь, кто сегодня вечером гостит в Стадли Грэндже? Сам Господь Бог – Всемогущий мистер Уинстон – чертов – Черчилль.

Уайльд с удивлением уставился на него, а затем расхохотался:

– Ты, должно быть, совсем спятил. В жизни подобной глупости не слышал. Правда, отец?

– Боюсь, он прав, – медленно и с большим трудом выговорил Верекер. – Очень хорошо, полковник. Не скажете ли вы мне, что происходит? Прежде всего, позаботьтесь о детях, они должно быть, промерзли до костей.

Штайнер обернулся к Бетти Уайльд:

– Миссис Уайльд, можете взять своего сына и девочку домой. Когда мальчик переоденется, отведите девочку к бабушке с дедушкой. Они ведь обслуживают почту и лавку?

Она ошалело посмотрела на своего мужа, все еще ничего не понимая:

– Да, верно.

Штайнер сказал Престону:

– Во всей деревне шесть телефонов. Все вызовы идут через коммутатор на почте, соединения делают мистер Тернер или его жена.

– Обрезать провода? – предложил Престон.

– Нет, это может привлечь нежелательное внимание. Кто-нибудь пришлет монтера. Когда девочку переоденут, отправьте ее с бабушкой в церковь. Пусть Тернер сидит за коммутатором. Если будут вызовы, пусть отвечает, что абонента нет дома или что-нибудь в этом роде. Пока что это сойдет. Выполняйте и постарайтесь поменьше напускать мелодрамы.

Престон повернулся к Бетти Уайльд. Сюзан перестала плакать, и он, протянув к ней руки, сказал с ослепительной улыбкой:

– Пошли, красавица. Я посажу тебя на плечи. Ребенок ответил довольной улыбкой.

– Сюда, миссис Уайльд, будьте так любезны, – обратился Престон к все еще ошеломленной Бетти.

Бетти Уайльд, бросив отчаянный взгляд на мужа, пошла за ним, держа сына за руку. Группа Престона в составе Динтера, Мейера, Риделя и Берга последовала за ними на расстоянии одного-двух ярдов.

Уайльд хрипло произнес:

– Если с моей женой что-нибудь случится...

Штайнер, не обращая на него внимания, сказал Брандту:

– Отведи отца Верекера и мистера Уайльда в церковь и держи там. Беккер и Янсен могут пойти с тобой. Хагль пойдет со мной.

Филипп Верекер решил вмешаться:

– Полковник, у меня большое желание сорвать ваш блеф. Если я сейчас уйду, вы не можете себе позволить застрелить меня на месте. Вы поднимите всю деревню.

Штайнер обернулся к нему:

– В деревне шестнадцать домов, отец. Всего сорок семь жителей, и большинства мужчин нет дома. Они работают на разных фермах в радиусе, пяти миль отсюда. Кроме того... – Он повернулся к Брандту: – Продемонстрируй ему.

Брандт взял автомат «стен» у Беккера и выпустил очередь веером с бедра, подняв фонтаны брызг на поверхности запруды. Фонтаны были высокими, а звук походил на лязг металла – как будто вставляли болты.

– Вы должны признать, что вещь великолепная, – сказал Штайнер. – И при этом британское изобретение. Но есть и более надежный способ, отец. Брандт втыкает вам нож под ребра, да так, что вы будете мгновенно убиты без всякого шума. Поверьте мне, он знает, как это делается. Он делал это множество раз. Потом, прижав вас к себе с двух сторон, мы сажаем вас в «джип» на пассажирское место и увозим. Достаточно?

– Думаю, хватит, – ответил Верекер.

– Отлично. – Штайнер кивнул Брандту: – Ступай. Я подойду через несколько минут.

Штайнер поспешил к мосту. Он шел так быстро, что Хаглю приходилось бежать за ним, чтобы не отстать. Риттер Нойманн был уже на мосту и пошел навстречу Штайнеру:

– Дела неважные. Что теперь?

– Мы занимаем деревню. Ты знаешь, какой приказ получил Престон?

– Да, он говорил мне. Какой будет приказ нам?

– Пошли человека за грузовиком, затем проверь дом за домом. Не вмешиваюсь в то, как ты это сделаешь, но хочу, чтобы все были собраны в церкви через пятнадцать-двадцать минут.

– А потом?

– Необходимо заблокировать дорогу с обеих сторон деревни. Со стороны это будет выглядеть корректно и официально, но любой, кто войдет в деревню, выйти не сможет.

– Доложить миссис Грей?

– Нет, пока не надо. Ей надо оставаться на свободе, чтобы держать связь. Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, что она на нашей стороне, пока это не станет необходимо. Я встречусь с ней позже. – Штайнер усмехнулся: – Скверный переплет, Риттер.

– У нас это бывало, господин полковник.

– Ну, что же, – Штайнер отдал честь. – Исполняйте. – Он повернулся и пошел вверх по холму к церкви.

* * *

В гостиной почтового здания Агнесса Тернер плакала, переодевая девочку. Бетти Уайльд сидела рядом с ней, крепко прижав к себе Грэма. Рядовые Динтер и Берг стояли по обе стороны двери и ждали их.

– Я так боюсь, Бетти! – говорила миссис Тернер. Я читала о них такие ужасы! Убивают беспощадно. Что они сделают с нами?

В малюсенькой комнатке почтового отделения сидел за коммутатором Тед Тернер и взволнованно спрашивал:

– Что сделала моя жена?

– Ничего, – отвечал Гарви Престон. – И с ней ничего не случится, пока вы точно будете выполнять то, что вам говорят. Например, не будете пытаться передавать по телефону сообщения, когда кто-нибудь позвонит. И другие всякие штучки. – Он вытащил пистолет из открытой кобуры. – Я вас не застрелю, я застрелю вашу жену, можете мне поверить.

– Свинья ты, – презрительно произнес старик, – и ты называешь себя англичанином?

– Я англичанин, и лучше, чем ты, старик, – Гарви дал ему пощечину. – Не забывай об этом.

Он сел в углу, закурил и взял журнал.

* * *

Молли и Памела Верекер закончили уборку и расставили у купели камыш и другие болотные травы, которые Молли привезла с собой. Памела сказала:

– Я знаю, чего недостает. Листьев плюща. Пойду нарву.

Она открыла дверь, вышла на паперть и сорвала несколько листьев плюща, вьющегося по стене церкви. Памела уже собралась войти обратно, когда услышала визг тормозов и увидела на дороге подъехавший «джип». Ее брат и Уайльд вышли из машины, и Памела сначала подумала, что парашютисты просто подвезли их. Но скоро поняла, что дюжий старший сержант держит ее брата и Уайльда под дулом автомата, которое прижато к его бедру. Она посмеялась бы над абсурдностью того, что увидела, но тут в воротах кладбища появились Беккер и Янсен, неся тело Штурма.

Памела тихо протиснулась в полуоткрытую дверь церкви и столкнулась с Молли.

– Что случилось? – воскликнула Молли.

Памела сделала ей знак замолчать:

– Не знаю, но что-то случилось, что-то ужасное.

В этот момент Джордж Уайльд попытался бежать, но Брандт, ожидавший такой ход, умело подставил ему ножку. Брандт наклонился над лежащим Уайльдом и ткнул его под подбородок дулом автомата:

– Ладно, Томми, ты храбрый парень. Отдаю тебе должное. Но сделай такое еще раз, и я срежу тебе голову.

Уайльд с помощью Верекера тяжело поднялся на ноги. Они приближались к церкви, а там, оцепенев от страха, Молли смотрела на Памелу:

– Что это значит?

Памела снова сделала ей знак молчать.

– Быстро сюда, – сказала она и открыла дверь в ризницу. Мгновение спустя они ясно услышали голоса.

Верекер спросил:

– А что теперь?

– Будете ждать полковника, – ответил Брандт. – А впрочем, почему бы вам сейчас не сделать то, что нужно для бедного старины Штурма. Вообще-то он был лютеранином, но, по-моему, это не важно. Католик или протестант, немец или англичанин. Червям все равно.

– Отнесите его в часовню Богородицы, – сказал Верекер.

Шаги затихли, и Молли с Памелой присели у двери, глядя друг на друга.

– Он сказал «немцы»? – спросила Молли. – Чушь какая-то.

На каменных ступенях паперти громко раздались шаги, и наружная дверь со скрипом отворилась. Памела приложила палец к губам.

Штайнер остановился у купели и огляделся, похлопывая стеком по голенищу. Снять берет он не удосужился.

– Отец Верекер, – позвал он. – Сюда, пожалуйста.

Штайнер подошел к ризнице и нажал ручку двери. По ее другую сторону обе девушки в страхе отшатнулись. Когда Верекер направился по проходу к Штайнеру, тот спросил:

– Здесь, кажется, заперто? Почему? Что там внутри?

Верекер знал, что дверь в ризницу никогда не запиралась, потому что ключ был утерян много лет назад. Значит, это могло означать только то, что кто-то закрыл ее изнутри на задвижку. И тут он вспомнил, что, когда уходил посмотреть на учения парашютистов, Памела убирала алтарь. Вывод напрашивался сам собой.

Верекер отчетливо произнес:

– Это ризница, господин полковник. Церковные ключи, мое облачение и прочие вещи... Боюсь, ключ в доме. Прошу прощения за такую нерасторопность с моей стороны. Полагаю, у вас в Германии больше порядка?

– Вы хотите сказать, что у нас, немцев, страсть к порядку? – спросил Штайнер. – Правда. Но у меня мать была американка, хотя в школу я ходил в Лондоне. И жил там много лет. Что же эта смесь означает?

– Значит, фамилия ваша не Картер?

– Штайнер, Курт Штайнер.

– Какой род войск, СС?

– Похоже, эти буквы оказывают на всех вас патологическое воздействие. Неужели вы думаете, что все немецкие солдаты служат в личной армии Гиммлера?

– Как, например, унтер-офицер Штурм. – Верекер не знал, что ответить. Штайнер добавил:

– Если хотите знать, мы не эсэсовцы. Мы воздушные охотники. Самые лучшие в мире, при всем уважении к вашим Красным Дьяволам.

Верекер спросил:

– И вы намереваетесь убить сегодня вечером в Стадли Грэндже мистера Черчилля?

– Только если возникнет необходимость. Лично я предпочел бы захватить его живым.

– А теперь все планы несколько спутались? Самые хитроумные схемы и так далее?

– Потому что один из моих людей принес себя в жертву, чтобы спасти деревенских детей, или вы, может, хотите об этом забыть? И почему, интересно? Потому что это разрушает жалкий обман, будто все немецкие солдаты – дикари, единственное занятие которых убивать и насиловать? Или же это что-то более глубокое? Вы ненавидите всех нас, потому что инвалидом вас сделала немецкая пуля?

– Идите вы к черту! – воскликнул Верекер.

– Папа не очень был бы доволен такими словами, любезный отец. Отвечу на ваш вопрос. Да, планы несколько спутались, но основой нашего рода солдатской службы является импровизация. Как парашютист, вы должны это знать.

– Ради бога, но вы ничего не добьетесь, – сказал Верекер. – Пропал элемент внезапности.

– Он еще появится, – спокойно возразил Штайнер. – Если нам удастся изолировать деревню.