Текст книги "Дань смельчаку"

Автор книги: Джек Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава 9
К острову

Море казалось нарезанным на куски, шквальный ветер налетал на берег с северо-запада, и баркас принайтованный к пирсу, грохался о края, удерживаемый толстой якорной цепью. Это могло испугать не только салагу, но и бывалого моряка.

Мы спустились по железной лесенке на нижний причал, где каждый звук казался пропущенным через мощные усилители: волны бухали о проржавевшее железо поддона и с чмокающими завываниями откатывали обратно в море. Неохотно, зло...

Пэндлбери свалился с лестницы, не удержавшие! за низенькие перильца, и приземлился на кучу старых прогнивших сетей. Пошатываясь, он поднялся на ноги и с ужасом уставился на волнующуюся стихию: из тумана и бури катили одна за другой волны с белыми барашками на макушках.

– Что, не нравится? – хрипло рассмеялся Да во. – Придется потерпеть. Сначала будет очень скверно, зато потом – красота.

Перепрыгнув за ним на баркас, я подтолкнул его к рулевой рубке:

– Давай заводи свой драндулет. Только выкинь что-нибудь – сразу получишь пулю в коленную чашечку. Для начала... А там...

Не было никакого смысла просить Пэндлбери помочь, ибо он выглядел как покойник и, скорчившись присел возле заднего борта. Я скинул вервие с палубы потому что внезапно понял, что баркас больше ни к чему привязывать не придется.

Закашлявшись, двигатели начали работать, и в тот самый момент, когда мы вышли из-под прикрытия пирса, волны с такой силой врезались в корпус под днище, что я почувствовал под ногами мелкую вибрацию, словно корабль вот-вот должен развалиться.

Нас отбросило назад, когда Даво увеличил скорость и врезался в белое поле с барашками, пробиваясь к выходу в открытое море. Только когда мы очутились в открытых водах, стало понятно, что такое настоящий шквал – валы поднимались как огромные дома. Баркас застывал в мертвой точке наверху, мотор практически переставал работать, так сильно было сопротивление движущейся воды, а когда Даво наддавал газу, ухал вниз, набирая скорость.

Мы пробивались сквозь бесконечные буруны, и волны заливали палубу. Сзади рубка была полностью открыта, и я стоял справа, вцепившись в поручни, с «люгером» наготове, наблюдая за Даво, чтобы тот не выкинул каких-нибудь пакостных штучек.

Пэндлбери несколько раз стошнило в море, и наконец он, шатаясь, приблизился ко мне:

– Наверное, мне лучше отправиться вниз.

– Ни хрена подобного. – Я тычком отправил его обратно на кучу сгнивших сетей. – Останешься здесь, чтобы я мог за тобой присматривать.

Надо честно признаться, что Даво очень прилично справлялся с баркасом. Он постоянно менял скорость, приспосабливаясь к ежесекундно меняющимся обстоятельствам, что показывало отменное знание им дела.

Лишь пройдя три мили, мы увидели Скерри: остров словно на крыльях выплывал из дождя. Шквальные волны одна за другой накидывались на него, и казалось, он летит. Но по мере приближения это чувство пропадало и очертания становились все четче. Черные скалы были сплошь покрыты птичьим дерьмом, а у их подножия бушевали пенистые валы.

Даво изменил курс, и остров повернулся к нам другим боком. Мы увидели огромное поместье, притаившееся посреди деревьев у подножия холма, – готический монстр с ложными башенками и столькими каминными трубами, что сосчитать их я был просто не в состоянии. Построен он был на расцвете викторианского благополучия, и тогда же были сделаны посадки деревьев: сосны поднимались изо всех ложбин и ущелий.

Баркас сильно крутило в водоворотах. Даво, вцепившись в рулевое колесо, ловил мельчайшие изменения потока, но Пэндлбери пребывал в кошмаре: раскинулся на сетях, цепляясь за свою драгоценную жизнь.

Мимо пронеслось небольшое цунами, но, как только мы свернули в бухту, находящуюся внизу, возле поместья, волны тут же утихомирились.

Даво снова переложил руль, поменяв курс.

– И что будет, когда мы туда доберемся?

Я достаточно знал о хождении под парусами, чтобы не ударить лицом в грязь, и сказал:

– Подведем баркас к проходу. Как только встанем поперек, ты вырубишь двигатель, а я опущу якорь. После этого откроем кингстоны.

– Ничего не выйдет, – покачал головой венгр. Слишком сильное волнение, качка.

– Постарайся, – сказал я жестко, – Если баркас войдет в залив, у руля будет стоять мертвец.

Он стрельнул косым глазом в сторону и по моему лицу понял, что я не шучу.

– Что станет с нами?

– Поплывем.

Даво покачал головой:

– Не доплывем без спасательных жилетов.

Что же, вполне разумно.

– Ну и где же они?

– В шкафчике, за твоей спиной.

Я открыл шкаф, не спуская с рулевого глаз, вытащил штуки три-четыре и накинул один на голову и на одну руку. Когда за вторым потянулся Пэндлбери, я наступил ему на руку.

– Не торопись. Вы оба наденете свои только в самый последний момент, да и то если будете себя хорошо вести.

Даво выпятил вперед челюсть, а Пэндлбери отреагировал более решительно:

– Слушай, Джексон, я не умею плавать.

Его слова унес налетевший шквал; по палубе, словно пули, застучали капли дождя. Баркас нырнул носом вниз, едва не перевернувшись. Затем волна пошла вбок, и Даво изо всех сил стиснул руль, когда пас накрыла стена зеленой воды, откатившая Пэндлбери к заднему борту.

Мы почти добрались до цели: черные скалы возвышались над нами, огромными тучами вились птицы – чайки, альбатросы, бакланы, – над рулевой рубкой пронесся порыв ветра, обдав нас ледяным душем.

Море устремлялось в бухту, как река по руслу, постоянно завихряясь, крутясь водоворотами, омывая черно-зеленые скалы, и теперь я видел, что подразумевал Даво, говоря о проходе. Над рифом с каждой стороны высилась прочная, выложенная каменными блоками кладка. Гигантскими блоками... Проем между ними был так узок, что дыхание захватывало.

Но времени для посыпания головы пеплом не осталось – надо было действовать. Даво скинул скорость почти до нуля, и море тут же цепко схватило баркас в свои объятия.

Стараясь перекрыть рев падающей воды, венгр заорал:

– Не выходит! Нужна скорость, чтобы справиться с течением!

Я покрепче уцепился за поручни левой рукой, а правой навел на него «люгер».

– Я ведь действительно не шутил. Делай что приказано, не то останешься без башки.

– Тогда нам всем крышка! – завопил Пэндлбери, а когда баркас понесло в проход и он закачался, старик прыгнул на меня.

Он вцепился в мою левую руку, но я моментально отшвырнул его в сторону. Тут Даво сделал ход, стараясь отнять у меня «люгер». Я дважды выстрелил в него в упор, и венгра отбросило в стекло рубки.

Колесо словно бешеное крутанулось вбок, волна ударила в левый борт, и, едва не перевернувшись, мы почувствовали, что море сжало нас смертной хваткой и понесло в игольное ушко прохода. Я изо всех сил схватился за ближайшие поручни обеими руками – «люгер» моментально смыло водой, – и через секунду баркас изо всей силы швырнуло о каменный пирс.

Корпус треснул, как спичка, море откатило баркас назад, а затем с омерзительным чавкающим звуком – вперед, лодка встала вертикально, и я по круто накренившейся палубе соскользнул через борт в воду.

Меня выручил спасательный жилет. Я вынырнул как раз вовремя, чтобы увидеть, как баркас снова относит назад, поднимает на волну, которая с бешеной силой вонзает его в скалы, как лодка переворачивается и становится поперек прохода в бухту.

Конечно, все оказалось совсем не так, как я планировал, зато эффект получился надлежащий. По волнорезу к морю бежали люди, и на сером фоне утра отчетливо выделялись их шафрановые рясы. Конечно, им не понравится ожидающее их зрелище, но это меня не заботило. У меня было о чем подумать.

Я попал в сильный поток, отбросивший меня по огромной дуге прочь от бухты. Так меня вполне могло вынести в открытый океан, и следующей остановкой была бы Америка, но тут небеса почему-то сжалились над моим полным неприятием тамошнего климата – и течение внезапно изменило курс, швырнув меня в широкий залив, у самого подножия скал.

Я не хочу сказать, что причалил со всем комфортом. Стена зеленой, как бутылочное стекло, воды, рухнула мне на голову, погрузив в глубину. Я опускался и опускался, стараясь схватиться за соломинку, выцарапывая жизнь, как рыба, попавшаяся на крючок.

Я вынырнул в белых от пены водах, но тут другая волна погребла меня под собой. Ногой я коснулся песка или ила – по крайней мере, чего-то твердого, – и тут же стихия распластала меня по огромному валуну, обдав напоследок плавником и водорослями.

Следующая волна наподдала мне под задницу, но я схватился за неровный край валуна и сжал его как можно крепче. Когда море в очередной раз отступило, я прыгнул вперед и побежал, оступаясь, как пьяный. Добравшись до чистейшего, пуховейшего, белейшего в мире песка, я рухнул в него лицом.

* * *

Море все еще ревело в голове, когда я поднялся на ноги, а земля все так же колыхалась. И неудивительно. Я снял спасательный жилет, сунул его между камней и принялся изучать скалы.

Они больше не казались перпендикулярными, как с моря. Скалы устремлялись вверх слегка под углом и были испещрены огромными провалами и балками. Подниматься под ним было сплошным удовольствием, и минут через шесть-семь я вынырнул на поверхности скалы сотней футов выше. Оттуда – по вертикали, цепляясь за траву и черные, выступающие камни, и через десять минут после начала восхождения я осторожно выглянул за край плато.

До сосновой рощи от меня – футов двадцать-тридцать. В поле зрения, похоже, никого не было, поэтому я пригнулся пониже и ринулся под сень деревьев.

Со своего пункта по мокрой траве (я и так промок до нитки, поэтому не обратил на это внимания) мне пришлось ползти до самого края ущелья.

С высоты открывался отменный вид на бухту. Вид более чем интересный. Яхта стояла крепко принайтованной к волнолому, там, где ее не доставали основные валы. Наш баркас перегораживал бухту, прочно усевшись на скалы возле каменных пирсов. Корма была погружена вниз. Пройти мимо было просто невозможно. «Леопард» казался по сравнению с потерпевшим крушение кораблем январской песенкой замерзшей ласточки. Видно было, что, коли понадобится, он запросто сможет пересечь Атлантический океан.

Монахи в шафрановых рясах суетились внизу. Они приволокли веревку и зацепили ею баркас у носа, который с моего места совершенно не просматривался.

Затем исчезло несколько монахов. Последовала небольшая пауза, после которой монахи принялись тянуть веревку. И через некоторое время я увидел Пэндлбери.

Его положили на спину, и, видимо, какое-то время выкачивали из легких воду, А затем произошло нечто удивительное. Раздался стук копыт, и, подняв голову, я увидел четырех монахов, едущих от поместья на коренастых уэльских лошадках. Самым интересным было то, что во главе отряда скакал Чен-Куен.

Группа монахов разбилась и пропустила всадников, Чен-Куен, спешившись, нагнулся над Пэндлбери.

Пора двигать, подумал я, но куда? Через несколько минут остров начнут тщательно прочесывать, особенно этот клиф. Тогда я решил, что самым безопасным местом будет само поместье, до которого не доберутся еще пару часов.

Следовательно, пока большая часть монахов все еще находится у волнолома, надо было добраться до дома. Я рванулся под деревья, прокладывая путь сквозь тугосплетение ветвей, добежал до лужайки, которая выходила на уровень с поместьем, и шлепнулся в траву.

И тут я услышал конское ржание, топот копыт и затаился. Это был целый табун горских лошадок, мчащийся в моем направлении. Как только я приподнял голову и высунулся среди ветвей, две или три лошади, что мчались впереди, затормозили, и за ними остановился весь табун. Лошади нервно переминались с ноги на ногу, но с места не двигались.

Я побежал по краешку перелеска, но тут же услышал позади топот копыт.

Черт его знает, где он прятался, но пастух – по крайней мере, так я решил про себя – вылетел вперед на лихом скакуне, подпоясанный ремнем, в шубе – так обычно одеваются тибетские монахи, пасущие лошадей. На голове торчала коническая шапка с развевающимися ушами.

Напрягаясь из последних сил, я прыгнул в спасительную чащобу. Он почти настиг меня, но табун явился непредвиденным препятствием. Странно, что пастух не был вооружен пистолетом или винтовкой. Только меч, с рукояткой из слоновой кости, свисал под левой рукой, подвешенный на обкрученном вокруг шеи ремне.

Пастух внезапно выхватил клинок и погнал пони следом за мной в чащу, обрубая мешающие на пути ветки.

Он был уже в трех-четырех ярдах за моей спиной, когда я согнулся пополам, обежал его слева, схватил за ногу и вытряхнул из седла.

Через секунду я нырнул под брюхо лошади и одной рукой потянулся к горлу пастуха, а второй – к руке с мечом. Но клинок он держал более чем крепко.

Но из того положения, в каком он внезапно оказался, пастух не мог причинить мне особого вреда: клинок, хитро изгибаясь, имел в длину фута три – очередной пример старинного китайского оружия, которые были потом скопированы японскими самураями. Конечно, в руках тренированного бойца кендо это было устрашающее оружие, но вряд ли поверженный на землю пастух мог составить мне конкуренцию.

Я рубанул ребром ладони монаха по горлу – это мгновенно лишило его возможности брыкаться.

Лошадка была отменно выдрессирована, ибо как вкопанная стояла в футе от нас, нервно роя копытцем землю. Самым разумным в данной ситуации было раздеть пастуха и примерить на себя его одежонку.

Баранья шуба и ушанка пришлись впору, хотя воняли нещадно.

Взяв меч, я сунул его в ножны и повесил через плечо на ремень. Пастух, хотя выглядел неважнецки, был все-таки жив. Я схватил поводья и пустил лошадку из-под деревьев на поляну. Затем выехал на открытое пространство.

Вокруг меня неслись остальные лошади, пихаясь, фырча, поэтому, проскакав нужное расстояние до поместья, я спешился, подоткнул поводья под луку седла и, развернув своего конягу обратно, поддал ему под задницу рукой. Он заржал и рванулся на поле. Остальные понеслись следом.

Передо мной возвышалась пятифутовая стена, отделявшая лес от сада. Я перебрался через нее и плюхнулся в кусты рододендронов. Затем, скрываясь за ними, стал подбираться ближе к дому. Наконец, добравшись до летнего домика, вокруг которого ощущалась атмосфера заброшенности и запущенности, потерянного детства, остановился.

«Бедный, бедный Эллис Джексон. Снова ты противостоишь целому миру». Бледно улыбнувшись реплике, я встал. Можно было преспокойно оставаться на этом месте до прибытия Вогана и его людей, но перспектива забраться в дом представлялась мне необычайно заманчивой.

Казалось, он ждет меня, сгорбившись на дожде. Я направился было к нему через лужайку, но тут дверь в дом внезапно распахнулась, я моментально вильнул влево и, не убыстряя шага, направился к конюшням.

Из двери появились двое монахов. Я видел их уголком глаза. Шел, не меняя направления. В воротах, способных пропустить карету, была маленькая дверь, сквозь которую я и проскользнул.

Ничего себе, подумал я, конюшня.

По одной стене шли стойки для оружия, на которых расположились не только «Калашниковы», но и М-16. Свисали патронташи, штыки и несколько гранатометов М-79. Вначале я решил, что эти, по крайней мере, выставлены для понта, но вскоре засек связки гранат, свисавших с крюков над оружейными рамами.

Еще больше мне понравились куклы в натуральную величину: целый ряд настоящих американских солдат, в маскировочной одежде. Все оказались проткнутыми насквозь штыками.

Я быстро схватил первый попавшийся «Калашников», зарядил его, схватил патронташ, обмотал его вокруг талии и, отпрянув к двери, осторожно выглянул наружу.

Похоже, во дворе никого не было, поэтому я вышел и через внутренний двор подобрался к черному ходу.

Он открыл мне доступ к темному, выложенному камнем коридору, ведущему от кухни к внутренним покоям.

На стенах, несмотря на чисто английский интерьер дома, висели полотна с драконами, а в нишах, в которых обычно ставили древнеримские статуи, сидели позолоченные будды.

Дойдя до угла и не зная, двигаться дальше или нет, я вдруг увидел, как одна из дверей распахнулась и из нее вышла... Хелен Сен-Клер.

Одета она была как и вчера вечером – в брюки и свитер. Выглядела усталой, чертовски усталой; все время нервно сжимала и разжимала кулаки.

Рядом с ней появились два китайца с автоматами и такими же, как у меня, патронташами, обмотанными вокруг поясов. Прошли по главной лестнице наверх. Подождав, пока они поднимутся на второй этаж, я отправился следом.

Коридор, когда я до него добрался, был пуст, а в дальнем его конце кто-то говорил по-китайски. Через секунду я услышал, как кто-то идет, и едва успел отпрыгнуть в крохотный тупичок. Один из охранников прошел мимо и быстро спустился вниз. Я подождал несколько секунд, а затем тронулся по коридору в поисках Хелен.

Дойдя до поворота, я выглянул за угол и увидел второго охранника, стоящего перед высокой дверью из красного дерева. Времени на раздумье о том, что делать дальше, не было, потому что китаец сам подсказал дальнейшие действия, отвернувшись от меня и глядя в окно. Упускать такой шанс не в моих правилах, поэтому я сделал к нему шаг и применил шиме-ваза – захват, перекрывший сонную артерию и сваливший китайца без сознания.

Я оставил его и, взяв автомат наизготовку, открыл дверь. Палец положил на спусковой крючок.

Моему взору открылась очень милая комната, оклеенная желтыми обоями, а белые занавеси, словно лебединые крылья, надувались от ветра, рвущегося из раскрытого окна. В углу стояла кровать, а у окна – стол. Перед ним стояла Хелен Сен-Клер, за ним сидел ее брат.

* * *

Сен-Клер был одет в такой же, как у охранников, свитер, который был ему явно маловат. Он смотрел на меня совершенно обалдело.

– О Господи, Эллис, – услышал я тихий голос Хелен.

И тут Макс улыбнулся знаменитой сен-клеровской улыбкой и вскочил на ноги, опрокинув стул.

– Черт возьми, парень, ты как нельзя кстати.

– Я-то думал, что ты давным-давно сбежал, – ответил я. – Как видно, тебе что-то подсыпали в чай.

Но по тому, как он двигался, было видно, что я ошибался. Я снова видел того человека, который спас меня в Тай Соне. Никого мне так не хотелось видеть в данную минуту, как его.

Я протянул ему руку, и Черный Макс, подойдя поближе, изо всех сил ударил меня кулаком в живот. Я свалился, словно подрубленное дерево.

Глава 10
Черный Макс

Сознания я не терял, а лишь стал как безумный хватать ртом воздух, корчась на полу, пребывая в черной боли, плотно закрыв глаза. Хелен встала рядом на колени – я чувствовал исходящий от нее запах духов, ее прохладную ладонь. Что до Сен-Клера – в тот момент я ничего не понимал...

Открыв глаза, я увидел смазанные лица. Зажмурился и почувствовал, как меня поднимают, переносят и кидают в кресло.

Кто-то разжал мне зубы и вылил в рот бренди. Всего ничего, но я закашлялся. Чья-то рука похлопала меня между лопаток, и Сен-Клер рассмеялся.

– Ничего, парень, пройдет.

Я открыл глаза и увидел на черном лице выражение восхищения.

– Черт побери, Эллис, тебя просто невозможно уничтожить!

Не обращая на него внимания, я обернулся к Хелен:

– С тобой все в порядке?

И тут она захлебнулась рыданиями – такого я никогда не видел. Быстро взглянув через плечо, я увидел охранника с автоматом: попытка к бегству стоила бы мне жизни. В ту же секунду дверь распахнулась и на пороге объявился Чен-Куен в высоких сапогах, шафрановой рясе и накинутой на нее шубе с широкими рукавами. Словно пришелец из средних веков, он моментально подчинил все, что двигалось в этой комнате, взяв командование на себя.

Кивнул Сен-Клеру:

– Ступай в эту дверь, Макс. Когда понадобишься, тебя позовут.

Генерал моментально выполнил приказ; выходя, он обнял сестру за плечи.

Чен-Куен приказал охраннику подождать за дверью, сел на край стола и уставился, слегка нахмурясь, на меня. Правую руку он держал под рясой.

– С тобой все в порядке?

– Переживу.

Услышав это, он ухмыльнулся:

– У тебя какой-то нюх на неприятности. Есть такая дзенская поговорка: через три дня после родов львица пихает львят с клифа, чтобы взглянуть, вернутся ли они.

– Хватит мозги пудрить! – рявкнул я. – Давай ближе к делу: я заслужил некоторых объяснений. Судя по тому, что Сен-Клер содержится без наручников, цепей и прочих атрибутов, он на тебя работает.

– Верно. – Руку из-под рясы он не вынул.

Мне будто бы металлическим обручем стягивали голову, боль с каждой секундой становилась сильнее.

Я сказал:

– Значит, вот зачем ему понадобилось умирать... Видимо, на его хвосте уже сидели...

Полковник кивнул:

– А в мертвом виде он был для нас более полезен.

– Господи, значит, наш побег из Тай Сона... – Он снова кивнул. – Нет, не может... Я ведь был с ним. Я прекрасно видел, что происходило.

– Дорогой мой Эллис. Если ты думаешь, что я настолько основательно промыл ему мозги, что Макс стал ярым марксистом, то ошибаешься. Да и нужды в этом не было ни малейшей.

– Что это значит?

– Только то, что Сен-Клер отчаянно нуждается в аудитории. Он всегда должен быть в центре внимания. Ему необходимо проявлять свой жестокий темперамент, жить опасностями. Можешь называть это как угодно. Одержимость, как это, наверное, тебе известно, может принимать любые формы. Сексуальные аберрации, странные позывы, которым субъект не в силах противостоять...

– Не хочешь ли ты сказать, что у Сен-Клера мания действия, проявления жестокости и тому подобное?

– Это объясняет всю его жизнь. Существует также и суицидальный, саморазрушительный позыв, которого он не понимает. И не принимает. Все это я понял практически сразу же после его появления в Тай Соне. Остальное – легче легкого...

Все это он объяснил профессорским голосом, словно даже гибель вселенной можно было бы пройти на дополнительном семинаре в университете.

Я сказал:

– Надо было меня раньше предупредить... Да мне и самому следовало догадаться.

– Но ведь он был мертв. Для всего мира генерал погиб в бою. Это я ему подробно объяснил. Сказал, что его отошлют в Китай и на всю оставшуюся жизнь поместят в одиночную камеру.

– Если он не согласится на вас работать, да?

– Точно. А так – возвращение в мир – ГЕРОЕМ – прошу заметить. Ну и еще подрабатывать на нас.

– Но ведь он мог этого и не делать! Как вы могли заставить его, выпустив на свободу?

– Рискнуть стоило. Ведь дискредитировать его в глазах общественности было довольно просто. – Он пожал плечами. – Могли, например, использовать пленки с допросами, разговорами на общие темы, подписанные им документы. Даже если бы все это было выдано за коммунистический заговор, грязь намертво пристала бы к этому выдающемуся человеку. В общем, в угрозах и запугиваниях мы не нуждались. Потому что Максу понравилось. Он понял – как англичане говорят, – что попал в свою тарелку. Если хочешь, новая смертельная забава – ведь все остальное он уже перепробовал. На нашей стороне он противостоял всем разведкам натовского альянса – дурачил такое количество народа...

– Наверное, все-таки не полное рабочее время?

Чен-Куен покачал головой:

– Нет, все. Сначала даже я недооценивал Макса, ведь ему удалось многое. Просто под конец его предал наш человек. Но даже тогда ЦРУ и британская разведка решили, что это сфабрикованное дело.

Так, значит, Воган не сказал мне о своих подозрениях? Бедняжка Эллис Джексон. Злость стала переполнять меня, но я еще не закончил допроса.

– А когда я вошел в вашу игру? Еще там...

– Во Вьетнаме? Правильно. Я все время ждал, что все раскроется. Тебя использовали с самого начала.

Ведь на самом деле, Эллис, ты был ниспослан нам провидением. Нужный человек в нужное время. Нам повезло вдвойне с психоподготовкой. Тебе был необходим именно Черный Макс, а ты был для него тем самым компаньоном, который должен был сыграть свою роль в побеге. Инсценировке побега. Ты с таким жаром принялся расписывать миру, каким необычайным героем оказался Сен-Клер, что это создало ему лучшую рекламу, на которую я даже не смел надеяться.

Меня удивило, что я все еще могу говорить.

– А затем, когда он снова подобрал меня в Лондоне?..

– Все было подстроено – правда, здорово: время, антураж. Макс считал, что ты был бы для нас полезен, поэтому предложил снабдить тебя нашей общей знакомой – Шейлой Уорд.

– Очередной Мадам Ню?

– Если угодно. Кстати сказать, она погибла в Ханое шесть месяцев назад во время воздушного налета.

– Пусть сгорит в аду!

Я проорал это, встав со стула и сделав шаг вперед. Его рука вынырнула из-под рясы: в ней был зажат пистолет.

Я спросил:

– А знаешь, что самое смешное? Ты мне всегда был симпатичен.

– А мне – ты. То есть, Эллис, ты понимаешь, никаких прихватов, ничего личного. Я служу великой идее, делаю свое дело. Идея на самом деле не просто великая, но – величайшая. Благо народа.

– Как всегда, ваши проклятые идеи. Все вы одинаковы, что по ту сторону забора, что по эту, никакой разницы. – Я рассмеялся ему в лицо. – Но на сей раз ты проиграл – или вы проиграли, это как будет угодно, – в этом я, по крайней мере, уверен.

– Не думаю. Наш друг Пэндлбери, которого выловили из воды, рассказал о телефонном звонке в Лондон. – Он подошел к окну. – Эллис, дружище, ты старался, но ничего не вышло. Ты в проигрыше. Сам посмотри.

Человек тридцать или сорок суетились на волноломе, изо всех сил вытягивая веревку, которая была привязана к корпусу затонувшего баркаса. «Леопард», маневрируя, выходил в узкий канал, немного подталкивая в бок развалившееся судно.

– Через полчаса мы – все мы – отплывем отсюда. – Он потрепал меня по плечу. – Ты, разумеется, едешь с нами. Не следовало оставлять тебя одного в Сидбери – некоторые из твоих особенностей иногда становятся слишком опасными, чтобы о них забывать. Можешь не волноваться: мы найдем тебе достойное применение. А сейчас я должен пойти поторопить своих монашков.

Вот тогда я действительно решил, что еще немного и свихнусь. Видимо, его уверенность, спокойствие особенно отчетливо показали мне мое поражение. Он словно хотел сказать: если будешь хорошо себя вести – получишь пирожок.

Он открыл дверь, вышел, и в проеме моментально показался охранник. Дверь затворилась, и я отвернулся к окну. И действительно: остов баркаса начал двигаться, «Леопард» подталкивал его вбок и внезапно стал протискиваться на выход.

Дверь снова открылась, и когда я обернулся, то увидел Сен-Клера и Хелен, стоящую рядом.

* * *

Я убил бы его, если бы в ту секунду в моей руке оказался пистолет. Слова Чен-Куена эхом отдались в мозгу. Черный Макс был самым необходимым мне человеком. Не бригадный генерал Джеймс Максуэлл Сен-Клер, а именно Черный Макс – пример для подражания любого мальчишки. Отец, которого у меня никогда не было. Но в тот момент все осталось в прошлом.

Он поднял руку, словно останавливая меня:

– Давай-ка кое-что проясним поначалу, Эллис. Хелен ничего не знала обо мне. Понятно?

– Я любил тебя, неужели ты этого не понимал! – Болезненный вой вырвался из самого нутра. – Ты был для меня всем, чего я никогда не имел. Бог земной. И этот бог использовал меня. Ему было наплевать на все от начала и до конца. Он наблюдал, когда меня объявляли опасным маньяком, стоял рядом и глумился. Падаль.

Его глаза широко распахнулись. Он был потрясен, и мне впервые удалось заглянуть в самое сердце этого черного человека.

Сен-Клер моментально принялся оправдываться:

– А знаешь, мой дорогой, что происходит, когда тебя выбирают конгрессменом? – Он рубанул воздух ребром ладони. – Все кончается. Президент за тебя грудью, говорит; путь завершен, я сам за тебя жизнь отдам. Ты нужен стране, ни единый волос не должен упасть с твоей черной головы.

– Ты что, этим хочешь оправдаться?! – заорал я вне себя.

– На заднице в Пентагоне сидел целых пять лет, затем в военном университете еще пятерочку. Преподавал. Потом появился шанс отправиться во Вьетнам в составе президентской комиссии, напоследок пороха нюхнуть...

Я изо всей силы ударил его по губам, и он, пошатываясь, отступил назад, врезавшись в охранника.

Все было совершенно спонтанно, я просто таким образом выразил свою ярость и бессилие, но результат оказался надлежащим.

Сен-Клер впилился в охранника, который потерял равновесие и стал хвататься за стенку, чтобы хоть как-то удержаться на ногах. Естественно, в это самое время он выронил автомат. Гончая не так быстро кидается на кролика, как я метнулся к оружию и мгновенно поднял его. Прикладом я врезал охраннику по черепушке, а дулом Сен-Клеру в лицо, когда он начал подниматься на ноги.

Хелен дико закричала, видимо считая, что я сейчас же пристрелю ее брата. Она метнулась ко мне, но я отшвырнул ее к стене.

– Я ухожу, – объяснил я Сен-Клеру. – А ее забираю с собой. Если захочешь встретиться – а мне почему-то кажется, что захочешь, – найдешь меня где-нибудь там, в лесу. И когда решишься, вот тогда и посмотрим, насколько ты крут.

Он открыл было рот, но я резко двинул его прикладом по шее.

Хелен хотела закричать, увидев, что Макс рухнул на пол, но я тяжело ударил ее по лицу.

– Хватит. С этого момента будешь делать только то, что приказывают. Ясно?

Я выкинул ее в коридор и вышел следом.

Думаю, что тогда у меня началось легкое помешательство, мозг затопила черная безраздельная ярость. Меня унижали, предавали все: сначала Мадам Ню, затем Шейла Уорд и вот теперь Макс Сен-Клер. Да уж, бедняжка Эллис Джексон, черт! Ну да ничего, там видно будет, кто из нас всех беднее!

Если бы кто-нибудь попытался меня остановить, я бы попросту застрелил негодяя, но в доме было тихо и пусто. Подталкивая Хелен, я вбежал в конюшню, нацепил на себя несколько патронташей, повесил на шею гранатомет и взял связки гранат.

Хелен рухнула возле двери, Я рывком поднял ее на ноги и затряс, приговаривая:

– Идем, двигайся, слышишь!

Казалось, она находится в полной прострации.

– Но, Эллис, что ты можешь? Один...

– Просто хочу показать этой сволочи, как нужно воевать! – Я схватил АК-47 и пихнул Хелен к двери.

Мы пошли тем самым путем, каким я добирался в поместье: сквозь кусты рододендронов, через каменную стену, дальше, в поле... Дальше...

Дальше произошло то, чего на физическом уровне я объяснить не могу: я превратился в берсерка, как норвежские викинги, – во мне кипела и клокотала сумасшедшая энергия. Хелен совершенно выбилась из сил, и мне пришлось тащить ее чуть ли не волоком.

Я пихнул ее в лес, и она закричала, когда острые ветви впились ей в лицо, но на жалость у меня просто не осталось времени. Когда мы выскочили на другой стороне опушки, то до края клифа нужно было пробежать двадцать – двадцать пять ярдов. Тогда я заставил женщину встать на четвереньки и ползти, как животное, – из горла Хелен вырывались громкие всхлипы, тело содрогалось от неистовых рыданий.

На краю скалы было небольшое местечко, окруженное каменным бруствером, – естественное укрытие, о котором на войне можно только мечтать.