Текст книги "Орлиное царство"

Автор книги: Джек Хайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Джон посмотрел в голубые глаза короля, тот мгновение колебался, а потом отвернулся.

– Виновен.

Джону показалось, что сейчас он потеряет сознание, и Вильгельм сжал его руку, чтобы поддержать. Джон стоял с опущенной головой, слушая, как сенешаль объявляет приговор.

– Джон из Тейтвика, ты признан виновным в измене. Завтра ты будешь распят у Яффских ворот.

Стража подошла к Джону, взяла его за руки и собралась вывести из зала.

– Подождите! – вскричал Вильгельм, подошел к Джону и заговорил, понизив голос: – Ты еще можешь спастись. Ты имеешь право оспорить приговор. Сражайся, чтобы доказать свою невиновность.

– Сражаться? Я едва могу стоять.

– Господь милостив к невиновным, Джон.

– У Господа нет фаворитов. Но если уж умирать, то лучше с мечом в руке. Я готов оспорить приговор. И буду сражаться с теми, кто считает меня виновным.

Судьи повернулись и удивленно на него посмотрели.

– Это чушь! – фыркнул Ираклий. – Суд принял решение.

– Наши законы оставляют ему право вызвать тех, кто вынес ему приговор, – заявил сенешаль. – Но для того, чтобы доказать свою невиновность, он должен победить всех четверых – или выбранных ими представителей – в один день. – Он посмотрел на Джона. – Ты уверен?

– Да.

– Хорошо. Мы встретимся на внутреннем дворе завтра в полдень, и Джон Тейтвик будет сражаться, чтобы доказать свою невиновность.

* * *

Джон стоял во дворе дворца и смотрел на купол церкви Гроба Господня. Его вершину скрывали туман и мелкий дождь, который падал на доспехи Джона. Он почувствовал, что Вильгельм положил руку ему плечо.

– Время почти наступило, – сказал священник.

Джон кивнул и оглядел двор. Булыжник, которым он был вымощен, стал влажным и скользким, и он подумал, что это может ему помешать. Его ноги покрывали волдыри, и он едва не потерял сознание от боли, когда надел сапоги. Ненадежная поверхность еще сильнее будет его сковывать.

Напротив него стояли король Амори, Жильбер и Онфруа, все в доспехах. Здесь же находился сенешаль, рядом с Ираклием и Патриархом – тот выставил воина, которому предстояло сражаться вместо него – Гарольда с длинным шрамом на лице. Они бросили жребий, и сержанту досталась самая короткая соломка. Он ухмыльнулся и посмотрел на Джона.

– Ты заплатишь за то, что сделал с моим братом, – заявил сержант.

Джон не стал ему отвечать и, сильно преувеличивая хромоту, вышел в центр двора. Он понимал, что ему поможет уверенность Гарольда в легкой победе. Это было его единственным преимуществом.

Вильгельм вручил Джону трехфутовый меч с рукоятью, обшитой уже потертой кожей, и с широким клинком из темно-серой стали. Джон сделал несколько пробных взмахов, проверяя баланс. Священник предложил Джону щит, но, когда он попытался надеть его на левую руку, плечо пронзила ослепившая его боль.

– Проклятье, – прорычал он и бросил щит. – Бесполезно. Нужно найти что-то, чтобы привязать левую руку к телу. Я не хочу, чтобы она мне мешала. – Вильгельм снял веревку, которая служила ему в качестве пояса, и туго привязал левую руку Джона к телу. – Шлем, – сказал Джон.

Вильгельм надел железный шлем без забрала Джону на голову, и тот повернулся лицом к Гарольду. Сержант был коренастым мужчиной с бычьей шеей. Он также решил сражаться без щита. Меч он держал двумя руками.

Сенешаль встал между противниками.

– Мечи затуплены, чтобы предотвратить серьезные ранения. Вы будете сражаться до тех пор, пока один из вас не сдастся или не сможет продолжать поединок. – Он отошел в сторону. – Скрестите мечи и начинайте.

Джон повернулся боком, чтобы защитить более слабую левую сторону. Клинки соприкоснулись, и Гарольд сразу атаковал – нанес мощный рубящий удар, продолжая сжимать меч двумя руками. Джон парировал, сделал шаг в сторону, потом быстрый выпад, и его клинок достал голень противника. С криком боли сержант упал вперед, уронив меч и сильно ударившись о булыжники. Когда Гарольд перекатился на спину, Джон прижал его грудь коленом и приставил острие меча к шее Гарольда.

– Сдавайся!

Гарольд плюнул ему в лицо, Джон ударил рукоятью сержанта в лицо и рассек ему губу. После второго удара на булыжник брызнула кровь.

– Достаточно! Достаточно! – взревел Амори. – Джон одержал победу.

Джон оперся на меч, чтобы подняться на ноги, и его лицо исказила гримаса боли. Он заковылял к Вильгельму, который смотрел на него широко раскрытыми глазами.

– Сегодня Господь за тебя, Джон!

– Господь не имеет к этому никакого отношения. Гарольд поддался гневу и был слишком самоуверенным. С другими такого уже не случится.

Между тем Гарольда оттащили в сторону, и теперь он сидел, закрыв лицо руками. Остальные тянули соломки. Самая короткая досталась коннетаблю Онфруа. Он молча надел шлем и поднял меч, который уронил Гарольд. Онфруа был примерно такого же роста и сложения, что и Джон, но на несколько лет старше.

– Будь внимателен, – предупредил Вильгельм. – Коннетабль командует армией короля. Он хороший воин.

Джон встал напротив Онфруа. Их мечи соприкоснулись, и коннетабль принялся кружить около Джона, вынуждая его поворачиваться, чтобы оставаться лицом к лицу с противником. Каждый шаг отдавался болью у Джона в ногах, но Онфруа продолжал кружить, не атакуя.

– Ну, давай уже, ублюдок, – прорычал Джон сквозь зубы.

Онфруа внезапно перешел в атаку. Джону удалось отбить меч коннетабля перед тем, как тот в него врезался и сбил с ног. Онфруа оказался сверху, и оба заскользили по влажным камням двора. Джон сумел отшвырнуть противника и попытался встать, хотя ему мешала привязанная к телу рука. Онфруа уже вскочил, в то время как Джон все еще оставался на коленях. Коннетабль нанес рубящий удар из-за головы, Джон его парировал, но Онфруа лягнул его ногой в грудь. Джон сделал сальто и снова оказался на коленях. Онфруа атаковал с высоко поднятым мечом, но, когда его клинок начал опускаться, Джон нырнул вперед, увернувшись от меча, и врезался в колени коннетабля. Онфруа упал вперед, что позволило Джону встать на ноги, но его противник также успел подняться, и они вновь оказались друг напротив друга.

Онфруа снова начал кружить около Джона, однако на этот раз тот не стал дожидаться атаки. Стиснув зубы и стараясь забыть о боли в ногах, он сделал выпад в корпус противника, застал коннетабля врасплох, и он лишь в самый последний момент успел сделать шаг в сторону и избежать клинка. Джон развернулся и снова пошел в наступление – теперь нацелившись Онфруа в голову, он отскочил, но поскользнулся на влажных камнях. Чтобы удержать равновесие, ему пришлось опустить меч, и Джон собрался нанести новый удар ему в голову, рассчитывая завершить схватку. Но Онфруа сумел подставить свой клинок.

Их мечи зацепились рукоятями, противники оказались лицом к лицу, Джон нанес удар головой, Онфруа отшатнулся, и на светлую бороду из разбитого носа потекла кровь. Джон снова пошел в наступление, вложив всю силу в атаку с левой стороны. Онфруа парировал, но меч Джона соскользнул с меча коннетабля и задел край его шлема, оставив на нем глубокую вмятину. Онфруа потерял сознание и упал к ногам Джона.

– Джон одержал победу, – огласил очевидный факт сенешаль.

Через мгновение Онфруа заморгал, и его глаза остановились на Джоне.

– Ты хорошо сражался, – сказал он.

Джон бросил меч и протянул руку, чтобы помочь Онфруа подняться на ноги.

– Мне было за что биться, – сказал он.

– Хм-м-м. – Онфруа снял шлем и осторожно коснулся головы, где уже начала расти шишка. Он поднял меч Джона и протянул недавнему противнику. – Ты мне нравишься, сакс. Надеюсь, ты уцелеешь.

Амори и Патриарх уже успели вытянуть соломки. Королю досталась короткая. Амори начал надевать шлем, но сенешаль положил руку ему на плечо.

– Сир, вы не хотите выбрать воина, который вас заменит? – спросил он.

Амори сбросил руку сенешаля и надел шлем.

– Я сам буду сражаться за себя.

– Но сир! – запротестовал Патриарх. – Вы можете получить ранение, или произойдет нечто худшее.

– Как я могу приговорить человека к смерти, если не готов рискнуть своей? – ответил король.

Амори вошел в круг, поднял затупленный меч и повел широкими плечами, чтобы их расслабить. Король был крупным мужчиной, тучным, но сильным на вид, к тому же, в отличие от Джона, со свежими силами. К счастью, боль в ногах у Джона притупилась, но он с тоской думал о том, что увидит, когда снимет сапоги. Он повернулся боком к королю и поднял меч.

– Да поможет тебе Бог, – сказал Амори.

Он коснулся своим мечом клинка Джона и сразу атаковал, стараясь попасть в голову. Джон парировал, но удар оказался таким сильным, что он едва не выронил меч. Ему пришлось отступить под натиском короля, который наносил один удар за другим. Джону удавалось ускользать, но Амори продолжал наступать – теперь нацелившись Джону в грудь, но тот отскочил, уходя от клинка. Амори шагнул вперед, вновь изменил направление движения и попытался поразить голову Джона, тот увернулся, скользнул к центру площадки и перешел в контратаку, сделав выпад, направленный Амори в грудь.

Король отбил его меч, но клинок Джона описал широкую дугу по направлению головы Амори. Однако его встретила сталь королевского меча. Джон провел быструю серию атак, король с легкостью отражал все его выпады, Джон тяжело дышал, у него начала уставать рука. Он понимал, что должен закончить поединок как можно скорее, и у него остался только один шанс приблизиться, чтобы нанести удар.

Джон сделал несколько шагов назад, позволив Амори пойти в наступление. Король взял рукоять меча двумя руками и собрался нанести коварный удар Джону в бок, однако тот даже не попытался его парировать. Подняв меч над головой, он со стоном принял удар и сразу почувствовал острую боль от сломанного ребра. Но прежде чем Амори успел вернуться в боевую стойку, Джон опустил меч на верхнюю часть шлема короля, и там осталась вмятина. Король отступил, по лбу у него потекла струйка крови. Джон снова атаковал, но Амори успел восстановить равновесие и парировать удар. Они скрестили клинки, король сильно толкнул Джона – и тому пришлось отступить сразу на несколько шагов.

Джон стоял, наклонившись вперед, стараясь восстановить дыхание, и каждый новый вдох острой болью отдавался у него в груди. Между тем Амори сорвал с головы изуродованный шлем и отбросил его в сторону; светлые волосы короля были испачканы кровью.

– Милорд! – вскричал сенешаль, когда король сделал шаг вперед.

Амори от него отмахнулся.

– Дай мне закончить, – прорычал он и поднял меч.

Джон последовал его примеру, выпрямился и заставил себя улыбнуться, решив, что не станет показывать свою слабость, не даст Амори ни малейшего преимущества.

– Я жду, сир.

Амори с ревом бросился на него, и Джон в последнее мгновение сумел подкатиться под ноги короля, но Амори оказался к этому готов: он перепрыгнул через своего противника и приземлился на ноги. Джон перекатился и уже начал подниматься, когда меч короля ударил его по спине, заставив упасть лицом вниз. Амори наступил на правую руку Джона и отбросил меч в сторону. Джон мгновенно перевернулся на спину – острие клинка монарха застыло перед его лицом.

– Ты неплохо сражался, Джон. Однако поединок закончен. Ты сдаешься?

Джон попытался подняться, но Амори наступил ему на грудь, заставив снова лечь на землю. Джон посмотрел мимо клинка в голубые глаза короля, а потом на серое небо над ними. Значит, вот так все и закончится. Джон закрыл глаза.

– Сдаюсь.

* * *

Джон сидел, сгорбившись и опустив голову между коленями, не сводя глаз с грязного земляного пола камеры. Наступил день, когда ему предстояло умереть. Он слышал, что где-то рядом течет вода. Интересно, сколько упадет капель, прежде чем за ним придут? И сколько до того, как его распнут?

Журчание воды заглушил звук шагов, Джон вздрогнул, вопреки решимости принять смерть с достоинством. Время пришло. Шаги остановились у его камеры. Он поднял голову и с удивлением обнаружил по другую сторону решетки Вильгельма.

– Я кое-кого к тебе привел, – сказал священник.

Джон попытался встать, но боль в покрытых волдырями ногах была слишком сильной. Он снова опустился на койку.

– Простите, что не могу встать, сир. – Амори небрежно отмахнулся от его извинений. – Зачем вы пришли? – устало спросил Джон. – Хотите посмотреть, как выглядит мертвец?

– Ты еще не мертвец, Джон из Тейтвика. – Амори достал ключ, отпер камеру и распахнул дверь. – Я пришел, чтобы тебя освободить.

Джон с глупым видом заморгал, глядя на короля.

– Что?

– Я даровал тебе прощение, – объяснил Амори, входя в камеру. – Мне нужны такие люди, как ты, Джон. Ты обладаешь мужеством. Ты едва не победил меня, сражаясь одной рукой, а прежде нанес поражение двум великим воинам.

– Вы напрасно тратите свое время, сир, – заявил Джон. – Я не стану воевать с сарацинами.

– Я не хочу, чтобы ты воевал. Я хочу, чтобы ты служил при дворе. Меня окружают шпионы и интриганы, и пригодится человек со стороны, который хранил бы верность лишь мне. И еще чтобы ты стал наставником для моего сына, научил его обычаям врага. Ты знаешь сарацин лучше любого из нас. Я считаю, что принцу Балдуину следует говорить на их языке и знать обычаи. Кто сможет быть для него лучшим учителем, чем ты? Ты согласен, Джон?

– У меня уже есть господин. Я не могу служить сразу двум разным людям.

Амори нахмурился.

– Если ты откажешься, Джон, то умрешь, – заявил король.

– Мы не просим тебя предать твоего господина-сарацина, – добавил Вильгельм, – мы лишь хотим, чтобы ты помог заключить мир между нашими народами. И это прекрасный для тебя шанс искупить свою вину и заслужить спасение, Джон.

Джон колебался несколько мгновений. Потом кивнул.

– Хорошо.

– Но есть одно условие, – предупредил Амори. – Ты должен дать клятву никогда не поднимать оружие против короля или твоих собратьев-христиан.

– Клянусь, – ответил Джон.

– Хорошо! – Амори тут же рассмеялся своим странным маниакальным смехом, который, однако, очень скоро стих. Он протянул руку, и Джон поморщился от боли, когда Амори поставил его на ноги. – Теперь ты мой человек, – сказал король и обнял Джона. – Мы позаботимся о том, чтобы тебя женить.

– Прошу прощения? – переспросил Джон.

– Жизнь при дворе стоит довольно дорого, – пояснил Амори. – Тебе нужна жена с собственными землями. – Король немного помолчал. – Но почему, Джон, ты выглядишь так, словно проглотил верблюжье дерьмо?

– Я не хочу жениться, сир, – сказал Джон.

Амори нахмурился.

– Тебе нужно жениться. Или стать священником.

– Я не священник, – возразил Джон. – Я любил женщин, убивал мужчин и нарушал клятвы.

Вильгельм улыбнулся.

– Ну, все это тебе не помешает, – заверил он Джона. – Патриарх Иерусалима отважный воин и большой любитель женщин.

– Священники! – фыркнул Амори. – Не связывайся с ними, Джон. Позволь мне найти тебе жену.

– Я… дело в том… – Джон сделал глубокий вдох. – Есть женщина…

– Ты женат? – спросил Амори. Джон покачал головой, и король похлопал его по спине. – Так в чем проблема? Я найду тебе местную красавицу, сирийскую христианку с солидными… достоинствами. – Он подмигнул. – И ты забудешь ту женщину.

– Нет, сир, – твердо сказал Джон. – Я бы предпочел Церковь.

Амори стал серьезным.

– Не могу сказать, что я понимаю твой выбор, но больше спорить не буду. Вильгельм обо всем позаботится. Завтра я жду тебя во дворце. – И с этими словами Амори сделал шаг к выходу.

– Если я свободен, что помешает мне покинуть город? – спросил Джон, глядя ему вслед. – И вернуться к сарацинам?

Амори повернулся и посмотрел ему в глаза.

– Твое слово, – ответил король. – Мне его вполне достаточно.

Король удалился, и в камеру вошел Вильгельм.

– Давай, Джон, пойдем, я отведу тебя в твою комнату в лазарете Святого Иоанна, ты будешь там жить, пока не примешь сан. – Джон положил руку на плечи священника, и они вместе вышли из камеры. – После необходимого времени в качестве алтарника ты станешь каноником церкви Гроба Господня, – сказал Вильгельм. – И будешь получать ежемесячную пребенду[6]6
  Доход с церковной должности.


[Закрыть], на которую сможешь нанять викария, чтобы он выполнял твои обязанности. Впрочем, по большей части ты будешь находиться при дворе.

Они поднялись на один пролет по узкой лестнице и вышли во внутренний двор. Стояло ясное осеннее утро, над головой у них было темно-синее небо. Вильгельм помог Джону пересечь двор, и через широкие ворота они вышли в город. У выхода из ворот они помедлили. Прямо впереди виднелись здания церквей с куполами комплекса госпитальеров. Джон посмотрел направо, где начиналась дорога, еще дальше, над мясным рынком, высилась церковь. А слева, довольно далеко, над городом возвышалось скальное отложение: Храмовая гора. Он даже смог различить Купол Скалы, его позолота сияла в лучах утреннего солнца. Вильгельм перехватил взгляд Джона и улыбнулся.

– Красивый вид, не правда ли? Добро пожаловать в Иерусалим, Святой город.

Глава 2

Март 1164 года: Алеппо

Юсуф проснулся, как от толчка, и сразу почувствовал, что простыни на его постели промокли от пота. Во сне он вернулся на поле сражения. Он бежал, спасая свою жизнь, а потом повернулся и увидел, как Джона ударили в спину. Все тот же кошмар, который преследовал его уже шесть месяцев после сражения при Аль-Букайе. Он встал и подошел к окну, чтобы распахнуть ставни. Мягкий утренний свет заполнил спальню вместе с голосами муэдзинов, призывавших правоверных на утреннюю молитву.

Из окна своего скромного дома он видел цитадель на вершине холма, белые каменные стены которой упирались в небо. Юсуф сказал царю Нур ад-Дину, что поселился за стенами дворца, чтобы обеспечить домом овдовевшую сестру Зимат и ее сына Убаду. Но это была лишь одна причина. На самом же деле он хотел находиться как можно дальше от дворца. В сражении при Аль-Букайе Юсуф спас жизнь царю и заслужил новое имя: Саладин, «Истинный в вере». Он стал одним из ближайших советников царя, однако чем больше Нур ад-Дин ему доверял, тем сильнее Юсуфа мучило чувство вины. Ведь он предал своего господина самым отвратительным образом. Он спал с женой Нур ад-Дина, Азимат. Юсуф прервал их отношения, но прежде Азимат успела забеременеть. И теперь могла родить в любой момент, но ребенок будет не от царя, а от Юсуфа.

– Дядя!

Юсуф обернулся и увидел племянника, стоявшего в дверном проеме. Природа наградила Убаду темными глазами матери. Дуга лба, прямой нос, жесткая челюсть и светлые волосы достались ему от отца, Джона. Но Убада никогда об этом не узнает. Мальчик думает, что его отцом являлся Калдан, умерший муж Зимат. Юсуф растил мальчика как своего сына.

– Могу я сопроводить вас к молитве? – спросил мальчик.

Шестилетний Убада был еще слишком маленьким, чтобы участвовать в молитвах, но любил играть возле мечети, когда Юсуф находился внутри. Юсуф догадывался, что ему нравилось проводить время за стенами дома. После смерти Джона Зимат стала печальной и раздражительной.

– Хорошо, – согласился Юсуф. – Позволь мне одеться, встретимся во дворе.

Они вместе направились к Джами аль-Кабир, величайшей мечети Алеппо, и вошли во двор. Солнце еще не взошло, и покрытый сажей камень разбитых стен окрашивал мягкий розовый цвет. Юсуф совершил омовение у фонтана в центре двора и оставил Убаду, строго наказав не уходить за стены. Затем он направился в мечеть, где оставался на коленях в молчаливой молитве еще долго после того, как другие мужчины свернули коврики и разошлись по своим делам. Теперь жизнь Юсуфа определялась войной с франками и службой Нур ад-Дину, но сейчас он не мог думать о сражениях и не вспоминать о смерти Джона. И не мог подойти к Нур ад-Дину, не испытывая жгучего стыда. Он не оправдал ожиданий друга и своего господина.

– Пожалуйста, Аллах, дай мне шанс на искупление, – шептал он.

Наконец, Юсуф свернул коврик для молитв и встал. Во дворе он нашел Убаду, который играл в шутливый поединок на мечах с бывшим визирем Египта. Шавара предал Диргам, его казначей, и он бежал из Каира, преследуемый по пятам армией. Шавар добрался до Алеппо несколько месяцев назад, где рассчитывал получить помощь и вернуть свое царство. Он был высоким и худым мужчиной с поразительной внешностью – природа наградила его сверкающими глазами и резкими чертами лица, казалось, высеченного из камня. Демонстрируя скорбь, Шавар сбрил волосы и бороду и дал клятву, что не позволит им отрасти до тех пор, пока снова не станет правителем Каира.

Убада имитировал длинный выпад, и Шавар прижал руки к груди, словно получил рану, отшатнулся назад, закачался и упал на землю.

Юсуф захлопал в ладоши.

– Хороший удар, Убада, – похвалил он племянника.

Мальчик улыбнулся.

– О, Саладин! – Шавар встал и ослепительно улыбнулся.

Юсуф не смог сдержать ответной улыбки. Шавар оставался удивительно оптимистичным человеком, и Юсуф находил его шутки заразительными. Он, один из немногих, мог вывести Юсуфа из мрачного настроения, и они довольно быстро стали близкими друзьями, вместе охотились и часто ужинали в гостях друг у друга.

– Сегодня пятница. Почему ты не пришел на молитву? – с шутливой строгостью спросил Юсуф у Шавара.

– Я бы хотел, Аллах тому свидетель, – ответил Шавар. – Но я шиит, а в ваших мечетях полно суннитов. Боюсь, меня не захотят там видеть. – После смерти Мухаммеда мусульмане разделились на суннитов и шиитов из-за того, что не могли договориться, кто должен возглавить последователей пророка. Через века противоречия привели ко взаимной враждебности, которая периодически переходила в войны. – Если ты еще не завтракал, – продолжал Шавар, – я с радостью готов предложить тебе мою компанию.

Юсуф рассмеялся.

– Я уверен, что тебя гораздо больше привлекает компания моей сестры, а не моя, но это не имеет значения. Всегда рад видеть тебя в своем доме.

Убада последовал за мужчинами, которые пересекли широкую площадь в центре Алеппо и зашагали дальше в тени цитадели. Юсуф обходил местных торговцев и крестьян, устанавливавших свои тележки. У одной из них он заплатил четыре фельса[7]7
  Арабская медная монета.


[Закрыть] за две дыни и вручил их мальчику, чтобы тот донес их до дома. Они покинули площадь и теперь шли по узким улочкам к новому двухэтажному дому Юсуфа, с двором, выходившим на улицу. Зимат сидела у фонтана и болтала с Фаридой, наложницей Юсуфа. Убада подбежал к матери и принялся возбужденно пересказывать ей подробности своего поединка с Шаваром.

– Боюсь, он нанес мне смертельный удар, – с улыбкой сообщил Шавар и низко поклонился. – Госпожа, – сказал он, но смотрел только на Зимат. – Ас-саляму алейкум. Для меня неожиданная радость вас видеть.

– Добро пожаловать, – пробормотала Зимат и слабо улыбнулась.

Юсуф не сомневался, что ей нравился Шавар. Те несколько раз за последний месяц, когда Юсуф приглашал бывшего визиря на обед, становились редкими моментами, когда на губах Зимат появлялась улыбка. Юсуф даже раздумывал, не предложить ли сестру Шавару в жены.

– Ва-алейкум ас-салям, – сказала Фарида.

Шавар кивнул ей и повернулся к Зимат.

– Ваш брат пригласил меня на завтрак. Надеюсь, мое присутствие не покажется вам слишком обременительным.

– Брат! Тебе следовало посоветоваться со мной! – пожаловалась Зимат, и Фарида закатила глаза. Не вызывало сомнений, что Зимат совсем не рассердилась. – Я ничего не приготовила для гостя.

– Я купил дыни, – сказал Юсуф, кивком показав на Убаду, продолжавшего держать их в руках.

– Ну, я посмотрю, что можно сделать. Пойдем, Фарида. – Зимат взяла дыни, и обе женщины направились на кухню.

Убада последовал за ними.

Юсуф повел Шавара в дом. Они уселись среди подушек, и Юсуф разлил чай. Шавар сделал несколько глотков и откашлялся.

– Как ты думаешь, когда Нур ад-Дин откликнется на мою просьбу о помощи? – спросил Шавар.

Юсуф пожал плечами.

– Я много раз говорил ему о твоих проблемах, но он так и не дал ответа.

Шавар вздохнул.

– Я, конечно, наслаждаюсь твоим гостеприимством, друг, но мечтаю о возвращении в Египет. Это рай на земле. Поля там такие зеленые, и восхитительно теплый воздух. – Он подмигнул Юсуфу. – А какие у нас женщины! Тебе они понравятся. Фарида красавица, но она стареет. Пора обзавестись новой наложницей.

Юсуф подумал об Азимат и нахмурился.

– Я не хотел тебя оскорбить, Юсуф, – поспешил заверить его Шавар. – Но я вижу, что здесь ты несчастлив. Тебе нужно что-то новое. Помоги мне вернуть Египет, и я предложу тебе место при моем дворе. Мне бы очень пригодился человек с твоей мудростью и опытом.

– Я бы охотно последовал за тобой в Египет, друг, но не мне принимать такое решение. Я служу Нур ад-Дину и отправлюсь в Египет, если он отдаст мне приказ.

– Конечно, он отдаст такой приказ! – заявил Шавар и произнес речь, которую Юсуф уже слышал много раз. – Я сделаю Нур ад-Дина сюзереном Египта и отдам ему треть доходов моего царства, если он поможет мне вернуть Каир. Он должен начать действовать. Каждый день промедления позволяет предателю Диргаму стать сильнее, как и его союзникам франкам. Я лишь прошу…

Он смолк, когда вошла Зимат в сопровождении двух служанок, которые принесли подносы с нарезанными дынями, свежим лавашем, оливками, финиками, мягким сыром, зелеными бобами с перцем, вареными яйцами и абрикосовым джемом. Зимат села, а служанки расставили блюда на полу перед Юсуфом и Шаваром.

– Какое пиршество! – воскликнул Шавар. – Вы себя превзошли, Зимат.

– Тут нет ничего особенного, – ответила та.

– Вы слишком скромны. Такой трапезой мог бы гордиться повар египетского халифа.

Зимат покраснела и принялась разливать чай. Юсуф видел, что сестра довольна. Быть может, если Юсуф отправится в Египет, она сможет поехать с ним и выйти за Шавара замуж. Ей это понравится.

– Расскажи моей сестре то, что ты говорил про пирамиды, – предложил Юсуф Шавару.

– Они настоящее чудо! – И Шавар принялся описывать невероятные сооружения, пока они завтракали.

Юсуф не сомневался, что он преувеличивает, но Зимат слушала его с широко раскрытыми глазами.

Они уже заканчивали трапезу, когда пришел один из мамлюков Нур ад-Дина.

– Вас просят во дворец, эмир, – сказал он Саладину. – Азимат родила сына.

– Сына? – пробормотал Юсуф.

Его сына. Внезапно у него закружилась голова, и ему пришлось опереться рукой о пол.

– С тобой все в порядке, друг? – спросил Шавар.

– Конечно. – Юсуф выдавил улыбку. – У царства есть наследник. Слава Аллаху.

– Быть может, теперь, когда Аллах благословил Нур ад-Дина сыном, он удовлетворит мою просьбу.

– Я спрошу, – ответил Юсуф.

– Шукран[8]8
  Спасибо (араб.).


[Закрыть], – сказал Шавар и поклонился, положив руку на сердце. – Ты настоящий друг, Саладин.

* * *

Юсуф вошел в приемную покоев Нур ад-Дина и обнаружил, что его дядя Ширкух и евнух Гумуштагин сумели его опередить. Ширкух передавал свой меч и кинжал стражникам, охранявшим царя. Гумуштагин первым увидел Юсуфа.

– Ас-саляму алейкум, Саладин, – сказал он.

Юсуф коротко кивнул.

– Молодой орел! – воскликнул Ширкух, обнял племянника и трижды его поцеловал, как полагалось при встрече родственников. – Ты слышал новость? На свет появился наследник царства! Быть может, это заставит исчезнуть темную тучу, под которой жил наш повелитель.

– Иншалла[9]9
  На все воля Аллаха (араб.).


[Закрыть], дядя.

Юсуф снял пояс и передал оружие стражникам. Другой мамлюк толкнул дверь и предложил им войти.

– Малик[10]10
  Властитель, повелитель (араб.).


[Закрыть] ждет вас в своей рабочей комнате.

Нур ад-Дин сидел, склонившись над широким письменным столом, и изучал чертежи своего архитектора. После поражения при Аль-Букайе прошло шесть месяцев, и царь сильно изменился. В его черных волосах появилась седина, прежде загорелое лицо стало землистым, под глазами залегли темные круги, лоб избороздили глубокие морщины. Нур ад-Дину еще не исполнилось пятидесяти, но он выглядел как старик.

– Малик, – сказал Гумуштагин. – Мы пришли по твоему зову.

Нур ад-Дин выпрямился.

– Друзья! – Юсуф увидел, что яркие золотые глаза царя снова сияют. Нур ад-Дин улыбнулся, и его уставшее лицо внезапно стало молодым. Он обошел стол и обнял сначала Ширкуха, потом Юсуфа. – У меня есть сын! Я дал ему имя Аль-Салих. Аллах благословил меня! С этого дня удвою свои усилия в служении Ему. Я начну восстановление большой мечети и открою медресе в Алеппо, лучшую школу из всех, что знает мир.

– А как же война с франками? – спросил Ширкух.

Нур ад-Дин заметно помрачнел.

– Мне необходимо поквитаться с королем Амори. Как только наступит лето, я нанесу удар по Иерусалимскому королевству на севере.

– А Египет? – спросил Юсуф. – Что вы ответите на предложение Шавара?

– Египет не моя забота. Мне необходимы люди для войны с франками.

– Но господин, мы должны что-то предпринять, – настаивал Юсуф. – Король франков заключил союз с нынешним визирем Диргамом. Египет платит Амори дань, и на эти деньги он сможет купить услуги наемников. Помогая Шавару вернуть Египет, вы ослабите франков.

– И укрепите собственное положение, малик, – добавил Гумуштагин, и Юсуф удивился, что евнух его поддержал. – Вы станете сюзереном Египта.

Нур ад-Дин нахмурился, обдумывая их доводы.

– Но можно ли доверять Шавару? – спросил он.

– Он мой друг, – ответил Юсуф. – И он верен своему слову.

– Интересно, что думает о нем египетский халиф, – сказал Нур ад-Дин и подошел к окну, где оставался довольно долго, глядя куда-то вдаль. – Пусть решение примет Аллах, – наконец сказал Нур ад-Дин, взял с полки в дальней части комнаты переплетенный Коран и протянул Юсуфу. – Открой.

– В каком месте, малик? – спросил Юсуф.

– В том, куда укажет твоя рука, – ответил Нур ад-Дин.

Юсуф положил палец на середину книги и открыл ее.

– Читай, – сказал ему Нур ад-Дин.

Юсуф откашлялся.

– «А те, которые не уверовали, являются союзниками друг друга, и, если правоверные не объединятся, дабы ислам стал победоносным, на Земле воцарятся хаос и угнетение, а также великое зло и разложение».

Глаза Ширкуха широко раскрылись, и он коснулся кончика носа правым указательным пальцем, показывая, что ответ прямо перед ними.

– Аллах сказал свое слово, и его смысл не вызывает сомнений. Он хочет, чтобы вы объединили правоверных Египта и Сирии. Мы должны помочь Шавару.

– Этот отрывок невозможно трактовать иначе, – согласился Гумуштагин.

Нур ад-Дин кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Ширкух, ты отправишься в Египет и вернешь Шавару трон визиря.

Ширкух приложил ладонь к груди и поклонился.

– Как пожелаете, малик.

– И я с ним, – вызвался Юсуф.

– Нет, Саладин, – возразил Нур ад-Дин. – Ты мне нужен здесь для подготовки кампании против франков.

Сердце Юсуфа сжалось в груди, когда он подумал о том, что ему придется провести в Алеппо еще год.

– Я воин, малик. И лучше всего смогу вам служить на поле сражений. Как только Египет станет нашим, я вернусь, чтобы участвовать в кампании против франков.

Нур ад-Дин вздохнул.

– Как пожелаешь. Хорошо, что я могу рассчитывать на Гумуштагина, который останется, чтобы давать мне советы. – Евнух поклонился, а Нур ад-Дин посмотрел на Ширкуха. – Ты соберешь армию в Дамаске и поведешь ее в Египет. И не подведи меня. Я не могу позволить себе еще одно поражение.