Текст книги "Ключ к тайне"
Автор книги: Джефри Триз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Глава четырнадцатая
Тайные агенты
Так я поступил на службу в тайную полицию королевы. Я думаю, что девяносто девять из ста простых людей не знали о существовании этого учреждения. Они видели, а еще чаще слышали, что королева Елизавета открыто общается со своими подданными, бывает в церкви, на танцах, разъезжает по окрестностям и, если ей вздумается, останавливается поболтать с Томом, Диком и Хэрри. Было также известно, что многие ждут ее смерти. Все знали, что неоднократно совершались покушения на ее жизнь и она лишь чудом осталась жива.
Но это было вовсе не чудо.
Бесс[12]12
сокращенное от «Елизавета» – так звали королеву.
[Закрыть], казалось, не думала о себе, она подвергала себя безумному риску, но у нее были слуги, которые заботились о ней. Сначала Уолсингэм, он умер за несколько лет до моего приезда в Лондон; затем Роберт Сесиль. Уолсингэм создал широкую сеть правительственных агентов и шпионов, которые разнюхивали заговоры и пресекали их прежде, чем они становились слишком опасными. Люди Уолсингэма были повсюду. Они знали все тайны, все уловки своего ремесла. Заговорщики один за другим поднимали головы, но Уолсингэм, выбрав подходящий момент, сносил эти головы в Тауэре или в другом месте.
После его смерти организация перешла в руки Роберта Сесиля. Сэр Роберт Сесйль был недоволен большими расходами, уволил много агентов, но сохранил систему. Теперь заговоров стало значительно меньше, ибо самые заклятые враги королевы постепенно умирали. Сама она тоже не была бессмертной, поэтому проще было ждать ее смерти, чем рисковать своей головой, пытаясь погубить королеву при помощи яда или пули. Но Роберт Сесиль был осторожный человек и знал, что на случай опасности надо всегда быть начеку.
Все это и многое другое мы узнали по дороге на Север, куда направились вместе с Томом Бойдом.
Мы познакомились с ним вскоре после памятного вечера у сэра Роберта. Это был потрепанный человек с лысой головой и почти без зубов, незаметное существо, которое вы даже не вспомните, однажды увидев. Наверное, поэтому он и был одним из лучших агентов.
– Значит, ты и есть мой проводник? – спросил он с усмешкой звучным, низким голосом.
Он пожал нам руки, и мы сразу стали друзьями.
Сэр Роберт долго играл пером, прежде чем решился послать одного из лучших агентов в Камберленд выяснить, что там творится.
Никто из агентов не был знаком с нашим краем. Если бы Том Бойд поехал один, то в горах он был бы беспомощен, как слепой, а в деревнях – со своим сбмерсетским выговором – приметен, как негр.
Поэтому было решено, что с ним поеду я. Если ключ к тайне находится в стране Мортона, то уж мне-то эти горы и долины знакомы как свои пять пальцев. Люди будут со мной откровеннее, как со старым соседом, а если я поручусь за Бойда, то и он будет принят как свой.
– Но если меня узнают, то мне не избежать неприятностей от людей сэра Филиппа. Нельзя ли получить какую-нибудь бумагу о помиловании, чтобы они не могли тронуть меня?
Сэр Роберт покачал головой.
– Какое же помилование, когда тебе не предъявили обвинения? Могу пообещать только одно: если тебе не повезет и ты будешь арестован, мы позаботимся, чтобы у тебя не было неприятностей. – Он улыбнулся:– Даже мы, государственные секретари, должны соблюдать формальности закона.
– Я постараюсь удерживать его от шалостей, сэр, – сказал Бойд. – Вот мой план. Переодетые в платья мелкого торговца и его подручного, мы доезжаем до Камберленда. Добравшись до места, подыскиваем себе убежище; Браунриг знает амбар, где можно заночевать, а может быть, нам удастся спрятаться у его отца. Если есть хоть малейшая опасность, то днем Браунриг не высовывает носа. Только его семья и ближайшие друзья будут знать, что он вернулся. Если он сумеет свести меня с ними, то об остальном я позабочусь сам.
Кит, конечно, тоже захотела поехать, но никто, кроме меня, не видел необходимости посылать второго мальчика. Что бы они сказали, если бы знали, кто этот «мальчик» на самом деле!
По этому поводу были бурные споры, и против ее поездки выдвигалось девяносто девять доводов, но когда мы наконец вывели вьючных лошадей на великую северную дорогу, то, само собой разумеется, нас насчитывалось трое, а не двое.
Июнь только начался, погода стояла такая, что лучше и желать нельзя было. Дорога бежала по восточной Англии, где нам никогда раньше не приходилось бывать. Помню, мы проезжали по опушке Шервудского леса и остановились на ночлег на зеленой поляне под большими дубами, которые, должно быть, стояли там и в дни Робина Гуда[13]13
легендарный герой английских народных песен и баллад средневековья.
[Закрыть]. Потом мы пересекли долину Йорка, плоскую, как доска, – неудивительно, что она кажется столь однообразной для глаз горца. Дорога тянулась до самой границы Шотландии, но мы были рады свернуть у Ричмонда на пустынный тракт и двинуться к перевалу через Йоркширские горы, за которыми начинался наш родной край.
Как хорошо было снова очутиться в горах, хотя йоркширские холмы совсем не похожи на наши. Они зеленые и круглые, здесь нет острых скал и пропастей. Все же это были горы. Нам попадался и вереск, но время его цветения еще не наступило. Повсюду нас сопровождал говор воды, вприпрыжку бегущей вниз по плоским серым камням. Дома тоже были из камня, как у нас в долине; красный кирпич и соломенные крыши, белая штукатурка и черные выступающие балки остались позади. Голоса людей звучали приветливее; редко видя у себя наверху новые лица, они встречали нас с радостью. И еда была как еда, а ведь в Лондоне вы просто набиваете желудок чем попало.
Мы действительно занимались торговлей. У нас был с собой запас цветных лент и ножей шеффилдской стали, соли и специй, лакричного корня, испанских апельсинов, листков с песнями, – словом, всего, что душе угодно.
– Совсем неплохо подзаработать немного, – говорил Том. – Нам, агентам, не так-то уж много платят, а время идет. Скоро я буду слишком стар для этой игры, на что мне тогда жить? Надо копить деньги на черный день. Мечтаю открыть маленькую таверну недалеко от Тауэра. – Он засмеялся. – Можно назвать ее «У замочной скважины», а?
Так мы поднимались все выше и выше, не задерживаясь подолгу на одном месте и понемногу занимаясь торговлей, дабы у людей не возникло никаких подозрений. В одно прекрасное утро, которое навсегда останется у меня в памяти, мы пустились в путь на рассвете и, оставив позади последнюю ферму, начали взбираться на высокий гребень горы. Мы проверили, заряжены ли наши пистолеты, так как говорили, что наверху встречаются настоящие разбойники. Внизу в деревнях нам рассказали страшные истории о торговцах, которых убивали из-за нескольких шиллингов и сбрасывали в бездонные пропасти, так что их и найти не удавалось. Ну и боялись же мы, скажу я вам! Но нам так никто и не повстречался.
Однако это утро запомнилось мне не из-за страхов, а благодаря счастливому мгновению, которое наступило, когда мы перевалили через высокий гребень горы и увидели расстилавшуюся у наших ног новую страну.
Направо и налево вершина за вершиной, пик за пиком вздымались горные кряжи. А впереди лежала райская долина, широкая, зеленая, богатая; города и деревеньки казались сверху пятнышками, и серые тени облаков медленно проплывали над зеленью и золотом залитой солнцем страны.
А там, за долиной, на расстоянии дня пути поднимались родные горы; овеянные славой громады Скиддоу и Скофелл, Бленкэтра и Глэрэмара, Хелвеллин и Грейт Гейбл, Их гордые вершины вонзались в небо сквозь слой облаков.
Вы спросите, как я сумел разглядеть все это на таком большом расстоянии, когда одну вершину не отличишь от другой? Уверяю вас, я почти убедил себя, что вижу родной дом, прилепившийся под уступом нашей горы.
Том сказал только:
– Ну, ребята, теперь мы подходим к вашим местам, надо, пожалуй, замаскироваться. Переодеваться полностью пока не будем; главное – отвлечь внимание от вашей обычной внешности. Людям свойственно запоминать особые приметы. Если у вас повязка на глазу или страшный шрам на щеке, это сразу бросается в глаза и вас запоминают.
Мы решили, что я перевяжу голову, которую будто бы расшиб, упав с лошади. Мне было очень жарко в повязке, но я надеялся, что проношу ее не дольше одного-двух дней.
– А как же Кит? – спросил Том. – Нельзя же забинтовать вас обоих.
– Для Камберленда я вполне замаскирован, – ответила она и прямо рассказала ему свою тайну, которую невозможно было дольше скрывать.
– Пусть меня повесят! – воскликнул он и глядел на нее, так широко раскрыв свой большой рот, что стали видны его беззубые десны. – Кабы я знал…
– Теперь уже поздно отсылать меня назад, – быстро сказала Кит.
– На подъеме в горы она вела себя молодцом, – заметил я, – не хуже любого мальчишки.
– Девочка тоже может иногда быть полезна и как девочка. Пит достанет мне платье своей сестры, и, если будет нужно, я превращусь в девочку, как в тот вечер, когда мы ходили в гости к джентльмену в желтом. Пит никогда бы не справился без меня.
– Ладно уж, – с улыбкой проговорил Том, еще не оправившись от изумления, – но будь я твоим отцом, ох и отлупил бы я тебя!
– Да ну? – спокойно спросила она, глядя ему прямо в глаза.
Он отрицательно замотал головой.
– Нет, проще, наверное, отлупить тигрицу, – сказал он. – Мне жаль сэра Филиппа; он не знает, с кем связался. Ему повезло только в одном.
– В чем же?
– Он должен благодарить свою счастливую звезду, что ты не выйдешь за него замуж. Лучше мгновенная смерть в Тауэре от руки палача, чем долгая жизнь с тобой.
– Не очень-то ты вежлив, как я погляжу! – недовольным голосом заметила она.
В этот день нас вела Кит. Она была родом из Восточного Камберленда, с берегов Алсуотера. Она сказала, что после совершеннолетия получит там земли. Ее опекун жил возле Шерпа, поэтому нам пришлось сделать хороший крюк, чтобы обойти это место. Маленькой девочкой она лазала по холмам, как горная кошка, и знала каждую скалу, каждое озерцо в торфяных болотах.
Эту ночь мы провели в низовьях Алсуотера. Кит показала нам длинное, узкое озеро; в лучах луны оно отливало черным и желтым.
– Там у меня есть дом, – похвалилась она. – В окнах настоящие стекла, а стены обтянуты расписным штофом. И земля, много-много земли. Когда я вырасту, все будет мое. Вот чем хочет завладеть подлый Филипп. Он мечтает соединить наши поместья, прикупить еще землю или в крайнем случае украсть ее и стать повелителем всей страны от Пенрита до Кесуика.
– Ничего, мы ему вставим палки в колеса! – пообещал я.
На следующее утро я принял на себя руководство нашей маленькой кавалькадой, и мы двинулись вперед по холмистым болотам между Алсуотером и Скиддоу, стараясь держаться безлюдных тропинок. Мы нарочно миновали Пенрит. Мы торопились заняться своим основным делом, а там было слишком много народа, и торговля бы нас задержала. Солнце еще не успело высоко подняться над головами, как мы уже обогнули Грейт Мелл, и перед нами по ту сторону долины выросла Бленкэтра, серая и тусклая в свете яркого утреннего солнца, – моя гора, мой родной дом.
Эти последние мили тянулись страшно медленно. Когда мы дошли до нашей долины, то старались двигаться без всякой спешки, дабы не вызывать излишних подозрений. Мы заходили в каждый дом, и я склонял покрасневшее лицо над тюками с товаром, чтобы меня не узнали соседи, на глазах которых я вырос. К счастью, все переговоры вел Том, а если требовалось, то вмешивалась и Кит, и мне ни разу не пришлось открыть рта, кроме одного случая, когда в ответ на вопрос сердобольной миссис Белл, почему я перевязан, я буркнул:
– Упал с лошади.
Только к середине дня, подняв тучу брызг, мы переправились через ручей и увидели травянистую полянку перед серым низким домом, прилепившимся под уступом горы.
– Осторожнее, белье! – громко крикнула мать, выбегая из дверей и глядя на нас из-под руки, загораживавшей глаза от яркого солнца.
Белье, белое и безукоризненно чистое, было разостлано на густой траве и придавлено камнями от ветра. Мать встретила нас, как незнакомцев, но улыбнулась при виде больших тюков. Она очень любила рыться в товарах заезжих купцов – это было одной из маленьких радостей для женщины, которая всегда хлопотала по хозяйству и жила так далеко от рынка.
– День добрый, – поздоровалась она с Томом, соскочившим с лошади. – Что вы привезли? Все шелка Китая и ароматы Аравии?
– Нет, кое-что более ценное, мэм, – с поклоном ответил улыбающийся Том, и я бросился к ней, так и расплываясь от радости.
Не стану описывать, как прошли первые часы. Вы сами знаете, что такое мать, и, может быть, вам тоже приходилось возвращаться домой после целого года разлуки.
– Но мне кажется, тебе не следовало возвращаться, – говорила она с тревогой. – Как на это посмотрит отец? Мы счастливы видеть тебя и твоих друзей, но, – она сокрушенно покачала головой, – это слишком опасно.
С разрешения Тома я сказал, что нахожусь на службе у королевы, и скорее сэр Филипп очутится в тюрьме, чем я.
– Все равно, – заметила мать, – он не должен знать, что ты вернулся, иначе он спутает все планы мистера Бойда. – Она наморщила лоб, усиленно думая. – Большинству соседей можно довериться, но не всем. Есть такие, которые хотят ладить с сэром Филиппом. Ведь люди болтают разное. – Она обернулась к Тому и продолжала извиняющимся тоном: – Мы с радостью приняли бы вас всех, мистер Бойд, и укрыли бы в надежном месте, но боюсь, что это невозможно. Слух о вашем приезде немедленно разнесется по всей округе. Нам-то все равно, но это может оказаться помехой в вашем деле.
– Я понимаю, миссис Браунриг.
– С тех пор как Питер бросил этот камень, – сказала мать, улыбаясь, – наш дом пользуется большой славой. Правда, такой, которой не приходится стыдиться, но все-таки…
– Вы правы. Поищем пристанища в другом месте.
– Нашел! – воскликнул я, – Мы будем жить в «крепости».
Глава пятнадцатая
Заброшенная башня
– Это нас вполне устраивает, – весело говорил Том. – Удобства? Милый друг, когда приходится спать в тесных шкафах, сидеть по шею в речной воде и ехать сотни миль, спрятавшись в лодке с протухшей рыбой, тогда только понимаешь, что такое комфорт.
– Ну ладно, – согласился отец после некоторого колебания. – Если вам что-нибудь понадобится, когда стемнеет, пришлите весточку на ферму. Но, пока вы не дадите о себе знать, никто из нас к «крепости» и близко не подойдет.
– Верно, так будет безопаснее, мистер Браунриг.
– Доброй ночи, отец, – сказал я.
– Доброй ночи, Питер, доброй ночи, девочка. Спокойной ночи, мистер Бойд.
Отец взял свою палку и зашагал прочь, вскоре превратившись в тень на склоне залитой лунным светом горы.
Крепость была прекрасным убежищем. Под огромной скалой мы чувствовали себя, как под крышей, Пока было светло, мы набрали папоротника и при помощи принесенных с собой одеял соорудили удобные постели. Неподалеку протекал ручей с пригодной для питья водой, и, если вы помните, совсем рядом по дороге в деревню стоял «замок» – сторожевая башня сэра Филиппа. Пройдя не более полумили, можно было видеть, что там делается.
Мы могли послать на ферму за продуктами, когда стемнеет. Лошади стояли наготове на ферме Белла на случай, если нам спешно понадобится уехать. Это было безопаснее, чем держать их на нашей ферме. Мистер Белл имел много лошадей и легко мог объяснить появление новых, если бы это понадобилось. Все было тщательно продумано; пришлось повозиться. Дело стоило немалых хлопот, поэтому рисковать зря не имело смысла. Сначала мы на виду у всей деревни выехали из Лонсдейла, сделав вид, что совсем покидаем эти места; затем в сумерках мистер Белл встретил нас на большой дороге и забрал лошадей, а потом к нам присоединился отец и помог до восхода луны отнести вещи на гору.
Земля показалась нам жестким ложем, но, несмотря на волнения, мы все-таки заснули. А как только взошло солнце, я осторожно повел своих спутников вниз по склону горы.
В это светлое утро старая башня выглядела особенно мрачной и заброшенной. Ни одна труба не курилась дымком.
– Подходящее место для темных делишек, – медленно произнес Том, глядя вниз на башню.
Он вынул что-то из кармана – какую-то металлическую трубку со вставленным в нее стеклом и поднес ее к глазу. Потом передал эту штуку мне. Я глянул сквозь стекло и тихо ахнул. Это было похоже на волшебство: башня вдруг приблизилась. Я отчетливо видел входную дверь на площадке каменной лестницы.
– Что это?.. – начал быстро я.
– Это подзорная труба. Тебе, наверное, не приходилось ее видеть до сих пор? Очень удобная вещь для нашей работы.
Он, без сомнения, был прав, но, к сожалению, рассматривать было нечего. Башня выглядела пустой и никому не нужной, как старое, сгнившее дерево.
Сначала Кит и я настояли на том, чтобы оставаться на месте и следить за башней, хотя Том убеждал нас вернуться в лагерь, где мы могли свободно передвигаться и разговаривать в полный голос.
– Скучное дело – вести наблюдение, – предупреждал он нас. – Лучше разделиться и по очереди нести вахту. Нет никакого смысла торчать здесь всем вместе.
Через час, когда исчезло чувство новизны, и подзорная труба нам порядком надоела, мы приняли предложение Тома и ушли, пообещав сменить его попозже.
Я знал одну полянку, где росло много папоротника, и мы отправились туда, чтобы набрать его для постелей.
– Надо хорошенько поразмыслить, – сказал я угрюмо. – Может быть, я ошибся и наш приезд сюда – пустая затея.
– Уж очень ты торопишься, – недовольно ответила Кит. – Не думаешь ли ты, что сейчас распахнется дверь башни и оттуда выйдет сэр Филипп в маске… или что-нибудь в этом роде?
– Что-то не похоже, чтобы эту дверь недавно открывали.
– Запасись терпением и смотри в оба. Если наши подозрения насчет «замка» не оправдаются, начнем следить за новым домом сэра Филиппа. Мы ведь твердо знаем, что он в чем-то замешан.
Признаюсь, мы сторожили целый день до самого заката, но так и не увидели ни души. Тут и Кит упала духом. Только Том был в прекрасном настроении. По его словам, после длинного путешествия побездельничать – одно удовольствие.
– Это как рыбная ловля, – говорил он: – надо иметь много терпения. – Он набил свою трубку и с наслаждением попыхивал ею. – Сейчас там пусто, но это не значит, что никто не придет. Может быть, они дожидаются темноты. Через несколько минут я пойду обратно на свой пост.
– Но ведь вы ничего не увидите, пока не взойдет луна, – запротестовала Кит.
– Конечно, но я могу услышать. А вы оба ложитесь спать.
На рассвете он разбудил нас. Едва я протер глаза, как сразу спросил, есть ли новости.
– Никаких, – ответил он весело. – Там никого нет.
– Что же мы будем делать?
– Спустимся вниз и посмотрим, давно ли там были люди.
Мы молча спустились по серому склону. Утро было серое, мы шли окутанные по пояс пеленой тумана, а дождь мелкими брызгами оседал на наших шерстяных накидках. Наконец из тумана выступила башня. Странно: с горы она казалась такой маленькой и напоминала коробочку, а теперь, когда мы стояли у подножия скользкой, грязной лестницы, она вздымалась вверх, как Вавилонская башня.
Ни лая собак, ни звука человеческого голоса. «Замок» встретил нас так, будто прошли целые века с тех пор, как здесь последний раз были люди. И все-таки рука крепче сжимала пистолет, который я прятал на груди.
Том поднялся по ступеням и начал барабанить в дверь. Я так растерялся от его поступка, что поспешил загородить собой Кит и мысленно приготовился ко всяким неожиданностям.
На стук никто не ответил. Том подергал дверь, долго рассматривал замок, словно был близоруким, и, улыбаясь, спустился с лестницы.
– Зачем вы стучали? – спросил я.
– Просто так, на всякий случай. Вдруг – один шанс на тысячу – там кто-то есть. В таком случае он нас видит, слышит наши разговоры и спрашивает себя, что нам здесь надо. Вот я и приготовил великолепную историю о том, как мы заблудились.
– У вас страшно довольный вид, – заметила Кит.
– Да. Дверь недавно открывали.
Я спросил его, откуда он это знает.
– Замок смазан маслом, ступеньки – в грязи, хотя проливной дождь должен был смыть всю грязь; день-два назад здесь стояли лошади. Их привязывали к железному кольцу. Видите следы подков? Посмотрите, на кольце стерлась ржавчина. А вот и овес, который еще не успели склевать птицы, – лошадям привязывали торбы с овсом. Мне думается, что все это было позавчера.
– А теперь никто целый месяц и близко не подойдет, – мрачно предсказал я.
Тем не менее даже это слабое подтверждение моей теории подбодрило меня. Мы еще походили кругом, но не нашли ничего интересного. Мне хотелось проникнуть внутрь. О том же, видно, думали Том и Кит.
– Эта дверь выдержит натиск целой армии, – заметила Кит.
– Да, если будет кому задвинуть засов изнутри, – добавил Том. – Если там никого нет, то дверь держится на одном замке. Может быть, мне удастся вскрыть его. Давайте-ка попробуем.
Мы поднялись по лестнице и остановились у двери. Мурлыкая что-то себе под нос, Том начал ковыряться в замке. Каких только странных инструментов не носил он с собой! В шутку он называл эту связку портативными орудиями пытки.
– Пожалуй, я с этим справлюсь, – сказал он с довольным видом.
И в это мгновение я услышал отдаленный топот копыт. Эхо перекатывалось по отвесным стенам гор.
– Кто-то скачет! – прошептал я.
Спускаться не было времени, и мы просто спрыгнули с верхней площадки лестницы. На наше счастье, неподалеку, на расстоянии пятидесяти ярдов, рос высокий, густой папоротник. Мы, как зайцы, проскочили открытое место. Обернувшись, я убедился, что нас не могли заметить. Всадники были еще за откосом горы.
– Молчите и не двигайтесь, опустите головы. Я один буду следить, – сказал Том.
Но там, где я лежал, сквозь узорчатые, похожие на Перья листья папоротника все было прекрасно видно и можно было наблюдать, ничем не выдавая себя. Я уже мог различить голоса и звяканье уздечек. Затем появились всадники: впереди ехал сэр Филипп на знакомом мне сером коне, за ним еще два человека, а позади всех, на прекрасной гнедой лошади, появился и наш старый знакомец, джентльмен в желтом.
Они спешились у подножия лестницы, и сэр Филипп показал, где привязать лошадей. Значит, эти трое впервые очутились здесь. Два дня назад, должно быть, приезжали другие заговорщики.
Когда они отперли дверь и вошли внутрь, Том подполз ближе ко мне.
– Тебе хорошо знакомы эти места? – спросил он шепотом. – Неужели нам все время придется лежать в мокрой траве? Нельзя ли незаметно удрать отсюда? Как бы они не вздумали смотреть в окна.
– Ползите за мной, – скомандовал я.
Сначала я заставил их пробираться сквозь заросли мокрого папоротника, а затем карабкаться вверх из глубокого оврага, по которому бежит вода из нашего озерка прямо в Глендермейкин. Каково же было их изумление, когда мы вдруг очутились на берегу маленького горного озера, расположенного прямо у подножия нашей «крепости»!
– Теперь – за еду! – решительно сказал Том.
И мы с Кит не посмели возразить ему.
Мы уселись на земле, наслаждаясь солнечными лучами, которые, пробиваясь сквозь тучи, сушили наше мокрое платье.
– Мортон и Викерс… – проговорил Том. – А других вы знаете?
Я отрицательно покачал головой.
– Одного из них я, кажется, видела, – ответила Кит после некоторого колебания. – Я встречала его в компании с сэром Филиппом. По-моему, он живет где-то в Барроу, только я не могу вспомнить, как его зовут.
– Ничего, это легко узнать. После еды мы запишем все их приметы: как они выглядят, во что одеты, какие у них лошади. А когда понадобится, спросим у людей – может быть, их знает отец Питера или мистер Белл. Главное – не упустить ни одной мелочи.
Мы и думать забыли о скуке или усталости. Охота началась. Поев и записав все, что нужно, мы поспешили к своему наблюдательному пункту на склоне горы и начали смотреть на башню в подзорную трубу.
Лошади стояли на том же месте, где их привязали, переступая с ноги на ногу и отмахиваясь от мух. Через некоторое время подъехало еще два человека; один из них держал на рукавице сокола: пусть встречные думают, что он выехал в горы на охоту. Они слезли с коней и вошли в башню. Этих мы видели в первый раз, но нам показалось, что они не похожи на людей, которым пришлось проделать долгий путь.
– Их тоже придется взять на заметку, – пробормотал Том.
Через полчаса совсем с другой стороны появились три пешехода. Они бегом спустились по крутому склону Южного Холма. У одного из них была черная борода лопатой.
– Это Энтони Дункан, – сказал я. – Он самый богатый землевладелец в Траутбеке, вон там. – Я перекатился на другой бок и, опершись на локоть, взглянул на Тома. – Что они затеяли?
– Вот это мы и должны узнать.
Потом прибыло еще несколько человек, кто на лошади, кто пешком; те, которые явились пешком, наверное, оставили своих лошадей в укромном месте, за несколько миль от башни, и шли напрямик через горы. Если бы они ехали по одной тропинке, это сразу бросилось бы в глаза.
Последнего из вновь прибывших мы встретили возгласом удивления. Это был известный в Камберленде дворянин. Я не буду называть его имени, так как он давно мертв и я не хочу напоминать его семье о человеке, опозорившем ее.
Когда он взбежал по ступенькам и исчез в дверях, Том процедил сквозь зубы:
– Чем дальше, тем больше растет опасность.
Сколько мы ни допрашивали его, больше ни слова вытянуть не могли.
– Если здесь то, чего я опасаюсь, то надо действовать быстро, быстрее, чем я думал. Речь идет о жизни многих тысяч людей. Дорого бы я дал, чтобы послушать, о чем они там говорят! – Вот и все, что он сказал.
Но здесь и думать было нечего о том, чтобы вскарабкаться вверх по стене, как я это сделал на берегу Темзы. По крыше «замка» ходил часовой, его пышная шляпа с пером мелькала между зубцами башни. Подкрасться незаметно было просто невозможно. Хорошо, что мы находились далеко от башни и могли уйти, когда нам заблагорассудится. Около полудня мы так и поступили. Том сказал, что нет смысла торчать на солнцепеке: все, что можно было разглядеть с такого расстояния, мы уже видели, а теперь следует действовать по-другому.
– Может быть, подождать, пока они уйдут, а затем пробраться в башню? – предложил я. – Они, наверное, прячут там какие-нибудь документы.
– На это я и рассчитываю, – ответил Том, попыхивая трубкой. – Прежде всего мне нужны их имена. Как только они уберутся восвояси, я пойду в башню и посмотрю, что там внутри. – Он взглянул на нас и ответил на немой вопрос: – Да, один. Жаль вас разочаровывать, но это слишком важное дело, чтобы думать о личных обидах. Когда я один, я лучше соображаю. Надо побывать в башне так, чтобы не оставить никаких следов. Опасность утроится, если в этом примут участие три человека. Кроме того, нужно, чтобы Питер стоял на страже у конной тропинки. Вдруг кому-нибудь из них придет в голову вернуться.
– Можно и мне пойти с Питером? – робко спросила Кит.
– Лучше не стоит. Двое часовых менее надежны, чем один: они отвлекают друг друга. Ты останешься в лагере.
Мы не спорили. Приказ есть приказ. Мы знали, что от успеха предприятия Тома зависит слишком многое; кроме того, мы понимали, что он прав. Когда на страже стоят двое, они обязательно начнут болтать между собой и перестанут внимательно следить за местностью. А если стоишь один, то уж ни о чем больше не думаешь, кроме своего задания.
Чтобы Кит не обиделась, Том велел ей остаться на вахте всю вторую половину дня, он сам хотел немного отдохнуть.
Около пяти часов вечера я пришел сменить ее. Она сказала, что почти все заговорщики давным-давно разошлись; около башни остались только две лошади. Я отослал ее в крепость, условившись, что прибегу сказать, как только уедет последний гость и путь будет свободен.
Была уже ночь, когда сэр Филипп и джентльмен в желтом вышли из башни и заперли за собой дверь. Из осторожности я не двигался с места до тех пор, пока они не скрылись в долине. Тогда я бегом помчался в «крепость». Том и Кит ужинали.
– А я собирался идти тебе на смену, – сказал Том.
– Наконец-то убрались. Долго же они там сидели!
– У них идут серьезные приготовления, – пробормотал Том. Он зевнул и потянулся. – Ешь скорее и пойдем вниз.
– Пошли сейчас, – предложил я, – а то совсем стемнеет.
– Не спеши. В башне все равно темно: там ведь окна – как щели. Я возьму с собой свечу.
Пока я ел, он изложил свой план. Я спущусь в долину и спрячусь около конной тропинки. Если кто-нибудь появится, я предупрежу Тощ криком совы, а затем буду выбираться из опасной зоны, время от времени повторяя условный сигнал, чтобы быть уверенным, что Том меня слышит. В свою очередь, он, если ему удастся беспрепятственно завершить все задуманное, известит меня свистом. Тогда я буду знать, что моя вахта окончена, и смогу возвратиться в лагерь. Пока нас нет, Кит никуда не отлучается из «крепости».
– Надеюсь, здесь нет настоящих сов, – сказал Том.
– Может быть, лучше свистнуть?
– Нет, свистом ты выдашь себя. Свисти только в том случае, если поймешь, что совиный крик не долетит до башни… Хотя вот что: если вдруг крикнет настоящая сова, тогда свистни, а то я могу ошибиться. Надеюсь, ты не спутаешь?
– О нет. Крик совы – в случае опасности, свист – если все в порядке.
– Я не сомкну глаз, – жалобно сказала Кит, – и буду прислушиваться к малейшему шороху в долине!
Я проглотил последний кусок, Том выколотил свою трубку, и мы двинулись в путь. Спускаясь с горы, мы не переговаривались даже шепотом. Вскоре мы очутились у подножия лестницы, и перед нами на фоне испещренного звездами неба появился прямоугольный силуэт огромной башни. Том нашел в темноте мою руку, сжал ее, ободряя меня, и поднялся по ступеням. Много бы я дал за то, чтобы остаться с ним, но каждый должен делать свое дело. Я повернулся и зашагал по конной тропинке.
Пройдя полмили, я решил, что пора остановиться. Если я подам сигнал тревоги за минуту до приближения опасности, Том успеет добраться до двери и благополучно скроется от Преследователей; если же я спущусь дальше по тропинке, то мы можем не услышать сигналов друг друга. Я заметил, что ветер дует мне в лицо. Это хорошо: он поможет мне услышать приближение людей и донесет мой сигнал до Тома,
Я сел и начал прислушиваться. Пенясь и бурля, с громким шумом катил свои воды по каменистому ложу Глендермейкин, но вскоре я перестал слышать шум воды. Он не мешал различать другие звуки. Мне казалось, что кругом тихо, так как я выключил из своего сознания непрерывное, однообразное журчание реки. Но я знал, что человеческий голос, топот копыт или звяканье уздечки прозвучат как выстрел для моего напряженного слуха.
Сколько времени пробудет Том в башне? Он велел мне приготовиться к долгому ожиданию. Если не удастся сразу найти то, за чем он пришел, ему придется наверняка перерыть всю башню сверху донизу. Кроме того, не исключено, что его постигнет полная неудача: он сказал, что шансов на это два против одного. Большую часть своего времени сыщики трудятся впустую, и мне предстояло привыкнуть к кропотливой и упорной работе.
