Текст книги "Спящий во тьме"
Автор книги: Джеффри Барлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 39 страниц)
Поверенный Винч громко откашливается и стискивает рукой лысину.
– Контракты… кхе-кхе… и соглашения? Лично? – охает он, до глубины души потрясенный. На данный момент он не в силах ничего больше к этому добавить.
– В понедельник я зайду к вам в контору. Мы составим проект учредительных документов для нашего с Хантером совместного предприятия; вы же представите их на одобрение мистеру Хантеру – собственной персоной, слышите? В настоящее время он проживает по адресу: Молт-Хаус, Вороний переулок, район вам наверняка хорошо знаком. Нет необходимости уточнять, что для меня это – вопрос первостепенной важности, Винч. Надеюсь, вы меня не разочаруете.
– Собственной персоной! – восклицает мистер Винч, и в сознании его роятся видения предстоящей встречи с мистером Джоном Хантером – лицом к лицу, глаза в глаза и скорее всего кулак к кулаку.
– Разумеется. Сдается мне, я именно так и сказал. Да что с вами такое, Винч? Вы что, не слушаете? В качестве моего поверенного вы выполняете целый ряд обязанностей, в том числе и такие – именно за это я вам плачу. Так что я рассчитываю, что вы встретитесь с мистером Хантером в Молт-Хаус в точности так, как я предписываю. Я предоставляю вам возможность обзавестись многообещающим молодым клиентом – чего вам еще желать? Мистер Хантер с удовольствием воспользуется вашими услугами. По крайней мере, в отличие от того злодея, вы не станете за ним шпионить!
– Шпионить? Нет-нет… кхе-кхе!.. конечно же, нет.
– Вот и отлично. И побольше вам подобных дней, Винч, – улыбается Иосия, давая понять, что собеседник волен уйти. На данный момент с поверенным он покончил, так что отшвыривает его прочь, точно использованную карту в пикете, а затем вновь берется за газету и возвращается к трапезе.
– Да… сэр, – мямлит поверенный Винч, поднимаясь со стула с видом приговоренного к казни. – И вам побольше… кхе-кхе… подобных дней, сэр.
Спотыкаясь, он добредает до двери, ныряет в темноту, кое-как добирается до стоянки кебов и уезжает домой; оглушенный, в состоянии близком к обмороку, он с трудом находит в себе силы запустить руку в кошелек и заплатить за проезд. Нетвердой походкой вступает он в дом, велит слуге принести джина с водой, да погорячее, после чего падает на диван и, отрешенно глядя в потолок, предвкушает неотвратимое свидание с Судьбой.
А мистер Таск, проследив, как обтянутая темно-фиолетовой тканью фигура поверенного растворилась в ночи, разражается резким смехом – этакой короткой ритурнелью к своей песне обмана, – восхищаясь затеянной интригой.
– Будешь знать, старый толстый коротышка! – ворчит лицемерный Иосия, грозя двери ложечкой для горчицы. – Да-да-да! Впредь будете знать, сэр!
Глава VIII
Боги плывут в небесной лазури
Не так давно имя Самсона Хикса промелькнуло в уме поверенного Винча, пока сей светоч юриспруденции обливался потом в трактире; пришла пора и нам возобновить знакомство с бодрячком в полосатых брюках, с неуловимым агентом фирмы «Баджер и Винч», с большим человеком для большого-пребольшого начинания – а именно с мистером Самсоном Хиксом собственной персоной, живым-здоровым, целым и невредимым. Засим сцена событий переносится далеко на юг, к старой тропе через вырубки – так я начинаю стягивать воедино разрозненные нити моей истории. Знаю: время поджимает, а рассказ мой не из коротких; боюсь, кое-кто из вас сбежит еще до того, как я дойду до конца; однако заклинаю – потерпите еще немного! Подкрепите силы выставленными на стол напитками и послушайте еще несколько часов мою повесть о древнем городе Солтхеде, памятуя, что каждое слово в ней – чистая правда.
Часы летели. Над головой синели ясные небеса, так что окрестности отчетливо просматривались до самого горизонта: складчатые холмы, волнообразные луга, журчащие реки, виды, от которых дух захватывало, – все завораживало взгляд. Погода стояла отменная, хотя и прохладная; природа словно наслаждалась последним недолгим «Ура-а!», прежде чем неумолимая зима принесет с собой гибель и запустение. Но хотя местные ландшафты и впрямь были один живописнее другого, никакой пейзаж, на мой взгляд, не сравнился бы с тем эффектным зрелищем, что представляло собой бредущее по дороге тяжелой поступью стадо мастодонтов.
Впереди ехал трусцой Самсон Хикс в черном дорожном костюме, то и дело подстегивая своего буцефала; бок о бок с ним скакал Чугунный Билли, мрачно и настороженно поглядывая по сторонам. Каждый вез по длинному деревянному вымпельному шесту. Эти шесты или жерди с яркими красными флажками, что развевались по ветру, крепились к седлам посредством нескольких кожаных колец; в случае необходимости извлечь их не составляло труда. А сзади, тяжело раскачиваясь из стороны в сторону и кивая лохматыми головами, шли громотопы; их массивные ноги ступали по земле с глухим стуком – бум, бум, бум, словно отбивая торжественный ритм. Невзирая на монотонную однообразность путешествия, ласковые карие глаза животных бдительно посверкивали, ибо мастодонты – создания опасливые, и выживают благодаря не только гигантскому росту, но и сообразительности.
Седоватый Билли, обладатель стальных глаз и точно изваянной из камня челюсти, обернулся через плечо, проверяя, все ли на данный момент в порядке. Еще дальше, рядом с вожаком стада, скакал юнец на угольно-вороной кобыле: худощавый, подтянутый молодой джентльмен с тонкими усиками и живыми, острыми глазками. Билли смерил юнца угрюмым взглядом – с тех пор как отряд выехал в путь, он уже успел схлестнуться с мистером Джозефом Руком не раз и не два – и пробормотал себе под нос нечто нелестное.
Мистера Рука Билли не одобрял. Билли вообще не одобрял молодежи, считая всех юнцов никчемными пустышками, чуждыми знанию, здравому смыслу и рассудительности. С сопливыми малолетками он обращался насмешливо и презрительно. Молодого забияку, скакавшего рядом с вожаком, он про себя считал всезнайкой и задавакой, уж что есть, то есть, ничего тут не попишешь. Мистер Рук, и раньше остро ощущавший неприязненное отношение Билли, платил ему полной взаимностью. Так что мистер Рук держался от предводителей отряда чуть поодаль. Мрачный, замкнувшийся на себе самом, он целиком и полностью сосредоточился на своих обязанностях – в конце концов, подчиняется он Хиксу, а не пристрастному Билли – и предвкушал, как заберет честно заработанные денежки и ускачет себе восвояси, до тех пор пока услуги его не потребуются вновь.
Замыкал караван грузовой фургон, управлял которым долговязый Лью Пилчер. Вид у мистера Пилчера был неизменно самодовольный; теперь, в пути, это особенно бросалось в глаза. В фургон погрузили провиант на дорогу и всевозможное снаряжение, награбленное в стойбище мастодонтов и предназначенное для передачи в Вороний-Край. Жалкие остатки движимого имущества, оставленные мистером Хокемом – пассажирские возки, веревочные лестницы, грузовые платформы и все такое прочее, – предстояло продать на лом, поскольку в таких вещах уже давно никто не нуждался.
– Повторяю, это не наша забота, – проворчал Билли, подъезжая ближе к Самсону Хиксу, чтобы разговор между двумя джентльменами не достиг, часом, ушей мистера Рука. – В последний раз он с нами работает. Вот доставим зверей в Вороний-Край, в «Странные странности», и пусть убирается восвояси. Отделаемся от него раз и навсегда, говорю, и скатертью дорога. Он в нашу компанию не вписывается.
Дымчатые стекла Хиксовых очков были устремлены на дорогу впереди, но слух мистера Хикса безраздельно принадлежал Билли, ибо взгляды и мнения седоватого джентльмена для мистера Хикса имели немалый вес.
– Да ладно тебе, Уильям, – примирительно отозвался мистер Хикс. – Ты же не захочешь, чтобы молодой прохвост оказался на мели, ведь правда? Да, парнишка непоседливый, что есть, то есть, зато ремеслу своему оченно предан. Перфекционист, вот как это называется; и не любит, чтоб его приверженность делу ставили под сомнение, здесь ты мне поверь. На мой просвещенный взгляд, он оченно уж противится всякому там давлению свыше: видел я такое, и не раз. Так что потерпи ты его еще чуть-чуть, хотя бы пока мы не доберемся благополучно до «Странных странностей».
– С этим щенком шутки плохи. Здравого смысла у него ни на грош, и при этом бесчувственный, как пробка. Сущий ноль, если не считать рефлексов, да и те к мозгам абсолютно не подключены. Он тебе еще устроит, Самсон, помяни мое слово. Думает, что знает все на свете и что хорошо бы ему ходить в главных. А ведь только-только двадцать один стукнуло… Черт бы подрал наглого мальчишку, этого прохвоста, этого щенка! – И Билли с гордым презрением плюнул в воздух и в сторону. – Вот попомнишь еще мои слова.
– Да-да. Понимаю тебя, Уильям, отлично понимаю. От моего внимания не укрылось, что он злится да дуется. Видать, не по душе ему эта работа.
– Дуется? Ого-го! Он не просто дуется. Неблагодарный он тип, вот он кто. А ведь ты всегда подбрасывал ему работенку-другую, когда никто другой с ним дела иметь не желал, при его-то репутации. А репутация у него, знаешь, та еще; я бы такой не гордился.
– Верно, малый он горячий, да только со временем остепенится. Есть в нем что-то такое, знаешь ли. Задатки-то у него есть.
– А вот сердца и нету – вот что я тебе втолковываю! Ничего в нем нету, кроме скверного норова. Сердца у него нету, говорю, и вряд ли будет: с такими замашками он долго не проживет!
– Уж больно строго ты его судишь. И от него польза есть; он это уже несколько раз доказал. Помнишь тот оченно неприятный инцидент с двумя прохвостами, Тинсли и Граффом, в Кингз-Боттом? Молодая кровь порой бывает полезна, Уильям; хорошо, когда в отряде есть и такие. От него неприятностей не больше, чем от большинства других молодых прохвостов.
Чугунный Билли покачал головой и, недовольно заворчав, принялся изучать окрестности, словно навеки отказался от мысли убедить Самсона Хикса хоть в чем-нибудь.
Некоторое время всадники ехали в тишине. Впрочем, слово «тишина» здесь уместно только по отношению к разговорам, а вот в иных звуках недостатка не было: побрякивала упряжь, цокали копыта, звонко и чисто звякали уздечки, высоко над головой мягко шелестели флажки, а позади слышался ритмичный грохот и гул – это брели гиганты. Из пастей их струями горячего пара вырывался воздух. Мистер Хикс отпустил несколько замечаний насчет прекрасной погоды; Билли все слышал, но не счел нужным отвечать, с головой уйдя в мрачную задумчивость.
А мистер Самсон Хикс, напротив, в общем и целом на данный момент был вполне собою доволен. Он, пользуясь собственным его выражением, взял на себя крупное, очень крупное дело, каковое уже поглотило изрядную толику времени, – и благополучно с ним справился. Если при этом проблемы и возникли, то самые что ни на есть пустячные. До «Странных странностей» – зоосада в крупной метрополии под названием Вороний-Край, расположенного на вершине скального мыса, – уже не то чтобы далеко, а там они благополучно передадут зверей новым владельцам. По мнению Самсона, город назывался Вороний-Край потому, что ворон там водилось видимо-невидимо; не иначе как все птицы этой породы рано или поздно перебирались туда на вечное жительство. Как-то раз, еще мальчишкой, я видел в «Странных странностях» величественного мамонта, более двадцати футов в холке, с вздымающимися вверх клыками и массивной лохматой головой. Но он давным-давно скончался; думаю, что он был последним. Кое-кто, впрочем, утверждает, что стада величавых мамонтов и по сей день бродят по бескрайним ледовым пустошам севера, вдали от городов и за пределами досягаемости человека. Если есть в этом хоть малая толика правды, так я ее не вижу.
Как бы то ни было, на тот момент мистер Хикс весьма гордился собою и тем, как выполняется его последнее задание, и уже предвкушал щедрое вознаграждение из рук прохвостов-работодателей. При мысли о таковых глаза его за дымчатыми стеклами очков довольно сузились; он коротко, сдержанно улыбнулся. Вне всякого сомнения, колесики его интриги уже крутятся вовсю. Кто знает, что найдет он в Солтхеде по возвращении, покончив с крупным, очень крупным делом? Размышлять об этом доставляло Самсону неизъяснимое удовольствие. Теперь при воспоминании о том, как глаза пресловутого молодого джентльмена полыхнули желтым светом, мистер Хикс испытывал не ужас, а скорее умиротворение, ибо знал, что очень скоро сей свирепый взгляд обратится на оченно даже иную цель!
– А почему не Баскет? – осведомился Билли, чье дурное настроение отчасти развеялось, уступив место былой общительности.
– Баскет? – эхом откликнулся Самсон, не вполне понимая, при чем тут их тщедушный приятель из «Клювастой утки» – самодовольно ухмыляющийся джентльмен с кружкой размером с голову, согласно поддакивавший всем и каждому вокруг.
Билли кивнул, выставляя вперед припорошенный сединой подбородок.
– Баскет! – повторил он снова для вящего эффекта.
– Ты хочешь сказать – Баскет вместо Рука?
Билли снова кивнул и хитро завращал глазами цвета стали.
Мистер Хикс оглядел окрестности, словно ожидая, что какое-нибудь дерево или куст выскажутся по поводу этого нелепого предложения.
– Да ты шутишь!
Билли недобро ухмыльнулся и заговорщицки подмигнул. Что, в свою очередь, вызвало взрыв смеха, с каждой секундой набиравшего силу; оба джентльмена веселились от души, но вот Билли на беду угораздило обронить:
– Ого-го! С таким же успехом можно бы завербовать треклятого овцеголового болвана!
При этом замечании Самсон почему-то почувствовал себя неуютно; во всяком случае, резко помрачнел. Его одолевало некое странное, очень странное ощущение – кто-то когда-то, в незапамятные времена, объяснял ему, что оно называется совестью. «Ну, разве не мило», – пробормотал он, давя чувство в зародыше. Размышлять об овцеголовом прохвосте прямо теперь в планы мистера Хикса отнюдь не входило – нет, только не прямо теперь, в час своего триумфа. Все шло так замечательно; еще не хватало, чтобы случайное облачко затмевало солнце его успеха.
Бедняга Самсон! Недолго ему оставалось радоваться. В это самое мгновение нечто вроде вполне реального, осязаемого облака пронеслось над стадом мастодонтов. Тень пала на всадников; мистер Хикс и Билли подняли глаза к небу. Мелькнули черные крылья и кармазинно-красный хохолок: в вышине плыл тераторн.
– Не по душе мне он, – мрачно нахмурился Билли. – Увидеть эту тварь – не к добру. Значит, жди теперь неприятностей!
– Да ровным счетом ничего это не значит, разве что в глазах человека суеверного, – возразил Самсон, сам тем не менее не сводивший глаз с улетающего тераторна и изрядно встревоженный. – Это поверье ни на каких фактах не основано, знаешь ли. Тераторны держатся подальше от городов, потому что им там есть нечего, ясно как день. А здесь все оченно даже по-другому. Здесь их дом, так что может быть естественнее, чем встретить одного из них по дороге?
Его спутника эти объяснения нимало не убедили.
– Повторяю: недобрая это примета. Все так говорят!
Мистер Хикс пожал плечами и отвернулся. Синева небес потемнела до более глубокого оттенка; следовало вскоре задуматься о ночлеге. В лицо Самсону ударил порыв ветра. Температура воздуха резко упала, в одно мгновение воцарился ледяной холод, как если бы на окрестности нахлынул бескрайний студеный океан. Мистер Хикс озадаченно оглядел небеса, ожидая увидеть плотную завесу дождевых облаков или грозовой фронт, однако погода по-прежнему стояла на диво ясная. Он оглянулся на Билли; тот медленно закивал, подтверждая: назревает что-то скверное.
– В толк взять не могу, что происходит, – промолвил мистер Хикс, – только знаю, что быть такого не может…
Его спутник поднял затянутую в перчатку руку, приказывая всем остановиться. Мистер Хикс, не ожидавший этого, резко натянул повод и уронил вымпельный шест, подавая тем самым знак мистеру Руку. Кислолицый юнец послушно сдержал лошадь и хлестнул вожака ременной плетью по передней ноге. Постепенно остановился весь караван: движение прекращалось по цепочке, пока очередь не дошла до мистера Пилчера с его грузовым фургоном.
– Что там? – спросил мистер Хикс, подъезжая ближе. Седоватый ветеран напряженно прислушивался. Его взгляд скользил по окрестностям, точно луч маяка.
– Что там? – не отступался Самсон. – Что ты слышишь?
– А ты что слышишь? – хрипло отозвался Билли.
– Ничего.
– Ты уверен?
– Да.
– Тогда прислушайся!
Поначалу и впрямь ничего слышно не было; разве что вымпел Билли шелестел на ветру высоко над головой. Одной рукой удерживая шест, а второй схватившись за саблю, Билли внимательно всматривался вдаль.
Мистер Хикс, в свою очередь, придирчиво оглядел сквозь дымчатые стекла далекие багряные холмы. Волнообразные отроги блаженно дремали под вечереющим небом, однако ощущалась в них некая меланхолия, а теперь еще и скрытая угроза.
– Вот оно! – воскликнул Билли, выпрямляясь в седле. – Слышишь?
Вдали раздался смех – глухой и низкий, издевательский и надменный; эхом звеня в холмах, он распространялся повсюду, точно мор.
– Ага, – сдавленно прошептал мистер Хикс. Его застывшее лицо больше чем когда-либо походило на кирпич. – Отлично слышу. Ну и где же этот прохвост?
– Не знаю. Повсюду, черт его дери!
– Да кто ж он? Я никого не вижу. Здесь никого нет.
– Сам дьявол, – еле слышно прошептал Билли.
– Оченно даже необычно, – промолвил мистер Хикс. – Видать, какой-нибудь прохвост развлекается – вот и все.
– Нет же, ничего подобного.
Они снова прислушались, но на сей раз ничего не услышали; багряные холмы молчали. Самсон Хикс глянул на вожака мастодонтов: до сих пор тот послушно брел вперед, вполне довольный своей участью, а теперь вдруг забеспокоился и занервничал. Громотоп то и дело топал ногой и мотал головой вверх-вниз; в горле у него глухо клокотало, точно он собирался затрубить, да не получалось. Прочие животные выказывали те же симптомы, – симптомы, что в глазах мистера Хикса свидетельствовали скорее в пользу гипотезы Билла, нежели его собственной.
– Ого-го! Господи милосердный, да они себя не помнят от страха! Они все чуют! – воскликнул Билли.
– Мастодонтов почти невозможно вывести из равновесия, – проговорил мистер Хикс, замечая, что его собственная лошадь тоже не на шутку встревожена. – Что ж их так переполошило?
Ни он, ни его седоватый спутник не могли предложить разгадки, разве что…
– Ты ведь знаешь про эту штуковину в Солтхеде? – осведомился Билли, по-прежнему сосредоточенно озирая окрестности.
– Какую еще штуковину?
– Да про матроса. Помнишь, мы его видели: отплясывал себе, как безумный, посреди улицы. Ему еще Бейлльол кулаком погрозил.
– Ага, было дело.
– А когда тот тип, которого принесли в «Синий пеликан» – ну, торговец кошачьим кормом, – пришел в себя, он рассказал, будто слышал в глухой ночи «надменный смех» – как раз перед тем, как столкнулся с матросом. А смех, дескать, раздавался из тумана, точно зов из бездны ада. Можно подумать, это сам дьявол! А ведь были и другие, что не спали в этот час и тоже слышали хохот.
– Да, припоминаю, – отозвался мистер Хикс, ежась при одной мысли о госте из инфернальных пределов. – Так, пустая болтовня. О чем только люди не судачат!
– А как насчет того, что в городе видели тераторнов? Тераторны в Солтхеде!.. Кто, как не они, за всем этим стоит. Зло подает голос, вот что.
– Никаких голосов, – запротестовал Самсон в тщетной попытке опровергнуть собственные ощущения, – а чувствовал он примерно то же, что и Билли. В конце концов именно он стоял во главе всего предприятия. Он – большой человек, взявшийся за большое, очень большое дело. Ему полагается держаться властно и уверенно и полностью владеть ситуацией.
– Все дело в погоде, – решил мистер Хикс наконец, идя на компромисс. – Да-да. В погоде, и только. Оченно необычное природное явление.
И, по всей видимости, удовольствуясь этим странным диагнозом – каковой, разумеется, в корне противоречил его собственной убежденности, – мистер Хикс вновь воздел вымпельный шест и дал знак трогаться. Однако разговоры насчет дьявола мало способствовали его внутреннему спокойствию; настолько мало, что воспоминание о желтом свете в глазах мистера Джона Хантера – столь недавно подавленное, по крайней мере в теории – снова принялось терзать его и мучить.
Караван вновь двинулся в путь, хотя уже далеко не так быстро и споро, как прежде. Тревога вожака передалась остальным. Одни животные то и дело вставали на дыбы, упирались и артачились, точно норовистые лошади. То и дело раздавался трубный рев – громкие, жалобные стенания, говорящие: пожалуйста, ну пожалуйста, не заставляйте нас идти вперед! Другие метались туда-сюда, явно вознамерившись нарушить мерный ход кавалькады. Виной ли тому холод, или зловещая птица, или загадочный смех, или нечто иное, ведомое одним лишь мастодонтам, но только поддерживать порядок становилось все труднее и труднее.
Юный мистер Рук как безумный носился на лошади туда-сюда, восстанавливая дисциплину и проклиная упрямство своих подопечных. Гнев его, вскипающий по любому поводу и без повода, грозил выплеснуться наружу. Сочтя вожака главным подстрекателем к бунту, он галопом поскакал прямо на него с ременной плетью в руке.
– Эй! А ну пошел, ты! – негодующе рявкнул Рук. – Пошел! Пошел, говорю!
Вместо того чтобы послушаться, мастодонт удвоил сопротивление: чем больше ярился Джон Рук, тем упрямее становился вожак. Подобно Чугунному Билли, он, похоже, терпеть не мог вздорных юнцов с тонкими усиками.
– Я говорю, пошел! – прорычал мистер Рук, с силой хлестнув плетью. Удар пришелся вожаку по морде и по лопатке. Мастодонт оглушительно заревел, свернул к обочине – и словно прирос к месту, препятствуя продвижению каравана.
Чугунный Билли, до сих пор наблюдавший за выходками мистера Рука, обернулся к большому, очень большому человеку.
– Вот тебе твой Джозеф! – хмыкнул он, качнув головой в сторону вышеозначенного наглого мальчишки, прохвоста и щенка.
– Да простится старине Хиксу подобная вольность, но только, как ты изволил заметить, никакой он не мой Джозеф, – отвечал Самсон.
Всадники натянули поводья. Мистер Хикс предчувствовал, что вот-вот случится какая-то неприятность, предотвратить которую он не в силах.
– Ах не твой? – воскликнул Билли. – Ты его нанял, нет? Ты и эти твои треклятые законники – эти все Баджеры и Винчи!
– Да уж, – пробормотал мистер Хикс, поневоле смиряясь с неоспоримой истиной. – Я и нанял, верно.
А мистер Рук, видя, что вожак покоряться и не думает, окончательно вышел из себя. Он снова хлестнул мастодонта плетью, на сей раз по уху, а затем и еще раз. Мастодонт вздрагивал всем телом при каждом ударе.
– А ну, пошел, мерзкая тварь! – заорал мистер Рук, повелительно взмахнув рукой. Он уже собирался прибегнуть к очередному кроткому увещеванию, когда мастодонт развернулся и бросился на него.
Мистер Рук едва увернулся от клыков, таких длинных, широких и острых; эти смертоносные клинки пронеслись на волосок от его головы – на один-единственный волосок его тонких усиков. Каким-то образом ему удалось ускользнуть – хлестнув коня, юнец послал его в сторону и избежал того, что, по всей вероятности, оказалось бы финалом, с жизнью несовместимым.
Отголосок того самого свиста, с которым смертоносные клинки рассекли воздух, еще не угас, когда ток крови, порожденный неистово колотящимся сердцем, достиг мозга. Охваченный яростью молодой задира привстал в стременах и принялся хлестать мастодонта плетью по морде, не разбирая, куда бьет. Заревев от боли, животное отпрянуло; хлынула кровь – удары пришлись по чувствительным тканям глаз и уха.
– А ну, пошел, ты, вонючая, гнусная скотина! Пошел, говорю! И все вы пошли! Шевелите ногами!
Чугунный Билли, который с первого же дня всей душой привязался к громотопам и, как мы уже знаем, терпеть не мог мистера Рука, решил, что видел и слышал достаточно. Не задержавшись даже для того, чтобы посоветоваться с Самсоном Хиксом, он развернул коня и во весь дух поскакал к месту событий, бросив по пути вымпельный шест. Он спрыгнул на землю и зашагал к вороной кобыле и ее всаднику; в стальных глазах светилась холодная решимость.
– А ну, слезай с седла, – проговорил Билли медленно и выразительно; его лицо с припорошенным сединой подбородком раскраснелось от гнева. Пару раз он свирепо ткнул в воздух пальцем, указывая на землю у ног кобылы. – Говорю тебе: иди сюда!
Острые глазки мистера Рука злобно посверкивали на него с высоты. Юнец невозмутимо мял в руках плетку, словно уже подумывая, а не воспользоваться ли ею против кого-то еще, в его глазах не менее вонючего и гнусного.
– Ты не смеешь так со мною разговаривать, старый болван, – проговорил он грозно. – Ты не Хикс.
– Делай, как он велит, слезай с коня немедленно, – пришел на помощь другу Самсон, подъезжая вплотную; взгляд проницательных глаз за дымчатыми стеклами не сулил ничего доброго. – Уж для старины Хикса ты расстараешься – правда ведь, Джозеф?
– С какой бы стати? – осведомился молодой наглец.
– Да потому что я не могу вышибить тебе мозги, пока ты на лошади! – взревел Билли, нетерпеливо потрясая сжатыми кулаками. И в придачу осыпал мистера Рука оскорблениями если не действием, то словом, причем в выражениях, повторить которые здесь просто не представляется возможным.
Мистер Рук, не будучи уверен, как следует воспринимать эту тираду – раз в низвержении его готов поучаствовать и мистер Хикс, – дерзко фыркнул себе под нос.
– Вы на меня зуб держите. И всегда держали. Джо Рук вкалывает больше всех, все колотушки ему достаются, он вовсю выкладывается, а вы на него за это и взъелись. На дух его не переносите. Вот оно как, стало быть!
– Стало быть, так, черт подери! – выкрикнул Билли, не в силах более сдерживаться. – Слезай с треклятой кобылы, или я тебя сам сдерну за ногу!
Видя, что предстоит всерьез отстаивать свою честь, мистер Рук лихо спешился. И развернулся лицом к обидчику, одну руку положив на рукоять рапиры, а другой сжимая плеть.
– Ты не смеешь так обращаться с животным, – проговорил Билли. – Ты жалкий трус после этого, вот кто ты такой. Зверюга-то не виноват. Ты разве не видишь, как он напуган? С жалкой дворнягой так не обходятся, а уж с гордым громотопом – так тем паче.
– Как хочу, так с ними и обхожусь – равно как и с тобой, старый идиот, – парировал мстительный мистер Рук, внезапно выхватывая рапиру и бросаясь на Билли. Однако цепкие его глазки, прикованные к цели, каковую предстояло пронзить насквозь, сапога старого идиота как-то не заметили. Юнец направил рапиру прямо в тело Билли, но помянутое тело стремительно качнулось в сторону, точно рычаг. Ноги мистера Рука подогнулись; шляпа, рапира и плеть разлетелись в разные стороны. Билли, тихонько посмеиваясь себе под нос – как хорошо я помню эту его манеру! – подобрал арсенал поверженного героя, а на губах мистера Хикса заиграла сдержанная улыбка.
– Джозеф, – проговорил Самсон, глядя на юного ассистента, столь неизящно распростертого на земле. – Вставай, Джозеф, будь так добр. И впредь, уж пожалуйста, не вздумай наносить ущерб движимой собственности. Стадо полагается доставить в «Странные странности» в превосходном состоянии; это, видишь ли, одно из условий сделки. Да-да, увечить их я не позволю, так что не вздумайте снова пускать в ход плетку, сэр, – по крайней мере до тех пор, пока вы работаете на старину Хикса и его предприятие. И, я надеюсь, на сегодня выходок довольно, верно?
– А может статься, я на это ваше предприятие больше не работаю! – прорычал мистер Рук, вставая, вытирая грязь с лица и отряхивая одежду. – Скажу больше: так оно и есть. Это ваше предприятие – сущее посмешище, весь Солтхед знает. Весь Солтхед знает, что заправляет им мошенник и невежда. Говорю вам: Джо Рук от таких, как вы, стакана воды не примет, вот оно как. Джо Рук выбывает из дела – и скатертью вам дорога!
– Как любезно с вашей стороны. Ну что ж, коли ты нас бросаешь, – предостерег Самсон, разом рассвирепевший – его протеже обратился против него же, именно так, как предсказывал Билли, – так я с тобой в последний раз имею дело, так и знай. А старина Хикс, пожалуй, единственный во всем Солтхеде, кто тебя еще терпит, так-то.
Мистер Рук подобрал шляпу и нахлобучил ее на свою юную голову, точно накрывая крышкой шкворчащую на медленном огне сковородку.
– Вы всегда были против меня, – ухмыльнулся он. – Всегда против меня были, это точно, вы, оба. Я никогда ни о чем не просил и ничего вам обоим не сделал. И не жаловался никогда. Просто выполнял свою работу, причем получше всякого другого небось. И теперь вы злитесь – конечно, Джо Рук любому сто очков вперед даст! Ну что ж, ежели вас это не устраивает, так, значит, и вы для Джо Рука недостаточно хороши.
И, огласив эту скромную характеристику самому себе, мистер Рук прошествовал к кобыле. Билли, мрачно сдвинув брови, вручил ему рапиру и плеть, продемонстрировав тем самым немалую отвагу, должен я заметить – учитывая состояние мыслей и тела мистера Рука на тот момент. Но Билли отлично знал сего мужа, или скорее мальчишку; так что рапира была вложена в ножны, плеть убрана, и юный воитель вскочил в седло.
– Джо Рук вас больше не потревожит, – проговорил он вместо прощания. – Он вас ненавидит. Всех вас ненавидит, так и знайте.
Эти слова, по всей очевидности, задумывались своего рода обвинительным актом и подразумевали ненависть к Самсону Хиксу, к Билли и, вероятно, к Лью Пилчеру (будь он рядом, а не в грузовом фургоне), и к вонючим, мерзким тварям, и к самой земле у них под ногами, и к далеким багряным холмам, и к небу над головой. Сей в высшей степени беспристрастный молодой джентльмен ненавидел всех и вся в равной степени.
Мистер Рук ускакал прочь, мысленно обливая презрением все, что видел, и обратив взгляд цепких крохотных глазок к северу, в сторону города Солтхед.
– Ого-го! Скромник наш Джо Рук, – заметил Билли. Губы его изогнулись в саркастической ухмылке. – Ну все, теперь он – не наша забота. Без него оно куда как полегче будет.
Только теперь, вполне осознав серьезность ситуации, мистер Хикс задумался о том, чем обернется нехватка одного человека в свете ухода за стадом и успеха предприятия в целом. Закаленные красные кирпичи его физиономии на мгновение поблекли: перед дымчатыми стеклами возникла картина еще одного провала. Как им теперь прикажете справляться? Животные нервничают, Бог их знает почему, и Хикс понятия не имел, что по этому поводу делать. Невзирая на все заверения Билли, с двумя помощниками вместо трех стадо гнать непросто. Самсон поделился сомнениями со своим мрачнолицым спутником, но тот лишь презрительно отмахнулся.
– Я поеду погонщиком, – объявил Билли, вскакивая на коня. Он подхватил вымпельный шест и отъехал чуть назад, занимая место мистера Рука рядом с вожаком. Громотоп признал его и поздоровался: наклонил голову и пару раз ударил в землю массивной передней ногой. – Видишь? Звери меня знают – теперь уж они упираться не станут. Держу пари, это они из-за Джо Рука паниковали.
