Текст книги "Изгнанница Муирвуда"

Автор книги: Джефф Уилер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Знаю, – с улыбкой согласился Кольер. – Но что поделать – люблю риск! И я сам хочу вам помочь.

Майя пожалела, что Джон Тейт до сих пор не вернулся. Ей хотелось поскорее уйти. Хотелось найти приют в лесу, подальше от музыки, сыра, тепла – и от этого красавца, который оставил ей цветок в переметной суме. Рядом с Кольером она начинала смутно жаждать чего-то такого, чего у нее никогда не будет. По крайней мере, не будет до тех пор, пока ее жизнью управляет отец.

– Не надо, – покачала она головой.

Отказ обидел его. Он нахмурился.

– Ну что ж. Тогда оставьте мне что-нибудь на память. Майя вздохнула.

– Имя я вам все равно не скажу, – упрямо ответила она. Кольер покачал головой. Лицо его было серьезно, голос звучал как-то особенно мягко.

– Я не об имени. Подарите мне одну вещь.

В сердце Майи боролись противоречивые чувства. Где же Джон Тейт? Ей было неловко и отчего-то страшно.

– Чего вы хотите?

– Потанцевать, – сказал Финт, предлагая ей руку. – Этой ночью вы уйдете – ну так оставьте мне хотя бы воспоминание. Окажите мне честь, моя госпожа. Я приглашаю вас на танец.

У дохту-мондарцев есть пословица, которая дошла до нас из глубины веков: будь незаметен до полного исчезновения. Будь загадочен до полной утраты смысла. Только так сможешь ты направлять судьбу своего противника. Высшее искусство войны состоит в том, чтобы победить врага без боя.

Лийя Демонт, Альдермастон аббатства Муирвуд

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Облава

Это ничуть не походило на танец у майского дерева, да и не было никакого дерева в зале таверны. Пары выстроились одна за другой, как, бывало, выстраивались танцоры при дворе, и звуки лютни, флейт, рожков и колокольчиков кружили голову и заставляли позабыть обо всем на свете, кроме руки Финта, теплой, жесткой, сильной.

Финт был гораздо выше ростом, и для того, чтобы посмотреть ему в лицо, Майе приходилось задирать голову. Его улыбка ясно говорила: он доволен собой и тем, что наконец сумел ее уговорить. Майя сжала зубы и запретила себе даже думать об этом; вот кончится танец, и она тут же уйдет в ночь. В животе у нее что-то сжалось, но ей было не до того – ведь она танцевала впервые с тех пор, как стала взрослой.

– Итак, мы наконец остались наедине, – сказала Майя Кольеру, неспешно обходя в танце полный круг. – Что вы хотели мне сказать?

– Честно говоря, я не собирался так скоро нарушать очарование момента разговором.

– Вы так неискусны в беседе?

Он покачал головой.

– Нет, поговорить я люблю. Но ведь с вами не обо всем заговоришь. Имя ваше, к примеру, вы мне так и не сказали.

– Не сказала, – согласилась Майя.

– И происхождение ваше тоже обсуждению не подлежит. Вы безупречно говорите по-дагомейски, но вы не местная. Вероятно, у вас дар к языкам.

Майя вздернула голову.

– Как вы интересно подбираете слова, мастер Кольер.

– И не без намерения.

– Вы сказали, что вы не мастон, – сказала Майя, понизив голос. – И все же вы говорите о даре и даже цитируете мастонские книги.

– Нет, я не мастон. А вы?

Майя почувствовала в вопросе подвох и покачала головой.

– Так я и думал, – чуть заметно кивнул он. – Мой отец был мастоном, но я – безродный, и он меня не признал. Я невысокого мнения о мастонах.

Они разошлись в стороны, прошли вдоль ряда, соединили руки с новыми партнерами. Время, проведенное поодиночке, промелькнуло в один миг. Но вот ее рука вновь легла в его теплую ладонь. Голубые глаза смотрели настойчиво.

– У меня есть еще один вопрос, моя госпожа, – сказал он, улыбнувшись краешком губ.

– Я отвечу, если смогу.

Они развернулись, и танец сменил направление. Медленная музыка не торопила, и Майя исполняла одно движение за другим, чувствуя себя легкой, как пушинка.

– С вами путешествует кишон. Он чего-то от вас хочет или просто защищает?

В животе у Майи похолодело.

– Почему вы спрашиваете?

– Моя госпожа, у него черный взгляд. Рядом с ним вам опасно находиться. Он и сейчас смотрит на нас чересчур пристально. Что он сделает, если вы уйдете со мной? Попытается вас убить?

Майя удивленно уставилась на Кольера.

– Но я не собираюсь никуда с вами уходить.

– Это я для примера. Позвольте мне еще одну попытку. Трудно подбирать слова, когда на тебя в упор смотрит убийца.

– На меня?

– Нет, на меня! Я понимаю, вы мне не доверяете, но на танец все же согласились. Благодарю вас за это. А спросить я хотел вот что: вы можете освободить его от его обязанностей? Кто нанял его защищать вас, вы или какой-то другой человек?

Майя сглотнула и заговорила, тщательно подбирая слова:

– Я с ним потому, что сама того захотела, мастер Кольер. Если вы попытаетесь увести меня силой, он убьет вас… не меня.

Высокомерная улыбка тронула его губы.

– Пусть попробует. Если он такой хороший боец, откуда у него все эти шрамы?

Майя бросила на Кольера скептический взгляд.

– Умоляю вас, не провоцируйте его. Он видел вдвое больше зим, чем вы и я.

– Я не собираюсь его провоцировать, госпожа моя. Но ваша безопасность тревожит меня больше, чем моя собственная.

– Это очень великодушно с вашей стороны. Однако этим вечером мы должны будем уходить. Мы ждем только Джона Тейта. Ах да, спасибо за лошадей.

– Рад был помочь, – церемонно поклонился Кольер. – Куда вы направляетесь?

Она улыбнулась и покачала головой.

– Ах, и об этом тоже нельзя. Что ж, я спрошу о другом. Вы играете на музыкальных инструментах? Я заметил, с какой тоской вы смотрите на менестрелей.

– Я люблю музыку.

– Я очень хотел бы услышать, как вы играете, – с нескрываемым удовольствием признался Финт.

– В другой раз, – покачала головой Майя.

– Так значит, мы еще встретимся? – подхватил он. – Это внушает надежду.

– Я не это имела в виду, – проговорила Майя, боясь его обидеть.

– Какой удар, – вздохнул он. – Вы так и не сказали мне, откуда вы родом. Не говорите, куда идете. Как же я найду вас, чтобы послушать, как вы играете?

Майя прикусила губу. Ей нравилось дразнить этого повесу – даже, пожалуй, слишком нравилось. Но надо держать себя в руках. Еще немного, и она может сказать лишнее.

– Найдете, если будет на то воля Истока, – тихо произнесла она.

Кольер нахмурился.

Музыканты доиграли песню. Майя присела в реверансе, Кольер ответил строгим поклоном. Джон Тейт так и не появился, и Майя выругалась про себя.

– Еще танец? – предложил Финт Кольер. – Ваш проводник еще не пришел. Подарите мне еще один танец.

Она посмотрела в его лицо, где сменяли друг друга странные чувства. Финт был почти встревожен, и в голубых глазах таилась тайна.

– Еще один. Прошу вас.

На его лице она прочла странную смесь эмоций. Он был в смятении, взгляд голубых глаз хранил в себе несказанные слова.

– Всего один, прошу.

Буря противоречивых чувств поднялась у нее в душе, грозя захлестнуть с головой. Танец был прекрасен, он заставлял позабыть обо всем на свете. Стоящий перед ней мужчина был хорош собой, его неприкрытое внимание льстило. И все же ее не оставляло невесть откуда взявшееся подозрение – нет, убеждение, – что его мотивы отнюдь не так достойны, как он пытается показать. Он уже не раз намеренно разлучал Майю с товарищами по путешествию. И Майя, которой никогда и никто еще не навязывал свою компанию так старательно, совершенно растерялась.

Она оглядела зал, стены его чуть плыли и покачивались. Где же Джон Тейт? Пора было уходить, но Джона нигде не было.

– В последний раз, – сказала она, сразу же ощутив себя виноватой. Она могла бы отказаться – дурное предчувствие, которое проснулось в ней после этих слов, было достаточной к тому причиной, – однако в глубине души у нее поднялся протест. Став взрослой, она лишена была всех простых радостей жизни. Время от времени отец позволял ей бывать при дворе, однако, хотя для стороннего наблюдателя опальная принцесса была вхожа в королевское семейство, пригласить ее на танец не осмеливался никто. Как правило, мужчины боялись даже заговорить с ней.

– При дворе нынче танцуют новый танец – вольту, – сказал Кольер. – Вы с ним знакомы?

Майя посмотрела ему в лицо и покачала головой:

– Я не знаю, что танцуют при дворе.

– Что ж, я вас научу, – с поклоном произнес он, повернулся к музыкантам и приказал:

– Играйте гальярду, но чтобы темп был вдвое быстрее.

С этими словами Кольер несколько раз громко, ритмично хлопнул в ладоши.

– Вот так.

Зазвучала музыка, живая и веселая. Прочие танцоры расступились, и Майя с Кольером оказались у всех на виду. Внезапное всеобщее внимание заставило Майю смутиться, но отступать было уже поздно – отказ только привлек бы к ней еще больше любопытных взглядов.

Впрочем, Кольер не позволил бы ей сбежать.

– Надо встать рядом, – сказал он, беря ее за руки и становясь сбоку.

– Смотрите внимательно, – это было адресовано уже наблюдателям. – Сначала присмотритесь, потом повторяйте. Это называется вольта.

Он исполнил серию замысловатых па, напоминавших некий танец из Прай-Ри – Майя видела его прежде, но сама танцевать не умела. После нескольких неудачных попыток ей удалось повторить всю последовательность чисто.

– Хорошо, – похвалил Кольер и вместе с ней сделал несколько шагов вперед, а потом назад, повторяя движения. – Теперь по кругу.

Левой рукой он взял ее за руку, а правую положил Майе на талию и повел девушку по кругу. К ним присоединились танцоры помоложе, большие охотники до новых придворных танцев. Кто-то замешкался, повторяя самые первые па, однако большинство уже почти не отставало.

– Вы прекрасно танцуете, мастер Кольер, – сказала Майя.

– При дворе иначе нельзя. Впрочем, умелый партнер – залог успеха, – галантно ответил он. – Полагаю, вам уже доводилось танцевать гальярду. Сейчас будем кружиться. Выпрямите ноги и оттолкнитесь от моих плеч.

Он вдруг обхватил Майю за талию и поднял высоко над собой. Она уперлась руками в его плечи, а он сделал полный оборот и легко поставил ее на ноги.

– Сейчас будет еще два. Готовы? Оп-ля!

И снова она взлетела, и снова мир закружился вокруг, а горло перехватило от восторга. Это было прекрасно. За спиной ахали и радостно смеялись другие девушки, которых кружили кавалеры.

– И еще раз, – лихо улыбнулся Кольер и взметнул Майю. Волосы ее развевались, она задыхалась от кружения, но наконец ее ноги коснулись земли.

– Теперь последняя часть, – лукаво усмехнулся он, поднимая локоть и жестом предлагая ей последовать своему примеру. Их руки соприкоснулись.

– Теперь разводим, а потом крест-накрест.

Она послушно повторяла его движения. Их руки смыкались и размыкались. Но вот его ладонь вновь легла ей на талию, и они завершили круг.

Головокружительная радость танца заставила Майю раскраснеться.

– А теперь еще раз! – воскликнул Финт Кольер и бурно зааплодировал к вящему ее восторгу.

– Моя госпожа, – произнес над ухом тревожный голос.

Это был Джон Тейт. Майя обернулась и взглянула ему в глаза, прочитав в них гнев и тревогу. Рядом рычал Аргус, и шерсть его блестела в свете факелов.

– В город только что въехали люди короля.

Сердце у нее упало.

– Надо уходить, – сказала она.

– Согласен, – произнес он сквозь сжатые зубы. – А вы тут танцуете. Надо торопиться!

Она поспешно присела в реверансе перед Финтом Кольером.

– Благодарю вас, сударь.

Он вперил в нее испытующий взгляд, словно стремясь заглянуть в ее мысли.

– Отчего вы беспокоитесь? Из-за солдат? Но какое им дело до танцев!

– Мне надо идти, – твердо ответила Майя. За спиной у нее угрожающе встал мрачный кишон.

– До королевского лагеря много миль, – отмахнулся Кольер. – Не стоит беспокоиться.

Мы поставили в конюшне королевских лошадей, – напомнил Джон Тейт. – А клеймо-то у них приметное. Нет, надо делать ноги. Уходим!

– Уходите по южной дороге, – посоветовал Кольер. – Люди короля едут с востока. Ну, пароль вы помните. Удачи.

Он перевел взгляд на Майю и отвесил поклон.

– Благодарю вас, моя госпожа. Я буду хранить память об этом танце.

– Благодарю вас, мастер Кольер, – ответила она, приняла у кишона мешок и забросила на плечо лямку. Троица торопливо добралась до черного хода. Охотник открыл дверь. Обернувшись, Майя увидела Финта Кольера: он стоял, сложив руки на груди, и провожал беглецов взглядом. Лицо у него было мрачное. Финт кивнул ей.

Она ответила ему кивком и вышла в ночь.

Когда дверь за ними захлопнулась, Джон Тейт заговорил, и голос его был сердит и резок.

– Госпожа Майя, что вы творите? Еще б самую малость, и нас бы накрыли прямо там. В городе сейчас самое меньшее два десятка людей короля, все в мундирах, с мечами, и кольчуги у них. Солдаты это, моя госпожа! Что б там Кольер вам ни пел, а армия – она куда ближе, чем он говорит.

Майя сдержала готовый сорваться с губ ответ и следом за мужчинами пошла в темноту, однако вскоре заметила, что Движутся они не на юг, а на восток.

– Он ведь сказал – по южной дороге…

– Если б это кто другой сказал, а раз он – я туда ни ногой. Говорил я вам, с самого начала говорил: нет ему веры, этому Кольеру.

– Но ведь до сих пор он нам только помогал, Джон Тейт, – возразила Майя, которой почему-то захотелось защитить Финта Кольера.

– Он из королевских, – отрезал охотник. – Проглот предателей не жалует, бастард ты там или не бастард. Я припас покупать пошел, а ушки на макушке держу и, как услышал, что Кольер тут, сразу понял: дело нечисто. Он за нами пришел. И следит, чтоб навести потом на след королевских охотников. Южная дорога, ха! Держи карман шире!

Майя не стала рассказывать ему о цветке в седельной суме. Она подозревала, что Финт Кольер помогает им по иной причине, и при мысли об этом чувствовала себя польщенной. Но Джон Тейт был человек мудрый, и его слова заслуживали доверия. За это Майя уважала его еще больше.

– Я просто ждала, пока вы вернетесь, – ответила она, стараясь изгнать из голоса всякое раздражение. – Я знала, что надо будет уходить.

Он крякнул и сплюнул.

– Я-то думал, вы девушка разумная. Для вашей сестры это редкость, уж поверьте. Ну да все вы одинаковы, позови вас танцевать, уж и голову потеряли. И с кем – с королевским кольером! – уже тише пробурчал он.

И все же Майя не жалела о содеянном – не могла жалеть, пусть даже Джон был прав, и Кольер задумал недоброе. Паника, что нашла на нее, мало-помалу таяла и исчезала. По правде говоря, ей было жаль, что нельзя просто остаться в таверне и сидеть, макая хлеб в сыр и выуживая из бульона кусочки мяса. Она танцевала бы всю ночь напролет. Столько лет она училась, столько лет отрабатывала каждое движение, и вот вся эта наука ей пригодилась. Этот вечер навсегда останется с ней – вечер, который подарил ей вкус к жизни.

«Ступай по северной дороге».

Прозвучавший в голове шепот заставил ее вздрогнуть. Над верхушками обступивших город сосен вставал тонкий серебряный полумесяц. Майя не отрывала от него глаз. Радость от танца в таверне была еще так свежа. Ей хотелось снова увидеть Кольера, но она понимала, что это глупо. Вдруг ее сознания коснулась предупреждающая мысль, и в тот же миг кистрель вспыхнул жаром. Майя встала как вкопанная и вцепилась в амулет, от которого исходили волны силы.

– Что случилось? – спросил кишон, тотчас же заметив, что с ней неладно.

Она смотрела на него, не находя слов.

– Леди Майя! – тревожно позвал Джон Тейт.

Новая вспышка жара заставила ее лицо исказиться. На сердце легла тревога.

– Надо идти по северной дороге, – объявила она. Джон Тейт в безмолвном удивлении уставился на девушку.

– Там мы можем повстречаться с королевской армией, – напомнил кишон.

– Знаю, знаю, – покачала головой Майя. – Я… я не могу это объяснить. Я просто чувствую, что нам надо на северную дорогу. И как можно быстрее.

Джон Тейт почесал шею и моргнул.

– Неправильно это, моя госпожа, – сказал он.

– Я понимаю. Это выглядит глупо. Мы шли, и вдруг я… – она вздохнула. – Идем на северную дорогу.

Джон Тейт поглядел на кишона, затем снова перевел взгляд на Майю:

– Уж это точно последнее место, где нас будут искать.

Кишон нахмурился.

– В последний раз с вами было что-то похожее возле того яр-камня. С вами говорит Исток?

Майя кивнула.

Джон Тейт воздел руки к небу.

– С ума вы все, что ли, посходили? А впрочем, можно попробовать. Что думаешь, Аргус?

Огромный пес гавкнул.

Майя присела на корточки и потрепала его по шее.

– Нас того и гляди окружат, – сказал Джон Тейт. – Это я к чему: вот схватят нас, и тут вы поймете, что зря мы послушались этих ваших голосов. И что тогда?

Майя выпрямилась и посмотрела ему в глаза.

– Мы выжили только потому, что доверяли этому моему чувству всякий раз, когда оно возникало. Я не знаю, что ждет нас впереди. Но я верю Истоку.

* * *

Они вышли на северную дорогу. Не прошли они и двух миль, как навстречу им выехал отряд верховых.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Измена

Солнечные лучи лились в окна башни канцлера, отражаясь от блестящих страниц из орихалка на коленях у Майи. Майя любила старинные книги, любила четкую летящую чеканку букв. Каждая книга, подобная этой, являла собой образец изысканной красоты, но не столько собственной, сколько красоты разума, ее породившего. Тома хранили в себе мудрость веков, которую чья-то умелая рука выбила на металлических страницах, сохранив для вечности, и за изложенными на страницах мыслями и рассуждениями вставал как живой образ автора. Бывало, ученик исписывал целые страницы замысловатыми переводами рассуждений одного-единственного человека – Альдермастона какого-нибудь из монастырей, а нет, так кого-нибудь из основателей ордена Дохту-Мондар. Книга, лежавшая на коленях у Майи, хранила в себе речи и тех и других, ибо канцлер Валравен всегда стремился расширить границы своих знаний.

Майя подняла взгляд от маслянисто блестящего орихалка и коснулась прохладных страниц. Девушке было дурно от волнения, все внутри у нее сжималось в ожидании новостей. Ждали известий об исходе суда – того суда, который призван был решить судьбу Майи и судьбу королевства ее отца.

В поисках способа пережить мучительные часы неизвестности Майя забрела в башню канцлера и теперь успокаивала себя книгами, которые размеренно и спокойно изливали на нее чужую мудрость.

Перед отбытием – а уезжал он в аббатство Муирвуд – канцлер подробно объяснил Майе происходящее. Узнав, что он едет в Муирвуд, Майя умоляла его отвезти весточку матери, но канцлер, всегда относившийся к ней приязненно, на сей раз отказал, объяснив, что это значило бы поставить под удар интересы отца Майи. Тревога и пасмурный взгляд канцлера явственно говорили о том, что возникшая проблема гнетет его неимоверно, и тогда Майя потихоньку попросила объяснить ей все происходящее, чтобы она не попала впросак и не предала ненароком своего друга.

– Но что если, не предав меня, ты предашь своего благородного отца? – печально спросил канцлер, и в глазах его она прочла сочувствие. – Молю тебя, дитя, не надо. Твоя преданность должна всецело принадлежать твоему Семейству.

Он рассказал ей все, что мог, о сложившейся сложной ситуации. Как уже было известно Майе, брак ее родителей был заключен под нерушимым обетом, и основания к его расторжению имелись лишь у матери, однако в этом случае Майя была бы изгнана официально и на веки вечные. Опала ее осталась бы с ней навсегда и была бы столь же нерушима, как и сам обет. На это королева пойти не могла.

Тогда король попытался разрешить ситуацию политически и развестись с королевой по законам ордена Дохту-Мондар. Но это означало бы, что Коморос подпадает под власть Верховного Книжника Несса, а мастонские Семейства категорически возражали против подобного хода событий, не желая отдавать дохту-мондарцам безраздельную власть над страной.

Итак, в Коморосе был назначен суд, целью которого было официальное расторжение брака. Возникла лишь одна проблема: королева на суд ехать отказалась. Будучи мастоном, она воззвала к праву убежища, которое даровало ей аббатство Муирвуд, и принудить ее покинуть это место не мог даже сам король со всеми его приказами и угрозами.

Майя потерла плечи, чтобы подавить дрожь. На сердце у нее было черно, в голове роились горькие мысли. Она гордилась матерью, гордилась ее силой и убежденностью. Однако у самой Майи права убежища не было. Она была заложником в этой игре. Мать не раз просила, чтобы Майя навестила ее в Муирвуде, однако в этой просьбе ей всякий раз бывало отказано.

Король пригрозил явиться в Муирвуд во главе армии и увезти королеву силой, однако это было бы нарушением еще одной мастонской клятвы, и благородные Семейства страны заявили, что, буде он предпримет нечто подобное, они не явятся на зов и откажутся повиноваться своему королю. Все больше становилось Семейств, которые, оставив двор, удалялись в собственные Сотни. На их место явились новые царедворцы, которые всячески заверяли отца в своем всемерном почтении и лили ему в уши лживые речи, пробуждая раздор в стране. Пуще всех старалось Семейство леди Деорвин.

Суд должен был состояться в Муирвуде, а судьей был назначен Альдермастон аббатства. За то, чтобы оказаться на суде, Майя отдала бы что угодно. Разрыв ее родителей разрывал на части все королевство – и сердце дочери.

Она поглядела в окно, и ужас окатил ее с ног до головы. Одинокий всадник въехал во внутренний двор замка. Сердце Майи готово было выскочить из груди. Сейчас она узнает, чем все кончилось. Отложив книгу, ломая пальцы, она принялась мерить шагами башню. Ее мутило.

На лестнице раздался шум, в котором можно было различить топот множества ног. Неужели это солдаты, неужели они идут ее арестовать? Она почувствовала, как кровь отхлынула у нее от лица, она затеребила край рукава. Но не успела она ничего предпринять, как дверь открылась. Первыми показались войлочные шляпы солдат, а затем стали видны мастонские мечи у них на поясах. Это были рыцари! Майя недоуменно уставилась на вошедших, и те ответили ей не менее удивленными взглядами.

– Что вы здесь делаете, леди Майя? – спросил один из них.

– Кто там? – донесся с лестницы еще один голос.

– Дочь короля.

Майя сглотнула. На площадку поднялся мужчина средних лет. На мужчине был добротный меховой плащ, дублет зеленого атласа и – не может быть! – на шее у него висела золотая канцлерская цепь. Глаза у Майи расширились. Что стало с ее другом?

– Приветствую вас, леди Майя, – быстро поклонился вошедший. – Вы пришли приветствовать меня в моем новом обиталище?

– Простите, мой господин, – выговорила она, покуда мысли ее метались в недоумении. – Я ждала…

– Вы ждали возвращения Валравена. Понимаю. Он был приближен к вашей особе, осмелюсь заметить. И питал к вам искреннюю приязнь. Что ж, тут у нас возникает неловкий момент, однако от этого еще никто не умирал. Ваш батюшка назначил меня канцлером страны.

Майя ответила ему взглядом, полным страха и непонимания.

Он благодушно улыбнулся:

– Мы не знакомы, леди Майя, однако позвольте мне это исправить. Меня зовут Томас Мортон.

– Я слышала о вас, мой господин, – отозвалась удивленная Майя. – Вы судья. Вы живете в городе. Вы прославились своими работами о древних обычаях мастонов. Вы написали трактат о правлении Лийи Демонт и об объединенном королевстве, которым она правила перед тем, как мастоны оставили эти берега.

Он польщенно улыбнулся и отвесил еще один поклон.

– Ваше высочество, я понимаю, что вследствие запрета на чтение для женщин вы не могли прочесть мою книгу самостоятельно, однако я не могу вам не сочувствовать, ибо даже Лийе Демонт долгое время запрещалось читать.

– Мне читали ваши книги, – глупо сказала Майя. Это была правда, но не вся: ей доводилось читать его книги и самостоятельно.

– Что ж, вероятно, однажды мы сможем обсудить это. Однако оставим пустые разговоры: я вернулся из Муирвуда, но не ожидал встретить вас здесь.

– Вы были на суде? – поняла главное Майя.

– О да. Там король и назначил меня новым канцлером. Простите меня за злые вести, леди Майя, однако ваш отец повелел изгнать дохту-мондарцев из Комороса. Безотлагательно. Навеки. Боюсь, это было незаконно, но что мы можем с этим поделать?

Майя без сил опустилась на широкий подоконник, где так часто сидела в детстве, и попыталась собраться с мыслями.

– Вас поразила эта весть, – заметил канцлер Мортон.

– Да, – прошептала Майя и посмотрела на него, а затем перевела взгляд на собравшихся вокруг рыцарей-мастонов.

– Позвольте мне рассказать вам все как было, моя госпожа.

Он умолк, вытер рот и поправил войлочную шляпу, словно раздумывая, как получше смягчить свои слова.

– Суд пошел не так, как ожидал ваш отец, – наконец выговорил он. – Ваша мать, королева Катарина, заявила, что считает суд незаконным и не признает за ним права лишить ее того, что ей принадлежит. Она была тверда, но держалась скромно и воззвала к супругу, прося его отказаться от столь беззаконной затеи.

Мортон коснулся пальцами губ и помолчал.

– Она была очень убедительна, моя госпожа. Она говорила горячо и страстно, предрекая огромные бедствия, которые падут на все королевства, если ваш батюшка и впредь будет нарушать мастонские заветы. Упав на колени, она молила вашего отца о прощении и клялась, что позабудет о случившемся и устремит все силы на то, чтобы сохранить свой брак.

Голос Мортона стал тише:

– Моя госпожа, Исток в ней был так силен, что это ощутили все. В зале сгустилась угроза. Она сказала, что мы ушли от обычаев мастонов и забыли о том, что наш долг – возродить аббатства. Она говорила, что дохту-мондарцы ослепили и обманули нас, что это они ссорят королей друг с другом и строят козни, стремясь разрушить наше единство.

Сердце Майи разрывалось от гордости за мать. В глазах стояли слезы, но Майя сдержала их. В душе у нее теплился огонек надежды.

– Что было дальше, мой господин? – хриплым шепотом спросила Майя.

– Король умолк. Он молчал и был страшен. Благородные Семейства всей страны послали к нему послов, которые убеждали короля пойти на примирение с вашей матерью. Она стояла перед ним на коленях, и слезы текли по ее щекам. Все были тронуты. Тогда король потребовал доказательств ее слов и того, что дохту-мондарцы действительно злоумышляют против страны.

Мортон подошел к столу канцлера, повертел в пальцах измазанное чернилами перо.

– Канцлер пал жертвой собственной неосмотрительности. Королева заявила, что далеко ходить не придется и что в его седельной сумке король найдет достаточное доказательство измены. И действительно, в сумке нашли письмо, адресованное Верховному Книжнику Дохту-Мондара, злоумышляющему против нашей страны. В письме говорилось о том, что Дохту-Мондар выбирает время для захвата власти над Коморосом. Что тут началось! О содержимом сумки канцлера королеве мог рассказать лишь Исток. Король повелел сорвать с канцлера кистрель и расплавить его в кузнечном горне, но кистреля у канцлера не оказалось. И вот теперь мне велено изгнать из королевства всех дохту-мондарцев, за исключением Валравена.

Глаза у Майи расширились.

– Но почему? Мой господин, его накажут?

– Его взяли под стражу, моя госпожа. Ему не дозволено покидать Коморос ни живым, ни мертвым. Он слишком много знает.

Майя бездумно обхватила себя за плечи, но сердце у нее колотилось как безумное. Она доверяла канцлеру Валравену, доверяла полностью и безоглядно. Неужели все это время он ее использовал? Неужели она была лишь одной из ниточек его паутины интриг? При одной мысли об этом сердце у нее разрывалось.

– А что матушка? – дрожащим голосом спросила Майя.

Канцлер Мортон сочувственно посмотрел на девушку и вздохнул.

– Катарина по-прежнему отлучена от двора. Ваш отец отказался с ней примириться.

Майе показалось, что ее ударили.

– Его королевское величество объявил, что вам запрещено видеться и говорить с ней. Переписываться вам также не дозволено. Такова его воля.

Майя в ужасе уставилась на канцлера.

– Лорд канцлер, это несправедливо!

– Согласен с вами, моя госпожа. Но король был чрезвычайно разгневан. Он не сумел добиться своего и узнал, что Валравен его предал. Он до сих пор очень сердит и бьется как раненый лев, который ударами отгоняет от себя всех, кто пытается ему помочь. Я всего лишь скромный законник, леди Майя, но я мастон. Я скажу правду, и да поможет мне Исток и его мудрость. Мы очистим страну от ордена Дохту-Мондар, а затем я постараюсь примирить вас с отцом. Будьте терпеливы, моя госпожа.

Майя мрачно кивнула и стала спускаться по лестнице, чувствуя, как горит в груди сердце. Выйдя за дверь, она услышала голос канцлера:

– Обыщите весь замок. Надо найти всех до последнего.

В главном зале царила суета. Новости распространялись быстро, и все куда-то спешили, не замечая друг друга. Майю сразу же затянуло в толпу. Девушка ударялась об углы, несколько раз едва не упала, споткнувшись о сбившийся на полу тростник. Страдая от оглушительного шума, она с тоской вспомнила тишину и уединенность башни канцлера. Она знала: эта тихая гавань потеряна для нее навсегда.

– Леди Майя!

Сквозь туман в мозгу она едва расслышала обращенные к ней слова. Кто-то тронул ее за плечо.

Обернувшись, Майя с удивлением увидела перед собой пажа – юношу примерно своих лет, одетого в королевскую ливрею.

– Он велел вам передать, – тихо произнес юноша и протянул Майе маленький бумажный сверток с восковой печатью. На печати стоял оттиск королевского кольца – кольца, которое носил канцлер.

Майя поглядела на юношу. Опасливо озираясь, он сунул сверток ей в руку и исчез в толпе.

Сжимая в руке сверток, Майя сбежала в разбитый за замком сад. Сердце тревожно грохотало в ушах. Сверток был тяжел, как если бы в нем лежали монеты. Но Майя догадывалась, – нет, знала, – что это вовсе не монеты. Восковая печать прилипла к ладони. Стараясь подавить тревогу, Майя заставила себя дышать. Между двух высоких живых изгородей нашлась скамейка. Настороженно оглядевшись, Майя убедилась в отсутствии соглядатаев, тяжело села на скамью и сломала печать.

Развернув жесткий лист, она увидела слова, выведенные полувыцветшими чернилами. Это был почерк канцлера Валравена. В складке бумаги под большим листом угадывались очертания кистреля. Замирая от страха и восторга, Майя извлекла амулет и положила его на колени. А затем разгладила бумагу и начала читать.

«Леди Майя!

Все, что я сделал, я сделал для вас. Ваш отец твердо намерен отлучить от себя вашу матушку и вас, законную его наследницу. Все его помыслы – лишь об этом, а вы ведь знаете, что Исток отзывается на самые наши страстные чувства и мысли. Боюсь, что итогом устремлений вашего отца станет проклятие, которое падет на его страну. Дабы отсрочить этот страшный миг, мы с вашей матушкой заключили договор. Я паду, чтобы вы могли подняться. Вы – законная наследница трона Комороса. У вашего отца нет никаких оснований разрывать брак. Я защищал вас как мог, но этого оказалось недостаточно. Не сумев развестись с женой, он накажет за свое поражение вас и тем самым – всю страну.

Дохту-мондарцы будут изгнаны из страны. Очень скоро после этого вы обнаружите некую злую силу, которую прежде сдерживало наше присутствие. Вы ощутите появление невидимых сущностей, единственной целью которых будет причинить вам зло. Защитить вас от них я больше не могу и потому посылаю вам этот кистрель.

Возможно, мы с вами никогда больше не увидимся. Я мечтал, что буду служить вам, когда вы станете королевой, однако теперь боюсь, что до этого дня мне не дожить. Я сожалею лишь об одном: о том, что ни разу не попытался сам стать мастоном. Служи я Истоку хотя бы вполовину так самоотверженно, как служил вашему отцу, мне не пришлось бы бессильным стоять перед врагом.

Прощайте. До встречи в Идумее.

Ваш слуга»

С ресниц скатилась слеза, другая. Слезы капали на бумагу, и буквы расплывались, превращаясь в кляксы. Майя попыталась взять себя в руки, но не смогла, и долго, тихо плакала в саду, прижав ладони к глазам.