Текст книги "Сексуальная жизнь (ЛП)"
Автор книги: Джасинда Уайлдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Должно быть, ты ему действительно понравилась, ― промолвила Элизабетта.
Она была младше меня, думаю, года на три, у нее были черные волосы, заплетенные в косу, которую она носила, перебросив через плечо так, что та свисала как раз между ее огромными грудями. По типу фигуры мы были схожи, у обоих широкие бедра, большая грудь, рост выше среднего, даже можно было назвать ее высокой. Она гордилась своими формами и ростом, выглядя при этом элегантной и довольной собой, чему я отчасти даже завидовала.
– Почему ты так решила? ― спросила я.
Она ухмыльнулась.
– Ну, ты ведь здесь, верно? Лука не часто приводит кого-то на воскресный обед. Я бы даже сказала, не припомню, чтобы он вообще приглашал кого-то.
Я нахмурилась.
– Он сказал, что вы все частенько приводите гостей.
Элизабетта и Лючия обменялись взглядами, которые я не смогла толком понять.
– Нет, это не совсем правда, ― сказала Лючия. ― Не уверена, какова была причина, чтобы он так сказал. Скорее всего, вы не правильно его поняли? Когда мы были моложе и не замужем, возможно, это и было правдой, когда нам нужно было представлять парней семье. Если он не мог наладить контакт с Элизабеттой и мальчиками, то на следующее свидание мы не соглашались. Семья ― самое лучшее испытание, чтобы определить, подходит ли вторая половинка.
Лючия была выше нас, худенькая и энергичная, ее волосы были не такими густыми, но ухоженными, со здоровым блеском. Пальцы были длинными и вертлявыми, как у Луки.
Обе женщины кивнули.
– У меня то же самое было с Лоренцо, ― сказала Марта. ― Я точно знала: если он не мог подружиться с моими братьями, то он не может быть моим мужем.
Марта лучше всех говорила по-английски; у нее был слышен британский акцент, поскольку какое-то время она провела в Англии.
Я молча слушала, как женщины рассказывали истории о своих мужьях, которые учились жить в ладу со своими семьями. Мое сердце при этом бешено колотилось.
– По-твоему, он меня проверяет? ― спросила я.
Элизабетта рассмеялась.
– Думаю, ты нравишься ему. Это мое мнение. Проверяет? Не могу сказать наверняка, правда ли это. Но ты здесь, и ты, милая, нравишься мне. Значит, тебе не стоит беспокоиться по этому поводу, верно?
Лючия, кажется, почувствовала мое беспокойство.
– Не думай об этом. Если у тебя есть сомнения, расскажи о них Луке, и он скажет тебе правду, ― сказала она, улыбнувшись и вытерев руки о платок.
Уборка завершилась, и мы присоединились к мужчинам и детям во дворе. Дети пинали мяч; мужчины, держа в руках бокалы с вином и ликером, периодически тоже присоединялись к детям. Лука суетился больше всех, петляя между детьми, перехватывая мяч, передавая его, смеясь и играя так, будто он сам был ребенком. Я стояла около калитки, наблюдая за ним.
Он будет хорошим отцом. Эта мысль пронеслась в моей голове, точно молния. Но это была очевидная правда. Ему явно легко с детьми, как с подростками, так и с малышами. Пока я размышляла об этом, он взял на руки маленькую девочку максимум двух лет от роду, которая ковыляла по саду и кричала, пытаясь угнаться за старшими детьми, и очень расстраивалась, когда ее маленькие ножки подводили ее. Лука посадил ее на плечи и погнался за мячом, хохоча, когда девочка тянула его за волосы, чтобы повернуть в другую сторону.
Он будет очень хорошим отцом. Сама по себе эта мысль была простой и безобидной. Но меня беспокоило то, что она пришла вместе с видением картины, похожей на нынешнюю: Лука бегает по саду с маленькой девочкой. Только у девочки в моем видении были живые, небесно-голубые глаза, похожие на мои, нос с горбинкой и прямые, иссиня-черные волосы. Это меня очень встревожило. Почему я об этом подумала? Я же не хочу детей. Я видела, через что прошла Лиа с Люси и Реймондом ― ад родов, кровь и крики... То есть, да, Лиа говорит, что оно того стоило и что ты вроде как забываешь обо всех ужасах, когда берешь ребенка на руки, но я не уверена, что ей можно верить. То, как она кричала, рожая Рея, явно не относится к тем вещам, которые можно забыть, и неважно, насколько хорошеньким получился ребенок. А еще я помню, какой измученной выглядела Лия на протяжении нескольких месяцев после родов ― темные круги под глазами, а походка такая, будто она истощена до предела.
Итак... почему я думала о детях? Да еще и с мужчиной, с которым только-только познакомилась? Это было безумием. Идиотизмом. Сумасшествием. Я с ума сошла.
Я подняла взор как раз тогда, когда внимательный взгляд карих глаз Луки смотрел прямо на меня. На руках он держал малышку-племянницу, которая дико хохотала, когда он щекотал ее и, прижав рот к ее животу, с силой дул воздух.
– Он умеет обращаться с детьми, верно? ― произнесла Лючия, остановившись возле меня. Она протянула мне рюмку с прозрачной, крепкой жидкостью, чем-то похожей на водку. ― Это граппа [1], она сделана из винограда, выращенного на винограднике, где работает Лука.
– Да, он прекрасно с ними ладит.
– У него богатый опыт. Он дядя одиннадцати племянников и племянниц. И единственный, кто еще не женат. Мама очень хочет, чтобы он следующий подарил ей внука, однако, сам он говорит, что еще не готов к этому. ― Она выпила глоток граппы и скривилась. ― Возможно, он бы и созрел уже, если бы Лия не причинила ему столько боли.
– Он упоминал ее, но мы не говорили об этом, ― сказала я. Я не была уверена, что Лючия ― тот человек, с кем я должна была обсуждать подобное. Обычно такие разговоры приводили к тому, что на поверхность всплывает то, что кому-то не хотелось бы озвучивать.
– Тут особо и говорить-то не о чем, ― произнесла Лючия. ― Он был так молод, когда они поженились, всего двадцать два года. Она была постарше, думаю, лет на пять. Довольно милая, добрая, и, похоже, она всем нравилась, кроме меня. Не знаю почему, но что-то в ней заставило меня... усомниться в ней.
Я чуть не подавилась своей граппой.
– Они были женаты? ― Я пыталась не выглядеть столь раздосадованной, насколько была на самом деле.
– О, да, несколько лет. Они казались счастливыми. А потом она уехала. Не было причин, никаких поводов, она уехала, не оставив записки, не позвонив ― ничего. Была лишь пустая квартира. ― Лючия наблюдала за братом, в ее взгляде смешались воспоминания о его боли и ее любви к нему. ― Она разбила ему сердце. Он очень любил ее, и когда Лия ушла, она, разумеется, забрала с собой и Луизу.
Страх, словно камень, ударил меня под дых.
– Луизу?
– Ох, она была прелестным ребенком. Черные, цвета воронова крыла, блестящие волосы.
– У них... у них был... ребенок? ― перейдя на шепот, произнесла я.
Лючия посмотрела на меня с сомнением и выругалась по-итальянски:
– Дьявол, он тебе не рассказывал? ― Она накрыла мою руку своей; я одернула ладонь и заковыляла вдоль стены по направлению к двери, за которой была улица.
– Делайла, подожди, ты не понимаешь. Все не так, как ты подумала.
Но я не слушала ее. Я поставила свой бокал с граппой на ручку кресла и пошла к двери.
Был ребенок? И он не сказал мне об этом? Он даже был женат? Боже, какая же я идиотка.
– Делайла, подожди, пожалуйста, ― сказал Лука позади, схватив меня за рукав. ― Лючия допустила ошибку, рассказав тебе об этом. Ты не понимаешь.
Я потрясла головой и толкнула калитку, где меня чуть не сбила женщина, промчавшаяся словно ужаленная, а потом и грузовик с продуктами. Я ничего не слышала и не видела, в голове билась лишь мысль о том, как бы убраться поскорее.
Я слышала, как Лука бежит следом за мной. Его голос почти стих, но я чувствовала его у себя за спиной. Я не обращала внимания, куда иду. Сейчас уже была ночь, город скрылся в тени, оранжевый свет уличных фонарей и шум кафе прорезал улицы. Я подошла к мосту, остановилась и наклонилась, наблюдая за течением воды. Лука остановился позади меня в ожидающем молчании.
Я не говорила, и он подошел ближе.
– Делайла, пожалуйста, послушай. Да, я был женат. Она ушла от меня, сегодня ровно год, этого не изменить. Но у меня нет детей. Я клянусь тебе.
Я посмотрела на него впервые с тех пор, как покинула его дом:
– Но Лючия сказала...
– Моя сестра желает мне добра, но иногда она слишком спешит со словами. Луиза была дочерью Лии, не моей. Я... я очень заботился о ней, но она не была моей дочерью. Я думал... я думал о ней как о своей, но когда Лия ушла от меня, я понял, что она не моя дочь, и никогда не будет моей. ― Он стукнул ногтем по камушку на древнем мосту. ― Прости, что не сказал тебе раньше, но я и правда не хотел грузить тебя своим прошлым, когда у тебя есть свое горе, которое ты пытаешься пережить.
У меня словно гора упала с плеч:
– Так у тебя точно нет никаких детей?
– Нет! ― с пылом сказал Лука. ― Если бы у меня был ребенок, то я был бы с ним, каждый день, каждое мгновение. Я бы не позволил забрать его у меня. Я бы ни перед чем не остановился, чтобы быть ему отцом. Но Луиза была не моей. У меня не было никаких прав на нее, и если Лия не хотела видеть меня рядом, не хотела, чтобы у нас была семья, то я ничего не могу поделать. На самом деле, несмотря на то, что мы выглядели безумно влюбленной друг в друга прекрасной парой, это было не так. Один на один Лия была другим человеком.
Кажется, Лука погрузился в свою историю, и я не прерывала его.
– Она была так вежлива и дружелюбна к моей семье, так похожа на идеального члена моей семьи, ― Лука покачал головой, опустив глаза, в которых мелькал отблеск старой боли. ― Наедине со мной Лия была другой. Недоброй. Она легко ранила меня, давила на больное. Оскорбляла меня. Что бы я ни делал, ей было мало. Боже, она так злилась. И я никогда не понимал, почему. Она скрывала от меня свое прошлое, но я был достаточно умен, чтобы видеть шрамы на ее душе, оставленные прошлой жизнью, полной боли. Однажды она сказала, что изменила мне с другим мужчиной. Я никому этого не рассказывал, даже сестрам. И я простил ее и попытался забыть, но... это было непросто. Я пытался двигаться дальше, но однажды я вернулся из поездки, где продавал вино в Марселе, Венеции и Корсике, а ее не было. Она просто исчезла. И ничего мне не объяснила. Исчезла одежда, исчезла моя машина. И все деньги, которые мы вместе откладывали.
Я не знала, что сказать.
– Лука, я... прости меня. ― Я прикоснулась рукой к его спине и начала гладить круговыми движениями. ― Мне так жаль. Я должна была дать тебе возможность объясниться.
– Я объяснил, теперь ты знаешь. ― Лука обернулся, оперся спиной о поручни моста и притянул меня к себе. ― Итак, можем теперь вернуться домой? Они беспокоятся о тебе. Лючии было не по себе.
Я позволила ему отвести меня домой к его родителям. Меня окружили тонной извинений по этому недоразумению, и я долгое время уверяла Лючию, что все вышло как нельзя лучше.
Бокал граппы вернулся ко мне в руку, и я присела на скамейку вместе с Лукой, пока его семья кружилась вокруг нас: дети бегали, смеясь и пиная футбольный мяч, а взрослые общались между собой. В какой-то момент Элизабетта и Лючия достали инструменты, мандолину для Лючии и скрипку для Элизабетты. Они настроили их, перекинулись парой слов и заиграли веселую мелодию. Все присоединились, и двор превратился в еще более безумное место, где люди кружились в танце, придумывая каждый свои движения.
Я притопывала, а тело желало двигаться. Кроме писательской деятельности я всегда любила танцы. Это та деятельность, которой я занималась изредка, поскольку в маленьких городках ночная жизнь практически отсутствует. В колледже, однако, я почти каждый день посещала уроки танцев, в основном классические: бальные, танго, вальс, самба и прочие. Более свободные стили как джаз и контемп не очень меня привлекали. Мне нравились стилизованные па, красота их последовательности.
Лука искоса посмотрел на меня.
– Ты танцуешь?
Я пожала плечами, застенчиво улыбаясь.
– Немного.
Он встал, протянул мне руку, и я взяла ее, позволяя вытянуть меня на свободное для танцев место. Он легко начал, взяв меня в обычный для вальса обхват, и мы закружились, не уделяя внимания ни шагам, ни структуре танца. Сестры сменили мелодию на музыку, под которую я часто танцевала на уроках танцев, и я автоматически подстроилась под Луку, а мои ноги заплясали сами. Лука удивился, но тоже подстроился, и наши движения стали более бодрыми, его обхват ― более формальным и изящным, а ноги ― легкими и быстрыми.
Вот те на! Мужчина, который умеет танцевать. Мои учителя всегда говорили мне, что у меня могло быть большое будущее в области танцев, если бы я хорошо работала и немного похудела. Хорошо, что мне больше нравилось писать, потому что идея похудения меня совсем не вдохновляла. Небольшое отступление, вот так. Я хочу сказать, что видела разницу между человеком, которому просто нравится танцевать, и человеком, который упражнялся и относится к танцам серьезно.
Лука был настоящим танцором. Положение его тела было безупречным, а ноги двигались так, что дух захватывало. Он четко вел меня по двору, не отрывая взгляда от меня. В мире не существовало ничего, кроме музыки, соединяющей нас, пульсирующей в наших венах. Танец подошел к точке, где полагался подъем партнерши, если бы это был хореографический номер. Я почувствовала, как Лука готовится, заметила, как его глаза смотрят на землю и высчитывают расстояние.
– Готова? ― выдохнул он.
Я кивнула. Три шага, полуоборот, и затем он обхватил руками мою талию, и когда я подпрыгнула, поднял меня. Я не самая подвижная девушка в мире, но легче двигаюсь на своих собственных ногах, чем многие могут предположить, и Лука, что ж, он был достаточно силен, чтобы поднять меня, чтобы это выглядело без усилий с его стороны.
Он выполнил подъем, словно мы очень долго тренировались. Меня накрыло волной возбуждения и адреналина, которые неизбежно наступают после того, как выполнишь что-то сложное, а затем мы опять кружили по танцполу во дворе; его крепкая и горячая рука лежала на моей талии, пронзительные глаза смотрели в мои собственные, а желание, исходившее от него, можно было ощутить на ощупь, от чего меня тоже охватило желание и страсть. До этого момента танцы никогда не были такими чувственными для меня, наши тела двигались в идеальной гармонии и идеально подходили друг другу.
В конечном итоге, песня закончилась, и мы с Лукой остановились, держась за руки, тяжело дыша и немного вспотев, не в состоянии отвести взгляд друг от друга. Его семья наградила их одобрительными возгласами и аплодисментами, дети были в не себя от радости. Я поняла, что все перестали танцевать и наблюдали за нами, и от этого мои щеки покрылись румянцем. Я никогда не танцевала на публику. Да, я брала уроки, научилась танцевать, но у меня никогда не было желания попасть на сцену и танцевать перед аудиторией или соревноваться с кем-то, даже не смотря на то, что мои учителя изрядно часто упрашивали об этом.
– Ты по-настоящему изумительно танцуешь, Делайла, ― подметил Лука.
– Ты тоже. Даже не могла и представить, что ты танцуешь.
– Я тоже. ― Лука повел меня за руку во внутренний двор и подальше от любопытных глаз его семьи. ― Нам следует чаще делать это вдвоем. Я так долго не танцевал с кем-то талантливым.
– Я тоже, ― ответила я. ― Со времен колледжа. Не могу поверить, что нам удался этот подъем!
Лука рассмеялся.
– Верю! Мне показалось, что стоило попробовать, когда я понял, что ты так идеально знаешь па. Ты такая грациозная.
Мы стояли у лестничного пролета, и Лука перевел взгляд с моего пылающего лица на ступеньки, а затем на внутренний двор. Его семья опять танцевала, Элизабетта и Лючия опять играли в импровизированную джигу.
Лука облизнул губы и подтолкнул меня к лестнице.
– Куда ты собрался? ― спросила я. Я надеялась, что у него на уме было именно то, что я и предполагала.
– Кое-куда с более интимной обстановкой. Или в особенности с «интимной». ― Лука повернул за угол и потянул меня по узкому коридору с деревянной облицовкой к двери в самом конце.
Комната за дверью была крохотной, но комфортной, очевидно, это была гостевая спальня, которой редко пользовались. Здесь было два окна: из одного был виден город, а другое выходило во внутренний двор. Музыку было четко слышно, детский смех перемешивался с гулом голосов взрослых, а топот ног по брусчатке сливался с шелестом воды в фонтане.
Каким-то дивным образом мой чемодан оказался в углу комнаты. Я не была уверена, когда Лука принес его из машины, но он стоял тут.
Лука закрыл дверь и запер ее на цепочку, а затем повернулся ко мне, в его глазах полыхало желание. Я бросилась к нему, и наши губы встретились, мои руки вцепились в его рубашку, стягивая ее вниз, а затем расстегивая его джинсы. За считанные секунды мы остались обнаженными благодаря спешке рук, которые затем начали ласкать тела друг друга.
Его губы проложили дорожку поцелуев по изгибу моей шеи к груди, зубы обхватили соски, а руки скользнули по животу вниз, чтобы приласкать складочки моей киски, и между бедер стало неимоверно мокро. Его член в моих руках налился ― возбуждающий стержень жара, стальной твердости и шелковой кожи.
Я хотела его, тот час же. Не хотела ждать, когда он меня коснется. Я двинулась к нему, поднялась на цыпочки и подвела его член к киске. У Луки были другие планы. Он подтолкнул меня назад в сторону кровати, лаская губы в жестком поцелуе, от чего у меня перехватило дыхание. Я начала отползать по кровати назад, но Лука одарил меня шаловливой улыбкой, затем обхватил руками мои бедра и повернул меня лицом вниз. Я оторопела и посмотрела на него через плечо.
Он погладил мою спину, одновременно лаская и надавливая руками, затем прижался губами к позвоночнику, а его пальцы сплелись с моими, когда он вытянул мои руки над головой. Каким-то образом я растянулась на кровати, вытянув руки вперед. Я начала понимать, что он задумал, когда его руки опять прошлись по моей спине, но в обратном направлении к моим ягодицам, затем он нежно погладил пальцами складочки киски. Он нащупал вход в мое лоно и ввел в него пальцы, касаясь точки G, начал поглаживать ее, пока я не задвигала бедрами, и мое дыхание не стало прерывистым.
Затем я почувствовала, как он провел влажной головкой члена по складке между моими ягодицами и вошел в меня, наполняя и толкаясь глубже. Он стоял на полу, двигаясь вперед и назад, его член заполнял меня, и я не могла сдержать стоны.
– Шшш, окно открыто. Нас услышат, ― прошептал Лука. ― Ни звука, хорошо?
Я кивнула и закусила одеяло, когда мы вошли в единый ритм ― с каждой секундой он начинал вонзаться в меня жестче, одной рукой удерживая меня за поясницу, а другой, обхватив мои бедра, притягивал к себе. Я почувствовала, как его палец опустился к моей попке, погладил между ягодиц и начал ласкать мышцы ануса. Что-то влажное и теплое прикоснулось в моей второй дырочке, и он начал проникать туда пальцем, медленно и осторожно. Теперь я была к этому готова, знала, какие ощущения подарят мне эти ласки, я была им рада, хотя глубоко в душе это меня беспокоило.
Его палец вошел полностью, и мне пришлось подавить еще один громкий стон. Я почувствовала, как те мышцы растянулись, а затем чувство наполненности усилилось, приближая оргазм. Я повернула голову, чтобы посмотреть через плечо, но увидела только тело Луки, которое двигалось, вонзаясь в мою киску.
– Я бы хотел проникнуть и сюда, ― сказал он, наклонившись к моему уху. ― Ты мне доверяешь, чтобы позволить это сделать?
– Ты хочешь сказать, что... ты хочешь вставить член... туда? ― От этой идеи меня охватила паника.
Лука кивнул, и я засомневалась.
Я только привыкла к его пальцам. Я их любила, любила силу оргазма, который они мне дарили, но не была уверена, что готова к чему-то большему, ни физически, ни морально.
– Не знаю, Лука. Я нервничаю по этому поводу. Особенно при открытом окне. ― Я почувствовала, как он начал убирать пальцы. ― Ты можешь продолжать то, что начал, но... можем ли мы... повременить со второй частью? Я не отказываю, но пока не готова. Не сейчас.
– Все нормально, ― ответил он. ― Надеюсь, я тебя не расстроил.
Я покачала головой и двинула бедрами назад к нему:
– Нет, нет. Просто... не останавливайся, продолжай. Я на грани.
Он поцеловал мою спину и качнул бедрами ко мне, медленно и глубоко заполняя меня. Я застонала в матрас, поскольку приближение оргазма, который из-за того что мы отвлеклись, начал сходить на нет, опять начал набирать обороты. Лука двигал телом в медленном и размеренном ритме, его бедра соприкасались с кожей и мышцами моих ягодиц, одна рука так и находилась на бедре, а два пальца все глубже проникали в мою попку с каждым толчком его члена.
На меня нахлынули приятные ощущения, и я утонула в них. Чувство наполненности было столь велико, что я была почти на грани, сгорая от неистового жара наступающего оргазма, что казалось, больше не могла этого выдержать и практически была готова его молить остановиться, убрать пальцы и позволить мне кончить, лежа на спине в более привычной для меня позе. Я не чувствовала дискомфорта в согнутом положении, но это было в новинку, так непривычно, так странно. Между нами был единственный контакт ― сексуальный, и мне начинало нравиться... я начинала любить... то, как ощущалось его мощное, смуглое, мускулисто тело, которое прижимало и одновременно защищало меня, накрывая собой.
Это... это было по-другому. Я представляла для него сексуальный объект. Во мне побывали его член, его пальцы, а его руки распаляли меня еще больше. Нравилось ли это мне? Мне нужно было задать себе этот вопрос. Ощущения были прекрасными, я не смогла бы, да и не стала бы, отрицать этого. Но... было ли это хорошо с эмоциональной стороны?
Боже, да. Это казалось неприличным. Это было распутно. И так греховно.
Пока я мысленно дискутировала, то замедлила движения бедер и позволила его телу руководить. Теперь же, когда я приняла решение не задаваться вопросами, я сжала одеяло в кулаках и выгнула спину, поднялась на цыпочки и начала раскачиваться бедрами навстречу движениям бедер Луки, что позволило его члену войти еще глубже и меня накрыло волной оргазма, от чего по телу пробежала волна жара. Я зарылась лицом в кровать и позволила себе застонать, замурлыкать и заахать, пока милый, заботливый Лука вколачивался в меня. Я почувствовала, как он тоже достиг пика, и в этот момент он не смог больше сдерживаться, не смог сдерживать темп своих движений или нежно входить членом в мою киску.
Его пальцы двигались внутри меня, погружаясь все глубже, и затем он навалился на мою спину, и я ощутила, как мышцы его ног задрожали и он кончил, также как и я, стиснув зубы, чтобы громко не застонать. Рука Луки впилась в мое бедро, и он потянул меня на себя, когда кончал в меня, его яйца шлепали о мое тело, а сперма изливалась глубоко внутри из пульсирующей головки члена.
Мы кончили вместе, двигаясь в унисон, я поддавалась бедрами навстречу его телу: это было медленное и первобытное движение тел, которые инстинктивно пытались соединиться еще глубже, еще жестче. Я услышала, как его дыхание стало прерывистым. Оргазм, который настиг меня, был словно цунами чувственного восторга; подлинной агонией экстаза; слишком захватывающим, неистовым и безудержным удовольствием, которое едва можно было выдержать; лучом света, который я увидела закрытыми глазами, и он проник в каждую клеточку, каждую мышцу, заставляя их сокращаться и расслабляться, сокращаться и расслабляться.
Когда тело Луки на мне расслабилось, я задалась вопросом, если было так чудесно ощущать его пальцы там, то возможно мне еще больше понравится, если их заменит его мужское достоинство. Меня беспокоило то, что это могло быть больно, поскольку даже два его пальца были значительно меньше его пениса.
Тогда я поняла, что хочу попробовать. Что позволю ему это. Я была рада, что это не произошло здесь и сейчас, поскольку узнала, что я была громкой, и наслаждалась тем, что позволяла своим стонам набирать обороты. Казалось, что сдерживая вокальные способности во время секса, уровень получаемого удовольствия снижается, хотя возможно это звучит глупо. То, что мы были в пределах слышимости от всей его семьи, придало этому опыту некий сладостно запретный и головокружительно пикантный оттенок.
Лука отстранился, вынув член из моей киски, помог мне лечь на кровать и лег рядом.
– Mio dio* (прим. перев. с ит. Боже мой), Делайла. Что ты сделала со мной.
Я рассмеялась.
– Я сделала с тобой? Это ты засунул пальцы мне в зад.
– Правда, но тебе это понравилось, в этом я точно уверен, ― подытожил Лука, ухмыляясь.
– О, мне это, несомненно, понравилось, ― подтвердила я.
Он стал серьезным:
– Прости, что настаивал на том, к чему ты еще не готова.
Я поцеловала его, чтобы убедить:
– Ты не давил на меня, Лука. Ты спросил, и я попросила повременить, и ты не стал настаивать. ― Пальцами я вычерчивала круги на легкой поросли волос его широкой груди, и не смотрела ему в глаза. ― Я хочу попробовать, если ты этого хочешь. Просто... не здесь и не сейчас. Не тогда, когда внизу все бодрствуют и слушают, и прочее.
– Да, ты права. Возможно, сейчас не лучшее время для таких шалостей. ― Он игриво шлепнул меня по заднице. ― Особенно по той причине, что ты так громко и прекрасно стонешь.
Я покраснела и спрятала лицо на его груди, мои слова звучали приглушенно у его кожи:
– Я слишком громкая?
– Да, и я это люблю.
Внезапно между нами возникло неловкое напряжение от того, что он использовал слово на букву «Л». Опять на меня накатила паника, и я застыла, у меня перехватило дыхание, будто мне на грудь навалился тяжелый груз. Бежать. Бежать. Бежать. Мое сердце выпрыгивало из груди, и в этот миг мне захотелось вскочить, накинуть на себя что-то из одежды и сбежать, поймать такси и помчаться куда угодно. Люблю? Нет, нет, нет и нет. Я пыталась убедить себя, что он не то имел в виду, но это не помогало. Я не могла совладать с состоянием влюбленности или тем, что я любима. В Италии я хотела обрести себя, понять, кто я на самом деле, получить какой-то жизненный опыт, и даже сексуальный. Я без колебаний обретала сексуальный опыт, и мне это нравилось, но все остальное? Нет, в этом я не была уверена.
Кто я? Кто такая Делайла Флорес? Я любила писать и танцевать. Мне нравилось вино. И, казалось, нравился секс. У меня его никогда раньше не было, было что-то, что нужно было делать, поскольку я была замужем и Гарри так настойчиво этого требовал. Но мне подобное никогда не нравилось, я не желала и не нуждалась в этом. Теперь же, повстречавшись с Лукой, я не могла насытиться этим. Даже сейчас, когда не прошло еще и десяти минут после ошеломляющего оргазма, я опять хотела Луку.
Итак, мне нравился секс, очень.
В голове промелькнула мысль. Каким бы был секс с Брэдом из Чикаго? Отличался бы он чем-то? А если с кем-то другим? Случайным встречным, из другой страны, другого города? Части тела у всех одинаковы и работают также, поэтому я подумала, что это должно было бы быть схоже. Не так ли? Но что если другой мужчина был бы менее понимающим к моей нерешительности? Если бы он не принимал то, что я не была крохотной куколкой? Другой мужчина мог не принять мой отказ всего несколько минут назад.
Если я позволю нашим взаимоотношениям с Лукой развиваться дальше и просто останусь вместе с ним в Италии, какие возможности я упущу? Я намеревалась посмотреть мир. Хотела увидеть так много мест: Грецию, Англию, Германию, Ирландию, Швецию.
Но Лука... Боже, он был невероятным.
Я сидела на кровати рядом с ним, окно было открыто и звуки смеха и разговоров, как взрослых, так и детей, начали утихать. Лука сидел рядом и отвечал на письма по электронной почте на телефоне, в то время как я писала. Было комфортно, интимно и так привычно. Я видела себя в этой рутине день за днем: спать в одной кровати, писать, заниматься делами, читать, беседовать, смотреть телевизор. Само осознание того, как все было легко, пугало меня. Казалось, будто я всегда спала с Лукой, и будто дальше так и будет.
Страх опять появился в груди, навалившись всей тяжестью, когда я печатала. Я не была уверена, чего хотела. Не знала, что делать. Мое внутреннее «я» кричало, что нужно бежать, сесть на автобус до аэропорта и улететь, направиться куда угодно, только лишь бы не попасть в капкан любви прежде, чем я начала свой путь.
Внутренний голос, тихий, но настойчивый, твердил, что если я убегу, то могу упустить самое лучшее, что когда-либо со мной происходило.
Элизабетта подошла к двери и попросила вернуться к гостям, поскольку у нас и так было достаточно времени, чтобы побыть наедине.
Казалось, в этой семье я могла быть счастлива. Что еще больше меня смущало.
ГЛАВА 3
Июнь, 16
Последние два дня я провела во Флоренции с семьей Луки. Чувствую себя по-настоящему дома, даже больше, чем с собственной семьей. Пугающая мысль, да?
Особенно близко мы подружились с Лючией. Это приводит меня к еще одной пугающей мысли: у меня нет друзей дома, в Штатах. То есть, вообще ни одного. Лиа ― самый близкий мне человек, но она моя сестра, так что это не считается, так? У меня были знакомые с работы, Гарри, несколько дам из церкви, с которыми я иногда обедала, но никого, с кем я могла бы выпить граппы, послушать музыку, шататься по улицам и болтать.
Все это я делала с Лючией. Она понимает меня так же, как Лука. Не осуждает, понимая, каково мне в эмоциональном плане, особенно после того, как я рассказала ей о своих приключениях за последние несколько дней.
Боже мой. Прошло всего несколько дней. Чуть больше недели назад я обнаружила Гарри с Хелен. Ощущение, будто прошла целая жизнь. Я стала совершенно другим человеком. Я ругаюсь, пью алкоголь и занимаюсь сексом с Лукой. Всего неделю назад все это считалось смертными грехами, переворачивающими твою жизнь пороками. А здесь это всего-навсего жизнь.
Растерянность никуда не делась. Я все еще не знала, что делать. Пока я останусь здесь. Это проще всего. Лука говорит, что задержится дома, по меньшей мере, на две недели, если не больше, так что спешить не нужно. У меня было время, чтобы решить. Я не трачу деньги на отель, еду или такси. Помогаю Доменике с готовкой, прибираю после еды, играю с детьми. С каждым днем я все лучше говорю по-итальянски.
Я хочу увидеть Венецию. Хочу увидеть Афины, Акрополь, тысячелетние театры, где игрались самые первые великие пьесы. Хочу увидеть лондонские красные двухэтажные автобусы, Биг Бен и Лондонский мост.
Но Лука. Лючия. Маленький, но громкий Бенито с его очаровательными кудряшками. Тихая малышка Роза с раздетыми куклами и пони, нарисованными мелками. Понимающая и элегантная Доменика, полная достоинства.
И Лука. Лука. Его мягкая сила, быстрые, внимательные руки, умелый язык. И его пенис, господи. Я никогда ничего не хотела так сильно и так часто. Я люблю быть с ним в постели. Или на постели, или над постелью, или стоя у стены (как этим утром, когда я шла в душ). В любое время, в любом месте. Я просто секс-чудовище. Бедный Лука. Боюсь, что я его измучаю своим непомерным аппетитом.
