Текст книги "Девять камер ее сердца"
Автор книги: Джанис Парьят
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
Хранитель
Ты была моложе меня раза в два, а может, и еще больше, но я увидел тебя и сразу же захотел.
Я и раньше испытывал желания такого рода. Грубые и простые, они узнаются сразу же, словно голод, и так же примитивны – изо рта напрямую в нутро. Но с тобой, однако, я не рискнул.
В такое позднее время это мог быть всего лишь алкоголь. Сколько я успел выпить? Наверняка больше, чем нужно. В голове звенела знакомая легкость, а зал, где все это и происходило, начинал подергиваться такой своеобразной мутноватой дымкой.
Я заметил тебя сразу же, как только ты вошла. Ты замерла в неуверенности, огляделась и направилась через всю комнату туда, где был выход на небольшую лужайку. И остановилась возле небольшого светящегося камина. Почему ты так сделала? Ну, это был декабрь, довольно холодно, а твое платье – или то, что называлось этим словом – не могло особенно тебя согреть. Это было что-то среднее между кимоно и лабораторным халатом, с рукавами, которые болтались, как крылья мельницы. На моей жене это выглядело бы как странный банный халат, но тебе шло, придавая налет определенной драматичности. Ты казалась женщиной, с которой постоянно что-то происходит.
Я наблюдал за тобой на расстоянии, прихлебывая виски – и то, и другое было этаким неспешным удовольствием. Меня привлекало твое лицо. Этот нос, изгиб бровей, что-то в линии подбородка. У тебя были длинные волосы, но ты убрала их, заколов наверху и открыв прелестную шею. В детстве ты, должно быть, была неловкой и неуклюжей, я почти уверен в этом, но сейчас это прошло. Будь я поэтом, я бы нашел способ описать твое тело, как оно того заслуживало. Но мне на ум приходило только дерево, кипарис, листья которого переливаются в солнечном свете.
Я наблюдал, как ты с непроницаемым лицом смотришь в огонь камина. Задумалась? Скучаешь? Тебя утомило твое окружение? Размышляешь, не поджечь ли тут все вокруг? Какое-то время к тебе никто не подходил, и ты стояла одна среди мельтешащей, меняющейся толпы. Казалось, ни ты не знаешь тут никого, ни тебя никто не знает. Но в таком случае как ты здесь оказалась? Я подошел поближе, но меня окликнули какие-то знакомые. Так трудно не столкнуться с кем-либо, кого знаешь. Тут было много народу, всюду кишели ушлые журналисты и потрепанные писатели. Ладно, это было нечестно и неправда. Это было милое культурное общество; все были давным-давно знакомы между собой и очень гордились своими разветвленными социальными связями и благими намерениями. Я уже не помню, была ли это презентация какой-то книги или что-то в подобном духе. В большей степени, конечно, только повод собраться всем вместе, напиться умеренно дорогим спиртным, посмотреть, кто с кем пришел и кто из новеньких появился на сцене. Их можно было заметить издалека. Они много и часто улыбались, очень старались и говорили что-то типа: «Да, я поэт».
Возможно, ты была подружкой кого-то из этих новеньких, потому что ты не совсем вписывалась. Ты казалась – а я вовсе не склонен к использованию этого слова – какой-то нездешней, неземной. Я вдруг испугался, что ты можешь уйти в тень на краю лужайки и исчезнуть там. Если я сейчас не заговорю с тобой, ты отойдешь от огня, и я тебя потеряю.
Так что я подошел к тебе и спросил, почему ты не встанешь поближе к камину.
– Это бессмысленно.
– Спасти себя от того, чтобы замерзнуть до смерти?
– Возможно. Но ведь согреть, скажем, только руки гораздо хуже, нет? Ну или только – спину? Мне показалось, что ты едва не сказала «задницу», но, возможно, я показался тебе слишком приличным (читай: старым), а ты еще недостаточно выпила. Ну и, конечно, тогда мы еще были не знакомы.
– Я предпочитаю замерзнуть вся.
– Ну или вся согреться.
Не прозвучало ли это дешево? А я еще специально сказал «согреться» вместо «разогреться».
Ты обернулась ко мне.
Твой взгляд упал на мою шею. Я уверен, что ты подумала: «О боже, он носит шейный платок». Я всегда считал, что мне это идет и что в галстуках есть что-то плебейское. Но, возможно, в твоих глазах это выглядело просто устаревшим. Мне немногим больше пятидесяти, но в двадцать с небольшим это кажется чем-то за пределами световых лет.
– Мы знакомы? – спросила ты, уставившись на меня.
Я почти незаметно покачал головой. Вдруг я ясно представил, как обнимаю рукой твою талию, предпочтительно обнаженную. Ужасно непристойно.
– Это платье? – услышал я собственный идиотский вопрос.
Обычно я не таков; ведь все это простая, хорошо отрепетированная рутина, ну разве что другая сторона обычно не бывает такой обезоруживающе юной.
– Я хотел сказать… это потрясающий наряд.
– Спасибо. – Ты подняла руку, и рукав скатился по ней, как волна.
– Где вы живете? – спросил я.
– Там. – В квартире с еще двумя соседками.
– Чем вы занимаетесь?
– Особо ничем.
Ты мне нравилась. Вот правда нравилась.
Я спросил, утруждала ли ты себя когда-либо какими-то скучными вещами… ну, типа занятий в университете.
Да, и ты уже закончила. Уже несколько лет назад. И, если уж я действительно хочу знать, добавила ты, ты только что уволилась со своей первой работы. Какая-то ерунда в одном из издательств.
– Чем вы теперь хотите заниматься? – Едва я спросил это, как почувствовал, что пал в твоих глазах еще ниже.
Но твой ответ был короток и ясен:
– Я не знаю.
Я не сдержался и рассмеялся.
– Простите, – сказал я, – но я так давно не слышал такого. Вот она, привилегия юности, вызывающая зависть у стариков.
– Вы не старик.
Я приподнял бокал.
– Вы так любезны, – и ушел.
Остаток вечера я провел в надежде, что это сработает.
Вместо докучливого присутствия, как мог бы сделать кто-то другой, вместо продолжения разговора было гораздо умнее исчезнуть и понаблюдать, станешь ли ты отыскивать в этой комнате мое лицо, станешь ли встречаться со мной взглядом, если я пройду мимо. Я решил, что снова подойду к тебе уже только ближе к концу вечера – небрежно возникну возле тебя, словно из ниоткуда. Осторожно держа перед собой бокал. (Я воображал, что у меня, что называется, пальцы пианиста. Это считается артистичным и изящным, не правда ли? Этакая поэтическая чувственность?)
Но вместо этого ты сама отыскала меня.
– Знаете, я действительно так думаю.
– Думаете что?
– Что вы не старик.
– Как мило, что вы об этом напоминаете.
Ты густо покраснела и извинилась.
– Я пошутил…
– Нет, я не должна была…
Со временем я узнал, что ты могла испытывать ненормальную, избыточную неловкость перед незнакомыми. Когда мне наконец удалось убедить тебя, что все в порядке, я предложил подбросить тебя домой. «Мне по пути, – сказал я. – И это будет лучшим доказательством, что у меня не осталось недобрых чувств».
В машине мы молчали, прислушиваясь к тихому урчанию мотора. Фонари мелькали в лобовом стекле, как метеоритные дожди. Город был окутан серой дымкой и зимним запустением. Небо рассекал одинокий самолет.
– Когда я смогу снова вас увидеть? – спросил я.
Через год на этой же вечеринке.
– Какое облегчение.
Ты рассмеялась.
Я потянулся и поцеловал тебя, скользнув языком по твоим губам.
Загадка, что находит в этом даже такой, как я, столько проживший и знающий, повидавший уже все, что только можно повидать в этой реальной жизни.
Мы почти доехали, так что я начал мягко настаивать. Сходить пообедать? Выпить?
Ты медлила с ответом, и я вообразил, что нужны какие-то объяснения.
Я не носил обручального кольца, сняв его много лет назад. Оно больше не налезало, и я собирался отдать его увеличить, но так и не дошел. Ты была так молода, что я мог тебе сказать? Иногда, с другими, приходилось непросто, когда всплывал вопрос о моей жене. Любил ли я ее? Был ли у нас один из тех браков, которые со временем превращаются в безразличие? Возможно, это и было так, но я никогда не оставлю ее. Мы не спали в раздельных спальнях – никакой подобной пошлости, – но мы жили совершенно раздельной жизнью. И так было уже давно. Какие-то любовницы появлялись и исчезали. Какие-то задерживались дольше, потому что я тоже был их секретом.
Мы остановились возле твоих ворот.
– Все довольно сложно, да? – спросил я.
– Почему?
У тебя была манера произносить это слово, когда тебе был нужен честный ответ.
– Потому что я намного старше… И эта история с браком… – начал мямлить я, занервничав.
– Мне все равно, что вы старше. А что с браком?
– Я женат. – Я ожидал, что ты рассердишься и с отвращением выйдешь из машины.
Вместо этого ты потянулась ко мне, и я поцеловал тебя, быстро, как будто мне не хватало воздуха.
Через две недели мы начали встречаться в моей пустой городской квартире.
Оттуда съехали жильцы, а новых я еще не нашел.
– Думаю, оставлю ее пока для нас, – сказал я тебе. Мне нравилось смотреть на тебя в пустых и голых комнатах. В своих тихих, отточенных движениях ты была похожа на кошку. Ты забиралась в углы и ниши, ходила по полу босиком, нежилась на террасе в лучах зимнего солнца. Это место стало твоим, хотя ты не приносила сюда ничего, кроме собственного присутствия. Иногда лишь цветы или листья, упавшие на дорогу, которые подбирала по пути. И еще кошек, но это было уже потом.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
