Текст книги "Одной ногой в могиле"

Автор книги: Джанин Фрост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

30

– Чтобы заехать за Родни и прихватить твоих обормотов, мне понадобится около двух часов, Котенок. Тебя можно на это время оставить с Аннет?

Кости уже опаздывал. Причиной его задержки была я, но раскаиваться в этом при всем желании не могла.

– За меня не беспокойся. Если она слишком распустит язык, у меня найдется серебро. – Я выразительно взглянула на стойку с оружием в шкафу.

Он насмешливо фыркнул:

– Я предпочел бы, вернувшись, застать вас обеих, как оставил.

– Если ты настаиваешь… Поезжай, я буду тебя ждать.

Я сказала не думая, но его взгляд затуманился. Я со вздохом вскочила с кровати и обняла его:

– Скажи Родни, он может поставить собственную задницу на то, что в этот раз я окажусь на месте.

Кости прижался губами к моему лбу и улыбнулся, оживившись:

– Вот это правильно. Позвони своим – пусть собираются. Скоро увидимся!

– Смотри, по дороге не выруби Тэйта.

Он буркнул:

– Там видно будет.

Когда он уехал, я стала приглашать гостей и пять минут выслушивала Дона, не желавшего никого отпускать с базы, пока Макс на свободе.

– Два вампира и вурдалак, Дон, плюс я. Кто с нами справится? Ради бога, всего-то поужинать. Клянусь, они не входят в меню. А им неплохо познакомиться с теми, кому они собираются доверить жизни.

Наконец он отдал трубку Тэйту и повторил мое предложение. Тэйт сразу согласился. Чтобы проверить всех мертвецов, каких сумеет, как он любезно выразился.

В доме не было еды, и времени на готовку не оставалось, поэтому я, приняв душ, пошла на кухню за телефонной книгой. Родни не повезло: ни одна контора не предлагала доставку сырого мяса или разделанных трупов. Я выбрала итальянскую кухню и заказала для каждого особые блюда. Доставить обещали через час, как раз ко времени их возвращения.

Аннет вплыла в комнату двадцать минут спустя. На ней была длинная свободная юбка с персиковой блузой – выглядела на миллион долларов. Но, едва уловив ее вибрации, я поняла, что она ищет неприятностей.

– Дорогая моя, ты, наверное, весьма довольна после той сцены в машине. Однако позволь тебе напомнить, что я провела с Криспином больше двухсот лет и меня хватит еще на двести. Между тем ты меня сильно удивишь, если продержишься больше месяца.

Я шумно захлопнула «Желтые страницы». Бой без перчаток?

– Я понимаю, чего вы боитесь, Аннет. Когда тот, кого ты любишь, влюбляется в другую, это не так уж радостно. Послушайте, я готова забыть о вашей связи и стать вашим другом. Но если вы меня разозлите, горько пожалеете.

Она улыбнулась, неприятно скривив губы:

– Глупая девочка! Я пережила тысячи мечтательниц, подобных тебе. Нет, десятки тысяч. И всегда Криспин возвращался ко мне. А знаешь почему? Потому что я даю то, что ему по-настоящему нужно. Он ведь не дорассказал тебе историю о своем давнем дне рождения, верно? Нас там было не трое – пятеро. Две живые девушки плюс я и Белинда, и все трахались вместе. Я сама выбирала живых. Криспин просто обожает теплую живую плоть, а кроме того, надо же было что-нибудь поесть. То есть что-нибудь еще.

Мудак!

Аннет хихикнула, заметив, как я побледнела от бешенства. Очко в ее пользу.

– О моя сладкая, я и не упомню всех случаев, когда мы бывали с ним по меньшей мере вдвоем. Криспин такой ненасытный! Всегда таким был, даже живой. А ты для него не святыня, милочка. Он не говорил тебе о нашем свидании пару месяцев назад? Ты для него не более чем ухаб на длинной извилистой дороге. Лучше бы тебе сразу это понять.

Пару месяцев назад… Значит, она и была той «достаточно близко» из Чикаго. У меня побелели костяшки на кулаках.

– Собственно, Кости мне об этом рассказывал, Аннет, но вы ведь не получили обычного обслуживания, не так ли? Кости сказал, что поработал языком и оставил вас на взводе и пустой. Это, наверно, было обидно. Только распалились, а оседлать некого? – Она предлагала грязную игру, а я не собиралась отказываться.

Посмотрим, на ком останется больше грязи. Обе безупречно выщипанные брови выгнулись дугами:

– У тебя, надо полагать, маловато опыта с мужчинами? Может, он и оставил меня на взводе, но никак не пустой. Криспин одним языком умеет достичь большего, чем большинство мужчин всем телом. Уверяю тебя, я была вполне удовлетворена раньше, чем он ушел. Разумеется, я бы предпочла другое, но вампиры терпеливы. Он вернется, и я его дождусь.

Это стало последней каплей.

– Знаешь, что ты сейчас сделала? – невыразительно спросила я. Аннет ответила вопросительным взглядом. – Ты меня достала!

Не успела она моргнуть, как стол с грохотом полетел в нее, а потом мой кулак растрепал ее идеальную прическу. Она распласталась на плиточном полу, но тут же с проворством носферату вскочила на ноги. Мой кот предпочел удрать наверх. Как видно, его не интересовало, кто останется победителем.

– А ты проворная малышка! – насмехалась Аннет. – Конечно, проворная, коль еще жива. Неужто ты рассердилась? А я так чуть не заснула, слушая вас двоих в постели. Никогда Криспин так не скучал.

– Я из тебя все распутство повышибаю, – пригрозила я сквозь стиснутые зубы. – А в тебе его полным-полно, задавака, оборванка английская!

– Меня не так легко… у-уф!

Стул разлетелся на куски над ее головой, а потом я вышибла в соседнюю комнату и ее саму. Однако она и не думала сдаваться. Аннет бросилась на меня с горящими глазами, выставив клыки, украшенная щепками погибшего стула. Я, не дожидаясь приближения, рванулась вперед и сбила ее с ног. Она щелкнула челюстями, но я уже держала ее за шкирку и жестоко колотила ногами и свободным кулаком. Мы клубком катались по полу. Но сука все это время не закрывала рта.

– Ты никогда не держала его так, как я, бедная пуританочка! Самое умное, что ты сделала, – бросила его. Только так можно распалить его любопытство. Он бы давно о тебе забыл, если бы не это. Не представляю, как он выносит однообразие твоего секса. Ты ведь не выдержала бы, дай он себе волю. Криспин тебе говорил, что любит? Я тоже тысячу раз это слышала, но в моем случае его правдивость проверена временем. А ты можешь с тем же успехом собирать вещички и выкатываться. С тобой уже покончено!

Я ударила ее головой об пол, чтобы замолчала, и улыбнулась, услышав треск сломанной кости. Аннет была сильна, но недостаточно. Я вбила колено ей в позвоночник и сломала его. Когда ее тело неестественно выгнулось, она завыла. Оставив ее временно обездвиженной, я бросилась наверх, в спальню, и схватила кривой серебряный нож.

Когда я сбежала обратно, Аннет неподвижно лежала на полу. У меня вырвался злорадный смешок.

– Думаешь, я попадусь? Первое, чему научил меня Кости, – всегда пинать лежачего.

Я отвела ногу для пинка, но она, двигаясь со скоростью, какой я от нее не ждала, выдернула из-под меня опорную ногу.

– Я знаю это, наглая полукровка, а вот ты явно не слушала, когда он учил от этого защищаться!

Мы снова покатились по ковру, сшибая мебель на своем пути. Добрые десять минут провели, сцепившись. Аннет записала на свой счет несколько основательных ударов. Но в конце концов я воткнула ей в грудь серебряный клинок.

Она замерла. Изумрудный свет погас. Глаза вновь стали золотистыми, как шампанское, и она коротко судорожно выдохнула:

– Оправдываешь свое жалованье, только ты промахнулась. Мимо!

Я оседлала ее, не выпуская ножа.

– Я не промахнулась, сука! Одно движение, и от тебя останется неприятное воспоминание и еще менее приятный запах. Думаю, нам надо потолковать, женщина. Я знаю, зачем ты это затеяла. Хочешь, чтобы я опять его бросила. Только можешь не тратить кислород на слова – не дождешься! Кости простил мне побег и многолетнее отсутствие, так что можем поспорить на твою истертую групповухами дырку, что я прощу ему один неудачный раз с тобой. Все понятно?

Аннет злобно глядела на меня снизу вверх. На ее лице отразилась боль. Серебро – это больно. Я знала по собственному опыту.

– Ты его не стоишь!

Я чуть не расхохоталась:

– Ты права. Но это его проблема, а не твоя. Твоя – собираешься ли ты принять положение вещей, как оно есть, или убраться из его жизни. Видишь ли, я пока не компостирую тебе билетик, потому что Кости ты действительно дорога. Бедолага совершенно не разбирается в женщинах, верно? Если ты сумеешь быть рядом с ним чисто платонически, я не стану вспарывать тебе сердце, хотя мне очень хочется. Что скажешь? Договорились?

Внезапно ее глаза встревоженно открылись.

– Пожалуйста, слезь с меня, он подъезжает! Боже, он меня выбранит!

Я захлопала глазами: сижу на ней верхом и держу нож в ее сердце, а она боится получить выволочку от Кости? Что-то у нее напутано с приоритетами!

– Договорились? – настаивала я.

Она раздраженно глянула на меня:

– Господи, да, только дай мне встать! Мне надо привести себя в порядок. Проклятие, он уже рядом!

Я взвела глаза к небу и осторожно извлекла клинок. Она тут же вскочила, однако и не подумала нападать на меня, а с бешеной скоростью заметалась по комнатам, словно Марта Стюарт после дозы крэка.

Через секунду хлопнула автомобильная дверца, а потом распахнулась парадная дверь. Кости бросил на Аннет такой свирепый взгляд, что я прониклась к ней жалостью.

– А это, Аннет, называется «пилатес», – сказала я, старательно изображая упражнение на растяжку.

– Очень интересно, – поспешно согласилась она, обращая к нему невинный взгляд. – О Криспин, как ты быстро добрался…

– Можешь не стараться! – рявкнул он. Вздернув бровь, подошел ко мне, протянул руку мне за спину и вытащил окровавленный нож, в спешке сунутый мной за пояс брюк. Потом мягко шагнул к Аннет и поболтал ножом у нее перед носом. – Если пилатес не стал вдруг боевым искусством, я бы сказал, что вы тут дрались. Причем так шумно, что я услышал вас за много миль.

В его голосе звенела угроза. Атмосфера накалялась. Кто-то заглянул в дверь.

– Родни!

Я бросилась на шею удивленному вурдалаку, похоже не ожидавшему такой горячей встречи. Тэйт и Хуан с Купером замешкались у машины, но я пригласила их в дом. Все, что угодно, лишь бы разрядить тикающую бомбу. Я совсем не хотела скандала.

В это время по дорожке подкатил другой автомобиль с логотипом итальянского ресторана на дверце.

– Смотрите-ка! – Я выдавила широкую улыбку. – Вот и наш ужин. Кто здесь голодный?

31

Аннет, вежливо извинившись, пошла переодеваться, я тоже. Родни без комментариев собирал обломки мебели, а Кости отправился за мной в спальню.

– Не сейчас, – предупредила я, прежде чем он открыл рот. – Мы все уладили. Здесь мои парни и ужин тоже. Давайте сядем на то, что осталось от мебели, и поедим. Остальное подождет.

Он поджал губы:

– Хорошо. Но ничего еще не улажено. Ты, как я чую, источаешь злость. Разберемся после ужина.

Кости кинул свою куртку на кровать и бросил напоследок:

– Лучше надень что-нибудь с длинными рукавами. Ты вся в царапинах.

Ужин оказался испытанием на выносливость. Аннет без труда очаровала мою троицу. Она и не думала смущаться. Конечно, масло у нее во рту не растаяло бы, но ведь она сама была комнатной температуры. Хуан открыто флиртовал с ней, и даже от Тэйта она раз-другой добилась улыбки. Кости между тем откровенно хмурился; его молчание граничило с грубостью.

Я вовлекла Родни в разговор, стараясь не замечать карих глаз, буравивших меня сбоку. Неужели Кости сердится, что я проткнула Аннет? Господи, вот же она – болтает как ни в чем не бывало! К тому же, вопреки моим уверениям, ее слова задели за живое.

«По многу женщин за раз. Теплая живая плоть. Десятки тысяч».

Неужели правда? Я, конечно, знала, что до меня Кости не был монахом (бывший жиголо!). Я знала о его беспорядочной половой жизни, но принять такую историю было нелегко. Да, следовало ожидать, что появятся «бывшие». Вероятно, множество, но я не думала, что число зарубок у него на поясе сравняется с показаниями одометра моего автомобиля! От этой мысли одновременно захотелось убить Кости и свернуться в комочек где-нибудь в уголке. К моменту, когда тарелки опустели, меня раздирали противоречивые эмоции.

– Карты, джентльмены? – предложила Аннет.

Среди множества своих пожитков она отыскала колоду и опытной рукой тасовала ее. У Тэйта и Хуана заблестели глаза. Они мало что любили так, как хорошую партию в покер.

Кости встал:

– Мы двое не играем. Аннет, играй на здоровье. Потом можешь отвезти обратно ее друзей. Родни тебя проводит и покажет дорогу. После этого на удачу не надейся.

Среди четверых мужчин дураков не было. Каждый понял, что произошла ссора, и нетрудно было догадаться из-за чего. Черт, Родни, скорее всего, тоже слышал. Он с сочувствием поглядывал на Аннет.

– Это называется – вежливость? – прошипела я, поднимаясь по лестнице. Кости закрыл за нами дверь спальни. – Можешь не закрывать, все равно услышат.

– Всякий, настолько невоспитанный, чтобы подслушивать, когда можно не слушать, пусть пеняет на себя, – ответил Кости, откровенно предупреждая оставшихся внизу. И прислонился к закрытой двери. – Ужин был пустой тратой времени – ты ничего не ела. Рассказывай, что случилась.

Я честно старалась забыть, потому что червячки сомнения все еще копошились во мне. Неудивительно, что я потеряла аппетит.

– Кошачья драка, игра слов – непреднамеренная. Аннет наговорила гадостей, и я ее проткнула для большей доходчивости.

Кости не улыбнулся.

– Это все? Все в порядке и никаких обид?

Я неловко кивнула. Он мгновенно, без предупреждения оказался в нескольких дюймах от меня. Нагнулся, чтобы поцеловать, и я отпрянула.

Он выпрямился.

– Вот именно. Теперь так: у меня есть два способа узнать до последнего проклятого слова все, что наговорила Аннет. Первый – от тебя, по моей просьбе. Второй – выбить из нее. Хотя мой эгоизм внушает надежду, что ты промолчишь, но ради большего блага я готов о нем забыть. Котенок, сколько раз тебе говорить: ты можешь рассказывать мне все. Абсолютно все. Вопрос в том, захочешь ли.

На тумбочке стояла полупустая бутылка джина. Я села на кровать и осушила ее, прежде чем ответить:

– Ладно! Аннет сказала, что ты – буйный извращенец, который любит женщин минимум по две, особенно живых, ради тепла их тел. Что оттраханных тобой женщин хватит на население штата и мне никогда тебя не удержать… – Я перевела дыхание. – Что, судя по звукам, тебе было скучно со мной в постели и что мне никогда не выдержать того, что тебе на самом деле нравится. Еще, что ты половине своих женщин говорил, будто их любишь, и давно бы меня бросил, если бы я первая не сбежала… И что это ее ты облизывал пару месяцев назад.

– Я с нее шкуру спущу! – тихо и яростно проговорил Кости. – На твоем месте я бы ее убил. Черт!

Он распахнул дверь:

– Родни, отвези их обратно, а Аннет оставь здесь!

Не потрудившись дождаться ответа, он грохнул дверью. Я расслышала, как Родни покорно мямлит что-то, а потом все вышли.

– Это правда? – спросила я. – Ты зол на нее, но потому ли, что она лгала? Или за то, что она сказала правду?

Он на секунду закрыл глаза.

– Мне очень жаль, что приходится об этом говорить при таких обстоятельствах, Котенок, но я не собирался скрывать от тебя свое прошлое. Если коротко, все, что наговорила тебе Аннет, – правда. У меня было много женщин. Очень много. Живых и не живых.

Много! Этого следовало ожидать, учитывая его возраст, прежнюю профессию и убийственную (буквально!) красоту. Но я нуждалась в более точном определении.

– Обычно пачками? Тысячи? Десятки тысяч?

Кости подошел к кровати и опустился на колени рядом со мной.

– Позволь мне объяснить, что со мной было после того, как я превратился в вампира. Несколько лет я проклинал судьбу, на которую обрек меня Джэн. Но потом сообразил, что с тем же успехом могу наслаждаться смертью. Прежде я знал за собой один талант – постельный. И если девушка желала пригласить в койку подружку, я не возражал. Прошли годы, и я начал убивать тех, кто, по моему мнению, того заслуживал. Скоро достиг совершенства и в убийствах. Думал, что с этими двумя талантами счастлив настолько, насколько имею право.

Так я и жил. И Аннет часто бывала одной из женщин, которых я нажаривал. Когда одну, а когда и в компании. Но однажды друг попросил меня отыскать убийцу его дочери. Я проследил за убийцей и его операциями до того бара в Огайо, где встретил тебя и влюбился. Ты представить не можешь, чем это было после столетий… пустоты. Я не думал, что способен любить, но наконец почувствовал, что могу дать что-то кроме хорошего секса или убийств по заказу. И вот моя верная подруга Аннет пытается отнять это у меня, дразня тебя моим прошлым в надежде уничтожить твои чувства ко мне!

Мы никогда прежде не обсуждали, как Кости стал наемным убийцей, да и вообще мало говорили о его прошлом. Я сообразила, что мы, хотя провели вместе не один месяц, все время гонялись за плохими парнями, а времени на беседы о том, кто мы или кем были, почти не оставалось. Впрочем, нетрудно вообразить жизнь, которую описал Кости. К сексу это отношения не имело, но последние четыре с половиной года я сама мало могла предложить людям, кроме своего умения убивать. К концу дня я чувствовала себя очень одинокой.

– Не суди ее так строго, Кости. Аннет тебя любит, вот в чем дело. Мне не по душе твое богатое сексуальное прошлое, но я переживу – если оно останется прошлым. Однако я никогда не соглашусь быть одной из трех, четырех, пяти… Если ты рассчитываешь, что я со временем привыкну… у нас проблема.

– Кроме того единственного раза с Аннет, о котором я искренне жалею, я, пока мы жили врозь, не касался других женщин. Потому что никого, кроме тебя, не хочу. А насчет того, чтобы говорить другим женщинам о своей любви: пока я торговал собой, обычно говорил клиенткам, что их люблю. Такая работа, что поделать! И Аннет тоже говорил. Но после того как перестал быть человеком, не говорил такого никому, кроме тебя.

Его взгляд был искренним, и потому открытие его прошлого стало не таким мучительным.

– Тогда… все в порядке.

– В порядке? – Кости потянул меня к себе на пол, чтобы мы могли смотреть друг другу в глаза.

– Да, – выдохнула я, гладя его лицо. – В порядке!

На сей раз, когда он меня поцеловал, я не отстранилась. Спустя долгий миг Кости выпрямился:

– Мне все же надо разобраться с Аннет. Ты можешь быть к ней снисходительна, но она обманула мое доверие, а такого нельзя спускать. Аннет! – вдруг крикнул он. – Поднимись сюда!

Я пожала плечами; в голове шевельнулась неожиданная идея.

– Делай как хочешь, но у меня другое предложение. Можешь избить ее до крови или… довести меня до такого откровенного шумного оргазма, что у нее уши сгорят. Если ты до сих пор придерживал какие-то приемчики из репертуара бывшего жиголо, ставшего распутным вампиром, давай их сюда. Одно условие: ты должен превзойти все, что давал ей или кому-то еще, потому что если я не проснусь завтра красной от стыда за все, что ты проделывал, то сильно разочаруюсь.

Аннет без стука открыла дверь. Кости поднялся и послал ей устрашающий взгляд.

– Мы с тобой еще побеседуем, – с мягчайшей угрозой проговорил он. И оглянулся на меня. – Потом!

И захлопнул дверь у нее перед носом.

– Хочешь повесить себе на шею мои подштанники?

Его глаза, уже разгоравшиеся зеленью, заставили мой голос дрогнуть:

– У тебя их нет.

Он скользнул ко мне и поднял меня на ноги.

– Следовало бы уверить тебя, что в постели ты ничего мне не докажешь и что я никогда ничьей любовью не наслаждался больше. Но лишь дурак откажется от такого предложения. У меня нет под рукой некоторых приспособлений, да и невозможно за одну ночь перебрать все способы, какими я мечтал тебя иметь, но одно обещаю… – Он понизил голос. – Утром, когда к тебе вернется способность думать, ты будешь в шоке.

32

С нарочитой медлительностью Кости принялся расстегивать рубашку. Я загляделась на его сливочную кожу, открывавшуюся за каждой застежкой. Закончив, он стянул ее и быстро оборвал оба рукава. Причина этого странного поступка открылась, когда он чем-то мягким завязал мне глаза.

Все потемнело, и я впилась ногтями в свои ладони. Он хорошо постарался. Потом я почувствовала, как его руки поднимают меня на кровать и снимают всю одежду.

Что– то обвилось вокруг моего запястья и потянуло руку, прикрепив ее, надо думать, к раме кровати. То же было проделано с другой рукой.

– Не старайся порвать, – шепнул Кости. – Они слишком хлипкие, чтобы тебя удержать. Расслабься. – Он тихо хихикнул. – Не мешай мне работать.

Так, в путах и шорах, я слушала, как он двигается рядом. Кажется, зашел в ванную, порылся в шкафчиках. Я понятия не имела, что он искал. Лежать на постели голой с завязанными глазами было, мягко говоря, неуютно. Впрочем, он скоро вернулся. Руки погладили мне плечи и скользнули ниже, накрыв груди. Губы сомкнулись на соске, и я почувствовала прикосновение клыков. Он ласкал кончик соска языком; потом плоскими человеческими зубами стал его покусывать, пока тот не затвердел. Я резко втянула воздух, когда он вдруг осторожно, чтобы не прокусить, прикусил кожу. И сильнее потянул за сосок, так что сквозь мое тело протянулись ленты дикого желания.

– Я хочу тебя трогать, – простонала я, натягивая мешавшие путы.

Он, не отрывая губ, сжал ладонями мои запястья:

– Позже.

Его английский акцент стал заметнее; по прикосновению бедер я поняла, что он тоже обнажен. Внизу под нами заработал телевизор. Аннет нарочно включила звук на полную громкость, но до меня он почти не доходил. Какое там – Кости усиливал нажим, пока сосок у меня не засаднило, а потом вонзил острый клык в кожу.

У меня вырвался крик, но не от боли.

Он хрипло вздохнул и стал сосать сильнее, наполняя рот моей кровью. Как и прежде, когда он пил мою кровь, по телу растекалось тепло. Грудь просто горела, и в то же время я ощутила трепет предвкушения. Я была готова ко всему, и Кости не тратил времени зря.

– Твое сердце стучит у меня в ушах, но скоро ты успокоишься, – бормотал он, переключаясь на другую грудь. – Я вышибу из тебя страх.

Я задохнулась и выгнулась под ним от нового укуса. Теперь горели оба соска и обе груди налились жаром. Он передвинулся выше, скользнув с меня на бок.

Его язык бережно ощупывал мое запястье под невидимыми путами. Через миг к тому же месту прижались губы, клыки прокололи кожу так быстро, что я даже не успела вздрогнуть. Теперь толчки, бившиеся в грудях, распространились и на запястье. Горячие пульсирующие волны прокатывались в ритм с ударами сердца. «Если наркоманы испытывают что-то похожее, – смутно думала я, пока тепло патокой стремилось к плечу, – я их отлично понимаю».

– Ты сейчас чувствуешь яд моих клыков, – сдавленно проговорил Кости. – Он рассекается по твоим жилам с каждым сердечным толчком. Будь ты человеком, я бы не посмел больше тебя кусать, опасаясь отравить наркотиком. Но ты не человек. Поэтому я могу сделать так…

Я громко застонала от укуса в другое запястье. Теперь неправдоподобно сладостное тепло охватило всю верхнюю половину тела. Боже милостивый, я и не знала, на что способны укусы вампира, не то заставила бы его кусать меня каждый день.

Кости стиснул мои запястья, и я подскочила. Под нажимом тепло проникло еще глубже.

– Не двигайся, милая.

Легко сказать! Мне хотелось натягивать путы, чтобы и их давление вгоняло жар внутрь. Его кожа, потершись о мои губы, отвлекла. Он легко опустился вниз вдоль моего тела и припал к соскам. От удвоившегося огня я извивалась, стараясь прижаться к нему, с криком:

– Еще!

Он негромко рассмеялся:

– Конечно. Еще и еще.

Блаженное предвкушение стало острее. Когда Кости раздвинул мне ноги и втиснулся между, одной рукой поддерживая мне бедра. Его губы оказались так близко… Но он не сделал того, что мне хотелось. Вместо этого он крепко, с силой втянул мой запах.

– Кости, пожалуйста… – прерывисто выдохнула я.

Мне необходимо было ощутить в себе его язык. Ощупывающий, ласкающий…

– Рано…

Дыхание его голоса раздразнило меня, жадная боль усилилась. Я скрипнула зубами, мысленно проклиная его:

– Нет, сейчас!

– Рано!

Я, захваченная вихрем страсти от пробегающих по телу горячих волн, готова была спорить, но тут Кости впился мне в бедро.

Все тело выгнулось дугой, и я нечаянно натянула путы на руках. Снова жидкий огонь обрушился на меня, утроенный новым пламенем в бедре, и я кончила от внутреннего спазма, оставившего после себя дрожь. Дерьмо! Он даже не тронул меня между ног, а я уже трясусь от девятибалльного оргазма.

Кости убрал губы с моего бедра, в котором бился пульс, словно артерия пыталась протолкнуть его сок глубже в вены. Я не успела даже перевести дыхание, как горло снова перехватило от властного движения проникшего вглубь языка. Рука под бедрами прижимала меня плотней, его рот жадно втягивал розовую плоть. Я запрокинула голову и стонала все громче. Приближался новый оргазм, призываемый его языком, вращавшимся и толкавшимся во мне. И вдруг он резко остановился.

– Еще! – вскрикнула я в слепой жажде.

– Жди.

Руки Кости обхватили меня мертвой хваткой. Теперь ниже пояса я была скована. Его губы скользнули по коже, и я задрожала. Он нащупал мой клитор и медленно втянул его в себя. С расчетливой медлительностью. Даже сквозь онемение экстаза пробилась мысль, отозвавшаяся во мне трепетом. Неужели он?…

На долю секунды в голове прояснилось, я ощутила вонзившийся клык, а потом не осталось ничего, кроме белого пламени. Смутное сосущее чувство и оглушающие крики. Я не знала, кто кричит. Меня сотрясали оргазмы, один за другим судорогой прорывавшиеся наружу. Все горело и взрывалось, загоралось вновь.

Наконец сознание вернулась ко мне, и я поняла, что дикие крики рвутся из моей груди.

Повязки на глазах больше не было. От рукавов рубахи, притягивавших руки к раме кровати, остались лохмотья, и простыню под нами, как видно, изорвала я. Кости прижимал меня своим телом. Туман перед глазами совсем растаял, и я отчетливо увидела его лицо. На лице была чисто мужская улыбка удовольствия, вернее сказать, самодовольства.

Я еще дрожала и задрожала сильнее от поцелуя со вкусом крови – и не только крови – на его языке.

– Ох, Котенок, – протянул он, – ты не представляешь, как мне это понравилось. Я уже пролился в тебя. Черти адовы, я думал, ты меня кастрируешь от удовольствия. Знаешь, сколько ты отходила от действия моих укусов?

Ни малейшего представления…

– Пять минут?

Его голос хриплый, почти неузнаваемый, потряс меня. Он хихикнул:

– Умножь на двадцать или около того. Полиция приезжала и уехала. Аннет их отослала. По-моему, соседи решили, что здесь кого-то убивают.

– А? – каркнула я и тут же задохнулась, потому что он сполз пониже и одним толчком до упора вошел в меня.

Вздох перешел в крик, когда его таз потерся о мой искусанный пульсирующий клитор. Как будто молния ударила меня ниже пояса. Он удовлетворенно застонал:

– Разогрелась, а?

Это было слишком слабо сказано!

– Жжет, жжет! Ох, Кости, как хорошо!

В глубине души я дивилась собственной жадности, но кожа просила большего. Требовала большего, и я без стеснения просила его:

– Еще, еще.

Кости задвигался сильнее, быстрее, и я буйствовала вместе с ним. Каждый толчок отзывался во мне жарким взрывом, и я обезумела от желания. Его грудь расплющила мои груди, теснила соски, он сжимал руками мои запястья. Под этим давлением я вошла в новый оргазм, но мне все было мало. Между вскриками я молила его продолжать, а потом уже и говорить не могла. Когда он кончил, я кончила вместе с ним с криком, сорвавшим и унесшим мой голос.

Кости поднялся с меня и исчез из постели, но я едва ли это заметила. Я не могла шевельнуться, а сердце билось так часто, что я не сомневалась – это опасно.

Он очень скоро вернулся и перевернул меня на бок. Его пальцы скользнули между бедрами – их покрывала какая-то густая жидкость. Он поцеловал меня в шею и размазал вещество в лощинке между ягодицами.

Я задрожала. О боже. Я знала, что он собирался сделать. Кости приладился к изгибам моего тела:

– Все хорошо, Котенок. Не дергайся. Расслабься.

Я невнятно заворчала, когда он развел мне ягодицы и я почувствовала, как он рвется в меня. У меня вырвался тихий крик, вернее, хрип. Кости застонал, стискивая мне бедра. Следующий толчок взломал препятствие, и кончик его скользнул внутрь.

Он пульсировал, а может быть, я. В любом случае новое ощущение было странным, почти пугающим. Кости протянул руку и потер мне клитор, быстро раздувая прежний жар. Потом он медленно продвинулся дальше в глубины, прежде недоступные.

Еще один прерывистый звук вырвался из моего горла. Кости сразу остановился:

– Больно?

Его голос был полон страсти, но он не двигался, ожидая ответа. Моя наполненность не была болезненной, а только неописуемо острой. Я не знала, больно мне, или приятно, или то и другое вместе.

Не дождавшись утвердительного ответа, он спросил по-другому:

– Перестать?

Я сумела заговорить, хотя голос царапал горло и звучал еле слышно:

– Нет.

Кости вытянул шею и поцеловал меня. Его пальцы бомбардировали мою кожу, а он начал двигаться, с каждым разом проникая немного глубже.

Я не знала, была ли страсть в его поцелуе, пламя расходится от его пальцев или что-то иное, но когда спина у меня выгнулась, я, к своему ужасу, начала двигаться вместе с ним.

– Да, – прорычал он. – Да…

Мой разум еще возражал против нового способа, но в теле не осталось морали. Кости медленно, неуловимо наращивал движение, создавая нежный ритм, на который я поневоле отзывалась, и при каждом толчке потирал мне клитор. Я вонзила ногти в его предплечья, простонала ему в рот и дала волю потаенным инстинктам.

Я не думала, что такое возможно. Наверное, это бы и оказалось невозможным, задумайся я хоть на миг, но сомнений не оставалось: мой всплеск был такой же истиной, как мое изумление перед тем, что его вызвало. Кости гортанно застонал и резко вышел из меня. Миг спустя теплая влага пролилась мне на бедро.

– Не шевелись, милая, – шепнул он еще вибрирующим после оргазма голосом. – Я нас вытру.

Отдав этот ненужный приказ – в любом случае я едва ли смогла бы шевельнуться, – он достал из стоявшего рядом тазика мыльное полотенце и провел им по моему бедру. Из-под прикрытых век я смотрела, как он, позаботившись обо мне, вторым полотенцем вытирается сам. Потом он бросил полотенца на пол и обнял меня.

Он целовал меня, покусывая свой язык, так что его рот был сдобрен каплями крови, которые я глотала, словно умирала от жажды. Горло перестало саднить – это был плюс, но ослабел и пульсировавший в моем теле жар. Я прервала поцелуй и взглянула на свои груди. Проколы на сосках исчезали на глазах. Кровь Кости вернула мне не только голос, и я невольно почувствовала себя капельку разочарованной.

Он, увидев, куда я смотрю, улыбнулся:

– О Котенок! Пир только начался. Не могу наслушаться этим «поп», с которым лопается твоя кожа. И твоей восхитительной крови мне всегда будет мало…