Текст книги "Дверь Кирева (ЛП)"

Автор книги: Дж. С. Андрижески

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Он видел, как Тэн посмотрел на те же светильники, затем повернулся и наградил Ригора тяжёлым взглядом.

– Ты думаешь, они тоже живые? – прошептал Ригор.

– Живые? – спросил Кирев, тоже шепча. – Что это значит?

Уте же ответила нормальным голосом, проходя дальше в комнату и приближаясь к центральному острову между стеклянными капсулами.

– … Это значит, что теперь они строят из нас машины, маленький брат, – сказала она, и её голос звучал холодно, лишённый всего, кроме ненависти. – Это значит, что люди нашли оправдание убивать ещё больше представителей нашего вида. Мы теперь будем освещать их дома. Скорее всего, снабжать энергией их холодильники…

Кирев ощутил сочащуюся из неё ненависть почти как физическую силу.

И все же он почти не мог уловить смысл её слов. Он перевёл взгляд на Врега, который заглядывал в стеклянную капсулу, расположенную ближе всего к лифту. Когда старший видящий поднял голову и взглянул на Венай, которая побледнела, Кирев понял.

Он решил пока держать рот на замке, хотя бы потому, что сомневался, сумеет ли справиться с собственной эмоциональной реакцией, если он все правильно понял. Сейчас не время, сказал он самому себе. Он сможет задать им все вопросы позднее.

И все же он поймал себя на том, что подходит ближе к одному из этих стеклянных контейнеров. Все ещё стискивая пистолет обеими руками, он двигался, пока не встал рядом с ним, заглядывая внутрь и все ещё целясь в пол. Как только он сосредоточился на стеклянном окне, он тут же остановился, моргая и уставившись на то, что он видел через прозрачное стекло.

Чем бы это ни было, у него был живой свет.

Глаза Кирева проследили за aleimi-полем этой штуки, переливавшимся вокруг маленькой капсулы. Оно выглядело металлическим, но двигалось как какое-то морское создание… или как стена наверху. Перемещаясь вдоль дна своей клетки из стекла и металла, оно источало слабое расстройство, примитивное, но достаточно заметное, чтобы Кирев нутром ощутил его эмоции.

– Gaos, – выдохнул он, уставившись на эту штуку.

Теперь он чувствовал это – какие-то остатки сознания, как будто часть его была выдернута от своего хозяина, оставив лишь базовые моторные функции.

– Gaos… – повторил он, затем взорвался: – Кто такое сотворил? Как какое-то создание может сотворить такую мерзость?

– Грёбаные люди могут, – пробормотал Тэн, награждая его мрачным взглядом.

Киреву было нечего сказать на это. Он даже не был уверен, согласен ли он. Каким-то образом его разум не мог приписать такое и человеческой натуре. Здесь жило нечто более тёмное. Нечто невидимое, сочившееся из самих стен.

Он все ещё смотрел в капсулу, стараясь контролировать своё дыхание, когда Врег схватил его за руку с другого бока. Кирев сильно вздрогнул, когда Врег схватился за правую, которая все ещё чертовски болела от пулевого ранения.

Врег тут же отпустил его, вскидывая руки.

– Прости, брат! – сказал он, и его свет источал сожаление. – Мне очень жаль! Но не смотрит туда больше. Это ничем хорошим не кончится.

Уставившись в его лицо, Кирев попытался осознать его слова, все ещё задыхаясь от шока для света и тела из-за прикосновения Врега к больной руке. Затем, в последний раз заглянув внутрь стеклянной капсулы, он услышал другого видящего. Он кивнул, отрывая взгляд от хнычущего создания внутри этой стеклянной капсулы.

– Да, сэр, – сказал он, переводя взгляд на Врега. – Да. Хорошо.

Выражение Врега оставалось напряжённым, он продолжал оценивать тело Кирева и его свет.

Взглянув на него, Кирев осознал, что видящий беспокоится. Он боялся, что Кирев сломается, что ему пришлось слишком многое пережить за вечер – ранение, теперь это, и вообще первая реальная операция с тех пор, как они его привлекли. Кирев буквально ощущал нервы Врега, когда тот сканировал свет Кирева, его осознание, насколько он молод, насколько он испытывает удачу, заявившись сюда, насколько эти машины подвергли бы риску эмоциональную стабильность любого видящего.

Кирев напряг подбородок, в этот раз прямо встречая его взгляд.

– Я в порядке, сэр, – сказал он решительно. – Серьёзно. Я воспользуюсь вашим советом.

В этот раз после небольшой паузы лицо Врега прояснилось.

– Хорошо, – сказал он. Его тёмные глаза вновь блеснули беспокойством, когда он указал в сторону ящиков. – Это не отразится на тебе, брат… я обещаю.

Кирев покачал головой.

– Я не воспринимал это таким образом, сэр. Это хороший совет. Я приму его.

Врег снова кивнул, в этот раз ничего не сказав.

Осторожно коснувшись здорового плеча Кирева, он прошёл мимо него, жестом показывая следовать за собой. Он обратился ко всем, шагая в центр комнаты, но Кирев ощущал, что основное его внимание все ещё сосредоточено на нем.

– Соберите отпечатки со всего, с чего сможете, – сказал он остальным. – Но мы не можем провести здесь много времени. Нам нужно спешить. Наверху находится более усложнённая версия этого… Человеческая армия и СКАРБ заинтересованы в этом больше всего. И это причина, по которой мы здесь.

– Усложнённая? – настороженно переспросила Уте. – В каком смысле усложнённая?

Врег перевёл взгляд, не замедлив своих грациозных шагов.

– Она используется как мозг, сестра, – прямо ответил он. – Внутри одного из более сложных вычислительных устройств. Они думают, это решит большинство их проблем со скоростью обработки и хранения данных.

Уте нахмурилась.

Однако она не заговорила, продолжая следовать за ним вглубь комнаты.

Теперь все они следовали за Врегом, шагая неровным строем между стеклянными капсулами и направляясь к задней стене комнаты с низкими потолками. Лишь немногие из видящих все ещё заглядывали в стеклянные капсулы по пути, морщась от увиденного или прочувствованного там. Тэн, казалось, заглядывал в каждую капсулу, заметил Кирев. Видящий, который шёл позади, делал так же – высокий синеглазый мужчина по имени Джораг, которого не было с ними в Сатро Хайтс.

Он встретил их у ворот исследовательского комплекса «Черной Стрелы» вместе с женщиной-видящей по имени Ниила, чей свет был таким резким и структурированным, что нервировал Кирева. Ниила сейчас находилась наверху, наблюдая за постом охраны с другим мужчиной-видящим. Третий мужчина со светом, почти таким же резким, как у Ниилы, сейчас шёл по другую сторону Кирева, не глядя никуда, кроме как прямо перед собой, и стискивая руками военную винтовку.

Кирев тоже старался смотреть только перед собой, лишь изредка бросая взгляды на других видящих. Он также держал свой свет поближе к физическому телу – наверное, так близко, как никогда в жизни. Он так крепко обмотал его вокруг себя, что это почти причиняло боль, но он не ослаблял хватки. Он не хотел ощущать ни шёпота сознания тех штук внутри стеклянных капсул.

Они достигли другого конца комнаты через несколько минут, показавшихся ему очень долгими.

Как только они туда добрались, Кирев осознал, что стена выглядит странно – почти как та белая этажом выше. Эта же светилась странным, бледным, металлическим зелёным цветом, почти как нефрит.

В этот раз сам Врег стянул перчатки и коснулся руками стены. Когда он сделал это, Кирев стал наблюдать за его светом.

Тогда до него дошло, что Врег разговаривает с этой штукой – чем бы она ни была.

Он пользовался светом и Барьером, чтобы поговорить с настоящей стеной.

Когда его накрыло эти осознанием, стена пошла рябью, как будто отвечая на что-то, сказанное Врегом. Прежде чем Кирев успел задать вопрос, на стене появилась панель.

Внутри этой панели оказалась замочная скважина.

Скважина была круглой с крошечными, похожими на иголки выемками, из-за чего она напоминала маленькое солнышко.

Кирев изумлённо таращился на форму, саму собой проявившуюся из ничего прямо там, где голые руки Врега прижимались к зеркальному материалу. Он продолжал неподвижно смотреть, как Врег выуживает из внутреннего кармана куртки ключ, который дал ему Кирев. Он пристроил его к замку, и странный цилиндрический ключ, покрытый выступами разного размера, скользнул в соответствующие выемки как нож в подтаявшее масло.

Дверь начала открываться.

Кирев осознал, что задержал дыхание. Он выдохнул только тогда, когда ощутил головокружение, а другие видящие к тому времени уже проходили в тускло освещённую комнату перед ними.

Он видел огни, мелькавшие по ту сторону как далёкие звезды.

В остальном пространство казалось полностью темным, и единственный свет из комнаты за его спиной освещал участок пола, когда двери открылись. Этот свет как будто остановился в нескольких футах после входа, как будто его блокировала более густая тьма, проникнуть в которую он был не в силах.

Кирев не слышал ничего внутри. Пахло лишь пылью и слабым запахом чистящего средства.

Он все ещё стоял возле двери, дыша слишком тяжело, когда его руки нежно коснулась ладонь.

Кирев подпрыгнул.

– Идём, брат, – произнесла Венай, взглянув на него, и её голос прозвучал тихим бормотанием. – Пора встретиться с чудовищностью, сотворённой людьми.

Кирев посмотрел на неё, все ещё держась напряжённо. Он видел, как её красиво очерченные губы поджались, лицо приобрело более воинственное выражение, чем прежде.

Сделав ещё один вдох, Кирев кивнул.

Затем, стиснув её пальцы там, где они продолжали сжимать его руку, он повёл их обоих через двери из зеркальных панелей в эту тьму, наполненную звёздами.

Дверь

Кирев с трудом дышал, пока его спина находилась в считанных дюймах от одной из стен, похожих на ночное небо.

Казалось, прошло очень много времени с тех пор, как открылась эта дверь.

Слишком много времени.

Он посмотрел вокруг на яркие огни, которые перемигивались вокруг него как индивидуальные глаза схемами, которые ни его разум, ни его aleimi не могли уловить. Он потел под коричневым костюмом, чувствуя, как материал льнёт к его коже по мере того, как пот пропитывает майку, рубашку, брюки, а также повязку, которую наложила Венай после обработки раны. Тесное, чрезмерно тёплое пространство начинало вызывать определённо некомфортное чувство.

По обе стороны от него стояли Ригор и Венай, оба держали оружие и наблюдали, как работают Врег, Уте и Тэн. Последние трое видящих пытались связаться со стеной напротив той, через которую они изначально вошли в небольшое пространство.

Кирев мысленно вопрошал, не станут ли они возражать, чтобы он подождал снаружи. Он вовсе не ощущал себя нужным здесь.

– Нет, – ответил Врег, награждая его тяжёлым взглядом. – Оставайся внутри, маленький брат. Если нас заметят, я не хочу, чтобы наша численность была очевидной. Поле здесь должно это замаскировать.

Посмотрев на него, Кирев лишь кивнул.

И все же он поймал себя на том, что с тоской смотрит через проход на относительно прохладную комнату с теми стеклянными капсулами.

Несколько видящих уже стояло возле этих дверей.

Высокий темноволосый видящий, Джораг, оставался непосредственно по ту сторону проёма с двумя другими видящими. Один из них, видящий азиатской наружности, напоминал Киреву менее мускулистую и чуть менее высокую версию Врега вкупе с татуировками на голых руках, шее и груди вокруг темно-зелёного жилета в армейском стиле – Кирев ещё не знал его имени.

Другой имел восточную наружность, проявлявшуюся в цвете кожи и длинных черных волосах, менее прямых, чем у большинства видящих, и убранных традиционной для видящих заколкой, усыпанной темно-синими камнями.

Кирев, кажется, слышал, что Врег называл его Локи.

– Ты почти проник? – спросил тот же видящий через открытый проход. – Мы на восемь минут отстаём от параметров миссии, брат Врег.

– Есть новости сверху? – спросил Врег, не отводя глаз от мерцающих огней стены и все ещё держа руки на одном из темных участков.

– Нет, – ответил предположительный Локи. – Но крайне спорно, работают ли рации здесь, внизу, брат… под всеми этими слоями камня и бетона. Им бы пришлось пользоваться телефонами, а я сомневаюсь, чтобы они пошли на такой риск.

Врег фыркнул как будто в знак согласия.

Выпрямившись, мускулистый видящий упёрся руками в бока, хмуро уставившись на темнеющую стену. Слегка выдохнув, он оглядел остальных собравшихся, прежде чем с раздражением указать на мигающие огоньки стенной панели.

– Эта, кажется, не говорит, братья и сестры, – сказал он на прекси, бросая на Венай выразительный взгляд через плечо. – Идеи, друзья? Локи прав… рискованно оставаться здесь надолго. Мы просто разрушим и потеряем секретную информацию об её создании?

– Ты ничего не можешь от неё получить, брат? – спросила Венай.

Врег прямо посмотрел на неё, все ещё держа руки на бёдрах.

– Достаточно, чтобы понимать, что она живая, как и те штуки там, – сказал он, грациозно указывая одной рукой в сторону открытой двери. – Достаточно, чтобы знать, что сохраняется намного больше исходного существа… она структурирована более сложным образом, чем все, что я когда-либо видел. Даже во время войны.

– Насколько более сложным? – напряжённо спросила она.

В этот раз Врег повернулся к ней лицом.

– Разве ты не чувствуешь поле света, сестра?

– Конечно, – сказала Венай, щелкая на него. – Достаточно, чтобы понимать, что мы должны суметь с ней общаться. Я задаюсь вопросом, почему ты не можешь это сделать. С чего бы ей хранить верность существам, которые такое с ней сотворили? Во времена войны это никогда не было проблемой. Машины всегда готовы были разговаривать с нами… даже когда у них были человеческие хозяева.

Врег пожал плечами.

– Её нельзя уговорить, как других, – сказал он прозаично. – Я не знаю, почему. За исключением того, что машины, с которыми мы сталкивались в ходе войны, говорили, что их изначально сконструировал и построил Сайримн… используя лишь части мёртвых видящих. Неизвестно, как была построена эта, но мы можем предположить, что люди не были столь… деликатны. И что, возможно, сами люди могли использовать другую философию в программирования… и машины в результате имеют иные уровни благодарности ко всем живым существами.

Кирев слегка вздрогнул при небрежном упоминании Сайримна, внезапно весь обратившись в слух.

Осмотрев небольшое пространство, он осознал, что большинство видящих здесь были достаточно взрослыми, чтобы жить во времена Сайримна. Некоторые из них даже могли быть частью того первоначального восстания видящих. Они могли сражаться бок о бок с тем известным телекинетиком, который с тех пор стал народным героем видящих.

То было единственное время, когда большинству видящих казалось, будто они действительно выигрывают войну против людей.

– Что ж, – сказал Врег, делая вежливый жест Венай. – Вы трое, не хотите попробовать перед уходом? Можно и Локи сюда привести…

– Не повредит, – пробормотала Венай рядом с ним.

Осознав, что он не раскрывал свой свет с тех пор, как они прошли через двери, что он держал его за щитом с тех самых пор, как они очутились здесь, Кирев открыл его.

Как только он это сделал, машина издала пронзительный скрипучий звук.

***

Вся комната сделалась совершенно белой.

Кирев упал на корточки… скорее инстинктивно, нежели потому, что что-то увидел или услышал… или коснулся своим светом. Подняв руку с пистолетом, он навёл оружие в сторону этого яркого света, пользуясь своим aleimi, чтобы узнать нахождение других видящих в небольшой комнате и не зацепить никого из них, если придётся стрелять.

Однако он не ощутил никого из них.

Он снова и снова ощупывал своим живым светом окружности, ища Врега… ища Венай, и Тэна, и Уте, и Ригора… понимая, что ничего не сможет сделать, не зная, где они.

Попробовав это, он открыл глаза. До него только тогда дошло, что он вообще их закрывал, защищая радужки от бьющего света.

Подняв веки, он тихо ахнул.

Освещение его не слепило.

Он обнаружил себя в длинной белой комнате с резкими синими линиями сетки на полу, потолке и стенах. Он был один в этой комнате. Других видящих с ним не было.

– Di’lanlente a’ guete… – ахнул он, осматриваясь по сторонам. – Что это?

Он не ожидал ответа. Он сказал это скорее для того, чтобы напомнить самому себе, что он жив.

Это не очень-то сработало.

– Врег! – крикнул он, все ещё припав к странно светящемуся белому полу. Он навёл пистолет позади себя, затем вокруг, на стены. – Врег! Венай! Вы здесь? Я вас не вижу…

Он уставился вверх, на зеркально белый потолок, и увидел лишь своё бледное лицо. Его сердце громче заколотилось в груди.

– Врег! – крикнул он, в этот раз ещё громче. – Я сейчас в другом месте… белая комната. Здесь… – он присмотрелся к этим светящимся линиям. – …Огни. Как сетка из света. Пол пульсирует белым. Вы видите, где я? Вы меня слышите?

В этот раз он тоже не ожидал ответа.

Он никого и нигде не видел вокруг себя.

Он вновь навёл пистолет в каждый из четырёх углов, но стрелять было не во что.

Затем, прямо перед ним, из воздуха начало появляться тело.

Оно воплощалось так, будто молекулы вытягивались из пространства, будто сама материя перестраивалась из газа в нечто твердое. Кирев мог лишь наблюдать, как это происходит, смотреть, как белый свет становится плотью и костями, смотреть, как появляется кожа, затем волосы, затем глаза и зубы и губы. Сформировались руки, затем ноги. Он увидел маленькую грудь, эти глаза сделались жутковато яркими, бриллиантово-жёлтыми, как солнечный свет, только в несколько тысяч раз жёстче и резче.

Когда тело и лицо закончило формироваться, оно даже обрело одежду.

Темно-серую, пыльную, азиатскую по покрою. Человеческую.

Одежду Кирев узнал.

Его глаза поднялись к этому маленькому личику, этим чертам, которые сопутствовали телу ребёнка перед ним, и внезапно грудь Кирева разорвал ужас. Детский ужас, подобный чему-то из самых потайных ночных кошмаров. Таких кошмаров, когда он просыпался в поту, с грохочущим в груди сердцем, будучи уверенным, что он очутился в лагерях, и следующим заберут его самого.

Глаза. Эти пронзительные, бриллиантовые жёлтые глаза. Они были другими.

Все остальное было таким же.

Все остальное было в точности таким же.

– Корек? – прошептал он, глядя на маленького видящего. Перед глазами помутилось. Он подумал, что теряет сознание, но потом осознал, что по лицу катились слезы. Он думал, что его может стошнить. Он действительно думал, что его может стошнить. Его руки тряслись, когда он опустил пистолет, наведённый на эту маленькую грудь – такую худенькую, что смуглая грязная кожа натянулась на косточках.

– Корек… – повторил он, и в этот раз получился почти хрип. – Брат… – он задохнулся этим словом, позволив оружию опуститься к белому плиточному полу и стискивая его обеими руками, как будто пистолет служил ему якорем. Как только оружие коснулось тех белых плиток, они пошли рябью во все стороны, почти как вода.

– Брат… – выдавил он, будучи не в состоянии оторвать глаз от этого лица. – Брат, это ты?

Маленький видящий ему улыбнулся.

– Как ты здесь очутился? – спросил Кирев. Затем до него дошло. – Я мёртв? – ахнул он. – Я мёртв, не так ли? Я мёртв…

Видящий с бриллиантовыми глазами цвета солнца медленно покачал головой.

Кирев недоуменно уставился на него, но ребёнок-видящий не заговорил.

– Где я? – наконец, спросил он.

На самом деле, он не ожидал ответа.

К тому времени он действительно думал, что умер.

Глядя на Корека и осознавая, как много времени прошло с тех пор, как он позволял своему разуму приблизиться к воспоминаниям об его друге, о наблюдении, как его в тот день забрал видящий в человеческом костюме, Кирев подумал, что, наверное, он это заслужил.

Он заслужил смерть. Это должен был быть он.

Его должны были забрать.

Он задохнулся от этой мысли, тщетно пытаясь вдохнуть.

Он все ещё находился на корточках, по лицу его катились слезы, и он хватал ртом воздух, когда ребёнок-видящий заговорил с ним. Голос заставил Кирева вздрогнуть – он звучал точно так, как ему помнилось, настолько похоже, что словно ножом по сердцу, заставляя глаза закрыться, возрождая воспоминания, которые он яростно хотел забыть.

Сами слова гулко отдавались эхом в обширном белом пространстве, отражаясь как сам свет, будто воздух сгустился до консистенции воды.

Странно, но когда Кирев их услышал, они прозвучали как шёпот.

– Я хочу тебе кое-что показать, – сказал Корек.

Он протянул маленькую смуглую ручку.

Кирев видел порезы на его пальцах, укусы жуков от ночёвок в грязи и джунглях, синяки на одной руке, оставленные, когда старшие видящие схватили их, забирая их еду и отталкивая их в грязь.

Животные. Тогда они были животными. Сбившимися в кучу и грызущимися за жизнь.

– Я хочу тебе кое-что показать, – повторил Корек.

Его голос источал терпение. Бесконечное терпение.

В этот раз Кирев вообразил, будто может услышать там любовь. Может, прощение.

Он отпустил пистолет, позволив ему брякнуть о белый кафельный пол, где его тут же поглотили плитки, и оружие пропало из виду. Кирев смотрел, как оно исчезает, и его разум затуманился, пытаясь осознать увиденное, понять, что пистолет больше не здесь… и ещё сильнее уверился, что он мёртв. И он не мог сказать, что сожалеет об этом.

Эта жизнь его вымотала.

Вымотала, украла его сердце… и он практически не жил.

В этот раз посмотрев в лицо Корека, он лишь кивнул.

– Ладно, брат, – сказал он, борясь с той насыщенной болью в груди. Он вытер лицо одной рукой, затем стиснул её в кулак и произнёс: – Ладно.

Как только он коснулся этих маленьких смуглых пальчиков…

Комната вокруг него опять исчезла.

***

Кирев захрипел, хватая ртом воздух.

Он осознал, что смотрит на сине-белое солнце, окружённое высокими горами.

Он узнал это…

Он знал это место.

Его сердце сжалось, когда он понял, что это та самая протяжённая долина у гор, где он вырос. Боль ударила по его свету. Такая сильная, что он поначалу и вовсе не мог дышать. Он уставился на эти качающиеся травы, чувствуя себя так, будто может вот-вот рухнуть.

Эти маленькие смуглые пальчики поддержали его.

– Ты помнишь, – сказал Корек.

Это не было вопросом.

Кирев осмотрелся по сторонам. Он уставился на эти покрытые снегом вершины гор, смотрящие в небо. Он видел сине-зелёные травы, колышущиеся перед ним как океан, усеянный полевыми цветами. Лохматые животные паслись вдали, ближе к горам, где он видел шатёр с затейливыми узорами на тяжёлой хлопающей ткани.

Кочевники. Он знал это. И животных он тоже помнил.

Его разум как будто каким-то образом сменил свой внутренний ритм, возвращая медленное сердцебиение, лёгкость простоты. Он вспомнил свою мать… добрые фиалковые глаза, раскатистый смех отца. Он помнил…

Gaos. Он помнил все.

Он кивнул, глядя на Корека.

– Да, – сказал он. Слезы снова побежали по его лицу. – Они тоже здесь? – спросил он. – Мои родители? Я их увижу?

– Нет, – только и ответил Корек.

И вновь вид вокруг них изменился.

Кирев едва моргнул, и вид гор вокруг него рухнул, утянувшись в какую-то воронку, где он мог видеть лишь звезды, где не существовало ничего, кроме этих отдалённых огней. Он попытался найти опору в этом ничто, но его тело тоже ощущалось иначе, изменяя свою форму в этом свете, разъединяясь и вновь соединяясь, ещё больше света вливалось в него через радужный туннель, наполняя его столькими цветами, столькими…

Он совершенно точно мёртв.

Он должен быть мёртв.

«Не мертв», – снова сказал Корек.

Он прошептал эти слова в разуме Кирева, так близко, что это ощущалось так, будто он проплывал через него и вокруг него как вода.

«Тогда что это? – послал в ответ Кирев. – Где я, брат?»

«Это дверь, брат, – сказал Корек. – Это всего лишь дверь. Не бойся…»

Кирев пытался осознать это, наблюдая, как звезды вокруг него растягиваются в полосы, пока они неслись сквозь ночное небо. Он действительно меньше боялся.

Корек здесь не для того, чтобы его убить. Корек его любил.

«Люблю, – заверил Корек. – Очень, брат».

Кирев ощутил, как его свет переполняют чувства… такие сильные, что он поначалу не мог говорить. Он ощущал облегчение, да, потому что его простили. Он ощущал сожаление. Однако прежде всего он ощущал любовь. Он помнил, как ему было грустно. Как он скучал по своему другу. Так сильно. Ему было так одиноко… так одиноко после того, как они забрали Корека. Он тоже стал животным. Животным, как все остальные, дрался и рычал из-за объедков.

Он так сильно по нему скучал. Так сильно. Его сердце было разбито в тот день.

«Моё тоже, брат, – мягко сказал ему Корек. – Моё тоже».

Кирев кивнул во тьму, будучи не в состоянии думать из-за этого чувства, из-за этой тёплой любви, которую он все ещё чувствовал от Корека в свой адрес. Он чувствовал, как дышит этой любовью, расслабляется так, как ему не удавалось никогда в жизни. С того самого дня это чувство постепенно покидало его, Кирев едва замечал, пока напрочь не забыл, каково это чувствовать.

Ночное небо продолжало шептать вокруг них.

Прекрасное. Безмолвное.

Кирев расслабился в присутствии Корека, просто позволяя этому случиться.

«Ты куда-то забираешь меня?» – робко спросил он потом.

«Да».

«Куда? – послал Кирев. – Куда ты меня забираешь? Туда, где ты сам?»

«Нет, – послал Корек. – Я не могу этого сделать… Прости».

Кирев поборол разочарование. Он попытался отбросить это ощущение, но чувствовал, как это давление в груди вновь хочет сомкнуться, чтобы защититься от того, что Корек может сказать дальше.

«Не беспокойся, брат», – послал Корек, посылая к нему больше тепла.

«Но куда ты меня забираешь?»

«Я забираю тебя туда, где ты действительно можешь изменить положение вещей, брат… – мягко прошептал Корек, вновь окутывая его. – Я забираю тебя в место, где тебя не найдут… долго, долго не найдут, во всяком случае. Здесь ты присоединишься к восстанию. Ты будешь работать на них…»

«На наш вид, ты имеешь в виду? – послал Кирев, и его мысли звучали оборонительно. – Конечно, буду! Это на благо расы, брат… как мы всегда говорили. Это как Сайримн… как все те видящие до нас, которые боролись с рабством, чтобы дать сдачи человеческим животным…»

«Нет, – послал Корек. – Нет, брат».

Кирев ощутил, как его злость усиливается. Его раздражение. Его боль.

Он думал, что его брат так же смотрит на вещи.

Он думал, что они будут одинаковы в этом.

«Наши сердца едины, – заверил его Корек. – Наши сердца чувствуют одно и то же, брат. Вот почему я хочу тебе помочь… вот почему, когда увидев тебя там, я захотел тебе помочь…»

«Помочь мне? Как? – послал Кирев. Его мысли сделались горькими. – Ты считаешь, что мне не стоит помогать моей расе? Что я должен сидеть смирно? Пассивно? Послушно? Как остальные дрессированные псы, живущие на объедках, которые нам оставляют люди?»

Корек покачал головой.

«Это проще будет понять там, куда мы направляемся. Будет проще, когда ты увидишь, что они делают со всеми живыми созданиями, не только с твоей расой. Тогда ты увидишь правду. Тогда ты поймёшь».

«Пойму? Пойму что? – послал Кирев. – Я не понимаю ни слова из того, что ты говоришь, Корек!»

Но друг его детства продолжал, как будто Кирев и вовсе ничего не говорил.

«… Поначалу они не найдут тебя там, – прошептал Корек в его свете. – Они даже не будут знать, как искать тебя в этом месте, брат… поначалу. Ты сможешь увидеть, что они делают… как они это делают. Пока ты осторожен… пока ты не позволишь им узнать, кто ты такой».

Кирев ощутил, как растёт его недоумение.

«Люди? – послал он наконец. – Где люди меня не найдут?»

Последовало молчание.

Затем Корек как будто вздохнул, наполняя голову Кирева ещё большим светом.

«Люди никогда не были врагами, брат», – послал он ещё мягче.

«Серьезно? Не были?» – послал Кирев, снова подавляя злость, вспомнив того человека Билфорда, и что ему хотелось сделать с ним в той комнате наверху. Он вспомнил того человека Маркуса, державшего поводок Венай, бесчисленных других в лагерях, охранников, которые по очереди избивали их и насиловали, когда становилось скучно.

«Тогда, бл*дь, кто, брат? – горько послал Кирев. – Если не люди, то кто?»

В этот раз Корек ему не ответил.

Здесь нет никого из нас

Кирев открыл глаза.

Его поприветствовал солнечный свет… больше света, чем он мог вынести.

Он поднял руку, чтобы защитить лицо от яркого света, и застонал, когда эту руку прострелила боль, едва не ослепив его. Он позволил руке упасть, ахнув и оправившись от болевого шока, которому сопутствовала непрошеная волна тошноты.

Его рука. В него стреляли, ведь так?

Где, черт подери, он находился?

С помощью здоровой руки и ладони он с трудом принял сидячее положение, морщась от боли в пульсирующей руке и приглушенной головной боли где-то в основании черепа. Его глаза смотрели на голубое небо. Над ним ветви деревьев покачивались на ветру, их молодая ярко-зелёная листва переливалась на солнце.

Он осознал, что сидит на траве.

Ну, вероятно, «лежит» – более точное слово.

Он не знал, чего ожидал, но точно не этого.

Он постарался просканировать свои воспоминания, возвращаясь к тому, что он помнил, и вплоть до этого момента. Он помнил вечеринку в Сатро Хайтс. Он помнил Дэна, украденный цилиндрический ключ, горящий дом на фоне ночного неба.

Он помнил лабораторию под землёй. Те стеклянные капсулы с этими… штуками. Металл, который жил, который хныкал и кричал в тишине. Он помнил стену, трансформировавшуюся в замочную скважину… комнату с огнями, похожими на звезды.

Корек.

Он помнил Корека.

Потирая глаза пальцами, Кирев окончательно сел.

Он осознал, что смотрит на знакомую линию горизонта, опускающийся ряд красочных домиков в викторианском стиле и склон крутого, поросшего травой холма, прилегавшего к месту, где он сидел. Он знал это место. Аламо Сквер… парк в городе. Он бывал здесь лишь раз.

Дэн привёл его сюда буквально несколько дней назад, чтобы показать вид на центр Сан-Франциско. Он даже немного гордился, показывая свой родной город новому питомцу.

И все же. Что-то в этой линии горизонта…

Кирев моргнул, уставившись на это. Покачав головой, он решил не обращать внимания.

Он бывал здесь лишь раз. Он не мог быть ни в чем уверен.

Но, конечно же, он мог быть уверен. Как и все видящие, он обладал фотографической памятью. И что-то в этой линии горизонта было не так.

Во второй раз выбросив это из головы, Кирев с трудом поднялся на ноги.

Как он здесь очутился?

Он ожидал очнуться, например, в тюрьме. Или в бронированном автобусе, везущем его в трудовой лагерь на допрос. Или в пустой комнате, полной дознавателей СКАРБа и инструментов, предназначенных причинить ему боль.

Или… напротив… он ожидал, что будет подпрыгивать и трястись по шоссе, направляясь к канадской границей, лёжа в кузове того грузовика с Венай и Уте и Врегом, и тем видящим со Среднего Востока, Локи, и остальными товарищами.

Черт, да он даже ожидал очнуться в квартире Дэна до всего этого – и обнаружить, что все это было лишь сном, что вечеринка в Сатро Хайтс ещё не прошла.

Однако вот это. Это разум Кирева никак не мог объяснить.

Вспомнив, его пальцы импульсивно потянулись к горлу.