Текст книги "Жажда (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)
Странно, не правда ли: больше всего ее волновало, не замешан ли в этом Вин, а не то, что Марк, сидя в тюрьме, послал за ней прихвостней. Дело-то в том, что однажды она уже сбежала от своего бывшего – сможет сделать это снова. Но мысль о том, что ее привлекает другой жестокий мужчина – от этого не так легко улизнуть.
– Трэз, есть соображения, когда… – Она взглянула на Робби, рисующего пальцем на окне. – Ты знаешь, когда это произошло? Прошлой ночью?
– После твоего ухода.
Значит, это не может быть Вин…
– У твоего мужчины неприятности, кстати.
– Прости?
– Вин ДиПьетро. Его показывают по всем новостям. По ходу, его подружка оказалась в больнице, и она утверждает, что по его вине.
Когда начался второй акт драмы, Мария-Тереза убрала ногу с педали газа и специально взглянула наверх, подъехав к перекрестку. Зеленый. Зеленый, значит, можно ехать, сказала она самой себе. Она осторожно вернула ногу на место, и Камри ответила на это со всем удовольствием пациента, находящегося на искусственной вентиляции легких.
– Возможно такое, – пробормотал Трэз, – что вы двое были вместе прошлым вечером часов так в десять?
– Да.
– Тогда вздохни с облегчением. Потому что согласно новостям, дамочка заявила, что именно в это время все и случилось.
Мария-Тереза выдохнула, но совсем чуть-чуть.
– О, Боже… что он собирается делать?
– Его выпустили под залог.
– Я могу помочь ему.
Хотя, как только эти слова слетели с ее языка, она начала сомневаться в правильности такого шага. Последнее, что ей нужно, так это засветиться в новостях: еще неясно, почему она так долго была «в безопасности» от Марка: либо он оставил ее в покое, либо посланные им люди еще не нашли ее.
– Да, но тебе лучше не впутываться в это, – сказал Трэз. – У него есть деньги и связи, а ложь всегда в конце раскрывается. В любом случае, могу я сказать полиции, что ты поговоришь с ними?
– Да… но пусть они подождут меня у тебя. – Ей точно не хотелось снова разговаривать с полицией перед Робби, поэтому она встретится с ними в клубе. – Я прямо сейчас позвоню няне.
– Вот еще что.
– Да?
– Даже если ты больше не в деле, такое прошлое нелегко забыть, понимаешь? Пожалуйста, будь осторожна со всеми вокруг тебя, при первых сомнениях звони мне. Я не хочу беспокоить тебя, но не нравятся мне эти нападения на людей, имеющих к тебе отношение.
Как и ей.
– Хорошо.
– И если тебе нужно уехать из Колдвелла, я могу помочь.
– Спасибо, Трэз. – Она повесила трубку и посмотрела на сына. – Мне придется сегодня ненадолго отлучиться.
– Ладно. А Квинеша сможет прийти?
– Я постараюсь, чтобы пришла она.
Остановившись у светофора, Мария-Тереза быстренько нашла в контактах номер службы по предоставлению нянь и нажала «вызвать».
– Мам, а кто такой «он», которому ты хочешь помочь?
Пока шли гудки, она встретила взгляд сына. И не знала, что сказать.
– Ты поэтому улыбалась в церкви?
Она повесила трубку, прежде чем на звонок ответили.
– Он мой друг.
– Ясно.
Робби перебирал складки своих хаки.
– Просто друг.
Робби нахмурил брови.
– Мне иногда становится страшно.
– Из-за чего?
– Из-за людей.
Забавно, она чувствовала себя так же.
– Не все такие, как твой… – Она не хотела заканчивать предложение. – Я не хочу, чтобы тебе казалось, что все вокруг плохие и хотят навредить тебе. Большинство людей нормальные.
Робби, казалось, размышлял об этом. Чуть погодя, он взглянул на нее.
– Но как обнаружить разницу, мам?
У Марии-Терезы замерло сердце. Боже, у каждого родителя бывают времена, когда брякнешь что-то, и в груди появляется пустота.
– У меня нет на это хорошего ответа.
Когда загорелся зеленый свет, и они вновь поехали, Робби сконцентрировался на дороге, а Мария-Тереза оставила сообщение в Центре матерей-одиночек. Повесив трубку, она надеялась, что он такой серьезный, потому что вместе с ней следит за светофорами. Но у нее возникло чувство, что не все так просто.
На полпути к дому она вспомнила имя: Сол. Того мужчину с молитвенной группы зовут Сол.
***
Вернувшись из Коммодора, Джим остановился перед гаражом и вышел из машины. Когда он поднялся наверх, Пес своей головой развел занавески на окне, и, судя по тому, как навострились его уши, и как тряслась морда, его коротенький хвост вертелся с той же скоростью, что и винт самолета.
– Ага, я вернулся, дружище.
Подойдя к двери, Джим держал ключи наготове, но не сразу сунул их в совсем новый блестящий «Шлэг», который установил после переезда.
Оглянувшись через плечо, он обратил внимание на грязную дорожку. На полузамерзшей земле виднелись свежие следы шин.
Сюда кто-то наведывался, пока его не было.
Когда по другую сторону двери Пес уже весь издергался от волнения, Джим окинул взглядом окрестности, а затем посмотрел на деревянную лестницу. Множество грязных следов, все они высохли и оставлены «Тимберлендами» – что указывало на то, что сделаны они были только им самим.
А, значит, кто бы сюда ни приходил, либо сначала вытер ноги о траву, либо подлетел к дому: у него было чувство, что непрошенные гости не просто заехали на его подъездную дорожку, сделали разворот в два приема и уехали.
Потянувшись за спину, он вынул свой нож и левой рукой повернул ключ.
Раздался щелчок, и послышался топот собачьих лап по голому полу… а также тихий царапающий звук.
Джим ждал, прислушиваясь к окружению, не обращая внимания на лай и скулеж Пса, выискивая что-нибудь другое. Ничего не услышав, он открыл дверь так резко, как только мог, чтобы не навредить при этом Псу, и осмотрелся.
Никого, но, зайдя внутрь, он увидел причину тех следов на дорожке.
Пока Пес бегал вокруг, Джим наклонился и подобрал тугой манильский конверт, лежавший на линолеуме прямо под отверстием для почты. Ни имени отправителя. Ни обратного адреса. Он весил как книга, и что бы ни было внутри на ощупь ей и казалось, прямоугольным с ровными краями.
– Как насчет того, чтобы выйти погулять, паренек? – спросил он у Пса, указывая на улицу.
Пес бросился в указанном направлении, предательски хромая, а Джим ждал у двери с пакетом в руках, пока тот сделает свои дела у кустиков около дорожки.
Держа в руках Матиасовскую версию кекса, ему пришлось убедить свой желудок не давать разрешение на эвакуацию приготовленных Вином двух сэндвичей с ростбифом.
Видите, вот в чем проблема: Голова может много чего нарешать, но это не значит, что тело с радостью примется исполнять план часа.
Забравшись по лестнице и прошмыгнув в дверь, Пес направился прямиком к своей миске с водой.
Молниеносным движением Джим бросил конверт и первым оказался у миски, поднял ее, вылил воду и вымыл с мылом. Когда он снова наполнил ее, его сердце начало биться в страшном, ровном ритме.
Дело в том, что пакет немного больше, чем отверстие в двери. Значит, они побывали внутри. И хотя они вряд ли отравили воду Пса, животное каким-то образом за последние три дня стало ему семьей, а, значит, любой, даже самый малый риск неприемлем.
Пес получил свое питье, а Джим подошел к кровати, сел и взял конверт. Как только Пес закончил, он прихромал и взобрался наверх, будто хотел знать, что в пакете.
– Съесть ты это не сможешь, – сказал Джим. – Но нассать на него – пожалуйста. Против такого беспорядка я ничего не буду иметь против. Абсолютно ничего.
Он ножом поддел жесткую тонкую бумагу и разорвал разрез, избавляясь от обертки, в которую был завернут…
Лэптоп размером со старенькую видеокассету.
Он вытащил вещицу и дал Псу ее обнюхать. Очевидно, он получил одобрение, поскольку тот подтолкнул его и свернулся калачиком, зевнув.
Джим открыл лэптоп и включил его. Начала загружаться «Windows Vista», и ну надо же, когда он зашел в меню «пуск» и в «Outlook», который был установлен, оказалось, у него есть ящик. С прежним паролем.
В папке «входящие», лежало приветственное письмо от «Outlook Express», которое он проигнорировал, и еще два от неизвестного отправителя.
– Боже, Пес, каждый раз, как я хочу уйти, они продолжают втягивать меня обратно, – сказал он, даже не пытаясь подражать Аль Пачино.
Джим открыл первое письмо и сразу перешел к его прикреплениям… которыми оказались файлы Adobe… и содержали они в себе информацию на сотрудника на добрых пятнадцати страницах.
В левом правом углу была фотография знакомого Джиму человека, а также детали, включая последний известный адрес парня, описание внешности, дела, заслуги и недостатки. Просматривая и запоминая инфу, он внимательно следил за таймером в нижней части экрана. Он был установлен на пять минут, которые быстро сократились до двух, а когда три цифры, разделенные двоеточием, превратились в 0:00, прикрепление стало кибер-пылью, будто никогда и не существовало. То же самое происходило, только сразу, если он пытался переслать, распечатать или сохранить файл.
Матиас сообразителен.
Слава яйцам за фотографическую память.
А за сами данные? На первый взгляд казалось, что нет ничего необычного, простая сводка на подозрительного парня, который как электронный файл – всего лишь воздух, пока не исчезнет совсем. Вот только остались три предательских буквы рядом со словом «СТАТУС» – ПБВ.
А, вот, значит, и задание. В той части войск, в которой находился Джим, нет такой вещи, как ПБВ. Есть ДС, ВР или СЯ: действительная служба, в резерве или сосновый ящик, последнее – красивый термин, который используется неофициально, конечно же. Джим числился в резерве, а, значит, технически его могут вызвать в любой момент, и ему придется явиться, или же рядом с его статусом появится запись «МЕРТВ». По правде говоря, ему пришлось шантажировать ублюдка Матиаса, чтобы попасть в резерв, и, учитывая, что у него есть на парня, он, возможно, смог бы в нем и остаться. Если бы ему не пришлось продать свою душу.
Что ж… задание предельно ясно: Матиасу нужно, чтобы этого человека убили.
Джим еще раз просмотрел данные, удостоверившись, что сможет закрыть глаза, прочитать текст и увидеть фото на внутренней стороне век. Затем он увидел, как таймер подошел к нулю, и все исчезло.
Он открыл второе письмо. Еще один файл, еще один таймер в нижнем углу, запустившийся, когда открылся сам документ. В этот раз там была лишь фотография парня, только теперь его лицо избито, на лбу зиял глубокий порез, из которого текла кровь. Но он не был жертвой. Его костяшки обернуты для борьбы, а за головой и плечами – красная проволочная сетка.
Изображение солдата было сканом флаера подпольной борцовской группы, практикующей смешанные виды боевых искусств. Код местности 617. Бостон.
Имечко, под которым его знали, было одновременно никуда, блин, негодным, и чертовски точным: Кулак. А настоящее – Исаак Рот.
На просмотр этого файла было отведено всего 180 секунд, и Джим просидел их, рассматривая лицо. Он видел его несколько раз, даже рядом с собой, когда они работали вместе.
Пес забрался на колени Джима и свернулся там, положив морду на клавиатуру.
Да, Матиас хочет смерти парня, потому что Исаак решил смыться – стандартная работа по стандартным правилам. Что значит, если Джим этого не сделает, этим займется кто-нибудь другой, и закончится все тем, что сам он тоже однажды утром проснется мертвым.
Все предельно просто.
Джим погладил Пса и подумал, кто же будет кормить и заботиться о парнишке, если случится что-то плохое. Черт, так странно, когда есть ради кого жить… но Джим просто не мог вынести мысли о потерянном и одиноком животном, снова голодном и напуганном.
В мире полно жестоких ублюдков, которые не пройдут мимо неряшливого страшненького пса с хромой лапой.
И все же мысль об убийстве Исаака была отвратительной. Богу известно, что Джим чертовски хотел избавиться от службы, поэтому не мог винить парня за его уход: жизнь, проходящая на грани между правильным и неправильным, законным и незаконным, не из легких.
Опять же, рано или поздно они его найдут. Они всегда находят… Идентичный звук, издаваемый двигателями Харлеев, подъехавших к гаражу, заставил и его, и Пса обернуться, и когда этот рев затих, Пес тут же начал вилять хвостом. Когда на лестнице раздались шаги, животное спрыгнуло с кровати и засеменило к двери. Стук был громким, и прозвучал лишь единожды.
Пес лапой ударил дверь. Животное из-за своего волнения казалось даже неряшливее, чем обычно, и пока бедняга не помер от восторга, Джим поднялся и подошел к двери.
Открыв ее, он встретил холодный взгляд Эдриана.
– Чего надо?
– Поговорить.
Джим скрестил на груди руки, когда Эдди присел и оказал Псу знаки внимания. Учитывая реакцию животного, было сложно поверить, что байкеры играли в команде Девины, но только то, что они с ней не в дружеских отношениях, не значит, что им можно доверять: Джиму стоило лишь подумать о тенях, которых он не видел, и замешательстве в голосе прораба Чака, когда того спросили об этой парочке.
Интересно, что за хрень такая стоит у него на пороге.
– Вы двое заврались, – сказал Джим. – Так что разговор несколько бессмыслен, не правда ли.
Пес перекатился на спину, чтобы Эдди мог основательно почесать ему брюхо, а Эдриан пожал плечами.
– Мы ангелы, а не святые. Чего ты от нас хочешь.
– Значит, вы знаете этих четырех английских психов?
– Да, знаем. – Эдриан многозначительно взглянул на холодильник. – Слушай, разговор предстоит долгий. Пивом не угостишь?
– Вы существуете?
– Пиво. Разговоры потом.
Когда Эдди встал, держа Пса в сильных руках, Джим поднял ладони, останавливая их.
– Почему вы лгали?
Эдриан глянул на своего соседа, затем снова посмотрел на Джима.
– Не знал, сможешь ли ты выдержать все это дерьмо.
– И что же заставило тебя передумать.
– То, что ты выяснил, кто такая Девина, и не струсил. Ты поверил в то, что увидел на том тротуаре в больнице.
– Точнее в то, чего я не увидел.
Джим уставился на этих двоих, думая, что они точно следили за ним… и, может, это их Девина почувствовала тогда на больничной парковке.
– Нет, – сказал Эдриан, – мы тебя замаскировали, чтоб она тебя не увидела. Вот что она поняла, когда оглядывалась. Есть преимущества в том, чтоб она считала, что ты сам по себе и в растерянности.
– Вы еще и мысли читаете?
– И я в курсе, как не нравлюсь тебе в этот момент.
– Тебе не привыкать, – произнес Джим, задумываясь, суждено ли ему когда-нибудь работать не с придурками. – Итак… вы двое здесь, чтобы мне помогать.
– Ага. Девина тоже найдет себе помощников.
– Я не люблю лжецов. Слишком много опыта с ними.
– Больше не повторится. – Эдриан провел рукой по своим смехотворно великолепным волосам. – Слушай, нам тоже нелегко… Честно, я с самого начала сомневался в том, что задействовать тебя – хорошая идея, но это уже мои проблемы. Ты здесь, с этим ничего не поделаешь, и либо мы работаем вместе, либо Девина получает серьезное преимущество.
Что ж… логика чертовски неопровержимая.
– Я прикончил всю «Корону» на днях, поэтому остался только «Бад», – сказал Джим минуту спустя. – В банках.
– Именно этого жаждет ангел, – ответил Эдриан.
Эдди кивнул.
– Звучит неплохо.
Джим отошел в сторону и распахнул дверь.
– Вы живые?
Эдриан пожал плечами, когда они заходили.
– Сложный вопрос. Но я знаю, что люблю пиво и секс, такой ответ сойдет?
– А Пес что такое?
На этот вопрос ответил Эдди:
– Считай его другом. Очень хорошим другом.
Животное… или что оно там… стеснительно вильнуло хвостом, будто понимало каждое слово и волновалось, что он обиделся, и Джим почувствовал непреодолимое желание наклониться и слегка почесать ему подбородок.
– Я так понимаю, прививки ему ставить не нужно?
– Неа.
– А что с хромотой?
– Просто он такой, какой есть. – Большая ладонь Эдди прошлась по жесткой шерсти пса. – Такой, какой есть.
Когда они с Псом сели на кровать, а Эдриан начал ходил туда-сюда, Джим потащил свою задницу к холодильнику, схватил три «Бада» и раздал банки, как карты. По комнате пронеслось трио щелчков и шипений, а затем – коллективное «аааааах».
– Как много вы обо мне знаете? – спросил Джим.
– Все. – Эдриан огляделся и задержался на двух одинаковых стопках чистого и грязного. – В ящички комодов ты не веришь, да?
Джим посмотрел на стопки одежды.
– Неа.
– Серьезно, какая ирония.
– Почему?
– Увидишь. – Эдриан подошел к столу и сел на него. Притянув к себе коробку из-под обуви, полную шахматных фигурок, он заглянул внутрь. – Ну, так о чем ты хочешь узнать. О ней, нас, о чем угодно.
Джим сделал очередной глоток своего «Бада» и задумался.
– Для меня важно только одно, – сказал он. – Ее можно убить?
Оба ангела замолчали. И медленно покачали головами.
Глава 30
Учитывая, за что именно его арестовали и в целом положение вещей, Вин не мог поверить, чей номер высветился на экране его телефона.
Отвечая на звонок, он приглушил местные новости и собрался с духом.
– Мария-Тереза?
Последовала пауза. – Привет.
Крутанувшись на рабочем кресле, он окинул взглядом Колдвелл. Было сложно представить, что всего пару ночей назад он смотрел на панораму города с чувством господства. Сейчас он чувствовал себя так, будто его жизнь вышла из-под контроля, и он сражался за то, чтобы удержаться на насиженном месте, вместо того, чтобы стать, наконец, царем горы.
Он никогда не ходил вокруг да около. – Слышала новости? Обо мне?
– Да. Но прошлой ночью, когда все случилось, ты был со мной. Я знаю, что ты этого не совершал.
По телу прокатилось облегчение… по крайней мере, относительно этой проблемы. А другое нападение? В переулке?
– Сейчас я направляюсь в «Железную Маску». Полиция хочет поговорить со мной.
– Я могу с тобой встретиться? – выпалил он с отчаянием, которое поразило бы его при обычных обстоятельствах.
– Да.
Вин удивился ее незамедлительному ответу, но черта с два он станет возражать. – Я сейчас дома, в Коммодоре, поэтому могу подъехать куда угодно и в любое время.
– Я приеду к тебе, когда закончу в клубе.
– Мой этаж – двадцать восьмой. Я передам швейцару, чтобы пустил тебя.
– Не знаю, сколько времени займет разговор с полицией, но я напишу по дороге к тебе. – Глаза Вина переместились левее, он представлял, в скольких кварталах на юго-запад от него она находилась.
– Мария-Тереза?
– Да?
Он подумал о ней и ее сыне… от каких людей ей приходилось скрываться… до сих пор. Бывший мог легко добраться до нее из тюрьмы, может, уже добрался; и даже если те нападения не имели с ней ничего общего, или их совершил кто-то другой, ей все равно нельзя было высовываться.
– Не пытайся защитить меня.
– Вин…
– Я все объясню, когда ты приедешь сюда, – мрачно сказал он. – Скажем так, я знаю, как много ты потеряешь, если твое лицо попадет в СМИ.
Молчание. Потом: – Откуда?
Он мог сказать по напряжению в ее голосе, что она не одобрила вмешательство в ее прошлое. – У Джима, моего друга… есть связи. Я не просил его об этом, между прочим, но он сообщил мне, что выяснил.
Длинная пауза. Такая, что Вин чертовски пожалел, что не придержал эту маленькую бомбу до ее прихода. Но потом она выдохнула.
– Отчасти, это облегчение. Ну, что тебе известно.
– Разумеется, я никому не скажу.
– Я доверяю тебе.
– Хорошо, потому что я никогда не причиню тебе боли. – Сейчас настала очередь Вина замолчать. – Боже, Мария-Тереза…
Раздался слабый визг тормозов. – Я перед клубом. Поговорим чуть позже.
– Не защищай меня. Прошу.
– Скоро увидимся…
– Молчи. Не втягивай себя в мои проблемы с полицией. Ради своего сына, ради себя. Это не стоит такого риска.
На этом он остановился. Ни за что на свете он не станет выкладывать всю правду о Девине… отчасти потому, что сам полностью не понимал происходящего, но главным образом потому, что ему была ненавистна мысль, что Мария-Тереза посчитает его психом.
– Это не правильно. – Ее голос сорвался. – Ее обвинения. Это не…
– Я знаю. Просто верь мне, я со всем разберусь. Я справлюсь с этим.
– Вин…
– Ты знаешь, что я прав. Скоро увидимся. – Когда они закончили разговор, Вин молился на ее здравый смысл… и по сомнениям в ее голосе решил, что она правильно подсчитала уравнение.
Так было нужно.
Вместо того, чтобы отправиться в центр и попытаться найти того медиума, к которому он обратился за помощью в семнадцать лет – именно этим он изначально планировал заняться – Вин провел весь следующий час в гостиной, убирая разбитое стекло и разбросанные книги. Расставляя на место кресла и диваны. Он даже достал пылесос и попытался реанимировать ковер, собрав осколки, но ничего не смог сделать с пятнами от спиртного. Все время Вин держал телефон рядом с собой, и когда пришло сообщение от Марии-Терезы, он, закатив «Дайсон» обратно в шкаф, взбежал по лестнице, чтобы переодеться в чистую шелковую рубашку.
На самом выходе из спальни до него дошло, что он был в тех же боксерах и брюках, что и в камере.
Верно. Назад, за свежими.
Второй заход в спальню, и он надел черные брюки и черные боксеры. Также сменил носки. На ногах остались туфли от Бэлли, которые он носил всю прошлую неделю.
Она приехала вовремя.
Вин спустился в фойе, и в эту секунду зазвонил домашний телефон. Он велел швейцару впустить девушку. По пути к двери он взглянул в разбитое зеркало, убеждаясь, что рубашка была тщательно заправлена, а волосы лежали аккуратно… по-бабски, подумал он, и тем не менее.
Уже в коридоре, когда двери лифта открылись с тихим «дзинь», Вин отступил назад, предоставляя Марии-Терезе немного пространства, хотя сам бы лучше привлек ее в свои объятия…
О, боги. Она была прекрасна. В простых джинсах, темно-красной кофте из флиса, волосы распущены, на лице ни грамма макияжа, и для него она была королевой красоты.
– Привет, – сказал он, как идиот.
– Привет. – Она поправила сумку на своем плече, переведя взгляд на открытую дверь в дюплекс. Получив полный обзор его украшенного золотом фойе, она слегка приподняла брови.
– Не хочешь зайти? – Он сделал шаг в сторону, приглашая ее жестом. – Но будь осторожна… там до сих пор бардак после…
Когда она прошла мимо него, Вин сделал глубокий вдох. Ну, кто бы мог подумать. Аромат чистого белья все еще был его любимым парфюмом.
Закрыв дверь, Вин запер ее на дверной засов и цепочку. И даже эти меры казались недостаточными для безопасности: Девина довела его до нервной паранойи. Интересно, смогут ли стандартные средства защиты помешать ей войти в дом?
– Не хочешь чего-нибудь выпить?
Из не спиртного, конечно. По крайней мере, не в гостиной. Одному Богу известно, здесь ничего не осталось.
Мария-Тереза направилась к окну. – Здесь немного… – Она помедлила, перешагивая через пятно на ковре, потом окинула взглядом комнату, а не пейзаж за окном.
– Было хуже, до того, как я попытался немного прибраться, – сказал он. – Господи… я понятия не имею, что здесь произошло.
– Зачем твоей девушке лгать?
– Бывшей девушке, – напомнил он.
Мария-Тереза посмотрела в разбитое зеркало, встречая его взгляд, и при виде черт ее лица на осколках стекла, Вин чертовски перепугался… настолько, что был вынужден подойти к ней, надеясь стереть ее образ с этого мучительного отражения.
Когда она повернулась к нему лицом, в ее взгляде сквозил страх.
– Вин… тот мужчина, на которого напали. Это ему я помогла тогда в ванной… мы зашли в нее, он рассказал о своей девушке, на которую хотел произвести впечатление. – Она прикрыла рот рукой и задрожала. – О, боже… он был со мной, а потом его…
Вин обнял девушку, прижимая к себе. Когда она сделала глубокий вдох, мужчина почувствовал его всем телом, и, дьявол его сожри, но он хотел убивать, лишь бы защитить ее.
– Это не может быть Марк, – сказала она, уткнувшись в его рубашку. – Но что, если он послал кого-то, чтобы найти меня?
– Иди сюда. – Он взял ее за руку и повел к дивану. Но, с другой стороны, он действительно хотел говорить с ней посреди остатков произошедшего здесь насилия?
Помедлив, он подумал о своем кабинете…и вспомнил, как переспал с Девиной на том гребаном ковре. Наверху… а, ну точно, в спальню путь заказан, и не просто потому, что просьба подняться туда прозвучит с сексуальным подтекстом, а этого он не хотел. Та комната хранила чересчур много воспоминаний о Девине.
Остановив свой выбор на обеденном столе, Вин расставил два стула таким образом, чтобы сесть напротив Марии-Терезы.
– Знаешь, – сказала она, положив сумочку, когда они уселись рядом. – На самом деле, я крепкий орешек.
Он улыбнулся. – Охотно верю.
– Кажется, мы просто встретились в трудное время.
Протянув руку, Вин коснулся локона около ее лица. – Я хочу помочь чем-нибудь.
– Я уезжаю из Колдвелла.
Его сердце остановилось. Возражение вертелось на языке, но он не имел на это прав… совсем никаких. К тому же, было сложно спорить с ее решением: вероятно, так будет лучше.
– Куда отправишься? – спросил он.
– Куда-нибудь. Не знаю.
Ее руки, лежащие на коленях, переплелись, словно отражали запутанные мысли в ее голове.
– У тебя достаточно денег? – спросил он, несмотря на то, что заранее знал ее ответ.
– Я буду в порядке. Как-нибудь… у нас с Робби все будет нормально.
– Ты позволишь мне помочь?
Она медленно покачала головой. – Не могу. Я не могу… попасть в очередной долг. У меня возникло достаточно проблем, расплачиваясь с людьми, которым я уже должна.
– Как много?
– Еще тридцать тысяч, – сказала она, ее ладони замерли. – Вначале было сто двадцать.
– Что, если я дам их тебе, и ты, наконец, расплатишься? Наверняка они пересчитают проценты…
– Долг есть долг. – Она печально улыбнулась. – Было время, когда я надеялась, что появится мужчина и спасет меня. И он пришел…. Но спасение превратилось в сущий кошмар. Сейчас я спасаю себя сама… и значит, платить буду сама. Всегда.
Но, тридцать тысяч? Господи, сущие пустяки для него.
И подумав, что она заработала те деньги, занимаясь…
Вин зажмурился на мгновение. Черт, ему были ненавистны образы, мелькавшие в мозгу… эти простые предположения о том, во что Мария-Тереза ввязалась, больно били по нему. Ему ничего не стоило избавить Марию-Терезу от долга… но он понимал причины ее поведения: именно такое «спасение» привело ее в бега, а от подобного урока слишком трудно оправиться.
Он прокашлялся.
– Что сказала полиция во время вашего разговора?
– Они показали мне фотографию парня, я сказала, что видела его в клубе и перекинулась с ним парой слов. Я боялась, что всплывут очевидцы, которые видели, как мы заходили в ванную, но копы не упомянули ничего подобного. А потом…
Пауза затянулась, и у него возникло ощущение, что она аккуратно выбирает слова.
Он тихо выругался. – Скажи, что ты не упомянула про меня.
Потянувшись к его рукам, она крепко сжала их.
– Поэтому я уезжаю.
Когда его сердце заклинило, он серьезно задумался, чтобы вообще приказать органу не утруждать себя биением. – Нет. О, Боже… тебе следовало остаться в стороне от…
– Когда они спросили меня, что произошло после разговора с тем парнем, я сказала, что ушла из клуба с неким Винсентом ДиПьетро, и что мы провели вместе всю ночь. С девяти тридцати и примерно до четырех часов. – Он начал убирать руки, но она удержала их на месте. – Вин, в своей жизни я сделала достаточно постыдных вещей. Я годами позволяла мужчине жестоко обращаться с собой... даже перед своим сыном. – Ее голос сорвался, но потом стал еще тверже. – Я продавала себя. Лгала. Делала вещи, из-за которых я раньше свысока смотрела на других женщин… и с этим покончено. Никогда больше.
– Гребаный ад, – пробормотал он. – Гребаный ад.
Не думая, он наклонился и быстро поцеловал ее, потом высвободил руки и поднялся со стула. Не в состоянии сдержаться, он измерил шагами длину гостиной, пройдясь взад-вперед. Потом повторил. Все время она наблюдала за ним, держась одной рукой за спинку богато украшенного кресла, на котором сидела.
– Я оставила полицейским свой номер, – сказала она, – и я вернусь, если потребуется дать показания. Я решила собраться вместе с Робби сегодня ночью и просто уехать. Если пресса не будет знать, как меня найти, мое лицо нигде не всплывет.
Вин замер в арочном проходе гостиной, подумав о записях с камер наблюдения с так называемым «его» лицом. Мария-Тереза понятия не имела, во что себя втянула, потому что дело было не в простом обвинении. Так что, да, ей лучше покинуть город. Возникло предчувствие, что Вину и его странноватому приятелю Джиму нужно будет придумать способ избавиться от Девины, и просто послать ее на три буквы – это не вариант.
А что насчет вероятного преследователя Марии-Терезы? Это была явно не Девина, потому что проблемы начались… черт, в ту ночь, когда он встретился с Марией-Терезой в «Железной Маске».
– Что такое? – спросила Мария-Тереза.
Он воспроизвел в памяти события памятной ночи. Девина ушла прежде, чем они и Джим ввязались в драку с двумя студентами. И значит, теоретически, она могла убить тех парней в переулке… бессмыслица какая-то. Зачем ей выслеживать парней, пристававших к Марии-Терезе? Как в случае с бывшим мужем, других причин не было, и, более того, на тот момент их с Марией-Терезой ничего не связывало.
– О чем ты думаешь, Вин?
К сожалению, этого он ей поведать не мог. Вообще.
Он сделал еще один круг… и потом его осенило. Благодаря тому, что Мария-Тереза взяла на себя ответственность, он поставил ее в безвыходное положение. А он был мужчиной, который всегда извлекал выгоду из подобных ситуаций.
– Оставайся здесь, – сказал он. – Я сейчас вернусь.
Он вышел из комнаты, направляясь в кабинет.
Пять минут спустя он вернулся с полными руками, и когда Мария-Тереза увидела, с чем он пришел, то открыла рот, намериваясь возразить.
Вин покачал головой, прерывая ее. – Ты сказала, что платишь по своим долгам. – Одну за другой, он положил на стол пять пачек стодолларовых купюр. – Ну, я уверен, ты позволишь мне заплатить по своим.
– Вин…
– Пятьдесят тысяч долларов. – Он скрестил руки на груди. – Возьми их. Используй, чтобы заплатить свой долг и пожить на них пару месяцев.
Мария-Тереза встала со стула. – Я рассказала правду, и не нужно делать мне услугу…
– Прости, этот спор тебе не выиграть. Я должен тебе за свою защиту, и я твердо уверен, что цена вопроса – пятьдесят тысяч. Тебе остается просто согласиться.
– Да черта с два. – Она взяла сумку со стола и водрузила на плечо. – Я не…
– Ханжа? Позволю не согласиться. Думаешь, у тебя одной есть гордость? Говоришь, что мне не позволяется чувствовать себя признательным? Чертовски ограниченно.
– Ты переиначил мои слова!
– Да? – Он кивнул на деньги. – Я так не думаю. И я также не думаю, что ты выжила из ума, чтобы удрать из города без средств. Используешь свою кредитку, вот и след. Снимешь деньги с банковского счета, опять след.
– Будь ты проклят.
– Меня терзают смутные сомнения, что я уже себя проклял, спасибо большое. – Наклонившись, он сдвинул пачки в ее направлении. – Возьми деньги, Мария-Тереза. Возьми их и знай, что это безо всяких условий. Никогда не захочешь увидеть меня, пускай. Но не уезжай с пустыми руками. Ты не можешь поступить так со мной. Я не смогу с этим жить.
