Текст книги "Ненасытный 2 (ЛП)"
Автор книги: Дж. Д. Хокинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Когда мне было семь лет, у нас не было много денег. Папа весь день работал на стройке, занимаясь тяжелым физическим трудом, из-за чего так уставал, что, возвращаясь домой, сразу отправлялся спать. В преддверии моего восьмого дня рождения он стал проводить еще больше времени вдали от нас. Я не так уж много хотел в свой день рождения: всего лишь провести немного времени с папой, поскольку мне не хватало его внимания. Мой день рождения выпал на воскресенье. Я сбежал вниз по лестнице, мама сразу поцеловала меня и поздравила, а он всего лишь сказал мне пойти поиграть на улицу. Подавив желание расплакаться, я вышел на улицу… и на дорожке увидел красивый красный велосипед. Оказывается, отец работал сверхурочно несколько недель только для того, чтобы купить его мне.
В старшей школе, сразу после того, как девушки стали превращаться из смешливых худышек в молодых женщин с соответствующими формами и блеском в глазах, я начал давать слабину. Мне необходим был безупречный проходной балл по испанскому языку, чтобы закончить четвертый год обучения. Когда мисс Херрера, молодая учительница с фигурой, напоминающей классическую гитару, оставила меня после уроков, я уже задумывался над тем, чем займусь, когда вылечу за неуспеваемость: придется ли мне повторить заново весь последний учебный год или просто все бросить и пойти работать. Но вместо этого я потерял девственность и с блеском сдал нечто большее, чем просто тест. После этого я понял, что упустил в подростковом возрасте. Я был «поздним цветком», но быстро наверстал упущенное. Я добился признания, начал ходить на свидания и познал свою власть над противоположным полом благодаря шести кубикам на прессе, ухмылке и нескольким удачным фразам для флирта. И я никогда не оглядывался.
В моей жизни была пара звездных часов. Поворотных моментов. То, что выбивается из общего течения жизни, заполненной наслаждением, успехом и самыми удивительными вещами, которые можно (а часто и нельзя) купить за деньги.
Открыть дверь и увидеть тело Лиззи, которое мчится ко мне, почувствовать ее губы на своих – это, определенно, вершина всего вышесказанного.
Я проваливаюсь в этот момент, словно в прекрасный сон. Поскольку это слишком идеально, чтобы оказаться реальностью, слишком неожиданно, чтобы тут не было подвоха. Я не вижу Лиззи, но округлость ее попки в моих руках ни с чем не спутаешь, а запах ее волос так близок к моему лицу, что на меня накатывают сладкие воспоминания.
Внизу живота извергается вулкан, посылая горячую лаву по моему телу. Я так долго сдерживался, так упорно подавлял желание. Страдания последних нескольких дней сделали мое тело скованным и невосприимчивым, словно оно не хочет выполнять мои указания, но, когда Лиззи запрыгивает на меня, крепко обхватывая ногами за бедра, мое тело вновь оживает.
Я захожу в дом вместе с ней и захлопываю дверь, наши губы не отрываются друг от друга, а языки так чертовски свирепы, словно пытаются задушить друг друга.
Я несу ее в гостиную. Пальцами она зарывается мне в волосы, практически снимая с меня скальп. Она цепляется за мою спину, словно хочет разорвать на кусочки. Не знаю, что происходит, но мне плевать.
Упав на колени на ковер – тот самый, с длинным ворсом, уткнувшись лицом в который я провел пошлую ночь – я кладу Лиззи на спину. Когда я отстраняюсь, ее взгляд почти безумен. Пот блестит на шее, рот открыт, дыхание тяжелое. Она похожа на дикое животное.
Даже если бы я что-нибудь сказал, вряд ли она вообще поняла бы, потому что прямо сейчас единственный желанный для нее способ общения – это физический, и меня это полностью устраивает – я прекрасно им владею.
Схватив блузку Лиззи обеими руками, я разрываю ткань, обнажая нежную плоть ее вздымающихся сисек. Легким движением руки расстегиваю переднюю застежку ее лифчика и отбрасываю его в сторону. Я набрасываюсь на нее, как волк на добычу, посасывая и покусывая ее твердые соски. Грудь Лиззи перекатывается и выгибается под моими губами и языком, как извивающееся животное. Она проводит рукой вдоль моей спины, оставляя царапины от ногтей, перемещается по шести кубикам пресса, а затем поглаживает и стискивает мое достоинство. Она груба – слишком возбуждена для деликатности – но я так напряжен, что даже удар молота не причинил бы мне боли.
Я так долго этого ждал, и теперь, когда момент настал, мой член не подводит меня – он тверд, как сталь.
Я провожу языком дорожку вдоль ее живота к пупку. Лиззи стонет, прерывисто дыша, ее бедра толкаются мне навстречу, словно живут отдельной от всего тела жизнью. Я хватаюсь за пояс ее юбки и стягиваю вниз. Она ерзает и выгибает тело, помогая мне: ее бедра, киска и ноги постепенно открываются моему взору, словно у гребаной греческой богини, выходящей из океана.
Трудно что-либо забыть в Лиззи, но я определенно забыл, насколько прекрасна ее киска.
Я погружаюсь в нее языком, поглаживая клитор губами. Обвожу языком так, словно рисую картину. Животное внутри меня просто хочет трахать Лиззи до потери сознания, но в глубине души существует что-то еще более сильное, требующее, чтобы она стонала сильнее, вздыхала больше, содрогалась и тряслась в моих объятиях еще неистовее.
Ее бедра начинают извиваться, как у восточной танцовщицы, а руками она вцепляется в ковер, словно мы на тонущем «Титанике». Низкое мурлыканье превращается в неконтролируемое завывание. Грациозным движением она поворачивается всем телом, ее киска все еще напротив моего лица, но зато теперь мои боксеры напротив ее рта. Пока я продолжаю вылизывать ее – на этот раз в противоположном направлении – она стягивает мои боксеры и выпускает на свободу тот орган, который все это время дразнила и поглаживала, как любимого домашнего питомца.
Пока работаю пальцами внутри нее, дразня стеночки, о которых я не переставал думать с того последнего нашего раза, она берет в рот мой член. Либо она забыла все, чему я ее обучал, наставляя работать медленно, либо слишком неистова в своем желании, чтобы переживать по этому поводу – в любом случае это неважно, поскольку, когда я чувствую губы, обхватывающие мой член, теплую влажность ее рта и напористые движение языка, мне приходится сжать ягодицы, чтобы не кончить. Она берет его так глубоко, что я ощущаю стенку ее горла и чувствую ее легкие рвотные позывы. Это так сильно возбуждает, что вся кровь приливает к члену, отчего голова начинает кружиться.
Я могу заниматься этим часами: лежа в таком положении, окунать лицо в ее пьянящий аромат, ее вызывающий зависимость вкус, пока она делает то же самое. Но я должен трахнуть ее. Мне нужно видеть ее. Мне необходимо так глубоко погрузить в нее свой член, чтобы быть не в состоянии выбраться. Я отстраняюсь и тянусь к тумбочке, где беру презерватив и за секунды надеваю его.
Лиззи ахает, когда я подхватываю ее под ягодицы и поднимаю в воздух, ставя на четвереньки. Черт возьми, я мог бы просто сидеть и пялиться на ее задницу, я мог бы кончить, просто смотря на изгиб ее талии и на то, как беззащитно она выгибает спину. На самом деле я не могу – ни один мужчина не смог бы сопротивляться желанию сделать то, что я планирую. Даже дикими лошадьми невозможно было бы остановить мой член, желающий вонзиться в нее. Пистолет у моего виска, нож у шеи – ничто не смогло бы меня остановить.
Я хватаю ее за бедра и дергаю назад на свой член, резко погружаясь в нее. Прерывистые звуки ее стонов звучат для меня церковной музыкой, а от ударов моих бедер по заднице Лиззи ее ягодицы становятся красными. Все это ощущается совершенно идеальным. Это мой рай.
Она стонет, пока я снова и снова врезаюсь в нее, все глубже и глубже. Мне не нужно слышать ее слов, чтобы понять – она жаждет большего. И я даю ей это.
Я тяну за волосы, хватаю за горло, протягиваю другую руку и грубо сжимаю сиськи, призывая ее задницу двигаться еще быстрее. Мой член такой твердый, и кажется, что он заполняет ее до отказа. Я вгоняю его круговыми движениями, будто что-то ищу, а когда нахожу ту самую точку, она кричит, как одержимая. Это крик, вырывающийся из глубины души – именно так вы кричите, когда вам кажется, что вы встречаетесь с Богом. Я продолжаю задевать ту самую точку все быстрее и быстрее, а она продолжает задыхаться и стонать до тех пор, пока в ее теле не остается больше кислорода, и оргазм, словно шторм, накрывает ее.
И как только ее тугая влажная киска начинает сжиматься вокруг моего члена, я кончаю в ней, как набирающая скорость волна цунами.
Я сжимаю ее талию и откидываю голову назад, чуть ли не воя от удовольствия. Когда все утихает, я скольжу руками по ее бокам и обхватываю груди, после чего мы падаем на ковер, как загнанные лошади. Лениво я стягиваю презерватив, завязываю его и бросаю на свою одежду.
Лиззи мурлычет и тихо стонет, отголоски оргазма все еще проносятся по ее телу. Я смотрю на ее шею и перекидываю роскошные волосы через плечо.
Впервые с момента ее появления мне стало любопытно, почему она здесь. Она должна быть с Джеймсом. Предполагалось, что наша договоренность закончилась. В любом случае, это явно не было уроком.
Однако не нужно быть гением, чтобы понять. Лиззи скучает по этому. Если, конечно, у Джеймса не раздвоение личности, то он точно не должен быть хорош в постели. Такое могу дать только я.
Я единственный – и хочу, чтобы она поняла это. Это может стать моим последним выпавшим шансом.
Я осторожно просовываю руку ей под шею и под колени, поворачиваю к себе и поднимаю. Глаза Лиззи полузакрыты, все еще шальные после оргазма. Она мечтательно смотрит на меня, словно просыпаясь, а я несу ее в спальню, кладу на кровать и ложусь рядом.
Мы смотрим друг на друга, кажется, несколько часов. Прямо в глаза друг друга. Не произносим ни единого слова. Не делаем ни единого движения.
Я подношу руку к ее лицу и поглаживаю его. Нежно убираю волосы от ее лица, проводя большим пальцем по щеке. Она улыбается и закрывает глаза.
Это происходит настолько же медленно и нежно, насколько быстро и жестко все происходило в гостиной. Мы целуемся, едва соприкасаясь губами, наше дыхание смешивается, и между нами вспыхивают электрические искры. Я чувствую покалывание от ее прохладных рук, исследующих мой пресс, но оно настолько нежное, что боюсь, все это лишь игра моего воображения. Сантиметр за сантиметром наши тела сближаются, и каждый нерв наслаждается этим контактом, упиваясь ощущениями.
Я протягиваю руку к краю кровати и достаю презерватив. Лиззи сразу же забирает его у меня, и, пристально глядя мне в глаза, вскрывает упаковку и благоговейно подносит его к головке моего члена. Осторожно она раскатывает его и легкими прикосновениями своих нежных пальцев вдоль моего члена убеждается, что все сделала как надо.
Я резко выдыхаю и тянусь к ней, но она просто всасывает два моих пальца в рот, а другую мою руку кладет себе на грудь, где под теплой кожей ощущается ее сердцебиение.
Потом Лиззи садится на меня сверху – мой член уже опять твердый, в полной готовности между ее бедрами, но не так как раньше. До этого он был похож на раскаленный докрасна стальной жезл, теперь же он выглядит как изваянный из мрамора – гладкий и чувствительный. Мы не отводим друг от друга взгляда, пока она нежно проводит кончиком моего члена по клитору. Руками я исследую ее тело, улавливая малейшие вибрации, поднимающие дыбом крошечные волоски на ее спине и плечах.
Она удерживает головку моего члена напротив своего гладкого отверстия, кажется, целую вечность, опускаясь на меня постепенно, останавливаясь и прислушиваясь к реакции своего тела, наслаждаясь предвкушением так же сильно, как и самими ощущениями. Когда она полностью впускает меня внутрь, я слегка приподнимаюсь, и она оказывается сидящей верхом на мне, обхватив ногами. Наши бедра приходят в движение одновременно. Наши тела медленно сливаются воедино, а руки все еще нежно исследуют друг друга.
Словно два барабанщика, играющих на расстоянии друг от друга и медленно достигающих синхронности, мы находим подходящий ритм. Медленный ритм, готовящий нас к чему-то значительному. Бедрами Лиззи сжимает меня по бокам, выгибает спину, а ее киска стискивает мой член. Я отплачиваю ей тем же, сжимаю ягодицы и вхожу еще глубже, подстраиваясь под ее толчки, облизывая и покусывая ей грудь.
Все это время мы молчим, тишину нарушает только звук нашего тяжелого дыхания, но я начинаю стонать, так как ощущаю нарастающую пульсацию сексуального освобождения. Лицо Лиззи искажается мольбой, отчаянием, растерянностью.
– Трахни меня, Джакс, – хрипло говорит Лиззи, – пожалуйста.
– Я хочу трахать тебя вечно, Лиззи. Я хочу, чтобы твое тело стало моим. Хочу слышать, как ты выкрикиваешь мое имя. Снова и снова.
– Джакс.
Она начинает содрогаться, и наши тела так близко, что я испытываю то же самое.
– Джакс.
Лиззи истекает влагой, ее сотрясает дрожь, и она наконец-то позволяет себе выпустить все чувства на волю.
– Джакс.
Она обвивает руки вокруг моей шеи и притягивает меня к груди, когда кончает на мне.
– Джакс…
Я закрываю глаза. Это все, в чем я когда-либо мог нуждаться.
Это произошло на самом деле? Это ведь сон, да? Не открывай глаза, Лиззи. Не открывай их – на всякий случай, если это не сон. Просто держи их закры…
Черт.
Он здесь. С его идеальными скулами и волосами, которые никогда не выглядят взъерошенными – даже когда так и есть. Он находится лицом ко мне, его глаза закрыты. Он, безусловно, спит, но ухмылка на его лице определенно точно дает мне понять, что произошедшее вчера вечером точно не сон.
На точеном силуэте его подбородка я вижу оранжево-голубой отблеск восходящего солнца.
Черт возьми! Сегодня – день благотворительного мероприятия! Из всех моментов в жизни, чтобы так накосячить и обеспечить себе кучу неприятностей, ты, Лиззи, конечно же, выбрала самое неподходящее время.
Двигаясь осторожно, я переворачиваюсь и встаю с постели. Стараюсь действовать как можно тише – это не так уж сложно, учитывая, что я абсолютно голая и даже не прикрыта простыней.
На цыпочках выхожу из спальни и направляюсь в гостиную. Чувствую себя сумасшедшей, и, вероятно, выгляжу смешно, но пока меня никто не видит, мне плевать. Я нахожу свою одежду и надеваю все, за исключением трусиков и лифчика – уверена, Джакс будет рад добавить их в свою коллекцию.
Да благословит Бог архитектурный талант Джакса, поскольку входная дверь бесшумно открывается и закрывается без особых усилий, и я бегу босиком по гравию к своей машине. Ключ все еще в замке зажигания, словно знал, что мне понадобится совершить побег. Несколько секунд спустя я мчусь оттуда в сторону дома, увеличивая скорость, словно если буду ехать достаточно быстро, то оставлю свои проблемы позади.
Черта с два!
Прямо сейчас моя самая большая проблема гораздо больше, чем огромное благотворительное мероприятие, на которое прибудет почти тысяча человек и которое у меня под контролем (как уверен мой босс); больше, чем мой уход со свидания с хорошим парнем, который мил и добр ко мне, ради того, чтобы трахнуть Джакса. Самая большая проблема сейчас в том, что я чувствую себя чертовски превосходно.
Мне хотелось бы чувствовать себя мерзкой и ничтожной из-за того, что я только что совершила. Мне хотелось бы, чтобы я чувствовала себя виноватой и раскаивающейся. Мне бы хотелось чувствовать себя превосходно из-за слов Джеймса, что он очень меня уважает. Мне бы хотелось, чтобы я не совершала всего этого, ведь абсолютно понятно, что для меня это плохо.
Это было бы так легко. Джакс заставляет меня чувствовать себя так хорошо, такой живой. Он все делает правильно – в подходящее время и в подходящем месте. Но он делал все то же самое с тысячей женщин до меня – и, вероятно, продолжает делать с несколькими тысячами после.
Почему я убежала от Джеймса? Разве он не все, чего я хочу? Порядочный, красивый парень со стабильной работой и большим сердцем, который уважает женщин и будет делать все для меня – разве не этого желают большинство женщин? Тогда почему я воспринимаю все как трудности?
Мой мозг прокручивает столько вариантов, что я думаю об этом всю дорогу и даже не замечаю, как вхожу в свою квартиру. Я хлопаю дверью и прислоняюсь к ней, словно какой-то монстр гонится за мной. Прекрасно понимаю, что хлопанье дверью не спасет, ибо я сама для себя монстр, упорно преследующий и гоняющий саму себя по кругу до головокружения. Я снимаю одежду (что не составляет труда, поскольку Джакс оторвал большинство пуговиц на моей блузке, срывая ее с меня) и мысленно составляю график на сегодняшний день. Душ, завтрак, деловой, но все же привлекательный наряд, составление распорядка на оставшуюся часть дня, а затем работа.
Я запрыгиваю в душ и пытаюсь сконцентрироваться, но это подобно вождению автомобиля по лесу на скорости двухсот километров в час. Так что вместо этого я с остервенением мою волосы, словно пытаюсь смыть беспорядочные мысли, не имеющие никакого отношения к работе.
– А разве не всегда так? – говорю вслух, как будто надеясь, что кто-то окажется в ванной и даст мне совет. – Хорошие вещи ощущаются плохо, а плохие наоборот хорошо. Именно поэтому сидеть на диетах так тяжко. Именно поэтому я никогда не посещаю торговые центры в день зарплаты. Именно поэтому я вынуждена напоминать себе о тренировках по воскресеньям. Чувствовать себя хорошо – это явный признак того, что ты натворил что-то плохое, и, исходя из этого, Джакс – очень, очень плохое.
Выйдя из душа, я мельком смотрю на себя в зеркало. Следы от зубов красуются вокруг моего левого соска – настолько четкие, что вам не нужно быть дантистом, чтобы идентифицировать их принадлежность Джаксу.
– Великолепно. Метка дьявола. Во всяком случае, Джакс знает, как оставлять свои отметки.
Начиная одеваться, я уже чувствую себя почти нормально. Все свои мысли, касающееся личной жизни, я собираю в кучу, затолкав их в вымышленный ящик для носков, и решаю вернуться к этому, когда у меня появится время, ясность ума и терпение – и это явно не сейчас. В данный момент я могу справиться лишь с одним беспорядком – мне нужно разобраться с тем, что мой босс и вся компания рассчитывают на меня, надеясь, что я преодолею все трудности. Сконцентрируйся, Лиззи. Позже у тебя будет время для размышлений. Переживи этот день, а затем все будет намного проще.
Вот что я говорю себе каждый раз. Реальность, кажется, решила, что маленькая Лиззи еще совсем не готова.
Звонит телефон, и я отвечаю на него так быстро, что даже не смотрю на имя, высветившееся на экране. Если бы я все-таки взглянула, то, вероятно, вообще не ответила бы на звонок.
– Привет, МакФлай.
Черт.
– Привет, – говорю я, изо всех сил наполняя свой голос таким притворным энтузиазмом, что чувствую себя порноактрисой.
– Гхм… по поводу прошлого вечера…
– Да, об этом, Джеймс… мне есть, что тебе сказать…
– Нет. Я – единственный, кому следует принести извинения…
– На самом деле, Джеймс, это моя…
– Я вел себя слишком грубо. Слишком напористо. Я прекрасно понимаю. Просто… просто ты выглядела такой красивой. Мне жаль, что у тебя сложилось неверное впечатление. Я не знаю, что на меня нашло. Думаю, я слишком много выпил… того дешевого вина, точно! Послушай, просто дай мне еще один шанс доказать тебе, что меня интересует не твое тело, Лиззи.
Внезапно я задаюсь вопросом, а не является ли Джеймс тем, кто создает трудности. Столько наивности, но в то же время он так слеп и глуп. Если Джеймс считает, что я убежала от него вчера из-за того, что он проявил напористость, то не представляю, как смогу объяснить ему, что он неправ. И когда ты понимаешь, что у тебя нет желания объяснять свои чувства тому, с кем вроде как находишься в отношениях, то, скорее всего, у вас ничего не получится. Я знаю это.
– Ты не был слишком груб или напорист, Джеймс, – говорю я, мой голос звучит серьезно и решительно. – Если это вообще можно воспринимать как напористость, Джеймс. Как думаешь, чего я хотела?
Джеймс слегка смеется, но прямо сейчас я не в настроении для глупостей.
– Я никогда не умел предугадывать, чего хотят женщины. Ни один мужчина не может!
Я отодвигаю на задний план мысли о том, кто полностью опровергает это заявление – в последние дни его лицо слишком часто предстает у меня перед глазами.
– Я хотела… нет подожди, я нуждалась в том, чтобы ты трахнул меня. Но ты этого не сделал. Мы на разных волнах, и это моя вина. Я пыталась стать той, кем не являюсь. Кем-то, кем думала должна быть просто потому, что ты мне нравился.
Я слышу, как Джеймс дышит на другом конце линии – несомненно, он до сих пор в шоке от слова «трахнул».
– Я… не знал…
– Ты никогда не будешь знать, Джеймс. Ты милый, добрый и нежный. А я… ну, я не такая. И, вероятно, никогда не буду, – как же хорошо произнести эти слова, наконец-то иметь возможность сказать правду, и я нисколько не сожалею об этом.
Джеймс тяжело вздыхает от удивления.
– Ты говоришь… говоришь мне, что все… кончено?
– Я говорю тебе, что для меня это в действительности никогда и не начиналось. Мне жаль, Джеймс. Прощай.
Я вешаю трубку и сажусь на кровать, переводя дух и обхватив голову руками, чтобы унять головокружение. Полагаю, с одной проблемой покончено.
***
Хотя я одета как умная, уверенная в себе женщина, знающая, что она делает, я затрачиваю на работе столько умственных усилий, производя расчеты и рассматривая больше перспектив, чем военный стратег. Я отправляю стажера принести мне очередную порцию двойного латте-эспрессо и заставляю двух членов команды в точности рассказать план работы и перечислить всех вовлеченных в это мероприятие людей, проверив все, как минимум, три раза. Да, я еще та стерва, но если и существует один день, когда мне официально разрешено ею быть, то сегодня определенно он. Позже у меня будет время для извинений.
Я должна чувствовать себя хуже в отношении Джеймса – намного хуже – но правда заключается в том, что прямо сейчас у меня слишком много других забот, чтобы переживать еще и по этому поводу. И, возможно, какая-то часть меня испытывает облегчение оттого, что все закончилось.
Я так увлеклась печатанием текста подтверждающих приглашений и их отправкой, что едва замечаю нависшую как темное облако тишину в офисе, обычно полном разговоров. Я игнорирую это, но когда до меня доносятся приглушенные голоса и подавляемые вздохи, то поворачиваюсь, ожидая увидеть за окном какую-нибудь надвигающуюся на нас серьезную катастрофу.
Вместо этого всеобщее внимание сконцентрировано на входе в офис, где, засунув руки в карманы, стоит мужчина. Джакс.
Я замечаю около полудюжины самых уверенных девушек, непринужденно направляющихся в его сторону. Он одаривает их своей улыбкой и что-то говорит, отчего они смеются. Каким-то образом ему удается отвести от них взгляд и увидеть меня. Он указывает девушкам на меня, и ему приходится практически отбиваться от них, словно от банды грабителей.
Я встаю и направляюсь к нему.
– Что происходит? – спрашиваю я громким шепотом.
– Я хочу поговорить с тобой, – отвечает Джакс, беря меня за руку и выводя из офиса. Я дергаюсь и отступаю обратно, говоря ему, что у нас будет достаточно времени для разговоров, как только я покончу с самым грандиозным мероприятием за всю свою карьеру, но то, как все смотрят на нас и решительный взгляд Джакса заставляет меня передумать.
Мы выходим в коридор, и я оглядываюсь на стоящих позади женщин, которые таращатся на нас сквозь стеклянные двери. Я отхожу чуть дальше, покидая поле их зрения, скрещиваю руки на груди и смотрю на Джакса с выражением нетерпения – надеюсь, он это понимает.
– Сейчас не самое лучшее время, Джакс. Поверь, я тоже хотела бы поговорить, но, вспомни, сегодня у меня мероприятие. Если ты думаешь, что я склонюсь к быстрому перепиху в туалете или воссозданию прошлой ночи на заднем сиденье твоего автомобиля, то ты ошибаешься. Просто нет. Я стерва сегодня для всех. И для тебя в том числе.
Я знаю, что веду себя, как сумасшедшая, но виной тому не только стресс на работе. Это чувство вины за то, что я набросилась на него вчера, и за то, как грубо рассталась с Джеймсом этим утром. А еще меня переполняет разочарование от осознания того, что между мной и Джаксом ничего не может быть, даже если я теперь снова свободна. Вдобавок ко всему, этот самоуверенный взгляд на его лице только еще больше приводит меня в ярость.
Джакс медленно кивает и смотрит в сторону, будто я только что дала ему пощечину.
– Вау, ты, безусловно, хорошо справилась со своей задачей, – говорит он с ухмылкой, которая дает понять, что он шутит. – И у «Феррари» нет задних сидений. Нам пришлось бы заняться этим на капоте.
– Справедливое замечание, – говорю я, пытаясь слегка улыбнуться, но для его шуточек совсем нет настроения, – но я возвращаюсь к работе.
Я пытаюсь прогнать свое раздражение. Все тот же Джакс. Те же подкаты. Он никогда не изменится. Прекрасно знаю, что принимаю все слишком близко к сердцу, но ничего не могу с этим поделать. Сейчас не время.
Я отворачиваюсь и начинаю идти по коридору, но Джакс хватает меня за руку и осторожно притягивает обратно к себе.
– Пожалуйста, подожди, – говорит он с искренней серьезностью в голосе, что чрезвычайно редко в его случае – такое ощущение, что передо мной совсем другой человек. – Я пришел… я думал, что…
Что-то новенькое. Безусловно, новое. Как только я смотрю ему в глаза, то понимаю – Джакс выглядит так, словно пытается быть честным. Или, по крайней мере, пытается это показать. Полагаю, у него столько методов подката, что мне еще даже не выпало шанса лицезреть их все.
– Ну?
– Я хотел сказать… ты мне нравишься, – наконец-то говорит он. Джакс смотрит на меня с умоляющим выражением лица.
Не могу поверить, что он выдернул меня с работы ради того, чтобы поиграть в игры с моим разумом. Неужели он в самом деле ожидает, что я поведусь на это? В конце концов, он сам обучал меня. Кто я? Его личная секс игрушка по вызову? Вот чего я добилась, кинувшись в его объятия вчера?
Я не могу остановить гнев, вырывающийся из меня прямо сейчас.
– Какая я тебе нравлюсь? Ты имеешь в виду, я нравлюсь тебе прижатой к стене в туалетной кабинке? Или склоненной над раковиной, чтобы ты мог видеть мои сиськи в зеркале? Или отсасывающей тебе в том дурацком автомобиле, который ты водишь?
Он отрицательно качает головой.
– Я не это имел в виду.
Он выглядит искренне застигнутым врасплох, и внезапно мне становится стыдно. Почему я так беспощадно набросилась на него?
– Боже мой, прости, – говорю я. – Черт. Ты мне тоже нравишься, Джакс. Но сейчас у меня не самое лучшее время. Прошлой ночью это было разово, ладно? Не возобновление нашей предыдущей… неважно. У нас все круто. Мы потусим. Поболтаем. Все хорошо. Не переживай по этому поводу, – говорю я, предпринимая попытку шагнуть в сторону офиса.
– Нет, – говорит Джакс, не позволяя мне уйти. – Я имею в виду, ты мне нравишься. Сильно. Я хочу, чтобы ты была моей. Я хочу, чтобы мы встречались. Хочу, чтобы ты была моей девушкой. Никаких договоренностей. Просто мы.
Несколько секунд я смотрю в его глаза, а затем опускаю свой взгляд в пол. Они слишком убедительны. Слишком откровенные. Чересчур честные. В такие глаза я с легкостью могу влюбиться. Боже, он в этом хорош. Маэстро обмана.
Я кладу руку на его грудь.
– Джакс… я не знаю, что происходит, но уверена, что ты забудешь этот момент… независимо от того, что я скажу.
– Это не так, Лиззи. Это по-настоящему.
И в этот момент я понимаю: он говорит правду.
Но это не важно, поскольку передо мной Джакс Уайлдер. Я прекрасно знаю, что он может предложить мне, и этого недостаточно. Отношения – это намного больше, чем горячий секс и развлечения, и этот мужчина не может дать мне то, в чем я нуждаюсь. Я была бы идиоткой, если бы считала иначе.
Я наклоняюсь к нему, понизив голос.
– Ты в самом деле пытаешься заставить меня сделать это? Действительно хочешь, чтобы я привела тебе тысячи причин, почему из этого ничего не выйдет?
Джакс отрицательно качает головой и стискивает челюсти, но его глаза по-прежнему остаются широко открытыми и умоляющими, как у человека, обращающегося с просьбой о пересмотре дела после вынесенного приговора.
– Мы так прекрасно ладим. Мы понимаем друг друга. Как ты можешь не признавать этого? Секс находится вне этого мира, как бы хорош он ни был – поверь мне, уж я-то знаю – но я не это имею в виду. Между нами существует что-то настоящее, и я не хочу потерять это.
Мне бы хотелось просто согласиться с ним, чтобы мы смогли убежать вместе в закат, но я не позволю себе с головой окунуться в очередные заранее обреченные отношения. Я знаю, что мне нужно, и не соглашусь на меньшее. Даже если это касается невероятно сексуального, потрясающе одаренного мужчины.
– Дай мне свой телефон.
Джакс откидывает голову назад, словно уклоняется от удара.
– Что? Зачем тебе мой телефон?
Я протягиваю руку.
– Ты хочешь встречаться со мной? Дай мне свой телефон.
Медленно, с совершенно озадаченным взглядом он вытаскивает свой телефон и кладет его в мою руку.
– Ладно, – говорю я, – давай посмотрим. Ничего себе. Я даже не знала, что телефоны могут сохранять так много контактов. Ах! «Вторник Блондинка»… ты трахаешь ее каждый вторник или это просто означает, что ты познакомился с ней в этот день?
Джакс переминается с ноги на ногу, как школьник, попавшийся за курением травки.
– Она в баре каждый вторник.
– «Елена (бондаж)» – довольно ясно, еще одна. «Мишель Минетчица». Неплохо. «Сквирт Сюзанна». Ну, это обязательно надо принять к сведению. «Тугая Стройная Задница» – даже нет имени, да? «Лана (Бэтмэн)»?
Джакс краснеет и начинает шаркать ногой.
– Ей нравился я… ох… в образе Бэтмэна.
– Ух ты. Идем дальше. «Черная супермодель 4», «Азиатская танцовщица 2». Ох, мне нравится, как ты записал «Дебора с двумя (д)» – сомневаюсь, что это ошибка. «Кэлани с родинкой на заднице» … видишь, у меня даже имя не такое уж вполне запомин…
– Ладно, я понял, – говорит Джакс, почти испытывая физическую боль от смущения.
Я слегка смеюсь – даже я не могу выдержать вид кривящегося от стыда Джакса.
– Вот об этом я и говорю. Когда в последний раз ты был моногамен, Джакс?
Следует долгое молчание, которое говорит лучше всяких слов.
– Я не помню.
– Поскольку ты, вероятно, никогда и не был.
Джакс прекращает морщиться и пристально смотрит мне в глаза. Я бы хотела вновь устремить свой взгляд в пол, но этот мужчина полностью завладел моим вниманием, как притягивающий луч прожектора.
Он тяжело вздыхает.
– Я все это знаю. Знаю, что это страшно. Знаю, ты боишься, что тебе причинят боль. Но я также знаю, что ты тоже что-то чувствуешь ко мне. Знаю, что каждый импульс моего тела направлен на тебя. Знаю, что ты уже изменила меня, и я попытаюсь, – он выхватывает телефон у меня из рук и машет им. – Я не могу изменить это. Прошлое и будущее – совершенно разные вещи, Лиззи.
