Текст книги "Терроризм вчера, сегодня и навеки"

Автор книги: Дж. Арас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Что же касается целей категории особой важности, похищение которых стало столь затруднительным, на их долю, тем не менее, остался другой эксклюзивный инструмент терроризма – убийство.

Убийство

Убийство как таковое, целенаправленное, или «побочное», составляет саму суть терроризма. Политическая разновидность убийства в контексте «оперативной необходимости» террористической теории и практики, известна с глубокой древности, и претерпела изменение лишь по формам исполнения. Яд и кинжал сменили пистолет, а затем автомат, винтовка с оптическим прицелом, а в особо сложных случаях – гранатомет, ПТУРС, или хороший эквивалент взрывчатого вещества. Абстрагируясь от общего контекста терроризма, и сосредоточившись непосредственно на практике целевых, «классических» политических убийств, следует констатировать, что она не утратила своей остроты ни после завершения «холодной войны», ни в наступившем тысячелетии. Эта угроза распространяется на всех – руководителей государств и духовных лидеров, политиков и общественных деятелей, вне зависимости от того, где они находятся – в крупных западных государствах, или аутсайдерских странах третьего мира.

Вечером 4 ноября 1995 г. на площади Царей Израиля в Тель-Авиве шел стотысячный митинг в поддержку подписанного всего 40 дней назад израильско-палестинского договора. Последним из ораторов выступал премьер-министр Ицхак Рабин, один из архитекторов этого договора, завершивший свою речь словами: «Я 27 лет служил в армии и воевал, но тогда не было никакой надежды на мир. Сейчас такая надежда появилась. Народ хочет мира и протестует против насилия. Его не должно быть в государстве Израиль». Через несколько минут после этих слов раздадутся выстрелы; хваленая служба безопасности не сработает, и еще через два часа Рабин скончается в госпитале. Арестованный на месте преступления убийца, 25-летний Игал Амир, не станет отпираться и скрывать мотивы преступления. Выходец из семьи ортодоксальных йеменских евреев, выпускник религиозной школы, военнослужащий элитной воинской части, наконец, член экстремистской молодежной группы Eyal (Возмездие) – таковы формальные этапы биографии убийцы. Однако, последовавшие параллельные юридическое и журналистское расследование вскрыли глубинный политический подтекст – наличие влиятельных центров в государственных структурах и религиозных кругах, для которых мир с палестинцами был хуже войны, а следовательно, «голубь» Рабин, готовивший этот мир, был, по образному выражению известного израильского писателя-публициста Фридриха Горенштйена, «хуже Ирана, хуже Ирака, хуже Ливии, хуже Сирии, хуже ХАМАСА». И в этой ситуации слепым инструментом исполнения, как до сих пор полагают многие израильтяне, и стал молодой фанатик, которого классически «разыграли втемную» невидимые кукловоды.

А тем временем, длинный перечень жертв политических убийств – Джон и Боб Кеннеди, Мартин Лютер Кинг, Анвар Садат, Индира и Раджив Ганди, Ицхак Рабин, и многие другие, – остается открытым и в XXI веке.

Взрыв

Природа взрыва, помимо поражающих факторов физического свойства, содержит в себе мощнейший психологический эффект, заключающийся в мгновенной проекции войны на абсолютно мирную территорию – городскую улицу, кафе, дискотеку, кинотеатр, спортивный зал, или рейсовый автобус. Следует признать, что современные наследники бомбометателей XIX века имеют в своем распоряжении куда более универсальный арсенал, который превращает убийство из процесса индивидуального в массовый. Гексоген, пластид, RDX, и старые добрые динамит с тринитротолуолом, различные системы управления взрывом – механические, проводные, радиокомандные, другие производные технического прогресса человечества, поставленные на службу его же уничтожения. И они уничтожают. Только за неполных 11 месяцев 2002 г. в результате 210 терактов палестинских боевиков на территории собственно Израиля и Палестинской автономии погибло 273 человека, из которых подавляющее большинство было убито взрывами, осуществленными в общественных местах и на транспорте, как посредством смертников, так и заминированных автомашин. Классической эфирной картинкой в выпусках теленовостей из зоны израильско-палестинского конфликта стали городские рейсовые автобусы, развороченные страшными взрывами. Только в 2001 – 02 г.г. таких автобусов было 50.

Одним из наиболее трагических прецедентов массового убийства посредством взрыва, стали масштабные теракты, проведенные в сентябре 1999 г. оперативно-боевыми резидентурами ваххабитских группировок в Москве, Вогодонске и Буйнакске, в результате которых погибли свыше 300 человек. Сопоставимыми с ними по масштабам могут считаться только взрывы в увеселительных заведениях на индонезийском острове Бали в ночь 12/13 октября 2002 г., которые унесли жизни 187 человек, и ранили свыше 300; еще около 30 человек, от которых не осталось ничего, официально числятся «пропавшими без вести». В обоих случаях, коварный удар по абсолютно мирной территории, и вызвал столь желаемый эффект, квинтэссенцию террора, заключающуюся в самом его названии – ужас.

Парализующий эффект любого теракта такого рода многократно умножается в случае, если сила взрывного заряда в тротиловом эквиваленте дополнена силой ненависти и мистического фанатизма того или тех, кто готов отдать свою жизнь, чтобы убить других.

Суицидальный терроризм

Суицидальный терроризм представляет собой кульминационный, абсолютный инструмент асимметричной войны. Хотя это явление нельзя назвать новым, его стремительное распространение и растущие параметры, фиксируемые с середины 90-х годов, свидетельствует о выявлении серьезнейшей угрозы, противопоставить которой на сегодняшний день пока практически нечего; события 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке и Вашингтоне тому пример. По состоянию на 2002 г. в мире насчитывалось не менее 12 террористических группировок, располагавших заранее подготовленным, идейно мотивированным и материально стимулированным контингентом смертников, а также соответствующим техническим арсеналом – носимыми взрывными комплектами, заминированными автомобилями, мотоциклами, катерами, самолетами. Самыми «практикующими» группами в контексте суицидального терроризма, как на поле боя, так и вне его, являются группировки: Аль-Каида, Тигры освобождения Тамил-Илама, Хезболла, ХАМАС, Исламский Джихад.

Это не обычные террористы-боевики, которые готовы рисковать в определяемых ими самими разумных пределах, и которые хотят выжить, хотя бы для того, чтобы увидеть результата (или иллюзию результата) того, за что они борются. У смертников же нет пути назад, нет «стратегии выхода». Смертники приходят не для того, чтобы вести переговоры, а чтобы умереть; поэтому любой оперативный эпизод с их участием – это не просто террористический акт, но акт войны, тотальной войны. Смертники приходят оттуда, где жизнь – война и нищета, где жизнь хуже смерти. И еще, оттуда, где, религиозные или национальные лидеры простыми, примитивными словами объясняют, через что лежит дорога в вечный рай.

Конвенциальное оружие

После окончания «холодной войны» феномен международного терроризма приобретает все более заметную военную составляющую. Фактически, происходит конвергенция понятий «национально-освободительное движение» и «международный терроризм». По своим численным, организационным, тактическим и техническим параметрам многие повстанческие (террористические) группировки уже превзошли регулярные вооруженные силы целого ряда государств. Рассмотрим в этой связи лишь некоторые из очень многих позиций.

Основу арсенала партизанской войны и террористической деятельности составляет легкое стрелковое оружие – пистолеты, револьверы, пистолеты-пулеметы, автоматы, автоматические и снайперские винтовки, нарезные и гладкоствольные, курковые и помповые ружья, обрезы, ручные пулеметы, и так далее. Лишь незначительная их часть имеет кустарное происхождение; остальные являются промышленного производства. Миллионы стволов, неконтролируемая диффузия и циркуляция которых началась еще в период «холодной войны», с тех пор ежегодно приносят на алтарь гражданских и других войн сотни тысяч жизней, а боевик с «калашом» в руках стал классической картинкой теле-репортажей из зон вооруженных конфликтов. Советские АК, АКМы, АКСы, их китайские и румынские клоны, американские М16, бельгийские FN, германские G3, сингапурские Ultimax и десятки других образцов, поступающие в распоряжение военизированных формирований через контрабандную схему черного рынка, за счет прямых поставок, или трофеев, стреляют сегодня на всех континентах. Попытки международного сообщества ограничить приток легкого стрелкового вооружения в «серые зоны» за счет инициирования работы конференции ООН и создания соответствующей организации, пока видимых результатов не дают.

Минное оружие является излюбленным средством партизанской войны. По образному выражению, приписываемому Пол Поту, «мина – самый лучший боец: никогда не спит, ничего не боится, и никогда не промахнется». При этом наиболее опасной подкатегорией этого оружия являются противопехотные мины, только за последнее десятилетие убившие и покалечившие сотни тысяч людей в зонах вооруженных конфликтов. Из 230 млн. противопехотных мин, согласно официальной (весьма неполной) статистике состоящих на вооружении во всех странах мира, миллионы единиц боеприпасов, со складов, из наличия, ушли в горячие точки. Только в каждой из таких активных в прошлом и настоящем зон повстанческой / террористической войны, как Афганистан, Ангола, Камбоджа, Босния и Герцеговина, Мозамбик, Судан, Сомали, в земле остается свыше 1 миллиона мин, ждущих своего часа и свою жертву.

Немаловажную часть военного арсенала современного международного терроризма составляют средства огневой поддержки и тяжелое вооружение и техника. Тяжелые пулеметы, гранатометы ручные и станковые, минометы калибра от 51 до 160 мм включительно, артиллерия ствольная и реактивная, танки, бронетранспортеры, боевые машины пехоты, бронированные разведывательные машины, противотанковые ракетные комплексы, различные средства ПВО – вот не самый полный перечень. В войнах партизанского типа, характеризующихся непредсказуемыми контактными боями, происходит повышение «порога значения» вооружения, и обычное пехотное оружие, например ручной гранатомет, применяемый вопреки всякой логике, уставам и техническим наставлениям, становится эффективным средством. Американские военнослужащие, столкнувшиеся в 1992 – 93 г.г. на улочках Могадишо с сомалийскими «боевыми колесницами» (battlewagons), представлявшими собой обычные полу-легковые грузовички Mazda и Toyota с установленными на кузове пулеметами ДШК, гранатометами и пусковыми направляющими для неуправляемых реактивных снарядов, могут это засвидетельствовать лично.

Танк, испытанное боевое средство на полях Второй мировой и «холодной» войн, согласно мнению многих военных экспертов, уже все-таки уступает в гонке со своим смертельным врагом – противотанковыми средствами. За последнее десятилетие с небольшим, количество танков в мире снизилось вдвое: со 100.000 боевых машин до примерно 50.000 единиц. Однако, многие повстанческие / террористические группировки не отказались от сохранения бронированного кулака, и даже наращивают его. Пример – армянская «Армия обороны Карабаха» на оккупированной сепаратистским анклавом территории Нагорного-Карабахского региона Азербайджана, скромно именующая себя «силами самообороны». В 2002 г. это вооруженное формирование имело на вооружении 316 танков – то есть, больше, чем вооруженные силы любого из таких государств-членов НАТО, как Бельгия (132), Канада (114), Дания (238), Норвегия (170), Португалия (187), не говоря уже об Исландии с Люксембургом. Вообще же, танки в армиях партизанского типа воочию демонстрируют парадоксальный «закон обратного значения», столь характерный для асимметричной войны: чем более устаревшим, и, следовательно, более простым в применении и обслуживании является вооружение, тем лучше. Применительно к танкам это означает, что современный Т-72 гораздо менее предпочтителен для боевиков военизированных формирований, чем старый добрый Т-55, на котором можно будет воевать где-нибудь в джунглях Гвинеи-Бисау еще 55 лет.

Переносные зенитно-ракетные комплексы имеют все шансы стать смертельным средством поражения в арсенале террористов. Мобильные, малоразмерные, совмещающие в себе функции пусковой установки и радара наведения, не требующие продолжительной подготовки расчетов, они гораздо более, чем на поле боя, где противник применяет маневр и средства пассивной защиты, эффективны против незащищенных пассажирских авиалайнеров, чрезвычайно уязвимых при взлете и посадке, и способных в результате удачного пуска стать братской могилой. За последние пятнадцать лет страны-экспортеры продали в 56 государств «третьего мира» свыше 50.000 ПЗРК, откуда тысячи из них пошли, в виде трофеев, или прямых поставок, в арсенал различных повстанческих / террористических движений. Согласно некоторым подсчетам, сегодня американские «Стингеры», советские «Иглы» и «Стрелы», французские «Мистрали» имеются в распоряжении 17 таких группировок. Израильский лайнер, вылетавший утром 28 ноября 2002 г. из кенийского аэропорта Момбасы, и обстрелянный боевиками «Аль-Каиды», лишь чудом уцелел; но он был, скорее всего, лишь первой ласточкой…

Особо следует сказать об оперативно-тактических ракетных комплексах, к счастью, состоящих на вооружении пока еще немногих военизированных формирований. Советские комплексы Р-17 и «Луна-М» изначально разрабатывались в качестве средств доставки оружия массового поражения, их применение в качестве носителей конвенциональных боевых частей не имеет чисто военной (оперативной) целесообразности, в первую очередь ввиду высокой степени кругового вероятного отклонения от цели. В равной степени это касается и созданных на их основе комплексов, например иранского Zelzal-2 (Землетрясение), по неподтвержденным данным, поступившим на вооружение ливанской группировки «Хезболлах». Однако, опыт гражданских войн в Йемене и Афганистане подтверждает, что стороны конфликта, располагавшие такого рода средством, ни упустили ни единого шанса для его применения, сделав при этом, ввиду высокой неизбирательности ракетного оружия, основной мишенью гражданское население, после первых же жертв в коллективном порядке покидавшее зону его применения. Исходя из этого, оперативно-тактические комплексы, по своей сути, могут рассматриваться как оружие массового психологического террора. Кроме того, они сохраняют свою изначальную функцию носителей оружия массового поражения.

Неконвенциональное оружие

Да, терроризм приобретает уже и «измерение Апокалипсиса». Триада периода «холодной войны» – ядерное, химическое, биологическое оружие, теперь не является эксклюзивным инструментом устрашения со стороны государств, которые им обладают. По некоторым подсчетам, не менее 20 различных негосударственных субъектов (повстанческих движений и террористических групп) предпринимали, или предпринимают, усилия по приобретению, или разработке и производству, а затем, соответственно, и применению ОМП. Конечно, речь идет лишь о самых примитивных, маргинальных подвидах такого оружия, например распыляемых радиоактивных материалах («атомная бомба бедняка»), или химических субстанциях промышленного назначения. В частности, досье собранное на группировку «Аль-Каида» до, и особенно, после терактов 11 сентября, однозначно подтверждает факт приложения активных усилий по приобретению критических технологий и компонентов, а также самостоятельное экспериментирование по разработке ОМП по трем основным направлениям: биологическое оружие, радиологическое оружие, боевые отравляющие вещества.

Самый масштабный до сих пор теракт с применением ОМП произошел в 1995 г. в Японии, по несчастливому стечению обстоятельств за 50 лет до этого уже ставшей жертвой ядерного оружия. Тоталитарная религиозная секта синтоистско-мистического толка Aum Shinrikyo, возглавляемая духовным лидером Чизуо Мацумото, более известного под именем Шиоко Асахара, с начала 90-х г.г. находилась под наблюдением полиции. Однако, способы привлечения новых адептов в секту, число которых по всему миру, включая Россию, достигло 40.000 человек, формально не выходили за рамки действующего законодательства; к тому же, сектанты исправно платили налоги с прибыли, извлекаемой от деятельности контролируемых ими компьютерных фирм. Никто из тех, кому было положено, не поинтересовался, куда идет сама прибыль. А шла она, помимо приобретения стрелкового вооружения и боеприпасов к нему, на эксперименты с боевыми отравляющими веществами нервно-паралитического действия типов Sarin и VX, и наработку предварительной теоретической базы по сейсмическому оружию (!). Эксперименты, производство и хранение производились на принадлежащем секте объекте SATAM-7, расположенного на склонах горы Фудзи. К середине 90-х накопленный объем «зарина» достиг 30 кг, и его решено было пустить в ход. В день «Х» (23 марта), выбранный в качестве даты «конца света» в отдельно взятом месте, смертельный газ был распылен при помощи специально сконструированных приспособлений на шести линиях метрополитена. В «газовой камере» токийского и йокогамского метро погибли 12 и получили отравления (в основном в тяжелой форме) свыше 5.000 человек. Практически сразу секта была накрыта и разгромлена, что в лишний раз свидетельствует о том, что власти имели практически всю информацию о ней, но умудрились упустить из виду главное. Верхушка группировки села на пожизненные сроки; однако, основной состав, не признанный непричастным к преступлению, остался на свободе, и снова продолжает деятельность в формально законопослушных рамках, сменив, правда, название секты на новое и загадочное имя – Aleph. Говорят, они опять занимаются компьютерами…

Знаменитая «почтовая атака» спорами сибирской язвы, произведенная безымянным американским ученым – биотеррористом, последовавшая практически сразу за терактами «Аль-Каиды» 11 сентября, еще раз подтвердила, что биологическое оружие на сегодняшний день остается самым опасным видом ОМП, о котором только может мечтать любая террористическая организация. Если усилия по производству химического, и особенно, ядерного оружия, и затратны и заметны, то био-оружие может быть создано и произведено в лабораторных условиях, а затем применено даже одиночками, имеющими для этого достаточное образование, научный талант и нарушенную психику. Невидимый и смертельно опасный враг – штаммы и вирусы ботулизма, сибирской язвы, лихорадки эбола, сальмонеллы, черной оспы, могут быть без особых усилий разосланы в почтовых конвертах, распылены с частного самолета, или спущены в систему водоснабжения многомиллионного города. Далее – тысячи смертей, паника и хаос, по сравнению с которыми состоявшиеся в сентябре – октябре 2001 г. события в США будут выглядеть самым легким сценарием. Кстати, проведенные в тот период опросы и замеры общественного мнения показали – многие американцы верят, что худшее в этом плане еще впереди.

Итак, мы рассмотрели, насколько это было возможно в нашем регламентном формате, методы и средства их реализации, присущие современному международному терроризму, точнее, его первому эшелону. На очереди – второй и третий (периферийный) эшелоны.

Блок 6. Второй эшелон и периферия современного терроризма

А теперь продолжим разговор о международном терроризме через призму его политического, информационного и финансового компонентов, а также остановимся, насколько это будет возможно, на разнообразных периферийных формах проявления самого феномена, как такового.

Политический, информационный, финансовый компоненты

Невиданное доселе явление – мимикрия под легальный контекст в виде многочисленных представительских организаций прикрытия, косвенно контролируемых парламентских фракций, различных структур гуманитарного, культурно-просветительского, религиозного, информационного профиля, являются своеобразной «торговой маркой» сегодняшнего терроризма. Интенсивная аппликация политических технологий происходит параллельно с освоением родственных медийных технологий, реализацией интенсивного информационно-пропагандистского обеспечения с полноценным использованием потенциала электронных и печатных средств массовой информации, а также Всемирной сети. Все эти формы активности обеспечиваются доходами как от законной коммерческо-предпринимательской деятельности, так и нелегальных поступлений, обеспечиваемых фактическим сращиванием двух феноменов современности: международного терроризма и транснациональной организованной преступности. Отследить параметры такой адаптации и конвергенции можно было бы на уже становящимся классическим примере империи «Аль-Каиды».

Косвенные и отрывочные сведения о ней, тонким ручейком просачивавшиеся в средства массовой информации со второй половины 90-х годов, валом хлынули после теракта 11 сентября, когда спецслужбы вынуждены были приоткрыть свои файлы, чтобы хоть как-то оправдаться перед парламентами и налогоплательщиками за затрачиваемые на них средства. Выявившиеся отдельные фрагменты очень быстро сложились в захватывающую воображение общую картину, на которую средства массовой информации отозвались экзальтированными заголовками: «всемирная паутина», «разветвленная грибница», «верхушка айсберга». Полноценно использовав многочисленные ниши западных демократий и капиталистической экономики, люди бен Ладена сформировали обширную инфраструктуру поддержки террористической активности не только где-нибудь в Афганистане, Сомали, или Йемене, а непосредственно на территории противника – в странах Европы и Северной Америки.

Фундаментом, основой для этой инфраструктуры стали многочисленные и быстро растущие диаспоры выходцев из арабо-исламского мира. Следует признать, что даже те ее представители, которые добились значительных успехов в интеграции в экономическую и политическую систему стран пребывания, не только сохранили свою иную культурно-религиозную идентичность, но использовали накопленный потенциал для дальнейшей общинной консолидации и обособления. Этот цивилизационнный феномен, наглядным проявлением являются турецкие кварталы Гамбурга и арабские районы Марселя, заслуживает отдельного изучения, и находится за пределами формата нашей темы. Случай с Зейнетдином Зиданом, ставшим лицом Франции, не должен никого обмануть, это скорее исключение, чем правило. Именно диаспора и ее финансовые и морально-психологические возможности, стали практически неисчерпаемым ресурсом «Аль-Каиды».

Так называемые «фронтальные организации» (на самом деле – структуры прикрытия), как «Аль-Мухаджирун» (Переселенцы), Всемирный фонд Джихада, и «Ансар аш-Шариа» (Сторонники Шариата), обосновавшиеся в Лондоне, но контролирующие при этом всю Европу, стали координирующими центрами «Аль-Каиды» на континенте, решая задачи сбора пожертвований и набора добровольцев для джихада. При этом, в качестве мобилизационных пунктов, использовались мечети, в больших количествах имеющиеся в любом мало-мальски крупном европейском городе. Именно через общины, сложившиеся при мечетях, только в период с 1995 по 2000 годы организация «Аль-Мухаджирун» завербовала, обучила и отправила в различные зоны вооруженных конфликтов – от Кашмира до Боснии, свыше 700 молодых людей, британцев по гражданству и мусульман по вероисповеданию. Из них 38 человек осенью 1999 г. направились в Чечню. Даже после терактов 11 сентября и постепенно набирающей обороты кампании по подавлению легальной инфраструктуры Аль-Каиды», которая тормозится многочисленными демократическими издержками, ее остаточные звенья, олицетворяемые лондонским шейхом Омаром Мухаммедом аль-Бакри и другими воинствующими клерикалами, продолжают благополучно существовать, стремительно перестраиваясь и адаптируясь под новый, усложненный политический и оперативный контекст деятельности. Впрочем, в таком положении дел, быть может, есть свой резон; ведь если срубить верхушку айсберга, его подводная часть станет еще более опасной и менее предсказуемой…

Вторая составляющая гибридной транснациональной структуры неотделима от первой – информационно-пропагандистский компонент. Он включает комплект самых различных средств, контролируемых в основном не напрямую, а через отлаженную сеть формально и реально независимых звеньев, тем не менее, работающих на общее дело: электронные и печатные средства массовой информации, зарегистрированные на подставные лица, вроде пресловутого «блуждающего» веб-сайта Nida al-Islam (Исламский призыв), периодически всплывающего на разных серверах то в Малайзии, то Венесуэле, или американском Мичигане. В условиях мер подавления, предпринимаемых противником, лидеры «Аль-Каиды», будь то сам Усама, или его официальный представитель Сулейман Абу Гейт, полноценно и грамотно задействуют в своих интересах приемы и технологию информационной войны. После каждого информационного «выстрела», произведенного видеокассетой с записью обращения бен Ладена, прокрученной по катарскому телеканалу «Аль-Джазира», в мире повышаются цены на нефть и падают биржевые индексы. Это тот самый случай, про который обозреватель американского журнала Wall Street Journal Мортон Кондрак еще в 1982 г. сказал: «видеопленка – пострашнее пушки».

Финансовая империя «Аль-Каиды», уже ставшая притчей, раскинулась далеко за рамки личного состояния семейства бен Ладенов, как это считалось ранее. Ее происхождение, корни и крона покрыты мраком, однако тянутся высоко, быть может, и к отдельно взятым королевским дворцам. Десятки легальных и подставных торгово-предпринимательских компаний и холдингов, коммерческих и транспортных фирм, производственных предприятий, расположенных на пяти континентах, дополняются внешними источниками – спонсорской помощью и пожертвованиями многочисленных неправительственных религиозно-политических организаций и состоятельных частных лиц. Официальные документы американской администрации содержат перечень из не менее чем 20 благотворительных фондов, действовавших в странах Запада. Часть из аккумулированных ими средств действительно шла на помощь беженцам, малообеспеченным, или, например, детям-сиротам; но оставшаяся часть шла на оперативные нужды «Аль-Каиды», которая делала сиротами других детей. К примеру, раскрытая в апреле 2002 г. гуманитарная организация Benevolence International Fund, обосновавшаяся не где-нибудь, а в Чикаго, и руководимая неким сирийцем Инамом Арнаутом, доказанно имела прямые контакты с Усамой, стабильно перечисляя часть своих средств в бюджет организации, в том числе, на неудачную попытку потопить американские и британские корабли на военно-морской базе в Гибралтаре, которая сорвалась лишь из-за неудачного стечения обстоятельств. Поступления такого рода дополнялись выручкой от мероприятий чисто криминального характера, например, комиссионного сбора за производимые на территории Афганистана наркотические вещества, контрабанды бриллиантов из Конго и Сьерра-Леоне, незаконного оборота золота через операционные узлы в Дубае и Карачи.

Вырученные средства проводились (и, скорее всего, до сих пор проводятся) через многочисленные подставные счета в банках Швейцарии, Кипра, Лихтенштейна, и десятков других стран. После развертывания кампании по подавлению ее финансового потенциала, «Аль-Каида» очень быстро перешла на реализацию нетрадиционной схемы безналичного денежного трансферта Hawala, противопоставить которой из мер воспрещения на сегодняшний день практически нечего. К тому же, «священная корова» капиталистической экономики в виде частной собственности и тайны вкладов, живее всех живых. Не удивительно поэтому, что, согласно признанию официальных лиц министерства финансов США, полноценно пресечь нелегальный денежный трафик пока не удается, и общий объем замороженных на счетах за более чем год «глобальной войны против террора» средств, принадлежащих всем выявленным и потенциальным террористическим организациям, составляет 113 млн. долларов. Капля в море…

Завершая сказанное выше, добавим лишь, что «Аль-Каида» – всего лишь яркий, но далеко не единственный пример того, как международный терроризм задействует в своих инфернальных интересах базовые ценности демократии – права человека, права меньшинств, свободу вероисповедания, свободу выражения мнения, частную собственность, фактически превратив их в «ахиллесову пяту» этой самой демократии.

Периферийные формы терроризма

Наш анализ феномена современного международного терроризма и перспектив его развития, будет, несомненно, неполным, если мы не остановимся на качественно новых, смежных, или мутагенных его формах и категориях. Вот они: политический и религиозный экстремизм; индивидуальный терроризм; транснациональная организованная преступность; кибертерроризм / киберпреступность; тоталитарные религиозные секты; объединения по интересам; частные военные организации. Рассмотрим же их чуть подробнее.

Экстремизм

Политический и религиозный экстремизм уже сам по себе является первичным источником, сырьем (прекурсором) терроризма. Представленный организационными структурами, действующими в формальных рамках закона, или на его грани, и лишь периодически реализующими насилие ограниченного порога, они, тем не менее, с полным правом могут рассматриваться в качестве важного компонента второго эшелона международного терроризма, обеспечивая его идейно-пропагандистское и финансовое стимулирование. Классическим образцом таких структур является, например, конгломерат ультраправых организаций, существующих на территории США. Выступая по самым различным позициям – от борьбы с «сионистским оккупационным правительством» (имеется ввиду американская администрация) и до отстаивания права граждан на свободное владение оружием, и, оставаясь при этом в легальном правовом поле, эти организации и группы, тем не менее, становятся идейным инкубатором для тех, кто берет однажды в руки автоматическую винтовку, или пульт управления взрывным устройством. Самый разрушительный в истории США до событий 11 сентября теракт совершил не фанатик-исламист, или левый экстремист, а на первый взгляд законопослушный белый американец Тимоти Макквей, имевший послужной список патриота и ветерана войны в Заливе. Однако, по своему понимаемый внутренний голос патриотизма, внушенный во многом благодаря членству в одной из многочисленных «американских милиций», привел к тому, что Макквей взорвал 19 апреля 1995 г. заминированный автомобиль у федерального здания в городе Оклахома-Сити. Результат – 168 убитых, свыше 500 раненных.