Текст книги "Высшая магия (СИ)"

Автор книги: Дылда Доминга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Глава 3

   Никто из наставников не возражал, что студентка первого курса ходит на занятия, которые посещают исключительно старшекурсники. Похоже, они полагали, что это дело Майкла. Зато так не считал никто из старшекурсников. Они почему-то восприняли появление Кей, как личное оскорбление. С первой же секунды пребывания в классе она подверглась подколам, нападкам, пакостям и всему остальному, что только могло отравить человеку жизнь. Но, странное дело, ничто не могло отвадить ее от занятий у Майкла. Она ловила каждое его слово – и было что ловить. Даже если он рассказывал теорию, можно было не сомневаться ни в одной детали, которую он упомянул, потому что Майкл говорил из собственного опыта в отличие от многих других наставников, любивших пофилософствовать, но никогда не участвовавших в реальных сражениях. После памятного поединка Кей не сомневалась в том, что у Майкла богатый боевой опыт. Он был теоретиком и практиком в одном лице, умел четко и одновременно захватывающе излагать свои мысли. Впрочем, судя по остальным учащимся, не всем его слова казались такими уж захватывающими, потому что Кей не раз ловила зевки в аудитории. Но сама она искренне не могла понять, как они могут упускать хоть слово из того, что он говорит. Кей впитывала все его рассказы, как губка. Приходя в свою комнату, она тренировалась до одурения, пока не валилась с ног или не истощала психику в ноль, и только тогда позволяла себе отступить, и то на время, чтобы потом с утроенной силой накинуться на нерешенную задачу.

   Успокоение и отдых, как ни странно, она научилась находить в том самом состоянии, когда представляла себя ветром. Она как бы растворялась в пространстве, переставала существовать, как личность со всеми ее накопившимися проблемами, усталостью, болью, и собиралась вновь очищенной и целостной, без посторонних вкраплений. В книге о восточных магах о подобном не было ни слова, но Кей сама пришла к этому и не собиралась упускать.

   Однажды она сидела в оранжерее, вернувшись на волнах ветра в свое собственоое тело, когда к ней подошли несколько старшекурсников. Кей ожидала очередных грубых шуток или пинков, но вместо этого один из них произнес:

   – Слышь, Бали, нужно сходить за наставником Майклом, его просят подменить Трентон – она сегодня не придет.

   – Куда? – безразлично отозвалась Кей.

   – К нему домой. Зази расскажет тебе, где это.

   – Хорошо, – Кей поднялась с пола, отряхивая юбку.

   Зази, будто нехотя, объяснила ей, где находится дом Майкла. Это было всего лишь в пятнадцати минутах ходьбы от школы. Кто бы мог подумать, что он жил на холмах сразу за шоссе. Кей пыталась вспомнить в том районе какие-нибудь жилые дома и не могла. С одной стороны вроде бы находилась свалка, с другой – этнический парк, а с тыла – какое-то заброшенное производство.

   Дом Майкла. Святая святых, где он спал, жил и творил свои заклинания, где с его легкой руки слетали самые жуткие вещи, которые она когда-либо видела. Кей шагала по дороге, и ей казалось, что сердце сейчас выскочит из груди и ворвется в дом первым.

   – Она ведь может погибнуть, – проворчала Зази, комкая свой вязаный шарф.

   – Не погибнет, скорее всего, ее просто шибанет внешней защитой. Полежит в отключке какое-то время, выскочка чертова, – выругался Кеп, здоровый парень, которому больше пошел бы трактор, чем магические аксессуары.

   – Это нечестно, он ведь говорил нам о защите и о том, как ее избежать. А ее отправили вслепую.

   – Зази, ты чего о ней так печешься? Может, переведешься на первый курс? – Кеп противно заржал, и его поддержали еще несколько луженых глоток. Совесть Зази была благополучно заткнута, и сама вязальщица заклятий замолчала.

   – Я одного понять не могу. Он ведь ее сам не уважает, так чего нянчится? – тем временем продолжила вслух Беа, яркая девушка с черными волосами, точеным носом и пухлыми красными губками. – Прихлопнул бы ее на первой же тренировке – да и дело с концом. Ему бы никто даже претензий не предъявил.

   – Говорят, они уже тренировались вместе, после женитьбы, – протянул Рис, и вся группа заржала. – Потом от соплей сутки зал оттирали.

   – А мне кажется, она ничего, и уже едва ли отстает от нас, – вновь заговорила Зази, и все тут же замолчали, с досадой и раздражением уставившись на чокнутую вязальщицу.

   – Зази, я вот не пойму, ты с кем? – с нотками угрозы в голосе произнес Кеп.

   – Вы видели, как она плетет заклятия? Она их не сплетает с нуля, а словно встряхивает кружево, и то ложится так, как ей надо. – Продолжила Зази, никого не слыша. Когда она уходила в рассуждения на любимую тему своей специальности, останавливать ее было бесполезно.

   Рис только безнадежно махнул на сокурсницу рукой:

   – Понеслась, опять со своим плетением и кружевами.

   Ребята поглядели друг на друга и стали разбредаться, кто куда.

   О близости жилища мага говорили волны энергии, подымавшиеся от земли и кристаллизовавшиеся в воздухе. Но это была его энергия,узнаваемая, со сладковато-горьким привкусом, которую Кей хотелось пить и пить, в которой хотелось забыться и остаться. Кей не верила в судьбу, но была благодарна лени или играм старшекурсников за то, что сюда отправили именно ее.

   Густые вихри травы по колено, стелящаяся, некошеная – дорога сначала превратилась в грунтовку, а потом и вовсе исчезла, будто тут никто не жил, или жил когда-то очень давно. В книге о восточных магах говорилось, что истинный воин неуловим, и нет пути к его дому, кроме как пути духа. И только ученик способен найти дорогу к своему учителю, остальным же этот путь заказан.

   Время от времени Кей ощущала невидимые преграды, будто воздух становился плотнее, но проходила сквозь них беспрепятственно – те лишь слегка пружинили, когда она их миновала. Дом на возвышении был деревянным, достаточно старым, но приятным с виду, может, только чуточку мрачноватым, и то из-за того, что дерево со временем потемнело. К порогу вели четыре деревянные ступеньки.

   Кей со священным трепетом поднялась по ним и долго уговаривала себя, прежде чем все-таки осмелилась поднять руку и постучать. Сердце ее стучало значительно чаще и громче, шумом отдаваясь в ушах.

   Майкл замер на долю секунды, ошарашенный, посреди комнаты. Через секунду он уже снова был готов ко всему. Весь дом окружали несколько колец защиты. Иначе и быть не могло в его положении. Ученики были меньшей из бед, но достаточно хлопотной: из-за них он вынужден был предусматривать варианты, когда бы они могли пройти невредимыми, но для этого, как минимум требовалось обращение к нему и разрешение на проход, которое он аннулировал обычно тут же после визита. Конечно, случались гости и другого рода: старые друзья или враги, что со временем сводилось одно к другому. Но даже они не стали бы соваться прямо к Майклу на порог, потому что для этого надо было быть вкрай безумным или настолько сильным, что уж о маге такой мощи он как-то бы – да услышал. К тому же, Майкл не ощущал никаких признаков агресии или страха, которые непременно сопровождали визит чужака.

   Глупый сутдент, забывший правила? Такие должны были валяться без сознания у круга внешней защиты – для того он и существовал: от дураков и ворон. Да и от учеников, когда бы они ни приближались к его дому, всегда исходила истошная волна ужаса с примесью подхалимничества или откровенной ненависти. Здесь же не было ничего: тот, кто стоял за дверью, не излучал ни одной негативной эмоции, ни страха, ни агрессии. Изрядная доля волнения – это да, а еще что-то уж совершенно из ряда вон выходящее, вроде радости и надежды. С таким набором к нему не приходили. Белый маг? Но опять же, с чего бы ему радоваться Майклу? Кроме дня открытых дверей в психушке, не оставалось ничего.

   Майкл распахнул дверь и уставился на веснушчатое лицо с рыжими завитками волос.

   – Майкл, – проговорила Кей, оторопев от вида его голого торса, еще влажного после тренировки, и спортивных штанов. Но тут же взяла себя в руки и, уставившись в пол, продолжила: – Вас просят заменить Трентон... если Вы, конечно, можете, – ее взгляд вновь непроизвольно поднялся и скользнул по его телу. Он был прекрасно сложен. Кисти его рук, на которые она уже много раз обращала внимание раньше, казались ей совершенными, так вот остальное его тело выглядело не хуже. Кей вновь опустила глаза в пол. В старых потрескавшихся половицах не было ничего интересного, но смотреть на него было невыносимо: Кей чувствовала, что выражение ее лица, глаза, – все выдает ее с головой.

   – Хорошо, – он будто тоже был слегка смущен.– Подожди снаружи.

   И Кей с облегчением пулей вылетела за дверь. Только снаружи она смогла отдышаться: ей хотелось и смеяться, и плакать одновременно. Находиться с ним рядом, в его доме, оказалось слишком сильным испытанием для ее психики. Кей тянуло к нему. Ей нравились линии его тела, его сила, даже мрачность и темные отголоски прошлого. Классический случай девичьей влюбленности в преподавателя, с той лишь разницей, что в него почему-то больше никто не был влюблен. Никто не замечал его удивительных рук, его стойкости характера. Был ли он красив? Поначалу Кей так не считала, но не после того памятного вечера пятницы. С тех пор он стал особенным, для нее. Сама того не понимая, Кей готова была пойти за ним в огонь и воду. Она даже не знала, когда это случилось. Но это была правда, и каждым ударом ее наивное сердце лишь подтверждало эту мысль.

   – Идем, – он легко сбежал по ступеням и даже не взглянул, поспевает ли она за ним.

   Всю дорогу Майкл о чем-то сосредоточенно думал, и Кей даже удалось заметить изменение уровня энергии вокруг него.

   Майкл менял защиту, влпетая в нее дополнительные параметры. Ему не приходило раньше в голову побеспокоиться о варианте, когда бы гость не испытывал к нему негативных эмоций. Казалось бы, такой гость и не являлся угрозой, от которой требовалась защита. На животных ему было наплевать, хотя и животные, и люди-нормалы обычно подсознательно избегали соприкосновения с его щитами, они всегда обходили его территорию десятой дорогой. И только Кей не обладала ни интуитивным неприятием человека, ни хотя бы одной негативной эмоцией, направленной в его сторону. Безумие. Он с сомнением оглянулся на спешащую за ним девушку.

   – Тебе не скучно?

   Кей с недоумением взглянула на него.

   – Нет, – прозвучало не очень уверенно.

   – На моих лекциях, – с досадой на ее непонятливость добавил он.

   – А, – на губах Кей заиграла легкая улыбка, – совсем нет, – теперь она звучала искренне.

   – И что ты из них усвоила?

   Через пару шагов перед ними поднялась черная огненная стена с характерным привкусом энергии Майкла. Ему даже не нужно было напрягаться, чтобы устроить такое. Кей едва не влетела в нее с разбегу, но Майкл остановился, и она тоже затормозила.

   – Дамы вперед, – сделал он приглашающий жест рукой.

   Кей понятия не имела, что это такое, и что ее ждет внутри, но постаралась выбрать оптимальный вариант того, что могло ей помочь беспрепятственно пересечь стену. И почему она решила, что с ним вдвоем может быть просто прогулка? Каждая их встреча один на один превращалась в сражение.

   Перепрыгнуть стену было невозможно, представлять себя ветром – только раздуть огонь сильнее, водой – залить огонь можно было бы лишь превосходящей силой, которой Кей не обладала, о животных речь вообще не шла – чем они лучше человека? А перемещение в пространстве она еще не освоила, его пока не практиковала и большая часть старшекурсников. Это испытание относилось обычно к выпускному, до которого Кей было далеко. Перемещение – как раз то, что с легкостью позволило бы решить поставленную задачу.

   Майкл не торопил ее – стоял и с насмешкой следил за сосредоточенной работой мысли. Боль вскипела в груди Кей – почему он всегда так с ней обращался? Вечно мокал носом в лужу, никогда не хвалил? Его поощрение – если он его когда и проявлял, то только молча, о чем она могла догадаться лишь по косвенным признакам, или с таким же успехом вообразить его там, где на самом деле ничего не было. Боль свернулась комьями, сгорела в порыве гнева и осела пеплом на горячих ладонях. Может, ринуться в стену, как есть? И утвердить его в мысли, что он прав? Что она ничего не стоит?

   Кто или что может беспрепятственно пройти сквозь его стену? Верно. Ключевым словом здесь было "его". Ни одно творение мага не могло причинить боль ему самому. Он может пройти сквозь стену, все, что окрашено его энергией, может пройти сквозь нее. Сладковато-горький привкус, Кей вспоминала ощущение его энергии до мельчайших подробностей и подчинила себя ей, стала ею, стала одержима этой сладостью и горечью, и шагнула вперед. Вихрь закружил ее на месте, а потом отпустил по другую сторону стены. Все прошло хорошо, лишь слегка болела голова.

   – На грани, Бали, – произнес Майкл, появляясь рядом с ней. – У энергии есть не только вкус, но и структура, и спектр. Ты же в своей маскировке ничего этого не учитывала. Но сама мысль неплохая.

   Это что только что было, похвала? Кей вздохнула и тряхнула головой, приходя в себя.

   – Знаешь, чем пахнет твоя энергия? – неожиданно спросил он.

   – Чем? – встрепенулась Кей. Ни один маг не ощущал собственного запаха. Это все равно, что пытаться увидеть затылок без зеркала. Кей нравилось представлять, что ее энергия пахнет весенним ветром или морем, или палой осенней листвой, нагретой солнцем.

   – Мокрым зайцем, – ответил Майкл, и сердце Кей упало.

   – Почему мокрым? – глухо спросила она.

   Майкл на это ничего не сказал, лишь зашагал дальше, как ни в чем не бывало.

   Вот так, значит, зайцем, трусливым мокрым зайцем. Очень романтично, наверное, для его изысканного избалованного носа. Волкам, пожалуй, такой аромат пришелся бы по вкусу. Настроение Кей было безвозвратно испорчено, и она еле тащилась следом за Майклом, настолько неуверенно и медленно, что он несколько раз даже останавливался, ожидая ее.

   Когда они прошли мимо аудитории по комбинированию, старшекурсники буквально высыпали в коридор, чтобы посмотреть не то на нее, не то на Майкла. Скорее всего, все-таки на нее – чего им пялиться на наставника? Они никогда не позволяли себе такой роскоши. Чего они ожидали? Что он притащит в школу ее дохлую замученную тушку? Пахнущую паленым зайцем? Кей незаметно отстала от Майкла, а затем и вовсе свернула в другую сторону. Да ей и незачем было за ним тащиться дальше – свою миссию она выполнила, просьбу передала. Больше ей не стоит ни ходить за ним, ни навещать его дома, ни посещать лекции, до которых она еще не доросла.

Глава 4

   – Ты не заболела? – Карен бережно раскладывала на подоконнике свежесобранные травы.

   – Нет, – в последнее время даже ответы Кей стали односложными. Она утратила интерес к чему бы то ни было. Майкл исчез из ее жизни, она сама отказалась от его лекций – и на этом все закончилось: и жестокие шутки со стороны старшекурсников, и ощущение его постоянного присутствия. Даже случайно за последние пару недель они так ни разу и не встретились в школе.

   Однажды вечером, когда Кей особенно остро скрутила тоска и бессмысленность ее нынешнего существования, она задумалась о том, чтобы сбежать и снова быть им пойманной, но тут же отмела глупые мысли прочь. Это уже было – и к чему привело? К опустошению и глухой боли, засасывавшей все остальные эмоции, словно гнусное болото.

   – Я бы советовала тебе попить наперстянку, – доверительно сообщила ей Карен. – Помогает от депрессии. Ты слишком много занималась в этом семестре. От избыточного усердия в практике могут сгореть синапсы, ты же знаешь. Поговаривают, что один очень способный ученик сгорел так напрочь, и никто ему так и не смог помочь – стал нормалом.

   – Карен, избавь меня от этих дурацких россказней, – достаточно грубо оборвала ее Кей. Сердце неустанно ныло, и инода ей хотелось, чтобы все ее синапсы сгорели, чтобы она больше ничего не чувствовала, и чтобы по ночам во сне ей не мерещился сладковато-горький привкус энергии, такой мягкой, обволакивающей и нежной, какой она никогда не была на самом деле. Глупый-глупый заяц.

   – Дело твое, – похоже, соседка всерьез обиделась, и даже бросила свою траву, так и не разложив, как следует, и покинула комнату.

   Кей завернулась в одеяло и стала изучать лампы на окне, которые заменяли им дневной свет. Уже долгое время она не практиковала свою любимую медитацию ветра, не выходила и не просилась наружу, даже на выходные домой. Впрочем, последнее не было удивительным: о чем ей говорить с теткой – о ее успехах в учебе? Не было больше никаких успехов. Кей ходила на все занятия, но ничего не слышала, и ничем не интересовалась, просто отбывала время.

   Близилось окончание семестра и сессия, но и это ее не трогало. Она лишь с безразличием смотрела, как Кристи пытается зубрить учебники до глубокой ночи и практикуется в магии очарования, несмотря на то, что каждому мало-мальски грамотному студенту было известно, что на наставников это не действует.

   Те, кто заваливал сессию и вылетал из школы, оказывались за бортом обоих миров. В мире паранормалов без образования и дисциплины их никто не воспринимал всерьез, они становились изгоями. В мире обычных же людей магии не существовало, как не существовало и жизни после смерти: все на нее надеялись, но никто не мог сказать ничего конкретного. Зачастую такие горе-студенты и недоучки становились шарлатанами, предсказывающими будущее, гадающими по руке и несущими прочую чушь, но стоило им только немного зарваться: или привлечь к себе излишнее внимание, или перейти дорогу кому-нибудь из дипломированных магов, как судьба их была предрешена. Их устраняли, как больных животных, и больше никто и никогда о них не слышал. Поэтому каждый из студентов был заинтересован в том, чтобы окончить школу с как можно более значимым результатом, потому что от этого зависела вся его дальнейшая жизнь. Не говоря уже о том, что настоящему магу необходимо было уметь постоять за себя, если он хотел прожить чуть дольше, чем бабочка-однодневка. К тому же, белые маги никогда не жаловали черных, глобального противостояния между ними, тянущегося веками, никто не отменял, и беспечный растяпа мог оказаться растоптанным в очередной стычке. Если же выпускник был достаточно силен, поджидали другие неприятности: его мог захотеть устранить кто-нибудь из своих, чтобы он не занял чужое место под солнцем. Наиболее безопасно жилось тем, кто оставался в аспирантуре, под покровительством того или иного наставника, но их были единицы, потому что такой студент должен был по-настоящему заинтересовать своего преподавателя. У травников был несколько иной подход к жизни, поэтому их группы были самыми многочисленными, но и среди них нередко встречалась конкуренция. Что и говорить о боевых магах: они редко сбивались в группы, из них вырастали ярко выраженные одиночки.

   В дверь тихонько постучали, и Кей подняла голову, с раздражением гадая, кого могло принести в их комнату. Когда дверь приоткрылась, внутрь просунулась любопытная голова с ореолом вьющихся волос и вечным шарфом, который гостья, казалось, не выпускала из рук.

   – Можно? – спросила она, просовывая ногу.

   – Заходи, – кивнула Кей, даже не думая выбираться из-под одеяла.

   – Ты перестала ходить, – неловко начала Зази и умолкла.

   Да что с ними со всеми не так? Что им за дело? Ну, перестала, ну, завалит сессию – одним конкурентом меньше.

   – Они тебя все-таки достали, – тем временем продолжила Зази.

   – Я зря пошла в класс к Майклу, – глухо отозвалась Кей, и само его имя, произнесенное вслух, причинило боль.

   – Не зря, – горячо запротестовала Зази. Она была, наверное, лет на пять старше Кей, но всегда держалась достаточно робко и обособленно. Иногда Кей казалось, что Зази так и не приняли в коллектив. Была ли она их козлом отпущения до того момента, пока не появилась Кей? И не стала ли им снова? Может, этим и объяснялся ее визит? – У тебя очень хорошо получалось, я наблюдала. То, как ты набрасываешь заклинания целиком, а не сплетаешь их нить за нитью, понимаешь? Это так... словно ты обладаешь мастерством высших.

   – Да каким мастерством, – с горечью заметила Кей. – Я была и осталась для всех вас посмешищем. Что, не в кого больше бросать камни? Зачем ты пришла?

   Зази поднялась, нервно комкая в руках свой злосчастный шарф.

   – Прости, – она неловко отступила к двери. – Но ты, правда, особенная. Я только хотела тебе это сказать. У тебя есть дар.

   – Особенная? Да уж. И запах у меня такой редкий, особенный, ничего не скажешь, – язвительность и горечь переливались в голосе Кей серебряными нитями.

   Зази тихонько потянула воздух, словно пробуя его на вкус.

   – По-своему, да. Ты пахнешь свежескошенной травой, когда взволнована, и напитанным солнцем сеном, когда спокойна. В этом запахе и сушеные травы, и цветы – то лаванда, то ромашка, то цикорий, в зависимости от эмоций. Это удивительно. Но когда ты злишься, все заливает скошенная трава. – Зази задумалась, увлекшись. – Знаешь, такое сочетание уже было однажды. У Дао Цзы, великого восточного мага. У меня есть его книга "Песнь ветра". Она... немного странная, там нет ни теории, как таковой, ни пратики, но, в целом, в ней есть все. Просто, боюсь, я ее не понимаю.

   Надо отдать должное Зази: она сумела привлечь внимание Кей. Теперь девушка слушала ее так, будто опасалась упустить хотя бы одно слово.

   – Эта книга, – проговорила Кей, – она у тебя?

   – Да, в комнате, – кивнула Зази.

   – Ты могла бы дать ее мне?

   – Конечно, – отозвалась Зази. – Если бы ты ее разгадала... Подумать только, великий мастер древности и ты, ваша энергия пахнет одинаково. А я все никак не могла понять, что она мне напоминает, а ведь я читала, в предисловии.

   – Зази.

   – Да, – встрепенулась гостья, – я сейчас, сейчас принесу.

   Книга оказалась откровением. Мастер говорил в ней о таких вещах, о которых Кей сама не раз задумывалась. Во время чтения она часто ловила себя на мысли, что всегда это знала, но забыла. Или даже не так: просто суть многих вещей и явлений ускользала от нее, пока не оказалась пойманной в буквы и слова на страницах Дао.

   Он писал о единстве проявленного и непроявленного. О том, что в каждом предмете скрыта его противоположность, о том, что предметы и явления не существуют обособленно, но являются лишь отражением великого света в пустоте.

   Кей читала строку и могла размышлять над ней часами, то и дело вспоминая ее в течение дня. И спустя какое-то время к ней начало приходить истинное понимание. Так, однажды, вернувшись к своей практике и вновь растворившись в ветре, Кей больше не привязывалась ни к себе, ни к месту – на какую-то микроскопическую долю секунды ей удалось слиться с пустотой, снова стать ею, и в этом слиянии больше не было ничего невозможного. Она могла быть всем и ничем, могла вернуться в свое тело, а могла больше никогда не существовать.

   Это удивительное открытие наполнило ее таким покоем и счастьем, которого она уже не испытывала давно, если не сказать никогда. Выпав из блаженной комы, Кей нашла себя в том же саду, но только на другом его краю. Таким образом, незаметно для себя, она постигла перемещение в пространстве. Правда, само перемещение произошло неконтролируемо, но для ученика ее уровня это был невероятный прорыв. Без лекций, без долгих подготовительных упражнений, без наставника.

   – Очередная волна. Теперь ее объект поклонения – книга. И ест, и спит с ней. – Зло заметила Кристи, у которой с книгами никак не складывалось. Учебники горой лежали на ее тумбочке, а в голове по-прежнему гулял ветер.

   – А кто был предыдущим объектом? – удивилась никогда и ничего не замечавшая вокруг Карен.

   – Майкл, конечно, кто же еще, – хмыкнула Крис. – Ты что, не слышала эту историю о женитьбе, которую сочинила Кей? А потом поплатилась по полной в тренировочном комплексе. С тех пор у нее началось нездоровое увлечение этим психом. От него мороз по коже, жуть какая – как можно в него влюбиться. – Кристи придирчиво осмотрела свои ноготки на левой руке.

   – Надо же, я ничего не знала, – поразилась Карен.

   – А что тут знать. Он на нее даже внимания не обратил. А она все бегала к нему в класс, выпендривалась перед старшими. А теперь переметнулась на книгу, оно и понятно: всегда под рукой, никуда не денется – чем не идеальный партнер, – фальшиво захохотала Кристи.

   – Она много занимается, – попыталась заступиться за соседку Карен.

   – Занимается? Да брось ты. Фигней страдает: сидит в саду с закрытыми глазами и мечтает – вот и все ее занятия. Реальных парней-то нет.

   – А у тебя? – со свойственной ей прямолинейностью задала вопрос Карен.

   – Они все будут моими, если захочу, – отрезала Кристи.

   – Например, Кеп?

   – А чем он плох? Высокий, сильный, в этом году заканчивает, – стала защищаться Крис.

   – Он дурак, – безапеляционно заявила Карен, и Крис не нашлась, что возразить на такое откровенное заявление. Все в школе знали, что Кеп не блещет умом, зато он был груб и нагл, и всегда брал то, что хотел. И часто бросал заинтересованные взгляды на Кристи, чего для нее было вполне достаточно, чтобы счесть его заслуживающим своего внимания.

   – Майкл, – пробормотала Карен. – Это ведь так опасно. Все равно, что ходить по лезвию ножа. Я ведь ей говорила, что лучше держаться от него подальше. А теперь эта книга и нелюдимость. Крис, как думаешь, он что-то с ней сделал? Может, мне поговорить с нашей травницей, и она что-то посоветует?

   – О, круга ради, ну что она посоветует? – Кристи была невысокого мнения о травниках. – Ну, опоят они тебя, максимум, дурманом – и что? Назавтра проснешься с больной головой – а проблемы все те же.

   – А если что-то случилось? Понимаешь, если она с ним, ну... если она его разозлила, он мог...

   – Нам-то что за дело? – уставилась на нее Кристи. – Хочешь проблем и на свою голову? Скажешь ты своей травнице, а завтра тебя вызовут в тренировочный комплекс, и ты станешь следующей. Сама же говоришь – держись от него подальше. Не лезь в это, Карен, – Крис взяла ее за руку и пристально посмотрела в глаза. Ей на самом деле не хотелось лишиться последней нормальной соседки. Жить в комнате с призраками – сомнительное удовольствие.

   – Жаль Кей, – прошептала Карен. – Она же завалит сессию.

   – Если он с ней что-то сделал, ей уже все равно не помочь, – проговорила Кристи, ничуть не сожалея.

   В деканате было людно. Секретарь подготавливала списки студентов к сессии, а наставники согласовывали между собой дни экзаменов.

   – Вот эти, скорее всего, не будут допущены к сессии, – Трентон положила на стол короткий список из трех имен. – А эти – кандидаты на вылет.

   – Полагаешь, не сдадут даже трех предметов? – с сомнением спросил декан.

   – Есть такие, которые и одного не сдадут, – пожала плечами Трентон. – Я не понимаю, почему мы каждый год принимаем всех, если они отсеиваются после первой же сессии. Это лишние затраты сил и времени. Почему бы не ввести вступительный конкурс?

   – Корнелия, – поднял руку декан, останавливая ее речь, – мы уже не раз это с тобой обсуждали. Начнутся злоупотребления, кто-то провалится от волнения, кто-то оттого, что одарен, но ни разу не держал в руках книги и ни с кем не практиковался. В итоге мы потеряем талантливых абитуриентов.

   – Можно? – Майкл протянул руку, и декан передал ему список.

   – Майкл, на этот раз я могу тебе отдать максимум одного вылетевшего. Комиссия стоит у меня над душой. Им плевать на то, что эти ребята все равно никому не нужны, и потом тем же органам контроля придется их отлавливать по шатрам с картами таро, но сейчас... они не дают мне продохнуть.

   – Ладно, Стив. Успокойся, я подожду. – Ответил Майкл, и Стив слегка вспотел, прекрасно понимая, чего именно будет ждать Майкл. С другой стороны их школа не могла себе позволить лишиться такого мага.

   – Почему ты никогда не берешь тех, кого срезал сам? – поинтересовалась Корнелия.

   – Потому что тогда у меня появится соблазн срезать их нарочно, – Майкл встал, положил свернутый список в карман своего пиджака и вышел.

   – Иногда у меня от него мороз по коже, – проговорила Корнелия, когда за Майклом закрылась дверь.

   Декан молча с ней согласился.

   Майкл приземлился на стол в своем пустующем классе и стал с интересом просматривать список кандидатов на вылет. В основном, имена ему были совершенно незнакомы – первокурсники, что с них взять: дети, легкая добыча. Ему и жаль было их трогать, но и выбора особого не было. Вот уже пару лет, как с других курсов никто не вылетал. Старшие ребята уже понимали, что к чему, ориентировались в местных тонкостях и могли вытянуть любой предмет, если чувствовали, что не проходят. Они не по наслышке знали, что некоторые из отчисленных исчезают бесследно, не просто оказываясь выброшенными на улицу, а напрочь. Это заставляло их как следует задуматься о собственном будущем.

   "Кей Бали"

   Имя больно резануло Майкла по напряженным нервам. Вот почему она исчезла из класса. Сдалась, раскисла, обленилась до такой степени, что Трентон сочла ее кандидатом на вылет. Прекрасно. Он вспомнил ее растерянное лицо на пороге своего дома, свою шутку насчет запаха, быть может, не очень удачную, но что он мог сказать после ее удивительно точной имитации его собственной энергии? Это его задело? Пожалуй, в каком-то смысле. Она ведь посягала на его личное пространство: сначала вторжение в дом, потом это. Не говоря уже о ее дурацком заявлении насчет женитьбы, за которое она сполна поплатилась в спарринговом зале.

   Майкл улыбнулся, вспомнив ее дракона и то, как она прикатилась ему под ноги, улепетывая от атаки. И как смотрела ему в глаза, когда попалась в ту злосчастную пятницу и догадалась, что ей грозит. Он пожалел ее, несокрушимый ужасный наставник пожалел кого-то впервые за долгое время.

   Майкл вздохнул, думая о ее рыжих волосах, веснушках и чуть раскосых глазах, светло-зеленых, как у кошки. Она бы могла драться, если бы захотела. Она неплохо показала себя, как для новичка там, в зале. И потом, на дороге, когда сумела-таки проскочить его стену. Пусть она и подражала ему, что с того? Так почему сдалась? Сдулась? Не хватило усидчивости и терпения, думала все взять нахрапом? Или своей неотразимой детской открытостью? Майкл рассердился, скомкал список и сжег его прямо в руке. У нее было все, чтобы стать настоящим магом, а она сама все спустила в унитаз. Если она вылетит, он возьмет ее, и никого другого.