Текст книги "Хотел ли Гитлер войны: к истокам спора о Сионе"

Автор книги: Дуглас Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

«Слово «социализм», – надменно произнес Гитлер, – само по себе уже плохое. Но в любом случае в программе не говорится о том, что такие концерны должны бытьобобществлены. Там говорится о том, что они могут бытьсоциализированы, если их действия идут вразрез с интересами нации. А если они этого не делают, то разрушение экономической системы будет сродни преступлению».

Разговор затягивался, а никаким прогрессом и не пахло. Гитлер упорно отвергал все идеи о совместном управлении и совместной собственности с рабочими, и когда Отто Штрассер вспомнил случай со знаменитым локаутом, в ходе которого, как он сказал, «два-три десятка человек, не выделявшихся из своего окружения, вдруг смогли вывести на улицы 250 000 рабочих Рура», Гитлер заметил: «Мне не нужно Никакого совладения или сотрудничества со стороны рабочих, чтобы остановить подобные мероприятия. Все это может сделать сильное государство».

Самым важным результатом этих словесных перепалок с Гитлером для Отто Штрассера стало четкое понимание негативной позиции Гитлера по самому важному вопросу – вопросу социализма. Нужно также отметить, что в этом случае будущий фюрер говорил исключительно откровенно – что для него было большой редкостью. К власти он придет только через три года, но уже сейчас, в подобных дискуссиях он с готовностью отказывался от всяких доводов и обещаний социалистического плана, выказывая себя человеком, в вопросах политики совершенно беспринципным.

После этих встреч стало ясно, что пребывание Штрассера в гитлеровской партии долго не продлится. Разрыв между понятиями «идея» и «фюрер» стал слишком очевиден. Ото Штрассер понимал, что его место, как он сказал Гитлеру, было рядом с идеей. Чего бы ему это ни стоило.

Окончательный разрыв не заставил себя ждать. Гитлер воплотил в жизнь обещание раздавить Отто Штрассера финансово, обанкротить его, а потом вышвырнуть. Он приказал Геббельсу избавиться от Штрассера любыми средствами, и маленький доктор созвал карманную партийную конференцию, куда Штрассера и его сторонников, этих «мятежников», не допустили под кучей различных предлогов. Отто Штрассер ответил манифестом, который опубликовал в своих изданиях, выходивших на севере Германии и по-прежнему остававшихся официальными органами национал-социализма. Документ назывался «Социалисты покидают национал-социалистическую партию».

Тут же последовала бешеная контратака. Мобилизовав все свое красноречие и собрав весь арсенал трескучих фраз, Гитлер со всей злостью обрушился на Штрассера. Он называл его «дешевым писакой», «большевиком» – в нем проснулся тот самый сержант…

На это Штрассер ответил, причем без всяких комментариев, публикацией своего послужного списка времен войны – номер удался, потому что, когда доходило до сравнения фактов, а не соревнования в красноречии, Гитлер всегда неизбежно проигрывал.

Тогда Гитлер нанес следующий удар – он исключил Отто Штрассера и всех его сторонников из партии. У «мятежников» оставался только один оплот – Kampfverlag, который продолжал издавать газеты гитлеровской партии. Грегор Штрассер уступил давлению и продал свою треть акций Гитлеру. Предложив Хинкелю место в рейхстаге, Гитлер одержал победу и над вторым участником – Хинкель также продал ему акции. Kampfverlag оказался в руках Гитлера и он тут же закрыл издательство.

Вот так Отто Штрассер заплатил за свои убеждения – немногие могли бы повторить это. Его доля акций пропала. Когда Гитлер первый раз предложил выкупить Kampfverlag, он давал каждому из партнеров по 80 000 марок (в то время это было 4000 фунтов) за пакет акций. Штрассер остался без гроша.

Так Отто Штрассер и распрощался с Гитлером, положив пять лет на справедливую борьбу в защиту Идеи. Ему снова нужно было начинать все сначала, чтобы возродить борьбу за «немецкий социализм». Гитлер получил очень серьезного врага. Впервые авторитетнейший человек в партии бросил ему вызов и, не пойдя на компромисс, разорвал с ним всяческие отношения.

По идее, в этот момент Грегор тоже должен был порвать с Гитлером, поддержать брата. Но Грегор так и не смог заставить себя сделать это. Он всегда считал, что Гитлер в глубине души правильный человек, просто его вводят в заблуждение. Он верил, что лошадь просто «встала на дыбы», но обязательно вернется на прежний путь и поскачет по прямой. Подобный самообман стоил ему жизни; такой же самообман, но только уже со стороны других людей, стоил Европе новой войны.

Итак, Отто Штрассер собрал вокруг себя своих друзей и начал войну с Гитлером. Она продолжается и сегодня. На самом деле она только приближается к решающей стадии. Штрассер, видя, что от Гитлера и его партии не дождаться ни революционного социализма да и никакого социализма вообще, решил разрушить эту партию изнутри. Он был убежден, что придет день, когда сама Германия будет требовать социализма, и вот тогда он и его люди и возьмут в свои руки то наследство, с которым так плохо обошелся Гитлер.

Именно думая в таком ключе о будущем, Отто Штрассер создал свой «Черный фронт» – чернорубашечников внутри чернорубашечников, партию внутри партии, гестапо внутри гестапо. Теперь все, кто хотел подмять под себя Германию посредством террора, должны были внимательно оглядываться вокруг, подозревая всех, даже собственную тень. Это было очень смелое предприятие, с самого начала работавшее на весьма отдаленную перспективу, на тот миг, когда Гитлер, уже придя к власти и предав проповедуемый им социализм, втянет Германию в войну и – будет низвергнут.

Глава 7
«ЧЕРНЫЙ ФРОНТ»

Прошло десять лет со дня создания «Черного фронта» (я пишу эту книгу в 1940 году), и что характерно – все эти десять лет за пределами Германии о нем очень мало говорили и еще меньше понимали, чтоэто такое.

В самой Германии организация получила громадную известность, причем как до, так и после прихода Гитлера к власти. Однако ситуация складывалась в пользу фюрера столь стремительно, что борьба Фронта стала борьбой с превосходящими силами противника. Слава Гитлера, а чуть позднее и его власть, возрастала, а «Черный фронт», который вел с ним упорную борьбу, за пределами Германии вызывал лишь вялый и высокомерный интерес, с каким обычно большинство людей относятся к борцам, обреченным на поражение.

И лишь немногие могли понять, что наступит день, и эта организация станет той миной, которая взорвет Гитлера. Ее создали решительные люди, не идущие ни на какой компромисс, стойко придерживающиеся своих убеждений, чего бы им это ни стоило. Как я уже показал, сам Штрассер потерял свое небольшое состояние в борьбе с Гитлером за Kampfverlag. Его главные союзники также потеряли деньги, позиции, свободу, а кое-кто и жизнь.

Но борьба не прекращалась ни на минуту, и ни ссылка, ни объявление вне закона, ни даже война не могли разорвать узы, существовавшие между ними. «Черный фронт» существует в Германии и сегодня (в отличие от других организаций), и он готов ринуться в бой, когда настанет день – подобно двигателю, запускающемуся при нажатии на кнопку стартера. Звезда Гитлера бледнеет, а вместе с ним и национал-социализм в том виде, который фюрер придал ему. «Черный фронт», участники которого заявляют, что именно они являются настоящими национал-социалистами, готовится к возвращению. Возможно, что именно он посмеется последним.

Организация эта появилась после разрыва с Гитлером, 4 июля 1930 года ^{37} , и называлась она Kampfgemeinschaft Revolutionärer Nationalsozialistenили «Боевое содружество революционных национал-социалистов». Позднее, вобрав в себя мятежных нацистов-штурмовиков из разных районов Берлина, а также других, симпатизирующих Штрассеру групп, он стал называться просто – «Черный фронт» ^{38} .

Во главе его стояли сам Отто Штрассер, майор Бухрукер ^{39} , Герберт Бланк и еще несколько известных на севере Германии человек.

Майор Бухрукер заслуживает отдельного описания, ибо в его фигуре прозорливый читатель может найти указание на путь, которым в будущем «Черный фронт», вероятно, вернется к жизни и, быть может, завоюет необходимые позиции. Кадровый офицер, отчаянный патриот, он создал организацию под названием «Черный рейхсвер». Эта тайная армия, насчитывавшая порядка 100 000 человек, была создана после Первой мировой войны с молчаливого согласия командования немецкой армии. Это нужно было для того, чтобы обойти ограничения, наложенные в военном плане на Германию по условиям Версальского мира. Армия эта создавалась в укромных местах, вдали от глаз французский, британских, бельгийских и итальянских офицеров, направленных в Германию контролировать выполнение условий мирного договора – в уединенных крепостях, в глухих сельских районах, и за заборами больших землевладений к востоку от Эльбы, хозяева которых симпатизировали этой идее.

Это был первый эксперимент в области тайного перевооружения. Последним – и самым масштабным – было создание под руководством Геринга могущественнейших ВВС (между 1933 и 1936 годами). Именно тогда впервые прозвучало слово «Черный». Оно не имело ничего общего с цветом униформы, которую носили эти нелегальные войска, которая, кстати, не была черной. В данном случае слово «черный» было синонимом слова «тайный». То же самое относится и к названию «Черный фронт» – это очень важно. У них не было ничего общего с «Черной гвардией», которую Штрассер создаст позднее и члены которой действительно носили черные рубашки. ВВС Геринга до того момента, пока о них не заявили открыто, также были чернымивоенно-воздушными силами.

Майор Бухрукер возглавил чуть ли не самый первый путч в Германии (так назывались попытки националистов после Первой мировой войны свергнуть силой оружия ненавистное им республиканское правительство) – Кюстринский путч 1922 года. Это событие с полным правом можно назвать первым гитлеровским путчем. Его участники намеревались свергнуть правительство в Берлине и установить новый режим. Глава регулярной армии, рейхсвера, генерал фон Зеект знал о готовящемся событии и даже симпатизировал его участникам, однако в последний момент пошел на попятную.

В итоге Бухрукер остался в одиночестве и путч провалился. На суде он ни слова не сказал о том, какое участие принял регулярный рейхсвер в формировании рейхсвера тайного, и получил десять лет каторжных работ, пять из которых он действительно отбыл. Приговор ему так и не отменили – в отличие от якобы таким же образом преследовавшегося, но отчего-то более удачливого Гитлера.

В 1928 году Бухрукера освободили, и он вступил в штрассеровскую фракцию национал-социалистической партии. Во время разрыва отношений с Гитлером он последовал за Штрассером и был назначен главой «Черной гвардии». После прихода Гитлера к власти Бухрукера бросили в концлагерь, где он пробыл полтора года. Время от времени его «лечили» продолжительными занятиями по строевой подготовке. «Шагом марш. Стой. Кругом. Бегом марш. Стой. Кругом. Бегом марш. Стой. Кругом. Бегом марш. Стой. Was, du Schwein, du willst ein Majorgewesen sein? Ты хочешь сказать, свинья, что ты – бывший майор? Кругом. Бегом марш». И так далее, и так далее…

Майора освободили, когда в Германии вновь ввели воинскую повинность – и сегодня он не последний штабист, причем в ранге полковника!

Я выбрал его в качестве примера, чтобы показать, какие люди помогали Штрассеру строить его «Черный фронт».

Разрыв Штрассера с Гитлером и создание новой организации произвели сильнейшее впечатление на более молодых, импульсивных и верящих в идею национал-социалистов да и в целом на всю немецкую молодежь. Сотрудничать С Штрассером начал представитель Организации молодых лейтенантов Германии Артур Мараун (после прихода Гитлера к власти его также бросили в концлагерь, где подвергли Жестокому обращению. Он потерял глаз и сегодня держит небольшой книжный магазин в Берлине) ^{40} . Точно так же поступили и Революционные крестьяне Шлезвиг-Гольштейна во главе со своим руководителем Клаусом Хайном. По этому же пути пошел и Рихард Шлапке, которого поддерживали многие члены отделения национал-социалистической партии в Силезии. Так же поступили и юноши – члены кружка под названием Tatkreis ^{41} , самыми известными представителями которого были Ганс Церер и Фердинанд Фрид, автор широко известного труда под названием Конец капитализма ^{42} . (Сегодня Фрид – правая рука гитлеровского министра продовольствия и сельского хозяйства Даре, чей Закон о наследовании земли, разработанный Фридом, и другие законодательные акты представляют единственную попытку воплощения принципов национал-социализма в жизнь.)

Эти люди и их деяния показывают, что́ считалось в то время в Германии наилучшим. Они все самоотверженно хотели добиться освобождения своей страны, равно как и установления нового социального порядка. И все они боялись (эти опасения в дальнейшем были полностью оправданы), что Гитлер на этом пути их просто предаст и, вместо создания новойГермании, просто «запустит» новый период реакционного милитаризма, который заменит хаотичную, безнравственную, созданную с подачи иностранцев послевоенную республику, в которой они жили и которую они ненавидели.

Именно из таких людей и таких союзов Штрассер и создал свой «Черный фронт». Но тут я хотел бы еще раз напомнить об истинном значении слова «черный» применительно к данной ситуации.

Оно означало «тайный», и именно по этой причине мы не можем точно сказать, какие люди или объединения состояли в нем тогда или состоят сейчас. Об этом мы узнаем, когда придет время. Отто Штрассер уже работал на перспективу, хоть и отдаленную. Видимая часть организации – «Черный фронт», «Черная гвардия», три еженедельных газеты в Берлине, Бреслау и Мюнхене – составляла всего лишь четверть единого целого. Это была именно внешняя и видимая миру структура. Оставшиеся три четверти находились в тени; по распоряжению Отто Штрассера эти люди оставались в партиях или организациях, членами которых они являлись, в соответствии с первым пунктом программы «Черного фронта», который гласил: ««Черный фронт» – это школа для офицеров и остальных участников немецкой революции».

Штрассер очень долго шел к этой системе, основанной на проникновении изнутри, на, так сказать, наличии своих людей в чужой команде. Благодаря ей, он заполучил агентов во всех тогдашних партиях, за исключением коммунистов – то есть в национал-социалистической, социалистической, националистической, демократической и иных партиях Германии.

Сегодня же, буквально через несколько месяцев после начала войны, его люди из «Черного фронта» имеются во всех организациях, действующих на территории Германии, особенно в армии, национал-социалистической партии, у чернорубашечников, Трудовом фронте и в СС.

Это стало возможным исключительно благодаря «черной» методике, к которой он прибег еще за три года дотого, как Гитлер пришел к власти. Именно поэтому мы не знаем, как зовут его членов – видимая часть не в счет. И по этой же причине он никогда не выдвигал кандидатов на выборах, и именно поэтому мы никогда не видели ни демонстрации силы, ни обозначения настоящих размеров «Черного фронта» и озвучивания его лозунгов.

Отто Штрассер и его сторонники никогда не считали себя контрреволюционерами. Они искренне полагали, что они и есть настоящие революционеры. Больше всего они боялись, что Гитлер не пойдет по революционному пути – и они оказались правы. Он только разрушал (или вел к разрушению), оставляя развалины для разбора и восстановления тем, кто придет после. Духовная общность Штрассера и этих людей была основана том, что все они выступали против прошлого, отжившего свой век; они хотели чего-то нового, к чему Гитлер никогда не стремился и на что не был настроен – так, по крайней мере, явствует из его разговоров с Отто Штрассером, процитированных мной, и всех действий Гитлера после его прихода к власти.

Возможно, мне удастся более ясно показать тот конфликт надежд и опасений, который терзал в те дни души молодых немцев-идеалистов, если я опишу один необычный эпизод, участниками которого были и Гитлер, и Штрассер.

Вскоре после создания «Черного фронта» в Верховном суде рейха, в Лейпциге, состоялся судебный процесс. Дело было осенью 1930 года. Трое молодых офицеров рейхсвера обвинялись в подрывной деятельности в пользу национал – социалистической партии ^{43} . Об этом процессе сегодня уже мало кто помнит, однако я думаю, что и они вспомнят, если я скажу, что Гитлер выступал на этом процессе в качестве свидетеля и произнес фразу «Покатятся головы» – когда он придет к власти ^{44} .

Эта троица молодых офицеров – лейтенант Вендт и вторые лейтенанты Шерингер и Лудин – были типичными примерами лучших представителей Германии этого времени. Собственно, к этому же типу людей, но чуть постарше, относился и Отто Штрассер. Больше всего на свете, с жаром и страстью они хотели, чтобы Германия вновь стала свободной и могущественной – пусть даже, если необходимо, и силой оружия. Но они хотели не только этого. Они разделяли стремление 80 процентов населения Германии к новому, лучшему и более справедливому общественному порядку, к чему-то, что они сами могли с полным основанием назвать «социализмом» при условии, что он будет отличаться от социализма соцпартии и от социалистического строя в СССР. Интуитивно эти люди чувствовали, что оба эти варианта чужды и не соответствуют заявленному, а потому, в конце концов, они и отвергли их.

Эти офицеры надеялись найти то, чего так хотели, в гитлеровском национал-социализме; они сделали все, что могли, чтобы привлечь симпатии товарищей и сослуживцев к этой партии, и вот теперь они стояли перед судьями, а Гитлер выступал по этому делу свидетелем. Вопрос, по которому их должны были либо осудить, либо оправдать, заключался в том, была ли партия Гитлера революционной партией или организацией, стремившейся прийти к власти конституционными средствами. Гитлер, упорно заявляя о том, что партия придерживается только конституционных методов, видимо, хотел сделать все, чтобы молодых офицеров оправдали.

Ставил ли он перед собой такую цель? Не уверен. Думаю, он в очередной раз снова прибег к «тактике» – и три лейтенанта не отблагодарили его за это. Они верили, что он – революционный национал-социалист. Его буржуазные методы и тактика, явленные с места для дачи свидетельских показаний, вызвали у них отрицательную реакцию.

Даже фразу насчет того, что покатятся головы, он, отвечая на вопрос прокурора, объяснил так, что это, мол, не значит, что он будет стремиться к насильственному и революционному ниспровержению существующего режима и таким образом идти к власти, а то, что он отомстит (конституционными методами), когда придет к власти (конституционными методами). (Странно, но именно так почти все и случилось. Поджог рейхстага «украсил» те самые «конституционные методы» и жестокие действия в отношении политических оппонентов, проявленные после прихода к власти, равно как и расстрел нескольких сотен беззащитных людей 30 июня 1934 года. Все это было обычной хладнокровной бандитской местью – ни малейшего следа революционного пыла и максимализма или возмущения, рожденного на баррикадах.)

И вот эти три юных лейтенанта вернулись в свои камеры людьми, частично распрощавшимися с иллюзиями, и в тиши заключения начали фундаментально изучать политику. Все они были уроженцами Ульма, что на юге Германии, а потому мало что знали о вендетте по-северогермански. Лудина отправили в баденский городок Раштадт, Шерингера и Вендта в Гольнов, где они оказались в камере, в которой некогда сиживал и майор Бухрукер.

В своих умственных и душевных поисках политической правды Шерингер и Вендт дошли до того, что написали Отто Штрассеру, с которым не были знакомы. Молодые люди попросили его навестить их и объяснить, в чем состоит политический конфликт. Штрассер трижды приезжал к ним.

Примерно в это же самое время Компартия Германии попыталась использовать сильные патриотические настроения, царившие в обществе. Коммунисты ввели в свою программу тезисы о патриотизме и выпустили манифест, который призывал не только к социальному, но и к «национальному» освобождению немецкого народа. Молодые офицеры начали думать о том, что, быть может, правда, которую они ищут, находится в среде коммунистов, которые, кстати, активно помогали им во время заточения. Во время двух поселений заключенных Отто Штрассером там же присутствовал и член исполкома компартии Германии. Тогда два лейтенанта спросили Штрассера, не будет ли он возражать против полноценных дебатов. И Отто согласился.

Это была поистине потрясающая картина – борьба за души двух немецких младших офицеров, проходившая в тюремной столовой. Полагаю, что она вполне может дать читателю представление о том, сколь серьезные душевные муки испытывали такие молодые немцы в поисках надежды, идеала, лучшей Германии. Подобные умонастроения живы и сейчас; Гитлер их усыпил лишь на время. Но скоро они пробуется и вернутся к жизни, бурные и требующие решения.

Представьте себе такую картину. По одну сторону стола сидят несколько заключенных-коммунистов и выступающий от них, присланный из Берлина. По другую – Отто Штрассер. Между ними – двое лейтенантов. Чуть позади стоят надзиратели, с интересом прислушиваясь к дебатам.

В первый раз коммунисты выпустили на «сцену» некоего еврея по фамилии Леов. Это был плотный мужчина, возглавлявший боевые отряды коммунистов, называвшиеся Союз красных фронтовиков. После прихода Гитлера к власти он бежал в Москву и со временем был избавлен от тягот земной жизни Сталиным ^{45} . Спорщик из него был неважный, и для Штрассера это был не соперник.

Поэтому во второй раз коммунисты выставили очень серьезного «бойца», самого серьезного, которого они смогли на тот момент найти. Теперь они сработали весьма хитроумно – слишком знаменит был этот человек. Капитан Беппо Ремер был самым лучшим коммунистическим «экспонатом». Во время войны он не раз отличался на фронте; после войны стал во главе одного из многих антикрасных Добровольческих корпусов (корпус «Оберланд»), и именно в этом качестве он сотрудничал с Гитлером во время мюнхенского путча 1923 года. Теперь же, в ходе непрекращающегося поиска идеала, он перешел в лагерь коммунистов. (Достоверные источники сообщают, что в настоящий момент он снова находится в рядах рейхсвера; как говорят в таких случаях, «первая любовь не ржавеет»).

Капитан Беппо Ремер был серьезным соперником, а потому над простым дощатым столом в тюремной столовой разыгралась настоящая битва. Лейтенанты и надзиратели жадно ловили каждое слово. Отто Штрассер яростно критиковал Гитлера, но с еще большим жаром он обрушился на коммунистов. Спор длился несколько часов, пощады никто никому не давал, да и не просил.

В конце дебатов лейтенант Вендт принял сторону Отто Штрассера, и «Черный фронт» заполучил своего человека в крепости Гольнов. После освобождения он уже открыто примкнул к «Черному фронту», став членом его исполкома. После прихода Гитлера к власти он был арестован и сейчас никто не знает, жив он или нет.

Не забывайте, что эта молодая троица, которая рисковала своей карьерой ради Гитлера, сыграла важную роль в его приходе к власти. Именно на их процессе на Адольфа впервые пролился свет мировой известности. Партия щедро использовала их для того, чтобы заставить мир поверить, что за Гитлером стоит вся армия, однако к самому Вендту они испытывали жалости не больше, чем к дворняжке. Задачей Гитлера было уничтожение хороших немцев – не-евреев. Вендт слышал, как этот венский барыга рвал и метал в месте для выступления свидетелей, он слышал его фразу «Покатятся головы», и она ему не понравилась. Ему не пришлось по сердцу то, что Гитлер выступал не за честные бои на баррикадах, а за хладнокровную месть после прихода к власти. Но даже Вендт не мог представить в те дни, что среди этих Голов когда-то окажется и его собственная.

Шерингер же поначалу принял было сторону коммунистов, причем его завоевали весьма хитрым приемом. Капитан Ремер сказал, что ему отнюдь не обязательно вступать в Компартию. Он, дескать, сможет сам организовать свою группу – «Группу Шерингера», этакую патриотически-большевистскую группу. С партией он будет фактически не связан, а коммунисты будут финансировать его газету. Они хотели использовать его имя в борьбе против Гитлера и, одновременно, Отто Штрассера.

Шерингер согласился, но перед этим тайком он сказал Отто Штрассеру, что в действительности он симпатизирует «Черному фронту» и что он хочет переагитировать наиболее полезных людей из числа коммунистов, склонив их к сотрудничеству с «Черным фронтом». Штрассер сказал ему, что этот номер у него не выгорит, потому что как только еврейские лидеры этой партии поймут его замысел, то они сразу прекратят финансирование газеты, которое взяли на себя. Так и случилось, и в 1932 году Шерингер порвал с коммунистами и присоединился к «Черному фронту». После привода Гитлера к власти он также исчез из поля зрения, и никто не знает, где он сегодня и что с ним.

Третий лейтенант, Лудин, не затерялся во времени. Он один остался сторонником наци и едва избежал смерти 30 июня 1934 года, но сегодня он занимает высокий пост в партии, являясь командиром штурмовиков всей юго-западной Германии, Вюртемберга, Бадена, Гессена, Палатината и Саара.

В то время Отто Штрассер провел широчайшую кампанию по Германии – на севере, юге, западе, востоке. Он выступал, организовывал, писал. Его даже ранили несколько раз, когда штурмовики разгоняли его митинги; майора Бухрукера ударили ножом во Фленсбурге.

Тогда Штрассер ввел новую форму митинга – дебаты на платформе, публично, через объявления вызвав Гитлера и Геббельса на спор в любом удобном для них месте и в любое время. Однако этот призыв остался без ответа. У него было много таких, и очень бурных, дебатов с представителями других партий – с лидером коммунистов Вили Мюнценбергом в рабочем районе Берлина; с Каспаром, впоследствии начальником Рот Фронта; с полковником Дюстербергом из националистической организации «Стальной шлем» и многими другими. И только нацисты отказались от всех вызовов и ни разу не появились на открытой платформе для дебатов с представителями «Черного фронта». Они преуспели, однако, в другом, силой сокрушив «Черный фронт» – пометив, для отмщения в будущем, всех тех, кто сопротивлялся им.

Отто Штрассер – фактически единственный из числа тех людей, его главных помощников, кто избежал смерти, заключения в концлагерь или в тюрьму.

Например, руководителем «Черного фронта» в Шлезвиг-Гольштейне был человек, ранее входивший в число наиболее популярных лидеров национал-социализма – доктор Грантц. Грантц, невысокий и очень эмоциональный человек, со шрамами на лице, оставшимися еще от студенческих времен. «Один из лучших немцев, которых я когда-либо знал», скажет о нем Штрассер. В рядах национал-социалистов им восхищались, главным образом, за героизм, проявленный во время ужасной стычки между нацистами и коммунистами в Вёрдене, когда было убито четверо штурмовиков, а тридцать получили ранения.

Во время похорон этих людей Гитлер останавливался в доме Грантца, которого заверял в свойственной ему эмоциональной манере (типа: «Муссолини, я никогда не забуду того, что вы сделали для меня сегодня») в том, что он никогда забудет, и т. д., и т. п., и что в Третьем рейхе он вознаградит доктора Грантца за все. В марте 1933 года, сразу после поджога рейхстага, доктор Грантц был брошен в концлагерь, где находится и сегодня, в 1940 году. Против него ни разу не выдвинули ни одного обвинения, не провели ни одного судебного заседания. Только семь лет концентрационных лагерей…

Но Грантц по-прежнему не сломлен. В 1937 году к Отто Штрассеру в Прагу приехал бывший товарищ по несчастью Грантца, сидевший в том же лагере, Заксенхаузене, который и поведал Отто о страданиях доктора. Он также рассказал о следующем случае: как-то раз комендант сказал Грантцу, что тот останется в этом лагере до конца своей жизни. Грантц ответил: «Jawohl, я останусь тут – но только в качестве коменданта, а вы будете моим заключенным». За что и получил 14 суток «голодного ареста».

Этот рассказ о судьбе соратника Отто Штрассера действительно ужасен даже для нашего времени, когда жестокость и страдания становятся нормой. Адвокат д-р Беккер, возглавлявший отделение «Черного фронта» в густонаселенном округе Галле, также находится без суда и следствия в концлагере – уже с 1933 года. Правда, с Беккером (который, кстати, тоже находится в Заксенхаузене) обращаются по непонятной причине лучше, чем с Грантцем. Однажды отряд эсэсовцев из Пруссии, охранявших лагерь, сменили эсэсовцы из Баварии. Они стали настоятельно требовать, чтобы их снабжали именно баварским пивом – ранее я говорил, что пиво – это религия баварцев, – поскольку их предшественники заключили контракт на поставку пива с компанией из Пруссии. Случился даже судебный процесс, в котором доктор Беккер выступил в качестве адвоката на стороне баварцев и – выиграл дело. С того момента его судьба значительно улучшилась.

Сегодня примерно шестьсот или семьсот участников «Черного фронта» томятся в тюрьмах и концлагерях. Многие из них провели там уже по семь лет. За это время тысячи их товарищей прошли через аресты и заключение – правда, на более короткие сроки. И все это были известныечлены «Черного фронта».

Я намеренно заглянул здесь немного вперед, чтобы показать, чтослучилось с теми людьми, которые открыто поддерживали Отто Штрассера в его борьбе против Гитлера в период между разрывом между ними и приходом Гитлера к власти (1930–1933). Они вынесли на себе основную тяжесть этой битвы, и это экскурс в будущее показывает, какую цену заплатили они за свои идеалы.

Но большинство из них по-прежнему живы и по-прежнему следуют своим убеждениям. Пройдет немного времени, и они снова станут свободными людьми. И многие другие, придерживающиеся точно таких же взглядов, остаются на свободе, а некоторые даже носят форму чернорубашечников.

Этот конфликт самым серьезным образом потряс гитлеровскую партию, которая в действительности буквально стояла на грани позорного краха. Она была спасена и вознесена на вершины власти в самый нужный момент теми самыми силами, которые Отто Штрассер со товарищи считали худшими врагами того порядка, за который боролись они– крупными фабрикантами и землевладельцами.

Конфликт достиг своего апогея в 1931–1932 годах. В 1931 году в рядах национал-социалистов случился второй открытый мятеж. Капитан Стеннес, глава всех наци на севере Германии, уже был не в силах терпеть Геббельса и порвал с ним, уведя с собой значительное количество чернорубашечников. Он выбрал Штрассера – и присоединился к Отто и «Черному фронту».