Текст книги "Путеводитель «Автостопом по Галактике»"

Автор книги: Дуглас Ноэль Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 8

Путеводитель «Автостопом по Галактике» – весьма и весьма замечательная книга. В разных редакциях она издавалась и переиздавалась множество раз. Свой вклад в ее создание внесли многочисленные путешественники и исследователи.

Во введении к книге говорится следующее:

«Космос, – говорится там, – велик. Очень велик. Вы просто не поверите, как он невероятно, непостижимо, умопомрачительно велик. Вы-то можете считать, что вам невероятно далеко ходить в прачечную за два квартала, но это просто копейки по сравнению с космосом. Вот послушайте…» и так далее.

(Спустя пару абзацев стиль изложения несколько устаканивается, и дальше рассказывается о вещах, которые действительно интересно узнать, например, о том, что обитатели сказочно прекрасной планеты Бетселамин в последнее время так обеспокоены кумулятивной эрозией почв, вызванной топотанием ног десяти миллиардов туристов, которые за год посещают планету, что любой дисбаланс между тем, какое количество пищи вы потребляете и какое количество экскрементов производите за время своего пребывания на планете, удаляется из вашего тела хирургическим путем при выезде: поэтому всякий раз при посещении уборной жизненно важно не забывать квитанцию.)

Справедливости ради следует сказать, что при столкновении с непостижимой необъятностью межзвездных расстояний сдавались и лучшие умы, чем тот, что ответственен за введение к Путеводителю. Некоторые предлагают представить себе арахис в Рединге и маленький грецкий орех в Йоханнесбурге, или используют другие, не менее головокружительные, концепции.

Голая правда состоит в том, что межзвездные расстояния не укладываются в человеческое сознание.

Даже свету, который перемещается так быстро, что большинству рас нужны тысячи лет для осознания того факта, что он вообще движется, требуется время на то, чтобы дойти от одной звезды до другой. Свету нужно восемь минут на то, чтобы попасть от звезды Сол до того места, где раньше была Земля, и еще четыре года на то, чтобы достичь Альфы Проксима, ближайшего соседа звезды Сол.

Чтобы свет дошел до другой стороны Галактики, до Дамограна, например, нужно времени побольше: пятьсот тысяч лет.

Рекорд, поставленный хайкерами, рискнувшими преодолеть такое расстояние, составляет около пяти лет, но они признаются, что смотреть по дороге в окно было неинтересно.

В путеводителе «Автостопом по Галактике» утверждается, что, если вы наберете полные легкие воздуха, то сможете прожить в полнейшем вакууме открытого космоса в течение тридцати секунд. Однако, говорится дальше, поскольку космос умопомрачительно велик, то вероятность поймать за эти тридцать секунд другой космический корабль составляет один к двум в степени двести семьдесят шесть тысяч семьсот девять.

По абсолютно ошеломительному совпадению, это число являлось также телефонным номером одной квартиры в Айлингтоне, куда Артура однажды пригласили на очень приятную вечеринку, и где он познакомился с одной очень симпатичной девушкой, которую ему совершенно не удалось увести с собой – ее увел какой-то тип, пришедший без приглашения.

И, хотя планета Земля, квартира в Айлингтоне и телефон к этому моменту прекратили свое существование, все-таки приятно сознавать, что память о них была до какой-то степени увековечена тем фактом, что, после двадцати девяти секунд в открытом космосе, Форд и Артур были спасены.

Глава 9

Компьютер заголосил в тревоге, зарегистрировав самопроизвольное, без видимых причин, открывание и последующее закрывание двери входного люка.

В Галактике появилась дыра. Ее размеры составили ничтожно малую долю секунды в длину, ничтожно малую долю дюйма в ширину и довольно много миллионов световых лет из конца в конец.

Когда дыра закрылась, из нее в изрядном количестве высыпались и поплыли по Вселенной бумажные шляпы и воздушные шарики. Семеро маркетологов, каждый ростом в три фута, тоже вывалились из дыры и умерли, частью от удушья, частью от удивления.

Кроме того, из дыры вывалилось двести тридцать девять тысяч яиц всмятку. Они материализовались на бесплодных голодных землях Погриля системы Пансель в виде громадного неустойчивого кургана.

К тому моменту на Погриле вымерли от голода все дикие племена, за исключением одного человека – он умер несколько недель спустя от отравления холестерином.

В течение той ничтожно малой доли секунды, что просуществовала дыра, она смещалась взад и вперед во времени самым невероятным образом. Где-то в отдаленном прошлом она нанесла серьезные повреждения небольшой случайной группе атомов, дрейфовавших в стерильной пустоте пространства, после чего они соединились друг с другом в весьма экстраординарные модели, которые в самом скором времени обучились самокопированию (это, собственно, и есть самое экстраординарное свойство моделей атомов) и в дальнейшем принесли массу беспокойства тем планетам, куда им довелось попасть. Так во Вселенной зародилась жизнь.

Пять диких событий Мальстрема закрутились в жестоких вихрях беспричинности и выплеснули мостовую.

На мостовой лежали Форд Префект и Артур Дент. Они открывали и закрывали рты, подобно рыбам, выброшенным на сушу.

– Вот, пожалуйста, – задыхаясь, выговорил Форд, цепляясь за мостовую, несущуюся в третьем приближении к неизведанному, – я же говорил, что-нибудь придумаю.

– Конечно, – сказал Артур, – конечно.

– Видишь, как я догадался, – хвастанул Форд, – поймать пролетающий звездолет и спастись.

Настоящая Вселенная изогнулась под ними тошнотворной дугой. Многочисленные параллельные вселенные стадами горных коз продефилировали мимо. Первичный свет взорвался, разбрызгав повсюду желеобразные куски пространства-времени. Время распустилось, материя съежилась. Самое большое простое число беззвучно сформировалось в углу и тут же спряталось навсегда.

– Иди ты, – отмахнулся Артур, – шансы против этого были астрономические.

– Зато сработало, – хихикнул Форд.

– Что это за корабль, куда мы попали? – спросил Артур. Под ними разверзлась бездонная яма вечности.

– Не знаю, – ответил Форд, – я еще не открывал глаза.

– Я тоже, – сказал Артур.

Вселенная подпрыгнула, замерла на месте, зашаталась и разлетелась в самых неожиданных направлениях.

Артур и Форд открыли глаза и оторопело посмотрели вокруг.

– Боже ты мой, – воскликнул Артур, – похоже на побережье Саутенда.

– Ха. Хорошо, что ты это сказал, – обрадовался Форд.

– Почему?

– Потому что я подумал, что сошел с ума.

– А может, ты и сошел. Может, тебе только кажется, что я это сказал.

Форд подумал.

– А ты говорил? Или нет? – спросил он.

– Кажется, да, – ответил Артур.

– Может, мы оба сошли с ума?

– Может, – кивнул Артур, – даже наверняка, раз думаем, что это Саутенд.

– А ты думаешь, что это Саутенд?

– Да.

– И я.

– Стало быть, мы – сдвинулись.

– Самое время.

– Точно, – подтвердил пробегавший олигофрен.

– Кто это был? – без особого интереса спросил Артур.

– Кто – человек с пятью головами и самбуковым кустом в селедках?

– Да.

– Не знаю. Просто прохожий.

– А-а.

Они оба сели на мостовой и не без стеснения стали наблюдать за гипертрофированными детьми, игравшими в песочек, и дикими лошадьми, с топотом перевозящими по небу штабеля усиленных ограждений для областей неизведанного.

– Ты знаешь, – задумчиво произнес Артур, – если это Саутенд, то он какой-то странный…

– Ты хочешь сказать, что море стоит неподвижно как скала, а здания волнами набегают туда-сюда? – спросил Форд. – Я тоже подумал, что это как-то не так. На самом деле, – продолжал он, наблюдая, как, бумкнув, Саутенд раскололся на шесть равных сегментов, которые закружились в буйной пляске, соединяясь в беспутные, непристойные пары, – тут все очень странно.

Дикие завывания духовых и струнных инструментов засохли в воздухе, на дорогу выскочили горячие пончики по десять пенсов штука, с неба повалила мерзкая рыба, и Форд с Артуром решили побежать за ней.

Они продирались сквозь толстые стены звуков, горы архаичных мнений, долины меланхоличной музыки, собрания неудобной обуви и прочих безделушек, и вдруг услышали женский голос.

Голос звучал мелодично, но говорил только одно:

– Два в степени сто тысяч к одному, и меньше, – а больше ничего не говорил.

Форд соскользнул по световому лучу и завертелся, отыскать источник звука, но не смог увидеть ничего, во что можно было бы поверить.

– Что это за голос? – громче, чем нужно, прокричал Артур.

– Не знаю, – откликнулся Форд, – не знаю. Похоже на значение вероятности.

– Вероятности? Что ты имеешь в виду?

– Ну, вероятность. Как, знаешь, два к одному, три к одному, пять к четырем. А тут говорят, два в степени сто тысяч к одному. Это уже довольно-таки невероятно.

Без предупреждения на них вылился ушат заварного крема.

– И что это значит?! – закричал Артур.

– Что, крем?

– Да нет, значение вероятности!

– Не знаю. Ничего не знаю. Знаю только, что мы на каком-то космическом корабле.

– Смею предположить, – едко заметил Артур, – что мы не в каютах первого класса.

Ткань пространства-времени забугрилась. Огромными уродливыми буграми.

– Аааааххххггггггг, – сказал Артур, почувствовав, что тело его размягчилось и стало выгибаться в странных местах. – Саутенд, кажется, тает… звезды кружатся…помойное ведро… ноги уезжают на закат… левая рука тоже отвалилась.

Тут его посетила страшная мысль.

– Черт, – сказал он, – что же мне теперь без рук делать с электронными часами? – в отчаянии он скосил глаза, пытаясь найти Форда.

– Форд, – позвал он. – Ты превращаешься в пингвина. Прекрати.

Голос возник опять:

– Два в степени семьдесят пять тысяч к одному, и меньше.

Форд в возмущении заплюхал в пруду.

– Эй, вы кто? – прокрякал он. – Вы где? Что происходит? И как это прекратить?

– Успокойтесь, – вежливо, совсем как стюардесса в авиалайнере с одним крылом и пожаром в двигателе, – отозвался голос, – вы в совершенной безопасности.

– Но не об этом же речь! – заорал Форд. – В безопасности, не в безопасности, а я – пингвин! А у моего товарища пропадают конечности!

– Все в порядке, мне их вроде вернули, – перебил Артур.

– Два в степени пятьдесят тысяч к одному, и меньше, – продолжал невозмутимый голос.

– Правда, – добавил Артур, – они длиннее, чем я обычно ношу, но…

– Почему, – каркал Форд в праведном птичьем гневе, – вы ничего не хотите нам объяснить?!

Голос откашлялся. На горизонте выскочил гигантский марципан.

– Добро пожаловать, – произнес голос, – на звездолет «Сердце Золота».

Голос продолжал говорить.

– Пожалуйста, не беспокойтесь, – вещал он, – если вы видите или слышите странные вещи. Так и должно быть, поскольку коэффициент вашего спасения от неминуемой гибели был равен два в степени двести семьдесят шесть тысяч к одному – а может быть, гораздо выше. Сейчас наш полет проходит с коэффициентом два в степени двадцать пять тысяч к одному, коэффициент продолжает уменьшаться, норма будет установлена, как только мы поймем, где она. Спасибо. Два в степени двадцать тысяч к одному, и меньше.

Звук оборвался.

Форд с Артуром сидели внутри маленькой светящейся розовой кабинки.

Форд сделался до крайности возбужден.

– Артур! – восклицал он, – это потрясающе! Нас подобрал корабль с бесконечно-невероятностным двигателем! Удивительно! О нем ходили всякие слухи! Официально все отрицалось, но, значит, его-таки построили! Построили невероятностный двигатель! Артур, это… Артур? Что происходит?

Артур подпирал своим телом дверь в кабинку, не давая ее открыть, но дверь была плохо пригнана. Сквозь щели просовывались маленькие мохнатые ручки с пятнами чернил на пальчиках; из-за двери несся писклявый гвалт.

Артур беспомощно поглядел на Форда.

– Форд! – сказал он. – За дверью миллион макак. Хотят обсудить с нами сценарий к «Гамлету». Говорят, это они его написали.

Глава 10

Бесконечно-невероятностный двигатель представляет собой ультрасовременный способ покрывать огромные межзвездные расстояния за ничтожно малую долю секунды безо всякой необходимости болтаться в гиперпространстве.

Идея такого двигателя родилась благодаря счастливой случайности, и впоследствии трансформировалась в правительственную программу, осуществляемую группой разработчиков Галактического Правительства на Дамогране.

История вкратце такова.

Принципы получения небольших количеств конечной невероятности элементарным замыканием логических цепей электронного мозга «Бэмблвинни 57 Суб-Мезон» на датчик молекулярных смещений, подвешенный в генераторе сильного броуновского движения (скажем, в чашке горячего чая), были, разумеется, прекрасно известны, – и такие генераторы частенько использовались для создания непринужденной атмосферы на званых вечерах: с их помощью можно было, в соответствии с теорией неопределенности, заставить, например, нижнее белье хозяйки дома внезапно отпрыгнуть на метр в сторону.

Однако, многие уважаемые физики отказывались признавать бесконечно-невероятностные двигатели, частично потому, что это подрывало основы науки, но также и потому, что их не приглашали на подобные вечера.

Кроме того, они не хотели признавать, сколь бесславными были их попытки сконструировать генератор поля бесконечной невероятности, необходимый для перемещения космических кораблей на парализующе-огромные межзвездные расстояния, – поэтому в конце концов раздраженно объявили создание подобного прибора практически невозможным.

Но вот в один прекрасный день студент, которому велели подмести лабораторию после одной особенно шумной вечеринки, подумал следующее.

Если, подумал он про себя, такой прибор практически невозможен, то, следовательно, его появление есть событие конечной невероятности. Поэтому, чтобы его создать, требуется всего лишь вычислить, насколько в точности он невероятен, ввести это значение в генератор конечной невероятности, залить туда чашку свежезаваренного горячего чая… и нажать кнопку!

Так он и поступил – после чего был до глубины души поражен тем, что ему удалось буквально из воздуха создать вожделенный генератор бесконечной невероятности.

Галактический Институт вручил ему Приз За Исключительный Ум – после чего он был поражен еще сильнее, когда на пороге почтенного заведения его линчевала разъяренная толпа уважаемых физиков, до которых наконец-то дошло, что единственное, чего они действительно не желают признавать, так это всяких хитрозадых умников.

Глава 11

Невероятностно-прочная кабина управления на «Сердце Золота» ничем не отличалась от прочих подобных кабин на обычных звездолетах, разве что идеальной чистотой – ведь корабль был совсем новый. С некоторых кресел еще даже не сняли полиэтиленовую упаковку. В кабине преобладал белый цвет, она была прямоугольная, размером с небольшой ресторанчик. Если приглядеться, можно было заметить, что прямоугольность форм слегка нарушена: более длинные стены изящно изгибались параллельно друг другу, а угловые контуры были приятно сплюснуты. По правде говоря, было бы много проще и практичнее построить эту кабину как нормальную трехмерную прямоугольную комнату, но в этом случае дизайнеры умерли бы с горя. Тем не менее, надо отдать им должное, в кабине удалось создать притягательную нарочито-рабочую атмосферу, подчеркнутую рядами огромных мониторов, выстроившихся по выгнутой стене над приборной и навигационной панелями. В углу притулился робот, повесивший сверкающую полированную стальную голову между сверкающих полированных стальных колен. Робот тоже был вполне новый, но, несмотря на прекрасную конструкцию и идеальную полировку, части его более или менее гуманоидного тела казались недостаточно ладно пригнанными. На самом деле робот был собран с полным соблюдением технологии, но что-то в его облике давало основания предположить, что он мог бы быть собран и получше.

Зафод Библброкс нервно шагал туда-сюда, то и дело касаясь пальцами сверкающего оборудования и хихикая от возбуждения.

Триллиан склонилась над приборами, читая показания. Система оповещения разносила ее голос по всему кораблю.

– Пять к одному и меньше…, – говорила она, – четыре к одному и меньше… три к одному… два… один… коэффициент невероятности один к одному… мы в норме, повторяю, мы в норме.

Она выключила микрофон – потом сразу же с легкой улыбкой включила его снова – и добавила:

– С этого момента все, с чем вы не способны справиться, – это ваши собственные проблемы. Пожалуйста, успокойтесь. За вами скоро пришлют.

Зафод спросил с раздражением:

– Кто это такие, Триллиан?

Триллиан повернулась к нему от приборов и пожала плечами:

– Просто двое ребят, которых мы подобрали в открытом космосе. Сектор ZZ9 Плюрал Z Альфа.

– Все это прелестно, и ты так мило к этому относишься, – взорвался Зафод, – но не думаешь ли ты, что это неразумно, учитывая обстоятельства? Ты понимаешь, что я хочу сказать – мы в бегах и все такое, за нами, наверно, гонится полиция со всей Галактики, а мы останавливаемся и подбираем хайкеров. Что, по-твоему, ты вытворяешь? Десять из десяти за хорошие манеры, дорогая, но за сообразительность – минус сто миллионов!

Он раздраженно побарабанил по приборному щитку. Триллиан молча отодвинула его руку, пока он не добарабанился до какой-нибудь жизненно важной кнопки. Каковы бы ни были достоинства Зафода – напористость, бравада, самомнение – с техникой он был не в ладах и мог запросто взорвать корабль одним-единственным экстравагантным жестом. Триллиан давно уже подозревала, что главная причина, почему ему удается вести столь дикую и столь успешную жизнь, кроется в его полном непонимании значения собственных поступков.

– Зафод, – спокойно сказала она, – они были в открытом космосе без скафандров… ты же не хотел, чтобы они умерли, правда?

– М-м-м… наверно, нет. Во всяком случае, не такой смертью… Но…

– Не такой смертью? Умерли, но не такой смертью? Но? – Триллиан сверлила его взглядом, склонив голову набок.

– Может, их потом кто-нибудь другой бы подобрал…

– Еще секунда, и они бы погибли.

– Вот-вот, если бы не твое поспешное решение, проблема исчезла бы сама собой.

– И ты спокойно дал бы им умереть?

– Не так уж спокойно, но…

– В любом случае, – Триллиан отвернулась к приборам, – это не я подобрала их.

– Что значит не я? А кто же?

– Корабль.

– ?…

– Корабль. По собственной инициативе.

– Как это?

– Пока мы были в невероятностном поле.

– Но это невозможно!

– Нет, Зафод. Это всего лишь очень-очень невероятно.

– Ах да.

– Слушай, Зафод, – Триллиан похлопала его по руке, – перестань нервничать. Самые обычные ребята – я так думаю. Я пошлю за ними робота. Эй, Марвин!

Из угла донесся звук резко вздернутой стальной головы, которой затем помотали, как бы стряхивая сон. Робот поднялся на ноги, тяжело, будто бы весил фунтов на пять больше, чем на самом деле, и предпринял то, что независимый сторонний наблюдатель назвал бы героической попыткой пересечь комнату. Он остановился перед Триллиан и уставился сквозь ее левое плечо.

– Мне кажется, вам следует знать, что я крайне подавлен, – изрек робот. Голос его звучал глухо и безжизненно.

– Мама дорогая, – пробормотал Зафод и свалился в кресло.

– А у меня как раз есть для тебя занятие, – искусственно-бодрым тоном, хоть и не без сочувствия, сообщила Триллиан, – чтобы у тебя в мозгу не было места плохим мыслям.

– Не поможет, – простонал Марвин, – у меня исключительно большой мозг.

– Марвин! – прикрикнула Триллиан.

– Хорошо, – подобрался Марвин, – что вы хотите заставить меня делать?

– Иди вниз к выходу номер два и приведи пришельцев на допрос.

Выждав микросекундную паузу, голосом безупречно выверенной высоты и тембра – ничего, на что можно было бы обидеться, – Марвин умудрился выразить свой ужас и глубокое презрение ко всему человеческому.

– Только это? – осведомился он.

– Да, – ответила Триллиан твердо.

– Я не получу от этого никакого удовольствия, – заявил Марвин.

Зафод не выдержал и вскочил с кресла.

– А кто тебя просит получать удовольствие? – взорвался он, – Просто выполняй, что велят! Будь любезен.

– Хорошо, – трагично, как огромный треснувший колокол, прогудел Марвин, – я сделаю это.

– Замечательно, – съязвил Зафод, – великолепно. Спасибо огромное.

Марвин повернулся и поднял на него красные треугольные, вершиной вниз, глаза.

– Я ведь не испортил вам настроения, нет? – жалобно спросил он.

– Нет-нет, Марвин, – бодрость в голосе Триллиан достигла опасной звонкой ноты, – не беспокойся, все в порядке… в жизни все бывает.

Марвин сверкнул электронным взором.

– Жизнь, – с отвращением бросил он, – не говорите при мне о жизни.

Он безрадостно развернулся на месте и потащился вон из кабины. Дверь закрылась за ним, удовлетворенно мурлыкнув и щелкнув.

– Не думаю, что смогу долго выносить этого робота, Зафод, – пожаловалась Триллиан.

В Большой Галактической Энциклопедии роботы определяются как механические аппараты, созданные, чтобы делать за человека его работу. Отдел маркетинга сириусианской кибернетической корпорации описывает роботов как «ваших пластиковых друзей, с которыми приятно проводить время».

В путеводителе «Автостопом по Галактике» отдел маркетинга сириусианской кибернетической корпорации определяется как «сборище полных кретинов, которых первыми поставят к стенке, когда случится революция», со сноской на тот предмет, что заявки от желающих занять должность редактора отдела писем по роботематике принимаются круглосуточно.

Любопытно, что в издании Большой Галактической Энциклопеции, которому благодаря искажению пространства-времени посчастливилось вернуться из далекого будущего в наши дни, отдел маркетинга сириусианской кибернетической корпорации определяется как «сборище полных кретинов, которых первыми поставили к стенке, когда случилась революция».

Розовая кабинка испарилась, макаки сгинули в лучшее измерение. Форд и Артур увидели, что находятся в грузовом отсеке космического корабля. Интерьер корабля выглядел впечатляюще.

– Кажется, звездолет совсем новый, – заметил Форд.

– Откуда ты знаешь? – спросил Артур. – У тебя что, есть прибор для определения возраста металла?

– Нет, просто где-то тут на полу валялась рекламная брошюрка. Такая, знаешь, а-ля «Вселенная станет вашей». Где же это?… А! Вот.

Форд ткнул в одну из страничек. Артур прочел:

«Сенсационный прорыв в невероятностной физике! Двигатель корабля достигает бесконечной невероятности – а корабль достигает всех точек во Вселенной одновременно! На зависть всем другим правительствам!».

– Ба! Вот так штука. – Взгляд Форда жадно сновал по техническим спецификациям. Эпизодически Форд издавал возгласы изумления, поражаясь, сколько всего он пропустил за годы своей ссылки.

Артур слушал его некоторое время, но затем, будучи не в силах постичь большую часть реплик, задумался о своем, водя пальцами по клавиатуре компьютера. Внимание его привлекла большая красная кнопка. Он протянул руку и нажал ее. На экране зажглась надпись «Будьте любезны больше не нажимать эту кнопку». Артур опомнился.

– Послушай, – сказал Форд, все еще погруженный в рекламную брошюру, – какую они штуку придумали. «Новое поколение роботов и компьютеров НЧК, разработанных сириусианской кибернетической корпорацией.»

– НЧК? – переспросил Артур. – Что это такое?

– Настоящие Человеческие Качества.

– Упф, – скривился Артур. – Гадость какая.

Голос у них за спиной произнес:

– Так и есть.

Голос был тусклый, унылый, и сопровождался глухим лязгом. Обернувшись, они увидели металлического человека, жалко сгорбившегося в дверном проеме.

– Что?! – переспросили они хором.

– Гадость, – объяснил Марвин. – Так и есть. Ужасная гадость. Даже не говорите при мне об этом. Взгляните на эту дверь, – он сделал шаг внутрь и заговорил, имитируя стиль рекламной брошюры. Дружно сработали микросхемы иронии, встроенные в модулятор голоса: – «Все двери этого звездолета обладают веселым солнечным расположением. Им приятно открываться перед вами, и они закрываются за вами с чувством удовлетворения от хорошо проделанной работы.»

Дверь стала закрываться за ним, и по издаваемому ею звуку было ясно, что она действительно испытывает удовлетворение. «Ууууууммиумм-ах», – сладко простонала дверь.

Марвин смерил ее презрительным холодным взглядом. Его логические микросхемы в это время возмущенно галдели, пытаясь развенчать концепцию применения физической силы. В спор вступили и другие микросхемы, которые сказали: «стоит ли беспокоиться», и «какой смысл», и «бесполезно вмешиваться». Прочие микросхемы подивились на молекулярный состав дверных компонент и мозговых клеток гуманоидов. Потом, от скуки, они измерили уровень водородной эмиссии в кубическом парсеке окружающего пространства и отключились в тоске. Спазм отчаяния сотряс тело робота.

– Пойдемте, – прогудел он, – мне велено сопроводить вас на капитанский мостик. Посмотрите на меня: мозг размером с планету, а мне приказывают вести пришельцев на капитанский мостик. И это называется работой, приносящей удовлетворение? Я вас умоляю.

Он повернулся и пошел к ненавистной двери.

– Э-э, извините, – позвал Форд, идя следом, – какому правительству принадлежит этот корабль?

Марвин проигнорировал вопрос.

– Посмотрите, посмотрите на эту дверь, – ворчал он, – сейчас опять откроется. Так вся и расползлась от удовольствия.

С обворожительным постаныванием дверь скользнула в сторону, и Марвин тяжелым шагом прошел сквозь нее.

– За мной, – скомандовал он.

Остальные быстро проследовали за ним, и дверь скользнула на место с благодарным щелчком и урчанием.

– Спасибо отделу маркетинга сириусианской кибернетической корпорации, – Марвин тяжко волочил ноги по сияющему изогнутому коридору, простиравшемуся впереди. – «Давайте построим роботов с настоящими человеческими качествами», сказали они. И попробовали. На мне. Я – опытный образец. Стыдно сказать.

Форд и Артур смущенно забормотали невнятные слова протеста.

– Ненавижу эту дверь, – не мог успокоиться Марвин. – Я не порчу вам настроение, нет?

– Какому правительству… – снова начал Форд.

– Никакому правительству этот корабль не принадлежит, – оборвал его робот, – он в угоне.

– В угоне?

– В угоне? – передразнил Марвин.

– Кто его угнал? – спросил Форд.

– Зафод Библброкс.

С лицом Форда случилось нечто очень странное. Отчетливые выражения как минимум пяти различных градаций шока и изумления нагромоздились одно на другое. Левая нога Форда, в данный момент находившаяся в воздухе, казалось, забыла, каким образом она могла бы опуститься на пол. Форд уставился на робота и попытался распутать перепутавшиеся мышцы лица.

– Зафод Библброкс?… – слабым голосом пробормотал он.

– Опять я что-нибудь не то сказал? – поинтересовался Марвин, продолжая свой нелегкий путь. – Что ж, извините, что вообще осмеливаюсь дышать… чего я на самом деле никогда не делаю, зачем же тогда я это сказал, не знаю, о Боже, как я подавлен. А вот еще одна счастливая и довольная дверь. Жизнь! Не говорите при мне о жизни.

– Никто и не говорит, – раздраженно буркнул Артур. – Форд, что с тобой?

Форд смотрел на него оторопело:

– Этот робот действительно сказал «Зафод Библброкс»?