Текст книги "Путеводитель по Галактике для автостопщиков"

Автор книги: Дуглас Ноэль Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава 18

После чего «Золотое Сердце» продолжил свой полет совершенно нормально, но с новым интерьером весьма приятного дизайна. Мостик стал как будто бы просторнее, и был выполнен в нежных пастельных зеленых и голубых тонах. В центре мостика, посреди клумбы с папоротником и желтыми цветами находилась никуда не ведущая винтовая лестница, а рядом с ней каменная тумба с солнечными часами, в которой размещался главный компьютерный терминал. Хитроумное расположение ламп и зеркал создавало иллюзию, что вы находитесь в оранжерее, окруженной огромным, тщательно ухоженным садом. По периметру оранжереи стояли мраморные столики на изящных фигурных ножках из кованого железа. Глядя в полированную мраморную поверхность, вы видели очертания приборов, а когда вы к ним прикасались, приборы мгновенно материализовались под рукой. Зеркала, если посмотреть в них под углом, как оказывалось, отражали все требуемые данные и показания, хотя было неясно, от чего они их отражали. Тем не менее, это было восхитительно.

Зафод Библброкс, развалившись в плетеном кресле, спросил:

– А что, черт возьми, произошло?

– Я же говорю, – сказал Артур, сидя в непринужденной позе возле маленького бассейна с рыбками, – вон тот переключатель невероятностного привода… – он махнул рукой в сторону, где раньше был переключатель. Теперь там стояло растение в кадке.

– Но где мы находимся? – спросил Форд, сидевший на спиральной лестнице с хорошо охлажденным пангалактическим бульк-бластером в руке.

– Там же, где и были, по-моему, – ответила ему Триллиан, глядя на зеркала, которые показывали изображение пепельного магратейского ландшафта, по-прежнему ползшего под ними.

Зафод вскочил.

– Тогда что же стало с ракетами?

В зеркалах появилась новая, совершенно поразительная картина.

– Похоже, – сказал Форд с сомнением в голосе, – что они превратились в горшок с петуниями и очень удивленного кита.

– С коэффициентом невероятности, – вмешался Эдди, который ничуть не изменился, – восемь миллионов семьсот шестьдесят семь тысяч сто двадцать восемь к одному.

Зафод уставился на Артура.

– Ты это сам придумал, землянин? – спросил он.

– Ну, – сказал Артур, – я всего лишь…

– Ты это очень хорошо придумал. Надо же, включить на секунду невероятностный привод без активизации страховочного экрана! Послушай, парень, ты ведь спас нам жизнь, понимаешь?

– Ну, что ты, – смутился Артур, – ничего особенного.

– Ничего особенного? – переспросил Зафод. – Ну и ладно, тогда забыли об этом. Компьютер, заходи на посадку.

– Но…

– Все, все, забыли.

Еще одна вещь, о которой забыли – это факт, что вопреки всякой вероятности, на высоте нескольких миль над чужой планетой был вызван к существованию кашалот.

И поскольку это далеко не самое естественное положение для кита, то у этого несчастного существа было очень мало времени на то, чтобы успеть свыкнуться с осознанием того, что оно кит, перед тем, как ему пришлось свыкнуться с осознанием того, что оно уже больше не кит.

Вот полная запись его мыслей с момента, когда началась его жизнь, до момента, когда она окончилась.

Ах!.. что происходит? – подумал кит.

Э-э, простите, кто я?

Привет.

Что я здесь делаю? Каково мое назначение в жизни?

А что я имею в виду, спрашивая, кто я?

Успокойся, приди в себя… о, это интересное ощущение, что это такое? Это вроде… посасывания, дрожи у меня в… у меня в… пожалуй, мне нужно начинать придумывать названия для разных вещей, если я хочу чего-то достигнуть в том, что я для удобства назову миром, поэтому, скажем так: у меня в желудке.

Отлично. Ого, крепчает. А что это за свистящий звук у меня в том, что я буду называть ушами? Наверное, я назову это… ветер! По-моему, неплохое название. Может быть, я найду какое-нибудь получше потом, когда выясню, зачем он нужен. Наверное, он – очень важная вещь, потому что его так много. Оп, а это что за штука? Это… назовем это хвост, да, хвост. О, да я могу здорово им бить! Ух ты, ух ты! Здорово! Правда, от него не видно никакого толка, но попозже я выясню, для чего он. Ну что, я составил себе отчетливую картину о природе вещей?

Нет.

Ну, ничего, все равно здорово. Столько нужно всего узнать, столько еще будет, просто голова кружится.

Или это от ветра? Его так много.

Ух, ты! Оба-на! Что это движется ко мне так быстро? Очень, очень быстро. Такое большое и плоское! Ему нужно очень красивое и звучное имя, например… ля… мля… земля! Точно! Хорошее название.

Интересно, мы с ней подружимся?

А далее, после внезапного влажного удара, была тишина.

Весьма любопытно, но единственной мыслью горшка с петуниями, пока он падал, было: «Как, опять?» Многие люди впоследствии размышляли о том, что если бы они знали наверняка, почему горшок с петуниями думал так, то им было бы гораздо больше известно о природе Вселенной.

Глава 19

– Мы возьмем его с собой? – спросил Форд, глядя с неприязнью на Марвина, сутуло стоявшего в углу под небольшой пальмой.

Зафод оторвался от зеркальных экранов, показывавших панораму пустынного ландшафта, на который только что приземлился «Золотое Сердце».

– А, параноидальный андроид, – сказал он. – Да, возьмем.

– И что мы будем делать с этим маниакально-депрессивным роботом?

– И это, по-твоему, проблема? – произнес Марвин так, как будто обращался к свежезаселенному гробу. – Вот что тебе делать, если ты и есть маниакально-депрессивный робот? Нет-нет, не трудись отвечать, я и сам не знаю ответа, хотя я в пятьдесят тысяч раз умнее тебя. У меня начинает болеть голова, когда я пытаюсь опуститься до твоего уровня мышления.

Из своей каюты выбежала Триллиан.

– Мои белые мыши сбежали! – воскликнула она.

Выражение беспокойства и озабоченности не промелькнуло ни на одном из лиц Зафода.

– Ну их к черту, твоих белых мышей, – ответил он.

Триллиан расстроенно посмотрела на него и снова исчезла.

Возможно, ее сообщение привлекло бы больше внимания, если бы было известно, что люди были третьими по уровню интеллекта существами на планете Земля, а не (как полагало большинство независимых обозревателей) вторыми.

– Добрый день, мальчики.

Голос казался как-то странно знакомым, но не таким, каким они его знали. В нем было нечто матриархальное. Он прозвучал, когда экипаж подошел к герметичной наружной двери, чтобы выйти из корабля.

Они озадаченно переглянулись.

– Это компьютер, – объяснил Зафод. – Я выяснил, что у него есть резервный комплект личностных характеристик, и подумал, что они будут получше.

– Итак, вы впервые выходите на чужую планету, – продолжал Эдди новым голосом. – Оденьтесь потеплее и не играйте с нехорошими пучеглазыми чудищами.

Зафод нетерпеливо постучал по двери.

– Мне кажется, лучше бы мы пользовались логарифмической линейкой.

– Что? – рассердился компьютер. – Кто это сказал?

– Компьютер, открой, пожалуйста, дверь, – попросил Зафод, сдерживаясь.

– Не открою, пока тот, кто это сказал, не сознается, – потребовал компьютер.

– О, Боже, – пробормотал Форд, прислонился к стенке и начал считать до десяти. Он отчаянно боялся, что когда-нибудь разумные существа разучатся это делать. Только считая, люди могут продемонстрировать свою независимость от компьютеров.

– Ну! – строго сказал Эдди.

– Компьютер… – начал Зафод.

– Я жду, – оборвал его Эдди. – Если потребуется, я могу ждать весь день.

– Компьютер… – снова сказал Зафод, который попытался было найти какой-нибудь аргумент, чтобы урезонить компьютер, но решил не соревноваться с ним на его поле. – Если ты сейчас же не откроешь дверь, я взломаю твою базу данных и перепрограммирую тебя большим-пребольшим топором, понял?

Эдди, в шоке, замолчал и начал думать.

Форд продолжал считать вслух. Это одно из самых агрессивных действий, которые вы можете применить к компьютеру, равносильное тому, чтобы медленно приближаться в темноте к человеку, повторяя: «Умри… умри… умри…»

Наконец, Эдди тихо сказал:

– Я вижу, нам придется поработать над нашими отношениями, – и дверь открылась.

На них дунул ледяной ветер. Они, ежась, спустились по трапу на безжизненную поверхность Магратеи.

– Вы у меня еще поплачете, – крикнул им вслед Эдди и захлопнул дверь.

Несколько минут спустя он открыл и закрыл ее снова в ответ на команду, заставшую его совершенно врасплох.

Глава 20

Пять фигур медленно брели по голой земле. Кое-где она привлекала взгляд тускло-серыми пятнами, кое-где тускло-коричневыми, остальной же пейзаж был еще менее интересным. Она была похожа на осушенное болото, лишенное всякой растительности и покрытое слоем пыли в дюйм толщиной. Было очень холодно.

Зафод был явно обескуражен. Он шел в отдалении от остальных и вскоре исчез из вида за каким-то возвышением.

Ветер оглушал и слепил Артура, затхлый разреженный воздух сдавливал ему горло. Однако сильнее всего был потрясен его разум.

– Фантастика… – сказал он и не узнал своего голоса. Звук плохо передавался в этой жиденькой атмосфере.

– Жуткая дыра, я тебе скажу, – отозвался Форд. – На помойке и то было бы веселее. – В нем росло раздражение. Из всех планет во всех солнечных системах целой Галактики надо же было оказаться в такой яме, да еще после пятнадцати лет прозябания на Земле! Нет даже ни одной палатки с пирожками. Он наклонился и поднял ком земли, но под ним не было ничего, что стоило бы того, чтобы лететь за тысячи световых лет.

– Нет, – настаивал Артур, – ты не понимаешь, ведь я впервые по-настоящему стою на поверхности чужой планеты! Совсем другой мир! Жаль вот только, что он оказался такой дырой.

Триллиан, обхватив себя за плечи, дрожала и хмурилась. Она готова была поклясться, что заметила краем глаза какое-то легкое и неожиданное движение в той стороне, откуда они пришли, но когда она посмотрела в ту сторону, то увидела только корабль, неподвижно стоявший в сотне ярдов от них.

Она почувствовала облегчение, когда через секунду увидела Зафода, стоявшего на каком-то гребне и машущего им рукой. Он выглядел обрадованным, но они не слышали того, что он говорил, из-за разреженности атмосферы и из-за ветра.

Когда они подошли к гребню земляного возвышения, они увидели, что оно имеет форму кольца. Это была воронка диаметром около полутораста ярдов. По внешнему склону воронки валялись какие-то красно-черные куски. Они остановились, чтобы рассмотреть один из них. Он был мокрый и напоминал резину. Они вдруг с ужасом поняли, что это свежее китовое мясо.

Зафод ждал их на верху гребня.

– Смотрите, – сказал он, показывая внутрь воронки.

В центре лежали разбросанные останки одинокого кашалота, который прожил недостаточно долго, чтобы сожалеть о своей судьбе. Тишина нарушалась только невольными спазмами в горле Триллиан.

– Я полагаю, что нам нет смысла пытаться похоронить его? – пробормотал Артур и тут же пожалел об этом.

– Идемте, – сказал Зафод и начал спускаться в воронку.

– Туда, вниз? – спросила Триллиан с отвращением.

– Да, – ответил Зафод. – Идем, я вам кое-что покажу.

– Мы и так видим, – возразила Триллиан.

– Нет, не это, – сказал Зафод, – кое-что еще. Пошли.

Они колебались.

– Идемте же, – настаивал Зафод. – Я нашел вход вовнутрь.

– Вовнутрь? – переспросил Артур в ужасе.

– Вовнутрь планеты! Подземный ход. Кит пробил дыру, в нее мы и пройдем. Туда, где пять миллионов лет не ступала нога человека, в самую глубь времен.

Марвин снова насмешливо замычал свою песенку. Зафод дал ему пинка, и он замолчал.

Брезгливо вздрагивая, они спустились вслед за Зафодом в воронку, стараясь не глядеть на ее незадачливого создателя.

– Жизнь, – скорбно сказал Марвин. – Она может быть вам отвратительна или безразлична, но нравиться она не может.

Земля провалилась там, где упал кит, обнаружив целую сеть галерей и переходов, которые теперь были сильно завалены обломками и потрохами. Зафод начал расчищать один из проходов, но у Марвина это вышло гораздо быстрее. Сырой воздух поднимался из темных глубин, и когда Зафод посветил фонарем внутрь, мало что было видно в пыльном мраке.

– Согласно легендам, – сказал он, – магратеяне большую часть своей жизни проводили под землей.

– Почему? – спросил Артур. – Поверхность была слишком загрязнена или перенаселена?

– Нет, не думаю, – ответил Зафод. – Наверное, она им просто не нравилась.

– Ты отдаешь себе отчет в том, что ты делаешь? – спросила его Триллиан, нервно вглядываясь во тьму. – Ведь нас уже один раз атаковали.

– Детка, я ведь сказал тебе, что на всей планете живых людей только нас четверо. Пойдем. Э-э, как тебя, землянин…

– Артур, – сказал Артур.

– Ага, давай, ты с роботом постоишь здесь, постережешь. Ладно?

– Стеречь? – не понял Артур. – От кого? Ты же сказал, что здесь никого нет.

– Ну, так, для безопасности, ладно?

– Для чьей безопасности – твоей или моей?

– Вот и молодец. Идем!

Зафод начал пробираться вниз, за ним Триллиан и Форд.

– Надеюсь, вам там будет хреново, – проворчал Артур.

– Не беспокойся, – хмуро уверил его Марвин, – конечно, будет.

Через несколько секунд они скрылись из вида.

Артур обиженно потоптался вокруг дыры, но потом решил, что могила кита – не совсем подходящее для этого место.

Марвин несколько секунд злобно смотрел на него, а затем выключился.

Зафод быстро шел по тоннелю. Он сильно нервничал, но пытался скрыть это за целеустремленностью. Он светил фонарем по сторонам. Стены были холодные на ощупь, выложенные темной плиткой, в воздухе стоял запах тления.

– Что я вам говорил? – сказал он. – Необитаемая планета… Магратея! – и он продолжил свой путь по грязному и замусоренному тоннелю.

Триллиан вспомнила лондонскую подземку, хотя там было не настолько убого.

Через определенные промежутки плитка на стенах сменялась мозаикой: это были простые угловатые узоры ярких цветов.

– Послушай, ты не знаешь, что это за странные знаки?

– Просто странные знаки, и все, – отозвался Зафод, едва оглянувшись.

Триллиан пожала плечами и поспешила за ним.

Время от времени справа и слева попадались двери, которые вели в небольшие каморки, полные, как обнаружил Форд, древнего компьютерного оборудования. Он затащил Зафода в одну из них. Триллиан вошла следом.

– Смотри, – сказал Форд, – ты утверждаешь, что это Магратея.

– Да, – ответил Зафод, – и мы слышали голос, разве нет?

– Допустим, я поверил, что это Магратея… на секунду. Но ты так и не сказал нам, как ты ее вычислил. Ты ведь не просто заглянул в звездный атлас и увидел ее там.

– Исследования, правительственные архивы, розыскная работа и несколько удачных догадок. Это просто.

– И тогда ты угнал «Золотое Сердце», чтобы слетать взглянуть на нее?

– Я угнал его, чтобы взглянуть на многие вещи.

– Многие? – удивился Форд. – Например, какие?

– Не знаю.

– Что?

– Я не знаю, что за вещи я ищу.

– Почему?

– Потому что… потому что… Я думаю, что если бы я знал это, то был бы не в состоянии их найти.

– Что? Ты не в своем уме?

– Вполне возможно. Я в этом еще не разобрался, – тихо сказал Зафод. – Я знаю о себе лишь столько, сколько мой мозг осознает в своем теперешнем состоянии. А состояние у него теперь неважное.

Долгое время никто не произносил ни слова. Форд обеспокоенно глядел на Зафода.

– Послушай, старик, – произнес он, наконец, – если ты хочешь…

– Нет, подожди. Я кое-что тебе расскажу, – перебил его Зафод. – Я живу как хочу, делаю все, что мне бог на душу положит. Мне захотелось стать президентом Галактики, и я стал, запросто. Решил угнать этот корабль, и угнал. Захотел найти Магратею, и она нашлась. Да, я, конечно, прилагаю усилия и думаю, как это сделать лучше, но ведь не было так, чтобы у меня что-то не вышло. Как карточка Галактокредита: она работает, хоть ты и не выписываешь чеков. А когда я вдруг задумываюсь: а почему я захотел сделать то-то или то-то, как я нашел способ это сделать – мои мысли как будто блокируются. Вот и сейчас так. Мне трудно даже говорить об этом.

Зафод помолчал. Остальные тоже молчали. Потом он нахмурился и сказал:

– Сегодня ночью я снова думал об этом. О том, что какая-то часть моего сознания не подчиняется мне. И тогда мне пришло в голову, что кто-то использует мой ум, чтобы получать хорошие идеи, а мне об этом не говорит. Я сопоставил все и предположил, что, может быть, кто-то заблокировал специально для этого участок моего сознания, поэтому я и не могу им пользоваться. Я решил это проверить. Я пошел в медсекцию и произвел полное энцефалографическое обследование обеих своих голов. Оно ничего не показало. Во всяком случае, ничего неожиданного. Тесты показали, что я умен, одарен богатым воображением, безответствен, не заслуживаю доверия, экстраверт, в общем, все, о чем и так не трудно догадаться. И никаких аномалий. Я начал сам придумывать различные тесты, без всякой системы. По-прежнему ничего. Тогда попробовал наложить результаты обследования одной головы на результаты другой. Тоже ничего. В конце концов, я решил, что у меня просто приступ паранойи, и хотел было уже бросить все. Напоследок я взял совмещенный снимок обеих голов и просветил его зеленым светом. Ты ведь помнишь, как я в детстве был суеверен к зеленому? Я хотел быть пилотом на коммивояжере.

Форд кивнул.

– И точно, – сказал Зафод, – как черным по белому. Два участка, по одному в каждом мозге, связанные только друг с другом, и больше ни с чем. Какой-то мерзавец прижег все синапсы и травмировал эти две части мозжечков.

Форд посмотрел на него с ужасом. Триллиан побледнела.

– Это сделал человек? – прошептал Форд.

– Ну да.

– Но кто? И почему?

– Могу только догадываться, почему. Но кто эта сволочь, я знаю.

– Ты знаешь? Откуда?

– Он выжег на поврежденных синапсах свои инициалы. Специально, чтобы я увидел.

У Форда по коже побежали мурашки.

– Инициалы? Выжженные на твоем мозге?

– Ну да.

– О, Господи, и какие же?

Зафод посмотрел на него, не отвечая, потом отвел глаза.

– З. Б. – сказал он.

В этот момент стальная дверь позади них захлопнулась, и в камеру потек газ.

– Я потом расскажу остальное, – прокашлял Зафод, и все трое потеряли сознание.

Глава 21

По поверхности Магратеи задумчиво расхаживал взад и вперед Артур.

Форд предусмотрительно оставил ему свой «Путеводитель по Галактике для автостопщиков», чтобы ему было не скучно. Он нажал наугад несколько кнопок.

«Путеводитель по Галактике для автостопщиков» – очень неоднородная книга, в ней встречается информация, которая в какой-то момент просто попалась на глаза редактору и показалась ему занимательной.

Один из таких кусков (на него как раз и наткнулся Артур) предположительно имеет отношение к экспериментам Виита Вужагига, скромного студента Максимегалонского университета, подававшего надежды в областях древней филологии, трансформационной этики и волногармонической теории исторической перцепции, который однажды, после ночи, проведенной за питьем пангалактических бульк-бластеров с Зафодом Библброксом, страстно увлекся проблемой того, что случилось со всеми шариковыми ручками, которые он покупал в течение последних лет.

За этим последовал долгий период кропотливых исследований, во время которых он посетил все крупнейшие центры сбора потерянных ручек Галактики, и, в конце концов, вывел причудливую теорию, которая в то время даже несколько взбудоражила воображение широких кругов общества. Где-то в космосе, утверждал он, наряду с планетами, населенными гуманоидами, рептилоидами, рыбоидами, ходячими деревоидами и суперразумными оттенками синего цвета, существует планета, занятая исключительно шарико-ручечными формами жизни. Именно к этой планете стремятся беспризорные ручки, тихонько проскальзывая через космические лазейки, чтобы добраться до мира, где, как им известно, они смогут вести нормальный, в ручечном эквиваленте, образ жизни, полностью отвечающий ручечной системе ценностей.

И все, как это обычно бывает с теориями, было мило и славно, пока Виит Вужагиг не заявил вдруг, что он нашел эту планету, побывал на ней и работал там шофером лимузина у семьи дешевых зеленых авторучек на пружинках. После этого за ним приехали, поместили его в запертую комнату, где он написал книгу, и, наконец, отправили туда, где люди не платят налогов – обычная участь тех, кто решил публично повалять дурака.

А когда, на всякий случай, по космическим координатам, где, по утверждению Вужагига, должна была находиться эта планета, отправили экспедицию, она обнаружила там только маленький астероид, на котором жил одинокий старик, непрерывно твердивший, что все неправда. Хотя, как выяснилось позже, он лгал.

Остался, тем не менее, невыясненным вопрос о таинственных шестидесяти тысячах альтаирских долларов, переводимых ежегодно на его счет в банке Брантисвогана, и, конечно, об очень прибыльном бизнесе Зафода Библброкса по торговле подержанными шариковыми ручками.

Артур прочитал это и отложил книгу.

Робот сидел совершенно неподвижно.

Артур встал, поднялся на гребень воронки и обошел ее кругом. Он посмотрел на два солнца, величественно стоящие над Магратеей.

Он спустился обратно в воронку и разбудил робота, потому что лучше все-таки разговаривать с маниакально-депрессивным роботом, чем ни с кем.

– Ночь наступает, – сказал он. – Смотри, робот, звезды появляются.

Из центра темной туманности видно очень мало звезд, и видны они плохо, но все же видны.

Робот послушно посмотрел на них, потом снова опустил голову.

– Знаю, – сказал он. – Гадость, правда?

– А какой закат! Мне такое даже никогда не снилось – два солнца! Как будто горы огня посреди космоса.

– Я видел, – ответил Марвин. – Дрянь.

– У меня дома было только одно солнце, – продолжал Артур. – Я с планеты Земля.

– Знаю, – сказал Марвин, – ты об этом говоришь не переставая. Просто достал.

– Нет, это было прекрасное место.

– Там были океаны?

– О, да, – ответил Артур со вздохом, – огромные голубые океаны.

– Ненавижу океаны, – сказал Марвин. – Ты куда?

Артур не мог больше этого выносить. Он снова встал.

– Пойду пройдусь, – сказал он.

– Не осуждаю тебя за это, – сказал Марвин и через секунду заснул, сосчитав перед этим пятьсот девяносто семь миллионов овец.

Артур похлопал себя по плечам и по бокам, стараясь ускорить кровообращение. Он снова побрел вверх по стенке воронки.

Из-за разреженности атмосферы и из-за того, что луны не было, ночь наступила очень быстро, и было уже очень темно. Поэтому Артур не заметил старика, пока не столкнулся с ним.