Текст книги "Детективное агентство Дирка Джентли"

Автор книги: Дуглас Ноэль Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 9

Гордон Вэй лежал на земле, не зная, что предпринять дальше.

Он умер. В этом сомнений почти не было. В груди – чудовищная дыра, однако кровь из нее сейчас уже стекала тоненькой струйкой. Ни грудная клетка, ни остальные части тела не шевелились.

Гордон посмотрел вверх и по сторонам, и ему стало ясно: чем бы он сейчас ни двигал, это не было частью его тела.

Медленно наполз туман, но понятнее ничего не стало. В некотором отдалении в траве дымился его дробовик.

Он так и продолжал лежать, будто мучимый бессонницей в четыре часа утра: заснуть невозможно, но и заняться тоже нечем. Неспособность отчетливо мыслить скорее всего объяснялась тем, что он только что испытал потрясение. Непонятно, впрочем, почему он совсем не потерял способность мыслить.

В извечном споре о том, что ждет человека после смерти – рай, ад, страдание или полное исчезновение, – несомненен лишь один тезис: каждый узнает ответ, как только умрет.

Гордон Вэй умер, но не имел ни малейшего представления, что делать дальше. Ему никогда не доводилось сталкиваться с такой ситуацией.

Он сел. Сидящее тело казалось ему таким же реально существующим, как и то, которое остывало на земле, отдавая тепло своей крови прохладному ночному воздуху.

Продолжая эксперимент, Гордон медленно и неуверенно попробовал подняться на ноги. Земля будто поддерживала его, взяла на себя его вес. Но затем вдруг обнаружилось, что веса в нем нет. Он нагнулся, чтобы потрогать почву, и почувствовал некое упругое сопротивление, подобное ощущению, когда пытаешься взять что-то онемевшими пальцами. Рука затекла. Ноги тоже, и вторая рука, и все тело, и голова.

Тело умерло. Почему не умер мозг, Гордон не знал.

Он застыл, охваченный ужасом; клубы тумана медленно плыли сквозь него.

Позади в нелепой позе неподвижно распростерлось мертвенно-бледное тело, и ему невыносимо хотелось содрогнуться. Или скорее хотелось, чтобы содрогнулось тело. Которого у него больше не было.

Внезапно он вскрикнул, однако не услышал ни звука. Он дрожал, но не ощущал дрожи.

В машине играла музыка и горел свет. Он пошел к ней. Попытался сделать это уверенно, но походка была нетвердой, слабой, неустойчивой и – да чего уж там! – призрачной. Земля едва ощущалась под ногами.

Дверца со стороны водительского кресла все еще была открыта: он вышел всего лишь на пару секунд – захлопнуть багажник.

Каких-то две минуты назад он жил. Был человеком. Рассчитывал быстро вернуться в машину и ехать дальше. Две минуты – и позади целая жизнь.

«Разве это не безумие?» – думал Гордон.

Он обошел дверь и посмотрел в зеркало.

Выглядел он в точности как и всегда. Только сильно напуганным, что неудивительно. Но это без сомнений был он. Наверное, все происшедшее ему привиделось, какой-то кошмар наяву. Его неожиданно посетила мысль: нужно подышать на зеркало.

Ничего. Ни единой капельки. Веский аргумент для докторов. По телевизору показывали: нет на зеркале пара – значит, нет дыхания. А может, с волнением подумал он, все дело в подогреве зеркал? Продавец так нахваливал машину: подогрев, электроника, сервопривод… А может, зеркала цифровые? И в этом все дело? Цифровые, подогреваемые зеркала с сервоприводом, с компьютерным управлением. Незапотевающие…

В голову лезет всякий вздор. Он медленно повернулся и опять с опаской глянул на тело с разверзнутой грудью. Действительно, веский аргумент для докторов. Даже если бы это тело принадлежало другому человеку, смотреть было бы страшно, а оно принадлежит ему самому…

Он мертв. Мертв… мертв…

Гордон хотел, чтобы слово прозвучало погребальным звоном, но не вышло. Это не фонограмма к фильму, он просто мертв – и все.

Не в силах оторвать потрясенного взгляда от собственного трупа, он вдруг пришел в ужас от застывшего на лице глупого выражения.

Разумеется, это было вполне объяснимо. Любой, кого застанут врасплох выстрелом в упор из его же собственного ружья, когда он закрывает багажник собственной же машины, будет выглядеть именно так. Тем не менее мысль, что его увидят с такой нелепой миной, Гордону не понравилась.

Он опустился на колени рядом с трупом в надежде придать лицу выражение горделивое или хотя бы не столь безнадежно тупое.

Задача оказалась практически невыполнимой. Он попробовал потянуть свою до боли знакомую кожу, но не получалось как следует за нее ухватиться: все равно что затекшими руками лепить из пластилина, когда пальцы не соскальзывают, а утопают в нем. В данном случае пальцы утопали в лице.

Его захлестнули отвратительные чувства страха и злости на собственное жалкое бессилие, и внезапно он обнаружил, что душит и яростно трясет свое неподвижное тело. Гордон испуганно отшатнулся: теперь труп мало того что выглядел тупо, но вдобавок зловеще ухмылялся и косил глазами. А на шее багровыми цветами распустились синяки.

Гордон всхлипнул. На этот раз звук, отдаленно напоминающий стон, вырвался из глубин того, во что он внезапно превратился. Закрыв лицо руками, он попятился к машине и рухнул на сиденье. Машина приняла его сухо и холодно, как тетка, которая не одобряет последние пятнадцать лет жизни племянника, а потому, угощая его стаканчиком хереса, старательно отводит взгляд.

Может, стоит вызвать врача?

Выкинув из головы нелепую мысль, он остервенело вцепился в руль, но руки проскользнули мимо. Гордон попытался переключить передачи, однако все закончилось тем, что он забился в отчаянии, так и не сумев ни ухватиться за рукоятку, ни сдвинуть ее.

Легкую оркестровую музыку из стереосистемы терпеливо слушала по-прежнему брошенная на пассажирском сиденье телефонная трубка. До Гордона вдруг дошло, что он все еще соединен с телефоном Сьюзан – ее автоответчик не отключался, пока на другом конце не дадут отбой. Значит, у него все еще есть контакт с миром.

Гордон тщетно пытался схватить трубку, но все закончилось тем, что он сам склонился над микрофоном.

– Сьюзан! – кричал он хриплым, похожим на отдаленный вой голосом. – Сьюзан, помоги! Помоги мне ради всего святого. Сьюзан, я умер… умер… Я умер… и теперь не знаю, что делать…

В отчаянии он расплакался и прильнул к трубке, как ребенок, который, ища утешения, льнет к одеялу.

– Помоги мне, Сьюзан… – крикнул он еще раз.

– Пи-и-ип, – раздалось из телефона.

Гордон посмотрел на аппарат. Похоже, ему все-таки удалось нажать какую-то кнопку, после чего связь прервалась. Он принялся лихорадочно хватать трубку, но та неизменно проскальзывала сквозь пальцы и продолжала неподвижно лежать на сиденье. У него не получалось к ней притронуться. Не получалось надавить на кнопки. В порыве гнева он швырнул трубку в лобовое стекло. Как ни странно, это у него вышло прекрасно. Трубка ударилась о стекло, срикошетила обратно в кресло, отскочила, плюхнулась между сиденьями и осталась совершенно равнодушна к дальнейшим попыткам взять ее в руки.

Какое-то время Гордон просто сидел и медленно качал головой. Страх постепенно уступал место ощущению неизбывной тоски.

Мимо пронеслись несколько машин, но никто из водителей не обращал внимания на стоящий у обочины «мерседес». Труп лежал на траве немного поодаль, и свет фар просто не успевал выхватить его в ночи. Никто и подавно не заметил, как тихо плачет за рулем призрак.

Сколько он так просидел, неизвестно. Он не задумывался о времени, знал лишь, что идет оно не слишком быстро. У него было мало причин следить за его ходом. Холода он не чувствовал. В сущности, он уже даже не мог вспомнить это ощущение, просто понимал, что сейчас ему должно быть холодно.

Наконец он вышел из ступора. Надо что-то предпринимать, но что? Пожалуй, стоит попробовать добраться до коттеджа. Непонятно только – зачем. Ему просто необходимо чем-то себя занять. Чтобы преодолеть эту ночь.

Собравшись с силами, он выскользнул из машины, при этом ступня и колено легко прошли сквозь дверь. Он оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на тело. Оно исчезло.

Будто с него недостаточно потрясений. Он безотрывно смотрел на сырую, примятую траву.

Его тело исчезло.

Глава 10

При первой же возможности Ричард откланялся.

Он от всей души поблагодарил профессора за чудесный вечер, попросил не стесняться и звонить всякий раз, когда тот будет в Лондоне, и справился, не может ли он чем-нибудь помочь с лошадью. Нет? Ну, если вы так уверены, то еще раз большое спасибо и до свидания.

Ричард немного постоял в задумчивости, пока дверь не закрылась окончательно.

За то короткое время, что лестничную площадку освещала лампочка из квартиры профессора, он не заметил на половицах никаких следов. Странно, что лошадь повредила только пол в квартире.

Да, все это выглядело очень странно. Тем не менее сегодняшние странности этим не ограничивались. Любопытный факт: за долгое время только этот вечер выдался свободным от работы.

Повинуясь какому-то импульсу, Ричард постучал в дверь напротив. Очень долго никто не отвечал, и он было развернулся, чтобы уйти, когда дверь наконец со скрипом открылась.

К немалому удивлению, перед ним возник похожий на настороженную птицу давешний преподаватель с килем гоночной яхты вместо носа.

– Прошу прощения, – затараторил Ричард, – не встречали ли вы сегодня на лестнице лошадь?

Человек прекратил нервно дергать пальцами и слегка наклонил в сторону голову. Ему потребовалось достаточно продолжительное время, чтобы погрузиться в себя и отыскать собственный голос, который оказался писклявым и тихим:

– Это первый обращенный ко мне вопрос за семнадцать лет три месяца два дня пять часов семнадцать минут и двадцать секунд. Я считал.

Он неслышно закрыл дверь.

Ричард практически рысью пересек второй внутренний дворик.

Добравшись до первого, он заставил себя замедлить ход.

Холодный ночной воздух царапал легкие. Торопиться уже не было смысла: он так и не дозвонился до Сьюзан, потому что у профессора не работал телефон. Вот и еще одна загадка. Но это хотя бы могло иметь разумное объяснение. Профессор скорее всего просто забыл оплатить счет.

Прежде чем выйти за территорию колледжа, Ричард решил заглянуть к привратникам, в ютившуюся на входе под огромной аркой каморку, стены которой были увешаны ключами и записками. В углу каморки притулился обогреватель, в глубине негромко бормотало радио.

– Прошу прощения, – обратился он к одетому в черный костюм рослому человеку за стойкой, – я…

– Да, мистер Макдафф, чем я могу вам помочь?

Ричард слегка опешил: пребывая под впечатлением от сегодняшнего вечера, он и сам-то вряд ли сразу вспомнил бы собственное имя. Впрочем, о блистательных способностях привратников колледжа запоминать фамилии знал каждый – как и о привычке при любом удобном случае их демонстрировать.

– Вы не в курсе, есть ли в колледже какая-нибудь лошадь? В смысле, если бы на территории колледжа находилась лошадь, вам бы об этом было известно?

На лице привратника не дрогнул ни один мускул.

– Нет, сэр, и да, сэр. Могу я быть еще вам чем-нибудь полезен, мистер Макдафф? Сэр?

– Э-э-э, нет, – ответил Ричард и побарабанил пальцами по стойке. – Нет. Благодарю вас. Большое спасибо за помощь. Очень приятно встретиться с вами вновь, э-э-э… Боб. Доброй ночи!

Ричард вышел.

Привратник продолжал стоять со скрещенными на груди руками и лишь слегка, почти незаметно покачал головой.

– А вот и кофе, Билл. – Из внутреннего помещения возник невысокий жилистый человек с дымящейся чашкой в руках. – Похолодало сегодня, да?

– Да, Фред, спасибо, – поблагодарил Билл, взял чашку и сделал глоток. – Что ни говори, а людей с причудами становится все больше. Тут один интересовался, нет ли на территории лошади.

– Правда? – Фред, щурясь от пара, тоже отпил немного кофе. – Сегодня сюда заходил какой-то нелепый малый. Похож на иностранного священника. Я сперва ни слова не мог разобрать. Но ему, наверное, хотелось просто погреться да послушать радио.

– Ох уж эти иностранцы…

– В конце концов я попросил его покинуть помещение. Встал тут, понимаешь ли, обогреватель мне загораживает. Уходите, говорю. И тут он вдруг переспрашивает: «Что делать? Уходить?» «Так будет лучше, поверьте», – отвечаю я голосом Хамфри Богарта.

– Да ладно! Больше похоже на Джимми Кэгни.

– Нет, это Богарт. А Джимми Кэгни говорил вот как: «Так будет лучше, поверьте».

Билл нахмурился:

– По-твоему, это голос Джимми Кэгни? А я всегда думал, что так ты пародируешь Кеннета Маккеллара.

– Ты не разбираешься, Билл, у тебя слуха нет. Вот Кеннет Маккеллар: «Ты ступай по той дороге, а я пойду по этой…»

– А, ясно. Я-то имел в виду шотландского тенора Маккеллара. И что тебе ответил священник, Фред?

– Он посмотрел мне прямо в глаза, Билл, и произнес как-то очень странно…

– Хватит тебе обезьянничать, Фред, просто скажи, что он ответил, и все.

– Ответил, что верит мне.

– А-а. Ничего интересного, Фред.

– Может, и так. Только он еще обмолвился, что оставил в ванной лошадь, и просил меня за ней приглядеть.

Глава 11

Гордон Вэй с трудом волочился по обочине темной трассы. Или скорее предпринимал жалкие попытки плыть по воздуху.

Он решил, что, став призраком (а в том, что он им стал, сомнений не было), он просто обязан обрести такую способность. В призраках он понимал немногое, но питал надежду, что, лишившись физического тела, человек обретает право на получение определенных компенсаций, и среди них – способность плавать по воздуху. На деле же каждый шаг ему приходилось проделывать самому.

Гордон хотел добраться до своего коттеджа. Зачем – он не знал, но даже призракам необходимо ночное пристанище, а дома и стены помогают. Правда, чему они помогают, непонятно. Но по крайней мере на данный момент ему нужно было добраться до места, а там он что-нибудь придумает.

Он уныло плелся вперед и останавливался у каждого фонаря, чтобы еще раз оглядеть то, что от него осталось.

Определенно он все больше превращался в призрака.

Временами его почти не было видно, он просматривался чуть заметнее, чем тень в тумане, сон, который вот-вот закончится и пропадет совсем. Потом вдруг едва не обретал прежнюю материальность. Пару раз он хотел прислониться к столбу и чуть не падал, поскольку столб легко проходил сквозь него.

С великой неохотой он попробовал вспомнить происшедшее. Как ни странно, у него почему-то не было никакого желания об этом думать. Наверное, человеческий разум стремится избавиться от мыслей о шокирующих событиях. Так говорят психологи. А если случай, когда некто выскакивает из багажника и убивает вас наповал выстрелом из ружья, не считается шокирующим событием, то что тогда считается, интересно знать?

Гордон устало плелся по обочине, пытаясь представить себе убийцу. Эти мысли причиняли страдания, сравнимые с зубной болью, и он решил подумать о чем-нибудь другом.

Например, все ли в порядке с завещанием? Гордон сделал узелок на память – не забыть завтра позвонить адвокату, а потом еще один – пора прекращать делать узелки, они больше не понадобятся.

Что теперь будет с компанией? Ни один из возможных ответов ему не понравился.

Как насчет некролога? От этой мысли по спине пробежали мурашки. Если, конечно, им было еще где бегать. Получится ли у него достать копию некролога? Пусть только попробуют эти мерзавцы плохо о нем написать! Ведь он так много сделал. В одиночку, без чьей-либо помощи уберег для Британии целую отрасль – индустрию программного обеспечения. Колоссальные объемы экспорта, благотворительные акции, гранты на научные исследования, переход через Атлантику на подводной лодке с приводом от солнечной батареи (проект провалился, но какая замечательная была идея!)… И лучше пусть не суются в его дела с Пентагоном – он живо натравит на них своего адвоката. Надо будет позвонить ему утр…

Нет.

Разве у покойников есть право обращаться в суд? Это знает только адвокат, а ему уже не позвонишь. Больше всего на свете Гордону теперь будет не хватать телефона. Содрогнувшись от этой страшной мысли, он решительно вернулся к тому, о чем не хотел вспоминать.

К выскочившей из багажника фигуре.

Кажется, внешне убийца напоминал саму Смерть. Или это всего лишь игра воображения? Не привиделся ли ему капюшон? Впрочем, какая разница? Что вообще этот человек – будь он в капюшоне или нет – делал в багажнике его машины?

Промчавшийся мимо автомобиль быстро растворился в ночи, унеся с собой оазис света. Гордон с тоской подумал о том, что его машина, такая уютная, с обогревом, с чудесными кожаными сиденьями, стоит сейчас где-то на обочине… И вдруг ему пришла в голову интересная мысль.

Получится ли у него поймать машину? Заметят ли его на трассе? А если заметят, то как отреагируют? Есть только один способ проверить…

Услышав сзади шум автомобиля, он обернулся. Туман пробивал свет приближающихся фар. Стиснув фантомные зубы, Гордон поднял руку.

Машина пронеслась мимо, водитель его не увидел.

Гордон сердито помахал удаляющимся красным огонькам и обнаружил, что вскинутые вверх руки почти прозрачны. А вдруг, приложив некоторые усилия, он сможет стать чуть более заметным? Он зажмурился, сосредоточился, но потом понял: глаза нужно открыть, чтобы видеть результат. Он попробовал еще раз, изо всех сил напряг разум – тщетно.

На миг все-таки появилось некое слабое свечение, однако тут же исчезло – удержать его он не смог, как ни силился. Следует тщательнее рассчитывать время, если он действительно хочет материализоваться в нужный момент.

Сзади на большой скорости приближалась еще одна машина. Гордон вновь обернулся, вскинул вверх руку, выждал время и что есть сил напряг волю.

Автомобиль слегка вильнул в сторону, затем продолжил путь, немного сбавив ход. Пусть небольшой, но уже результат. Что еще предпринять? Для начала он решил стать под фонарь и потренироваться. Следующую машину он не упустит.

Глава 12

– «…оставьте сообщение на автоответчике, и я вам перезвоню. Возможно».

Пи-и-ип.

– Черт побери. Подожди минуту… Послушай…

Щелчок.

Ричард положил телефонную трубку на место и проехал двадцать ярдов задним ходом к перекрестку, чтобы еще раз взглянуть на указатель, который не успел прочитать. Из Кембриджа он выбирался привычным путем: нарезал круги по системе дорог с односторонним движением, наддавая и наддавая газу, пока на второй космической скорости не вылетел на прямой участок непонятно в каком направлении.

Вернувшись к перекрестку, он попытался свериться с картой, но тщетно: перекресток как назло был обозначен на самом ее сгибе, а указатель мотало ветром во все стороны. Инстинкт подсказал Ричарду, что он едет не туда, однако страх вновь очутиться втянутым в водоворот кембриджской дорожной сети пересилил, поэтому возвращаться он не стал, а свернул налево в надежде, что на этот раз ему повезет. Спустя какое-то время мужество его покинуло, и он свернул направо, затем опять налево и, совершив еще несколько таких необдуманных маневров, окончательно потерял ориентацию.

Он выругался и включил обогреватель. Нужно было смотреть, куда едешь, не пытаясь одновременно звонить по телефону, отчитывал он себя. Тогда бы он как минимум знал, где находится. На самом деле телефон в машине ему был не нужен: болтовня только отвлекает внимание от дороги. Но Гордон настоял и даже оплатил установку.

Ричард раздраженно вздохнул, сдал назад и, разворачивая свой черный «сааб», едва не сбил какого-то человека, волокущего в сторону поля труп – так, во всяком случае, показалось взвинченному Ричарду. А вообще это мог быть и фермер, раздобывший где-то мешок с удобрением, хотя что он делал здесь в такой поздний час? Фары еще раз на мгновение выхватили из темноты пробирающуюся через поле фигуру с мешком за спиной. «Не хотел бы я быть на его месте», – мрачно подумал Ричард и нажал на газ.

Через несколько минут он добрался до дороги, похожей на основную магистраль, и хотел было свернуть направо, но в последний момент передумал и свернул налево. Указателя не было.

Ричард вновь набрал номер.

«…и я вам перезвоню. Возможно».

Пи-и-ип.

– Сьюзан, это Ричард. Даже не знаю, с чего начать. Послушай, прости меня, прости, прости. Я виноват, дал маху. Клянусь, я сделаю все, чтобы загладить вину, торжественно тебе обещаю…

В нем вдруг шевельнулось чувство, что для разговора с автоответчиком он выбрал неверный тон, но это его не остановило.

– Честное слово, давай уедем куда-нибудь. Хочешь? Возьмем на недельку отпуск. Или даже на эти выходные. Точно, на выходные! Махнем туда, где светит солнце. Плюнем на всех. Даже если Гордон меня не отпустит, а он у нас мастер ставить палки в колеса. Ты ж его знаешь, он ведь твой брат. Мне просто… А вообще давай лучше на следующие выходные. Черт, черт, черт! Я уже пообещал… Нет, не имеет значения. Уедем и все. Подумаешь, не успею доделать «Гимн». Мир не рухнет. Пошел он, этот Гордон… А-а-а-а-а!

Ричард резко вывернул руль в сторону: в свете фар перед ним возник призрак Гордона Вэя.

Взвизгнули тормоза, машина пошла юзом, Ричард лихорадочно вспоминал, что нужно делать в таких случаях… По телевизору в какой-то программе показывали давным-давно. Что это за программа? Боже, даже название вылетело из головы! Где уж ему… Ах да, ни в коем случае нельзя резко тормозить. Точно!.. Мир медленно завертелся перед глазами, машину закрутило по дороге, вынесло к обочине, где она развернулась в противоположную сторону. Ричард сильно ударился грудью о руль.

– Сьюзан, я тебе перезвоню, – тяжело дыша, сказал он, повесил трубку и поднял глаза.

В свете фар перед автомобилем стояла призрачная фигура. Сквозь лобовое стекло полным ужаса взглядом на него смотрел Гордон Вэй.

Через пару секунд видение исчезло, но Ричард не двигался с места и лишь дрожал. Сколько он так просидел, неизвестно, возможно, не больше минуты, пока рядом не заскрипели тормоза и он не очнулся от яркого света фар.

Ричард тряхнул головой. До него дошло, что машину развернуло на полосе не в ту сторону, а рядом, бампер в бампер, резко остановился патрульный автомобиль. Сделав два-три глубоких вдоха, напряженный и дрожащий, он выбрался из-за руля и увидел медленно направлявшийся к нему силуэт.

Полицейский оглядел его с головы до ног.

– Сожалею, что так вышло, – стал оправдываться Ричард, стараясь говорить как можно спокойнее. – Я… меня занесло. Дороги скользкие, и я… не справился с управлением. Машину развернуло не в ту сторону. Вот, видите? – Он указал на свой автомобиль.

– Не соизволите рассказать, почему именно вас занесло, сэр? – осведомился полицейский, вытаскивая блокнот.

– Как я уже сказал, дороги скользкие из-за тумана, – пояснил Ричард. – Ну и если уж совсем откровенно, – внезапно будто помимо собственной воли выпалил он, – мне вдруг привиделось, что под колеса кинулся мой работодатель!

Офицер смерил его оценивающим взглядом.

– Комплекс вины, не иначе, – добавил Ричард, тщетно пытаясь выдавить улыбку. – Вы ведь меня понимаете? Обдумывал, как попросить отпуск…

Полицейский, казалось, балансировал на лезвии ножа между сочувствием и подозрениями и чуточку сощурил глаза.

– Выпили, сэр?

– Да, – признался Ричард и вздохнул. – Совсем немного. Пару бокалов вина… и рюмку портвейна. И все. Просто отвлекся на мгновение. Я уже в порядке.

– Фамилия?

Ричард назвал фамилию и адрес. Полицейский тщательно и аккуратно занес данные в блокнот, затем посмотрел на номерной знак и записал его тоже.

– А кто ваш работодатель, сэр?

– Его фамилия Вэй. Гордон Вэй.

– А! – Полицейский вздернул брови. – Тот, что занимается компьютерами?

– Да, верно. А я разрабатываю программное обеспечение. Компания «Новейшие технологии».

– У нас в участке стоит ваш компьютер, – сообщил полицейский. – Только ни черта не работает.

– Да? – пробормотал Ричард. – А что за модель?

– «Кварк-два», кажется.

– А, тогда понятно. И не будет работать. Это не машина, а куча железа.

– Забавно, сэр. Я и сам так всегда говорю, – улыбнулся полицейский. – Но кое-кто из наших парней не согласен.

– Вы абсолютно правы. Компьютер безнадежен. Именно из-за него и разорилась наша первая компания. Предлагаю использовать его в качестве пресс-папье.

– Ну, я нашел ему другое применение, – возразил полицейский. – У нас в участке то и дело распахивается дверь.

– И что? – не понял Ричард.

– Ужасные сквозняки в это время года, знаете ли. Я подпираю компьютером дверь. А летом с его помощью мы выбиваем признания из подозреваемых. – Полицейский закрыл блокнот и сунул его в карман. – Советую, сэр, не делать резких движений рулем. Как доберетесь домой, заприте машину в гараж и забудьте про нее на все выходные. И поосторожнее на дороге.

Он вернулся к себе в машину, опустил стекло и молча наблюдал, как Ричард развернул свой «сааб» и скрылся в темноте. И только потом уехал сам.

Глубоко вздохнув, Ричард взял себя в руки и спокойно доехал до Лондона, вошел в квартиру, перебрался через диван, сел, плеснул в бокал коньяку, и только потом его заколотило.

На это было три причины.

Он едва не попал в аварию, а в таких случаях потрясение куда больше, чем ожидаешь: адреналина выплескивается столько, что кровь того и гляди свернется.

Потом это странное видение – бросающийся на машину Гордон. Какой ужас! Ричард отхлебнул коньяка, прополоскал им горло и отставил бокал в сторону.

Способность Гордона играть на чувстве вины подчиненных была известна всем, этот талант он не уставал демонстрировать снова и снова, однако Ричард не предполагал, в какую дьявольскую шутку это может вылиться.

Он опять взял бокал, поднялся по лестнице и толкнул дверь в кабинет, для чего требовалось убрать с дороги стопку журналов «Байт». Он отодвинул журналы ногой и прошел в конец просторной комнаты. Через большое окно открывался прекрасный вид на северную часть Лондона. Туман понемногу таял, вдали в темноте светился собор Святого Павла. Какое-то время Ричард не отрываясь смотрел на него, однако никаких видений перед глазами не возникло. После событий сегодняшнего вечера это стало приятным сюрпризом.

В другом конце комнаты на двух длинных столах располагались компьютеры «Макинтош» – согласно последним подсчетам, шесть штук. Посередине горел экран «Мак-2». На нем внутри синей каркасной модели узкой лестницы, дополненной изображениями перил, радиатора и электрощита, неспешно вращалась красная модель дивана.

Диван начинал поворот в одном направлении, затем, встретившись с препятствием, менял плоскость вращения, вновь ударялся, совершал оборот вокруг другой оси, и движение повторялось в обратном порядке. Диван застрял, и чтобы это понять, больших усилий не требовалось.

Еще три «Макинтоша» соединялись спутанными проводами с целым скопищем аппаратуры, среди которой были разнообразные синтезаторы, эмулятор, приемо-передающие модули, электронная перкуссионная установка, гитарный контроллер и даже покрытая слоем пыли допотопная драм-машина. Здесь же стоял маленький кассетный магнитофон. Впрочем, использовался он редко: вся музыка хранилась не на пленке, а в файлах на компьютерах.

На экране одного из «Макинтошей» почему-то висела таблица без заглавия. Ричард опустился на стул перед компьютером, сохранил документ и проверил, не оставлял ли он себе каких-либо заметок по этому поводу. Оказалось, он внес в таблицу данные о ласточках из интерактивных баз журналов «Всемирный репортер» и «Знание».

Теперь в его распоряжении были сведения о миграции этих птиц, форме их крыльев, аэродинамических характеристиках и способности сопротивляться вихревым потокам, а также кое-какая исходная информация о том, как выстраивается в полете стая. Теперь все это нужно было каким-то образом свести воедино.

Сегодня Ричард слишком устал, чтобы конструктивно мыслить, поэтому принялся наугад копировать целые строки из таблицы и вставлять в программу для сопоставления, фильтрации и обработки цифр по разработанным им собственноручно экспериментальным алгоритмам. Затем преобразованный файл загружался в мощное согласующее устройство, и через каналы, к которым были подключены синтезаторы, воспроизводился результат.

Раздалась отвратительная какофония, Ричард быстро нажал выключатель.

Он запустил программу еще раз, задав принудительное преобразование в соль-минор. От этой утилиты ему давно уже хотелось избавиться: он считал ее жульнической. По его твердому убеждению, чудесные мелодии можно найти, или по крайней мере вывести, из ритмов природных явлений, а значит, интонации и строй тоже должны возникать естественным путем, без принуждения.

И все-таки он ею воспользовался.

Снова отвратительная какофония, теперь в тональности соль-минор.

Итак, хватит впустую тратить время.

Первая задача была относительно легкой: построить график колебательного сигнала, образуемого в полете кончиком крыла, а затем синтезировать этот сигнал. Пусть он получит всего лишь одну ноту – это уже результат. За выходные он должен управиться.

Хотя на все выходные рассчитывать не стоит: еще не закончена вторая версия «Гимна», ее Гордон ждет к началу следующего года.

Тут Ричард понял третью причину, по которой его сегодня так трясло: ни в грядущие выходные, ни в следующие у него не получится выполнить то, что он наобещал Сьюзан по автоответчику. И тогда их отношениям наступит конец, если, разумеется, их еще не разрушила его сегодняшняя промашка.

Но ничего не поделаешь. Записанное на чужой автоответчик сообщение не стереть, остается ждать, чем все это обернется. Дороги назад нет.

Неожиданно Ричарду пришла в голову занятная мысль.

Он, конечно, удивился, но решил про себя: почему бы не попробовать?