Текст книги "Детективное агентство Дирка Джентли"

Автор книги: Дуглас Ноэль Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 8

– Входите, мой друг, входите.

К квартире профессора на верхнем этаже здания, ютившегося в углу второго внутреннего дворика, вела винтовая лестница. Освещение на лестничной площадке никуда не годилось. Все бы ничего, если бы там горела лампочка, однако лампочка отсутствовала, поэтому дверь едва просматривалась и к тому же была заперта. Профессор пытался отыскать ключ в тяжелой связке, напоминавшей оружие ниндзя, метнув которое можно срубить дерево.

Двойные двери в квартирах преподавателей в старой части колледжа образуют нечто вроде шлюзовых камер. И, как это обычно бывает со шлюзовыми камерами, приходится немало постараться, чтобы их открыть.

Наконец профессору удалось найти ключ от наружной двери – это оказалась прочная дубовая плита, покрытая серой краской и лишенная каких-либо декоративных элементов, если не считать узкой прорези для писем и американского замка. Дальше шла вторая дверь, отделанная ничем не примечательными белыми панелями, с самой заурядной медной ручкой.

– Входите, прошу вас, – повторил профессор, нащупывая выключатель.

В темноте тлеющие угольки в камине отбрасывали красные блики на стены, но электрический свет в одно мгновение залил комнату и разрушил магическое очарование. Профессор нерешительно потоптался у порога, будто хотел в чем-то удостовериться, но наконец суетливо и даже как-то радостно сделал шаг вперед.

Просторная гостиная с панелями на стенах была обставлена слегка пообтрепавшейся мебелью, которая, впрочем, вполне справлялась с основной своей задачей – придать помещению уют. У дальней стены стоял массивный стол красного дерева с толстыми кривыми ножками, заваленный книгами, подшивками газет, папками и норовящими развалиться стопками бумаг. Там же, к удивлению Ричарда, гордо и особняком лежали старые бухгалтерские счеты.

Рядом со столом ютились невысокое бюро в стиле ампир – весьма ценная вещь, не будь она такой обшарпанной, – и пара изысканных стульев эпохи королей Георгов, за ними – величавый книжный шкаф викторианского периода. Словом, сразу видно, что здесь живет университетский преподаватель: на стенах карты и гравюры, на полу потертый, выцветший ковер. Создавалось впечатление, что хозяин давным-давно ничего в этой комнате не двигал и не менял. Похоже, так оно и было.

Насколько Ричард помнил по предыдущим своим визитам, одна из дверей в комнате вела в кабинет, уменьшенную копию гостиной: повсюду еще более высокие кипы книг и стопки бумаг, готовые обрушиться в любое мгновение, мебель, пусть старинная и дорогая, усеяна следами от чашек с чаем и кофе и уставлена самими чашками.

Через вторую дверь можно было попасть в тесную и довольно скромно оборудованную кухню, а оттуда винтовая лестничка вела в спальню и ванную комнату.

– Присаживайтесь на диван и попробуйте устроиться поудобнее, – гостеприимно суетился профессор. – Не знаю только, удастся ли вам. Мне все время кажется, что его набили капустными листьями вперемешку с ножами и вилками. – Он серьезно посмотрел на Ричарда. – У вас дома хороший диван?

– Ну, вообще-то да, – рассмеялся тот.

– Правда? – глубокомысленно произнес профессор. – Интересно, где вы его купили? У меня с диванами всегда проблемы. Ни разу в жизни не было удобного. А ваш вам нравится?

Лицо профессора неожиданно приобрело слегка удивленное выражение – он вдруг увидел серебряный поднос с графином вина и тремя бокалами.

– Странно, что вы об этом спросили, – сказал Ричард. – Я еще ни разу на него не присел.

– Весьма мудрое решение! – одобрил профессор. – Весьма.

Ему вновь пришлось повозиться с мантией, чтобы снять верхнюю одежду.

– Не то чтобы я сам этого не хотел, – пустился в объяснения Ричард, – просто диван неожиданно застрял в лестничном пролете на полпути к моей квартире. Грузчики крутили его так и сяк – все зря. Что любопытно, теперь его не протолкнуть не только вперед, но и назад тоже. Так что на него не присядешь.

– Да, удивительно, – согласился профессор. – Никогда не доводилось сталкиваться с математикой безвозвратно застрявших диванов. Чем не новая область исследований? А со специалистами по пространственной геометрии вы не советовались?

– Я нашел лучшее решение. Позвал соседского мальчишку, который раньше мог собрать кубик Рубика за семнадцать секунд. Он сел на лестницу, больше часа изучал положение дивана, прежде чем объявить, что тот застрял бесповоротно. Впрочем, мальчишка повзрослел, и голова у него, вероятно, забита не тем, но его ответ все равно меня озадачил.

– Продолжайте, мой друг, все это очень интересно… Однако прежде позвольте вас чем-нибудь угостить. Может, портвейна? Или коньяку? По-моему, портвейн вам больше придется по душе, его хранят в университетских погребах с тридцать четвертого года. Напиток высочайшего качества, вы такой не пробовали… да и коньяка, честно говоря, у меня нет. А может, кофе? Или другого вина? Есть бутылочка великолепного марго, все никак не находилось повода ее откупорить… Правда, ей бы постоять открытой часика два. Это не означает, что я… Хотя нет, – торопливо добавил он, – марго мы лучше сегодня трогать не будем.

– Если не возражаете, я бы выпил чаю, – пришел ему на помощь Ричард.

Профессор удивленно поднял брови.

– Серьезно?

– Мне еще вести машину.

– И то правда. Тогда я ненадолго отлучусь на кухню. Мне оттуда все хорошо слышно, устраивайтесь поудобнее на моем диване и продолжайте рассказывать о своем. Так давно, вы говорите, он застрял?

– Недели три назад, – ответил Ричард, усаживаясь. – Конечно, я мог бы его распилить на части и выбросить, но должно же быть какое-то логическое объяснение. К тому же это заставило меня задуматься вот о чем: прежде чем покупать мебель, нужно точно знать, не застрянет ли она на лестнице или в проеме. Поэтому я построил трехмерную модель на компьютере, и пока мой компьютер говорит: выхода нет.

– Что-что он говорит? – переспросил профессор, наливая воду в чайник.

– Что ничего нельзя сделать. Я задал команду: рассчитать способ вызволить диван, компьютер ответил, что это невозможно. Я не поверил, но он подтвердил ответ. Тогда я изменил запрос: каким образом диван установили в теперешнее положение? Компьютер утверждает, что этого не могло произойти, если не были основательно раздвинуты стены. Мистика какая-то. Значит, либо что-то непонятное со стенами, либо барахлит программа, – со вздохом заключил Ричард. – А вы как думаете?

– Вы женаты? – крикнул из кухни профессор.

– Что? А, я понимаю, о чем вы. Диван почти месяц стоит на лестнице… Нет, не женат, но девушка у меня есть.

– Да? А чем она занимается?

– Она виолончелистка. Не скрою, из-за дивана мы немного поссорились, и она даже уехала жить обратно к себе, пока я с ним не разберусь. Она…

Ричард вдруг опечалился, встал и принялся бродить по комнате. Он поворошил угли в почти погасшем камине и подбросил дров, чтобы хоть немного согреться.

– Вообще-то Сьюзан – сестра Гордона, – наконец произнес он. – Но они такие разные. По-моему, она не в восторге от компьютеров. Да и отношение брата к деньгам ей тоже не нравится. Впрочем, я ее не виню, она и половины всего не знает.

– Половины чего она не знает?

Ричард вздохнул:

– Скажем так, это касается проекта, который впервые сделал прибыльной программную разработку компании. Она называлась «Интеллект» и была своего рода блестящей находкой.

– Что это за программа?

– Ну, одним словом, программа обратного действия. Забавно, но большинство прекрасных идей представляют собой всего лишь давно известную мысль, просто вывернутую наизнанку. Понимаете, к тому времени уже было написано множество программ, помогающих принять решение путем тщательного упорядочения и анализа всех составляющих. У всех у них один общий недостаток: решение, на которое указывают тщательно упорядоченные и проанализированные факты, далеко не всегда совпадает с тем, чего желали достичь вы.

– Да-а-а-а… – раздался голос профессора из кухни.

– В общем, Гордону пришла гениальная идея: написать программу, позволяющую сначала задать желаемое решение и только потом внести в нее все имеющиеся факты. Задача (а с ней программа справлялась виртуозно) – построить вероятные логические цепочки, соединяющие исходные данные и вывод. И это, скажу я вам, сработало на все сто. Гордон почти сразу купил себе «порше», хотя до этого был на мели и совсем не умел водить машину. Менеджер в банке не нашел, к чему придраться. Даже когда три недели спустя Гордон умудрился списать свой долг.

– Потрясающе! Программа, наверное, расходилась на ура?

– Нет. Не успели продать ни одного экземпляра.

– Вы меня заинтриговали. Похоже, отхватили поистине большой куш?

– Да, – нерешительно произнес Ричард. – Проект целиком и полностью выкупил Пентагон. Эта сделка невероятно упрочила финансовое положение «Новейших технологий». А вот за моральные устои компании я бы не поручился. Недавно мне довелось анализировать аргументы, выдвигаемые в пользу развязывания звездных войн, и, должен сказать, схема алгоритмов вполне ясна, если вы знаете, чего хотите.

Вообще же, наблюдая последние два года за стратегией Пентагона, могу с достаточной уверенностью заявить, что в военном флоте США используют вторую версию, в то время как в распоряжении ВВС по какой-то причине всего лишь экспериментальная версия «Интеллекта». Странно все это.

– А у вас не сохранилось копии?

– Конечно, нет, – вскинулся Ричард. – Для чего мне? И потом, когда Пентагон что-то покупает, он забирает все: до единой циферки кода, до единого диска и тетрадки с записями. Я рад, что мы распрощались с программой. Если это действительно так. У меня полно дел со своими проектами.

Еще раз поворошив угли в камине, Ричард вдруг задумался, зачем сюда пришел, ведь у него столько работы. Гордон не устает напоминать: уже пора выдать новую суперверсию «Гимна», чтобы в полной мере использовать возможности «Макинтош-2», а у него все никак не дойдут руки. Что же до модуля преобразования индексов Доу-Джонса в данные формата MIDI – цифрового интерфейса музыкальных инструментов, – Ричард просто пошутил, однако Гордон, само собой, воспринял идею всерьез и стал настаивать на ее реализации. Здесь сроки тоже поджимали, а до завершения еще далеко.

И вдруг он отчетливо понял, почему сидит в гостях. Просто сегодня приятный вечер, даже если не совсем ясны причины, по которым профессор так хотел с ним встретиться.

Ричард взял со стола две книги. По всей видимости, этот стол использовался и в качестве обеденного: пусть стопки книг выглядели так, словно лежали тут вечно, однако пыли вокруг них не было. Значит, их время от времени отодвигали.

Наверное, подумал он, тем, кто всю жизнь провел в тесном мирке кембриджского колледжа, временами нестерпимо хочется поболтать с кем-нибудь извне. Профессор, конечно, славный старик, но сегодня за обедом коллеги явно дали понять, что сыты его чудачествами по горло, тем более у них и собственных не перечесть.

Ричарда немного тревожили мысли о Сьюзан. Впрочем, к ним он уже привык.

В одной из книг, старой и потрепанной, рассказывалось о привидениях в доме пастора в Борли, слывшем излюбленным местом призраков в Англии. Корешок изрядно пообтрепался, фотографии посерели и расплылись, и уже невозможно было что-то на них различить. Ричард сперва решил, что одна из них – удачный (или удачно сфальсифицированный) снимок привидения, но подпись гласила, что это портрет автора.

Вторая книжка, значительно новее, по странному совпадению оказалась путеводителем по островам Греции. От нечего делать Ричард ее пролистал, и вдруг из нее выпал какой-то листок.

– Вам с бергамотом или китайский? – крикнул из кухни профессор. – А может, индийский? Или в пакетиках? Хотя он весь в пакетиках. И не очень свежий.

– Индийский, если можно, – отозвался Ричард и поднял листок.

– С молоком?

– Да, пожалуй.

– Один кусочек или два?

– Один, пожалуйста.

Вкладывая листок обратно в книгу, Ричард заметил, что на нем торопливым почерком сделана довольно странная надпись: «Вот обычная серебряная солонка. Вот обычная шапочка».

– Сахар?

– Простите, что? – встрепенулся Ричард и быстро положил книгу на место.

– Шутка, – весело сказал профессор. – Так я иногда проверяю, слушают ли меня.

Сияя гостеприимной улыбкой, он появился из кухни с маленьким подносом, на котором стояли две чашки. Внезапно поднос выпал из его рук, чай пролился на ковер. Одна из чашек раскололась, вторая отскочила под стол. Бледный и испуганный профессор прислонился к дверному косяку.

Ричард растерялся и какое-то время не мог сообразить, как реагировать. Когда он все-таки бросился на помощь, старик уже пришел в себя, стал извиняться и предложил заварить еще чаю. Ричард усадил его на диван.

– Как вы? – беспомощно спросил он. – Может, вызвать врача?

Профессор отмахнулся:

– Все в порядке, я отлично себя чувствую. Какой-то звук напугал меня. Наверное, показалось. Просто устал, пока заваривал чай. Сейчас отдышусь немножко… Думаю, капелька… э-э-э… вина придаст мне сил. Мне жаль, мой друг, я не хотел вас напугать.

Он указал на графин с портвейном. Ричард торопливо наполнил бокал, протянул ему и недоуменно спросил:

– Что это был за звук?

В это мгновение откуда-то сверху донесся шорох и непонятный шум, похожий на тяжелое дыхание.

– Вот… – прошептал профессор и выронил из рук бокал. Наверху кто-то топал ногами. – Вы слышали?

– Да, слышал.

Ответ, казалось, успокоил старика.

Ричард с беспокойством посмотрел на потолок.

– Там кто-то есть? – спросил он.

Вопрос глупый, но не задать его он не мог.

– Нет, – ответил профессор таким тихим и испуганным голосом, что Ричарда взяла оторопь, – никого. Там никого не должно быть.

– Тогда…

Профессор с трудом встал на ноги, однако на лице его была написана необычайная решимость.

– Я должен туда подняться, – спокойно произнес он. – Должен. Прошу вас, подождите меня здесь.

– Послушайте, что происходит? – Ричард преградил ему путь. – Думаете, к вам забрался вор? Давайте-ка лучше я поднимусь и проверю. Наверняка это просто сквозняк.

Он и сам не знал, зачем сказал это. Было совершенно ясно, что сквозняк тут ни при чем. Пусть иногда сквозняки и похожи на тяжелое дыхание, но уж топать ногами они вряд ли станут.

– Нет, – возразил старик, деликатно, но настойчиво отодвигая его в сторону. – Я должен сам.

Ричарду ничего не оставалось, как последовать за ним через узкий коридорчик в тесную кухню. Оттуда наверх вела деревянная лестница с расшатанными и потертыми ступеньками.

Профессор щелкнул выключателем и с мрачным сомнением посмотрел на тусклую одинокую лампочку, осветившую лестницу.

– Ждите здесь, – сказал он и поднялся на две ступеньки.

Затем обернулся и очень серьезно посмотрел на Ричарда.

– Мне жаль, что вам пришлось столкнуться с этой… стороной моей жизни. Однако уже ничего не поделаешь, и мне остается лишь попросить вас об одном одолжении. Я не знаю, что ждет меня наверху. Вернее, не знаю в точности. Возможно, я по глупости сам навлек на себя эти неприятности своими… увлечениями, а может, я здесь – невинная жертва. В первом случае мне винить некого, кроме самого себя. Как врачу, который не в силах бросить курить. Или, хуже того, экологу, не сумевшему отказаться от автомобиля. В последнем же – я просто надеюсь, что вас это никак не затронет.

Просьба моя заключается в следующем. Если я вернусь сюда – а это, надеюсь, обязательно случится – и что-то в моем поведении вам вдруг покажется странным, к примеру, я буду не в себе, то прошу вас, навалитесь на меня и крепко прижмите к полу. Вы поняли? Ваша задача – не дать мне сделать то, что я попытаюсь сделать.

– А как я пойму? – недоверчиво спросил Ричард. – Простите за столь глупый вопрос, но как я узнаю?…

– Вы все поймете, – уверил профессор. – А теперь ступайте в гостиную и ждите. И не забудьте закрыть дверь.

Ричард недоуменно покачал головой и вышел из кухни. В большой неприбранной комнате он слушал, как тяжело и неторопливо преодолевает ступени профессор, шаги напоминали монотонное тиканье старинных часов.

Наконец старик добрался до верхней площадки. Повисла тишина. Секунды шли одна за другой: пять, десять, двадцать… Затем послышались те же звуки, что так напугали профессора, – шум и тяжелое дыхание.

Ричард быстро подошел к двери, но не открыл ее. Холод в гостиной усиливал чувство нарастающей тревоги. Ричард тряхнул головой, чтобы избавиться от неприятного ощущения, и вдруг замер, когда кто-то вновь затопал и остановился.

Немного погодя протяжно заскрипела дверь: ее открывали дюйм за дюймом, пока не распахнули полностью.

И наступила долгая, очень долгая тишина.

Наконец дверь медленно закрылась.

Кто-то опять пересек площадку и остановился. Ричард, не сводя глаз с двери, немного отошел назад. Шаги опять послышались на лестнице: кто-то медленно и осторожно спустился. Через несколько секунд ручка повернулась, и в гостиную как ни в чем не бывало вошел профессор.

– Все в порядке, – спокойно сказал он. – Просто в ванной стоит лошадь.

Ричард бросился на него, повалил с ног и прижал к полу.

– Нет, – ловя ртом воздух, запротестовал профессор, – не надо, отпустите меня, со мной все в порядке, черт побери! Это всего лишь лошадь, самая обыкновенная.

Он без особого труда спихнул с себя Ричарда, сел и, отдуваясь, провел рукой по жидким волосам. Немало озадаченный Ричард стоял рядом и с опаской наблюдал за ним. Наконец он отодвинулся, помог профессору подняться на ноги и сесть на стул.

– Просто лошадь, – повторил профессор и отряхнул одежду. – Но все равно спасибо, что приняли мои слова всерьез.

– Лошадь?

– Да.

Ричард вышел из гостиной, осмотрел лестницу и вернулся.

– Значит, лошадь? – опять переспросил он.

– Совершенно верно… Погодите! – Профессор попытался остановить Ричарда, который явно вознамерился убедиться во всем собственными глазами. – Ну ее. Пусть будет как есть. Это ненадолго.

Ричард в изумлении уставился на него:

– Значит, у вас в ванной стоит лошадь, а вы говорите, что все нужно оставить как есть?

Профессор растерянно заморгал.

– Послушайте, – наконец произнес он, – простите, если я вас… напугал. Вы испытали легкое потрясение. Это иногда бывает, мой друг, не стоит расстраиваться. Да в мое время и не такое случалось! Батюшки, чего только мне не довелось повидать… А тут всего-навсего лошадь. Я потом схожу и выпущу ее. Давайте лучше выпьем, это поможет поднять настроение.

– Но… как она туда попала?

– Как, как… Наверное, вошла через открытое окно.

Ричард – не в первый и не в последний раз – посмотрел на него, подозрительно сощурив глаза.

– Вы это специально делаете, да?

– Что делаю, друг мой?

– Я не верю, что у вас в ванной лошадь, – вдруг заявил Ричард. – Я не знаю, ни что там, ни чем вы занимаетесь, ни для чего вы меня сюда позвали, но я не верю, что у вас в ванной лошадь.

Не обращая внимания на дальнейшие протесты профессора, он решительно зашагал наверх по лестнице.

Ванная комната была небольшой.

Старинная отделка из декоративных дубовых филенок на стенах вполне могла оказаться весьма дорогостоящей, если вспомнить, сколько лет этому зданию и что оно собой представляет. Однако больше ничего примечательного в глаза не бросалось.

На полу – старый, потертый линолеум в черно-белую клетку, маленькая ванна, чистая, но с застарелыми пятнами и сколами, и крохотная раковина, на ней – стакан с зубной щеткой и пастой. К бесценным стенным панелям над раковиной привинчен жестяной шкафчик. По всей видимости, краску на нем уже не раз обновляли, а по краям зеркальной дверцы от сырости пошли темные пятна. Унитаз был оснащен старомодным чугунным бачком с цепочкой. В углу стоял деревянный шкаф кремового цвета, рядом с ним венский стул с аккуратной стопкой обветшалых полотенец. А большую часть пространства занимала лошадь.

Ричард удивленно уставился на нее, она смерила его оценивающим взглядом. Он слегка покачнулся. Она стояла как вкопанная. Спустя какое-то время лошадь стала смотреть на шкаф. Во взгляде ощущалось если не удовольствие, то по крайней мере смирение и готовность покорно ждать, когда ее отведут в другое место. А еще казалось… что же это было?

Лошадь купалась в струившемся сквозь окно лунном свете. Крохотное окно действительно было распахнуто настежь, однако находилось оно на втором этаже – вряд ли лошадь воспользовалась таким мудреным способом проникнуть в ванную.

Само животное тоже выглядело странно. Впрочем, странность эта вполне объяснялась уже тем, что лошадь стояла в ванной университетского здания. Вот, пожалуй, и все.

Ричард нерешительно протянул руку и похлопал животное по шее. Шерсть была блестящей и ухоженной, шея – упругой. Она будто бы слегка изогнулась: в лунном свете все кажется удивительным. Лошадь чуть заметно тряхнула гривой, но особо не противилась, когда он прикоснулся к ней.

Не встретив возражений, Ричард снова потрепал гриву и почесал лошади морду. И вдруг увидел в дальнем углу комнаты еще одну дверь. Он осторожно обошел лошадь, приблизился к той двери, немного постоял в задумчивости и попробовал ее отворить.

Дверь вела в спальню профессора – небольшую комнату, где в беспорядке валялись книги и обувь и стояла узкая кровать. Здесь была еще одна дверь, выходившая на лестничную площадку.

И на самой площадке, и на ступенях Ричард заметил свежие царапины – вероятно, лошадь кто-то тащил сюда по лестнице. Сам бы он ни за что не хотел попробовать это проделать, а еще меньше хотел оказаться на месте лошади. Однако все выглядело именно так.

Но зачем и кому это понадобилось?

Ричард в последний раз взглянул на лошадь, которая тоже в последний раз взглянула на него, и спустился по лестнице.

– Да, действительно, – сказал он профессору. – У вас в ванной стоит лошадь. Поэтому я согласен немного выпить.

Он плеснул немного портвейна себе, потом профессору, который с бокалом в руках задумчиво глядел на огонь в камине и был явно не прочь, чтобы ему налили еще.

– А ведь я приготовил три бокала, – весело сказал профессор. – Все никак не мог понять зачем, а теперь вспомнил. Вы ведь меня спрашивали, можно ли прийти с подругой. Похоже, не вышло, и судя по всему, из-за дивана. Ничего, такое иногда случается. Ой-ой, не так много, а то прольете.

Все мысли о лошади тотчас вылетели у Ричарда из головы.

– Разве я спрашивал? – удивился он.

– О да. Я точно помню. Вы специально мне перезвонили. Я еще ответил, что это было бы замечательно, и очень обрадовался. На вашем месте я бы распилил диван. Никакая мебель не стоит того, чтобы из-за нее рисковали счастьем. Хотя… возможно, ваша подруга посчитала, что вечер будет жутко скучным, и решила заняться чем-нибудь повеселее, например, помыть голову. Знаю, я и сам поступил бы точно так же. Будь у меня шевелюра побольше, ни за что не стал бы участвовать в этом жалком сборище.

Настала очередь Ричарда бледнеть и удивляться.

Да, он предполагал, что Сьюзан не захочет с ним пойти.

Да, он предупредил ее, что будет невыносимо скучно. Но она настаивала. Говорила, что там ей хотя бы представится шанс увидеть его лицо не в свете от экрана компьютера. Он согласился и обещал взять ее с собой.

Только потом обо всем забыл. И не заехал за ней.

– Разрешите воспользоваться вашим телефоном, – попросил он профессора.