Текст книги "Дворец наслаждений"

Автор книги: Дуглас Брайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Дуглас Брайан
Дворец наслаждений

Новоприбывшему может показаться, что Ианта – самый унылый город на свете. Небо над ним всегда подернуто тучами, из которых сеет вечный дождь – монотонный, холодный. Улицы грязны. Стены домов облуплены. Сквозняк хлопает покосившимися ставнями. По грязным улицам торопливо проскальзывают тени, укутанные бесцветными лохмотьями.

Если новоприбывший никого в Ианте не знает и не имеет рекомендательного письма, он поселится в скверной корчме, где с него втридорога слупят за несъедобный ужин и ночлег в сырой кровати, в душной комнате, загаженной крысами. И наутро новоприбывший уедет, дав себе зарок – никогда не возвращаться в этот город.

У Конана было рекомендательное письмо, написанное ловкой рукой несравненной Зонары.

– В этом городе меня знают как виконтессу Ревиньон, – сказала она. – И маркиз Каркаду, бесспорно, – один из учтивейших кавалеров, примет тебя благосклонно…

– Нужна мне его благосклонность! – насупился северянин.

– Не перебивай, – Зонара была настроена очень серьезно. – Если ты действительно вознамерился стать королем, то тебе придется слегка отшлифовать свои манеры.

– Разве мои манеры так уж плохи? – усмехнулся Конан.

– Особенно когда ты ешь. Король, мой милый варвар, – это не только мощь и мужество. Это еще и обхождение, повадки и образцовое поведение.

Северянин почесал затылок.

Незадолго до этого они вместе с Зонарой успешно выбрались из очень опасной переделки. Им удалось не только сохранить свои жизни, но и захватить солидный куш. Даже поделенный надвое, он смотрелся весьма прилично.

– Будет глупо просто взять и просадить такую кучу денег, – заявила Зонара. – Ее надо истратить с шиком.

И беспокойной авантюристке пришла в голову мысль: раскрыть перед варваром двери в высший свет.

– Аристократы, особенно молодые и красивые, живут очень интересной жизнью, – щебетала она. – Любовные похождения, турниры, дуэли, яства и питие в любом количестве! Кроме того, всегда можно ввязаться в какое-нибудь приключение.

Последний аргумент Конана убедил. Впрочем, поразмыслив, он пожал плечами.

– Получается, что я живу, словно аристократ. Стоит ли ради этого ехать в Ианту?

Но спорить было уже поздно, Рекомендательное письмо было готово и запечатано. Зонара не собиралась выслушивать возражения. Они провели на постоялом дворе еще одну ночь, а наутро разъехались в разные стороны. У Зонары имелись какие-то чрезвычайно важные дела в Бритунии.

И вот Конан в Ианте. Уличная грязь чавкает под сапогами. Стройная, сильная фигура варвара скрыта, искажена бесформенной хламидой, скверно сшитой и скверной ткани. Но под ней – богатый наряд. Перевязь – немного неудобная с непривычки, но расшитая каменьями и золотыми нитями. Неудобство можно перетерпеть. Верный меч обзавелся нарядными ножнами, но ведь сталь не перестала от этого быть сталью!

Маркиз Каркаду прочитал письмо и долго смеялся, вспоминая проделки Зонары. Он был молод, горбонос и улыбчив. По сравнению с могучим рослым северянином, маркиз выглядел сущим хлюпиком, но когда было нужно, его изнеженные руки наливались крепостью, и легкий «городской» меч в этих руках не ведал усталости.

Одевался он с изысканной небрежностью. Четыре камердинера помогали ему облачаться перед выходом в свет, но к утру маркиз возвращался домой в виде весьма легкомысленном. Вечером Каркаду появлялся на балах, ближе к ночи – на каком-нибудь пиру, а самые упоительные ночные часы проводил в бесшабашном разгуле. И вот сама судьба предоставляет ему спутника и товарища. Радости маркиза не было предела.

– Остановитесь вы, конечно, у меня, любезный князь, – сказал он, прочитав письмо Зонары и складывая его пополам. – Кстати, как здоровье виконтессы?

– Здорова, – буркнул Конан в ответ. Он, бесстрашный воин, сражавшийся с людьми и нелюдями, глядевший в лицо опасности без тени робости, испытал нечто, отдаленно похожее на смущение. И чувство это ему не понравилось. «Какой очаровательный провинциал! – подумал маркиз. – Сущий лесной медведь. Ничего, я его цивилизую!»

«Ну и франт! – подумал Конан. – Кром! Зачем я здесь? Что я здесь делаю? Он ведь смеется надо мной!»

Жареная дичь и вино несколько развлекли варвара и изрядно подняли ему настроение. К тому же, за столом прислуживали четыре хорошеньких служанки, одетые по вкусу маркиза, – то есть, не полностью. Конан щурился на их прелести, и его чувство смущения постепенно проходило.

Каркаду не переставая говорил:

– Из развлечений на сегодняшний вечер могу предложить танцы у графа Эркона, дружеский поединок фехтовальщиков во дворце герцога Мармадыока, танцы четырех прекрасных дев и парад карликов… Нет нужды выбирать что-нибудь одно – мы успеем побывать всюду. У Эркона будет несравненная баронесса Марика и ее сестра-близняшка, не помню точно, как зовут. Обе – прехорошенькие. А на турнире я дерусь с посланником из Ванахейма. Он страшно рычит, но слаб в обороне…

Варвар только моргал, оглушенный этим водопадом имен и предложений. Однако скоро маркиз позвонил в колокольчик. Явились уже известные камердинеры и принялись облачать Каркаду в выходной наряд. Маркиз продолжал разглагольствовать и при этом столь живо жестикулировал, что затруднял работу слуг. Впрочем, у них имелись сноровка и хватка – они вертели своего господина, словно куклу, застегивая на нем крючки, завязывая банты, поправляя воротничок и манжеты.

– Как, князь, у вас всего один костюм? – изумлялся Каркаду. – Не беда! Завтра же я позову лучших портных. Не пройдет и недели, как у вас будет самый выдающийся гардероб в Ианте!

Конан, не вполне понимавший, для чего ему нужна другая одежда, когда и эта еще вполне, хороша, несколько озадачился.

Маркиз же почувствовал, что эта тема не слишком интересна его неожиданному гостю, и принялся с удвоенным усердием расписывать достоинства баронессы Марики.

Танцы Конану не глянулись. То есть, наблюдать за ними было занятно, но варвар отдавал себе отчет в том, что сам бы не смог повторить ни одной фигуры. Это его уязвляло. Зато на турнире он повеселился от души.

Благовоспитанные, чинные аристократы, наблюдавшие за ристалищем, словно заново почувствовали в себе воинственный дух предков. По причине традиционно скверной погоды, поединки проходили в большой зале с высокими, мозаичными потолками. От факелов, зажженных светильников и свечей в помещении было жарко. Зрители разгорячились куда больше дерущихся. Они издавали одобрительные восклицания, а каждый точный удар приветствовали бурными овациями.

Была среди зрителей некая дама, чья странная красота обратила на себя внимание Конана. Дама эта держалась особняком. Ее окружали слуги, одетые в черное, – настоящие великаны, молчаливые, как скалы. Незнакомка полусидела-полулежала на складном кресле.

Она была довольно высокой, утонченной, стройной, одежда не скрывала гибкости ее тела. Наряд, кстати сказать, сильно отличался от платьев прочих женщин высшего света. Он напоминал ритуальное одеяние жрицы. То же касалось и украшений, которые выглядели, скорее, амулетами, нежели простыми безделушками. Приглядевшись, Конан наметанным воровским глазом отметил, что все эти золотые побрякушки – работы старинной и очень редкой. Особенно изящны были подвески в виде дельфинов с изумрудными глазами. «Где я уже мог видеть похожие?» – размышлял варвар, но припомнить не смог.

Самым выразительным отличием незнакомки был ее взгляд, которым она следила за ходом поединков. Взгляд этот, приценивающийся, полный холодно любопытства, Конан хорошо знал. Так смотрели на гладиаторов знатные шлюхи из первых рядом амфитеатра.

– Кто она? – спросил варвар у Каркаду.

– Ты о красавице, окруженной немыми титанами? – Маркиз пожал плечами. – Прелюбопытная особа, в самом деле. Госпожа Эвника. Приехала не очень давно. Богата. Не замужем. Любит бывать в обществе, но ходят слухи, что она – бывшая куртизанка. Держится вызывающе. Обожает чувствовать себя в центре всеобщего внимания и, добиваясь этого, не слишком церемонится. Ее не очень жалуют, особенно прекрасная половина Ианты. Однако, мне пора на ристалище.

С этим маркиз юрко устремился к отгороженному ширмами уголку, где на него тотчас надели кирасу и защитную маску.

В бою Каркаду был великолепен. Быстрота и ловкость его движений напоминали танец. Противник маркиза, юный ванахеймский барон, казался рядом с ним нескладным увальнем. Он пытался задавить Каркаду грубой силой, пыхтел и злился. Турнирные мечи звенели, сталкиваясь. Скоро маркиз даже перестал парировать удары барона – просто уворачивался в сторону.

А барон разошелся не на шутку. Это и решило его участь. В очередной раз промахнувшись мимо подвижной цели, он попал в мраморную колонну, отбил от нее порядочный кусок, сломал меч и разрыдался от огорчения. Его увели.

– Проклятие! – воскликнул маркиз, снимая маску. – Если бы я не пригнулся, он проломил бы мне голову! Кстати, князь, не хотите ли вы поразмяться? Следующий боец, рыцарь Маримальт, весьма искусен. Он разделает меня под орех, как уже не раз бывало. – Что скажете?

Госпожа Эвника слышала эти слова. Она обернулась, чтобы взглянуть на «князя» и даже поднесла к глазу большой шлифованный изумруд. Внушительная фигура киммерийца произвела на нее известное впечатление – она довольно развязно цокнула языком и подняла бровь, как бы упрашивая Конана выйти на ристалище.

– Кром Великий! – негромко прорычал Конан. – Она хочет зрелища? Она его получит!

– Если господин Маримальт не против оказать мне честь, – объявил он зычно, – я вызываю его! Или принимаю вызов… или как угодно! В общем, я с ним дерусь!

С трудом слуги подыскали кирасу, подходящую по размерам. Маску Конан отверг.

– Она мешает смотреть, – пробурчал он. Увидев это, рыцарь Маримальт тоже снял маску. Оказалось, что у него на удивление мягкое, приятное лицо, улыбчивое, почти детское.

Распорядитель турнира ударил в гонг, и схватка началась. Маримальт бился, сохраняя приветливую улыбку. Он не собирался побеждать любой ценой – для него турнир был просто развлечением, вроде игры в мяч. При этом он не пропустил ни одного удара.

Конан знал, что может победить, – для этого ему нужно было разозлиться. Вспомнить гладиаторскую арену, гул кровожадной толпы, запах крови и пота…

Внутреннее чутье подсказывало: сейчас не место и не время для этого. Нужно быть добродушным, легкомысленным и улыбаться – как улыбается рыцарь Маримальт.

Долго еще знатные жители Ианты вспоминали этот бой. Ничего красивее, по их словам, они не видели на ристалищах. Но самым эффектным оказалось завершение поединка. Внезапно пронзительный женский голос вскричал:

– Убей его!

Зрители затаили дыхание. Повинуясь этому голосу, Конан с неожиданной яростью отразил клинок Маримальта и провел сокрушительный прием. В последнюю долю мгновения, опомнившись, он задержал удар. Меч киммерийца остановился у самого виска Маримальта. Еще чуть-чуть – и рыцарь был бы убит на месте.

Маримальт побледнел, хотя и не перестал улыбаться. Отступив на шаг, с учтивым поклоном, он молвил:

– Поздравляю, победа за вами.

Конан пожал его руку и с чувством великого облегчения вернулся к зрителям.

– А? Что я говорил? – возмущался маркиз. – Разве можно кричать под руку? Это она нарочно, чтобы о ее выходке потом судачили несколько дней.

Госпожа Эвника снова рассматривала киммерийца сквозь изумруд. Конан ожидал, что она будет разочарована, но напротив, теперь в ее взгляде было больше любопытства.

Дальнейшие события этого вечера были шумны, веселы и сопряжены с обильными возлияниями. Далеко за полночь, в таверне на окраине города, новые приятели перешли на «ты».

– Ну, князь, признавайся – хороша жизнь в Ианте? – настойчиво выспрашивал маркиз, лежа головой на коленях хохочущей девицы.

Конан отвечал, что как будто бы хороша. Притягательное надменное лицо Эвники, ее злые глаза и ядовитая улыбка не входили из мыслей киммерийца.

* * *

– Всегда представлял себе северян холодными, даже чуть заторможенными людьми, – удивлялся маркиз. – А в тебе столько темперамента!

– Ванахеймский юнец, который чуть было тебя не укокошил, тоже северянин, – напомнил Конан.

– Он просто буйнопомешанный, – рассмеялся Каркаду. – Другого вряд ли отправили бы к нам с посольской миссией. Вернемся же к теме нашей беседы! Сдержанность, присущая аристократам, – своеобразное представление, которое каждый из нас разыгрывает сам для себя.

– Зачем? – Конан ухмыльнулся. – Не лучше ли посмотреть на настоящего фигляра?

– Фигляры редко бывают настоящими артистами. Они кривляются, потешая чернь. А у черни низкие вкусы. Грубая пантомима, похабные песенки и шутки вокруг детородных органов – вот и все, что нужно толпе. В то время как среди знати есть великолепные музыканты, изумительные чтецы и танцоры. Они не зарабатывают своими талантами, поэтому им нет нужды подлаживаться под чьи-либо вкусы.

– Не понимаю! – варвар развел руками. – Вот, к примеру, от искусства фехтования часто зависит твоя жизнь. Победить врага – это удовольствие!

– Когда совершенствуешься в каком-либо другом, более мирном искусстве, тоже побеждаешь врага, – хмыкнул маркиз и перепрыгнул через большую лужу, пузырящуюся от дождя.

Приятели направлялись в дом госпожи Эвники. Сегодня она демонстрировала избранной публике совершенно особый вид искусства – магию иллюзии.

– Колдовство! – поморщился варвар. – Ты хочешь смотреть на чародейские фокусы?

– Здесь говорится об иллюзиях, – возразил маркиз. – Это действительно фокусы, и ничего кроме. Будет забавно.

Киммериец с сомнением покачал головой. Если бы не загадочность Эвники, он остался бы дома, чтобы потом встретиться с маркизом в каком-нибудь питейном заведении, куда молодые аристократы обыкновенно захаживали инкогнито. Но образ этой жестокой, таинственной женщины почему-то не давал Конану покоя.

– Помяни мое слово, маркиз, – с этой госпожой не так все просто, – сказал он.

– Вот и проверим заодно, – беспечно молвил Каркаду.

Они облачились в изысканные наряды, натянули поверх бесформенные, вечно сырые и заляпанные грязью одеяния и вышли из дома.

– Какого врага нужно побеждать, занимаясь музыкой? – насмешливо спросил Конан, возвращаясь к прежней теме. – Слушателя?

– Себя самого, конечно, – отвечал Каркаду. – Человек – ленивое создание. Ему приходит в голову, что он постиг все тайны гармонии, и тогда он перестает совершенствоваться. Разве в искусстве владения мечом дело обстоит иначе?

Киммериец вынужден был согласиться. Спор заглох. Маркиз еще какое-то время ворчал и сердился на глупых зодчих, по причуде которых большинство городских улиц чрезвычайно узки. Это обстоятельство не позволяло пользоваться носилками, и жители Ианты, даже самые знатные, не говоря о простых горожанах, были обречены месить грязь своими ногами. Существовали, правда, особые лакеи из силачей – они носили своих господ на плечах. Но их услугами преимущественно пользовались дамы.

– Какой странный особняк выбрала себе госпожа Эвника, – заметил Каркаду, когда добрались по адресу. – Это очень старая постройка.

Ей больше пяти столетий. Тогда и Ианта еще не была построена. Воображаю, как сыро и холодно внутри!

Варвар промолчал. Его пасмурные предчувствия усиливались.

Особняк и вправду был странен. Собою он представлял круглое строение из камня, окруженное двумя рядами колонн, почерневших от вечной сырости. Резная капитель каждой колонны представляла собою две закругленных раковины, на которых помещалась фигурка дельфина с поднятым хвостом.

– Опять дельфин! – отметил Конан. – Вряд ли это случайно.

Слуга-великан отворил им двери, принял вымокшие хламиды и с поклоном препроводил в залу, где ожидали начала представления гости, числом около тридцати. Большие жаровни на высоких треножниках источали свет багрового оттенка. По потолку скакали тени. Гости слушали арфу – на ней играла миниатюрная девушка в прозрачном хитоне. Голову арфистки венчало странное украшение, напоминающее большую спиралевидную раковину. Вроде тех, что были на колоннах.

– Красотка, – сказал маркиз негромко и тут же добавил: – О, боги! Ты заметил? Эта штука просто растет из ее головы! Честное слово! Кто ее парикмахер?

Инструмент, послушный пальцам арфистки, рассыпал чарующие звуки, то серебристые, то жемчужные… В музыке слышались то журчание ручья, то ревущие волны штормящего моря. Потом девушка слегка откинула голову назад и, не прекращая играть, запела. Но песня ее непривычной оказалась для человеческого слуха. Состояла она из мелодичного пощелкивания и переливчатых, чрезвычайно высоких нот.

– Интересно, на каком это языке? – шепотом спросил Каркаду. – Мне кажется, я слыхал что-то подобное, но где? Когда?

– Мне тоже так кажется, – кивнул варвар. – Будь очень внимателен. Все запоминай.

Маркиз удивился, но ни о чем не спросил – на приятелей зашикали из соседнего ряда.

Конан пристально разглядывал каждую деталь убранства залы, каждое лицо, обозначенное тенью в багровом мраке. Все приглашенные были мужчины. Знатные холостяки. Молодые и не слишком. Как правило, с безупречной родословной. Рыцарь Маримальт тоже оказался здесь. Он сидел на одном из лучших мест. Лицо его хранило выражение светской непринужденности, однако в глазах иногда мелькало недоумение.

– Пора бы уж госпоже Эвнике начинать, – проговорил маркиз. – Музыка, конечно, чудесна, однако…

Он не успел договорить. Арфа смолкла. Яркая вспышка света ослепила всех, а когда к присутствующим вернулось зрение, удивительной арфистки и ее инструмента уже не было в зале.

– Дешевый прием! – фыркнул Каркаду. Конан сохранял молчание.

Неожиданно прямой луч света, упавший прямо с потолка, осветил пространство, предназначенное для выступления. В луче этом заблистали мириады разноцветных блесток.

Послышалась негромкая музыка, и все завертели головами в попытке разглядеть, где же спрятаны музыканты.

А блестки кружились все быстрее и быстрее, переливаясь и сталкиваясь в воздухе. Это было похоже на метель и на брызги прибоя, подсвеченные радугой, и на вихри пузырьков в бокале игристого молодого вина.

И прямо из этого вихря возникла высокая женская фигура, едва задрапированная текучей шелковой тканью.

– Приветствую вас в моем доме! – произнесла Эвника (то была она). – Очень рада, что столь высокое общество, искушенное в зрелищах, снизошло до встречи со мной. Но клянусь забытыми богами древности, ни один из вас не будет разочарован!

Итак, вы пришли насладиться иллюзиями. Что же есть иллюзия? То, чего нет? То, что могло бы быть?

– Невероятно! – шепнул маркиз, толкнув Конана локтем. – Сейчас нас угостят заумными рассуждениями!

Варвар с некоторым недоумением покосился на своего спутника. Маркиз Каркаду говорил о госпоже Эвнике много нелестных слов, как и о ее представлении. Он заранее был уверен в том, что представление окажется скверным, он знал цену бывшей куртизанке и неоднократно становился свидетелем ее скандальных выходок в свете. И все же маркиз пошел сюда. Мало того – он искренне обрадовался, получив приглашение. Неужели ему нравится зубоскалить, сидя в заднем ряду? А может быть, ему правится сама госпожа Эвника? Чужие пороки часто притягивают.

Между тем Эвника продолжала:

– Но разве самому степенному из вас не кажется иногда, что его собственная жизнь – только мираж? Кто знает? Может быть, в эти мгновения на него находит озарение. Так или иначе, смотрите, восхищайтесь и размышляйте. Сначала мои помощники продемонстрируют вам свои скромные умения. Нибилла, чье пение и игру вы уже слышали, – моя воспитанница. Я нашла ее много лет назад на берегу моря. Она была почти ребенком в ту пору, совсем беспомощным, испуганным… Я приютила сироту и лично занималась ее воспитанием. Она поет песни на языке своего народа…

Многие из зрителей хотели бы спросить, что это за народ, но правила этикета не позволяли прерывать представление. Тем временем появилась и Нибилла.

На сей раз она играла на небольшой виоле, резонатор которой был сделан из панциря морской черепахи. Вновь зазвучала песня, состоящая из звуков странных и таинственных. Нибилла пританцовывала. Серебряные бубенчики на ее лодыжках отзванивали ритмический рисунок. А в световом луче за ее спиной проступила отчетливая картина – морской берег, нагромождение далеких скал, пенные буруны и далекий парус у самого горизонта.

– Мне кажется, я узнаю это место, – пробормотал Каркаду в растерянности.

– А я узнал, на каком языке она поет, – ответил киммериец. – Кром всесильный! Мне следовало сразу догадаться!

– И что же это за язык?

– Это язык китов и дельфинов. Язык жителей моря, – Конан наморщил лоб. – Говорят еще, что разговаривать их научили лемурийцы. А там, где пахнет лемурийцами, там обязательно случаются занятные штуки…

– Но ведь этот народ погиб весь целиком! – поразился маркиз.

– Народ не может погибнуть целиком, поверь мне, – возразил варвар. – Мне уже доводилось сталкиваться кое с кем из них.

Нибилла закончила песню на необыкновенно высокой ноте, перевела дыхание и сразу начала вторую. В этой девушке, кроме раковин, росших из головы, была еще одна странность: во время пения она словно впадала в транс. Казалось, окружающее перестает существовать для нее.

Изображение за ее спиной померкло и сменилось другим. Теперь зрители наблюдали чудеса подводного мира. Одна за другой проплывали яркие рыбы с разноцветными плавниками, хищно моргал спрут, затаившийся за коралловой порослью. Зрелище постоянно изменялось.

Вот виден песок на дне, из которого торчит костяк затонувшего корабля. Раскрытый сундук, полный тусклых золотых слитков и драгоценных камней. У подножия сундука скалится жутко череп бывшего владельца этих сокровищ. Теперь он спокоен за их сохранность!

Снова меняется картина, будто взгляд поднимается к далекой поверхности – там пустота, зеленая прозрачная вода и ничего больше. Но колеблющийся силуэт появляется перед взором. Это молодая утопленница. Она, похоже, висит в пустоте. Волнуются над головой длинные русые волосы, руки невесомо и плавно движутся в страшном, медленно танце. Лицо отчужденное, спокойное… Что за жизнь была у этой бедняжки на суше? Теперь неважно. Море приняло ее и избавило от земных страданий. Теперь будет только прохладная зелень воды, тишина и хороводы пестрых рыбок вокруг.

– Бр-р-р! – маркиз стряхнул наваждение. – Мне показалось, что я тоже утопленник, – признался он. – Забавное ощущение.

– Ты полагаешь? – процедил Конан сквозь зубы. – Мне так не кажется.

Происходящее нравилось ему все меньше и меньше.

Выступление Нибиллы закончилось. С поклоном она отступила в луч света, который внезапно погас, чтобы через мгновение вспыхнуть вновь. Теперь в нем стояла другая девушка. Совершенно обнаженная, она держала в руках бубен. Ее тело было необычайно соблазнительным, пышным, но в меру. Узкая талия подчеркивалась приятной округлостью бедер, высокая крепкая грудь дразнила взгляд. У этой на голове тоже были раковины, еще более причудливой формы.

– Ликея, моя вторая приемная дочь! – проговорила госпожа Эвника, не показываясь перед зрителями. – Ее настоящие родители погибли случайно, во время одной из глупых и ненужных человеческих войн. Может быть, по этой причине Лике нравится играть с холодной сталью. Орудия убийства превращаются ею в декорацию, она попирает их и затмевает блеск мечей красотой своего тела.

С легким скрежетом каменный пол вокруг Ликеи весь ощетинился клинками и лезвиями. Мечи, кинжалы и ножи, устремленные остриями вверх, мерцали в луче. Ликея танцевала между ними, кружась и изгибаясь. Единственным аккомпанементом танцу служили мерные удары бубна.

Все быстрее и быстрее плясала Ликея, ритм бубна учащал сердцебиение зрителей. Казалось, еще немного – и танцовщица оступится, тело ее будет искромсано клинками…

– Вздор, – говорил Каркаду, – мечи наверняка иллюзорные…

При этом маркиз нервничал и терзал пальцами кружева манжет.

Следующим выступал Нагир – невероятно уродливый карлик с лицом грустного, красивого юноши.

Росли ли раковины из его черепа, разглядеть было невозможно из-за парчового пышного тюрбана, усыпанного крупным жемчугом. Свои короткие, искривленные ручки Нагир держал скрещенными на груди. Между пальцами рук у него были прозрачные перепонки.

– Не думайте, господа, что мой воспитанник обижен судьбой, – произнес из темноты голос Эвники, – не смейтесь над его внешностью. Если бы вы знали, сколько красивых женщин дарили ему свою любовь, вы поняли бы, что облик человека – тоже иллюзия. Причем – самая пустяковая. Нагир одарен природой как никто другой. С самого своего рождения он умеет читать чужие мысли…

– Но позвольте! – не выдержал граф Борко, известный путешественник, повидавший немало. – Какое отношение имеет чтение мыслей к иллюзиям? Скорее, это эмпатика…

– О, вы знаток! – рассмеялась невидимая Эвника. – Дело в том, мой милый граф, что мысль, бесспорно, – тоже иллюзия. Вернее сказать, нам только кажется, что мы о чем-то думаем. Возможно, думают за нас другие существа из других миров, а может быть – сочетание звезд на небе управляет нашим рассудком.

– По-моему, это немного… унизительно, – пожал плечами граф Борко и опустился на свое кресло.

– Подумаешь! – хмыкнул развеселившийся маркиз. – Я иногда вообще не думаю.

– Мне ведомы помыслы любого из вас, – глухим голосом произнес Нагир. – Но приличия не позволяют высказывать мысли вслух без ведома их хозяина. Есть ли желающие?

– Я, к примеру, – поднял руку какой-то вельможа в черном камзоле.

– Мгновение назад вы думали о разорении, которое грозит вам, если ваша супруга не ограничит своих трат, – сказал Нагир бесстрастно.

Вельможа хлопнул себя рукой по колену и стушевался.

– Скажите мои мысли, – попросил юноша с бледным лицом и горящими глазами.

– Только что вы мечтали о герцогской короне. Перебирали родственников, которые должны умереть, чтобы расчистить вам дорогу к титулу. О, не стесняйтесь – мысли не наказуемы. Иногда такое лезет людям в голову…

– Чепуха! – брякнул юноша. Бледность на его щеках сменилась рдеющим румянцем.

– А мои? – послышался голос другого молодого человека.

– Вы мечтаете о Ликее. Обратитесь позже к моей госпоже. У вас печально с деньгами, но цена, право, вас устроит.

– Фу! – поморщился Каркаду. – Эмпатический сводник!

– А я о чем думаю? – спросил рыцарь Маримальт, поигрывая нагрудной цепью.

– Вы влюблены, – отвечал Нагир. – Мысли ваши ясны и просты. Примите совет – будьте осмотрительнее.

– В советах не нуждаюсь, – проворчал Маримальт и отвернулся.

– Ставлю десять золотых, что моих мыслей ты не прочтешь! – вдруг воскликнул Конан.

Маркиз вздрогнул от неожиданности. Нагир наклонил слегка голову и исподлобья посмотрел на киммерийца. Вдруг черты его лица искривились. Карлик засучил ногами, взвизгнул и, уронив тюрбан, исчез в темноте.

– Что это было? – спросил маркиз среди общих возгласов удивления. – Ты тоже эмпатик?

– Как бы не так, – ухмыльнулся варвар. – Все проще. Никто не смеет читать мои мысли без моего разрешения.

Такое объяснение ничего маркизу не объяснило, но он решил поверить своему новому другу на слово.

В горящем луче появилась госпожа Эвника.

– Это – недоразумение, – произнесла она ледяным голосом. – Впрочем, любезный князь-северянин может позже зайти ко мне за выигрышем. Это долг чести. Но теперь настало время моего выступления! Оно и завершит сегодняшний вечер.

Эвника хлопнула в ладоши. Под пугающе-торжественную музыку слуги-великаны внесли в залу большой ящик, напоминающий шкаф или гроб, поставленный вертикально. Хозяйка дома открыла дверцу и продемонстрировала зрителям, что ящик пуст.

– Любой желающий может войти сюда, – сказала она. – И перенестись в удивительный мир грез и наслаждений, в котором исполняются все мечты, даже самые смелые. Ну, храбрее, господа! Исполнение сокровенных желаний – совсем не страшное событие.

Гости молчали. Большинство из них испытывало неловкость.

– Неужели никто? – деланно изумлялась госпожа Эвника. – Даже странно!

– Я готов, – сказал Маримальт, поднимаясь. Он подошел к ней и заглянул прямо в глаза. – Надеюсь, вы не обманете. Это было бы слишком жестоко.

– В подобных случаях я никого не обманываю, – улыбнулась Эвника. – Пожалуйте сюда, рыцарь.

– Он войдет! – разволновался Каркаду. – Чтоб мне полгода ходить в тесной обуви, он войдет!

Маркиз нисколько не ошибся. Рыцарь Маримальт вошел в ящик и встал неподвижно. Он казался спокойным и безмятежным, только грудь его вздымалась от волнения. Госпожа Эвника закрыла ящик.

– Подождем немного, – молвила она. – Я не буду читать заклинаний и заламывать рук в нелепых пассах. Просто сосчитаю до трех. Раз. Два. Три!

Ящик открылся. Он был пуст.

– Вот и все! – объявила Эвника. – Представление окончено. Не смею никого задерживать.

– Однако! – вновь поднялся граф Борко. – Разве вы не возвратите Маримальта обратно?

Хозяйка дома рассмеялась ему в лицо.

– Во-первых, это не входит в мои планы, – заявила она. – Во-вторых, он и сам был бы против этого. А в-третьих, ваши рожи мне изрядно надоели! Убирайтесь вон, дураки!

С этими словами госпожа Эвника сама запрыгнула в колдовской ящик и закрыла за собой дверь.

Потрясенный граф Борко кинулся за ней, рывком распахнул створку и тут же отступил. Эвника исчезла.

Маркиз Каркаду тоненько прыснул в рукав. Потом, не удержавшись, рассмеялся во весь голос.

– Это… восхитительно… – с трудом проговорил он, утирая слезы на раскрасневшемся лице. – Нас оставили в дураках… Пойдемте, отпразднуем это событие!

– Но где не Маримальт? – не унимался граф.

– Разве вы не поняли? Ох, умора! – Каркаду прямо-таки трясся от смеха. – Полагаю, что рыцарь Маримальт прекрасно проводит время в каком-нибудь укромном алькове. Не один, естественно… Какая женщина!

Великосветские господа в недоумении разошлись. Далеко не все умеют посмеяться над собой, подобно маркизу Каркаду. Вдвоем с киммерийцем они дошли до заболоченной, донельзя грязной площади и размышляли, в какой из трех окрестных трактиров направить свои стопы. Маркиз продолжал посмеиваться.

– А ты чего хмуришься? – спросил он у своего товарища.

– Сдается мне, что дела у Маримальта далеко не так хороши, как ты думаешь, – мрачно произнес Конан.

– Почему? Все же яснее ясного!

– Никогда не доверяй колдуньям! – сказал варвар. – Особенно – лемурийкам!

– Разве лемурийки такие злобные? – удивился Каркаду.

– Они устроены не так, как мы, – пояснил киммериец. – Совсем по-другому. Зло для них – просто слово, понимаешь?

– Нет, – маркиз покачал головой. – Да пускай они все провалятся в преисподнюю! Ты беспокоишься за Маримальта? Он – молодой, сильный мужчина. Рыцарь, бывший на войне… Как-нибудь уж он-то позаботиться о себе.

– Лично я предпочел бы иметь в одиночку дело с целой вражеской армией, чем со злой женщиной, – промолвил Конан серьезно. – Слушай меня. Маримальт в беде. Если мы не поможем ему, он погибнет. Сейчас мы пойдем в «Хромого оленя», выпьем горячего вина и подумаем, что следует предпринять.