Текст книги "Голодный золотой божок"

Автор книги: Дуглас Брайан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Зонара поморщилась.

– Подвал – это слишком вульгарно.

– Что?

– Слишком… обычно. Нет, я думаю, что у них в самом центре дома есть потайной зал.

– Эти Дорсети – обычные гнусные скоты, значит, и делишки свои они обстряпывают обычным способом… вруль… гарным, – произнес Конан, раздражаясь. – По-моему, все-таки это подвал.

– Ты просто удивительно действуешь мне на нервы. – Зонара решила не уступать. – У тебя – каменный лоб! Неудивительно, что об него ломаются табуретки.

– Давай поссоримся потом, – предложил варвар примирительно. – После того, как получим награду.

– Если мы сделаем по-твоему, мы не получим и трех медных грошей! У меня другая идея.

– Какая? – насторожился Конан.

– Мы с тобой оба – мастера своего дела. Давай устроим состязание. Влезем, как условились, – вместе, помогая друг другу. А потом будем искать Ремину по отдельности, каждый – своим методом. Кто найдет ее первым – тот и получает весь герцогский приз целиком. Идет?

– Мне это не нравится, – произнес Конан, хмурясь. – Но и ты мне тоже надоела. Ладно. Т-сс… Вот идет дозор. Начинаем, как только стражники завернут за угол.

Едва лишь только шаги сторожей стихли в отдалении, оба мгновенно преодолели кованую решетку забора. Двор был засыпан колючим, розоватым гравием, который буквально визжал под ногами. Сообщники разулись и бесшумно подбежали к стене дома. Обувь, чтобы не мешала, перебросили через забор.

Зонара полезла первой. Для того чтобы удержаться на стене, ей требовались почти неприметные выступы. Конану помогала сила – он мог подтягиваться на одной руке, пока другая искала опору.

На балкон они попали как раз вовремя – гравий захрустел под сапогами наемников. Зонара стояла, прислонившись спиной к стене, а Конан, пользуясь своим умением видеть в темноте, заглядывал в окно. Оно было завешено плотной тканью, но оставалась довольно широкая щель.

– Ты когда-нибудь видела, чтобы человек играл сам с собою в шахматы, сидя в кромешной тьме? – спросил он.

– Может, он спит?

– Да, спит. Сном глубоким и вечным.

– Ты хочешь сказать… в комнате мертвец?

Конан кивнул.

– У него разбита голова, он весь в крови.

– Лезем отсюда, – сказала Зонара. – Дозор прошел.

– Подожди… В доме происходит неладное. Это может иметь отношение к нашему делу.

С этими словами Конан извлек меч из ножен, вогнал его острие между дверью и боковой филенкой, после чего слегка нажал. С тихим скрежетом щеколда отошла. Дверь немного перекосило, и оконное стекло в свинцовом переплете треснуло в четырех местах.

– Грубо, – поморщилась Зонара.

– Но быстро, – ответил варвар и вошел первым.

– Да это не комната, а склад мертвецов, – усмехнулся он. – Гляди, вот еще один. Ого! Я его знаю.

Глаза Зонары немного привыкли к потемкам. Она шагнула вперед, сразу наступив во что-то липкое, выругалась и подошла ближе к варвару.

Рассмотрев искаженные смертью черты второго покойника, она вздохнула.

– Это… Аэрон Сохо! Теперь понятно – на пустыре его телохранители ждут, когда он выйдет, – шепнула она.

– Ждать им придется долго. – Конан осмотрелся. – Кто же его зарезал? И кто этот шахматист?

– Дорсети-старший. Может, они убили друг друга?

– Непохоже. Сохо принесли сюда уже мертвым. Вон, возле двери – пятна крови. Идем дальше, делать тут нечего.

Конан отворил дверь в коридор. Зонара вышла за ним.

– Тут наши пути расходятся, – проговорила она. – Я уже почти у цели, а тебе еще нужно искать вход в подвал. Только зачем? Там никого не окажется.

Конан повел плечом.

– По северной дороге есть заброшенная таверна. Там дожидается Мироваль. Если ты права, направляйся вместе с Реминой прямо туда, меня не дожидайся. Промедление может все погубить.

И он ушел, ступая неслышно. Зонара фыркнула ему вслед.

Ей совсем не хотелось ссориться с ним – это вышло как-то само собой. Но теперь уже поздно было мириться.

Она пошла по коридору, считая повороты. О существовании потайной комнаты ей было известно наверняка, как и о том, что комната эта находится на третьем этаже. Дело в том, что план перестройки дома, пылился в архиве городского магистрата. Конечно, тайник не был на нем обозначен прямо – на то он и тайник – но по странному расположению комнат на третьем этаже Зонара легко сделала нужный вывод.

Оставалось найти вход. Он явно замаскирован дубовой панелью, которыми обшиты стены коридора. Как же отыскать нужную панель?

Зонара соображала быстро. Для страшного ритуала жертвоприношения почти всегда необходим огонь.

Однако разводить огонь в глухой комнате – значит, задохнуться в дыму. Следовательно, нужна вентиляция, что-то вроде трубы очага. Если есть очаг, значит, есть и сквозняк. Пальцами босых ног Зонара принялась ощупывать стыки панелей с полом, пока не почувствовала легкое дуновение холодного воздуха.

– Есть! – Теперь осталось отворить дверь.

В это время Конан боролся на лестнице со старшим охранником. Тот наткнулся на варвара случайно, и Конану ничего не оставалось, кроме как ухватить его за горло.

Наемник был крепкий и отбивался отчаянно, пока варвар с легким сожалением не сломал ему шею. Нужно было спешить – убитого быстро хватятся. Конан сел на перила винтовой лестницы и съехал по ним до самого подвального этажа.

Тяжелая толстая дверь оказалась запертой на засов изнутри. Значит, за ней кто-то прячется. Но как сломать крепкий засов, не наделав много шуму? Хорошо Зонаре – она мастерица на всякие выдумки… Убедившись в том, что ничего изобрести он не в состоянии, Конан проворчал под нос:

– Придется ломать. А охрану перебить, если сунется.

Сказав так, варвар ухватился обеими руками за дверную ручку, уперся плечом и рванул на себя. Дверь даже не шелохнулась.

– Попробуем в другую сторону, – хмыкнул Конан, отошел на несколько шагов, разбежался с неожиданным ревом и ударил в дверь плечом. Та загудела и медленно отворилась.

Сломался не толстый засов из мореного дуба – скоба, державшая его у стены, оторвалась и отлетела. Из-за раскрытой двери сразу послышался женский крик, протяжный, захлебывающийся. А по лестнице уже топотала охрана.

Конан вбежал в потайное капище, на ходу обнажая клинок, который сразу засверкал при свете факелов.

Жидкость, в которой оказалась Ремина, стала теперь теплой, но стенки и дно котла уже обжигали. Дорсети, остолбеневший от неожиданности, уронил факел. А маленький лоснящийся уродец, бегавший вокруг котла, заверещал и принялся подпрыгивать на одном месте.

– Чужой! Чужой! Чужой! – выкрикивал он. – Чужой хочет съесть мою еду!

– Стой! – вскричал Дорсети. – Я все объясню. Стражники не должны видеть его!

Он обежал варвара, высунулся за дверь и заорал:

– Все в порядке! Идите спать! Убирайтесь, кому говорю!

Конан, которому некогда было размышлять о сути происходящего, взбежал по ступеням, чтобы освободить пленницу.

– Чужой! Чужой! – продолжал надрываться уродец. – Мое! Мое!

– Брысь! – прикрикнул на уродца Конан и пнул его ногой, после чего сам взвыл от неожиданной боли. Уродец оказался твердый и удивительно тяжелый.

– Ты ударил маленького хорошего меня? – Истошно заголосил он. – Такого сладкого, такого золотого?

– Он – статуя! – крикнула Ремина. – Золотая статуя!

Уродец, подтверждая ее слова, вскочил на алтарь, закряхтел, усаживаясь, и застыл.

– Статуя! – произнес Дорсети презрительно. – Это – кумир! Это – бог!

Конан разжал кольца, освободив руки Ремины, и вытащил ее из котла. Несчастную всю трясло, зеленоватая жидкость медленно стекала, образуя лужу вокруг ее ног.

– Не спеши… – Дорсети взял себя в руки и теперь вернулся к своей странной манере разговаривать. – Не спеши. Эту печку не так легко развести, поэтому я быстро все сейчас объясню, и мы продолжим. Мне очень нужно золото, понимаешь? Но Маммоний не дает их просто так. Его нужно кормить. Эта дуреха – кто она тебе? Сестра? Невеста? Или ты служишь герцогу? Понимаешь, если сварить девку заживо в специальном масле, то он ее обязательно съест. Меня это нисколько не смущает. Пусть себе кушает. Мне – плевать, поскольку я – сверхличность.

– Ты? – удивился варвар. – У тебя даже меча при себе нет.

Он свел Ремину вниз по ступеням, едва не поскользнувшись в масляной луже.

– Ей нужна одежда, – сказал Конан, обращаясь к Дорсети. – Снимай свою.

– Это как-то странно, – пробормотал тот, скосив глаза на кончик меча, блестевший у самого его носа. – А как же стража?

– Ты жив до сих пор только потому, что безоружен, – ледяное бешенство варвара постепенно раскалялось. – Не искушай меня.

Пока Ремина, дрожа от озноба, одевалась в мужское платье, Конан разрушал алтарь. Глина крошилась и превращалась в пыль. Дорсети сидел в колодках и следил за этим выпученными глазами. Рот его был заткнут замасленной рубашкой из мешковины, которая прежде была на Ремине. С глухим стуком золотой уродец рухнул на обломки алтаря. Чтобы поднять его, Конану пришлось напрячь все силы – даже для золотого кумир был слишком тяжел.

Варвар подтащил статую к печной дверце, отворил ее и кинул истукана прямо в бушующее ревущее пламя. Дорсети в отчаянии застонал.

– Я люблю золото, – сказал ему Конан. – Я очень люблю золото. На него можно купить хороший меч, коня, вино, женщину… Впервые я вижу человека, который любит золото больше, чем я. И этот человек мне не нравится. Ремина, нам пора идти.

Освобожденная заглянула в ледяные синие глаза варвара.

– Тебя послал Мироваль? – спросила она. – Он не забыл обо мне?

В верхнем краю панели, как раз на уровне вытянутой руки, Зонара нащупала выпуклую рельефную шляпку «обойного» гвоздя. Воровка нажала на нее пальцами, и панель совершенно бесшумно поднялась вверх.

Зонара уже была знакома с некоторыми механизмами, созданными для защиты тайников. Некоторые из них приводились в действие простыми силами, вроде скрытых пружин и рычагов, а некоторые работали при помощи магии. И те, и другие мало помогали от воров. Чем сложнее, хитроумнее и дороже было приспособление, тем проще и легче оказывалось его открыть. Старые добрые навесные замки доставляли больше хлопот – приходилось перепиливать дужку.

Зонара беззвучно хохотнула и уверенно ступила в проем.

Она полагала, что уже привыкла к темноте, но мрак потайной комнаты был гуще, плотнее.

Зонара не увидела собственных пальцев, поднесенных к самым глазам.

– Эй! – позвала она. – Ремина! Ты здесь?

Потайная комната была, судя по всему, совершенно пуста – эхо отразилось от голых стен и звонко загудело.

– Что же я кричу? – сказала себе Зонара и сделала еще один шаг вперед.

Двигалась она очень осторожно, но все же задела ногой за веревку, протянутую на уровне щиколотки над полом, потеряла равновесие и упала. Даже в темноте, инстинктивно, Зонара успела сгруппировать тело и не ушиблась об пол. Но она была в ярости. Опытная взломщица, о ловкости которой ходят мифы, попалась на детской шутке с натянутой веревкой! Ругаясь вполголоса, она поднялась. Темнота перед глазами как будто сгустилась.

– Очевидно, варвар оказался прав, – сказала Зонара. – Хорошо, что его нет рядом, а то я бы наговорила ему гадостей.

Воровка двинулась назад, пытаясь ногой нащупать коварную веревку, а та куда-то подевалась, потому что Зонара скоро уперлась в стену.

Пройдя в другую сторону, до противоположной стены и нащупав перед собой гладко отполированное дерево обшивки, Зонара разразилась проклятием.

– Нужно же быть такой дурой! – произнесла она в сердцах через миг. – Зачем я бегаю от стенки к стенке? Можно просто идти вдоль стены, тогда дверь неизбежно отыщется.

Но споткнувшись о веревку, Зонара, очевидно, привела в действие запирающий механизм, и панель опустилась на место. Во всяком случае, повернув пять раз, то есть – совершив полный круговой обход комнаты, выхода она не нашла.

Медленно досчитав до пятнадцати, Зонара сказала:

– Если дверь закрылась, ее можно открыть.

Подняв руку, она принялась обходить комнату вновь, пытаясь при этом обнаружить хитроумный запор.

Почувствовав ногами легкий сквозняк, воровка обрадовалась:

– Это где-то здесь. Сейчас я его найду… Ага, вот он!

Под ее пальцами оказалась шляпка гвоздя, на ощупь – совершенно такая же, как и снаружи.

Зонара вздохнула, улыбнулась с видом победительницы и надавила на нее. Но панель осталась на месте, а с потолка на Зонару мягко упала густая, тяжелая и липкая сеть.

Зонара попыталась освободиться, но чем больше старалась выпутаться, тем больше запутывалась. Сеть обмотала ее, как кокон.

Обессилев, Зонара села на пол и, удивляясь своему спокойствию, сказала:

– Вероятно, я вляпалась. Значит, нужно выспаться, пока есть возможность.

Факелы в подвале давно погасли, только раскаленная печная дверца светилась неприятным желтоватым светом. Масло в котле бесполезно кипело уже несколько поворотов клепсидры и при этом ужасно шипело и издавало мерзкую вонь.

Вонь эта сгущалась, и Дорсети начал задыхаться. В какой-то момент он закашлялся так сильно, что кляп выпал у него изо рта.

– Роковая глупость моего отца имеет силу даже после его смерти, – изрек он. – А я обречен выкручиваться. Всю свою жизнь я выкручиваюсь… Отчего? Дурное расположение звезд? Несчастье характера?

Дорсети вскинул голову, чтобы расхохотаться, ударился затылком о каменную кладку, взвыл и отдался очередному приступу кашля.

Зеленоватый дым слоился перед пылающим квадратом печной дверцы. Вдруг дверца задрожала – что-то живое билось в нее с другой стороны. Дорсети умолк.

Потом дверца распахнулась и, рассыпая искры, ослепительно-золотой уродец выскочил из нее.

– Жарко! Жарко! – верещал он и бегал по кругу, оставляя дымные следы.

– Выпусти меня, Маммоний! – взмолился Дорсети. – Выпусти, и я сварю тебе разом двух, а то и трех девок. И у каждой будет родинка. Обещаю…

Но уродец не слышал его и продолжал бегать и вопить, охлопывая себя по округлым бокам коротенькими ручками.

– Остыть! Надобно остыть! – причитал он. – Я слишком горяч. Жарко, жарко!

Он подбежал к Дорсети, обдав его волной невыносимого жара, и ткнул пальцем в ногу, зажатую колодкой.

– На помощь! Спасите! Охрана! – заорал Дорсети. Волосы на его голове поднялись дыбом и стали скручиваться. Крохотный палец идола с шипением погрузился в мякоть ноги.

– Убирайся! – визжал Дорсети. – Я не твой!

– Мой! Мой! – в тон ему прокричал уродец и, словно кошка, прыгнул на живот скованного.

Рев умирающего Дорсети достиг ушей часового. Семеро охранников ссыпались по лестнице и навалились на свинцовую дверь, думая, что она заперта. Но дверь отворилась сразу. Наемники немедленно закашлялись и стали тереть слезящиеся глаза. Вдруг один закричал и замахнулся алебардой. Маммоний приплясывал, верещал и подпрыгивал, размахивая руками. Теперь он снова был покрыт липкой черной жижей.

– Есть хочу! Есть хочу! – выкрикивал он. Охранник с алебардой примерился и ударил уродца по голове. Размягченный паром металл брызнул во все стороны, тело статуи превратилось в клубок белого пламени, клубок этот подскочил, расширился и в беззвучном взрыве заполнил собою первые два этажа дома Дорсети, уничтожив там все живое.

Городская стража, обратившая внимание на яркую беззвучную вспышку, подняла тревогу. Солнце едва успело взойти, когда главный городской обвинитель Маркус уже прохаживался перед злополучным домом. Это было его первое дело. Магистрат выбрал его позавчера, а до тех пор Маркус занимался переплетным ремеслом. У него было четыре мастерских и влиятельные заказчики. Маркус считал себя человеком книжным, хотя настоящую бумажную книгу – большую редкость! – рассматривал только как объект приложения труда. Чаще его мастерам и подмастерьям приходилось изготавливать рамки для любительских картин или чехлы для пергаментных свитков. Но все же он чувствовал, как мудрость, содержащаяся в текстах, оседает на нем. Тяга к размышлениям в духе философов далекого прошлого часто оказывалась сильнее делового расчета. Свои мыслительные упражнения Маркус от чистого сердца считал логикой и рассчитывал теперь отыскать ей применение.

Он не спешил сразу войти в дом. Для начала ему захотелось обойти кругом ограды.

– Обыщите все окрестности, – велел он солдатам. – Докладывайте обо всем необычном, что найдете.

Ничего необычного солдаты не нашли, за исключением пары женских башмаков, надетых на чугунные завитки, украшавшие решетку.

– Дорогие, очень мало ношеные, – отметил Маркус, осмотрев их. – Превосходный сафьян, тонкая выделка. В ней теперь холодно… Зачем же их сняли?

Советник Шпигел, практикующий маг, пожал плечами и ничего не сказал.

Войдя в ворота, Маркус снова обошел кругом дома.

– Я – волнуюсь, – признался он Шпигелу. – Пора уже осмотреть все внутри, а?

Тут подошли солдаты, отправленные прочесывать кусты.

– Там три мертвых тела, – доложил стражник. – Зарублены мечом. Это головорезы Сохо.

– Так-так-так! – произнес Маркус глубокомысленно. – Сохо доигрался. Я как-то сразу почувствовал, что за этим безобразием стоит он, хоть это и не его стиль. Но теперь ему не отвертеться. Я заточу его в темницу, как вы думаете, Шпигел?

Советник спал на ходу и скрывал это обстоятельство, придавая своему лицу важный вид. Войдя в дом, он несколько оживился.

– Куча обгоревших трупов. Пахнет, как в колбасной лавке, – поморщился обвинитель. – Странно, что пожар не охватил весь дом. Что это было?

– Огромное выделение тепла, – произнес Шпигел, крутя носом. – Его источник – небывалой мощности. А загореться не успело, потому что тепло сожрало весь воздух. Потом оно прекратилось.

– Такое можно устроить при помощи магии?

– При помощи магии можно все, господин обвинитель. Но есть и алхимические средства, очень действенные. Например, гремучая амальгама или семя саламандры.

Маркус завел глаза к потолку.

– А внизу, в подвале, тоже трупы? – спросил он у старшины городской стражи.

– В подвале один, а у входа – целая гора. Не разобрать сколько. И на втором этаже – человек десять.

– А на третьем?

– Еще не смотрели.

– Это хорошо, – сказал Маркус. – Вот мы сейчас и посмотрим.

Когда в комнате для игры обнаружилось еще два тела, Маркус досадливо взмахнул руками.

– Сохо мертв, – произнес он. – И арестовать его не удастся. Дорсети-старший – налицо. А где его сыночек? Сгорел с остальными?

Шпигел опять погрузился в дремоту, однако ликующий возглас обвинителя пробудил его.

– Смотрите! – восклицал Маркус. – Следы! Убийца оставил следы!

На полу действительно отчетливо виднелись следы босых ног, наступивших в кровавую лужу.

– Любопытные следы, – Маркус осторожно потрогал один из них. – Ступня чуть длиннее моей ладони и такая узенькая… Это женщина. Женская обувь на воротах, женские следы в доме… Чувствуете, куда я клоню? Но зачем она разулась?

– Есть такие способы левитации, при которых это обязательно, – сказал Шпигел.

– Идем по следам! – Сгорая от возбуждения, обвинитель ухватил советника за край мантии и потащил в коридор.

Довольно долго они брели, высматривая следы на ковре, пока те не оборвались развернувшись носками к стене.

– Она ушла в стену! – прошептал Шпигел. – Это очень сильная мага. Нам ее не схватить.

Маркус потянул себя за нижнюю губу.

– Непонятно, – пробормотал он. – Здесь должна быть комната, а ее нет. Куда ушла преступница? Просто замуровалась в стену?

И он постучал в дубовую обшивку набалдашником трости.

– Там – пустота! – победоносно сказал обвинитель. – Эй! Солдаты! Сюда! Ломайте стену в этом месте.

Зонару разбудил грохот. Открыв глаза, она увидела дневной свет, ворвавшийся в пролом, и группу людей, смотрящих на нее с удивлением.

– Это не мага, – сказал Маркус. – Это – обычная воровка. Она убила хозяина, Сохо, умертвила охрану, но попалась в тайник-ловушку.

– Следует понимать, что я арестована? – спросила Зонара ледяным голосом.

– Именно так, – улыбнулся обвинитель. Солдаты выпутали ее из сети и увели.

– А она хорошенькая, – заметил Шпигел. – Неужели ты ее приговоришь?

– Обязательно! Но не перекусить ли нам? Время к обеду.

Очаг в заброшенной таверне оказался исправным, хотя и «застоялся» – его долго не растапливали, и Гизмунд здорово намучился первой ночью.

Но к полудню следующего дня пламя в очаге горело ровно и весело. Герцог Мироваль смотрел на огонь и слушал рассказ Конана. Ремина, свернувшись на теплом плаще, спала и только вздыхала во сне. Гизмунд, бегая глазами, доедал куриную ножку – порцию своего господина. Герцог пребывал в сильном волнении и отказался от еды. Волнение было радостным. Блеск удач превратил убогую, покосившуюся халупу в уютнейшее место на земле.

– Люди Сохо наткнулись на меня в темноте, – повествовал варвар, размахивая кособоко щербатой кружкой. – Они тут же узнали меня – меж нами случались разногласия – и потянулись за своими проклятыми колючками. Одного я разрубил сразу, как мясник разрубает окорок. Второй успел плюнуть в меня из камышинки, но я, хвала Крому, увернулся и рассек ему брюшину. Кишки так и вывалились на землю. А третий выхватил свой клинок, и мы подрались немного. Ему не следовало этого делать…

В «Ключе и мече» мы дождались утра. Городские ворота открылись, но нас задержал пристав Гаттерн. Он стражник, что с него взять, мы по разные стороны судьбы, но человек он недурной.

– Что-то ты рано уезжаешь, – сказал он. – Просил два дня, а еще и суток не прошло. Кто это с тобой?

Ремина, хоть я и просил ее помалкивать, назвала себя. Женщине трудно удержать язык.

– Постой-ка! – обрадовался он. – Уж не тебя ли некий приезжий герцог пытался отобрать у Дорсети?

Я спешился, подошел к нему вплотную и сказал:

– У тебя есть выбор. Либо ты выслушаешь правду, либо я тебя убью. Решай скорее.

Гаттерн рассмеялся.

– Очевидно, я буду первым в истории приставом стражи, которому любопытство спасло жизнь.

Мы отошли чуть в сторонку, и я вкратце рассказал ему о гнусностях, творимых Дорсети. Он выслушал. Известие о смерти Сохо пришлось ему по душе.

– Жил, как таракан, и подох как таракан, – хмыкнул он. – Ладно, что с вами делать? За такую хорошую новость придется выпустить вас обоих.

Тут к нему подбежал запыхавшийся солдат и зашептал что-то на ухо. Пристав помрачнел. Отослав солдата, он сказал:

– Только что в доме Дорсети произошел взрыв. Дело вышло громкое. Что ты натворил, варвар! Но, раз уж я пообещал вас выпустить, уезжайте, да побыстрее. Однако помни: если в ближайшую зиму ты появишься в Галпаране, я тебя схвачу, даже если для этого придется угробить целый отряд стражи. Ты понял?

Я сказал, что понял, и мы уехали. Вот и все.

– А что стало с твоей сообщницей? – спросил герцог.

– Да что с ней станется? Это же Зонара! Она убедилась, что я был прав, обругала меня за это и удалилась. Правда, ее башмаки все еще лежали в кустах, когда мы покинули дом. Я повесил их на забор, на видное место…

Варвар с усилием задумался. Неожиданно у него испортилось настроение.

– Несмотря на то, что эта женщина – простолюдинка и воровка к тому же, я от души желаю ей удачи и надеюсь, что с ней все в порядке, – сказал Мироваль. – Мне, видишь ли, мой добрый варвар, так хорошо сейчас, что не будь я знатным человеком, плясал бы от счастья. Это счастье доставил мне ты…

– Я не твой варвар, – буркнул Конан. – Я – свой собственный варвар. Мило с твоей стороны, что ты пожалел простолюдинку и воровку. Конечно, Зонара взялась не за свое дело – ей бы любить мужчину да рожать детей. Но она понимала, на что идет, и была готова.

– Несмотря на это, ты сам жалеешь ее. Уж не влюблен ли ты? – улыбнулся герцог.

Конан помрачнел еще больше.

– Любовь могут позволить себе только те, у кого есть замок. Или хотя бы хижина.

– Не сердись. Лучше выпьем. Гизмунд, сколько у нас еще вина?

– Целый бурдюк, – отозвался оруженосец, облизывая жирные пальцы. – Эх, жаль, с нами нет нашего пса!

– На что он тебе? – Герцог насмешливо изобразил удивление.

– Дома я всегда вытираю об него руки после обеда, – важно отвечал Гизмунд.

– А? Каков! – усмехнулся Мироваль. – Хватит сидеть сиднем. Неси вино! О чем думаешь, господин вор? – спросил он у варвара.

– О том, куда мне теперь податься, – отвечал тот. – Не сидеть же в этом сарае всю жизнь.

– Наймись ко мне. Будешь начальником дружины.

– А с кем у тебя война?

– Ни с кем, – пожал плечами герцог. – И еще долго не будет никакой войны.

Конан широко зевнул, мотая головой.

– Такая жизнь не по мне, – сказал он. – Хорошая война меня бы здорово развлекла.

– Не понимаю, – сухо произнес герцог. – Война портит нравы, пожирает жизни, уничтожает плоды мирного труда. Чего же в ней такого хорошего?

– На свете войны шли, идут и будут идти! Хочешь ты этого или нет. Не мне судить, хорошо это или плохо. Я – воин, вором стал только со скуки и не занимаюсь этим постоянно. Умереть вором – малопочтенно. Хватит болтать, лучше выпьем.

Герцог пил вино из маленького медного чайничка с погнутым носиком. Гизмунд использовал в качестве чаши глубокую миску. В нее помещалось очень много вина, и скоро оруженосец отполз на четвереньках в угол, упал там и сначала шепотом, чтобы не потревожить спящую, пропел два куплета походной песни, а после вовсе захрапел.

– Мы останемся тут еще дня на два, – сообщил Мироваль. – Ремина должна прийти в себя. А когда уедешь ты?

Конан сообразил, что герцог в тактичной, цивилизованной форме пытается отделаться от него. Что ж, деньги он заплатил сполна, и больше их ничего не связывает.

– Прямо сейчас, – сказал он, заметив с удивлением, что язык худо его слушается.

Тем более, нужно проветриться, решил Конан, поднялся на ноги, но вдруг пол уплыл у него из-под ног. Варвар рухнул всей тяжестью своего мощного тела.

Ремина проснулась и приподнялась на своем ложе. А из соседней комнаты, темной и захламленной, вышел человек в сером форменном плаще и кожаной шапке с наушниками.

– А теперь, любезный пристав, объясни мне, в чем дело, – велел ему герцог. – А то я чувствую себя отравителем, что крайне неприятно.

– Конечно, я все объясню твоей светлости, – Гаттерн перешагнул через спящего варвара, потер руки над огнем очага и произнес: – Весть о том, что Зонара схвачена и завтрашним вечером будет казнена, донеслась бы до Конана в любой действующей таверне. Уж не знаю как, но подобные сведения распространяются молниеносно. Наш варвар – уж я-то его знаю – обязательно кинется ее спасать, и тогда я был бы обязан его арестовать. Я всегда держу слово. А теперь он проспит двое суток, не меньше. Сонное снадобье очень сильное. Когда он проснется, все будет позади.

– А что будет с этой несчастной? – взволнованно спросила Ремина. – Неужели она погибнет?

– Не волнуйся, девочка, – сказал Гаттерн. – Я попробую выручить ее. Мне известно, что она невиновна в убийствах, а взлом и проникновение в чужой дом лично я оправдываю смягчающими обстоятельствами.

– А как же ваш закон? Ведь ты – горожанин и подчиняешься закону! – поднял брови Мироваль.

– Не только подчиняюсь, но и стараюсь защищать его. Однако закон – не только строчка в пергаменте, – спокойно ответил честный стражник.

– Твой ответ мне понравился. Но разве ты справишься один?

– Одному будет тяжеловато, – признался Гаттерн.

Ремина снова заговорила, и голос ее звучал убежденно и страстно:

– Не унывай, стражник. Мой возлюбленный – благородный и храбрый человек. Он – настоящий рыцарь. Он обязательно поможет тебе. Не правда ли, мой господин?

Герцог усмехнулся.

– Похоже, что так, любовь моя. Похоже, что так…

Магистрат утвердил смертный приговор по делу Зонары, даже не рассматривая его. Все необходимые улики были налицо, хотя обвиняемая и не призналась во многих пунктах. Но Маркусу этого показалось мало.

– Из улик явствует, что у преступницы был сообщник, – настаивал он. – Арестованная ничего не понимает в магии, на ее одежде не обнаружилось следов от алхимических препаратов. Кто же устроил взрыв?

– А что если алхимией занимались сами Дорсети? – предположил Шпигел.

Маркус яростно замотал головой.

– Ни одна алхимическая лавка в городе не поставляла им ни порошков, ни специальной посуды, – сказал он.

– Разрушенная печь в подвале, потеки золота на стенах… – с сомнением произнес маг-советник. – Очень похоже, что Дорсети были те еще господа. Они добывали золото путем трансформации… Ты же проверял их банковские счета! Раз в несколько лет они получали невесть откуда целые горы денег.

– Все равно, сообщник был. – Маркус победоносно улыбнулся. – Припомни, каким образом оказалась взломана балконная дверь. Там орудовали широким мечом. А у преступницы вообще не было оружия, не так ли? Идем-ка в «процедурную» комнату. Бедняжка уже приговорена, но я велел продолжить допрос. Мне нужен этот проклятый сообщник.

«Процедурная» комната, иначе говоря – пыточный застенок – располагалась в подвальном этаже тюрьмы, примыкавшей к башне ратуши. Невыспавшийся дознаватель клевал носом. С преступницей работал подмастерье палача – угрявый, бледный юноша с морщинистым личиком. Мэтру предстояло потрудиться завтра вечером.

Главный обвинитель вошел первым, советник Шпигел нехотя – за ним. Ему было скучно.

Обнаженное, вытянутое тело Зонары слегка раскачивалось, подвешенное на дыбе. Она была в сознании и время от времени вскрикивала. Вывернутые суставы рук не причиняли ей страданий, но пламя, которого она касалась босыми подошвами, заставляло пытаемую судорожно дергаться.

– Упорствуешь? – мягко спросил Маркус. – Зачем?

– Скажи палачу, что он болван, – прошипела Зонара. – Чересчур высоко поднял жаровню. Пятки слишком быстро обуглятся и перестанут чувствовать боль.

Палач смутился и взялся опускать жаровню обжегся, выругался шепотом и устало посмотрел на Маркуса.

– Не действует, господин обвинитель, – жаловался он. – На ведьмином стуле она только смеялась. На острых козлах просидела больше колокола. Может, подвесить ее за груди?

– Прекрати балаган! – рявкнул Маркус. – Дознаватель, ты разве не видишь, что она издевается над тобой?

Дознаватель выпучил глаза и потряс протокольным свитком.

– Безнадежно, – сказал он. – Зря только время тратим.

Палач опустил Зонару, освободил от веревки, и та со стоном облегчения растянулась на холодном полу.

Маркус прогнал палача и чиновника в выражениях довольно резких. Он был очень мягкосердечен и вид страдающего женского тела нагнал на него какой-то ужас.

– Послушай, – обратился обвинитель к воровке, – если ты назовешь сообщника, тебя только повесят. Я добьюсь этого, можешь мне верить. Это почти не больно, не успеешь сосчитать до двадцати – и будешь мертва. Но если ты продолжишь выгораживать человека, который, кстати, бросил тебя на произвол судьбы, – будешь четвертована. Очень болезненная смерть. Тебя выволокут на помост, разденут перед толпой, разорвут бедра и ягодицы раскаленными щипцами, отрежут груди, потом отсекут руки и ноги…

– Я знаю, как выглядит четвертование, – зевнув, сказала Зонара. – Разве это казнь? В Стигии воровку сажают на кол. В Зингаре – ставят воронку с кипящим уксусом. В Султанапуре отдают на случку со взбесившимся волком. Вот это – казнь. А ты пугаешь меня детской забавой.