Текст книги "Мастерство учителя. Проверенные методики выдающихся преподавателей"

В школе средство представления информации само несет в себе важную идею: чтобы добиться успеха и соответствовать требованиям конкретных ситуаций и общества, учащиеся должны уметь формулировать свои мысли и доносить их в самых разных эффективных формах. Важно не только то, что говорит ученик, но и то, как он это говорит. Мощный таран, пробивающий дорогу в колледж, – полное предложение. Для поступления в колледж абитуриент должен написать сочинение, демонстрирующее свободное знание синтаксиса (как и в каждой письменной работе, когда он станет студентом). Для собеседований с потенциальными работодателями нужно уметь правильно согласовывать подлежащее и сказуемое. Готовьте своих учеников к успеху в учебе и карьере, при любой возможности требуя отвечать полными предложениями с соблюдением правил грамматики. Воспользуйтесь для этого методикой «Форма имеет значение».

Учителя, понимающие важность этой методики, опираются на базовые требования в отношении форм подачи, перечисленных ниже.

• Грамматический формат. Да, вы обязаны обращать внимание на недопустимость сленга, исправлять синтаксис, словоупотребление и грамматику, даже если уверены, что в некоторых ситуациях отклонение от стандарта приемлемо и нормально и если речь ученика представляет собой образчик «школьного диалекта». Точнее, вы так ее воспринимаете. Вы можете не знать, как говорят в семье или местном сообществе, в котором живет ребенок, и что считается нормальным или приемлемым, по их мнению. Можно привести множество примеров того, как дети выбирают диалекты или стараются говорить не так, как их родители, или не так, как ждут от них их семьи.

Разброс мнений и вариантов тут огромен. Чтобы было проще определить, что считать стандартом, единственно ли это правильная форма языка и вообще правилен ли он по сути, учителя-мастера базируются на гораздо более узкой, но практической предпосылке. Они исходят из того, что существует так называемый язык возможности – то есть своего рода код, сигнализирующий о подготовленности говорить перед широчайшей из всех возможных аудиторий. Этот код отображает легкость в применении форм языка, которые используются в работе, обучении и бизнесе. Согласно этому коду, существительное согласуется с глаголом, слова используются в традиционном смысле, а правила изучаются и в точности выполняются. Если ваши ученики предпочитают каждый день переключаться и использовать язык возможности избирательно, в частности только в школьной среде, так тому и быть. Но один из самых быстрых способов помочь ученикам – сосредоточиться на подготовке к успешной конкуренции за рабочие места и места в колледже. А для этого вы должны просить их постоянно следить за речью в классе и исправлять любые ошибки и недостатки. Всегда можно найти время и место, чтобы вовлечь учащихся в более широкую социологическую дискуссию о диалекте: при каких обстоятельствах допустимо его использовать, кто определяет его правильность, какова доля субъективности в этом определении, каковы более широкие последствия переключения с кода на код и так далее. Учитывая частоту весьма реальных ошибок учеников и огромные потенциальные потери, возникающие вследствие того, что эти ошибки не исправляются, чрезвычайно важно найти простые методы выявления и исправления речевых ошибок с минимальным отвлечением от учебного процесса. Тогда вы сможете исправлять ошибки постоянно и незаметно. Особенно эффективны два простых метода.

• Идентифицировать ошибку. Если ученик допускает грамматическую ошибку, просто повторите сказанное вопросительным тоном: «Мы три пошли в сад?», «Мальчик съедил булку?» И позвольте ребенку самостоятельно исправиться. Если у него не получается, воспользуйтесь следующим методом либо просто сами быстро дайте правильный вариант и попросите ученика повторить его.

• Начать исправление. Если ученик делает грамматическую ошибку, перефразируйте его ответ так, чтобы он звучал грамматически правильно, и позвольте ребенку закончить предложение. Используя приведенные выше примеры, скажите: «Мы втроем…» «Мальчик съел…» – и пусть ученик сам закончит правильную формулировку.

• Форма полного предложения. Старайтесь, чтобы ваши ученики как можно чаще практиковались экспромтом строить полные предложения. Если ребенок отвечает фрагментом фразы или вообще одним словом, воспользуйтесь одним из следующих методов.

Можно, например, произнести первые слова полного предложения, чтобы показать ребенку, как оно должно начинаться.

Учитель: Джеймс, сколько в корзине билетов?

Джеймс: Шесть.

Учитель: В корзине…

Джеймс: В корзине шесть билетов.

Другой метод заключается в том, чтобы напомнить, как надо отвечать, до того, как ученик даст ответ.

Учитель: Кто может сказать мне полным предложением, каково время и место действия этого произведения?

Ученик: Дело происходит в Лос-Анджелесе в 2013 году.

И третий метод – напомнить об этом требовании потом с помощью быстрой и простой подсказки, практически не прерывающей ход учебного процесса.

Учитель: В каком году родился Юлий Цезарь?

Ученик: В сотом году до нашей эры.

Учитель: Скажи полным предложением.

Ученик: Юлий Цезарь родился в сотом году до нашей эры.

Некоторые учителя, чтобы напомнить детям о необходимости использовать полные предложения, применяют код «как грамотный человек». Например: «Кто может сказать мне то же самое, но как грамотный человек?»

• Звуковой формат. Нет смысла обсуждать ответы с тридцатью человеками, если вас слышат всего несколько. Если ваши слова достаточно важны, чтобы их услышал весь класс, говорите так, чтобы слышали все. В противном случае обсуждение в классе и участие в нем ученика превращаются в ненужное, несвоевременное подтрунивание. Следите, чтобы учащиеся слушали своих одноклассников, настаивайте, чтобы они отвечали громко и внятно. Принимая ответ, который не услышали другие ученики, вы демонстрируете, что он, в общем-то, не имеет особого значения.

Возможно, самый эффективный способ послать классу противоположный сигнал – быстро и четко, как можно меньше отвлекая детей от дела, напомнить, что надо говорить так, чтобы тебя все слышали. Например, скажите девочке, чей голос едва слышен, одно-единственное слово: «звук». Это намного лучше, чем пять секунд увещевать ее: «Мария, мы в конце класса тебя не слышим. Следи, пожалуйста, за голосом». Причем это лучше сразу по трем причинам. Во-первых, более эффективно. Выражаясь языком бизнеса, тут мы имеем дело с операционными издержками низкого уровня. С точки зрения времени, наиболее ценного актива школьного образования, это почти ничего не стоит. За то время, которое потребуется менее опытному учителю для того, чтобы ответ ученика услышал весь класс, способом из приведенного выше примера с Марией, учитель-мастер три-четыре раза вскользь напомнит девочке о том, что надо отвечать громче.

Операционные издержки – это объем ресурсов, необходимых для осуществления обмена: экономического, вербального или любого другого. Цель каждого учителя – сделать так, чтобы любое необходимое вмешательство в ход урока минимально отвлекало класс от решаемой задачи, от того, чем он занимается. Следовательно, напоминая о чем-то детям, надо стараться обходиться абсолютным минимумом слов.

Во-вторых, произнеся одно-единственное слово «звук», вместо того чтобы многословно описывать, чего вы ожидаете от ученика, вы показываете детям, что объяснения излишни. В классе надо отвечать так, чтобы все слышали, это очевидно. И ваше краткое напоминание четко дает понять, что вы изначально ожидаете от отвечающего громкого и внятного ответа, а вовсе не просите его об одолжении. В-третьих, четко и кратко указывая ученику, что надо делать, чтобы исправить сделанное неверно, учитель избегает обвинений в придирках. Это позволяет ему сохранить хорошие отношения с ребенком и при необходимости делать замечания настолько часто, чтобы его ожидания стали предсказуемыми и, следовательно, наиболее эффективными для изменения модели поведения учащихся.

Последний пункт заслуживает особого внимания и дополнительного обсуждения. Однажды мы с несколькими коллегами присутствовали на уроке одной учительницы. За время урока она четыре или пять раз напоминала ученикам, чтобы они говорили громче и внятнее, но использовала для этого слово громче, а не звук. Таким образом, она раз за разом делала акцент на отсутствии чего-либо, на каком-то недостатке, постоянно подчеркивая, что ее ожидания не удовлетворяются. Она рассказывала классу «длинную негативную историю». Эту мысль мы еще обсудим, когда будем говорить о методике 43 «Позитивное обрамление» в главе 7. Слово же звук, напротив, послужило бы быстрым напоминанием, четко указав ребенку, чего от него ожидают.

Мои коллеги также отметили, что некоторые учителя используют слово звук с тонкостью, недостижимой при использовании слова громче. Например: «Джейсон, не мог бы ты с помощью звука своего голоса сказать классу, как найти наименьшее общее кратное?» или «Мне нужен ученик, звук голоса которого достаточно высок, чтобы сказать всему классу, что делать дальше!»

В итоге мы с коллегами пришли к выводу, что при работе со звуковым форматом краткое и емкое слово звук и есть золотой стандарт.

• Формат единиц измерения. На уроках математики и естественных дисциплин всегда заменяйте «голые числа» (без указания единиц измерения) «одетыми». Например, если вы спрашиваете ученика, какова площадь прямоугольника, и он говорит, что 12, потребуйте от него назвать единицу измерения или просто скажите, что цифру нужно одеть, что она кажется вам плохо одетой.

КЛЮЧЕВАЯ ИДЕЯ

«ФОРМА ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ»

Важно не только то, что говорят ученики, но и то, как они доносят свою мысль. Чтобы добиться успеха в жизни, им нужно научиться формулировать свои мысли на языке возможности.

Иногда мы говорим о своих ожиданиях так, что сами ненамеренно принижаем их значение. Если учитель за этим не следит, он порой начинает невольно оправдываться за то, что обучает детей ценным знаниям, а то и за самих учеников. Этого не случится, если вы используете методику «Не оправдываться».

Вернувшись на третий курс своего колледжа после учебы за рубежом, я выбирал факультативный курс по английскому языку и литературе последним из однокурсников, поэтому оказался на занятиях профессора Патрисии О’Нил, которая специализировалась на творчестве британских поэтов-романтиков. Не в силах представить себе что-либо менее увлекательное я начал обдумывать самые разные радикальные меры, которые можно принять в сложившейся ситуации. Сменить специализацию? Разыскать всемогущего декана и любым способом умолить его позволить мне выбрать другой фактультатив? Однако я был слишком занят другими делами, обычными для любого студента, чтобы довести свое решение до конца. И в результате оказался на самых интересных и увлекательных лекциях, которые посещал за все время своей учебы. Каким-то непостижимым образом профессор О’Нил убедила меня в том, что благополучие нашего мира всецело зависит от того, насколько долго я буду засиживаться по вечерам, читая произведения Уильяма Вордсворта. Она навсегда изменила мой образ мышления и подход к чтению. Только представьте: будь я хоть немного организованнее, то никогда не услышал бы ее потрясающих лекций. Подозреваю, что у большинства читателей этой книги имеется похожий опыт – когда то, что кажется тебе на редкость скучным и неинтересным, в руках талантливого педагога в корне меняет твою жизнь.

Какой урок можно из этого извлечь? Скучного содержания не существует в природе. В руках великого учителя, сумевшего найти путь к ученикам, материал, который им нужно освоить, чтобы добиться успеха в жизни и развиться как личностям, всегда интересен и увлекателен, даже если мы, учителя, иногда сами сомневаемся, что сумеем его таковым сделать. Именно из-за этих сомнений мы рискуем принизить значение преподаваемого материала, стараясь как-то смягчить его или постоянно оправдываясь за то, чему учим. Этот риск принимает четыре основные формы.

• Вы изначально предполагаете, что детям будет скучно. Говоря что-то вроде «Ребята, я знаю, что это не слишком увлекательно. Давайте-ка просто попробуем через это пробиться» или даже «Скорее всего, это покажется вам скучным», вы оправдываетесь перед классом. Задумайтесь на минуту о бесцеремонности предпосылки, что вашим ученикам что-то будет неинтересно, даже если вас самих эта тема и правда совсем не интересует. Тысячи бухгалтеров обожают свою работу и считают ее самой увлекательной, несмотря на то что многие убеждены, будто скучнее цифр нет ничего на свете. Кто-то же пробудил у бухгалтеров интерес к этому, на первый взгляд, совсем неинтересному делу. И каждый год тысячи учеников с огромной радостью и заинтересованностью ходят на уроки языка и занимаются грамматическим разбором предложений. Убежденность в том, что преподаваемый вами материал скучен, работает как самосбывающееся пророчество. Великие учителя превращают в захватывающее и вдохновляющее событие буквально каждую тему, даже ту, которую другие педагоги считают скучной до зевоты. Наша с вами задача – найти способ сделать все, чему мы учим, интересным и увлекательным и никогда не исходить из того, что ученики не способны оценить то, что сразу не покажется им привычным и знакомым, или то, что явно не согласуется с их интересами. Если же вы этого не делаете, значит, не слишком верите в силу образования.

• Вы обвиняете некие сторонние силы. Учитель, возлагающий ответственность за то, что ему приходится обучать детей той или иной теме, на кого-то другого: администрацию школы, чиновников системы образования, некую абстрактную силу, – обвиняет их в этом. Выглядит это примерно так: «Этот материал включен в экзамен, так что нам придется его пройти» или «Нам рекомендовано это прочесть, так что, увы, надо это сделать». Намного правильнее в такой ситуации выбрать другой способ – предположить, что данный материал включен в учебную программу вполне обоснованно, и начать с обсуждения этих причин.

• Вы делаете материал более «доступным». Стараться придать новому материалу более доступную форму вполне приемлемо, даже предпочтительно – если это означает, что вы находите способ достучаться до класса, то есть увлечь детей учебным материалом, необходимым для подготовки к колледжу. Однако данный способ никуда не годится, если для этого вы разбавляете, обедняете содержание или снижаете стандарты. Использовать современную песню, чтобы познакомить класс с самой идеей сонета, вполне приемлемо, чего не скажешь о том случае, если учитель, изучая с классом поэзию, подменяет сонеты образцами современной эстрады. Предлагаю следующие альтернативы оправданиям.

• Этот материал действительно значим и важен именно потому, что он сложный и изучать его трудно, но интересно!

• Многие люди в этом не разбираются до тех пор, пока не поступят в колледж, а вы узнаете сейчас. Разве не круто?

• Это действительно может помочь вам добиться успеха в дальнейшей учебе и жизни (например, знание того, как работают правила грамматики в предложении).

• Когда вы начнете это понимать, данная тема покажется вам намного более захватывающей и увлекательной.

• Изучать этот материал будет трудно, но весело и интересно.

• Многие люди боятся этой темы, поэтому, освоив этот материал, вы будете знать больше, чем большинство взрослых.

• За всем этим – богатая история!

Содержание урока – один из аспектов преподавания, особенно уязвимых для всевозможных предпосылок и стереотипов. О чем говорит, например, предпосылка, что учеников вряд ли заинтересуют книги, написанные представителями других народов? Или персонажи, живущие в совершенно другом обществе и других условиях, нежели дети из вашего класса? Выражаясь точнее, о чем говорит тот факт, что мы склонны предполагать подобные вещи в отношении учеников – представителей национальных меньшинств? Неужели мы считаем, что великие литературные произведения способны преодолевать границы только для избранных детей? Вот, например, как великий чернокожий романист Эрнест Гейнс описывает писателей, в свое время вдохновивших его самого на литературное творчество. Гейнс – автор ряда самых известных романов ХХ века, в их числе «Автобиография мисс Джейн Питтман», «Урок перед смертью» и «Сборище стариков». Он вырос в бедной семье в сельской Луизиане, где его предки, фермеры-издольщики, много лет боролись за выживание. У Гейнса было одиннадцать сестер и братьев, их воспитывала тетка. От таких детей многие, недолго думая, изначально ожидают ограниченного мировоззрения, и, уж точно, вряд ли кто-то пропишет им «диету» из произведений русских романистов XIX века. Однако Гейнс вспоминал: «Больше всего в детстве на меня повлияли… русские писатели, такие как Толстой, Тургенев и Чехов. Думаю, немалое влияние оказала на меня также греческая трагедия, но не Эллисон и не чернокожие авторы. Я очень рано понял, о чем хочу писать. Мне только надо было найти способ, как это сделать… И писатели, которых я выше перечислил, указали мне этот путь».

Тут я хотел бы отметить, что Эллисона люблю не меньше, чем Гейнса, и вовсе не считаю, что его произведения не надо изучать в школе (кстати, независимо от расы и происхождения учащихся). Но только представьте себе, как много потерял бы не только сам Гейнс, но и все мы, если бы мудрый деревенский учитель не дал чернокожему мальчику из бедной семьи томик Тургенева и не вдохновил его на писательство.