Текст книги "Где будет труп (Другой перевод)"
Автор книги: Дороти Ли Сэйерс
Жанр:
Классические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава XII
Свидетельствует сын невесты
Понедельник, 22 июня
Уимзи посмотрел на часы. Половина второго, а он до сих пор без ланча. Восполнив это упущение, он взял машину и поехал в Дарли. На переезде пришлось подождать, пока откроют ворота, – представилась возможность проверить, насколько тщательно полиция наводила справки. Выяснилось, что хромой сторож знает мистера Мартина в лицо, так как однажды вечером видел его в баре „Перьев“. Приятный джентльмен, жизнерадостный. Страдает от какой-то глазной хвори, из-за которой вынужден носить темные очки, но при всем при том очень славный джентльмен. Сторож был совершенно уверен, что в четверг мистер Мартин не проезжал через ворота на переезде ни на машине, ни на повозке, ни на велосипеде. Правда, он, естественно, не мог точно сказать, проходил ли мистер Мартин через ворота пешком.
Здесь на сцену внезапно вышел новый свидетель. Рози, маленькая дочка сторожа, которой скоро пять (чудесная девочка, очень смышленая для своего возраста, с гордостью заметил отец), утверждала, что противный дядя в черных очках не появлялся на переезде в обозначенный период времени. Рози его знает и не любит, потому что днем раньше видела в деревне и испугалась ужасных очков. В четверг они с приятелем играли на железнодорожном переезде в Синюю Бороду. Она точно помнит, что дело было в четверг, потому что был базарный день и в 10.15 останавливался поезд. Она была сестрой Анной и сидела в башне. Она должна была звать товарища всякий раз, как видела кого-то на дороге. Они играли там с обеда (14.30, по словам сторожа) и почти до чая (четыре часа). Рози была совершенно уверена, что нехороший дядя не проходил через калитку на переезде. При его появлении она бы убежала.
По всей видимости, это сводило к нулю последнюю остававшуюся вероятность, что таинственный мистер Мартин покинул „Перья“ несколько раньше, чем считалось до того, пересек железнодорожные пути и сел в машину. Уимзи церемонно поблагодарил Рози, подарил ей шесть пенсов и уехал.
Следующим портом захода были, конечно, „Перья“. Их хозяина, мистера Ланди, не пришлось уговаривать поделиться сведениями. Все, что он рассказал инспектору, чистая правда. Он впервые увидел мистера Мартина во вторник, это будет, значит, 16-е. Тот прибыл около шести часов и припарковал свой „моргай“ на деревенском пустыре, а сам зашел, попросил смешать ему горькое пиво с мягким элем [90]90
В английских пабах было принято смешивать разные сорта пива.
[Закрыть]и спросил дорогу к дому мистера Гудрича. Кто такой мистер Гудрич? Как же, это ведь его земля вон там, вдоль Хинкс-лейн, где Мартин ставил палатку. Там вся земля его.
– Мне нужно точно знать, – сказал Уимзи, – мистер Мартин пришел сюда от Хинкс-лейн или откуда-то еще?
– Нет, сэр, он на машине приехал по Хитбери-роуд и припарковался на пустыре, я ж говорю.
– И пошел прямо к вам?
– Прямей, чем ласточка в гнездо летит, – образно ответил мистер Ланди. – Мы ж ведь открыты были, сэр.
– Спрашивал ли он кого-нибудь, где в округе можно поставить палатку? Или сразу стал искать мистера Гудрича?
– Вообще ничего не спрашивал, сэр, спросил только, где дом Гудрича.
– То есть он знал, что его зовут Гудрич?
– Выходит, что так.
– Он сказал, зачем ему мистер Гудрич?
– Нет, сэр. Только спросил дорогу, допил пиво и вернулся к машине.
– Как я понимаю, он приходил сюда на ланч в прошлый четверг?
– Верно, сэр. Приехал в большом открытом автомобиле с какой-то леди. Она его тут высадила и уехала, а он зашел и остался на ланч.
Хозяин думал, что это было около часа дня, но официантке лучше знать.
Официантка и впрямь все знала как нельзя лучше. Да, она уже сказала инспектору Ампелти, мистер Мартин вошел примерно без десяти минут час. Упомянул, что ездил в Уилверкомб и что для разнообразия решил съесть ланч в харчевне. С его машиной, кажется, что-то случилось, он добрался до Уилверкомба и обратно на попутке. Да, поел он с аппетитом: жареная баранья нога с картофелем и вареной капустой, а потом ревеневый пирог.
Уимзи содрогнулся при мысли о жареной баранине с капустой в раскаленный июньский день и спросил, во сколько мистер Мартин покинул харчевню.
– Пожалуй, в полвторого, сэр, по точному времени. Все наши часы выставлены на десять минут вперед, и часы в баре тоже, которые по радиосигналам сверяются. Я не знаю, может, мистер Мартин потом остановился в баре, но в полвторого он расплатился со мной за ланч. Тут я не ошибаюсь, милорд, потому что у меня был выходной, и мы с женихом собирались в Хитбери на его мотоцикле, и я, так сказать, следила за часами, чтоб знать, во сколько смогу освободиться. После мистера Мартина никто и не заходил, так что я могла наконец прибраться и одеться, и была поэтому рада-радешенька.
Теперь все было ясно. Мартин покинул „Три пера“ не ранее 13.30, это точно. Несомненно, Поля Алексиса убил не он. Тем не менее, начав расследование, Уимзи стремился во что бы то ни стало довести его до конца. Он напомнил себе, что алиби для того и существуют, чтобы их опровергали. Ну, допустим, что мистер Мартин чудесным образом (на ковре-самолете или с помощью другого приспособления) перенесся из Дарли на Утюг между половиной второго и двумя. В таком случае – вернулся ли он тем же вечером, и если да, то когда и как?
В Дарли жило не так уж много народу. Подомовый обход представлялся трудоемким, но надежным способом получить ответы на эти вопросы. Питер засучил рукава и принялся за работу. Разговорить поселян не представляло труда. Смерть Поля Алексиса стала для местных событием такого масштаба, что почти затмила собой и субботний крикетный матч, и крамольное предложение переделать пустующий молитвенный дом квакеров в кинотеатр. А прибытие уилверкомбской полиции, которая расспрашивала о перемещениях мистера Мартина, разожгло волнение до предела. Население Дарли было твердо убеждено, что если так будет продолжаться, то деревня снова попадет в газеты. Вообще-то в тот год Дарли уже один раз попала в газеты, когда церковный староста мистер Габбинс выиграл утешительный приз в тотализаторе на Больших национальных скачках. Азартная половина населения Дарли была в восторге, хотя и жестоко завидовала. Набожная половина не могла взять в толк, почему викарий тут же не лишил мистера Габбинса права обносить паству блюдом для пожертвований и заседать в церковном совете, а также считала, что, заплатив десятину от выигрыша в фонд восстановления церкви, мистер Габбинс попросту увенчал разврат лицемерием. Но теперь, когда появилась надежда, что они, не зная, оказали гостеприимство ангелу [91]91
Евр. 13:2: „Страннолюбив не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам“.
[Закрыть]тьмы, селяне ждали славы всех сортов. Уимзи обнаружил нескольких человек, считавших поведение мистера Мартина странным, а лицо неприятным. Они поведали ему об этом в пространных выражениях. Однако чтобы найти кого-то, кто действительно видел Мартина в четверг днем, потребовались два часа терпеливых розысков. Этим кем-то предсказуемо оказался владелец маленького жестяного домика, служившего в Дарли гаражом. Единственной причиной, не позволившей Уимзи узнать об этом гораздо раньше, было то, что упомянутый владелец, мистер Полвистл, отлучился на соседнюю ферму для изучения внутренностей забарахлившего бензинового двигателя. Заглянув в гараж, Уимзи застал там только девушку, управлявшуюся с бензонасосом.
Когда мистер Полвистл вернулся, сопровождаемый юным механиком, то предоставил поразительно полную информацию. Мистер Мартин? Ах да. Он, мистер Полвистл, видел его в четверг после обеда, конечно. Мистер Мартин пришел сразу после трех, да, Том? Да, в три, и попросил их пойти взглянуть на его „моргай“. Они взглянули и обнаружили, что „моргай“ не заводится ни за какие коврижки. После продолжительного осмотра и упражнений с заводной рукояткой была диагностирована проблема с зажиганием. Они вытащили все наружу и стали разглядывать, и в конце концов мистера Полвистла осенило, что дело может быть в высоковольтном проводе. Они вынули этот провод, поставили другой, и двигатель тут же завелся как миленький. Насчет времени сомнений быть не может, потому что Том записал эту работу в свою учетную ведомость: с трех до четырех часов.
Было уже полпятого, и Уимзи подумал, что шансы застать мистера Гудрича дома возросли. Ему рассказали, как его найти: езжайте по Уилверкомб-роуд, а на первом перекрестке сверните, и там будет большой дом. Добрый джентльмен и его семья собрались за столом, уставленным хлебом, пирогами, медом и топлеными сливками.
Мистер Гудрич, дородный и крепкий сквайр старой закалки, был счастлив оказать любую помощь, какая в его силах. Мистер Мартин появился у его дома во вторник около семи часов вечера и попросил разрешения поставить палатку в конце Хинкс-лейн. Кстати, почему Хинкс-лейн? Ну, там когда-то стоял дом, принадлежавший старику по имени Хинкс. Тот еще был гусь, каждый год прочитывал Библию от корки до корки, и можно только надеяться, что это шло ему на пользу, ибо он как был бесстыжим прохвостом, так им до конца и остался. Но это было сто лет назад, дом с тех пор развалился. Никто туда уж теперь и не спускается, кроме туристов. Мистер Мартин не интересовался, где тут можно разбить лагерь, он прямо спросил разрешения поставить палатку на Хинкс-лейн, так и сказал – Хинкс-лейн. Мистер Гудрич раньше в глаза не видел мистера Мартина, а он, мистер Гудрич, всегда в курсе всего, что происходит в деревне. Он почти уверен, что мистер Мартин раньше никогда не бывал в Дарли. Ему, несомненно, кто-то рассказал о Хинкс-лейн – там часто стоят туристы с палатками. Это место не на дороге, они там посевы не потопчут, ворот, которые нужно не забывать закрыть, там тоже нет, разве что они специально перелезут через изгородь на пастбище фермера Ньюкомба. Но делать это им вовсе незачем, ведь там ничего интересного нет. Бегущий по пастбищу ручей выходит на пляж всего в пятидесяти ярдах от их палаток, вода в нем свежая, только в высокий прилив, конечно, солоноватая. Теперь мистер Гудрич припоминает, как мистер Ньюкомб жаловался, что ему живую изгородь проломили, но рассказывал об этом Гири, кузнец, а тот знатный трепач, и он, мистер Гудрич, и не подумал, что это связано с мистером Мартином. Мистер Ньюкомб и сам не то чтобы образцовый арендатор, что касается починки заборов. У него такие дыры бывали, что в них скотина сбегала. А помимо этого, он, мистер Гудрич, ничего худого о мистере Мартине сказать не может. Вел он себя тихо, к тому же Хинкс-лейн из деревни не видно и не слышно, так что туристы там никому не докучают. Некоторые привозят с собой граммофоны, а то гармошки или гавайские гитары, смотря кто что предпочитает, но мистер Гудрич не против того, чтобы люди развлекались, только бы не мешали никому. Он никогда не брал денег за стоянку на своей земле – от него не убудет, и чего же это он станет брать с городских бедняг плату за глоток свежего воздуха да пригоршню воды. Обычно он их просит прибрать за собой получше, и они, как правило, ведут себя прилично в этом отношении.
Уимзи поблагодарил мистера Гудрича и воспользовался его радушным приглашением к чаю. В шесть часов он распрощался, досыта накормленный сдобой и сливками. Времени оставалось как раз, чтобы осмотреть место, где стояла палатка, и тем самым завершить главу, посвященную мистеру Мартину. Проехав по узкой каменистой тропинке, он вскоре обнаружил следы его недавнего присутствия. Дорога вывела на плоский пустырь, за которым начиналась зона валунов и гальки, спускавшаяся к морю. Вода к тому времени поднялась примерно на четверть. Было заметно, что чем ближе к воде, тем галька мельче. На отливе предположительно открывалась узкая полоса песка.
На жесткой траве были все еще видны следы колес „моргана“, а масляное пятно указывало, где он стоял. Рядом в земле виднелись ямки от шеста и колышков небольшой круглой палатки. Среди углей кострища валялась смятая засаленная газета, которой, несомненно, вытирали сковородку. Уимзи брезгливо развернул грязные листы и взглянул на заголовок. „Морнинг стар“ за четверг, ничего сногсшибательного. Тщательное изучение пепла не выявило ни недогоревших бумаг с настоящим именем и адресом мистера Мартина, ни обрывков одежды в пятнах крови – даже бельевой пуговицы не нашлось. Достойным хоть какого-то внимания Уимзи счел лишь сильно обгоревший кусок тонкой веревки дюйма в три длиной. За неимением лучшего он сунул находку в карман и продолжил поиски.
Мистер Мартин в целом оказался чистоплотным туристом и не оставил после себя совсем уж вызывающего мусора. Однако справа от стоянки, возле чахлой живой изгороди, окружавшей развалины Хинксова дома, Уимзи не без отвращения обнаружил тайник, содержащий множество консервных банок и бутылок, как свежих, так и оставленных предыдущими туристами, хлебные корки, бараньи кости, дырявый солдатский котелок, половину галстука, лезвие безопасной бритвы (все еще достаточно острое, чтобы порезаться) и весьма дохлую чайку. Затем добросовестный сыщик опустился на четвереньки и скрупулезно прочесал всю стоянку, заработав боль в спине. Наградой ему стали бессчетные горелые спички, шесть пустых спичечных коробков заграничного производства, несколько выбитых из трубок комочков табаку, три овсяных зерна, рваный шнурок (коричневого цвета), целая кучка черешков и листиков от клубники, шесть сливовых косточек, огрызок карандаша, канцелярская кнопка острием вверх, пятнадцать пивных пробок и приспособление для открывания пивных бутылок с патентованными крышками [92]92
Привычная нам металлическая пробка с загнутым зубчатым краем (так называемая „кроненпробка“) была запатентована в 1892 г. американцем У. Пейнтером и стала первым коммерчески успешным одноразовым изделием.
[Закрыть]. Различимых отпечатков ног на редкой и жесткой траве не оказалось.
Усталый и потный лорд Питер собрал трофеи и распрямил затекшие конечности. Он с благодарностью подставил взмокший лоб под крепкий морской ветер – тот самый ветер, который не давал инспектору начать поисковые работы. На небе были облака, но при таком ветре дождь вряд ли пойдет, что и хорошо, подумал он, дождя совсем не нужно. В его мозгу забрезжила смутная идея, и ему подумалось, что неплохо бы прогуляться завтра в компании Гарриет Вэйн. Сейчас он ничего уже не мог делать. Ему надо вернуться, переодеться, поесть и стать нормальным человеком.
Он поехал обратно в Уилверкомб.
Приняв горячую ванну и надев крахмальную рубашку и смокинг, лорд Питер почувствовал себя лучше и телефонировал в „Гранд-отель“, чтобы пригласить Гарриет поужинать.
– Простите, но, увы, не смогу. Я ужинаю с миссис Уэлдон и ее сыном.
– Ее сыном?
– Да, он только что приехал. Может, вы зайдете сюда после ужина и я вас представлю?
– Не знаю… Что он за тип?
– Ах да. Он тут и очень хотел бы с вами познакомиться.
– Понимаю. Нас слышат. Наверное, мне стоит прийти и изучить шельмеца на месте. Он хорош собой?
– Пожалуй, да! Приходите без четверти девять.
– Вы уж лучше скажите ему, что мы помолвлены, а то я буду вынужден его убить.
– Да? Великолепно.
– Вы выйдете за меня?
– Нет конечно. Жду вас без четверти девять.
– Хорошо. Надеюсь, ваш кролик сдохнет [93]93
Старинное шутливое проклятие: „Надеюсь, твой кролик сдохнет, а клетку ты продать не сможешь“.
[Закрыть].
В одиночестве поглощая ужин, Уимзи размышлял. Значит, еще и сын. Тот самый, что не в ладах с матерью. Что он тут делает? Внезапно с ней поладил? Или она за ним послала и заставила явиться, надавив на него с помощью денег или еще чего-нибудь? Может быть, он – новая фигура в игре? Единственный сын богатой вдовы. Наконец нашелся человек, для которого устранение Поля Алексиса было подарком небес. Несомненно, им следует заняться.
После ужина он поехал в „Гранд-отель“ и обнаружил, что вся компания ждет его в холле. Миссис Уэлдон была одета в простое черное вечернее платье и выглядела на свой возраст. При виде Уимзи она разразилась приветственным потоком слов:
– Лорд Питер, дорогой вы мой! Я так рада вас видеть. Позвольте вам представить моего сына Генри. Я ему написала и попросила приехать и помочь мне пережить это ужасное время, а он был так добр, что отложил свои дела и приехал ко мне. Это так мило с твоей стороны, Генри, дорогой. Я только что рассказывала Генри, как добра была ко мне мисс Вэйн и как усердно вы с ней трудитесь, чтобы обелить память бедного Поля.
Гарриет просто дразнилась. Красивым Генри назвать было невозможно, хотя он представлял хороший, здоровый экземпляр своей породы. Крепко сбитый тяжеловатый мужчина без малого шести футов ростом с кирпично-красным обветренным лицом. Смокинг ему не шел: из-за широких плеч и коротких ног он выглядел так, будто его верхняя часть вот-вот перевесит. Лучше всего он смотрелся бы в деревенском твидовом костюме и крагах. Его жесткие тусклые волосы были мышиного цвета и наводили на мысль, что так же выглядели волосы его матери до знакомства с перекисью водорода. Он странным образом очень походил на мать: тот же низкий и узкий лоб, тот же длинный упрямый подбородок. Но упрямство матери выражалось в капризах слабой натуры, а у сына те же черты указывали на несговорчивость человека, лишенного воображения.
„Этот вряд ли бы смирился с тем, что Поль Алексис станет его отчимом, – думал Уимзи, разглядывая его. – Он не способен сочувствовать бесплодной любви женщины, вышедшей из детородного возраста“. Оценив Уэлдона опытным глазом светского человека, Уимзи сразу аттестовал его как джентльмена-фермера, то есть не совсем джентльмена и не ахти какого фермера.
Тем не менее на данный момент Генри Уэлдон и его мать, казалось, достигли полного взаимопонимания.
– Генри так счастлив, – тараторила миссис Уэлдон, – что вы, лорд Питер, нам помогаете. Этот полицейский такой болван. Он ни одному моему слову не верит. Конечно, он очень благонамеренный, честный человек, и весьма вежливый, но разве он может понять такую натуру, как Поль? Я понимала Поля. И Генри тоже, правда, Генри?
– Да, да, конечно. Очень приятный малый.
– Генри знает, что Поль был предан мне всей душой. Правда ведь, дорогой, скажи, что он никогда бы не оборвал свою жизнь и не оставил бы меня вот так, без единого слова. Мне больно слышать, как люди говорят такие вещи… Кажется, я сейчас…
– Ну-ну, мама, – пробормотал Генри, смущенный перспективой рыданий и, возможно, истерики в общественном месте. – Надо держаться. Конечно же мы знаем, что Алексис был отличный парень. Чертовски тебя любил, еще бы, конечно. В полиции сплошь дураки безмозглые. Не обращай на них внимания.
– Да, дорогой, прости, – сказала миссис Уэлдон, сконфуженно промакивая глаза крошечным платочком. – Это такой удар для меня. Но мне нельзя быть слабой и глупой. Нам всем надо быть мужественными и усердно трудиться, чтобы добиться правды.
Уимзи высказал мысль, что всем им сейчас не помешает капелька чего-нибудь бодрящего. Что, если он и Генри мужским составом совершат набег на бар, а официанту велят обслужить леди? Он чувствовал, что Генри будет удобнее препарировать с глазу на глаз.
Едва спины мужчин удалились в сторону бара, миссис Уэлдон взволнованно повернулась к Гарриет:
– Лорд Питер так мил. Такое утешение для нас обоих, что есть человек, на которого можно положиться!
Это высказывание не встретило поддержки. Гарриет отвела взгляд от спины лорда Питера, которую рассеянно и безотчетно разглядывала, и нахмурилась. Но миссис Уэлдон не обратила на это внимания и заблеяла дальше:
– Когда человек в беде, все к нему так добры, это так прекрасно. Мы с Генри не всегда были так близки, как полагается матери и сыну. Он весь в отца, хотя говорят, что внешность у него моя, а когда он был маленьким, у него были чудные золотые локоны – прямо как у меня. Но он любит спорт и не любит сидеть дома – по нему это заметно, правда? Он вечно на ногах, все за фермой следит, потому и выглядит немного старше своих лет. На самом-то деле он совсем молод – я вышла замуж сущим ребенком, я уже говорила. И хотя, как я сказала, мы, к несчастью, не всегда жили с ним душа в душу, но в том, что касается этих печальных событий, он повел себя безупречно, был ко мне очень добр. Я написала ему, как невыносимо слышать все эти кошмарные вещи, которые говорят про Поля, и Генри тут же пришел на помощь, хотя сейчас он должен быть ужасно занят, я знаю. Я правда чувствую, что смерть бедного Поля нас сблизила.
Гарриет выразила надежду, что для миссис Уэлдон это послужит утешением. Больше ответить было нечего.
Тем временем Генри излагал лорду Питеру собственный взгляд на вещи.
– Старушку это подкосило, – заметил он за стаканом скотча. – Убивается. Между нами, все к лучшему. Разве может женщина в ее возрасте быть счастлива с таким вот типом? А? Мне вообще не нравятся все эти русские паршивцы. Ей ведь уже пятьдесят семь лет, ни много ни мало. Мне самому тридцать шесть. Считай, что легко отделался. Когда мать представляет тебе двадцатилетнего альфонса в качестве будущего папочки, чувствуешь себя полным идиотом. Сейчас небось все только об этом и сплетничают. Держу пари, хихикают за моей спиной. Пусть хихикают. Все равно это теперь в прошлом. Что, парнишка сам себя прикончил?
– Похоже на то, – признал Уимзи.
– Не вынес такого будущего, а? Сам виноват. Надо же было так оголодать. Хотя старушенция не так уж плоха. Если б он выполнил свою часть сделки – катался б у нее как сыр в масле. Но этим иностранцам нельзя доверять. Они как колли – то сапоги твои лижут, то кусаются. Не люблю колли. Мне подавай хорошего бультерьера.
– Конечно, они ведь страшно британские, да?
– Надо бы мне пойти подбодрить мамашу. Прекратить всю эту чепуху про большевиков. Не дело позволять ей носиться со всякими дурацкими идеями. Чего доброго, дорогая старушка окончательно спятит. Как втемяшится им какая идея в голову, так потом и не выбьешь. Прямо мания какая-то, как женские права или гадание на магическом кристалле, согласны?
Уимзи осторожно согласился с тем, что необоснованная убежденность со временем может превратиться в навязчивую идею.
– Я и говорю. Навязчивая идея, это вы в точку попали. И я не хочу, чтобы моя старушка тратила время и деньги на навязчивую идею. Послушайте, Уимзи, вы парень здравый, башковитый и так далее – не могли бы вы забыть этот большевистский вздор? Ей взбрело в голову, будто вы и эта девица Вэйн ее поддерживаете. Можете мне поверить, старина, такого я не допущу.
Лорд Питер тактично поднял брови.
– Я-то вашу игру насквозь вижу, – не унимался мистер Уэлдон. – Вы на таких штуках помешаны, и это для вас чертовски хорошая реклама, к тому же есть отличный повод околачиваться возле девушки. Это все прекрасно. Но мою мать в эту игру впутывать нельзя, если вы понимаете, о чем я. Так что я решил вам просто намекнуть. Вы же не станете держать на меня обиду?
– Я готов держать все, что мне предлагают, – ответил лорд Питер.
Мистер Уэлдон посидел несколько секунд с озадаченным видом, затем от души рассмеялся.
– Хорошо сказано, чертовски хорошо. Что вы пили? Трехзвездочный „мартель“? Эй, Джонни, повторите этому джентльмену.
– Спасибо, не надо, – сказал Уимзи. – Вы меня неправильно поняли.
– Да ладно вам, еще капелька не повредит. Не хотите? Ну, нет так нет. Мне скотч с содовой. Ну что же, мы друг друга поняли?
– О да. Я думаю, что прекрасно понял вас.
– Хорошо. Рад, что удалось вас вразумить. Все это, конечно, досадно. Придется торчать тут, пока они не отыщут тело и не проведут дознание. Терпеть не могу эти курорты. Вы тут, должно быть, как рыба в воде. А по мне, куда лучше свежий воздух, чем этот ваш джаз и смокинги.
– Совершенно верно, – подтвердил Уимзи.
– Вы тоже так думаете, а? Я-то решил, что вы типичный житель Вест-Энда. Но, как я погляжу, вы и спорта не чураетесь? Охота, рыбалка, в таком духе, да?
– Одно время я регулярно охотился с клубами „Кворн“ и „Пайтчли“ [94]94
Старинные английские клубы псовой охоты на лис.
[Закрыть], а еще я немного стреляю и рыбачу, – сказал Уимзи. – В конце концов, я вырос в деревне. Моя семья владеет землями в центральных графствах, а в Норфолке находится наше родовое гнездо – поместье герцога Денверского, на границе Болот.
– А, да, разумеется. Вы же брат герцога. Никогда там не был, хотя сам живу в тех краях – в Хантингдоншире, недалеко от Или.
– Да, я хорошо знаю те места. Фруктовые сады, фермы и так далее. Земля плоская, как стол, зато необычайно плодородные почвы.
– В наши дни много не нафермерствуешь, – проворчал Уэлдон. – Вы поглядите на всю эту русскую пшеницу, они сбывают ее за бесценок. Будто нам без нее мало горя – зарплату плати, налоги плати, да сборы, да десятину, да страховку. У меня пятьдесят акров под пшеницей. К тому времени, как я ее уберу, она мне обойдется, будем считать, в девятнадцать за акр. А почем я ее продам? В лучшем случае по пять. Как это треклятое правительство хочет, чтобы фермер сводил концы с концами? Я не знаю. Черт меня побери, порой возникает желание все бросить и убраться насовсем из проклятой деревни. Меня тут ничего особо не держит. Слава богу, я не женат! Хватило ума. Мой вам совет – не делайте этого. В уме вам не откажешь, раз до сих пор не попались. Вы, похоже, живете припеваючи. Счастье, что ваш брат еще не старый. А то налоги на наследство и так далее. Угробят поместье. Но я всегда считал, что он очень богатый – для герцога. Как ему это удается?
Уимзи объяснил, что поместье Денвера не приносит герцогу дохода и что оно скорее пассив, чем актив.
– А, понятно. Ну, вам повезло. В наше время приходится из кожи вон лезть, чтобы земля тебя прокормила.
– Да. Полагаю, вам приходится необычайно глубоко во все вникать. Вставать и ложиться затемно. Хозяйский глазок – смотрок и тому подобное, а?
– Да, да…
– Какая вам, должно быть, досада, что пришлось все бросить и приехать сюда в Уилверкомб. Вы здесь сколько намереваетесь пробыть?
– А? Не знаю. Зависит от этого дознания, так ведь? Я, конечно, оставил человека на хозяйстве.
– Тогда порядок. Не пора ли нам вернуться к дамам?
– А-а! – Мистер Уэлдон ткнул лорда Питера локтем под ребра. – К дамам, значит? Осторожнее, мой мальчик. Вы входите в опасный возраст. Только зазевайтесь, вас вмиг оприходуют.
– Смею надеяться, что меня не удастся заключить в узы.
– В какие еще… А, в брачные узы. Да. Точно. Ха-ха! Отлично. Пойдемте-ка, пожалуй.
Мистер Уэлдон стремительно повернулся и направился прочь из бара. Уимзи, размышляя о том, что сыщику необходимо умение проглатывать оскорбление, поборол соблазн привести свой ботинок в контакт с массивным задом Уэлдона и в задумчивости пошел следом.
Официант сообщил ему, что леди переместились в танцевальный зал. Генри недовольно забурчал, но с облегчением обнаружил, что его мать все же не танцует. Она наблюдала за Гарриет, которая в своем платье цвета кларета плавно кружилась в опытных руках Антуана. Уимзи вежливо попросил миссис Уэлдон оказать ему честь, но та затрясла головой:
– Я не смогу. Так скоро… На самом деле я больше никогда… теперь, без Поля… Но я попросила мисс Вэйн веселиться и не обращать на меня внимания. Наслаждение видеть ее такой счастливой.
Уимзи уселся и изо всех сил постарался насладиться зрелищем счастливой Гарриет. Когда кончился квик-степ, Антуан с профессиональным тактом завершил танец рядом с их столиком, грациозно поклонился и исчез. Слегка раскрасневшаяся Гарриет приветливо улыбнулась лорду Питеру.
– А, вот вы где, – сказал его светлость.
Гарриет внезапно поняла, что все до единой женщины в зале украдкой или с явным интересом разглядывают Уимзи и ее самое. Это ее развеселило.
– Да, вот она я. Жуирую. Вы думали, я этого не умею?
– Я всегда считал само собой разумеющимся, что вы умеете все.
– О нет, я умею делать только то, что мне нравится.
– Посмотрим.
Оркестр тихо заиграл какую-то мечтательную мелодию. Уимзи встал перед Гарриет и уверенно повел ее в центр зала. В течение первых нескольких тактов зал принадлежал только им.
– Наконец-то мы одни, – начал Уимзи. – Реплика не оригинальна, но я сейчас не в состоянии сочинять эпиграммы. Я терплю смертные муки, душа моя кровоточит. Теперь, когда на краткий миг вы всецело принадлежите мне…
– Да? – подбодрила его Гарриет. Она знала, что винноцветное платье ей идет.
– Что вы скажете о мистере Генри Уэлдоне?
– О.
Это был не совсем тот вопрос, которого она ждала. Она поспешно собралась с мыслями. Ей совершенно необходимо быть идеальным бесстрастным сыщиком.
– Ведет он себя ужасающе, – сказала она. – И умом не блещет.
– Да то-то и оно.
– Что и оно?
– Зачем он здесь? – ответил Уимзи вопросом на вопрос.
– Она его позвала.
– Да, но он-то почему здесь? Внезапный приступ сыновней любви?
– Она думает именно так.
– А вы?
– Возможно. Или, скорее, он старается не попасть в немилость. Деньги-то ее, как вы знаете.
– Несомненно. Да. Странно, что ему только сейчас пришло это в голову. Он очень на нее похож, правда?
– Очень. Настолько, что поначалу у меня возникло странное чувство, будто я его где-то видела. Вы имеете в виду, что они слишком похожи, чтобы друг с другом ладить?
– Сейчас они вроде бы прекрасно уживаются.
– Думаю, он рад, что ему больше не грозит роль пасынка Поля Алексиса, и не может это скрыть. Он не слишком тонкая натура.
– Это вам женская интуиция подсказала, да?
– Да ну ее, эту женскую интуицию. Он не кажется вам романтичным или мрачным?
– Нет, как ни жаль. Мне он кажется всего лишь отвратительным.
– Да?
– И я хочу понять почему.
Какое-то время они молчали. Гарриет чувствовала, что Уимзи должен сейчас сказать: „Как вы прекрасно танцуете“. Поскольку он этого не сказал, она решила, что танцует, как восковая кукла на ватных ногах. Раньше он никогда с ней не танцевал и не обнимал ее. Для него это должен быть эпохальный момент. Но его ум полностью сосредоточен на скучной личности фермера из восточной Англии. Пав жертвой комплекса неполноценности, Гарриет споткнулась о ногу партнера.
– Простите, – сказал Уимзи, по-джентльменски принимая ответственность на себя.
– Это я виновата. Я паршиво танцую. Не беспокойтесь обо мне. Давайте прервемся. Знаете, вам не обязательно проявлять любезность.
Все хуже и хуже. Раздражительность и эгоизм. Уимзи удивленно посмотрел на нее сверху вниз и вдруг улыбнулся:
– Дорогая, даже если б вы двигались как престарелый слон, больной артритом, то и тогда я танцевал бы с вами, пока солнце и луна не попадали бы в море. Я тысячу лет ждал, чтобы увидеть, как вы танцуете в этом платье.
– Болван, – сказала Гарриет.
В тишине и согласии они сделали круг по залу. Антуан, который вел необъятную женщину в нефритово-зеленом платье и бриллиантах, пересек, как комета, их орбиту и прошептал на ухо Гарриет, склонившись над жирным белым плечом:
– Qu’est-ce queje vous ai-dit? L’élan, c’est trouvé [95]95
Что я вам говорил? Искра зажглась (фр.).
[Закрыть].
Он проворно заскользил прочь, оставив Гарриет краснеть.
– Что сказал этот негодяй?
– Что с вами я танцую лучше, чем с ним.
– Какая наглость! – Уимзи злобно сощурился, высматривая элегантную спину Антуана среди других пар.
