Текст книги "Шагающий каприз [Striding Folly] (3 рассказа)"

Автор книги: Дороти Ли Сэйерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Вот эти самые ворота, – сказал мистер Паффетт, – были заперты вчера вечером в девять часов, как всегда, и всё ещё оставались запертыми, когда я вошёл в семь этим утром – поэтому тот, кто это сделал, должен был подняться на стену.

– Вижу, – ответил лорд Питер. – Мой демонический ребенок находится ещё в нежном возрасте, тем не менее, я считаю его способным почти на всё, если имеются вдохновители и помощники. Но я не думаю, что он пошёл бы на это после вчерашнего небольшого инцидента, и я уверен, что, если бы он это сделал, то сказал бы.

– Полагаю, вы правы, – согласился мистер Паффетт, отпирая ворота. – Хотя, когда я был таким сорванцом, как он, и если бы я услышал, как эта старуха наезжает на меня, – уж я бы ответил.

– И я, – согласился Питер. – Она – подруга моей невестки и, как нам сказали, нуждается в отдыхе за городом. Я уже чувствую, что скоро мы будем крайне нуждаться в отдыхе в городе. Ваши сливы, кажется, в превосходном состоянии. Хм. Галька на дорожке – не лучшая среда для изучения следов.

– Это так, – признал мистер Паффетт. Он прошёл вперед между опрятными цветочными и овощными грядками к дальнему концу сада. Здесь в футе от стены был огороженный участок приблизительно девяти футов шириной, в середине которого было пусто за исключением нескольких плетей поздно посеянного гороха. Позади, почти касаясь стены, стояло персиковое дерево, на котором среди темной листвы жизнерадостно пылал единственный плод. Через грядку шла двойная линия маленьких следов.

– Вы рыхлили грядку после вчерашнего визита моего сына?

– Нет, милорд.

– Тогда он с тех пор здесь не был. Эти следы его, сомнений нет – я слишком много их повидал на собственных грядках. – Рот Питера немного скривился. – Смотрите! Он ступал очень осторожно, честно пытаясь не наступать на горох. Он сорвал персик и прикончил его на месте. С естественным беспокойством родителя я спрашиваю, вынул ли он косточку, и с облегчением замечаю, что да. Он прошёл дальше, сорвал второй персик, вы выскочили из сарая для рассады, и он, чувствуя вину, второпях убежал – на сей раз, я с сожалением это констатирую, топча горох. Я надеюсь, что он где-нибудь выплюнул вторую косточку. Ну, Паффетт, вы правы: нет никаких других следов. Вор, возможно, положил доску и прошёл по ней, а?

– Здесь нет никаких досок, – сказал мистер Паффетт, кроме той, что я пользуюсь для посадки в грунт. Но её длина три фута или около того. Желаете взглянуть на нее, милорд?

– Незачем. Небольшая работа мысли показывает, что нельзя пересечь девятифутовую грядку на трехфутовой доске, не перемещая доску, и что нельзя одновременно стоять на доске и переносить ее. Вы уверены, что имеется только одна? Да? Тогда это исключено.

– Могли принести с собой?

– Стены сада высоки, и на них трудно влезть даже без дополнительного груза в виде девятифутовой доски. Кроме того, я почти уверен, что никакая доска не использовалась. Я думаю, что если бы это имело место, края оставили бы некоторый отпечаток. Нет, Паффетт, никто не пересекал эту грядку. Между прочим, разве не кажется вам странным, что вор оставил после себя только один большой персик? Он довольно заметный. Это было сделано ради шутки? Или – минуточку, – а это что?

Что-то виднелось позади прямоугольной ограды приблизительно в дюжине футов справа от места, где они стояли. Питер поднял этот предмет. То был персик, крепкий, красный и не совсем спелый. Питер задумчиво взвесил его в руке.

– Взяв персик, он обнаружил, что тот не спелый, и в раздражении выбросил его. Разве такое могло быть, Паффетт, как вы думаете? И, если не ошибаюсь, здесь множество зелёных листьев у подножья дерева. Как часто при сборе персиков обрывают также и листья?

Он с надеждой посмотрел на мистера Паффетта, который ничего не ответил.

– Я предлагаю, – продолжил Питер, – пойти и осмотреться в переулке.

Сразу позади стены высилась жесткая трава. Мистер Паффетт, который пошёл было вперед, был властно остановлен и отправлен назад, откуда мог любоваться классической работой детектива: его светлость, растянувшись на животе, последовательно просовывал свой длинный нос и изящные пальцы сквозь каждый пучок травы. Сам мистер Паффетт, наклоняясь, согнув ноги и упираясь руками в колени, с тревогой смотрел на всё это с некоторого расстояния. Затем сыщик встал на ноги и сказал:

– Вот вам, пожалуйста, Паффетт. Было двое мужчин. Они вошли в переулок со стороны деревни в подбитой гвоздями обуви и принесли с собой лестницу. Они установили лестницу здесь:трава, как вы видите, всё ещё немного примята, а в земле имеются две глубокие вмятины. Один человек поднялся наверх и собрал персики, в то время как другой, я думаю, стоял внизу на страже и принимал фрукты в сумку или какую-нибудь корзину. Это не проделки молодежи, Паффетт – длина шагов говорит, что это взрослые мужчины. Каких врагов вы нажили себе за время безобидной карьеры? Или кто ваши главные конкуренты в классе персиков?

– Ну, – медленно произнес мистер Паффетт, – персики выставляет священник и доктор Джеллибэнд с Грейт Пэгфорд, и Джек Бейкер, вы знаете, он – полицейский, который прибыл, когда Джо Селлон уехал в Канаду. И ещё есть старый Критч, у меня с ним был спор по поводу труб. И Mэггс, который кузнец – ему не понравилось, как я утёр ему нос в прошлом году своими овощами. О, и Вэггет, мясник, он выставляет персики. Но я не представляю, чтобы кто-либо из них мог сотворить такое. И ещё, милорд, а как они собралиэти персики? Они не могли достать их ни с вершины лестницы, ни со стены, уже не говоря о том, чтобы сидеть на этих бутылках. Вершина дерева на пять футов ниже верха стены.

– Это просто, – сказал Питер. – Подумайте о сорванных листьях и персике в ограждении, и представьте, как бы высделали это. Между прочим, если вы хотите доказательства, что ограбление было совершено с этой стороны, возьмите лестницу и посмотрите. Бьюсь об заклад на что угодно, вы обнаружите, что этот единственный оставшийся персик скрыт листьями от любого, кто смотрит сверху, хотя чётко виден из сада. Нет, проделать такое совсем не трудно; трудность в том, как наложить руку на преступника. К сожалению, нет следов, достаточно чётких, чтобы увидеть полный рисунок сапожных гвоздей.

Он на минуту задумался, в то время как мистер Паффетт наблюдал за ним с видом человека, с уверенностью ожидающего хороший фокус.

– Можно было бы пройтись по всем домам, – продолжал его светлость, – и поспрашивать или поискать. Но удивительно, как исчезают вещи и как замолкают люди, когда начинаешь задавать прямые вопросы. Особенно дети. Послушайте, Паффетт, я совсем не уверен, что мой блудный сын не может пролить некоторый свет на это дело. Но оставьте проведение экспертизы мне, поскольку, возможно, понадобится тонкая работа.

Когда вы уезжаете в действительно небольшое местечко за городом, оставив позади величественную публичность городской жизни в доме с десятью слугами, вместо старых проблем возникают новые. Едва остаётесь только вы, ваши трое детей, ваш незаменимый слуга и ваша, в равной степени, незаменимая служанка, сразу же как время, так и пространство оказываются полностью заполненными. Вы можете, переведя мужа в собственную комнату и разместив двух старших мальчиков в гардеробной, втиснуть дополнительного человека, которому, как мисс Куирк, вы зачем-то понадобились, но едва ли возможно бегать за нею весь день и следить, чтобы она не натворила бед. Это особенно справедливо, если вы по профессии писатель и если, кроме того, ваше представление о хорошем отдыхе состоит в том, чтобы, по возможности, быстро и эффективно избавиться от детей, книги, слуг и гостя и воспользоваться любым доступным моментом, чтобы повалять дурака вместе с хорошим, но по общему признанию, легкомысленным мужем. Харриет Уимзи, терзаясь муками творчества в гостиной, скосила один глаз на бумагу, а другим поглядывала на мастера Пола Уимзи, который потрошил старого плюшевого кролика на стуле у окна. Её уши напряженно ловили возможный вопль юного Роджера, возня которого с щенком на лужайке в любой момент могла закончиться катастрофой. Её сознание было занято сюжетом, а подсознание – фактом, что она на три месяца опаздывает с выполнением контракта. Если у нее случайно и промелькнула мысль о своём первенце, то это было связано только с вопросом, отвлекает ли он сейчас от работы Бантера или просто придумывает, собственными силёнками, чем бы ещё шокировать родителей. Сам он был последним человеком, который мог пораниться: он был ребенком с исключительным талантом всегда приземляться на ноги. И у неё совершенно не осталось внимания, которое она могла бы уделить мисс Куирк.

Мисс Куирк осмотрела дровяник, но там было пусто, и она не нашла ничего более подозрительного, чем топор, пила, клетка для кроликов, часть старого ковра и влажный круг на опилках. Она не удивилась, что доказательства уничтожены: Бредон чрезвычайно торопился покинуть стол за завтраком, а его родители закрыли на всё глаза и позволили ему уйти. И при этом Питер не потрудился исследовать помещение; он прямо из дома пошёл с этим Паффеттом, который, естественно, не мог настоять на обыске. И Питер, и Харриет, очевидно, просто прекратили расследование; они не хотели видеть последствий своей уродливой и ошибочной системы воспитания.

– Мама! Выйди и поиграй со мной в мяч!

– Сейчас, дорогой. Мне только нужно кое-что закончить.

– Мама, а сейчас это когда?

– Очень скоро. Приблизительно через десять минут.

– Мама, а что такое десять минут?

Харриет отложила ручку. Как добросовестный родитель, она не могла упустить такую возможность. Говорят, в четыре года учить ещё слишком рано, но дети бывают разные, и никогда не знаешь…

– Смотри, дорогой. Вот часы. Когда эта длинная стрелка доберётся сюда, пройдет десять минут.

– Когда этодоберётся до этого?

– Да, дорогой. Посиди тихо, последи за ней и скажи мне, когда она там окажется.

Пауза. Мисс Куирк к этому времени обыскала гараж, оранжерею и сарай, в котором стоял электрический генератор.

– Мама, она не двигается.

– Нет, она двигается, только очень, оченьмедленно. Необходимо не спускать с неё глаз и быть очень внимательным.

Мисс Куирк достигла самых задних частей дома. Она вошла чёрным ходом и прошла через посудомоечную в проход, в котором, помимо прочего, была дверь в чулан для обуви. В этом месте она обнаружила деревенского вида служанку, которая чистила пару очень небольших ботинок.

– Вы видели?.. – начала было мисс Куирк. Затем ее взгляд упал на ботинки. – Это ботинки мастера Бредона?

– Да, мисс, – сказала служанка, потупив взгляд, как всегда бывает с молодыми слугами, когда их внезапно допрашивает посторонний человек.

– Они очень грязные, – констатировала мисс Куирк. Она помнила, что за завтраком на Бредоне были чистые сандалии. – Дайте-ка их мне на минутку, – потребовала мисс Куирк.

Маленькая служанка затравленно оглянулась в поисках совета, но и Бантер, и старшая служанка оказались заняты где-то в другом месте, и нельзя было отказать леди, гостящей в доме. Мисс Куирк решила заняться ботинками сама. – Я скоро их верну, – сказала она, кивнув, и вышла. Свежая влажная земля на ботинках Бредона и что-то секретно принесённое домой в ведре – чтобы сложить два и два нужен был Питер Уимзи. Но Питера Уимзи в нужном месте не оказалось. А то бы Мисс Куирк ему показала!

Мисс Куирк прошла дальше по проходу и приблизилась к двери. Когда она подошла вплотную, дверь приоткрылась, и из-за неё появилось очень грязное лицо Бредона. При виде неё оно мгновенно исчезло, как убегающий кролик.

– Ага! – сказала мисс Куирк. – Она сильно толкнула дверь. Но даже шестилетний ребёнок, если он сможет дотянуться и настроен решительно, способен правильно воспользоваться задвижкой.

– Роджер, дорогой, нет! Если трясти, стрелка не пойдет быстрее. Часам будет больно. О, смотри, какой ужасный разгром учинил Пол со своим кроликом. Помоги ему собрать кусочки, и ты увидишь, как эти десять минут закончатся.

Питер, возвратившись из сада мистера Паффетта, нашёл жену и две трети потомства, катающимися по лужайке с мячом. Получив приглашение присоединиться, он так и сделал, но уделил игре лишь часть внимания.

– Любопытно, – заметил он со вздохом, – что, хотя моё потомство создаёт много шума и, похоже, всегда норовит сесть мне на шею (в данный момент это было непреложным фактом), я никогда не могу наложить лапу на того, на кого хочу. Где этот вредитель Бредон?

– Я боялась спросить.

Питер поднялся вместе с младшим сыном, приклеившимся к его плечу наподобие пиявки, и отправился на поиски Бантера, который знал всё, не задавая никаких вопросов.

– Мастер Бредон, милорд, в настоящее время занят препирательством с мисс Куирк через дверь котельной.

– О Господи, Бантер! И кто же внутри?

– Мастер Бредон, милорд.

– Я вновь могу свободно дышать. Боюсь, придется организовать спасательную экспедицию. Сними с меня этого дьяволёнка и возврати его её светлости.

Все уговоры мисс Куирк оказались бессильны, чтобы выманить Бредона из котельной. При звуках голоса Питера она быстро оглянулась.

– О, Питер! Заставьте ребенка выйти. У него там эти персики, и я уверена, что он заболеет.

Лорд Питер поднял свои и так уже удивленные брови.

– Если уж ваши усилия эксперта терпят неудачу, – сказал он, – то, как вы считаете, произведут ли какой-нибудь эффект мои зверские угрозы? Кроме того, даже если он сейчас естперсики, должны ли мы так безапелляционно подавить это естественное выражение его индивидуальности? И, независимо от этого, что заставляет вас предполагать, что мы держим персики в котельной?

– Я знаю, что они у него там, – сказала мисс Куирк. – И я не обвиняю ребенка. Если вы бьёте мальчика за кражу, то он крадёт снова. Кроме того, посмотрите на эти ботинки, он выходил этим утром – всё покрыто мокрой грязью.

Лорд Питер взял ботинки и с интересом их исследовал.

– Элементарно, мой дорогой Уотсон. Но позвольте мне считать, что даже для работы практикующего домашнего детектива необходимы некоторые знания. Эта грязь не того цвета, как грязь в саду Паффетта, и фактически вообще не представляет собой садовую почву. Далее, если вы дадите себе труд взглянуть на клумбы, то увидите, что они не достаточно влажные, чтобы оставить так много грязи, как на этих ботинках. В-третьих, я сам могу производить все внутрисемейные расследования. И в-четвертых, вы могли бы понять, что довольно невежливо с вашей стороны настаивать на том, что мой сын – лгун.

– Очень хорошо, – сказала мисс Куирк, немного покраснев. – Вытащите его оттуда и убедитесь.

– Но почему я должен его вытаскивать и прививать ему этот ужасный комплекс неполноценности, связанный с котельной?

– Как вам угодно, – сказала мисс Куирк. – Это не моё дело.

– Именно так, – согласился Питер. Он подождал, пока она не удалилась. – Бредон! Можно выходить. Она ушла.

Послушался скрежет железа по железу, и сын выскользнул как угорь, тщательно закрыв за собой дверь.

– Ты не очень-то чист, не так ли? – бесстрастно констатировал его отец. – Похоже, в котельной следует произвести уборку. Я и сам не слишком чистый, если уж на то пошло. Я ползал в переулке позади сада мистера Паффетта, пытаясь узнать, кто украл его персики.

–  Онаговорит, это сделал я.

– Я открою тебе тайну, Бредон. Взрослые люди не всегда знают всё, хотя они пытаются притворяться, что это так. Это называется «престижем» и является причиной большинства войн, которые опустошали Европейский континент.

– Я думаю, – продолжил Бредон, который уже привык к подобным фонтанам бессмысленных слов из уст отца, – что она глупа.

– Согласен, но никому не говори, что я так сказал.

– И груба.

–  Игруба. С другой стороны, я глуп, но редко бываю грубым. Твоя мать ни груба, ни глупа.

– А я?

– Ты – эгоцентричный экстраверт самого несносного типа. Почему ты не снимаешь обувь, когда лезешь в грязь? Намного легче помыть ноги, чем ботинки.

– Там чертополох и крапива.

– Конечно же, о Король! Да, теперь я знаю это место. Вниз по течению, в дальнем конце загона… Это и есть тот секрет, который ты прячешь в котельной?

Бредон кивнул, но упрямо держал рот на замке.

– Мне туда нельзя?

Бредон покачал головой.

– Нет, не стоит, – искренно пояснил он. – Понимаете, вы можете решить, что должны это запретить.

– Да, это неудобно. Слишком часто мой долг состоит в запрещении. Мисс Куирк думает, что я ничего никогда не должен запрещать, но я не чувствую, что способен зайти так далеко. Интересно, что, чёрт возьми, ты замышляешь. У нас были тритоны, лягушки и колюшки, а головастикам сейчас не сезон. Я надеюсь, что это не гадюки, Бредон, в противном случае ты раздуешься и станешь фиолетовым. Я могу терпеть большинство живых тварей, но не гадюк.

– Он не гадюга, – ответил его сын с проблеском надежды. – Только очень похожий. Я не знаю, что они едят. Если вы позволите мне держать его, то давайте войдем быстрее: я боюсь, что он выполз из ведра.

– В этом случае, – сказал его светлость, – я думаю, что мы должны провести осмотр помещения незамедлительно. У меня-то довольно крепкие нервы, но если он проникнет в дымоход и вылезет на кухне…

И он торопливо последовал за своим отпрыском в котельную.

– Я хотела бы, – сказала Харриет слегка раздраженно, поскольку ей сильно не понравилось выслушивать лекции о её собственных обязанностях и, таким образом, ни иметь возможности ими заняться, – чтобы вы не рассуждали о каком-либо ребенке всегда так, как будто все дети одинаковы. Даже мои трое очень разные.

– Матери всегда думают, что их собственные дети особенные, – заметила мисс Куирк. – Но основные принципы детской психологии у всех одни и те же, я изучила этот вопрос. Возьмём вопрос с наказаниями. Когда вы наказываете ребенка…

–  Которогоребенка?

– Любого ребенка —…вы повреждаете тонкий механизм его отношения к жизни. Некоторые ожесточаются, другие становятся запуганными, но в любом случае вы развиваете в них чувство неполноценности.

– Всё не так просто. Не берите какого-то ребёнка, возьмите моего. Если вы имеете в виду Бредона, он упрямец. Он отлично знает, когда ведёт себя плохо, и иногда предпочитает нашалить и ответить за последствия. Другое дело – Роджер. Я не думаю, что мы когда-нибудь станем пороть Роджера, потому что он очень ранимый, легко пугается и больше любит, когда обращаются к его чувствам. Но он уже начинает ощущать свою ущербность перед Бредоном, поскольку его не разрешают сечь. Я предполагаю, что мы должны будем убедить его, что порка – это часть прерогатив старшего сына. И всё будет хорошо… если нам не придётся пороть Пола.

В этой речи было столько ужасных нелепостей, что мисс Куирк просто не знала, с чего начать.

– Я думаю, что это большая ошибка – позволять младшим считать, что есть что-то исключительное в том, чтобы быть самым старшим. Мои маленькие племянники и племянницы…

– Да, – сказала Харриет. – но нужно подготовить людей к жизни, не так ли? Обязательно наступит день, когда они поймут, что вся недвижимость Питера отойдёт к старшему.

Мисс Куирк заметила, что предпочитает французский обычай деления всей собственности поровну:

– Это настольколучше для детей.

– Да, но очень плохо для собственности.

– Но Питер же не ставит собственность выше детей!

Харриет улыбнулась.

– Моя дорогая мисс Куирк! Питеру пятьдесят два, и он движется во времени назад, становясь всё больше похожим на своих предков.

Питер в тот момент не выглядел и не вёл себя на свои пятьдесят два, но он быстро возвращался к намного более древнему и раннему типу, чем английский землевладелец. Он с некоторыми затруднениями извлёк рептилию из зольника и теперь сидел на куче шлака, наблюдая как она извивается на дне ведра.

– Черт возьми, какая громадина! – почтительно сказал он. – Как ты поймал его, старина?

– Ну, мы пошли, чтобы половить пескарей, а он поплыл, а Джои Мэггс поймал его сетью. Он хотел его убить за то, что кусается, но я сказал, что он не может укусить, потому что вы рассказывали нам о разных змеях. А Джо сказал, что мне слабо дать укусить себя, а я сказал, что нет, и он сказал: «На спор?», а я сказал: «Да, если потом смогу взять его себе». Ну, я дал ему укусить себя, только, конечно, он не кусал, и Джордж помог мне принести его в ведре.

– Таким образом, Джои Мэггс поймал его в свою сеть, да?

– Да, но язнал, что это не гадюга. И пожалуйста, сэр, можно у меня будет сеть, потому что у Джо есть прекрасная, большая, но только он в это утро ужасно опоздал, и мы думали, что он не придёт, а он сказал, что кто-то спрятал его сеть.

– Вот как? Очень интересно.

– Да. Ну можно, чтоб и у меня?

– Можно.

– О, спасибо, отец. А я могу держать его, и, скажите, пожалуйста, что он ест?

– Полагаю, жуков. – Питер погрузил руку в ведро, рептилия обвила его запястье и заскользила по руке. – Вперёд, Катберт. Ты напомнил мне о временах, когда я был в подготовительной школе, и мы засунули в точности такого, как ты, в… – Он осадил себя, но было слишком поздно.

– Куда, отец?

– Ну, был там один преподаватель, которого мы все ненавидели, и мы положили ему змею в кровать. Так делают довольно часто. Фактически, я полагаю, ужи созданы именно для этого.

– А это очень плохо – подкладывать змей в кровати людей, которые тебе очень не нравятся?

– Да, чрезвычайно плохо. Хорошему мальчику никогда и в голову не придёт сделать такую вещь… слышишь, что я говорю, Бредон…

Иногда старший сын приводил Харриет Уимзи в замешательство. «Ты знаешь, Питер, он из всех наших детей выглядит наиболее неубедительно. Язнаю, что он твой, потому что ничьим другим он быть не может. И цвет более или менее правильный. Но откуда, скажи на милость, он получил это квадратное, бесстрастное лицо? А этот невероятный вздернутый нос?»

Но в данный момент в котельной, над телом свернувшегося Катберта, квадратное лицо и продолговатое лицо, уставившиеся друг на друга, являли собой поразительное и проказливое сходство.

– О, отец!

– Не представляю, что скажет твоя мать. Нас ожидают самые ужасные последствия. Следует предоставить это дело мне. Сейчас быстро вперёд и спроси Бантера, есть ли у него такая штука, как плотный мешок для муки и прочная верёвка, поскольку нам не заставить Катберта сидеть в ведре. И, ради Бога, не расхаживай с видом Гая Фокса, [14]14
  Гай Фокс, самый знаменитый участник «Порохового заговора» против английского и шотландского короля Якова I в 1605 г.


[Закрыть]готовящего Пороховой заговор. Когда принесёшь мешок, пойди и самостоятельно помойся. Я хочу, чтобы ты сбегал с запиской к мистеру Паффетту.

Мистер Паффетт нанёс заключительный визит сразу после обеда, объяснив, что не мог приехать раньше, пока не закончил дела с Лопсли. Он был и благодарен, и удивлен.

– Только подумайте, этот старый Билли Мэггс и его братец, они всё время только и вспоминали про то дело с овощами. Всё лелеяли старые обиды. И ведь даже не собирались выставлять собственные персики. Это меня совсем убило. Сказали, это только шутка. «Шутка?» – спрашиваю. – «Я хотел бы услышать, что скажут в магистрате про такую шутку». Тем не менее, я получил персики назад, а выставка завтра, может они и не испортятся. Хорошо, что он и его ребята съели не слишком много.

Все домашние поздравили мистера Паффетта со счастливым завершением инцидента. Мистер Паффетт захихикал:

– Как подумаю об этом Билли Мэггсе, как его никудышный брат стоял на этой лестнице и ловил персики сетью для колюшки молодого Джои. Ну и глупый же был бы у них видок, если бы их кто увидел. «Считаете себя умными, – говорю я Биллу. – Ха! Его светлость бросил только один взгляд на место и говорит: “Ну, Паффетт, говорит он, – это Билли Мэггс со своим братцем топтались у стены как стадо слонов”». О! Он выглядел настоящим дураком. Теперь-то я вижу, что только сеть могла сбить все эти листья. Ну, а этот незрелый персик у них сорвался. «Билл, – говорю я, – ты никогда не станешь настоящим рыбаком, если позволяешь добыче вот так уходить». Сразил его наповал. Но, милорд, как вы узнали, что это была сеть Билли Мэггса? Он не единственный, у кого есть сеть.

– Небольшое расследование, проведённое с умом и в нужном месте, – ответил его светлость. – Билли-Мэггсовский Джо отдал сеть, не ведая для чего. Но знаете, Паффетт, не обвиняйте Джо. Он ничего не знал об этом, как и мой мальчик. Только кое-что из слов, которые Джо сказал Бредону, позволило мне сложить два и два.

– Ах! – вымолвил мистер Паффетт, – это мне напомнило. Мне вернули больше персиков, чем нужно для выставки, поэтому я решил принести дюжину для мастера Бредона. Не побоюсь сказать вам, что, действительно, в течение полминутки думал, что это мог быть он. Только полминутки, понимаете, но зная, какими бывают мальчишки, я и правда подумал, что могло быть и так.

– Это очень любезно с вашей стороны, – сказала Харриет. – Бредон сейчас в кровати, но утром мы ему передадим. Он будет доволен и особенно будет рад узнать, что вы вполне его простили за те другие два.

– О, они! – ответил мистер Паффетт. – Больше ни слова о них. Немного попроказничали. Ну, доброй ночи всем, и большое спасибо вашей светлости. У-у-у! – произнёс мистер Паффетт, когда Питер провожал его до двери, – только представьте, как Билли Мэггс и его длинноногий братец закидывают с моей стенки детскую рыболовную сеть, чтобы выловить персики. Уж я выставлю их на посмешище в «Короне».

Мисс Куирк ничего не сказала. Питер окольным путём пробрался через спальню Харриет наверх в бывшую свою собственную. На большой кровати под балдахином один мальчик спал, но другой при осторожном появлении Питера сел.

– Вы выполнили задание, мистер Скэттерблад?

– Нет, кэптен Тич, но ваши приказы будут исполнены быстрее, чем марлин шевельнет плавником. А тем временем отважный мистер Паффетт вернул себе утраченное сокровище, поставил перед собой преступников и вздёрнул их на нок-рее под барабанный бой. Он прислал вам часть добычи.

– О, славный малый! А что сказала она?

– Ничего. Но ты понимаешь, Бредон, если она принесёт извинения, нам придётся отозвать Катберта. Гостья есть гостья, пока она ведет себя как джентльмен.

– Да, понимаю. Но я надеюсь, что она не станет извиняться!

– Надеяться на это – в высшей степени безнравственно. Если ты будешь так прыгать, то разбудишь своего брата.

– Отец! Как вы думаете, она упадёт в обморок с пеной изо рта?

– Я искренне надеюсь, что нет. Тем не менее, сейчас на кон поставлена моя жизнь. Если я погибну при попытке, помните, что я был верен Весёлому Роджеру. Доброй ночи, кэптен Тич.

– Доброй ночи, мистер Скэттерблад. Я действительнолюблю вас.

Лорд Уимзи обнял сына, принял облик мистера Скэттерблада и мягко прокрался боковым ходом вниз в котельную. Катберт, надежно упрятанный в мешок, дремал, обмотавшись вокруг бутылки с горячей водой, и по дороге наверх не устроил никаких демонстраций.

Мисс Куирк не принесла извинений, и вопрос о персиках больше не поднимался. Но она, возможно, почувствовала в атмосфере некоторую напряженность, поскольку поднялась к себе раньше, чем обычно, сказав, что устала и подумывает лечь спать.

– Питер, – сказала Харриет, когда они остались одни, – что вы с Бредоном задумали? Вы оба были такими противоестественно тихими начиная с обеда. Следует ожидать неприятностей.

– Для Тича или Скэттерблада, – с достоинством произнёс Питер, – нет такого слова, как неприятности. Мы называем это пиратством в экстерриториальных водах.

– Этого я и боялась, – покорно ответила Харриет. – Если бы я только знала, какое катастрофическое влияние оказывают на тебя сыновья, я бы ни одного тебе не подарила. О, Боже! Я так рада, что эта женщина легла спать – она в некотором смысле е щё та.

– Да? Я думаю, что она, должно быть, изучала детскую психологию по страницам женского журнала «Утренний Меркурий». Харриет, немедленно отпусти мне все мои будущие грехи, чтобы я мог наслаждаться ими без угрызений.

Его жена не могла остаться равнодушной к такой просьбе, и лишь спустя некоторое время заметила: «Есть что-то печально фривольное в приставании к жене после семи лет брака. Желает ли мой господин пойти в постель?»

– Ваш господин желает и очень сильно.

Его светлость, который во время неканонического процесса получения прощения без исповеди и без покаяния почти забыл про свой грех, был возвращен на землю восклицанием жены, когда они проходили через спальню, в которой спали старшие дети:

– Питер! Где Бредон?

Он был избавлен от необходимости отвечать рядом длинных и жутких воплей, сопровождаемых приглушенными протестами.

– О, небеса! – воскликнула Харриет. – Что-то случилось с Полом! – Она выбежала через собственную комнату по тайной лестнице, которая была вспомогательным путем, ведущим в дальние спальни. Питер последовал за ней, но не так быстро.

На площадке стояла мисс Куирк в длинной ночной рубашке. Под мышкой она зажала голову Бредона и шлепала его с большой, но плохо направляемой энергией. Нанося удары, она продолжала вопить. Бредон, приученный к более научно поставленной процедуре, принимал ситуацию бесстрастно, но няня, голова которой высовывалась из соседней двери, периодически вскрикивала: «Господи, да что же это?» Бантер, бросившийся вниз с верхнего этажа в пижаме с парой длинных каминных щипцов в руке, резко остановился, увидев хозяина и хозяйку, и, смутно вспомнив военную службу, взял на караул.

Питер перехватил руку мисс Куирк и освободил голову сына из петли.

– Вот это да! – сказал он. – А я думал, что вы против телесных наказаний.

Мисс Куирк была не в настроении обсуждать вопросы этики.

– Этот ужасный мальчик! – произнесла она, задыхаясь. – Он положил змею в мою кровать. Отвратительная, скользкая змея. Змея!

– Вот и ещё один ошибочный вывод, – сказал Питер. – Это я её туда поместил.

– Вы? Выположили змею в мою кровать?

– Но я всё об этом знал, – вставил Бредон, беспокоясь о том, чтобы честь и вина были распределены по справедливости. – Вся идея была его, но змея-то была моя!

Отец повернулся к нему:

– Я не говорил тебе приходить и покидать кровать.

– Нет, сэр, но вы и не говорили не приходить.

– Ну что ж, – мрачно констатировал Питер, – ты получил то, за чем пришёл. – Он утешительно погладил сына ниже спины.

– Ха! – усмехнулся Бредон. – Онане сможет по настоящему ударить ни за какие коврижки.

– Могу я узнать, – вопросила мисс Куирк дрожащим от достоинства голосом, – почемуя должна была подвергнуться этому отвратительному произволу?

– Полагаю, – сказал Питер, – что я страдал от раздражения. Лучше всего дать этим импульсам естественный выход, разве вы не согласны? Подавление всегда очень опасно. Бантер, отыщите змею мастера Бредона и осторожно отнесите её в котельную. Она отзывается на имя Катберт.