Текст книги "Поместье потерянных грез"
Автор книги: Дороти Дэниелс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Глава восьмая
Мистер и миссис ван Дорн возвратились на следующий день. Уллис встречал их на станции и по дороге все рассказал – конечно, со своих позиций. Оба были явно взволнованны. Миссис ван Дорн прошла прямо к Еве, а я последовала за мистером ван Дорном в его кабинет, вместе с Уллисом, Сьюзан и миссис Кэртис. Он пригласил нас садиться.
– Итак, – сказал он, – Уллис рассказал мне, что прошлой ночью кто-то пытался убить вас, мисс Вингейт.
– И прошлой, и позапрошлой ночью, – сказала я.
– Да, я слышал и об этом. Уллис уверял меня, что такие синяки вы никак не могли бы поставить себе сами. Я теперь вижу эти синяки. Я с ним полностью согласен. Прежде всего, хочу выразить вам глубокую благодарность: вы спасли жизнь моей дочери.
– Сэр, я просто, никак не могу понять, каким образом этому человеку удалось проникнуть в наши комнаты.
– Оставим это пока. Я также хочу просить у вас прощения за то, что такие вещи могли произойти в моем доме. Уверяю вас, я не имею ни малейшего представления о том, что все это значит, но намерен выяснить это в ближайшее время. Я выясню, кто или что за всем этим стоит. Ну, а кроме того, мисс Вингейт – мне сообщили, что молодой доктор из города приезжал с визитом к Еве, без нашего согласия.
– Это не совсем так, сэр, – ответила я.
– Расскажите же, что здесь правда. Он был здесь?
– Да, по моей просьбе. Это доктор Николас Рисби. Он преподавал психологию у нас в колледже, я знаю его с тех самых пор. Собственно, о том, что доктор Рисби находится в этом городе, я узнала от доктора Виггинса. Я разыскала доктора Рисби и рассказала ему о Еве и ее болезни. Он как раз исследует такие случаи. Вот я и попросила его приехать взглянуть на Еву.
– Я немного слышал о нем. С такого рода идеями… вряд ли у него может быть много пациентов. Он, наверное, страшно бедствует.
– Ну, он всего несколько дней назад начал практиковать, – кинулась я на защиту Ника. – И у него уже есть… есть пациент. Пока, правда, всего один, зато очень высокого мнения о докторе Рисби.
– Хорошо. Так что же доктор Рисби думает о состоянии Евы?
– Он уверен, что она должна поправиться.
– Вот как. Это очень похвально, тем более что многие, гораздо более известные врачи считают ее неизлечимой. Он что, волшебник, этот ваш молодой человек?
– Нет, он просто очень способный врач. Давно занимается вопросами лечения психических расстройств – вы знаете, это совершенно новая область в медицине. Когда-нибудь он станет известным врачом в этой области, и я надеюсь, Ева будет одним из его первых вылеченных пациентов. С вашего разрешения, конечно. Он понимает, что с ней происходит, и знает, что с этим делать. И если он считает, что она должна поправиться, поверьте мне, сэр, это и есть правда.
– А я считаю, что его следует выслать из города, – сказал Уллис.
– Я не согласна, – это была Гарриет, к моему величайшему удивлению. – Но, с другой стороны, если он так хорош, как вы говорите, почему же он до сих пор не помог Еве?
– На это я не могу вам ничего ответить: я ведь не врач. И потом, она ведь пока еще не его пациентка. Почему бы не спросить его самого?
– Я могла бы поехать в город и привезти его, – заявила вдруг Сьюзан. – Я его однажды видела. Очень красивый молодой человек.
– Ну, сейчас не время для всех этих… – сухо, почти брезгливо произнес мистер ван Дорн. – Мисс Вингейт, не могли бы каким-нибудь образом передать вашему молодому человеку: я бы хотел, чтобы он попробовал вылечить мою дочь. Пожалуйста, передайте ему, что я прошу его заняться Евой, и как можно скорее.
– Я сейчас же пошлю экипаж и передам записку с кучером.
Наверное, лицо мое светилось счастьем и благодарностью.
– Сьюзан это сделает, – распорядился мистер ван Дорн. – Поторопитесь, Сьюзан. И, кстати, вам совсем не обязательно сопровождать экипаж. А теперь попрошу всех удалиться. Мне нужно поговорить с мисс Вингейт наедине.
Гарриет встала с демонстративно негодующим видом. Когда они наконец вышли, мистер ван Дорн обернулся ко мне.
– Мисс Вингейт, я принял важное для себя решение: вы тот человек, которому я могу доверить судьбу дочери, ее благополучие. Это решение принято не сегодня, раньше. Но сегодня оно окрепло. А теперь, прошу вас, расскажите еще раз и как можно более подробно все, что произошло. Начните с позапрошлой ночи, когда на вас в первый раз было совершено нападение.
Я говорила, наверное, около часа. Описывала все происшедшее и отвечала на вопросы. В конце моего рассказа к нам присоединилась миссис ван Дорн.
– По-моему, Ева сегодня выглядит хуже, чем обычно, – сказала она. – Я это, конечно, не в упрек вам говорю, мисс Вингейт.
– Счастье, что она вообще жива, – резко ответил ей муж. – Если бы не эта девушка, скорее всего, все было бы кончено. Дорогая, скажи, что, по-твоему, происходит в этом доме?
Она только печально покачала головой.
– Хотела бы я знать. А вдруг здесь и в самом деле поселилась нечистая сила, как болтают в округе.
– А вот я ничего подобного не слышала, – вмешалась я. – Кто об этом говорит?
– Да, тут болтают всякое, – отмахнулся мистер ван Дорн. – Говорят, что во времена войн против индейцев здесь казнили людей. Ну, знаете, обычные россказни о пытках, убийствах, мятущихся душах и жажде мщения. В первое время, когда мы только приехали сюда, у нас были трудности с прислугой: никто не хотел здесь жить; мы смогли нанять только приходящую прислугу. Но потом… ничего не происходило, и все привыкли к этому дому. Слухи стали затихать.
– Увидишь, что тут начнется, когда разнесутся слухи о последних событиях, – сказала миссис ван Дорн. – Знаете, что я думаю? Кто-то мог проникнуть в дом со стороны побережья. И это даже не составило бы большого труда – на лодке или просто вплавь. И все-таки, кто же это мог быть?
– Я думаю, ответ надо искать не здесь, не в старых преданиях об этом доме, – заключил мистер ван Дорн.
– А что ты решил по поводу этого доктора Рисби?
– Пригласил его для Евы.
Она кивнула с одобрением.
– Знаешь, он мне понравился. Мисс Вингейт, а вам не следовало скрывать от нас правду. Но я не хочу обвинять вас. И все-таки, почему вы решили скрыть от меня его профессию?
– Я боялась, что вы откажете ему от дома, если узнаете, что он и есть тот самый доктор Рисби, о котором все в округе судачат и у которого совершенно безумные идеи по поводу психических заболеваний и их лечения. На самом деле его идеи не так уж безумны. В общем-то, его методы не очень отличаются от других. Они просто более современны.
– Но об этом же почти ничего не известно, – осторожно сказала миссис ван Дорн.
– Не совсем так. Доктор Рисби ведет исследования, и очень интенсивные, – сказала я с жаром.
Миссис ван Дорн едва заметно улыбнулась. По-видимому, моя горячность ее даже забавляла.
– И когда же он приедет?
– Думаю, что во второй половине дня, – ответил мистер ван Дорн. – Ах да, чуть не забыл: я жду мистера Роланда Тайлера из Нью-Йорка. Это мой адвокат, мисс Вингейт, и я ему полностью доверяю. Может быть, он сможет нам помочь в этом таинственном деле.
– Будем надеяться, – сказала я, – Признаюсь вам, прошлой ночью я была смертельно напугана. Если бы можно было предположить хоть какую-то причину…
– А может быть, у вас есть враги? – предположила миссис ван Дорн.
– Ни одного, могу поклясться. Никогда никому в жизни я не причинила зла, ни преднамеренно, ни по ошибке. Мне не в чем завидовать, у меня нечего отнять; ни в моем прошлом, ни в моей семье нет и никогда не было никаких темных тайн. Поверьте, для меня все это такая же загадка, как и для вас, миссис ван Дорн.
Она поднялась с места.
– Ну, хорошо. Мне пора переодеваться. Еще раз благодарю вас, моя дорогая.
Она легонько обняла меня и вышла. Я поблагодарила мистера ван Дорна за то, что он меня так внимательно выслушал, и пообещала привести Ника к нему, как только тот появится. А сама вышла на крыльцо и уселась в кресло-качалку. Я все еще была расстроена, мысли путались, надо было посидеть в одиночестве и подумать.
Увы, этому не суждено было случиться. На тропинке показался всадник. Одет он был с иголочки и прекрасно смотрелся верхом. Он спешился и неторопливо направился ко мне. Это был высокий темноволосый человек с ярко-голубыми глазами. Он был красив какой-то мрачной красотой.
– Я имею честь говорить с мисс Вингейт? – спросил он, приподнимая шляпу.
– Да, сэр. А вы, вероятно, адвокат мистера ван Дорна?
– Роланд Тайлер, к вашим услугам. Счастлив познакомиться с вами, мисс Вингейт.
– Благодарю вас. Мистер Тайлер, можно задать вам вопрос?
– Да, конечно, если для ответа мне не потребуется преступить профессиональный долг. Что бы вы хотели узнать?
– Возможно, это покажется вам чрезмерным любопытством с моей стороны… почему-то я не решилась спросить об этом мистера и миссис ван Дорн. Но мне необходимо это знать. Пожалуйста, расскажите мне о девушке по имени Камилла. Она была секретаршей мистера ван Дорна.
– Камилла? Зачем вам это?
– Вчера совершенно случайно к Еве попала фотография Камиллы, и ее реакция была неожиданной для меня. Я поняла, что Камилла много значила в ее жизни. Если бы нам удалось разыскать Камиллу, я думаю, это пошло бы Еве на пользу.
На лице его появилось задумчивое, даже какое-то отрешенное выражение.
– Камилла, – медленно сказал он. – Это была самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал в жизни. Ей было уже тридцать четыре – не молоденькая девушка, зрелая женщина. Все вокруг были в нее влюблены, включая и меня. Она никому не отвечала взаимностью. Она начала здесь работать еще до того, как я стал адвокатом мистера ван Дорна. Практически жила в этом доме. Очень способная и исполнительная – все так говорили. А потом, в один прекрасный день, неожиданно для всех, она исчезла. Просто вышла из дома и не вернулась. Даже частные детективы не могли найти никаких следов. Она не объявилась ни по одному из известных нам адресов, ни одному из друзей не дала о себе знать… В общем, с тех пор, похоже, никто ее больше не видел. Близких родственников у нее не было, и поэтому, после того как мистер ван Дорн прекратил поиски, никто их больше не вел.
– Ну, тогда маловероятно, что мне удастся ее найти.
По-моему, у меня даже голос охрип от огорчения.
– Да уж, если бы вам это удалось, это значит, что вы оказались способнее полиции и всех частных детективов.
– А вот мистер Джон Тэйни считает, что она получила все, что могла, от этой семьи, а потом просто сбежала. Что вы об этом думаете?
– Кто может знать? Она получила множество подарков и, насколько мне известно, ни разу ни от одного не отказалась. Сама же при этом не была щедрой дарительницей. Одно вам скажу – все в этом доме очень хорошо к ней относились. Мистер ван Дорн не мог ею нахвалиться. А Ева ее просто обожала. Она тоже любила Еву, надо сказать; когда они вдвоем появлялись где-нибудь на улице, в магазинах или в кафе, все взоры были прикованы к ним. Кажется, я понимаю, почему фотография Камиллы так подействовала на Еву.
– Но из того, что вы рассказали, Камилла совсем не производит впечатление человека, способного вот так просто встать и уйти, – заметила я.
– Я тоже готов был поклясться, что она на это не способна. С другой стороны, у нее могли быть какие-то свои причины. Я попытаюсь еще раз отыскать ее след в Нью-Йорке. В общем, сделаю все возможное.
– Еве бы это очень помогло, я уверена, – сказала я почти умоляюще.
– Обещаю вам это, мисс Вингейт. Ну, а как вам работа здесь?
– На первый взгляд, очень многообещающее место. Если бы мне удалось вернуть Еву в нормальное состояние, сделать ее опять той здоровой, привлекательной девушкой, какой она была, – знаете, я бы могла считать, что кое-что сделала в жизни.
– Да, наверное, вы правы. Ну, а как остальные? Вы со всеми в этом доме ладите?
– Странный вопрос, я бы сказала.
– Не более странный, чем ваш вопрос о Камилле.
Я была немного сконфужена.
– Вообще-то вы правы… Знаете, я подумала: а может быть, кто-нибудь поручил вам расспросить меня.
– Нет, даю вам слово. Мне в самом деле любопытно услышать ваше мнение о некоторых домочадцах. Интересно, совпадает ли оно с моим. Вот, например, миссис Кэртис, на мой взгляд, просто цепляется за спокойную обеспеченную жизнь в этом доме, и крепко цепляется, надо сказать. Ее дочь Сьюзан – симпатичная девушка, но была бы еще симпатичнее, если бы вышла из-под влияния матери. Миссис ван Дорн представляет собой тип железной женщины: твердой рукой управляет и этим имением, и прочей собственностью, не забывая о своем положении. Мистер ван Дорн – очень интеллигентный человек; работать у него – истинное удовольствие. Уллис… вот он для меня пока темная лошадка. Он, похоже, считает себя будущим великим ученым. На самом же деле все его занятия в лаборатории – лишь удобный повод не заниматься настоящей работой. Он просто обыкновенный бездельник. Вот вам мое мнение.
– Я с ним почти полностью согласна. Скажите, а вы знали Еву до того, как она заболела?
Он улыбнулся почти нежной улыбкой.
– Ева для меня была идеалом женщины. Она была само совершенство, такая добрая, мягкая. В ней было какое-то особое очарование простоты, теплоты, любви ко всему, что ее окружало. Если бы она не была дочерью босса, я бы давно уже начал ухаживать за ней… и сделал бы все, чтобы ее завоевать.
– Благодарю вас, мистер Тайлер, – сказала я. – Ну, мне пора возвращаться к своим обязанностям. Надеюсь, вы меня извините. Хочу только еще сказать напоследок, что ваше мнение о Еве полностью совпадает с моим. Всего доброго, сэр.
Он галантно открыл передо мной дверь. Я пошла к себе наверх, он же направился в кабинет.
Ева все еще лежала в постели. Никто и не подумал о том, чтобы поднять ее. Я захлопотала, готовя ее к визиту Ника. Новость о предстоящем событии я сообщила ей сразу же, надеясь, что это поднимет ей настроение.
– Знаешь, Ева, твой отец пригласил доктора Рисби в качестве лечащего врача для тебя, так что теперь он может приходить сюда так часто, как сочтет нужным, и делать для тебя все, что потребуется. Я знаю точно – он именно тот человек, который сможет тебе помочь. И знаешь… хочу поведать тебе свой маленький секрет: я влюблена в него. Хотя что же это я, глупая?! Мы ведь совершенно бессовестно целовались у тебя на глазах, так что ты, наверное, уже сама обо всем догадалась, да?
Честное слово, мне показалось, будто я заметила какое-то подобие улыбки, промелькнувшей на ее губах. Скорее всего, впрочем; я просто принимала желаемое за действительное.
Я умыла ее, расчесала волосы, одела – на сегодня я выбрала голубое платье – и усадила в кресло, ждать визита.
– А еще, знаешь, я сегодня разговаривала с мистером Роландом Тайлером. Очень приятный молодой человек. Ты бы только слышала, как он говорил о тебе. Знаешь, – но это строго между нами, – по-моему, он влюблен в тебя, только не хочет в этом признаться, потому что работает на твоего отца. Я решила, что тебе следует об этом знать. Может быть, у тебя уже есть собственное мнение на этот счет, и когда ты поправишься, будешь знать наверняка, как тебе вести себя с ним. Вот погоди, однажды, если будешь умницей, я тебе расскажу все, что он о тебе говорил.
Господи, как же мне было жаль ее, эту прелестную девушку, которая сидела передо мной почти как неодушевленный предмет, не реагируя ни на одно мое слово. И все же я была рада, что рассказала ей о Тайлере. Возможно, это отложится у нее в мозгу и даст ей пищу для более радостных размышлений.
Подъехал экипаж… Я кинулась к окну – да, это был Ник. Он буквально выскочил из коляски и бегом взбежал на крыльцо. На этот раз кто-то даже потрудился открыть для него главные ворота.
– Доктор Рисби приехал, – объявила я для Евы. – Я сейчас пойду вниз; он, наверное, сначала поговорит с твоим отцом, а потом мы вместе поднимемся сюда. А знаешь, Ева, милая, ты просто прекрасно выглядишь, Нику очень понравится. И вообще, ты такая хорошенькая для того, чтобы проторчать всю оставшуюся жизнь в этом кресле! Нет, мы этого не допустим! Ты встанешь, и очень скоро. Ну, извини меня, я скоро вернусь.
Я сбежала вниз как раз вовремя: мистер ван Дорн встретил Ника, они пожали друг другу руки. Затем мистер ван Дорн пригласил нас в кабинет.
– Мисс Вингейт, будьте так любезны, закройте дверь, – сказал он.
Я повиновалась. Потом вернулась и села рядом с Ником. Мистер ван Дорн некоторое время открыто рассматривал его. Потом коротко кивнул.
– Доктор, – начал он, – честно говоря, я несколько сражен вашей молодостью. Но, с другой стороны, можно считать, что это скорее достоинство, чем недостаток. Мисс Вингейт сообщила, что вы уже воспользовались возможностью осмотреть мою дочь.
– Нет, сэр, – ответил Ник. – Это не было осмотром в полном смысле слова. Она ведь не моя пациентка. Я просто воспользовался возможностью немного понаблюдать за ней, вот и все.
– Понятно, – сказал мистер ван Дорн. – И вы действительно считаете, что она может поправиться?
– Уверен в этом, сэр.
– Вы знаете, что другие врачи так не считают?
– Да, сэр. Дело в том, что исследование человеческого мозга – совершенно новая область в медицине. Большинство врачей даже не пытаются заниматься этим. Я в отличие от них считаю, что многие человеческие недуги вызваны состоянием центральной нервной системы.
– В данный момент меня интересует только состояние моей дочери. Что вы об этом можете сказать?
– Ну, во-первых, это особый вид помешательства, который известен уже довольно давно. Поясню: вот, скажем, вы, я, мисс Вингейт – мы нормальные люди; это значит, что в нашем мозгу имеется определенная логика восприятия, к которой он приспособлен. Я бы даже сказал, существует определенная гармония. У Евы же эта гармония нарушена; какая-то часть ее мозга функционирует лишь в ограниченной степени, другая не функционирует вообще. Этим и вызвана ее болезнь.
– Безумие, молодой человек. Не болезнь, а безумие. Называйте вещи своими именами.
– Хорошо, пусть будет так – безумие. Но это излечимо. Это состояние могло быть вызвано самыми различными, однако вполне конкретными причинами – например, тяжкой утратой, – что, видимо, исключается; какой-нибудь чисто материальной потерей – тоже не подходит; или шоком, чем-то, что могло привести ее в ужас, – это единственное, что у нас остается. И это самое очевидное.
– Но моя дочь не переживала никакого шока, – сказал мистер ван Дорн. – Во всяком случае, мне об этом ничего не известно.
– Если можно, расскажите, пожалуйста, подробнее, как и когда у нее это началось и где были вы в это время.
– Мы с женой были за границей, в Англии. Там получили известие, что Ева серьезно заболела. Вернулись с первым же пароходом и застали ее вот в таком состоянии. Она не говорила ни слова, ни на что не реагировала… просто застыла в полной неподвижности. Это было ужасно. Поначалу у меня от этого были кошмары по ночам.
– В психиатрии это называется кататоническим состоянием, – сказал Ник. – В какой-то степени это похоже на смерть. Евин мозг отказывается воспринимать определенную информацию, но достичь этого может, лишь закрывшись от всякой информации вообще. Он отключается от всех внешних событий.
– И что же нужно сделать, чтобы вновь пробудить ее к жизни, доктор?
– Ее нужно приучить воспринимать то, что мозг отказывается воспринять. Сначала нужно попытаться узнать, что это, а затем внушить, что бояться нечего. Этот процесс может оказаться довольно длительным. Сейчас я знаю, что она слышит и понимает, что ей говорят. Она может даже передвигаться произвольно – если очень захочет. Но она этого не хочет. Она ушла в свое состояние условной смерти, потому что для нее это единственный способ не думать, не вспоминать о том, что ее мучит.
Мистер ван Дорн искоса взглянул на меня.
– А у вас очень образованный друг, мисс Вингейт. Я просто поражен.
– Благодарю вас, – ответила я. – Я-то это знала.
– Ну, хорошо. А теперь расскажите мне, доктор, каким образом вы собираетесь возвращать мою дочь к жизни.
– В основном этим будет заниматься Анджела… мисс Вингейт. Я же тем временем постараюсь выяснить, что именно она так боится вспоминать. По всей видимости, это каким-то образом связано с вашим домом, с этим имением, с людьми, которые здесь живут. Для нас сейчас очень важно это выяснить.
– Тогда займитесь этим, и как можно скорее. Спрашивайте, кого вам будет угодно и очем угодно. Я разрешаю. Самое главное – чтобы моя дочь поправилась. Если вам это удастся… за благодарностью я не постою, можете не сомневаться.
– Если мне удастся ее вылечить, – сказал Ник, – это и будет самой большой наградой. Ведь, кроме всего прочего, мне удастся доказать, что мои теории верны, и тогда я смогу использовать свои методы для лечения и других подобных случаев. Если бы вы только знали, сэр, сколько несчастных ждут этого. Единственное, чего я прошу, – это чтобы мне не мешали.
– Если кто-нибудь откажется вам помогать, сразу скажите мне. Как вы думаете, сколько времени это займет?
– Возможно, все изменится уже сегодня вечером, а возможно, через неделю… или через год. Ничего более определенного сказать, к сожалению, не могу, мистер ван Дорн. Могу только обещать, что сделаю все возможное. Если нам повезет, ваша дочь очень скоро к вам вернется.
– Хорошо, – мистер ван Дорн встал и протянул руку.
Когда мы оказались в холле, Ник привлек меня к себе.
– Благодарю за помощь, мисс, – улыбнулся он. – А теперь пошли к нашей пациентке. И давай подумаем, как нам действовать. Прежде всего, нужно нащупать ту ниточку, за которую можно было бы потянуть, чтобы снять покрывало забвения, окутавшее ее мозг. Я поговорю с ней сейчас, но в основном для того, чтобы успокоить. Скажи, больше ничего не происходило такого, что могло бы напугать ее… или тебя?
– Нет… но я чувствую – что-то должно произойти.
– Будь осторожна, умоляю, будь осторожна, дорогая. Ну, пойдем к ней.
