Текст книги "Искры и зеркала"

Автор книги: Дорофея Ларичева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Действительно, тело прижилось, как приживается в цветочном горшке росток, украденный с молчаливого согласия хозяев. Пересаженное сознание распрямилось, равномерно растеклось по мышцам и венам, точно всегда проживало в своем искусственно взращенном обиталище. Дорофея даже удивленно отметила – она никогда ранее не ощущала себя более реальной и живой.

– Сильно отличается внешне? – продолжала расспросы Ника.

– Волосы были короче и вычерненные, – созналась она, ловя удивленный Махин взгляд. – Что я такого сказала? – на всякий случай уточнила она.

– Тебя разве тоже Машей звали? – поразилась наивная аборигенка.

– По ID, то есть по идентификационному документу, Марией Леонидовной Ивановой. В макросети я поименована Дорофеей, Дорой. Этот ник официальный и тоже занесен в ID вместе с базовой аватарой, в которой я присутствую на официальных мероприятиях.

Местная Машка задумалась, переваривая информацию. А Ника последней расправилась с мороженым и сообщила:

– Поедем кататься по городу. У нас сегодня выходной. Дора быстро потянулась к стакану с лимонадом: нехорошо оставлять такую вкуснятину без внимания. Уже допивая, она краем глаза рассмотрела, как в кафе вошел тот самый белобрысый юноша.

– Я на минутку, – решилась Дора, провожая взглядом вошедшего.

И прежде чем Ника что-либо ответила, девушка выпорхнула из-за стола.

Парень ждал ее возле зеркала у туалетной комнаты, нервно теребил ворот светлой клетчатой рубашки. Убедившись, что Ника не последовала за воспитанницей, он широко улыбнулся и представился:

– Я Ланс. Ты Дорофея?

– Дора. А что? – готовая в любой момент сбежать, поинтересовалась она.

– Нам нужно пообщаться. Не здесь и не сейчас. Главное, не под присмотром у Шила.

– У кого? – не поняла девушка, вслушиваясь в его голос, разглядывая щуплую высокую фигуру. Парень как парень. Но что-то с ним не так. Причем, так же «не так», как и с Никой. Жесткий взгляд, пробирающий до самых темных закоулков души, движения обманчиво мягкие, уверенность в себе, которой бы хватило на целый полк Наполеонов. Оба – и Ника, и Ланс – казались Доре странными, не от мира сего. И это интриговало, привязывало к ним сильнее многих совместно прожитых лет.

– Шило – прозвище Вероники Ильиной, – охотно пояснил юноша. – Осторожно с ней, она хищница. И к клонам беспощадна.

– Заботливый ты, я смотрю.

Дора скрестила руки на груди. Нет, однозначно, парень ей нравился. На лицо приятный. Глаза серые, задумчивые, умные.

«Гораздо красивее Борьки, – пришла к выводу девушка, но поспешила одернуть себя: – Ты тут временно, не заглядывайся!»

– Я мигрант из разделенных, – заявил без тени смущения Ланс, прислушиваясь к звяканью посуды и негромким разговорам посетителей. – Я подселенец, оставшийся в местном теле. Мой двойник погиб при разделении по вине этой… – Он неприязненно кивнул в сторону зала, где дожидалась девушку Вероника. – Она работала со мной. Методы у нее… – Он не договорил, только красноречиво поморщился.

– Я-а-асно, – протянула Дора, скопировав выражение его мордашки. Обиженный, значит.

– Иди, не заставляй ее ждать, – напрягся парень. – Я тебя найду. Держи адрес и пароль от электронной почты. На этот ящик я буду тебе писать. – Он запихнул в руку Доры скомканный листочек. Девушка поморщилась, ощутив прикосновение холодных пальцев. – Только не с ее компьютеров. Пойми, ты очень многого не знаешь.

– Непременно, – легко согласилась Дорофея, машинально потирая мигом закоченевшую ладонь. Сердце возмущенно застучало о ребра, с каждым мгновением наращивая темп. «Беги от него», – твердил здравый смысл. – Пока, Ланс.

– Погоди, – удержал он ее за плечо. – Намочи лицо и руки, чтобы не вызвать подозрений.

– Хорошо, – легко согласилась она. – Смотрю, здесь интересней и интересней с каждой минутой.

Дора помахала ему на прощание и направилась к столику, ощущая, как по плечу резво разбегаются мурашки. А юноша застыл в замешательстве.

«Она? Не она? – крутилось в его голове, мучило, сводило болью спину и скулы. – Только бы не она! Слишком юная, наивная. Но та тварь тоже не казалась опасной, пока…»

Вспоминать было невыносимо. Даже не от боли потери, а от собственного бессилия в те дни, когда он лишился самых близких людей, и сейчас, когда на шаг приблизился к возмездию.

18 июня. Барск. Здание Комиссии

В Зале Бесед собралась разношерстная компания: трое членов Комиссии и полноватый брюнет лет тридцати в дорогом костюме-тройке. Ни его расслабленная поза, ни мечтательный взгляд глубоко посаженных глаз не вводили в заблуждение. Главный здесь именно он, а не мэр Барска, деловито перебирающий фотографии Марии Ивановой и ее клона.

– Считаешь, они нам помогут? – нервно теребя в пальцах карандаш, спросил Анатолий Гончаров. – Пока еще у них способности проявятся…

Своего собеседника он презирал, и брезгливого отношения не скрывал. Как вообще можно уважать человека, примеряющего человеческие жизни, точно обноски в комиссионке? Зато надеялся с его помощью преуспеть, разжиться чинами и наградами.

– Я же говорил, способности не главное, – спокойно ответил брюнет, подавив зевок.

Он не любил мрачные помещения, а в этом зале было слишком много черной краски, несмотря на всю иллюминацию. Черный стол с сияющей звездой, черный потолок и стены в сине-зелено-красных лампах и светящихся трубках. Обстановка навевала на брюнета неприятные воспоминания о годах страха, о занятии, которое даже сейчас большинство обывателей готово поднять на смех. Но именно благодаря тому занятию он сейчас сидит здесь – живой и невредимый.

– Куда они денутся. – Он потянулся, сверкнув дорогими часами на запястье. – Разве что при клонировании что-нибудь напутали. Но ваше Шило не из тех, кто ошибается.

– Четыре смерти в Центре клонирования за последний год – это не ошибки? – искренне возмутилась Инга Чащина, забирая у мэра половину фотографий.

– Не с участием Ильиной, – похвастался осведомленностью Гончаров. – Ее ассистенты накосячили. Дорофеей занимается исключительно Ника. Ее бы в нашу команду, – мечтательно вздохнул он.

– Тогда ноги моей здесь не будет! – наморщила носик Инга. – Она не выделила мне ни единого сенса, всячески стремилась отнять федеральное финансирование! И она, и ее бывший!

– Отнять финансирование? – не смог удержаться математик. – Все деньги и так зарывают в ваше кладбище. Смотри-ка, они городские развалины откопали, ценность великую!

– Тихо! – шикнул на них брюнет. – Древний город тоже важен… был. – Он подпер щеку кулаком и обратился к математику: – Толик, я бы сам позвал Нику к нам, но за ней стоит не только Кощей, но и силы гораздо более могущественные. Им тоже необходима установка ретросдвига. И девочки очень нужны. Поэтому Ильина приложит все силы, чтобы защитить Машу и ее клона.

– За чем дело стало? Ты ее одним взглядом прихлопнешь, – польстила брюнету Инга.

– Шило сильнее меня. Сойтись с ней в открытом поединке я бы не рискнул, – покачал тот головой.

– И не надо, – заерзал в кресле до сих пор молчавший мэр. – Когда наступит время, заберем девчонок, никого не спрашивая.

– Это единственный выход, – согласился брюнет, поднимаясь с кресла. – Толик, перешлешь мне расчеты. Инга, когда Олег вернется?

– Завтра на закате, – ответила Чащина, обмахиваясь фотографиями словно веером.

– Прекрасно, тогда и начнем действовать. А сегодня вечером я посоветуюсь со своим другом, согласую время запуска установки.

Он кивнул и вышел из зала, оставив троицу грезить о будущем. Никого из них он не планировал держать при себе в дальнейшем. Разве что эту амбициозную археологиню, собирательницу сказок и песен. Племянница как-никак. И брат у нее талантливый техник. Должен же кто-то заниматься обслуживанием установки ретросдвига. Нервы у парня крепкие, разводить жалость к девчонкам не будет.

18—19 июня. Барск. Окрестности озера Бездонное. Дорофея

Еще не дойдя до столика, Дорофея поняла – что-то случилось. Ника выглядела собранной и встревоженной, Маша растерянной. – Выходной пока отменяется. В лаборатории нежданные гости, заедем туда, – уже на ходу заявила Вероника, ведя девушек к такси.

Дора молча кивнула. Ее повезут в Центр клонирования, туда, где вырастили ее тело. Где наверняка разделяли Ланса и его двойника. Интересно узнать, где выращивают таких, как она.

Всю дорогу Ника не умолкая рассказывала девочкам о своей замечательной работе. Оказывается, лабораториями здесь именовали практически все научные учреждения. Эти учреждения носили закрытый характер и требовали от своих работников сохранности информации обо всем, что творилось в их стенах.

– Мои родители тоже обязаны хранить молчание? – вдруг уточнила Маша.

– Естественно. Если их допустят до секретных работ, они попадут под мое командование, будут заниматься клонированием, а тут мы далеко не впереди планеты всей, – равнодушно пожала плечами Ника. – Кстати, выгружайтесь. Приехали.

Лаборатория располагалась в относительно невысоком – этажей этак тридцать пять – бочкообразном небоскребе, окруженная колоннами высотой в три первых этажа. Каждую колонну венчала статуя с изображением чудовища.

– Сколько же здесь денег зарыли на строительство? – не удержалась Дорофея. Город словно специально строили напоказ, покрасоваться перед соседями – смотрите, как мы умеем.

– Баснословно много, – легко согласилась Ника. – Иностранцев отсюда потихоньку выжили, выкачав из них все денежки, и теперь в научных учреждениях Барска развивают очень узко направленные подотрасли науки.

Начальница Центра провела девушек в здание, проигнорировав истошный писк металлоискателя на входе. Небрежно кивая в ответ на приветствия, они поднялись на прозрачном лифте (что за любовь к стеклянным кабинкам?), прошли по широким залам и светлым коридорам.

Доре этот лабораторный корпус напомнил скорее огромный супермаркет, чем научное учреждение. И обилие бегающих по коридорам детей в возрасте от четырех лет и старше усиливало впечатление.

Вот мальчишечка, от силы семилетка, мордашка серьезная, в руках вместо игрушек планшет и моток проводов.

– Вероника, – окликнул он наставницу, запихивая провода в карман желтой курточки. – Я беседовал с Якоревым и Кацем. Они разделяют мою теорию, считают – она достойна публикации и собственной серии опытов. Что скажете, голубушка? – Малыш хитро сощурил черные глазенки.

Дора чуть не прыснула, как презабавно он выглядел. Конечно, он из мигрантов, наверняка тоже клон. Но как удивительно слышать умные фразы от карапуза!

– Валяйте, Евгений Егорович. Передайте Оксане Васильевне – я даю добро, – без особого энтузиазма ответила Ника, желая поскорее отделаться от просителя. Малыш расплылся в улыбке и со всех ног помчался по коридору, мелькая белыми подошвами кроссовок.

В ответ на удивленные взгляды девочек Ника только усмехнулась и снизошла до пояснения:

– Профессору Украинову девяносто четыре года, два из которых он живет в новом теле. Его двойник благополучно пойдет этой осенью в первый класс. А этого очаровательного ребенка через год мы планируем допустить до операций. Медик он гениальный, не раз успел доказать.

– И вы так просто об этом говорите! – поразилась Машка.

– Это давно не чудо. Мы принимаем мигрантов, быстренько выясняем, чем они полезны, и приспосабливаем работать на благо новой родины.

Миновав еще один зал, Ника остановилась возле единственной двери посреди коридора, освещенного тревожным красноватым светом. Прислонилась спиной к стене, скрестила на груди руки, кого-то ожидая. Девушки тоже расслабились. Их наставница, напряженная в такси, сейчас, похоже, уверилась – она на своей территории. Ничто и никто не способен ее вывести из себя.

– Почему со мной все по-другому? – вернулась к начатому разговору Дора.

– Ты взрослая. Первая взрослая мигрантка-клон. Ты переместилась, сохранив реальный возраст, и тем уникальна, – снисходительно объяснила Ника. – Особых знаний не несешь, мы уверены. Хотя протестировать тебя не откажемся. Но есть еще кое-что, ради чего некоторые готовы биться за контроль над тобой. Об этом я скажу позже. Сейчас будь добра, нагруби павлину, по вине которого мы прервали чудесное путешествие по городу.

На красивом лице Ники промелькнула брезгливая неприязнь. Доре даже стало интересно, к кому можно так относиться. А наставница продолжала:

– Учтите, мухоловки, как бы вам Бронька ни понравился, он очень гадкий человек.

– Тогда зачем… – начала Маша, но Вероника положила ей руку на плечо и показала глазами вправо.

– Какие люди пожаловали в мое скромное убежище! Соскучился, поди? – громко произнесла она за миг до того, как из-за поворота появился нарушитель их спокойствия.

Дора не спешила поворачивать голову. Ей было интересней понаблюдать за реакцией наставницы. А Маха растаяла! Глаза распахнула, лишний раз вздохнуть боится. Ника лучезарно улыбнулась, но видно было, с каким удовольствием она дала бы пинка тому, кто двигался к ним по коридору. Пожалуй, невежливо отворачиваться от гостя, на которого так забавно реагируют спутницы. Дорофея медленно обернулась. Да, достойный внимания экземпляр.

– Я пришел познакомиться с девочками, – ответил он. Баритон, конечно, не чета Бетиному, но весьма приятен.

И сам его обладатель – картинка. Высоченный (невысокая Дора не дотягивалась ему до подмышки), широкоплечий, сложен идеально, наверняка спортсмен. И до неприличия похож на Мартина Уайта – героя ее любимой игры (из-за того и любимой, игра на самом деле – гадость).

Дорофея, помнится, лет в четырнадцать мечтала о Мартине. Она месяц убила на то, чтобы взломать личный аккаунт актера, послужившего моделью для красавца-капитана звездного бомбардировщика. А взломав – горько разочаровалась. Под аватаркой скрывался плешивый беззубый каскадер, от безденежья соглашавшийся выполнять сложные трюки. Отснятый материал на студии отцифровывали, приукрашивали, и вот она – очередная жвачка для прыщавых подростков. С тех пор Дора не раз убеждалась на собственном горьком опыте – чем красивее аватарка, тем непрезентабельней выглядит ее носитель в реале.

Сейчас она тоже воспринимала возвышающегося над ней брюнета как аватарку. Спасибо Мартину Уайту и мгновенно надоевшей игре.

– Знакомься, – подавив зевок, неторопливо произнесла Ника. – Это Маша, а это Дора. А может, наоборот, я не вникала. – Она небрежно махнула рукой в сторону девушек. – А это, как бы вам сказать помягче, девочки, светило науки в нашей песочнице. Не проходите мимо, не поклонившись в ножки, обидится.

– Молчала бы, Шило. – Мужчина отвернулся от Вероники и дружелюбно протянул руку девушкам. – Я Бронислав Соловьев. Преподаю физику в местном университете. Занимаюсь исследованием волновых теорий. Хотя вам это не интересно. Согласно плану Комиссии, на следующей неделе нас ждет погружение в озеро Бездонное. Я со дня на день приготовлю батискаф.

Дора вопросительно посмотрела на Нику: мол, что это за аттракцион? Но наставница с повышенным интересом изучала висящую на стене схему эвакуации при пожаре и ничем помочь не могла.

– Если это входит в мою экскурсионную программу я не против, – осторожно согласилась Дора. – При одном условии.

– Каком? – повеселел господин Соловьев.

– Вы объясните, при чем здесь я? И что здесь у вас вообще происходит?

– О, Вероника, как у тебя все запущено! – не удержался от ответного укола красавец.

Дорофея поняла, что не может предать единственную вменяемую сообщницу, ибо Маха хлопала ресницами, почти влюбленная в местную версию Мартина Уайта.

«Надо спасать дурочку, а то глупостей наделает», – поставила Дора себе цель на будущее.

– История Ники довольно забавна, – как можно небрежней заметила Дорофея. – Мне бы хотелось собрать побольше вариантов правды. Для коллекции, так сказать.

«Давай, Машуха, реагируй на окружающее». – Мигрантка из будущего ухватила Машу под руку и потянула за собой, медленно отступая в сторону наставницы.

– Когда почистите и изжарите ваш батискаф, сообщите Нике. Может, придем попробовать, – выдала она, дергая свою безвольную копию.

Вероника облегченно вздохнула, лучезарно пожелала господину Соловьеву успехов «в достижении всегородской славы к концу жизни» и повела девушек дальше. Только сейчас у Машки появилась хоть какая-то осмысленность во взгляде. Здорово ее красавчик зацепил! Зато Вероника забавлялась:

– Почему ты посоветовала ему почистить и пожарить батискаф?

– Ну, не знаю, – растерялась вопросу Дора, уже понимая – ляпнула глупость. – Он же сказал, что его нужно готовить. Я думала, это какое-то блюдо… – окончательно смутилась она.

Ника расхохоталась, и даже Машка прыснула в кулак, вот действительно мухоловка. Как Мартина или как его там, Бронислава, углядела – так тихоня тихоней, а как над собственным клоном похохотать – так первая!

– И все-таки, Ника, – не отступала Дорофея, решив для себя, что с батискафом она разберется позже, – я хочу видеть всю картину происходящего. Для чего я вам? Что у вас творится?

– Хо-ро-шо, – медленно ответила Вероника Ильина. – Я готова раскрыть часть карт. Но обещайте: пока на эту тему не распространяться даже родителям. Им в первую очередь. Пойдемте в конференц-зал.

Они снова ехали на лифте, на этот раз вниз. Перед ними распахивались металлические и стеклянные двери. Много-много дверей. Дора давно потеряла ориентацию в лабиринтах, но молчала. Машка, та вообще изнылась: туфли ей натерли пятку, и давно пора зарулить куда-нибудь в столовую. Не вышло. Ника завела девушек в зал с двумя длинными столами перед стеной-экраном. Сквозь защищенные ажурной металлической решеткой окна лился полуденный свет – бледный, ибо солнце угодило в тонкую, прочную сеть облаков.

– Садитесь поближе. – Ника бесцеремонно взгромоздилась на столешницу, скинула босоножки и поставила ноги на стул. – Не стесняйтесь. Главная здесь я, потому все можно, я разрешаю.

«Обнадеживает, однако», – не спешила радоваться Дора. Она уселась рядом с Машкой.

– Для начала я расскажу вам мою историю и историю Бронислава Соловьева. Она связана с историей города, так получилось.

Ника помассировала запястье с браслетом, прикрыла глаза и заговорила – тихо, четко, словно вспоминая некогда зазубренный наизусть текст. Рассказ получился долгим.

Все началось девять с половиной лет назад, когда бывшая студентка отделения психологии провинциального пединститута выскочила замуж за аспиранта-физика, ну о-очень умного молодого человека по имени Бронислав. Вероника, тайно вздыхавшая о молоденьком преподавателе все годы обучения, к концу пятого курса сумела добиться взаимности.

Парень казался домашним, внимательным, начитанным. Поначалу он даже поддерживал желание молодой супруги набраться опыта в работе со школьниками, со временем открыть собственную психологическую практику, благо, мода на личного психолога добралась до состоятельных людей в провинции.

Но судьба написала своим героям иной сценарий, и Бронислав вслед за научным руководителем сорвался в далекий город Барск, возводимый на месте богом забытого поселка. В тот же год молодой ученый успешно защитил кандидатскую диссертацию, стараниями руководителя выбился в люди. А еще через три года, получив научное звание при кафедре только что организованного института, подгреб под себя эту кафедру, защитил докторскую.

А Нику после непродолжительной работы психологом в детском садике пригласили в закрытую лабораторию по исследованию клонов. Броня утверждал, что случилось это благодаря его заботе, но Вероника до сих пор сомневалась в заслугах бывшего супруга. Тем не менее она исправно собирала информацию для мужа, копалась в секретных документах, к которым получила полный доступ. И узнала о городе тако-ое…

Оказывается, старичок-профессор в свободное от работы время изучал природу метеоритов и слыл в научных кругах весьма авторитетным человеком. Именно благодаря этому увлечению он оказался в Барске, утянув за собой аспиранта с семьей.

При чем здесь Барск? В пятидесятые – шестидесятые годы на Землю-56 упали несколько необычных по своим свойствам метеоритов. В местах их падения начинала твориться всякая чертовщина – то эпидемия неведомой хвори вспыхнет, то число самоубийств и преступлений подскочит, то вовсе жителям летающие тарелки начинают мерещиться. После тщательного изучения осколков небесных камней ученые в один голос твердили – самовнушение, но легенды и страшные слухи множились, давая пищу для буйной фантазии писателей и журналистов.

Один из таких «подарков» небес шлепнулся рядом с дачным поселком Васильки, где летом отдыхали деятели культуры со всей области. Поэтов-художников немедленно выселили, приволокли тяжелую технику – хитрый метеорит, словно издеваясь, зарылся глубоко в сыпучую почву. Пока собирали обломки, просеяли тонны песка, наткнулись на древнее городище, по заверениям историков в этих местах невозможное.

Неожиданная находка привлекла новых ученых и высокое начальство, достигла ушей прессы. Пришлось пригласить военных и оцепить местность.

Работы шли медленно, задерживаемые непрерывными ливнями. Почву размыло, тяжелая техника увязала в месиве грязи. Мелкие оползни с оголившихся холмов за ночь уничтожали все результаты дневного труда. Но столичное начальство торопило. Люди злились, копали усердней, не в силах добраться до словно издевающегося над рабочими куска космического железа.

И вот однажды случилось ужасное – почва просела, ушла из-под колес экскаваторов. И техника вместе с людьми ухнула в бездну. Удержавшиеся на краю, по счастливой случайности не попавшие под обвал, увидели плещущееся у своих ног подземное озеро, поглотившее вместе с людьми и развалинами древнего города остатки метеоритной породы.

На этом история могла бы закончиться. Вода, судя по пробам, была чистейшей, к тому же проточной – через озеро протекал подземный ручей. Но про поселок Васильки не забыли. Не позволило то же небо.

Приблизившаяся к земле комета растревожила метеорит, и озеро начало «фонить». В допустимых пределах, но ощутимо. Во всем районе подскочил радиационный фон, возросло электромагнитное излучение, над местностью участились грозы, у людей случались видения.

Эта чертовщина не могла остаться без внимания, и власти постановили изучить Бездонное озеро. Его расширили, берега укрепили. Постепенно вокруг начал вырастать новый поселок, в честь тогдашнего исследователя Геннадия Барсова поименованный Барском.

– Вы пролетали над жилым массивом старой постройки, – напомнила девочкам Ника, – эта часть города была возведена в шестидесятые – семидесятые годы прошлого века.

С возрождением интереса к истории в конце восьмидесятых сюда нагрянули одна за другой археологические экспедиции в надежде отыскать остатки города. Именно археологи не позволили властям забыть об этом месте. И еще задолго до официального появления города Барска на картах сюда стянули строительную технику и начали возводить лаборатории и заводы, строить институт.

– А ты, Ника? – напомнила Дора. – Ты же начинала рассказывать о себе.

– Я трудилась в лаборатории по клонированию, изучала различия в умственных способностях обычных людей и их клонов. Пока меня не привлекли к проекту «Пилигрим». Тогда ученые только учились разделять двоедушных – местных жителей и мигрантов. Озеро помогало. В миг вторжения сюда чужаков оно выпускало мощный импульс излучения. Импульс, точно указывающий на нужного нам человека. Именно потому власти были столь внимательны к этому захолустью, расположенному вдали от развитых городов. В Барск потекли бешеные деньги не только из российской казны. Проект умудрились сделать международным. В первые годы в опытах участвовали китайские, израильские и американские ученые, потом иностранцев потихонечку вытеснили.

– Но при чем здесь я? – продолжала допытываться Дора.

Ника открыла глаза, внимательно посмотрела в лицо клона и честно призналась:

– На тебя, Дорофея, оно отреагировало даже сильнее, чем на появление кометы два года назад.

– Забавно, – фыркнула девушка. – Почему?

– Это предстоит выяснить. – Ника покачала ногой стул. – Мой бывший от вас не отстанет, пока не проверит свои безумные гипотезы. На самом деле он хороший ученый, хоть и плохой человек. Бронислав считает женщин дурнее муравьиной личинки. Шпионов развел повсюду. Мнительный, мстительный. – Она поморщилась, вспоминая прошлые обиды. – Я не из ревности, как вы можете подумать. Просто предупреждаю.

Ника накрутила рыжую прядь на палец, посмотрела в окно и решительно спрыгнула со стола.

– Это больше, чем я собиралась сказать, – объявила она.

– Я так не играю, – возмутилась Дорофея. Она любила определенность во всем. – Рассказывайте все.

– Не могу. Не тот момент. Может, он настанет завтра, может, вообще никогда. От вас зависит, – отрезала наставница.

– Что нам делать, чтобы получить всю информацию?

Дора начала сердиться. Мысленно она уже предприняла несколько попыток связаться с отсутствующей здесь макросетью и отправить программку-спамер на личный аккаунт Ники. Что поделать, привычка, от нее в этом отсталом мире пока не избавиться.

– Промолчу, иначе нарушу эксперимент и наврежу вам, – честно ответила Вероника, подбирая со стула сумочку. – Пойдемте.

– Кто вам позволил нами распоряжаться? – возмутилась Маша, соскакивая со стола и впиваясь глазами в глаза наставницы. – Мы люди свободные и имеем право на информацию!

– Девочка моя, никто в этом мире такого права не имеет уже давно. Если вообще когда-то имел.

Казалось, женщина ничуть не рассердилась на попытку бунта. Она спокойно выдержала взгляд Ивановой. Дора даже залюбовалась ими – почти одного роста (Ника чуть выше), готовые к нападению и обороне. Их бы на ринг…

– Мы себя обычными людьми называем с натяжкой, – выиграв «гляделки», продолжала Вероника. – Вам это Броня расскажет при погружении в озеро, не сомневаюсь. У него теория припасена – закачаетесь. Соловьев не смолчит о том, о чем молчат даже ваши родители в силу своей работы. Все, на сегодня довольно откровений. Экскурсия продолжается. Марш в машину, пора осматривать город!

Больше из Ники не вытянули ни слова, как ни пытались. Но и полученную информацию следовало обдумать и «переварить». Чем девушки и занимались всю дорогу.

Город их очаровал. Ника в качестве экскурсовода утомила и вымотала, заставив подниматься на смотровые площадки небоскребов в разных частях Барска. Так что к десяти часам вечера девчонки едва стояли на ногах и были безмерно счастливы оказаться в своих комнатах и завалиться спать.

Уже проваливаясь в сон, Дорофея вспомнила, что так и не связалась с Лансом через Машкин компьютер.

Вначале ей снились кошки – белые, призрачные, наглые. Они заглядывали в окна сорокового этажа и предостерегающе мяукали. С каждым «мявом» из их пастей вылетали крошечные луны и начинали вращаться над Дориной постелью. «Смотри, – беззвучно укоряли кошки, – желтые шарики – это чьи-то жизни, похищенные мигрантами».

Потом ей привиделся Бета, возбужденно мечущийся по своему подземному «вокзалу» – сейчас полутемному, озаряемому только синеватым светом редких ламп. Бета открывал рот, забавно морщился, поправлял нахлобученный на голову шлем, пытался докричаться до нее, Доры, психовал, подкручивал и переключал провода и антенки.

Она попробовала читать по губам. Бесполезно. Бета слишком эмоционально размахивал руками и мельтешил из стороны в сторону, точно свихнувшийся маятник. А потом сильный толчок вырвал девушку из объятий тревожного сна. Дора ахнула и проснулась, чтобы увидеть склонившийся над собой силуэт Ники.

– Что ты делаешь, мелкота? Хочешь устроить конец света? Немедленно прекрати, слышишь!?

Дорофея плохо соображала. В голове пульсировали обрывки сна, кажется, даже прорывались отголоски баритона Беты. Он таки докричался до нее, и девушка поняла – это не только сон.

– Прекрати!

Щеку обожгло болью. Затем другую. Ника громко хлестнула в третий раз. Да так, что в царящей вокруг темноте перед глазами маленьким фейерверком вспыхнули искры.

Лицо наставницы приблизилось к Дориному. Пугающее лицо с кошачьими глазами. По блестящей радужке глаз метались сине-зеленые искры, ноздри раздувались. Дорофея вздрогнула от неожиданности и ощутила себя только что вытащенной на берег утопленницей. Чтобы сконцентрировать внимание на постоянно ускользающей реальности, она замотала головой и фыркнула:

– Что случилось?

Щеки горели, зато пульсация в мозгу прекратилась, стало пусто и зябко, точно девушку пару часов продержали в холодильнике.

– Все хорошо, – облегченно зашептала ей Ника, закутывая клона в одеяло. – Все нормально, моя глупая мухоловка. Это наш недосмотр. Такого больше не повторится.

– Почему? – Дора не могла подобрать слов, чтобы описать свои ощущения. – Я что-то сделала…

– Нет. Но могла. – Ника не торопилась выпускать ее из рук, наоборот, еще крепче обняла за плечи, помогая унять озноб. – Сможешь продержаться, пока я включу резервное освещение? – осторожно спросила она. Дорофея кивнула.

– Где Маха?

– Спит. Почувствовала только я.

Она слилась с темнотой и вытекла из комнаты. Зато через минуту зажглись лампы. Откуда-то из коридора донеслись слова:

– Норма! Я сказала норма! Девочка не виновата. Латайте бреши в обороне сами!

Какая оборона? У них что, война? Жди, расскажут. Тут секрет на секрете.

– Держи, – под нос Доры пихнули стакан с дымящейся красной жидкостью. – Быстро выпей!

О-о, как горячо-о! Горло, а затем и желудок ошпарило терпким напитком, сдобренным изрядной порцией алкоголя.

– Глинтвейн? – уточнила на всякий случай девушка, вытирая рукавом выступившие на глазах слезы.

– Не совсем. – Ника забрала стакан и присела рядом, поправляя одеяло. – Горячий каркаде, апельсиновый сок, клубничное варенье, красное вино, настоянное на травах, и чуть-чуть корицы. Никакой химии, зато согревает, – озвучила она рецепт.

Действительно согревает. Аж в пот бросило. Но что она, Дорофея, учудила, раз Ника похожа на пересидевшего в макросети геймера, за сутки прошедшего все уровни новейшей стрелялки и ни разу не «выпавшего» к началу следующего уровня? Такая же взъерошенная, с дикими глазами, нервная…

– Теперь слушай. – Наставница поправила жакет (она что, еще не ложилась?). – Только не вставай, – остановила она Дорину попытку усесться. – Если не чувствуешь, как ножки-ручки отказывают, не факт, что ты в норме. Я была на заседании Комиссии, когда озеро «пробудилось». Оно связано с тобой. Как – не спрашивай, понятия не имею. Озеро взбесилось, засветилось, «вырубило» все электричество в городе. Бронька с коллегами отправился на запасную подстанцию. Сейчас переключат энергообеспечение, и город оживет. Благо, я успела до того, как ты установила прямой контакт со своим миром. Кто пытался взять над тобой управление? Кого видела во сне?