Текст книги "Дурочка"

Автор книги: Дора Карельштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

САМЫЙ ПЕРВЫЙ СОН. НАЧАЛО.

Бог собрал Архангелов на Высокий Совет.

Он показывает на Землю, утыканную шипами и качающуюся в облаках, как детская колыбель.

Она раскачивается и дымится вспышками.

Каждый раз кажется, что её разнесёт на мелкие осколки.

Бог поглаживает седую бороду и раздумывает.

Наконец он обращается к Архангелам:

– Что делать с Землянами?

Они вот-вот снова устроят Всемирный Потоп и загадят Вселенную осколками, несущими смерть, от взорванной изнутри Земли.

Посылать ли старика Ноя с его Ковчегом спасать каждой твари по паре как раньше?

Первым подаёт голос Иисус Христос, уповая, что люди одумаются, исправятся и на Земле воцарится мир.

– Как бы не так! – Ехидно возражает один Архангел, недоверчиво усмехаясь.

– Вспомните, сколько тысяч лет они читают Тору, Библию, Коран, где указано всё, что не следует делать.

НЕ УБИЙ! НЕ УКРАДИ! НЕ ПРЕЛЮБОДЕЙСТВУЙ! и так далее.

Выполняют они хоть одну заповедь?!

Нет!

Чем дальше продвигается их история, тем больше усовершенствуют они истребление друг друга.

Они одни из всех живых нарушают ОСНОВНОЙ ЗАКОН ПРИРОДЫ – не убивать себе подобных.

Они, используя данный им БОГОМ разум, создали науку и орудия для научного уничтожения своего вида.

Первобытные, повинуясь природе, оборонялись и охотились на диких зверей, чтобы выжить.

Но, чуть-чуть повзрослев, они додумались до людоедства.

Потом начали охотиться друг на друга, убивали, запугивали и превращали друг друга в рабов.

Позже, якобы, ещё поумнев, они придумали себе вместе с разными языками, много разных религий, разожгли по всей земле костры, чтобы огнём и пытками убеждать поклоняться то идолам, то иконам, а в основном друг другу.

Тому, кто вероломней и хитрей.

Процветающие убийцы, создавали для поклонения святых мучеников. (Но мёртвых).

Наконец придумали политику, суды и законные войны, одели на себя прекрасные костюмы, белоснежные рубашки и лучезарные улыбки, обмениваются красивыми речами, не называя вещи своими именами, и делая вид, что не понимают, когда обманывают друг друга и себя, якобы борясь с наркотиками проституцией, мафией, убийствами и другими бедами, которые сами придумали и сами совершают.

Устраивают соревнования кто кого ловчее «проведёт» и дали этому название дипломатия.

Вокруг каждого единичного убийства поднимают большой ажиотаж с показательными судами и красочными казнями.

Массовые убийства на войне именуются победами и сопровождаются большими празднествами.

Посмотрите на Архангела, отвечающего, за исполнение заповеди НЕ ПРЕЛЮБОДЕЙСТВУЙ! Они долго нарушали эту заповедь и за это Архангел Любви послал им первый пакет позорных и страшных болезней, которые они окрестили венерическими.

Как страшно, думали мы об Архангеле.

Сидит такой добренький в компании своих красавчиков – Амурчиков и до чего додумался! Сейчас с его заповедью всё будет в порядке!

Не тут-то было! Они посуетились, придумали лекарства и в случае чего подлечиваются, чтобы потом вновь взяться за старое.

Только с каждым поколением всё хуже.

Вначале были рыцари, которые молились дамам.

Потом были поручики и гусары, которые стрелялись из-за дам.

Во все времена попутно были проститутки и развратники.

Дальше перемешался пол… Непонятно кто от Адама, кто от Евы.

Совокупляются не парами, а целыми компаниями.

Потомки Адама насилуют и режут на части своих Ев, выбрасывая останки в контейнеры для мусора!

Мучают и насилуют детей!

Всему придумали названия: групповые сексуалы, бисексуалы, гомосексуалы, лесбосексуалы… и десяток других. изобретателей-сексуалов…

Весь этот бардак продаётся, покупается и показывается под названием порнография.

Взрослая и д е т с к а я!!!

Когда на всё это стали засматриваться красавчики – Амурчики, а самые шустрые, спрятавшись в облаках, пробовали подражать, то наш добренький Архангел Любви не на шутку рассердился и послал им такой подарочек, такую болезнь, что если они не успокоятся, то старику Ною некого будет спасать.

– И что же они? Задумались или начали исправляться?

Ни в коем случае!

Они тут же стали искать лекарство, а пока не нашли подняли большой шум и призывают друг друга прятаться в резинки.

Я предлагаю не трогать их.

Пусть они сами друг друга поубивают и освободят Землю.

Они как раз на пути к этому.

Тогда мы поселим туда умных, неагрессивных жителей.

Незачем тревожить Ноя!

Сидит себе старик на пенсии в ковчеге – пусть отдыхает!" – сердито закончил ехидный Архангел.

Поднялся шум, гром, молнии.

Полился дождь, посыпался град, кое-где ливни, ураганы и бури.

Мнения Архангелов разделились.

Все размахивали крыльями, перебивали друг друга, не выбирая выражений.

На Земле в это время в нескольких местах хорошо тряхануло чуть ли не до 9-ти баллов, и появились первые жертвы Божьей Немилости.

Поднялся БОГ и одним лёгким взмахом посоха успокоил ВЫСОКИЙ СОВЕТ.

"Уважаемые коллеги! Не забывайтесь!

Вы не на Земле, – начал свою примирительно-заключительную речь ГОСПОДЬ БОГ – терпение, терпение и ещё раз терпение должны мы здесь на небесах проявлять к этим неразумным, именующим себя Homo sapiens, что означает Человек Разумный.

Проверим ещё раз.

Может быть, они в самом деле достаточно разумны.

.Мы наблюдали за ними много тысяч лет. Понаблюдаем еще.

С тех пор, как они переодели шкуры зверей на штаны, они так прыгнули, что в ближайшее время долетят до нас и нам придётся взобраться на 1-2 галактики выше.

Они добрались до неба и тревожат рай, опустились под воду и устроили рыбам ад, вгрызлись в Землю и скоро сами будут в аду!

Но если на всё это им потребовались тысячелетия, то теперь у них в руках такая сила, они достигли такого развития техники и такой дремучей морали, что им даже столетия не потребуется, чтобы превратить нашу гордость – ЗЕМЛЮ в мёртвую планету!

Не будем отзывать Ноя с пенсии.

Старик поработал и заслужил отдых.

Ковчег за это время рассохся и устарел.

Вспомните, что когда Ной работал спасателем, это была неопасная работа, они ещё не добрались тогда до Атома.

А теперь, когда они «разнесут» Землю, будет такое, что старику лучше не рисковать здоровьем. Это раз.

Во-вторых, те из уцелевших, но подвергшихся облучению, народят таких выродков, которые «разнесут» потом всю ВСЕЛЕННУЮ!

БОГИ других ВСЕЛЕННЫХ нам за это спасибо не скажут!

Поэтому принимаем решение:

В случае новой катастрофы Ноя не беспокоить!

Ковчег не реставрировать!

Спасательных работ не производить!

ЗЕМЛЮ продезинфицировать, промыть, очистить, покрыть садами и заселить мирными жителями, снабдив их ОСНОВНЫМ ЗАКОНОМ:

Жизнь Человека неприкосновенна и для этого нет исключений.

Каждая женщина, родившая ребёнка, должна, прежде всего, внушить ему этот ЗАКОН.

Пусть все знают, что генерал, отдавший приказ стрелять по людям – убийца.

И солдат, убивающий другого солдата – тоже убийца.

Президент, начавший войну – убийца.

И судья, приговаривающий Человека к смерти – тоже убийца.

Учёный, создавший оружие для уничтожения людей – убийца.

И директор завода производящего оружие – тоже убийца.

Писатель: артист, режиссёр, художник, изображающие убийства – преступники, пропагандирующие убийства.

Пусть, вновь пришедший в ЭТОТ МИР, никогда и нигде не сможет увидеть картину убийства Человека Человеком.

Пусть самыми лучшими и достойными произведениями искусства считаются те, которые прославляют ЛЮБОВЬ во всех её проявлениях!"

Архангелы покоились в облаках, с надеждой вслушиваясь в Божественную речь и представляя себе как мало у них будет забот по управлению Землей, если всё будет так.

С заключительным словом на Высоком Совете выступил всеми почитаемый Ной.

Долгие века не состарили его.

Он по очереди поклонился БОГУ, Архангелам и сказал:

"Я сожалею! Но тогда надо было спасать.

Теперь– лучше не спасать."

БОГ с любовью и грустью посмотрел туда, где голубела и содрогалась от взрывов ЗЕМЛЯ, и сказал: «Да будет так!»

Архангелы дружно похлопали крыльями, поклонились БОГУ и с Миром разлетелись наблюдать за исполнением Божьей Воли.

Они все же не теряли веры в людей и надеялись, что им не предстоит такая сложная работа, как создание новых жителей ЗЕМЛИ.

Два населённых пункта в Бесарабии я помню с детства, хотя никогда там не бывала.

Но в моей первой, безоблачной жизни они так зримо присутствовали в разговорах старших, что я чувствую себя жительницей этих мест.

Город Бельцы о котором даже песенка была: «Майн штейтолы Белц» и что-то вроде районного центра Единцы.

В Единцах родилась моя мама.

Единцы – это не столица и даже не город.

Но по рассказам моих тётушек и мамы, можете мне поверить, что жизнь там била ключом. А мой дедушка был известной фигурой.

Не всякому выпадало счастье быть внучкой Ши Монсе, утверждала моя тётушка Фейголы, которая сама, будьте, уверены, являлась младшей дочерью именно Ши Монсе, а не кого-нибудь другого!

Известностью и почётом он пользовался потому, что был настоящим набожным эрлих (порядочным) евреем, имел пять дочек, сына и знаменитый кошерный ресторан, посещаемый местными богачами. Дочки считались красавицами и славились своей скромностью. Никто из гостей никогда не видел их в зале ресторана, хотя именно они выполняли всю работу.

Сын считался чудаком, так как писал книги.

Он молодым уехал в Бразилию, где и прожил всю жизнь.

Я видела бразильские фотографии этой ветви Гринбергов (девичья фамилия моей матери).

Внешне мы с этим мифическим дядей очень похожи – имеем одинаковые круглые жизнерадостные физиономии, при этом он похож на преуспевающего американского банкира, что очевидно, является, нашим главным отличием.

К нему вскоре уехали две сестры, тоже больше не вернувшиеся в Россию и также перешедшие в легендарное существование.

Таким образом, мне посчастливилось знать только трёх дочек Ши Монсе.

Старшая из них была моей матерью, следующая за ней – тётя Рейзолы и младшая – Фейголы.

Две старшие были удивительно похожи внешне и одинаково добрые по характеру.

Младшая любила радовать только себя.

Всем остальным доставалась критика и острые «шпильки».

Добрая тётушка Рейзолы имела молчаливого мужа, по имени дядя Нёма.

Он не имел ни одного волоса на голове и был на голову ниже жены, но умел хорошо и светло улыбаться, делать деньги и детей.

Правда всё в умеренных количествах – улыбался не так часто, денег хватало, чтобы тётя могла не думать о них, а детей было всего трое.

Старший сын Пинчик, как две капли воды, похожий на отца, особенно молчанием и улыбкой, и две девочки – Эни, себе на уме и спокойная, рассудительная «мамина дочка» Сара.

Семья жила в роскошной трёхкомнатной квартире в центре Черновиц на тихой, престижной улице.

Дом был старой постройки с изразцовыми печами, паркетом, балконом и кухней таких размеров, что в ней могли разместиться все апартаменты семьи Мулерман, расположенные в психбольнице.

Семья жила тихо, мирно, без проблем и потрясений, соблюдая еврейские праздники и получая удовольствие от жизни.

С моим появлением, в доме произошли кое-какие новшества, но всё по порядку.

Младшая сестра моей матери, шустрая, быстрая злючка тётя Фейголы, жила с очень поздним мужем, дядей Мойшей и дочкой Милочкой.

Разговаривал дядя Мойша значительно больше, чем дядя Нёма, но зато реже улыбался, хуже зарабатывал деньги, а по части детей, то уже в поздние годы кое-как расстарался на Милочку, которую в силу столь позднего появления, так избаловали, что я боялась её, как огня.

Я не смела, дать ей подзатыльник или по заднице, так как пришлось бы объясняться с папочкой или мамочкой, ибо стоило её тронуть, как она начинала орать, топать ногами и царапаться. Ей, было, пять лет, мне – восемнадцать.

Она бегала за мной, прыгала мне на голову, обливала водой, царапалась, и всё ей сходило.

При виде неё, я панически пускалась наутёк, потому что у меня было огромное желание дать ей хорошую трёпку, чтобы она оставила меня в покое.

Забегая вперёд, скажу, что она была красивейшим ребёнком, но, подрастая, постепенно превратилась в черноволосую девицу в очках и с длинным носом.

Отец рано умер от рака, и она уехала с матерью в Израиль, будучи старой девой.

Там она вновь расцвела, удачно вышла замуж, родила двух сыновей и живёт вместе с матерью и своей семьёй счастливой спокойной жизнью.

Счастье и судьбы человеческие ходят по своим непостижимым законам.

Если должно быть счастье, оно всё равно придёт, если даже по пути немного заблудится и запоздает чуть-чуть.

Итак, определилось дальнейшее место действия – город Черновцы, скупо выписаны действующие лица – мои родственники и с нескрываемой любовью обрисован портрет главной героини, неожиданно появившейся в Черновцах как сибирское чудо.

Мягкий тёплый летний вечер.

Из здания черновицкого вокзала появляется симпатичная девочка с деревянным чемоданчиком в руке, читая на ходу адрес по бумажке.

Это я осчастливила Черновцы.

В прекрасном настроении, без забот и волнений, расспросив прохожих,спокойно направляюсь по адресу тёти Малки и дяди Срула. (отцова линия). Из каких соображений мой выбор пал на эту семью, остаётся большой загадкой для истории.

Тунгусский метеорит или затмение солнца вызвали бы, наверное, меньшее удивление у моих далёких и, в общем-то, незнакомых родственников.

Все четверо детей: Голда, Хана, Берл и Нахем рассеялись по городу для оповещения остальных не осчастливленных родственников.

А тётя Малка тут же во дворе водрузила на стул таз с горячей водой и принялась мыть мне голову.

Для чего так срочно был развёрнут этот санпропускник, опять же загадка истории.

Либо у тёти Малки сдали нервы, а в таких случаях лучше всего помогает работа, либо она решила, что из Сибири обязательно привозят сибирскую язву и меня надо срочно дезактивировать.

Она усердно драила мою голову, нервно приговаривая: «Майн Гот!» и «Вей из мир!»

Мы уже знаем, что дядя Срул по «уважительной причине» не мог присутствовать при моём, столь радостном нашествии, так как они вместе с дядей Велвлом пребывали в тюрьме, как расхитители народного хозяйства в особо крупных размерах, перестав быть подпольными трикотажными королями украинской социалистической республики.

Мне же всю жизнь не везёт.

Пусть бы я явилась чуть-чуть раньше и хоть месяц пожила бы в семье миллионера хотя бы подпольного.

Нет, прикрыть «лавочку» надо было не раньше и не позже, а как раз к моему приезду!

Четверо гонцов быстро сделали своё дело и в момент, когда тётя в который раз намыливала мне голову, стали стекаться, поднятые по тревоге родственники.

«Майн Гот» и «Вей из мир» стали многократно усиливаться и повторяться, пока не заполнили весь двор, превратившись в недружный хор.

Я кое-как освободила голову из таза с водой, таращила глаза под струями воды, стекавшей по волосам и старалась в этой толпе незнакомых людей хоть кого-то узнать.

Но я никого не помнила из той маленькой счастливой трёхлетней жизни.

Вдруг я остолбенела окончательно: ко мне приближалась моя мама… но молодая, красивая и хорошо одетая.

Она заплакала, подошла, вытерла мне голову полотенцем, взяла за руку и увела к себе домой.

Это была родная сестра моей мамы, добрейшая тётя Рэйзолы, которая согрела мою юность и подарила мне несколько счастливых, безмятежных лет.

У тёти мне показалось красиво, как во дворце.

Дядя Нема, не проронил ни слова, только приветливо улыбался и почёсывал лысину.

Девочки: Эни и Сара тихонько хихикали, разглядывали меня и недоумевали, откуда я взялась и надолго ли.

Пинчик безучастно и без интереса посмотрел на всю возню и удалился, не удосужив разговором.

Тётя накормила меня, приласкала и уложила спать.

На следующий день начали интересоваться подробностями и думать о будущем.

Но тут выяснилось, что с будущим могут быть трудности.

Почуяв" сладкий запах свободы", я сорвалась из Новосибирска как воробей из клетки.

О каком будущем и о каких проблемах можно думать, когда я, наконец, СВОБОДНАЯ!

Такая проза, как справки из медицинского училища, свободных птиц не интересуют.

Приземлившись столь удачно на недоумевающих родственников, мне пришлось поинтересоваться прозой и убедиться, что как бы ни была велика радость, думать о будущем никогда не мешает, хотя бы для того, чтобы не лишиться этой радости.

Но всё кончилось благополучно.

У кого-то кто-то был, кто-то с кем-то переговорил.

Кое-что из бумаг у меня случайно оказалось, и меня приняли продолжать учёбу в Черновицком медицинском училище с условием, что необходимые документы дошлют из Новосибирского мед училища.

И начался один из лучших периодов в моей жизни.

Я получила кое-какую компенсацию за оборванное детство и несостоявшуюся юность.

Я оказалась в нормальной семье, где есть отец, мать и дети, где есть нормальные семейные отношения.

Но! Это же я! Со своими невезениями, где при любой удаче, тут же на горизонте появляется маленькая точечка, которая быстро вырастает в огромное «НО»!

Но через определенное время мне снова пришлось начать самостоятельную жизнь.

Скорей всего я сама в этом виновата.

Однако, примерно два года я была счастлива.

СОН ДЕСЯТЫЙ.

– Все ищут друзей.

Что такое Дружба, ГОСПОДИ!?

– Светлая мечта о единении.

– Что же такое Друг?

– Верность, преданность, терпимость и понимание.

– Как найти настоящего друга, ГОСПОДИ!?

– Попробуй быть верной, преданной, терпимой и понимающей ко всем, кто рядом…

Возможно один из них ответит тебе тем же.

Учёба в училище проходила так, как для меня всегда проходит учёба: я никогда не пропускаю занятий, сижу за первой партой и смотрю в рот учителю.

Во всё вникаю, непроизвольно выскакиваю, где надо и не надо.

Задаю массу вопросов и от всего получаю массу удовольствия.

Но на этом учёба заканчивается, так как дома я всегда только планирую заниматься, но всегда возникают какие-то дела, после которых не хватает времени как раз на учёбу, всё остальное я кое-как успеваю.

Схваченных таким образом на занятиях знаний, каким-то чудом хватает, чтобы на экзаменах кое-что, припомнив, а кое-что, сообразив и всё это с умными глазами, нахально развив, получать хорошие и отличные оценки.

Зато те предметы, где интуиции недостаточно, и которые надо заучивать, как, например, фармакология, для меня большая трагедия и до отличной оценки я здесь не дотягиваю, часто получаю – хорошо, иногда – посредственно.

Завидую тем, кто на переменках и перед уроками, самозабвенно, закрыв глаза, или уставясь в учебник, добросовестно зубрит.

Я ничего не могу с собой поделать, ругаю себя, не люблю и сама себе обещаю, что с завтрашнего дня начну серьёзно заниматься, однако продолжаю гробить драгоценное время переменок на анекдоты, а после уроков на что угодно, только не на учёбу!

Тем не менее, знания постепенно концентрируются, систематизируются, дополняются и все, кроме меня считают, что я толковая студентка, медсестра, врач и т.д.

Я же, в глубине души, тайно считаю, что я просто произвожу хорошее впечатление.

Мне даже поверить трудно, что есть люди, которые уверены в себе.

Позже, когда я работала врачом и мне удавалось ставить верные диагнозы или правильно поступать в экстренных ситуациях, я каждый раз удивлялась, считала это случайностью и покрывалась холодным потом, при мысли, что мне могло не повезти и я могла промахнуться.

Что ещё характерно и неизменно повторяется, где бы я ни была, это соотношение: я и коллектив.

Каждый раз, приходя в новый коллектив, я полна решимости всё изменить, и на сей раз вести себя по-новому, чтобы всё было иначе.

Но ничего не получается.

Я не могу слиться с коллективом!

Я, как будто, общительна, легко знакомлюсь, легко вступаю в контакт, до наивности проста и открыта.

Но всегда оказывается, что коллектив сам по себе, а я сама по себе.

Я шучу, веселюсь, сама и веселю их, они даже говорят, что без меня скучно, но где-то фатально, всегда наступает критический момент, когда выясняется, что КОЛЛЕКТИВ меня не любит!

При этом всегда находятся один – два человека, которые, по моим понятиям, лучшие люди и они, как – будто бы любят меня, но КОЛЛЕКТИВ всегда так угрожающе силён и монолитен, что у них никогда не хватает духа сказать что-нибудь доброе в мой адрес.

Часто, зная своё призвание быть «белой вороной,» я, приходя в новый коллектив, клялась себе быть" серым воробышком" тихим и незаметным.

Но меня хватало ровно на два – три дня, после чего я снова распускала хвост и крылья, порхала и веселилась, считала всех самыми лучшими людьми, которым всё можно доверить.

Мне казалось, что я люблю всех вокруг, а все обожают меня.

Но обязательно приходило время, когда таки оказывалось, что коллектив меня не любит!

Таким образом, я всегда чувствовала себя счастливой и порхающей, как выяснялось, напрасно. Учёба в Черновицком мед училище протекала без запоминающихся моментов.

Никто из учителей или сокурсников не коснулся моей души.

Зато всё за порогом училища меня интересовало и волновало.

Жизнь была прекрасной.

В Черновцах был отличный климат без перепадов и катаклизмов.

Мягкая зима, позволявшая щеголять на Кобылянской без головных уборов.

Яркая, ласковая весна, обещавшая все радости жизни!

Немножко знойное лето с тёплыми тёмными вечерами и ночами, когда без любви просто невозможно. И осень, которая мягко сливаясь с теплой зимой, давала понять, что не всё кончено и вот-вот из-за Карпат вернётся весна.

Жизнь в семье была изумительной.

Мне купили платья и одели как девушку из приличной семьи.

Заказали специальную обувь у сапожника-виртуоза.

Я забыла, что на свете существуют деньги.

Всё необходимое было дома, а на карманные расходы я имела стипендию.

Это был прекрасный период, когда меня на время отпустила вечная проблема с едой: я не голодала, как в Сибири не считала копейки на еду как в Новосибирске и не боялась растолстеть как теперь.

Тогда, в Черновцах, в то солнечное, счастливое время всё было компенсировано.

У меня всё было хорошо!

Я была счастлива, молода, беззаботна, до еды ли мне было?

В доме было всё лучшее и в достаточном количестве.

Я могла есть что хочу и сколько хочу и поэтому ничего не хотела.

Я бегала, летала, порхала и что-то клевала.

Недалеко от нашего дома, на улице Красноармейской, был большой базар. Чего там только не было! И очень дёшево.

Иногда тётя брала меня с собой на базар.

Мы накупали массу фруктов и овощей, покупали цветы, которые в вазах расставляли во всех комнатах.

Тётя готовила из овощей чудеса еврейско-молдавской кухни, пекла кондитерские шедевры и делала из мяса такую построму, которую, наверное, подают архангелам в раю, да, видимо, подавали в кошерном ресторане дедушки Ши Монсе.

А я весила пятьдесят три килограмма, носила подростковый размер одежды и игнорировала лифчики задолго до того, как это стало модой.

Жизнь в Черновцах напоминала довоенную.

Большинство населения составляли евреи, которые создавали свой стиль. Кроме того в шестидесятых годах был период некоторого благополучия. Денег у населения было не так много, поэтому в магазинах было достаточно много всего.

Но денег хватало, чтобы не отказывать себе в еде.

На Кобылянской с обеих сторон были магазины.

В колбасном рядами висели колбасы разных сортов.

В рыбном магазине стояли в бочках селёдка, а так – же чёрная и красная икра.

В ювелирном магазине я купила себе золотое колечко с тремя александритиками, которое стоило 14 рублей (моя месячная стипендия в училище). Подобных вещей было много.

Чтобы понять о каком благополучии я говорю, надо вспомнить семидесятые и восьмидесятые годы, когда у населения были кое-какие деньжата, но в магазинах ничего не было, поэтому, для того, чтобы что-нибудь купить, надо было в два раза больше переплачивать. Или девяностые годы, когда волчье отродье коммунистов, переодевшись в овечьи шкуры демократов и залив кровью, начатую Горбачёвым перестройку, повторно создали «НЭП», но на сей раз ублюдочный ельциновский, завалили магазины объедками с барского стола «запада», ограбили народ, выгодной им инфляцией, и взяли за правило «задерживать» ту жалкую зарплату, которой кое-как хватало бы на пропитание.(Назвали «неплатежами») В итоге, при «изобилии» в ларьках, население уже ничего не могло купить и, чтобы не умереть с голоду, стали грабить и убивать друг друга. (Назвали русской мафией). Коммунисты стали величать друг друга господами и бизнесменами, обжираться уже в открытую, а не в спец жилье и спецмагазинах, как раньше. (Назвали «новыми русскими».) Если появлялся наивный истинный бизнесмен, его отстреливали в подъезде собственного дома, симулируя потом расследование).

Но безмозглое стадо, именуемое народом, умело натравляемое друг на друга, и, принуждаемое купаться в собственной крови, так ничего и не поняв, стало проситься назад в социализм (с «человеческим лицом»), не ведая, что они из этого дерьма, пока ещё никогда не выбирались!

В это время на «Западе», недооценив опасность гангренозной стадии ИМПЕРИИ ЗЛА, делали вид, что верят в «Российскую демократию», и задабривали коммунистических оборотней огромными долларовыми займами, которые загадочно исчезали.

Поэтому можно назвать шестидесятые годы ХХ столетия, годами некоторого благополучия в Российском муравейнике.

В шестидесятых годах ещё было спокойствие!

Никто не покупал, на всякий случай, по тонне пододеяльников, как стало в восьмидесятых годах, когда в магазинах, как вихрем «сносили» всё с прилавков, и во время открытия магазинов, озверевшая толпа, не раз ломала двери и на лестницах иногда оставались растерзанные трупы, по которым пронеслись дикари, не заметившие упавших.

В шестидесятых годах отъезд из страны советов был ещё не повальным, а только тайной розовой мечтой миллионов, удававшейся единичным «счастливцам» транзитом через тюрьмы, борьбу и голодовки. (Назвали диссидентством).

В шестидесятые жизнь текла размеренно и спокойно.

Незаметно, окольными путями, появлялись богатые и очень богатые люди.

Остальные жили достаточно прилично, т.е. имели, что покушать и кое-что одеть.

Железный занавес ещё наглухо отделял Советский Союз от остального мира, поэтому труженики полей и заводов, а также интеллигенция были глубоко убеждены, что бесплатное пропагандистское образование и бесплатная убогая медицина – это высшие достижения человечества, которые никому недоступны, кроме советских счастливцев!

Никому и в голову не приходило, что работают эти счастливцы тоже бесплатно.

Алкоголизм в шестидесятые ещё не был всеобъемлющим, особенно в еврейских Черновцах.

В центре Кобылянской находился ресторан.

О! Это было особое место!

Сюда ходили самые богатые люди.

В ресторане играли прекрасные музыканты, и было роскошное убранство с преимуществом красного плюша и позолоты.

Главной фигурой ресторана был руководитель оркестра, он же ударник, по имени Томми.

Ох, Томми!!

Смуглый, изящный, подвижный, с чёрными круглыми глазами, он покорял многие неосторожные сердца…

О мужских достоинствах и возможностях Томми ходили легенды.

Когда он загорал на пляже, дамы незаметно косили глазом в его сторону, пытаясь установить насколько достоверны легенды.

Летом пляж являлся как бы дневным филиалом Кобылянской и ресторана.

Все учреждения и предприятия, как будто бы исправно функционировали, однако целыми днями пляж кишел черновчанами.

Мало кто лежал и загорал.

Большинство фланировали как на Кобылянской, но при минимуме одежды.

Во второй половине дня пляж пустел.

Народ ненадолго отправлялся домой.

Обедали, приводили себя в порядок и устремлялись в город, разделившись, примерно, на три потока: 1) Кобылянская, 2) ресторан и 3)"Дом офицеров" или «ДК» или «Седьмое небо». Это место с тремя названиями заслуживает специального описания.

Представьте себе возвышающееся в центре города большое гранитное здание модерновой постройки с разными уровнями высоты.

Самый высокий уровень здания завершался огромной залой с мраморными колоннами, которая раздвижными стеклянными дверями делилась на две половины. Одна была летним залом под открытым небом, с мраморным полом и лёгкой подцветкой белых колон. Вторая – с паркетом и хрустальными люстрами была зимним залом.

Черновцы город южный, поэтому большую часть года занимает лето, далеко продвинувшее своё тепло на весну и осень.

Большую часть года мы всё-таки танцевали под открытым небом.

Слушая музыку, можно было смотреть на звёзды или любоваться мерцающими огнями ночного города, в зависимости от настроения.

Лучшего места для танцев я нигде не видела.

Вечера танцев бывали три раза в неделю.

В самый будничный день стоило только подняться на это «седьмое небо» и услышать музыку тех лет в виртуозном исполнении еврейских музыкантов, как душа ныряла в праздничное ожидание чуда.

Три раза в неделю, протянув в кассовое окошечко рубль и, зажав в ладошке голубую бумажку, как бесценный лотерейный билет, мы вмиг взлетали на семиэтажное небо, в пустой ещё зал, занимали место у любимой колонны и с бьющимся от быстрого бега и ожидания сердцем, с надеждой устремляли широко открытые глаза на вход, каждый раз вновь уверенные, что наконец-то сегодня сбудется!!!

В городе были русский и украинский драматические театры, были кинотеатры и был клуб железнодорожников, который в народе назывался «железка». Собирались туда представители пролетариата.

Отношения там выяснялись просто и убедительно – врукопашную.

Чудесный старый парк в городе назывался именем украинского поэта Тараса Шевченко. Там тоже была танцплощадка, которая летом работала ежедневно, поэтому в парке всегда звучала музыка. На танцплощадке веселились подростки, а по аллеям, слушая музыку, степенно гуляли отошедшие от суеты и забот пенсионеры.

Этот старый парк!

Когда на меня плавно и незаметно опустилась неземная фея первой любви, одна из скамеек в зарослях парка стала лучшим местом на Земле!

Каждый день сиял и звенел, потому что должен был наступить вечер, который дарил 2-3 часа для счастья…платонического и безнадёжного, которое не должно было иметь будущего.

Но всё по порядку.

Наконец живу как человек. Считаюсь барышней, которая должна выйти замуж.

В Черновцах все барышни должны были выйти замуж.

Это было основное!

Некоторую роль играли данные самой барышни, но больший интерес, представляла семья: положение, связи, репутация и конечно же деньги.

Замужество меня интересовало в принципе, как что-то далёкое и недоступное, но любовь мерещилась в каждом взгляде.

К хорошему привыкаешь быстро.

В 17 лет я какое-то время была такой, какой положено быть в !7 лет.

Ни о чём не заботилась, училась не отказывалась по утрам повозиться с сёстрами Эни и Сарой, визжа и кидаясь подушками.

Пинчик участия в играх не принимал, ничего не говорил, ничем не интересовался, жил своей жизнью, встречался с приятелями, был серьёзным и недоступным.

Ему было 17 лет, он имел порок сердца, широкий лоб мыслителя, очки и умные зелёные глаза за ними.