Текст книги "Дурочка"

Автор книги: Дора Карельштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

НОВОСИБИРСК.

Умывшись и пожевав кусочек сала со шкуркой, я, с торбочкой в руке, направилась разыскивать медицинское училище.

С помощью расспросов и трамвая, я таки добралась, хотя и заблудилась.

Но под машину не попала и милиционер не оштрафовал, как обещал Гайдышенок.

На время сдачи экзаменов я получила общежитие и радовалась отсутствию забот.

Мне было хорошо!

Без особого труда и напряжения проскочила я вступительные экзамены и без особых проблем стала студенткой трёхгодичных курсов медицинских сестёр со стипендией в 14 рублей и дополнительными пятью рублями для снятия квартиры.

За 5 рублей нельзя было снять квартиру, комнату – тоже.

Но можно было «снять угол», если хорошо поискать!

Я искала и нашла: в проходной комнате, в углу поставили узкую (полу спальную, надо полагать) железную кровать, некогда покрашенную белой краской, следы которой неплохо сохранились.

На кровать положили мягкий соломенный матрас, застелили кусками льняной ткани собственного изготовления, и я спала на этом ложе сном праведницы, не нуждающейся в отпущении грехов!

На оставшиеся 14 рублей мои мечты сулили прекрасную свободную студенческую жизнь, полную. приключений, неожиданностей и праздников!

Из Пихтовки эту жизнь (её материальную часть) можно было бы несколько облегчить, передавая мне кое-что из продуктов, если бы не чудеса дорожного сообщения Пихтовки с остальным миром.

Мне необыкновенно «везло» на этом историческом пути Пихтовка – Новосибирск.

Поездки по этому пути носили для меня душещипательно-сексуально-драматический характер, правда с благополучным исходом (по классическому типу– Happy end)

Кстати, это относится не только к Пихтовско – Новосибирским поездкам.

Начиная с этих пор и довольно длительное время, мои отношения с противоположным полом носили именно этот характер, т.е. душещипательно-сексуально-драматический:

Я пыталась придать отношениям душещипательный характер, ОН (в смысле – они) – сексуальный.

Но так как никто не шёл на уступки, то всё заканчивалось драматически, т.е. мы расходились «как в море корабли»

Во мне же вели непримиримую гражданскую войну три разных начала: трусливая девственница, темпераментная искательница приключений и сентиментальная мечтательница не от мира сего.

Которая заглядывала в глаза каждому мужчине с немым вопросом: «Скажите Вы не принц?»

Все, встречавшиеся мужчины, явно давали понять, при первом же соприкосновении, что не очень хорошо себе представляют какого… принца ждёт девочка и почему не соглашается сразу же начать с постели?!

Искательница приключений внутри меня со своими гормонами не раз готова была удовлетворить своё любопытство, сентиментальная дурочка со своими мечтами тоже была не прочь поверить в явившееся чудо, но верх всегда одерживала непримиримая чистюля – девственница, которая трусила и не шла на компромисс.

Не принцы менялись, но ситуация удерживалась стабильной… до поры, до времени.

«Угол» я сняла на окраине Новосибирска, куда общественный транспорт не доходил.

Расстояние до училища было довольно значительным, но я его бодро два раза в день проскакивала, прикидывая в уме туалеты, которые у меня будут, когда появится ОН – который на лимузине.

Чаще всего на пыльных пригородных дорожках «вырисовывался» скромный чёрный лимузин, который гостеприимно распахивал двери перед роскошной брюнеткой в элегантном вишнёвом костюме.

Не трудно догадаться, кто была эта счастливая брюнетка.

Однако!

Кто бы мог подумать, что ОН таки явится на сверкающем Мерседесе… когда мне уже будет слегка за пятьдесят!

И хотя он будет принц только для меня и совсем не красавец, ОН подарит мне ощущение сбывшейся мечты и вернувшейся молодости!

Когда человек о чём-то думает или мечтает, то часто неожиданно, когда уже перестаёшь ждать, приходит нечто похожее на голубую или розовую мечту юности.

Хорошо если это происходит не слишком поздно, и похоже на то о чём мечталось… чтобы не пришлось слишком много придумывать.

Иногда происходят чудеса, когда действительность превосходит мечту!

Ходят слухи, что и такое бывает.

Но вернёмся пока в Новосибирск.

Надо было умещаться в четырнадцатирублёвом бюджете.

Я проявила недюжинные экономические таланты, единолично принимая свой закон о бюджете.

Разделила весь бюджет на количество дней в месяце (выходные в связи с хорошим аппетитом не предусматривались) и получила количество рублей в день.

Этим и довольствовалась, т.к. печатный станок был мне неподвластен, а заграничные займы не выделялись.

Неудивительно, что я постоянно была голодная, что тоже имело положительную сторону – отсутствие проблемы лишнего веса!

Из развлечений я любила кино. Поэтому в бюджете имелась соответствующая статья расхода.

Но… из общей дневной суммы.

В день посещения кино, «продовольственная корзина» состояла из пакета сухариков.

Растянуть удовольствие от одного сухаря на целый час я умела ещё с Пихтовских времён, когда отщипывала по крошечкам хлеб и сидела, согнув ноги, чтобы колени были под подбородком.

Теперь я не могу ни того, ни другого: нога так не сгибается, а хлеб я не могу есть, чтобы не растолстеть.

Выходит, что даже из той, не самой лёгкой юности, я имела счастье что-то утерять…

В Новосибирске, когда я сидела в тёмном зале и смотрела какую-нибудь захватывающую кинокартину, с наслаждением рассасывая свой сухарь, я чувствовала себя вполне счастливой.

Я была уверена, что всё впереди и жила надеждами, как, впрочем, и всю последующую жизнь.

Наверное мне была начертана совсем другая судьба, очертания которой проглядывали в мечтах о принцах и лимузинах.

Если бы не «красные товарищи»!

Всё могло быть совсем иначе!

Может быть, поэтому я везде чувствую себя чужой, как будто живу не своей, а другой жизнью.

По приезде в Новосибирск, я была обязана каждый месяц являться в милицию и как общественно – опасный элемент расписываться в том, что я, вот она здесь, т.е. советский народ может спать спокойно, т.к. «преступник задержан и обезврежен!»

Моим начальником был Кемеров. Симпатичный «товарищ» сорока лет, который у меня не ассоциировался с милиционером и моим врагом, а наоборот виделся мужчиной (хотя, конечно, не из принцев).

Наши ежемесячные встречи в его кабинете носили полуофициальный характер.

Его забавляло втягивать меня в беседы на общие темы.

Я вела себя как старушка. Обо всём имела своё представление и не стеснялась его высказывать, казённый кабинет меня не пугал.

Кемеров был мягок и терпелив. Не знаю, как он вёл себя с другими ссыльными, но у меня на него обид нет.

Может быть и в КГБ встречались иногда нормальные люди… если, конечно, в их служебные обязанности не входило применение пыток.

А я тогда состояла вся из противоречий.

Если бы я была серенькая и незаметная и при этом хромала, всё было бы «хорошо».

Но я была яркая, бросалась в глаза… и хромала.

Мужчины смотрели сочувственно, а я воображала совсем другое.

При общении говорила порой умные вещи, но часто поражала при этом сверх наивностью.

Всегда казалась жизнерадостной: пах! пах!… и в то же время была грустной.

Кокетливая, даже вызывающая, а при ближайшем знакомстве – недотрога: нет! нет!

Смелая – везде тут как тут! Но, если присмотреться, – забитая.

Вечно сомневающаяся и неуверенная, выглядела решительной и самоуверенной.

Боже! Как я хотела счастья и как верила в него!

Такой я была в 16-17лет и такой по сути осталась, с некоторыми скидками на внешность, фигуру и особенно количество надежд…

ВОСЬМОЙ СОН.

– ГОСПОДИ! Как спасти МИР, если я маленький человек?

– Умей сказать НЕТ!

Когда горят дома и падают трупы – СОДРОГНИСЬ!

Когда жгут храмы и книги – ОТВЕРНИСЬ!

Когда поют гимны и марсельезы – ЗАМКНИСЬ!

Коль появились вожди и путчисты – ОТСТРАНИСЬ!

Сам хочешь стать вождём?! УСМЕХНИСЬ!!!

Зовут грабить и убивать?! – УЖАСНИСЬ! И скажи: НЕТ!! БЕЗ МЕНЯ!!

– ГОСПОДИ! И БУДЕТ МИР СПАСЁН?!

– НЕПРЕМЕННО! ЕСЛИ КАЖДЫЙ СКАЖЕТ ТАК.

Кемеров в 1954 году первый сообщил мне, что я свободна…

Могу ехать куда хочу!

Быстро и без волокиты оформил мои документы, когда я, ошалев от слова СВОБОДНАЯ, бросила училище, бросила всё и помчалась через всю страну в Черновцы, где жили родственники, и где меня никто не ждал и едва ли помнил о моём существовании, в связи с почти пожизненным отсутствием.

Кемеров был немного печальным, когда поцеловал меня на прощание в щёчку и с грустью сказал, что мы никогда больше не увидимся (так и было) и спросил зачем мне так сразу уезжать, не лучше ли закончить здесь училище?

Об этом смешно было даже думать: я всю жизнь только и мечтала стать свободной и теперь не использовать эту свободу тут же, немедленно!? Смешно!

Но прежде чем перенестись на верхнюю полку плацкартного вагона, уносящего меня на юг в Черновцы, придётся на некоторое время задержаться памятью на севере и восстановить отрезок жизни в Новосибирске, где у меня не было ни друзей, ни подруг, ни знакомых.

Я запомнила, например, как встречала Новый Год среди незнакомых людей под городской ёлкой, на большой центральной площади.

Многие пришли семьями или с друзьями, веселились, шумели, пили шампанское и поздравляли друг друга с Новым Годом.

Мне было грустно весело, что напоминало кисло-сладкое мясо, которое умела готовить моя мама.

Оно было вкусное, несмотря на остроту, так же, как я ощущала себя счастливой, несмотря на одиночество.

Хорошая вещь – будни: нет времени для глупостей и сентиментальностей.

Хуже с праздниками. В праздники толпы спешащих куда-то людей кажутся одинокому человеку исключительно счастливыми, которых ждут – не дождутся их любимые.

В праздники надо создавать места, куда могли бы спешить одинокие люди.

Таким путём удалось бы резко сократить число праздничных самоубийств.

Однажды я попала на вечер в какой-то институт. Я пришла туда одна.

Была зима. Помните пимы, которые весной оставляли следы на потеху Пихтовским школьникам?

Для Наташи Ростовой советского образца – это был лучший вид обуви для первого бала в институте советской торговли города Новосибирска. Очень удобно.

Походка делается лёгкой и воздушной, потому, что в левый валенок без труда можно запрятать недостающие 3 см, при этом нога не выпрыгивает при каждом шаге, как в обычных туфлях.

(Если бы туфли было за что купить и, если бы они имели достаточно высокий задник, чтобы вместить 3 см +часть пятки). Поэтому в валенках хромота почти незаметна.

Не помню, во что были одеты другие девушки и не знаю, было ли тогда обязательно приходить на вечер с туфельками в сумочке, но представительница таёжной Пихтовки таким тонкостям обучена не была, да и возможности были уже описаны.

Туалет являл собой байковое платье чудной расцветки: на чёрном фоне редко разбросанные яркие цветы.

К тому же имелась кайма, которая была расположена по низу юбки и окаймляла вырез шеи, не без смелости открывая пространство, которое при достаточном росте партнёра по танцу, давало пищу для фантазии и воображения.

Объём талии соответствовал месячному бюджету в четырнадцать рублей.

Зато то, что находилось ниже талии, явно превышало бюджетные возможности и отвлекало на себя внимание, оставляя в тени «ножки» в валенках.

Элегантная обувь и изысканный туалет, однако, дополнялись чудесной волной чёрных волос почти до талии да полными надежд и ожидания коричневыми глазами, из которых рвался огонь любопытства и нетерпения.

С принцами в институте торговли, видимо было трудно.

Нашёлся Дон-Жуан. Рост он как раз имел достаточный, чтобы вообразить себе всё, что находилось между первой и второй каймой, не утруждая себя разочарованиями по поводу содержимого пимов.

Он был чрезвычайно галантен для претендента на торговую карьеру.

Заглядывал в глаза, обнимал за бюджетную талию, привлекая к себе поближе не бюджетное продолжение её.

Я имела «бешеный» успех в пёстрой череде сексуальных претендентов, предлагавших, увы, не руку и сердце, а нечто иное.

В качестве провожатого предпочтение было отдано указанному выше кавалеру.

Не исключено, что он был яркой личностью, я не хочу умалять его достоинств.

Мне он казался Богом уже потому, что учился в институте, а я всего в медицинском училище.

Кроме того, он был высоким, (видно на расстоянии) а мой рост– полтора метра.

Увы, больше ничем он не запомнился, ни лицом, ни мыслями.

Он хотел любви и немедленно!

А я всё ещё придерживалась того же классического лозунга: «Умри, но не дай поцелуя без любви!»

Иными словами, в чём-то наши желания совпадали.

Я тоже хотела любви, но по наивности и литературному воспитанию понимала её не в таком пожарном темпе.

Теоретически противоположное толкование этого всеобъемлющего понятия как любовь, привели к неравной схватке двухметрового самца с полутораметровой поборницей романтической любви.

Боевые действия не дошли по накалу до предела, именуемого насилием, но и не опустились до шкалы, называемой нежностью.

К тому же, инстинкт самосохранения предостерёг меня идти с ним на окраину города, что, несомненно, решило бы исход встречи не в мою пользу.

Я остановилась у освещённого здания в центре города, нагло заявив, что живу здесь.

Поэтому первое знакомство с одним представителем из тех, о ком я так мечтала, закончилось только недоумением и разочарованием.

Поцелуй, который оценивался в жизнь, остался при мне, а я больше не представляла интереса для будущего завмага.

Много ещё будет подобных встреч!

Каждая что-то уносила, добавляя чёрной краски, но иллюзии оставались.

Большинство женщин хочет добра и радости себе и окружающим, делают всё для этого, но ничего не получается.

Почему? В чём ошибка?

Из Новосибирских воспоминаний ещё несколько.

Все они из той же области: женщина-мужчина, мужчина – женщина.

Никто, ни один молодой человек или мужчина мной не интересовались, никто не предлагал мне свою дружбу или внимание.

Мечтая о любви, (совсем не платонической…) я должна была, (укрощая себя) отбиваться от секса.

На квартире за городом, где я жила, жил ещё один парень.

Однажды ночью он присел ко мне на мою железную коечку, бормотал что-то несвязное, пытаясь меня потеснить.

Он дрожал и был противен.

Убедившись, что я могу закричать, он, раздосадованный, ушёл, шёпотом ругаясь.

Маленькие, противные эпизоды, которые почему-то застревают в памяти.

Вероятно из-за отсутствия встреч с большими, значительными людьми.

День рождения у соседей. Муж соседки (один инженер, к тому же еврей, на всю окраину) вместо того, чтобы хлестать самогонку и истошно, как все вокруг, орать русские народные песни, целый вечер разговаривал и танцевал со мной.

И, хотя компания опустошила не один кувшин горючего, и, казалось, «лыка не вязала», тем не менее, на следующий день, насплетничавшись вволю, решили не наблюдать за развитием возможного романа, а пресечь его до того как!

Решительные и бескомпромиссные сибиряки предложили мне освободить угол, нисколько не заботясь обо мне и не беря в расчёт, что не я ухаживала за соседом, а он за мной.

Как всегда, за всё в ответе эти «бедные» женщины..

Сняла новую "квартиру ”, но прожила там недолго, подоспело освобождение и я уехала, а на квартире остались жить, приехавшие позже ко мне мама и Броня.

Мама рассказывала, что хозяин этой квартиры, когда напивался, то кричал, что любил меня.

Слава Богу, меня уже там не было, иначе опять бы выгнали, оберегая и боясь потерять, пардон, козла – алкоголика.

И заключительные Новосибирские воспоминания.

Ко мне приезжала в гости Люся Курносова, и мы вместе поехали во время каникул домой.

В том же доме колхозника, куда я впервые приехала, мы нашли грузовик, который ехал в Пихтовку.

Водителями были два молодых парня.

Предприятие с самого начала было опасным. Рискованно двум девушкам ехать через тайгу с двумя чужими мужчинами.

Но выбора не было, а мы по наивности считали, что все люди хорошие.

»Хорошие люди» нам позже признались, что они не были такими хорошими и с самого начала имели совершенно конкретные планы.

Но мне «повезло».

Ехали мы в кузове, где с обеих сторон к бортам были прибиты планочки, на которые вместо скамеек укладывались доски.

Другой опоры, кроме планок, эти «скамейки» не имели.

Дорога состояла из ухаб и ям.

Машину высоко подбрасывало на ухабах, чтобы потом не очень плавно грохнуть в яму.

На одной из особо выдающихся ухабин машину так грохнуло, что доска-скамейка, на которой я сидела, сорвалась.

Из-за негнущегося бедра, нога была подогнута под скамейку.

Рухнувшая скамейка, всей своей и моей тяжестью придавила левую, больную ногу.

Подняться сама я уже не могла. Нога мгновенно посинела и распухла.

Я покрылась холодным потом. От боли, до крови прикусила нижнюю губу, которой всегда от меня достаётся при самых сильных ощущениях удовольствия или боли, но сознания я не потеряла.

Эта беда случилась на середине пути между Новосибирском и Пихтовкой, в тайге, где между населёнными пунктами расстояние измеряется многими десятками километров.

Поневоле этим парням пришлось быть хорошими людьми.

Они по очереди носили меня на руках в лес по моим надобностям.

Чтобы не упасть, я доверчиво обнимала их за шею, а им ничего не оставалось, как быть рыцарями.

К ночи мы добрались до какой-то хаты-трактира.

Было тревожно. Я всю ночь не спала от боли и страха.

Хозяин и его два сына были огромные хмурые, молчаливые сибиряки.

Все пятеро мужчин сидели за столом, пили самогон и о чём-то тихо переговаривались.

А мы две дурные одинокие овечки лежали на полу и ждали, что с минуты на минуту нас изнасилуют, убьют и закопают в тайге.

И никто бы никогда нас не нашёл.

Но ничего трагического не произошло. Мужики улеглись на полу в один ряд с нами, и тут же намертво заснули.

Наверное, всё-таки моя несчастная левая конечность спасла нашу с Люсей бесценную девственность, а двух наших шофёров обратила в хороших людей, избавив их от роли злодеев – насильников, которую они собирались сыграть, отправляясь в путь в обществе двух наивных и доверчивых подруг.

ОТСТУПЛЕНИЯ.СТРИПТИЗ – МОНОЛОГИ. ПЕРВЫЙ.

Деньги я бы сравнила с сексом и добавила бы сюда два нелитературных выражения:

«пудрить мозги» и «вешать лапшу на уши».

Почти никто не смеет признаться, что денег и секса мы жаждем задолго до того, как чётко это сознаем.

Ещё раньше, нам пудрят мозги и вешают лапшу на уши, чтобы убедить не хотеть ни того и ни другого.

Деньги называют презренным металлом, а секс – плотским вожделением и грязной похотью.

Однако от этого они не становятся ни презренными, ни грязными.

Если что-то и доставляет истинное чувство свободы и освобождения, счастья и наслаждения, то именно эти два достояния.

Особенно если к ним добавить немного ума и сердца, которые помогут деньги превратить в могущество, не опускаясь до мотовства, а секс – в любовь, не опускаясь до разврата.

Деньги и любовь могут сделать человека счастливым дважды.

Человек делает деньги, потом деньги делают человека.

Человек возносит свою любовь, потом любовь дарит ему крылья.

Тысячелетия помогли набело запудрить мозги и намертво присобачить лапшу к ушам.

Мы якобы верим, что война, политика и десяток различных религий – это хорошо, истинно и важнее всего личного.

Однако, на деле терпим всё это, потому, что стремимся к деньгам и любви, провозглашая обратное.

Сколько ещё потребуется тысячелетий, чтобы очистить мозги, открыть уши и прозреть?

Прозреть и спросить: почему надо идти против себя, губя в себе лучшее в угоду худшему?

Почему собственно!?

После возвращения в Пихтовку, нога постепенно зажила и я хорошо провела каникулы, рассказывая чудеса о городской жизни, и чувствуя себя в Пихтовке уже гостьей.

Отношение ко мне изменилось. Хавалы смотрела на меня с удивлением и даже некоторым уважением, как к человеку непонятному и поэтому чего-то стоящему.

Для меня с этих пор, она станет далеким человеком, который живёт где-то, в другом мире.

После каникул я вернулась в Новосибирск, где прожила ещё примерно один год.

Новосибирск-это большой современный город.

Центр города преимущественно квадратных геометрических форм.

Основной цвет – серый, основной материал-гранит, много ветра и простора.

Остальное – деревянные окраины, населённые деревенскими людьми, живущими в черте города без спешки, суеты и необоснованных претензий.

Хотелось бы узнать, что произошло с Новосибирском с 1954 года, но, однажды уехав, я уже никогда не вернулась туда и, вероятно, теперь не вернусь и не смогу сравнить.

В 1954 году ко мне в Новосибирск приехали, освободившиеся из ссылки, мама и Броня.

Мама устроилась работать в студенческую столовую и началась сказочная жизнь, т.к. я не была больше одна и, кроме того, у мамы в столовой всегда находилось что-нибудь вкусненькое.

Но у меня всегда так получается: как только что-то налаживается и можно, наконец, начать жить, неожиданно возникает возможность куда-нибудь умчаться в новое место.

У меня немедленно разыгрываются мечты, я срываюсь и, окрылённая лечу на поиски счастья, которое вот-вот объявится!

Затем постепенно ко мне подтягивается семья, но тут из-за угла опять незаметно махнёт крылом синяя птица счастья и я, не долго думая, срываюсь вслед!

На сей раз подоспело освобождение от ссылки.

О, дорогой Никита Сергеевич Хрущёв! Светлая тебе память!

Если бы ты не пресёк преемственность между грузинским людоедом и двадцатилетним правлением маразматика с звериными бровями, пропадать бы мне в Сибири до конца дней моих!

О том, чтобы продолжать жить в Новосибирске после освобождения, хотя бы до тех пор, пока я окончу медицинское училище, даже речи быть не могло!

В июне 1954 года Кемеров, выписал мне (сталинской крепостной) вольную!

Получив стипендию за летние месяцы, я купила железнодорожный билет Новосибирск Черновцы и умчалась.

Куда? К кому? Почему?

Я не знала своих родственников, они не знали меня, я никогда не бывала в Черновцах.

Но ведь я ждала свободы 13 лет! Почти всю жизнь.

Ждать ещё?

Не могла же я оставить СВОБОДУ без употребления и жить по-старому!

Клетка открылась, и птичка должна была улететь! Неважно куда.

Я ничего не помню, почему не вмешалась мама, почему мы не сообщили родственникам, что я приеду.

Ничего не знаю.

Я купила билет, забралась на верхнюю полку и помчалась в неизвестность, переполненная счастьем и нетерпением, впервые узнав, что такое поезд и располагая старым адресом родственников, старательно записанным на листке из тетради.