Текст книги "Рыцарь прерий"
Автор книги: Донна Валентино
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)
Вот и сейчас он что-то бормочет.
– Что ты сказал, хозяин?
Ребекка по привычке остановилась в дверях спальни и повернулась к нему.
Джозайя сидел за столом, хмуро глядя на его поверхность, стиснув руки, словно в молитве.
– Я сказал, что нечего тебя уверять, будто другие женщины лучше тебя. Ты самая лучшая на свете.
То ли он двигался быстрее, чем она могла ожидать, то ли его неожиданный комплимент заставил ее застыть на месте – Ребекка и сама не могла бы сказать. Но через пару вздохов его стул уже опустел, а она все еще продолжала стоять, изумленно открыв рот и глядя туда, где только что сидел муж, и теперь она уже совершенно не понимала, что ей следует предпринять.
Глава 17
Профессор Берне тихо рыгнул, прикрыв рот кулаком.
– Превосходный ужин, миссис Уолберн! Должен признаться, что в Бостоне народ смеется, когда слышит, будто можно получать удовольствие от кулинарного знакомства с простой степной собачкой. Придется мне их переубедить.
– Очень вкусно, мисс Джей! – подтвердил капитан Чейни, и наевшиеся до отвала солдаты, сидящие вокруг стола Джульетты, хором его поддержали.
Джульетта рассеянно улыбнулась капитану, отчаянно желая, чтобы все ее постояльцы поскорее ушли из кухни. С нее больше чем достаточно икающих, харкающих и почесывающихся мужчин! Она все время вспоминала, как Джеффри сравнил солдат американской армии с верблюдами.
Она просто все время вспоминала Джеффри! Две ночи она провела без сна, томясь по его объятиям, по тому дивному моменту, когда их тела сливались воедино, и лишилась способности думать о чем-то еще.
Сравнительно недавно она спокойно относилась к тому, что всю оставшуюся жизнь будет принимать в своем доме этих же самых солдат, прекрасно зная, что Дэниель был бы несказанно горд, видя, как жена чтит мечту его жизни. А теперь она просто не представляла себе, как сможет выносить присутствие постояльцев больше десяти минут кряду.
Джульетта с трудом подавила волну отвращения, которая захлестнула ее при мысли о том, что она бесконечные дни будет проводить за плитой, приготавливая постояльцам пищу, будет стирать постельное белье, на котором спали чужие ей люди, а бесконечными ночами будет прислушиваться к чужим шагам, нарушающим покой ее дома. Трудно было поверить, что только появление потерявшего память актера заставило ее спросить себя: «А как насчет того, что ты сама хочешь получить от жизни, Джульетта?»
– У меня для вас задание, Чейни, – сказал лейтенант Джордан, откидываясь на спинку стула. Это движение сопровождалось звуком и запахом, о которых воспитанные люди никогда не говорят.
Джульетте было любопытно, как вышедший в отставку вояка воспримет такое бесцеремонное заявление. К ее глубокому изумлению, капитан Чейни сел прямее, словно, не вставая, перешел в стойку «смирно».
– Приграничные разбойники вольничают? – вопросил он. – Мне пора действовать?
Кивнув, лейтенант Джордан бросил на Джульетту виноватый взгляд.
– Не пугайтесь, мисс Джей. Вам пока опасность не грозит. Разбойников всегда больше интересовали Лоренс и Форт-Скотт, а не мелкие поселки. Тем не менее лично президент направил сюда капитана Чейни присматривать за городком. Чейни регулярно отправлял рапорты. Это благодаря ему мы вовремя ввели в Форт-Скотт гарнизон, так что разбойники не успели его разгромить. Я немного беспокоюсь, как бы они не решили напасть на менее надежно укрепленное поселение. Мы снова просим вас начать работать, Чейни, чтобы в случае чего вы подготовили людей.
– Я ничего не понимаю! – Джульетта повернулась к капитану Чейни. – Все это время вы были вроде шпиона?
– Угу. – Если бы на капитане были подтяжки, он, несомненно, гордо ими щелкнул бы. – В нашу пользу.
– О!
Джульетта поникла, вспомнив, как Алме было велено выяснить, не шпион ли Джеффри. Джульетта в жизни своей не думала о шпионах и разведке, а оказывается, вокруг Брода Уолберна все это время витали подозрения, и сама она уже несколько месяцев укрывала в своем доме военного разведчика! Похоже было, что она совершенно ничего не знает о том, что происходит в городке, процветанию которого обязалась посвятить всю свою оставшуюся жизнь.
– Надул я вас, а?
– Да. Пожалуй, назвавшись отставным военным, вы избрали себе хорошую маску, – признала она. Хотя, поразмыслив, решила, что придумано это было не слишком хорошо.
– Так я и подумал. – Капитан Чейни удовлетворенно кивнул. – Горожане уважают мой опыт, так что теперь мне легче будет собрать мужчин в ополчение, чтобы раздать им армейское оружие.
– Э!
Казалось, лейтенант Джордан подавился, хотя на тарелке у него еды не оставалось.
– Надо думать, я попрошу, чтобы вы разослали сегодня ваших солдат предупредить окрестных мужчин. Тогда мы завтра же могли бы начать подготовку и обучение меткой стрельбе.
– Чейни! – Лейтенант громко сглотнул. – Мы хотим, чтобы вы собрали отряд и подготовили его, но дело в том, что оружия для вас у нас нет. Нам едва хватило его для гарнизонов больших городов. Приграничные разбойники захватили два последних транспорта, направленных в Канзас. Президент приказал прекратить отправку оружия: сказал, что нет смысла вооружать противника. – Тут он искоса посмотрел на капитана. – Мне очень жаль.
Все солдаты как по команде сгорбились, словно хотели телами защитить свое оружие от возможной конфискации.
– Какого дьявола! – От ярости капитан так побагровел, что Джульетта испугалась, как бы его не хватила кондрашка. – Да в целом городе не найдется и четырех приличных ружей! Как я, к черту, могу превратить кучку фермеров в боевой отряд, если у меня не будет хотя бы оружия?
– Вам поможет Джеффри, – неожиданно для себя сказала Джульетта. – Он очень много знает о бое без огнестрельного оружия.
Она мысленно видела, как его мускулистая рука воздевается к небу с шестифутовым копьем, которым он орудует с такой легкостью, словно родился с ним. В ее ушах зазвучали отголоски криков мальчишек, начавших показной бой, странно дисциплинированный беспорядок, благодаря которому они вдруг стали выше ростом и внушительнее. Рыцари, ведущие сражение на рубежах Канзаса.
И тут в ней поднялся дремавший дотоле страх. Он пробрался в щелку между ее разумом и сердцем: разумом, который говорил ей, что она должна любой ценой защищать город, и сердцем, которое не желало возвращаться к реальности.
– Угу! – Капитан Чейни пытливо посмотрел на нее, прищурив глаза. – В этом вашем предложении что-то есть, мисс Джей.
Джульетта понимала, что сама она ни в коем случае не сможет обратиться к Джеффри с такой просьбой. Если уж на то пошло, то ей больше всего хотелось пробежать по прерии, броситься к нему в объятия и умолять, чтобы он забрал ее с собой подальше отсюда. Из ее горла вырвался странный сдавленный вскрик, похожий на очень невеселый смешок. Что-то совершенно неожиданно изменилось. Она почти готова была все бросить, лишь бы продолжить их невозможную любовь, но была уверена, что Джеффри д'Арбанвиль с его странными взглядами на честь и долг никогда на это не согласится.
– Джеффри сейчас наслаждается учебным боем. Вам не понадобится мое присутствие, когда вы пойдете с ним говорить. Капитан Чейни знает, где его участок.
– Ясно, – сказал лейтенант Джордан, хотя его изумленный взгляд находился в полном противоречии со словами. – Ну, если Чейни намерен начать подготовку завтра утром, то нам пора идти. Будьте добры, не запирайте черный ход, мисс Джей, тогда вам не надо будет дожидаться нашего возвращения.
Джульетта кивнула, обнаружив вдруг непомерный интерес к собиранию тарелок. Солдаты с топотом начали выходить из кухни. Ей казалось, что нормальные, повседневные дела немного умерят боль, сжавшую ей сердце. Все шло к концу – она это чувствовала, но ничего не могла сделать, чтобы продлить дарованную ей мимолетную радость. Она молила Бога, чтобы охватившее ее онемение задержалось подольше и чтобы она успела уйти к себе в спальню.
Джульетта как раз нагнулась к помойному ведру, куда сбрасывала с тарелок объедки, которые предназначались свиньям Тэтчеров, когда позади нее заскрипел стул. От неожиданности она даже вскрикнула.
– Профессор Берне! – Она прижала руку к отчаянно забившемуся сердцу. – А я и не заметила, что вы остались!
Профессор благодушно улыбнулся ей, не выпуская изо рта курительной трубки. Казалось, все его внимание сосредоточено на ее разжигании.
– Вся эта воинственность не для меня, мисс Уолберн. Я по натуре ученый, исследователь, как вы пони маете. Я предпочитаю пулям книги, а восстаниям – исследования.
– И я тоже.
Джульетта вернулась к своему занятию, но тут ей в голову неожиданно пришла интересная мысль. Почему она так убеждена в благородстве и честности Джеффри и в то же время ни на секунду не допускает мысли, что в его невероятных рассказах может быть доля правды? А что, если… Что, если это правда и Джеффри д'Арбанвиль действительно был рыцарем на службе короля и каким-то образом перенесся сюда из тринадцатого века?
О Боже, если бы только #то была правда!
– Исследования, профессор Берне? А человек с вашим положением мог бы проверить имена людей, живших очень давно? Очень-очень давно?
– Милочка, библиотека Гарварда не имеет себе равных – просто не имеет себе равных! – Он так раздулся от гордости, словно сам составлял эту библиотеку. – Какое время и страна вас интересуют?
– Год тысяча двести восемьдесят третий от Рождества Христова. А место – северо-запад Англии, – прошептала Джульетта. – Приграничный лорд по имени Джон Рованвуд и его жена Деметра. Грабитель по имени Дрого Фицболдрик. И рыцарь, рыцарь короля, которого звали… – Она закрыла глаза и огромным усилием воли заставила себя договорить, хоть и опасалась того, как профессор отреагирует, услышав последнее названное ею имя. – …Джеффри д'Арбанвиль.
– А, предок молодого человека, которого отправились повидать солдаты!
Джульетта могла только надеяться, что за облаком табачного дыма не видно будет, как она облегченно вздохнула, услышав прекрасное объяснение, которое профессор нашел для ее странного интереса. А может, и видно. Сквозь сизую дымку она ясно видела, как профессор хмурит лоб. Значит, и ее волнение было столь же хорошо заметно.
– Конец тринадцатого века. Гм-м-м. Попробую, конечно, но должен откровенно признаться, что даже библиотека Гарварда может оказаться недостаточно полной. Вы говорите о трудных временах, милочка, очень неспокойных временах. Валлийские выскочки объявляли себя королями, принцессами и еще кем угодно, смертельно досаждая доброму королю Эдуарду. Письменные свидетельства весьма неполны.
– И не забудьте о кельтских богах, – добавила Джульетта. – Они тоже играли немалую роль. По крайней мере так я слышала.
– О Боже, да! – Профессор похлопал себя по карманам и извлек из одного из них небольшую записную книжку. – Я попрошу у вас ручку, милочка. Если немедленно не запишу эти имена, то обязательно их позабуду. Вы даже не можете себе представить, сколько у меня забот!
Джульетта принесла ему перо и чернильницу и, затаив дыхание, смотрела, как он нацарапал на страничке названные ею имена. Она сама не могла бы объяснить, почему такое простое действие заставило ее столь сильно разнервничаться, однако это было так. Она даже не знала, что было бы хуже: узнать, что Джеффри всего-навсего потерявший память актер или что он действительно перенесшийся из прошлого рыцарь, посланный сюда каким-то древним кельтским божеством, чтобы положить конец приграничному конфликту и спасти ее от горького вдовства. А еще она не могла не испытывать тревоги по поводу того, что скажет Джеффри, когда узнает, что она сделала.
Записывая, профессор бормотал себе под нос:
– Деметра. Хорошее кельтское имя. Защищала замок, говорите? Не могу сказать, что припоминаю женщину по имени Деметра в родословной Плантагенетов. Похоже на тех выскочек, о которых я вам говорил. Дрого Фиц… что там дальше?
– …Болдрик.
– Да, конечно. И Джеффри д'Арбанвиль. – В конце имени «Джеффри» профессор поставил небольшую завитушку, подул на чернила, чтобы они быстрее высохли, а потом захлопнул свою книжечку и сунул ее обратно в карман. – Я займусь этим сразу же… Конечно, после того, как закончу доклад президенту.
– Разумеется.
– При условии, что я так же удачно пересяду с поезда на поезд, как по дороге сюда. С большой вероятностью, что я смогу ответить вам в течение полумесяца, миссис Уолберн.
– Так скоро? – Она сама удивилась той искре волнения, которая в ней вспыхнула. – Надеюсь… надеюсь, что моя просьба не причинит вам много хлопот, профессор.
– Чудеса современного транспорта, милочка. И не тревожьтесь из-за такой пустяковой просьбы. Право, это самое меньшее, чем я могу отплатить вам за ваше гостеприимство. Боюсь, что ему не будет равных во многих заведениях, где мне придется останавливаться по дороге домой.
Профессор поднялся со стула и, тяжело ступая, вышел из кухни. Джульетта прижалась спиной к стене, внезапно ослабев при мысли о том, что она только что сделала.
Она не попросила профессора справиться относительно актера шекспировского театра по имени Джеффри д'Арбанвиль.
Ей хочется, чтобы слова Джеффри оказались правдой.
Прошло уже больше недели с тех пор, как капитан Чейни ушел с их переговоров с явно ошеломленным видом. Как всегда, рыцарская логика подействовала. Работы на строительстве его дома из дерна представлялись Джеффри справедливым эквивалентом, и мужчины города охотно с этим согласились. Теперь все мужское население Брода Уолберна – за исключением Джозайи Уил-кокса, который смотрел на него с гневом, граничащим с ненавистью, – работало и обучалось под строгим наблюдением Джеффри. И хотя рыцарь был по-учительски доволен результатами, но постоянная бдительность, которую ему приходилось соблюдать при постройке дернового дома, казалась ему труднообъяснимой.
– Можно подумать, – ворчал Джеффри, – строительство простой крепости стало делом забытым.
– Ну, я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь видел хоть что-то похожее, – отозвался капитан Чейни.
– Не так уж это не похоже на другие дерновые строения.
– Я еще никогда не видывал круглого дерновника, окруженного рвом. Даже представить себе не могу, что скажет по этому поводу сын миссис Эббот из Военной службы инженеров-топографов.
– Возможно, вы как раз обнаружили одну из причин слабости обороны в вашей стране, раз лучшие войска вашего президента не могут построить такого надежного дома.
Джеффри с гордостью смотрел на свою небольшую, но солидную с виду крепость. Вся Англия была усеяна фундаментами от каменных строений такой же формы, относившихся к славным дням Вильгельма Завоевателя. Рыцарь и его группа потенциальных оруженосцев вырезали кирпичи из дерна с широкой полосы земли вокруг единственной чуть заметной возвышенности на его участке. Переговоры с капитаном Чейни оказались как нельзя кстати – благодаря Джеффри он заручился помощью взрослых мужчин для земляных работ. Пока они копали и выбрасывали землю из канавы, мальчики утрамбовывали лишнюю почву поверх возвышенности, создав небольшой холм, окруженный пустым рвом. Очень маленьким рвом, конечно, учитывая медленное течение ручья, которому придется его наполнять.
На вершине нового холма постепенно вырастал дом Джеффри – безликий, приземистый и непривлекательный, благодаря чему это скромное жилище имело вид травянистого средневекового замка (при условии, что он смотрел на него с определенной точки и при этом прищуривался). Дом ничем не напоминал его родовое поместье. Но хотя Джеффри часто мечтал получить владения отца, их вид никогда не дарил ему того удовлетворения, какое испытывало его жаждущее своей земли сердце при виде земляной лачуги – пусть даже она принадлежит ему на совсем короткий срок.
– Надо признать, – сказал капитан Чейни, – что без углов работать было легче. И эти… как вы их назвали… бойницы не дадут крыше просесть так же сильно, как над обычными окнами. По правде говоря, весь город предвкушает, как мы его сегодня закончим.
– Что вполне понятно. А что, разве для горожан вашего времени… э-э… ваших мест непривычно собираться на совместные празднества?
– Здесь мало поводов для праздников, Джеффри. У людей не остается для этого ни денег, ни сил.
– Их не было и в мое… там, откуда я приехал. И тем не менее люди не замыкались, как здесь, когда в лачуге сидят иногда всего двое. Да ведь я со дня приезда не видел ни единого сказителя или акробата! Простые удовольствия: посидеть вместе за столом, послушать рассказы – мне этого очень не хватает. Надо признаться, прежде бывали минуты, когда мне казалось, что я бы душу продал за минуту уединения. Теперь – ни за что. В этих прериях страшно одиноко.
Джеффри взял за привычку говорить подобное – на душе от этого становилось легче. Да, здесь было одиноко, особенно когда Джульетта была связана своими обязанностями. Но не настолько одиноко, чтобы он с радостью не остался бы здесь, среди своих новых друзей-фермеров, чья мужская дружба была ему так приятна. Если бы рыцарь не принес клятву чести, он с наслаждением закончил бы свои дни здесь, на земле, которую он мог назвать своей, разделив свой надежный новый дом с Джульеттой.
Но ради спасения души ему надо наконец делать то, чего все время ждала от него Джульетта. Прошло слишком много времени, а Джеффри не предпринимал попыток найти дорогу обратно в свой век. Каждый день он говорил себе: «Я встречусь с ней в последний раз, а потом уеду». Но их дневные встречи, оставаясь в высшей степени благопристойными, ничуть не умеряли желания, которое бушевало в нем. И поэтому он каждый раз решался уехать – после того как увидится с Джульеттой еще раз. Джеффри следовало бы искать горы или пропасти, а не строить дерновые дома и рыть рвы. Ему надо стремиться найти леди Деметру, а не томиться по Джульетте. Ему следовало бы поступать, как подобает рыцарю, а не влюбленному.
Каждую ночь Джеффри укладывался на своем одеяле, ощущая груз физической усталости, но его мысли не отступали, не давали уснуть. Он представлял себе, как Джульетта прижимает его руку к своей шелковистой нежной груди. Как, задыхаясь, она умоляет, чтобы он любил ее. Как ее дивные глаза туманятся от страсти и смятения: она держит свое обещание радоваться жизни, пока можно не уступать реальности, но втайне боится, что он оставит ее наедине с ее одиночеством и респектабельными обязательствами.
И Джеффри обязан это сделать. Еще два дня, не больше – и он должен уехать. И он попросит Джульетту уехать вместе с ним.
Но согласится ли она? Откажется ли она от всего, что ей дорого, ради человека, который ничего не сможет предложить ей там, куда зовет с собой?
Чтобы скрыть душевное смятение, Джеффри снова сосредоточился на строительстве своего «замка».
Сейчас и мужчины, и мальчишки под руководством Джеффри укладывали последние кирпичи из дерна. Одолженные у Тэтчеров свиньи кормились во рву, и их жадные пятачки и острые копытца прекрасно утрамбовывали землю. К концу дня мужчины, мальчики и свиньи закончат работу. Сам Джеффри разрушит последнюю двухфутовую перемычку, которая отделяет ручей от рва, и впустит в него воду.
Все с радостью приняли предложение Джеффри отпраздновать момент, когда наполнится ров. Женщины городка пообещали прийти с корзинками, наполненными всевозможными лакомствами. После пира мужчины и мальчики покажут свои вновь приобретенные умения, устроив турнир. Джеффри, конечно, в соревнованиях принимать участия не будет. Хотя он сделал все, что можно было сделать за столь короткий срок, никто из обученных им мужчин не мог сравняться с ним, а демонстрировать свое превосходство было бы нечестно.
Джеффри смотрел, как Честер Тэтчер пытается справиться с дерновым кирпичом, оказавшимся слишком тяжелым для его мальчишеских мускулов. Вот, похоже, способ умерить настойчивое желание, приказывавшее ему пройти по прерии и заявить свои права на Джульетту, пообещав вечно оставаться с нею.
– Я помогу поднять последний ряд дерна.
Не дожидаясь ответа капитана Чейни, Джеффри бегом бросился к стройке, перескочил через крошечный ров и направил свои силы на нечто понятное – на нечто ему подвластное.
На нечто, что он может потрогать и назвать своим – пусть всего на один день.
Глава 18
Джульетта сгибалась над грядкой, которую надо было прополоть, когда услышала приближающихся женщин: мягкий смех, колкие ответы и постоянный скрип ручек невероятного количества ведер. Женщины несли еду на праздник и проходили через ее участок, направляясь к Джеффри.
– Мисс Джей! Что это вы делаете в огороде? Разве вы не заметили, что уже очень много времени? Мы обещали мужчинам, что придем ровно в половине шестого!
По-учительски громкий голос Алмы гулко разнесся по пыльному двору. Остальные женщины хором поддакнули.
Джульетта вытерла лоб рукавом. Судя по неприятному ощущению, лоб у нее вымазан землей.
– Но сейчас еще нет и полудня, Алма!
По правде говоря, Джульетта все утро места себе не находила: перепробовала несколько причесок, померила все свои четыре платья – и осталась всем недовольна. Солдаты уехали после раннего завтрака, так что она снова сможет пройти по залитой лунным светом прерии. Но сначала надо было как-то пережить день и назначенное на него празднество, когда она постоянно будет видеть Джеффри, но не сможет к нему прикоснуться. Неприятная работа в виде прополки должна была сбить возбуждение, но не помогла усмирить ее неуместные мысли.
Миссис Эббот хмуро переводила взгляд с Алмы на Джульетту.
– Я совершенно изумлена, что весь город пошел на такую глупость. Вы же не можете всерьез считать, будто Джеффри д'Арбанвиль превратит всех этих мужчин в рыцарей.
– Конечно, мы это знаем – ну так что же? – Алма ткнула локтем в бок Верди Катлер, и все женщины захихикали. – Мужчины просто в восторге, а нам тоже весело смотреть, как они развлекаются.
Джульетта села на корточки, стараясь не смеяться над возмущенной миссис Эббот, когда Верди Катлер спросила:
– Если вам все это так не нравится, тогда почему вы пошли с нами пораньше, миссис Эббот?
– Нам надо прийти пораньше, – объяснила Алма, обращаясь к Джульетте. – Вы должны будете стать судьей в нашем конкурсе.
– Да, мэм, вы же всегда возглавляете все важное, – поддержала ее Верди.
– В конкурсе? – Джульетта пыталась понять, кто это так изумленно пискнул, и только потом сообразила, что это была она сама.
Вперед деловито пробилась Рози Тэтчер, крепко прижимая к своей пышной груди грубое ведро из дубовых дощечек. Она выставила ведро перед Джульеттой, и оказалось, что в середине пробиты две дыры, а у края сделана широкая прорезь. Рози продемонстрировала свое ведро гордо, словно радуясь тому, что сумела превратить полезную в хозяйстве вещь в нечто напоминающее исключительно надежный фонарь из тыквы.
– Мы по секрету сделали нашим мужчинам шлемы, мисс Джей, как у Джеффри. Вот уж они удивятся-то!
– Вы устроите конкурс шлемов?
Джульетта огорчилась при мысли о том, сколько полезных вещей было испорчено ради такой чепухи.
– Господи, нет! Рози просто хвастает своим ведром, потому что не может держать в руках иголку. У нас конкурс на лучший герб для Брода Уолберна.
Алма вытянула из кармана передника кусок желтой материи и встряхнула его, чтобы расправить складки. Но не успела Джульетта разобраться в сложной вышивке, украсившей ткань, как миссис Эббот поспешно отняла ее у Алмы.
– Нечестно! Мисс Джей должна сразу увидеть все наши гербы! Если бы мой сын Герман из Военной службы инженеров-топографов был сейчас здесь, он бы сказал, что вы пытаетесь оказать влияние на судью, Алма Харкинс.
– Не кипятитесь, миссис Эббот. Нечего напускать на меня Германа и его инженеров. Я просто пытаюсь объяснить мисс Джей, в чем дело.
Алма отняла материю у мисс Эббот и демонстративно сложила ее так, чтобы Джульетта не могла рассмотреть вышивку, даже если захотела бы.
– Мы хотели сделать голубой фон, как у Джеффри, но ни у кого не оказалось столько голубой материи, чтобы у всех был равный шанс. А я заказала для школы эту желтую ткань, но подумала, что это тоже считается, раз будет участвовать весь город, – продолжила Алма, спрятав свой кусок материи. – Как только вы решите, какой вариант выиграл, мы сошьем всем мужчинам одинаковые туники.
Большинство женщин энергично закивали, только у Верди Катлер печально задрожали губы.
– Мой хозяин говорит, что ни за что не наденет ничего такого с цветами и птичками.
Слова Верди вызвали настоящую бурю.
– У Джеффри на тунике ястреб! Против такого твой хозяин не станет возражать – лишь бы это не был глупый цыпленок, как у Луэллы.
– Это не цыпленок, а петух! Всем известно, какие они бывают драчливые.
– И роза не будет выглядеть по-женски, если мы сделаем большие шипы.
– Нечестно подсказывать мисс Джей!
– А, помолчите, миссис Эббот!
– Мой хозяин сказал, что не наденет ничего такого и что приграничные разбойники от смеха поумирают!
– Если бы приграничные разбойники действительно поумирали от смеха, то нашим мужчинам не понадобились бы шлемы.
– Им и так не нужны шлемы – с их-то дубовыми башками! И потом, разбойники не привыкли, чтобы наши мужчины давали им отпор. Увидят, что они к бою готовы – так просто сбегут обратно в Миссури.
Джульетта невольно покачнулась. Женщины продолжали трещать, но она едва их слышала – словно между ними вдруг выросла стена.
Жители Брода Уолберна, без всякой помощи с ее стороны, вместе придумали дело, которое подняло дух товарищества так, как того не мог бы предвидеть даже Дэниель. Джульетта прикрыла глаза, пытаясь представить себе, как измученные трудами фермеры вечером за ужином обсуждают со своими женами гербы. Как хлопочущие по дому женщины отрывают драгоценные минуты от домашних дел и детей, чтобы тайком провертеть в ведрах дырки. Как мальчишки, мужчины и даже свиньи Тэтчеров совместными усилиями строят дерновый дом для странного незнакомца, не намеренного здесь задерживаться, но искренне верящего, что он сможет приготовить мужчин к бою, который может стоить им жизни.
А теперь все намерены отпраздновать завершение своих трудов. Будет на то одобрение вдовы Уолберн, или нет.
Джульетта думала, что возмутится, почувствует вполне уместное негодование из-за того, что ее авторитетом так пренебрегли. Но вместо этого ее охватило радостное возбуждение. Они действительно становятся городом! И она может присоединиться к остальным… и повеселиться.
«Спасибо тебе, Джеффри!» – мысленно сказала она.
– Идите и переоденьтесь, мисс Джей. Мы постараемся отложить конкурс на послеобеденное время!
Пронзительный голос Алмы теперь звучал тише, словно издалека. Открыв глаза, Джульетта поняла, почему: группа женщин уже уходила с ее двора, с непристойной поспешностью удаляясь в сторону прерии. В сторону участка Джеффри, куда ей так хотелось пойти этими одинокими ночами.
Когда они оставались вдвоем, он называл ее «миледи». Джеффри никогда не требовал от нее благодарности за то, что укрепляет ее город и обучает его жителей, хотя вся ответственность с ее плеч легла на него. Ей мучительно хотелось снова услышать из его уст это обращение. «Миледи». Это слово бесконечно повторялось в ее снах. И даже сейчас, когда единственным звуком вокруг был шорох колеблемой ветром травы, Джульетта затрепетала, вспомнив, как рокотал его глуховатый от страсти голос, когда он прижимал ее к сердцу. Рядом с ним она чувствовала себя свободной и радостной, на что до его появления уже перестала надеяться.
Джульетта подняла лицо к небу, чувствуя, как полуденное солнце высушивает грязь у нее на лбу. И щеки у нее защипало, когда солнце принялось и за влажные дорожки, пролегшие у нее по щекам. Она знала, что должна сделать: смыть грязь и слезы, надеть лучшее платье и присоединиться к остальным обитателям Брода Уолберна – сию же минуту. Она насладится дружелюбием, с которым ее встретят горожане.
– Мисс Джей! – крикнут они.
В присутствии других Джеффри тоже будет называть ее «мисс Джей», а она станет улыбаться и делать вид, что именно такое обращение и хочет слышать из его уст.
Если бы она уехала с Джеффри, как только он ее об этом попросил, прыгнула в пропасть и пустилась на прочие не подобающие благовоспитанной женщине глупости, на которые он ее вызывает, то не было бы ни строительства дома, ни конкурса гербов. Упрямство, с которым Джеффри держался своей клятвы, обрело для нее новый смысл. Город Дэниеля – ее город – определенно выиграл из-за того, что она проявила некоторую стойкость. А чего смогут они с Джеффри добиться, если вместе будут выполнять обещание, которое дал он?
Когда-то Джульетта считала, что взваленная ею на себя ответственность обрекает ее на одиночество. Ей не терпелось встретиться с Джеффри, чтобы сказать ему, что теперь она стала умнее.
Ребекка показалась Джозайе настолько красивой, что ему пришлось сесть на собственные руки, чтобы не заключить ее в объятия. Ему все труднее становилось даже мечтать о том, что в один прекрасный день он сможет это сделать – если учесть то, как она стала украдкой уходить из дома, пока он работает.
– Это твое самое нарядное платье, – сказал он, стараясь не обращать внимания на то, как тонкая застиранная ткань лежит на крутом изгибе ее бедер.
– Сегодня особый день, Джозайя.
– Мы не пойдем на турнир в честь заполнения рва. Она ничего не ответила – только подняла своей изящной рукой ведерко с едой. По тому, как опустилось ее плечо, он догадался, что она положила в него немало.
– Вот твой ужин, хозяин.
– Ужин? – В открытую дверь хижины врывалось солнце и золотило волосы Ребекки, волной лежащие у лба. В ее огромных карих глазах сверкала радость – такого выражения он не видел в них с того дня, как они направились в Канзас. Ее веселое оживление разбудило в нем щемящую боль, и Джозайя понял, что ему необходимо ее подавить. Немедленно. – Нечего было паковать мне ужин, хозяйка. Я же сказал тебе, что мы не пойдем на праздник к этому никчемному Джеффри.
– О, я так и знала, что ты не захочешь идти на заполнение рва. – Ребекка говорила совершенно беззаботно. Ведро уже стояло у его ног. – Но разве я не пакую тебе ужин почти каждый вечер, хозяин? Ты ведь собирался снова уйти, чтобы еще несколько часов бороновать поле, пока не стемнело, так ведь?
Джозайя больше не мог таить в душе свою боль.
– Ты собираешься улизнуть туда, как только я снова уйду в поле!
Ребекка подняла голову, и на губах ее заиграла настоящая ухмылка, словно она обрадовалась обвинениям мужа.
– А что в этом нового? Я всю последнюю неделю ходила туда каждый день. – Она прищурилась и радостно улыбнулась. – А иногда даже два раза в день. И ты это прекрасно знаешь, Джозайя Уилкокс – ведь ты следил за мной каждый раз, когда я туда пробиралась… чтобы увидеться с Джеффри.
