Текст книги "Ангел-истребитель"

Автор книги: Донн Кортес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– Все-таки жаль, художник, написавший портрет Дориана Грея, не один из моих клиентов, – сокрушенно вздохнул Чарли. – С другой стороны, это полотно когда-нибудь будет стоить кучу денег...

Его фантазии грубо прервал телефонный звонок.

– Привет, Чарли Холлоуэй на проводе.

– Чарли.

– Джек? Эй, а я только что вспоминал о тебе. – Голос Чарли немного притих, нисходя с приподнятого дружеского тона до озабоченного. – Как ты?

– Я... Не знаю. Все в порядке, наверное.

– Давненько от тебя не было весточек. Чем-то был занят?

– Да. Занят, вот именно.

– Работал, надеюсь?

– Не совсем.

– А... Вот это скверно, – проговорил Чарли, качая головой. – Знаешь, не хочу тебя подталкивать, Джек, но...

– Прошло уже три года. Нужно двигаться дальше.

Вздохнув, Чарли потер переносицу.

– Нет, я не об этом. Произошла кошмарная трагедия, Джек, и это случилось не только с ними, это случилось и с тобой тоже. Я не пытаюсь свести все к банальностям или кормить тебя всеми этими новомодными баснями о внутреннем мире...

Вошел секретарь с папкой под мышкой. Фальми считал себя готом; он был тощ как щепка, его черные как смоль волосы были подстрижены колючими клочьями, а кожа своим цветом напоминала ванильное мороженое. Глаза Фальми подводил черным карандашом, а по шее к уху тянулась татуировка – замысловатый кельтский орнамент. Чарли в жизни не видел на своем секретаре одежды любого другого цвета, кроме черного – или, в крайнем случае, серебристого. Сегодня это черные джинсы, черная футболка и проклепанные кожаные перчатки по локоть.

– Чарли? – позвал секретарь высоким, с гнусавинкой голосом.

– Секунду, Джек. Что там еще?

– Подпишись под этим манифестом.

Раздраженно хмыкнув, Чарли взял протянутую папку с бумажкой на зажиме и поставил росчерк. Для истинного гота Фальми был чересчур повернут на анальной тематике, но вместе с тем поразительно педантичен, и Чарли это ценил. Он протянул папку обратно, и Фальми выскользнул из кабинета.

– Извини, Джек. Я хотел сказать, что боль, которую ты носишь в себе... ну, это нечто настоящее. У нее есть вес, глубина, а еще она ядовита. Если не удастся найти способ избавиться от нее, она сожрет тебя заживо.

– Тебе бы книги писать, Чарли.

Чарли хохотнул.

– Спасибо, но все свои творческие способности я посвящаю художникам вроде тебя. Я счастлив сбывать ваши творения, оставляя себе небольшой процент.

– Ну, значит, ты не слишком уж счастлив. Моих творений не так уж и много, верно ведь?

– Слушай, я совсем не об этом... Мне просто кажется, ты почувствовал бы себя лучше, если бы мог вернуться к работе, вот и все. Даже не думай о коммерческой стороне дела. Делай это не ради денег, а ради себя самого.

– Терапия искусством.

– Почему бы и нет? Стоит попробовать.

– Спасибо, Чарли... но я уже занялся самолечением. Методика довольно радикальная, но, похоже, помогает.

– Да? Ну что ж, был бы результат. Это главное.

– Я подумывал заглянуть к тебе.

– Отличная новость, Джек. В любое удобное время.

– Пока что мое расписание несколько... туманно. Позвоню, когда прояснится.

– Непременно.

– Мы еще поговорим, Чарли. Потом.

– Надеюсь, ждать не слишком долго.

Джек повесил трубку. Опустив свою, Чарли вновь уставился на портрет, написанный для него Джеком. Сдвинул брови.

* * *

– Ты готов? – спросила Никки.

– Да, – ответил Следователь, отодвигая телефонный аппарат. – Я готов.

Искусство как терапия. Было бы все так просто.

Другое дело – терапия как искусство...

* * *

ИНТЕРЛЮДИЯ

Дорогой Дневник!

Я, Фиона Стэдмен, окончательно пришла к выводу: я люблю дядю Рика.

Ну ладно, может, и не люблю, но влюблена наверняка, и не слабо. Ему двадцать четыре, на десять лет больше, чем мне, но мой папа на десяток лет старше моей Л4амы, так что это не такая уж большая проблема. И никто-никто на свете не понимает меня так, как он.

Честно говоря, никто даже не пытался. Папа допоздна на работе, а мама вечно занята своей благотворительностью и так из-за этого нервничает, что все время словно бы не в духе. Про моих так называемых подружек можно вообще не вспоминать; они уже дразнят меня – дескать, «дядюшка что надо»... Знали бы они, что я действительно чувствую.

Стало быть, поплакаться я могу только в одну жилетку – электронную, да еще и с таким дурацким именем в придачу: «Дорогой Дневник». Не обижайся, но мне оно давно осточертело, больно уж корявое... Ничего, если я стану называть тебя как-нибудь по-другому?

Так-так. Как насчет «Электра»? Подходит? Вот и отлично, начнем сначала...

Дорогая Электра, сегодня выдался особенно дрянной денек. Я пыталась отпроситься у мамы на концерт «Волнистых болванов», а она – ни в какую. Говорю ей, там будет полно моих подружек, а она, кажется, решила, будто я вожусь с кем не надо. Вообразила, что у нас нечто вроде банды.

Между прочим, Электра, знаешь ли ты, кого должна благодарить за то, что вообще существуешь? Дядю Рика. Ну, то есть заплатили мои родители, но это дядя Рик распаковал ящики, помог тебя подключить и настроить. Не будь его, ты, скорее всего, так и пылилась бы в коробке.

Вздох. Дядя Рик. Это просто нечестно, что мы родственники. Электра, он такой славный. Высокий, с темными волнистыми волосами, большими карими глазами и потрясной улыбкой... а еще у него очень красивое тело. Прошлым летом он ходил с нами на пляж, и я изо всех сил старалась не пялиться во все глаза. То есть он вовсе никакой не качок, но мускулы у него есть... и он вовсе не волосатый, у него только небольшой кудрявый островок посередине груди.

Господи, неужели со мной что-то не так? Я еще ни разу не целовалась с мальчиком и вот уже думаю о собственном дяде так, словно он мой парень или типа того. Это явно какая-то болезнь, Электра.

Я уже говорила, что он ездит на мотоцикле? Иногда он катает, и меня, тогда я обхватываю его обеими руками за пояс и прижимаюсь лицом к шее. Дядя Рик пахнет кожей, сигаретами и чем-то сладким.

Это просто нечестно.

Глава 2

Джек умел обращаться с компьютерами. Он не разбирался в них так же хорошо, как Стэнли, но знал достаточно, чтобы задать правильные вопросы. И едва Стэнли развязал язык, Джек сообразил, что пора сунуть в диктофон новую кассету – ту, которую он не оставит полицейским.

В итоге Джек забрал из дома Стэнли Дюпреи два предмета: ноутбук и правую руку трупа из холодильника. К этому моменту он уже знал все пароли Стэнли; знал он и то, как обезвредить мины-ловушки, которые тот встроил в систему и которые должны были уничтожить определенные файлы в случае неожиданного ареста владельца. И что делать с отрубленной рукой проститутки, Джек тоже знал.

Он знал о "Волчьих угодьях".

Компьютер Стэнли он установил в номере мотеля, где они с Никки поселились. Мотель располагался рядом с аэропортом Сиэтла, так что в нем нередко останавливались прилетавшие в город бизнесмены; в каждом из номеров имелось собственное подключение к Интернету. Ноутбук был новеньким, со всеми последними игрушками; для связи с сетью требовалось просто-напросто подключить кабель.

Никки вышла чего-нибудь перекусить. Джек же испытывал совсем иной голод.

Веб-сайт он обнаружил безо всяких проблем. По безжизненно-бежевому фону бежали коричнево-черные буквы: "Волчьи угодья"; Джек далеко не сразу понял, что они выжжены на человеческой коже.

Он вошел на сайт под именем, которое нашел в файлах Стэнли: Поцелуй Смерти. Выскочил запрос пароля. Он впечатал туда слово "Дахау".

Джека ожидало чье-то сообщение. Экран стал черным: вверху – фотография привязанной к стулу женщины с повязкой на глазах. Ее губы задвигались, выталкивая на экран кроваво-красные буквы:

Получил твой трофей с сегодняшней почтой. Отпечатки пальцев совпали. Поздравляю с успешным убийством, Поцелуй Смерти, – и добро пожаловать в Стаю.

– Спасибо, – прошептал Джек. – Мы еще познакомимся с тобой поближе.

* * *

Джек был совершенно согласен с Пабло Пикассо, заметившим однажды: «Компьютеры бесполезны. Все, на что они способны, – это давать ответы».

Джек специализировался на вопросах. За последние два года он очень неплохо наловчился их задавать; впрочем, у него были особые приемы. Он многому научился в ходе допросов, и теперь вновь обретенное знание следовало применить на практике.

Для начала он бегло ознакомился с разделами "Волчьих угодий". Веб-сайт строился по принципу взаимообмена; меню и подзаголовки страниц всегда под рукой, но, если пользователю хотелось узнать о чем-то подробнее, от него ожидали собственного вклада.

Джек кликнул на слово "Территория". Выскочила карта Северной Америки, за которой последовал абзац текста, гласивший:

Стало быть, ты желаешь знать, кто где охотится. Не стоит сильно переживать, если твои собственные Угодья накладываются на чужие; сам увидишь, это случается сплошь и рядом. Дичи повсюду хватает, верно? Важно только уважать других Охотников. Если ты намерен поохотиться на чужой территории, непременно стоит дать знать хозяевам – в конце концов, они лучше знакомы с местностью и смогут, в случае чего, предостеречь. Помни: МЫ против ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ. Стая Всегда Охотится Вместе.

Под текстом имелась кнопка с надписью "Пометить Территорию". Щелкнув по ней, Джек увидел, как курсор превратился в крошечного волка с задранной задней лапой и угрожающей ухмылкой. Двигаясь по экрану, он оставлял за собой желтый пунктир.

Джек начал было помечать область вокруг Сиэтла, но затем расширил ее далеко на север, захватив и канадский Ванкувер. Щелкнул по кнопке «Готово».

Безумная путаница цветов и линий легла на карту, отображая территорию, захваченную убийцами. Джек щелкнул на Неваде. Она принадлежала кому-то по кличке Гурман, с одиннадцатью убийствами. Джек щелкнул по кнопке с этим именем, и всплывшая полоска текста подсказала: перед тем, как начать просмотр чужих биографий, следует впечатать свою.

Следующий час Джек именно этим и занимался, по большей части выдумывая собственные "подвиги".

Он не мог воспользоваться жертвами, о которых поведал ему Стэнли, за исключением тех убийств, которыми Дюпреи, судя по его записям, уже успел похвастаться; Джеку не хотелось, чтобы оставленный для полиции труп как-то связывали с Поцелуем Смерти. По правде говоря, веб-сайт даже помог в этом, призвав не прояснять деталей, которые могли бы раскрыть его личность, но попросив по возможности точнее указывать расположение могил.

Помнишь канадское дело Клиффорда Ольсена? – интересовался автор сайта.– Он продал местоположение тел за сотню тысяч наличными для своей семьи. Знание – сила. В случае ареста ты сможешь обратить это знание в свою пользу.

Работает это примерно так: используй расположение трупов в качестве фишек для игры. Обменяй эту информацию на меньший срок или на экстрадицию в штат, где не предусмотрена смертная казнь. Далее, не говори копам, где лежат твои жертвы, – назови чужие могилы. Заяви, что это ты их убил. Это собьет копов с толку, а в дальнейшем, если сумеешь представить алиби, которое опровергнет твои признания, ты даже можешь выйти на свободу!

Джек щелкнул по кнопке с надписью "Погост". Появившаяся табличка была оформлена как бейсбольная карточка, с пустыми полями, оставленными для фотографии и личных данных жертвы. Поверху вилась строчка-логотип: Собери их все!

Коллекционеры.

Еще несколько мгновений Джек просто смотрел на экран, сжимая и разжимая кулаки.

– Больной ублюдок, – пробормотал он. – Говнюк. Тот, кто придумал этот сайт. Тот, кто сплотил остальных.

Потянувшись вперед, он прижал ладонь к поверхности дисплея, словно хотел проникнуть внутрь и сомкнуть пальцы на глотке создателя сайта.

Стэнли открыл Джеку его имя.

Джинн-Икс.

– Именно тебя, – тихо произнес Следователь, – я убью первым.

* * *

– Начальники рекламных агентств или биржевые брокеры, – задумчиво проговорил Джинн-Икс. – Сам даже не знаю, кого из них ненавижу сильнее.

Джинн-Икс сидел на скейтборде, задрав колени. Человек, к которому он обращался, был привязан дешевой упаковочной бечевкой к пластиковому креслу; рот заклеен полоской белого скотча. Кресло стояло посередине коридора, уходившего в обе стороны метров на тридцать, не меньше Пол застелен фанерой, стены уставлены рядами деревянных ящиков, по три яруса вверх. Заводские лампы дневного света в десяти метрах кверху отсюда гудели рассерженным ульем. Стояла глухая ночь, три часа с небольшим.

Джинн-Икс затянул на ногах пленника ремешки пары роликовых коньков, затем принялся обматывать скотчем одну из его лодыжек.

– Паразиты. И те, и другие. Кровососы. Рекламщики придумывают все новые способы солгать людям, чтобы те купили товар их клиента, а брокер придумывает, как перемещать маленькие клочки бумаги так, чтобы богатые богатели, а бедные разорялись вовсе. Ни те, ни другие не производят ничего ценного, только высасывают огромные суммы наличных из экономики.

Пленник моргал, прогоняя пот из глаз. Ему было за сорок, но он по-прежнему находился в хорошей форме: стройная фигура бегуна трусцой, аккуратно постриженные черные волосы. Его звали Майкл Фитцпатрик. Помимо коньков, Джинн-Икс снабдил его белым хлопчатобумажным халатом, какими пользуются ученые.

– Конечно, тебе, как рекламисту, сложно об этом судить, – рассудил Джинн-Икс. Крепления обоих коньков оказались теперь под слоем белой клейкой ленты, покрывшей ноги Фитцпатрика от лодыжек до голеней.

Встав, Джинн-Икс отпихнул скейтборд в сторону; доску украшали логотипы рок-групп, о которых Фитцпатрик в жизни не слыхивал. Его похититель носил черную футболку с зеленым черепом, рваные джинсы и истертые армейские ботинки.

– Знаешь что? Мне кажется, на самом деле вы, парни, еще хуже. Я хочу сказать, денежные мешки выстроили сортир, который мы считаем обществом, но именно вы набили его дерьмом. Оно хлещет отовсюду: телевизоры, радио, журналы, плакаты на улицах, двадцать четыре часа, семь дней в неделю. Я тут недавно ходил отлить, так увидал долбаную рекламу "Гэп" прямо над писсуаром. Стою с собственным членом в руке, а вы, козлы, норовите нассать мне в глаза.

Нагнувшись, он подобрал с пола оружие. Автоматический пистолет Джинн-Икс приклеил к стволу дробовика и сверху примотал видеокамеру; конструкция напоминала с виду реквизит какого-то фантастического боевика.

Джинн-Икс ткнул стволом между ног пленника и хохотнул, когда Фитцпатрик резко втянул в себя воздух, а потом вытащил из кармана нож для разрезания картона и перерезал бечевку, приковывавшую рук и ноги Фитцпатрика к креслу.

Отступив на шаг, он предоставил пленнику самому отлепить скотч со рта.

– Чего ты хочешь? – спросил Фитцпатрик дрогнувшим голосом.

– А знаешь, что я ненавижу по-настоящему? Видеоигры. Не играть в них; нет же, черт, это я люблю. Мне не нравится заложенная в них идея. «Дум», «Квэйк» – они как наркота, мужик. Сначала вкладываешь в руку пацану пистолет и даешь ему размяться, говоришь, чтобы он уничтожил как можно больше народу, а потом удивляешься, когда он является в школу с зудящим пальцем на спусковом крючке отцовской охотничьей винтовки. Но ты-то ни в чем не виноват, верно? Просто даешь людям то, чего им хочется.

– Моя фирма не имеет никакого отношения к видеоиграм, – осторожно произнес Фитцпатрик. – Мы рекламируем сети торговых точек...

– Заткнись, – радостно посоветовал Джинн-Икс – У нас тут не диспут. Люди вроде тебя породили людей вроде меня, целое поколение таких как я... и теперь я хочу показать, чему мы научились.

Он откинул створку видеокамеры – квадратный экранчик, который выдавался в сторону, как открытая страница. Надавил на кнопку включения, и экранчик ожил.

– Вставай.

Фитцпатрик повиновался. Его ноги так тряслись, что он немедленно потерял равновесие. Роликовые коньки разъехались в стороны, и он рухнул на пол.

– Попробуй еще разок. Только осторожно.

Фитцпатрик не без труда выпрямился.

– Повернись.

Стены коридора позади него по обе стороны были обтянуты черным пластиком до высоты примерно два с половиной метра.

– Это вход в лабиринт, – сказал Джинн-Икс. – Тебе нужно будет пройти через него, точнее, проехать на роликах. Я буду гнаться сзади на скейте. Если не дашь себя догнать, останешься жив. Упал – значит, умер. Просто, правда?

– Это не шутка?

– Я серьезен, как уторчавшийся крэком питбуль, – возразил Джинн-Икс. Движением ноги он подкатил к себе скейтборд и вскинул к плечу оружие, используя видеокамеру как прицел. – Давай, катись.

Приготовившись, Фитцпатрик осторожно оттолкнулся ногой. Где-то под слоем владевшей им паники прятался крошечный проблеск надежды; дело в том, что в катании на роликах он не был новичком. Вообще говоря, он катался каждый уикенд, и получалось совсем неплохо. Едва миновав первый поворот, он планировал прибавить скорости и оставить преследователя далеко позади.

Джинн-Икс дал ему проехать метров пятнадцать вперед, прежде чем выстрелил.

Три отчетливых хлопка. Три отдельных толчка в спину Фитцпатрика Из желудка поднялась волна страха – такая гигантская, что он не смог даже вскрикнуть. Рухнув ничком, он со всего маху ударился лицом о твердые листы пола; запах фанеры с готовностью наполнил его ноздри.

Он лежал там, корчась в судорогах, но почему-то еще оставался живым.

– Первую получаешь бесплатно, – крикнул Джинн-Икс, трогаясь с места на своем скейте. Полиуретановые колеса забренчали по плитам, – Видишь ли, этот автоматический пистолет, который я приладил к винтовке, вовсе не "MAC-10" и даже не "Узи"; он стреляет маленькими шариками, наполненными краской. Попадание производит замечательные красные кляксы на твоем белом халате, но сами пули не оставляют ничего, кроме синяков.

Раздался новый "хлоп!", и Фитцпатрик почувствовал еще один жалящий удар.

– Ты лучше езжай вперед, рекламщик, – посоветовал Джинн-Икс. – Винтовка самая что ни на есть настоящая. И не пытайся одурачить меня этим дерьмом – типа я никогда-в-жизни-не-гонял-на-роликах. Я давно уже приглядывал за тобою.

Фитцпатрик поднялся на ноги и стартовал снова. На сей раз он старался изо всех сил.

Джинн-Икс последовал за ним с радостным кличем.

* * *

Позже

Джинн-Икс играл с отснятым цифровым материалом, который он сбросил с видеокамеры в ноутбук, и в то же самое время хвастался мм в Сети.

Подожди, еще увидишь, какого уровня я достиг. Кипение страстей. Вот небольшой анонс.

Он отправил картинку, над которой сейчас работал: Фитцпатрик удирает со всех ног по коридору. Джинн-Икс раскрасил в графическом редакторе черные пластиковые стены, так что теперь казалось, будто Фитцпатрик убегает по узким городским улицам. От уродливых красных пятен на его халате поднимались струйки пара.

Неплохо, – последовал вскоре ответ. —Как ты добился этого эффекта?

Химия. Взял шприц и начинил несколько пулек эпоксидной смолой. Думаю, немного соляной кислоты выглядело бы еще внушительнее.

Но ведь он действительно «почувствовал ожог», а?

Джинн-Икс фыркнул.

Нет уж, эту пулю я приберег напоследок.

И что это была за пуля?

Заряженная керосином. С фосфорным ядром.

Красота, да и только! Кому нужны эти спецэффекты, когда под рукой что-то настоящее?

О том и песня, мужик. Настоящая Вещь – и я не имею в виду долбаную кока-колу.

Я тебя слышу.

Ну еще бы. Я знаю, что ты настоящий, и ты платишь мне тем же. Как и все остальные в Стае. Инициация – не просто какой-то дерьмовый ритуал. Я выбираю овечку, прошу тебя убить ее и прислать мне руку в качестве доказательства – подделать это невозможно никак. Каждый член Стаи должен через это пройти. Только так создается атмосфера полного доверия.

Неужели?

Поморщившись, Джинн-Икс застучал по клавишам:

Ты это о чем?

Тебе известно, что я – убийца. А откуда мне знать, кто ты сам?

Хочешь убедиться – нет ничего проще. Посети один из моих могильников. Только не забудь захватить лопату.

Любой кладбищенский сторож в состоянии усеять округу мертвыми телами.

Откинувшись на спинку стула и прищурив глаза, Джинн-Икс изучал экран. Улыбка далеко не сразу вернулась на его лицо.

Ладно, тогда выбери на «Погосте» чей-то чужой могильник. Они разбросаны по всей стране. Даже если на самом деле я – какой-то компьютерный маньяк, выдающий себя за другого, неужели ты думаешь, что кто-то мог подстроить столько фальшивок?

Это едва ли. Но это не доказывает, что ты сам – убийца. Это лишь доказывает, что остальные члены Стаи не лгут.

Если только Стая – не кучка кладбищенских сторожей. Я-то знаю, что это не так, потому что мой холодильник набит отрубленными руками, которые подтверждают честность членов Стаи... Но тебе придется довериться моему слову.

Вот именно.

Существует еще кое-что, в чем ты можешь быть уверен. Я выбрал овцу и приказал тебе убить. Ты это сделал. В глазах закона я виноват в убийстве не меньше, чем ты сам.

Да, но на твоих руках нет крови. Законы бессмысленны – уж ты-то должен это понимать.

– Так, ты уже начинаешь меня доставать, – пробормотал Джинн-Икс.

Хорошо. Предлагаю тебе проверить меня в деле. Условия прежние. Выбери шлюху, возьми ее отпечатки и сообщи, где и когда. Я пришлю тебе небольшой подарочек.

Есть идея получше. Крест-накрест.

Объясни.

Мы – те, кто мы есть. Ирония такова: мы не можем убить тех, кого хорошо знаем. Анонимность – самое большое наше преимущество. Но я мог бы убить кого-то, кого знаешь ты, и наоборот.

– Ах ты хитрец! – восхитился Джинн-Икс.

Кто станет овцой на алтаре?

Женщина. Агент по продаже недвижимости. Можешь ничего мне не присылать – я узнаю, когда она умрет.

По рукам. Но мне потребуются ее имя, город и номер телефона.

Схватив авторучку, Джинн-Икс записал сведения, ползущие по экрану.

– Похоже, я возвращаюсь в Сиэтл, – вздохнул он. – Самолеты и дожди. Черт.

Ты будешь моим должником, Поцелуй Смерти.

Не беспокойся. Я всегда плачу по своим счетам.

* * *

– Уже двенадцатый час подряд ты сидишь, приклеившись к этой штуковине, – объявила Никки. – Чего-нибудь уточняешь или просто ищешь порнуху?

– Я бы не назвал это порнографией, – поправил ее Джек. – "Гнусность" – вот более подходящее слово.

Отстранившись от ноутбука, он потянулся. Затекшая шея наградила мозг острым уколом боли.

– Ох, черт! – простонал он, моргая.

Подойдя, Никки положила ладони на его плечи и впилась большими пальцами в трапециевидные мышцы.

– Тебе бы слегка расслабиться, – сказала она. – У тебя тут узлы размером с мячики для гольфа.

Закрыв глаза, Джек постарался прогнать из тела напряжение. А перед его мысленным взором все проносились картинки, виденные на сайте: расчлененные тела, груды отрубленных голов, подробные описания убийств и нанесенных увечий. Помотав головой, он открыл глаза.

– Не могу. На этом сайте есть уголки, куда я пока не заглядывал.

Руки Никки сползли с его плеч.

– А еще тебе обязательно нужно поесть. Давай же, меня тошнит от сухого пайка. Пойдем посидим в нормальном ресторане.

– Я совсем не голоден.

– Ну а я голодна. И ненавижу есть в одиночестве.

Он наконец сдался, поскольку дальнейшие споры, казалось ему, не стоят затраченных усилий. Любые бытовые проблемы больше их не стоили; Джек перестал бы принимать душ или бриться, если бы Никки не напоминала ему об этом. Пища была топливом, сон – простым провалом сознания. Иногда он забывал помочиться, пока мочевой пузырь не наливался болью.

Никки выбрала ресторанчик под названием "Шантарелль" – французское бистро в районе Капитолийского Холма в Сиэтле. Она также настояла на том, чтобы поехать туда на такси.

Ресторан оказался маленьким, тихим, уютным. Почему-то во всем этом Джеку мерещилась какая-то фальшь; он то и дело оглядывался через плечо, словно пытаясь различить истину под покровом иллюзии.

– Прекрати, Джек. Я из-за этого нервничаю.

Никки попросила посадить их в укромном месте; метрдотель провел их к столику в дальнем углу зала. В ресторане сидели еще две парочки, но те устроились у окна, неподалеку от входа.

Джек уселся спиной к стене.

Подошел молоденький официант, наполнивший водой бокалы. Восемнадцать лет, не более, азиатские черты лица. Джек задумался, играет ли тот в видеоигры.

Меню было коротким, цены – высокими.

– Не смотри на цифры, – сказала Никки. – Я угощаю.

– Конечно. – О финансах Джек в последнее время не вспоминал. Уже три года он жил на страховку, не имея ни малейшего понятия, сколько денег осталось. Видимо, это выяснится, когда сумма на его банковской карточке истает окончательно.

– Так. Наверное, я попробую салат "Цезарь", – задумчиво протянула Никки. – Интересно, они готовят его прямо на столиках? Ты когда-нибудь пробовал?

– Нет.

– Это действительно здорово. Они и заправку делают здесь же, у тебя на глазах: давят анчоусы, взбивают яйцо... Ничего свежее и быть не может.

Давят. Взбивают.

Джек ничего не ответил.

Когда подошел официант, Никки попросила бокал хорошего красного вина. Джек только покачал головой. Для него пить в надежде развеяться – то же, что пытаться залить огонь струей бензина.

– Сегодня наше специальное блюдо – свиные медальоны с абрикосовым...

– Несите.

Испепелив его взглядом, Никки добавила:

– А я съем салат "Цезарь" и лобстера.

– Очень хорошо.

Когда официант удалился, они продолжали сидеть в неловком молчании. В последние два года Никки и Джек не расставались ни на день, разделяя такие интимные моменты жизни, какие и не снились большинству супружеских пар, – но ни разу даже не поцеловались. Их связывали вместе ненависть и одиночество, а вовсе не любовь.

– Скажи, разве здесь не лучше, чем в каком-нибудь "Бургер-Кинге"? – спросила наконец Никки.

– Еще бы.

– Я... – она пыталась придумать, что бы сказать. – Я ходила сегодня по магазинам. Видела действительно хорошие туфли.

Джек ответил ей пустым, отсутствующим взглядом В ответ она не сводила с него глаз, в глубине которых пряталась мольба. Этот немой стон не сразу, но достиг его сознания.

– Вот как. Это... хорошо. Очень хорошо.

– Да. Да, и продавались совсем дешево.

Долгая пауза.

– А какие они были? – осторожно спросил Джек.

– Что? А, это были лодочки. Красные с черным лодочки на невысоком каблуке.

– Понимаю, – попытался улыбнуться Джек. – Думаю, они тебе пригодятся.

– О да, – в голосе Никки зазвенел металл. – Сдается мне, это именно то, что нужно, чтобы завладеть вниманием очередного психопата, которого мы потом сведем в могилу пытками.

– Я не это имел в виду.

– Да ладно, забудь, – фыркнула Никки. – Сама не знаю, что это на меня нашло. О чем я думала? Несколько часов подряд пытаться делать вид, будто я живу нормальной жизнью?.. Дерьмо собачье. Я шлюха тридцати пяти лет, а в товарищах у меня – серийный убийца, и у нас с тобой нет других тем для разговора за столом, которые не задевали бы ничьих мозолей? Башмаки. Гребаные башмаки.

– Туфли-лодочки, – поправил ее Джек. – На невысоком каблуке.

С секунду она смотрела на него в упор, но затем рассмеялась. Он пытался заставить себя рассмеяться тоже, но выжал только сухую улыбку.

Никки смеялась, пока глаза ее не наполнились слезами. Она промокнула их салфеткой, стараясь не размазать при этом тушь, но, к сожалению, не преуспела.

Опустив взгляд, она заметила, что умудрилась оставить на салфетке даже губную помаду.

Никки начала всхлипывать. Смятая салфетка полетела в сторону и, словно раненая птица, перепорхнула на соседний столик, накрыв бокал для воды. Вскочив, Никки бросилась в уборную.

Джек просто сидел за столом.

* * *

После того как Поцелуй Смерти переслал ему еще несколько деталей, Джинн-Икс сообразил, что намечающаяся поездка может выйти отнюдь не такой скучной, как ему показалось вначале. Даже напротив.

Во время полета он вновь перетряхнул эти детали в уме, стараясь не вспоминать о том, что находится в самолете. В полетах Джинна-Икс выводила из себя вовсе не вероятность катастрофы; больше всего прочего он ненавидел непредсказуемость турбулентности. Вы сидите себе в удобном кресле, в окружении других людей, может быть, смотрите кинофильм, потягивая из пластикового стаканчика вино, и это почти похоже на обычный сеанс в кинотеатре, когда – хлоп! – и все здание внезапно опускается вниз метров на пятнадцать. Вас поимели.

Вы уже не сможете расслабиться и насладиться фильмом; вы уже не знаете, стоит ли проглотить остатки вина и попросить новый стаканчик или лучше вообще перестать пить, поскольку в итоге это вино может выплеснуться из вашего желудка прямо на стюардессу. Это напоминало предательство: сидишь дома, тихо и мирно обедаешь, и вдруг кто-то вышибает вам все зубы одним ударом, без всякой на то причины.

Это слишком напоминало жизнь в одном доме с отцом Джинна-Икс.

Прикрыв глаза, он заставил себя сосредоточиться. Поездка не окажется напрасной – тому есть две причины; одна из них – овечка как таковая. Судя по присланному Поцелуем Смерти описанию, она была горячей штучкой. Ей сорок два, но на вид около тридцати пяти, да к тому же она агент по продаже недвижимости. Торговка.

Джинн-Икс терпеть не мог торговцев. Подлинные хищники, отравившие цивилизацию двадцать первого века, вечные скитальцы по экономическим джунглям, со своими вечно голодными банковскими счетами, вооруженные социологическими исследованиями и уже заполненными бланками контрактов. Многие из них – бэби-бумеры, дети демографического взрыва пятидесятых, "дети цветов", променявшие свои идеалы на цинизм и жадность. Но они предали не только самих себя, они предали собственных детей, людей "Поколения Икс", таких как он сам: из-за родительской неразборчивости молодежь не только осталась без приличной работы, но и стала жертвой рекламных агентств, которые только и норовят протолкнуть в глотку своим отпрыскам все новые и новые товары. Стареющие паразиты, пожирающие собственных чад.

Отправить ее на тот свет будет подлинным удовольствием, но не это было главным. Не только поэтому Джинн-Икс сидел теперь в самолете. Нет, он полетел бы, окажись даже овца восьмидесятипятилетней старухой на кресле-каталке, и причина была очевидна.

Доверие.

Насколько Джинн-Икс мог судить, доверие было самой ценной и наиболее хрупкой из всех человеческих эмоций. Разрушить ее так просто, достаточно даже самой крошечной лжи, – и все же, едва появившись и окрепнув, доверие может оказаться сильнее всех прочих эмоций, оно может выдержать вес любых человеческих отношений. Эта сила увязывает вместе все прочие чувства более высокого порядка – дружбу, честь, долг, любовь.

В своей жизни Джинн-Икс испытал лишь немногие из них. Семья не слишком щедро дарила его любовью, а по-настоящему верных друзей ему завести не удавалось: отца то и дело переводили с одной военной базы на другую. Возникновение Интернета как-то решило эту проблему; уже не имело никакого значения, где конкретно ты находишься на этой планете, если все твои отношения завязываются и поддерживаются в киберпространстве.

Но и здесь его подстерегало предательство. Джинн-Икс дотянулся до родственной, как ему казалось, души – семнадцатилетней девушки по имени Келли, которой нравились японская анимация, музыка в стиле ска и Клайв Баркер. У них был страстный сетевой роман (он жил в Калифорнии, она – в Айдахо), они обменивались электронными письмами самого что ни на есть порнографического содержания и вместе мастурбировали, общаясь в чате.