Текст книги "Истребитель подводных лодок"

Автор книги: Дональд Макинтайр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 14.
«Попался, который кусался»

Наша служба на юге подходила к концу. Возвратившись в июле в Белфаст, мы получили приказ выйти в Скапа-Флоу, чтобы присоединиться к флоту метрополии на период операции в арктических водах. Этого назначения я всегда смертельно боялся по двум причинам.

Во-первых, зимой 1941 года командование флота метрополии уже пыталось забрать меня в свои лапы, и я знал, каким неинтересным является это назначение. Мы должны были охранять крупные корабли, обычно идущие слишком большим ходом для моих 18-узловых кораблей или даже для моего собственного 24-узлового корабля. Поэтому наша помощь вряд ли могла быть эффективной. Кроме того, при таком соотношении скоростей наша служба заключалась бы в основном в непрерывном движении на полных ходах с целью удержать свое место в охранении. Помимо всего этого, наши небольшие корабли на таком ходу не смогли бы выдержать удары волн, подобно авианосцам и крейсерам, которые мы должны были охранять. Поэтому как только бы засвежело, мы начали бы получать поломки и вынуждены были бы просить об уменьшении скорости.

Во-вторых, я знал, что из-за резких изменений температуры воды на различных глубинах воды Арктики в течение долгих периодов бывают наихудшим проводником акустических импульсов асдика. А без асдика эти специализированные противолодочные фрегаты фактически оказывались беспомощными.

Когда я получил этот приказ, меня охватили мрачные предчувствия. Дальнейшие события показали, что они оказались верными.

Но выхода не было, и в начале августа мы вышли в море. Я избрал красивейший из всех маршрутов – вдоль западного побережья Шотландии по проливам Джура и Малл, вокруг о. Скай и по проливам Малый и Северный Минч. Погода стояла великолепная. Поднимаясь к северу, мы изо всех сил старались поддержать репутацию эскортных сил Западных подходов.

По прибытии в Скапа-Флоу мы прошли сквозь линии эскадренных миноносцев флота метрополии, болтавшихся на своих бочках в проливе Гатта. Их внешний вид привел меня в ужас – они были страшно грязными. Эти эскадренные миноносцы плавали в море, вероятно, меньше большинства кораблей эскортных сил Западных подходов, и, казалось, не было оправдания их ужасному состоянию. Лишь отчаянная скука, бездеятельность при выходах в море для выполнения однообразных обязанностей и стоянка в гавани с ее надоевшим окружением могли быть причиной этого. Проходя по линии, мы увидели один щеголеватый корабль, но он был под иностранным флагом.

Приняв топливо и ошвартовавшись, мы узнали на штабном корабле, что операция, в которой мы должны были принять участие, начнется не раньше чем через неделю. Боясь, как бы моя отлично отработанная флотилия не разболталась под влиянием лени и скуки, всегда имеющих место в бездействующем флоте, я организовал гребные и парусные соревнования. Это довольно странное для военного времени занятие пользовалось большим успехом, особенно потому, что мой корабль занял одно из последних мест.

Предстоящая операция имела двоякое назначение. По линейному кораблю «Тирпиц», который стоял в Тромсе, намечалось нанести воздушный удар с участием большого количества самолетов с авианосцев. В это время конвой, направлявшийся в Россию, должен был огибать мыс Нордкап. Согласно замыслу операции эти одновременные действия должны были потребовать от немцев слишком большого напряжения сил и помешать им оказать эффективное противодействие сразу на двух направлениях.

Я надеялся, что мою группу выделят для присоединения к эскорту конвоя, так как только для охранения я были пригодны наши корабли. Но этого не случилось.

Нам приказали находиться в охранении эскадры, состоявшей из крейсера «Кент» и эскортных авианосцев «Набоб» и «Трампетир». 18 августа мы вышли в море.

По прибытии в район, из которого самолеты должны были подняться в воздух, силы флота начали маневрировать, поворачивая время от времени на ветер, чтобы поднять в воздух или принять самолеты.

При каждой перемене курса на обратный наши сравнительно тихоходные корабли должны были давать самый полный ход, чтобы занять свои места впереди по курсу и на носовых курсовых углах больших кораблей, которые легли на новый курс. Казалось, этому захватывающему дух маневрированию никогда не придет конец. Конечно, корпуса наших кораблей до некоторой степени служили препятствием для немецких лодок, поэтому кое-какую пользу мы все же приносили.

Флот держался в этом небольшом районе в течение двух суток, и меня удивляло, что немецкие подводные лодки, о которых было известно, что они, довольно часто появляются в этом районе, не пытались атаковать нас. Подошло время отойти на запад в точку встречи с танкерами для приема топлива, чтобы затем возобновить атаки авиации, а признаков реакции противника все еще не было. Корабли моей группы шли впереди эскадры и на траверзах в качестве завесы охранения. Море было спокойно. Свинцовая угрюмая масса равномерно колыхалась под серым небом. Пробное обнаружение асдиком надводных целей свидетельствовало о том, что условия поиска подводных лодок будут плохими.

Мы шли постоянным курсом. Переход в район приема топлива должен был дать нам передышку от непрерывного маневрирования, связанного с действиями авианосцев, которые поднимали в воздух или принимали свои авиагруппы. «Невозможно понять причины пассивности немецких подводных лодок», – заметил я. «Благодарение судьбе, – ответил Ридли. – Трудно представить себе худшие условия гидроакустической проходимости».

Не успел он произнести эти слова, как корабль содрогнулся от взрыва. «Это подводный взрыв», – воскликнул я и бросился к трапу, ведущему на мостик. Когда я поднялся на него, вахтенный офицер объявил боевую тревогу. Вдали без хода стоял «Набоб». Торпеда ударила его позади мидельшпангоута. Корма «Набоб» осела низко в воду.

«Кент» и «Трампетир» отвернули в сторону и увеличили ход, уходя из опасной зоны. Силы охранения следовало распределить в соответствии с создавшейся обстановкой.

«Первому дивизиону изменить курс всем вдруг на 140° вправо», – приказал я. В результате половина моей флотилии могла отойти на помощь атакованному авианосцу.

«Второму дивизиону образовать охранение вокруг «Кент» и «Трампетир».

«Всем кораблям поставить «Кат». По-видимому, «Набоб» был поражен в корму именно акустической торпедой.

Когда мы ложились на новый курс, я спросил Билла, наблюдавшего за действиями команды на юте: «Кат» уже поставлен?»

«Его как раз вываливают за борт, сэр», – ответил он. В этот момент корабль содрогнулся от сильного взрыва в кормовой части, а через несколько мгновений в воздух взлетел огромный столб воды. Вместе с ним поднялись глубинные бомбы, металлические листы и человеческие тела. Корабль начал сильно вибрировать. Завыли сирены Американские военные корабли, кроме обычной сирены, имеют туманный горн довольно низкого тона с пронзительным, раздражающим слух звучанием. «Бикертон», построенный в Штатах, имел именно такой горн. Находиться на корабле, когда его включали, было пыткой. Ужасный вой этого горна не давал возможности управлять кораблем, так как нельзя было передать какое-нибудь приказание, даже крича человеку в ухо.

Всеобщее смятение еще более усилилось, когда взрывом разворотило бак с жидкостью, который стоял на корме и являлся частью аппаратуры для постановки дымовых завес. Вентиляторы вдувной вентиляции тотчас же втянули облако дыма внутрь корабля. Этот удушливый дым распространился по всему кораблю от носа до кормы и сделал невозможным пребывание в корабельных помещениях и даже на верхней палубе. Приходилось находиться на наветренном борту, чтобы иметь возможность дышать. Внезапно, к своему ужасу, я увидел, что небольшая группа «зеленых» матросов впала в панику. Спустив вельбот, матросы начали прыгать в него. Я не имел возможности подать команду, так как ревел туманный горн. Поэтому я бросился вниз на верхнюю палубу и жестами остановил панику, заставив вельбот подойти обратно к борту. Когда матросы вскарабкались обратно на борт, они были сильно смущены.

Внезапно шум прекратился: кто-то из машинной команды нашел нужный клапан и перекрыл пар к туманному горну. Проходя мимо изуродованных трупов, обожженных и раненных людей, я увидел, что корма нашего корабля сильно разрушена. Корабль стоял без хода. Корма его была погружена в воду.

Было ясно, что корабль не сможет дать ход. Оставалась надежда отбуксировать его в базу, если только носовая часть не получила повреждений. Поэтому следовало осмотреть межпалубные помещения. Эта работа требовала крепких нервов, так как необходимо было спуститься внутрь корабля, очевидно, сильно поврежденного, низко сидящего в воде. Медленная валкая качка говорила о том, что корабль потерял остойчивость. Я знал, что если главная водонепроницаемая переборка не выдержит, корабль может внезапно затонуть. Для осмотра корабля выделили группу добровольцев. Вскоре они доложили, что, хотя большая часть кормы и юта оторваны, оставшаяся часть корабля – от переборки кормового машинного отделения – не пострадала. Таким образом, еще один из наших великолепных небольших кораблей доказал, что они способны выносить сильные удары и оставаться на плаву.

В первую очередь следовало снять с корабля раненых, а также членов экипажа, без которых можно было обойтись, и передать ях на один из наших кораблей. Немецкая подводная лодка каждую минуту могла возвратиться, чтобы атаковать «Бикертон» и «Набоб».

Старший радиотелеграфист подчеркнуто не торопился сойти с корабля и демонстративно медленно укладывал кода, переговорные таблицы и другие документы по связи. Это действовало успокаивающе на остальных.

Один из матросов, тяжело раненный в голову, упорно отказывался оставить корабль.

Когда последний матрос из первой партии эвакуированных покинул корабль и благополучно высадился на «Кемпторн», стало легче. Если теперь подводная лодка и возвратится, чтобы добить нас, из воды придется подбирать немногих.

Тем временем была сделана перекличка. Оказалось, что убито более сорока человек. Теперь встал вопрос, что делать с поврежденным «Бикертон». Мы находились в водах противника, вблизи от норвежского побережья, и если бы нам приходилось думать только о кораблях нашей флотилии, один из наших кораблей мог бы взять нас на буксир, чтобы довести до базы. Но ведь мы обеспечивали эскорт «Набоб», на котором предпринимались героические попытки ликвидировать повреждения и дать ход машинами.

Когда командир «Набоб» сообщил, что он сможет дать ход через несколько часов, я пришел к выводу, что надо пожертвовать «Бикертон», чтобы обеспечить необходимое прикрытие гораздо более важному кораблю – эскортному авианосцу. Запросив сигналом командующего, я получил разрешение выделить эскадренный миноносец для потопления «Бикертон» торпедой. Мой штаб перешел на «Эйлмер». Вскоре храбрый «Бикертон» вскинул в воздух свою носовую часть и быстро пошел под воду.

За те немногие месяцы, в течение которых я командовал этим кораблем, я очень полюбил его. Он, конечно, не был таким, как «Хесперус» или. «Уокер», но все же он показал, что умеет «давать сдачи».

Тем временем с «Набоб» из предосторожности эвакуировали весь личный состав, за исключением некоторых специалистов, на корабли эскортной группы. В течение следующих трех часов, пока мы ожидали возвращения подводной лодки, корабли флотилии окружили «Набоб» на случай атаки. Правда, из-за плохих гидрологических условий это прикрытие было малонадежным.

В один из моментов сигнальщик с «Блай» доложил об обнаружении лодки: она на мгновение показалась на поверхности. Однако «Блай» и «Эйлмер» не смогли установить с ней акустического контакта. В таких условиях мы были беспомощны, но, по-видимому, командир лодки не решился на атаку. В 22.30 «Набоб» дал ход 6 узлов.

Постепенно увеличивая скорбеть, он довел ее до 10 узлов. Этот ход он и удерживал, пока благополучно не прибыл на базу.

Немецкая подводная лодка «U-354», которая добилась некоторого успеха, при большей решимости могла бы потопить эскортный авианосец. Застигнутая на поверхности самолетом «Суордфиш» с авианосца «Виндекс», она несколькими днями позже была отправлена на дно.

По прибытии в Ливерпуль я узнал, что моя служба в плавсоставе пока закончилась. Возможно, командующий почувствовал, что мне перестало везти. Да я и сам понимал, что пора отдохнуть. Из собственного опыта я знал, что когда у командира появляются тревожные симптомы усталости, ими не следует пренебрегать. Поэтому я с удовлетворением передал 6-ю эскортную группу новому командиру и поехал в отпуск в Дербишир.

Итак, мои боевые дни закончились. До некоторой степени я был подготовлен к этому. Битва за Атлантику фактически была выиграна в мае 1943 года, и после этого наши трансатлантические конвои редко подвергались атакам подводных лодок, но, тем не менее, наше вторжение в Европу в сочетании с созданием Германией подводной лодки со «шноркелем» открыло новую фазу в войне против немецких подводных лодок. Борьбу пришлось вести в мелких водах вдоль побережья Великобритании, В воздухе было много наших самолетов, и, казалось, все складывалось в нашу пользу, но, тем не менее, эта борьба гораздо сильнее изматывала нас, чем оборона конвоев. Она сильно изматывала обе стороны. В этих районах немецкие подводные лодки лишь в течение коротких периодов времени могли оставаться необнаруженными нашими поисковыми силами. Обнаружить подводную лодку среди мелей и затонувших судов было исключительно трудно, но не невозможно. Гибель лодки в районе с малыми глубинами была неизбежна.

Поисковые силы не знали покоя ни днем ни ночью, ни в хорошую ни в плохую погоду. Гидролокатор постоянно фиксировал эхо от скал, приливоотливных течений, косяков рыбы и затонувших кораблей, и только тщательное исследование контактов позволяло находить среди многочисленных целей подводную лодку. Между тем, пока корабли «обнюхивали» район и решали вопрос о целесообразности выхода в aтaкy, aкycтическая торпеда в любое время могла быть направлена на шум их винтов.

В таких условиях мы очень быстро уставали. Не говоря уже о том, что мы изо дня в день не высыпались, каждую минуту мы ждали, что вот-вот раздастся оглушительный взрыв торпеды. Лишь человек со свежими силами мог выйти победителем из этой борьбы. И я чувствовал, что для меня наступило время уйти.

Глава 15.
Будущее

Во второй мировой войне, как и в первой, мы были угрожающе близки к поражению из-за потерь, понесенных на океанских сообщениях. С незапамятных времен военно-морской флот обеспечивал свободу передвижений наших торговых судов. Мы должны были не только доставлять продовольствие и боеприпасы, большую часть которых приходилось импортировать, но и при необходимости наносить удары по нашему сухопутному противнику в любой точке его побережья.

Часто утверждают, что в результате появления оружия массового поражения, такого, например, как водородная бомба, военно-морской флот перестал играть прежнюю роль. Некоторые экстремисты заходят слишком далеко: они заявляют, что военно-морские силы не найдут практического применения в большой войне. Подготовка к войне на море, говорят они, – это повторение старой ошибки, когда готовятся к будущей войне, предполагая, что она будет такой же, как и прошедшая. Какой смысл в разработке планов обороны морских сообщений, когда от страны не останется ничего, кроме дымящихся руин?

Но может ли быть начата война интенсивным обменом ударами этим ужасным оружием? Какой нормальный человек сможет отдать приказ, который приведет к гибели цивилизации? Конечно, не британский премьер-министр, потому что наша страна в значительно большей степени, чем другие страны, подвержена опасности гибели от оружия массового поражения. Американский президент? Возможно, сегодня, когда США в значительной степени находятся в безопасности от возмездия. Но с развитием полетов через полюс и дальнобойных ракет, способных нести водородную головку, что тогда? И если русские готовятся начать атомную войну, почему они тогда строят первоклассный военно-морской флот, который включает 400 океанских подводных лодок?

Если мы действительно верим, что новая война неизбежно будет атомной, тогда наберемся мужества, упраздним военно-морской флот и все наши усилия направим на поддержание военно-воздушных сил в готовности нанести ошеломляющий удар, прежде чем мы сами будем стерты с лица земли.

Но я не думаю, что наши правители верят в это. Мировая война, вероятнее всего, возникнет из небольших столкновений, таких, например, как вооруженные конфликты на Среднем Востоке, в которые великие державы окажутся втянутыми в силу союзов, договоров о дружбе или гарантий границ. Пока будет приниматься роковое решение – применять или не применять водородную бомбу в такой войне, наша страна может умереть с голоду в результате массированного удара подводных лодок по нашему судоходству. И это потому, что противнику не надо будет использовать водородную бомбу, чтобы разбить нас, поскольку он и без нее справится с эскортными силами, которыми мы располагаем.

Половинчатые меры, которые мы предпринимаем, бесполезны, какие бы формы война ни приняла. Мы содержим флот, который слишком слаб, чтобы выполнить свои функции в классической войне, и который бесполезен, если мы станем мишенью водородных бомб.

Когда корабли плавали только на поверхности моря, победа обеспечивалась отысканием флота противника и принуждением его вступить в бой. С появлением подводной лодки этого стало недостаточно. Располагая незначительным надводным флотом, противник решительным использованием подводных лодок почти поставил нас на колени. Врагом, которого мы хотели принудить к бою, был немецкий подводный флот, и мы решили, что лишь сведением торговых судов в конвои можно добиться этого.

В результате создалась обстановка, при которой противник, желавший добиться чего-нибудь, вынужден был встретиться с нашими кораблями. Охотиться за подводными лодками на широких просторах океана бесполезно. Это положение останется в силе до тех пор, пока мы не создадим многочисленных сил в море и в воздухе, с помощью которых можно будет контролировать весь океан. Потребовалось четыре года напряженной работы судостроительной и авиационной промышленности двух величайших индустриальных держав нашего времени, чтобы создать необходимые силы. Нельзя забывать, что мы начали вторую мировую войну со значительно большим числом кораблей, пригодных для эскортирования, чем, вероятно, будем иметь в какое-либо другое время.

Важно заметить, что немецкие подводные лодки, действовавшие против нас, были способны лишь к «погружению». Они могли погружаться на короткие промежутки времени. Периодически им приходилось всплывать для зарядки батарей и вентиляции, если они хотели двигаться четырехузловым ходом или быстрее, т. е. скоростью быстро идущего пешехода. Современные подводные лодки в большинстве своем принадлежат к кораблям промежуточного типа между погружающимися на время лодками и истинными подводными лодками, которые могут находиться под водой неограниченное время. Лодки сегодняшнего дня относятся к промежуточному типу, потому что они еще зависят от поступления воздуха при движении под водой, но они не должны полностью всплывать, чтобы получить его. Однако мы должны принимать во внимание качества подводной лодки завтрашнего дня. Она сможет развить подводный ход более 25 узлов, и ей не придется всплывать в течение всего крейсерства. Такие подводные лодки будут вооружены значительно более эффективными торпедами, которые смогут самонаводиться на цель подобно акустическим торпедам, использовавшимся немцами, и их можно будет заранее устанавливать на маневрирование зигзагом поперек курса цели подобно немецким торпедам «Лют».

Как обнаруживать, преследовать и уничтожать такие подводные лодки? Независимо от того, как плотно мы сможем расположить в море маршруты поиска лодок авиацией или кораблями, если какая-то часть корпуса подводной лодки не покажется на поверхности, такая, например, как «шноркель», она сможет плавать бесконечно долго, оставаясь необнаруженной. Но одно совершенно ясно: если подводные лодки хотят достигнуть своей цели, они в конце концов должны сблизиться с ней. Таким образом, мы возвращаемся к первоначальному решению, а именно: необходимо сосредоточить цели, т. е. собрать их в конвой, и сосредоточивать наши противолодочные силы вокруг конвоев. В результате действиями, внешне носящими оборонительный характер, мы перейдем в наступление. Вероятно, может создаться впечатление, что, применяя эту систему, мы пользуемся торговыми судами как «приманкой», но это далеко от истины. Суда, совершающие переход морем самостоятельно, подвергаются значительно большей опасности.

Это положение стало особенно ясным в годы второй мировой войны, особенно с того момента, когда наши эскортные силы стали достаточно боеспособными и хорошо вооруженными. Немцы избегали атаковать конвои. Стремясь атаковать наши суда после того, как эскортные корабли покинут их и конвой рассеется, подводные лодки стали уходить в крейсерство дальше на запад. После вступления в войну США немецкие подводные лодки покинули маршруты конвоев и стали сосредоточиваться у американского побережья, где суда плавали без охранения. В дальнейшем, когда это «счастливое» для немецких лодок время пришло к концу, они снова бросили вызов эскортным силам Западных подходов, но их так сильно «поколотили», что Адмирал Дениц был вынужден признать поражение и необходимость вывести их из Северной Атлантики.

На протяжении всей войны лишь небольшое число судов плавало без охранения. Такие переходы, как правило, совершали быстроходные суда. И все же из всех судов, потерянных в море в результате действий противника, 72 процента составили суда, которые плавали самостоятельно.

Вероятно, наступило время развенчать утверждение, что в будущем торговые перевозки смогут осуществляться по воздуху. Самый большой современный самолет может поднять около 20 тонн полезного груза. Для перевозки груза, который способен поднять один транспорт, потребовалось бы 500 таких самолетов, каждый стоимостью миллион фунтов стерлингов. Около 125 таких судов каждую неделю приходило в наши порты во время последней войны, чтобы снабжать нас всем необходимым. Прежде чем такая гигантская дорога сможет функционировать, в любом случае понадобится привезти морем горючее для самолетов. Пройдет очень много времени, пока даже небольшая частица жизненно важных грузов будет доставлена по воздуху.

Если согласиться с тем, что наши суда должны плавать в составе конвоев, возникает вопрос относительно характера охранения. Несомненно, аксиомой является то, что в будущем самолеты того или иного типа должны составлять большую часть охранения конвоев. В ходе последней войны из 2353 судов, потопленных противником, только 19 находилось в составе конвоев, которые имели комбинированное надводное и воздушное охранение. Однако существуют различные мнения относительно того, какой авиацией должно обеспечиваться воздушное охранение конвоев. Некоторые считают, что это задача самолетов берегового базирования. Сторонники таких взглядов доходят до утверждения, что в будущем базовая авиация одна сможет вести боевые действия на море. В прошлую войну мы потратили очень много времени на то, чтобы добиться хотя бы элементарного понимания летчиками базовой авиации проблем, связанных с обороной конвоя, поэтому я не разделяю этих необоснованных взглядов.

Летчик авиации берегового базирования, прикрывающий конвой в море (мы надеемся, что этот вид воздушной поддержки конвоя в дальнейшем будет осуществляться с большей надежностью, чем в прошлом), не имеет подробной и своевременной информации об обстановке, которая так необходима ему для эффективной обороны конвоя. Эта информация и инструкции, разъясняющие летчику авиации берегового базирования характер его действий, должны быть переданы ему командиром эскорта. Особенно трудно выполнить это в плохую погоду. А если будет объявлено радиомолчание или же, как часто случается, радиосвязь нарушится, передача информации и инструкций может занять много времени. Если самолет, базируется на авианосец, который следует в ордере охранения или находится на видимости конвоя, он может вступить в бой или начать патрулирование через несколько минут после боевого инструктирования. В противоположность своим собратьям из базовой авиации, летчик авианосной авиации хорошо разбирается в вопросах взаимодействия авиации с кораблями. Он является полноправным членом натренированной боевой группы. Летчик же базовой авиации представляет собой постороннее лицо: он прибывает в последний момент. К тому же он недостаточно подготовлен к решению возложенных на него задач.

Я убежден, что конвой должен иметь собственное воздушное охранение, а это означает, что в его состав должны входить авианосцы того или иного подкласса. Заметим, что с развитием вертолетов авианосцы могут не понадобиться. Ответом на появление подводных лодок с большой подводной скоростью хода должны быть воздушные силы, способные вести поиск и обнаруживать погруженную подводную лодку. Малые надводные корабли могут развивать только ограниченную скорость хода, и современная подводная лодка может легко уклониться от них, оставаясь в подводном положении В связи с этим вертолеты, по-видимому, имеют более широкие перспективы развития.

Но ближнее охранение из боевых кораблей по-прежнему необходимо. Процесс поддержания строя конвоем принадлежит к числу непрерывных действий, продолжающихся круглые сутки, с момента выхода в море до момента прибытия в пункт назначения. Очевидно, что обеспечение «безопасного и своевременного прибытия конвоя» может быть организовано только командиром эскорта, который должен иметь власть над всеми силами, осуществляющими охранение, будь то корабли или самолеты. Нарушение этих основных принципов, по моему мнению, является преступлением. К сожалению, приверженцы авиации всегда пользуются поддержкой тех, кто, зная очень мало или вообще ничего не зная о море, любит, чтобы о них думали, как о «передовых мыслителях». Многие наши популярные газеты ориентируются именно на этих лиц. Если нам снова бросят вызов и обнаружится, что благодаря этим «передовым мыслителям» военно-морской флот был сокращен в надежде, что в век авиации для обороны нашей торговли необходимы только базовые самолеты, народ нашего острова ожидает очень сильный удар.

В 1939 году мы имели более семидесяти эскадренных миноносцев, построенных в годы первой мировой войны и все еще находящихся в хорошем состоянии. Они сослужили добрую службу. Многие из них находились в строю до конца войны. Трудно представить себе, что бы мы делали без них в 1940 и 1941 годах. Что касается эскадренных миноносцев, построенных во время последней войны, то они из экономии были сделаны из негальванизированной, «черной» стали. Большая часть этих кораблей давно погибла, сдана на слом или предназначена к списанию. Для замещения их поступает ничтожно малое количество фрегатов и эскортных кораблей. Средств на создание этого «оборонительного» оружия не ассигнуется, но в то же время их щедро расходуют на «наступательные» бомбардировщики. Как я уже говорил, эскорт конвоя по существу является наступательным средством. Он, как никто другой, позволяет навязать противнику бой.

До 1918 года налогоплательщику приходилось оплачивать два вида вооруженных сил. Простота вооружения того периода удерживала стоимость содержания большого военно-морского флота и маленькой армии на уровне, который легко могла выдержать наша процветавшая тогда страна.

Создание королевских военно-воздушных сил в конце первой мировой войны легло новым бременем на оборонный бюджет со всеми дополнительными накладными расходами на содержание специального министерства и отдельной организации снабжения. Создание авиации являлось мудрым и неизбежным мероприятием, но с точки зрения налогоплательщика это означало появление третьей жадной руки, протягивавшейся раз в год за своей долей национального дохода. Политики, определяющие размеры ассигнований на каждый из видов вооруженных сил, такие же люди, как и все. На их решения влияет пропаганда. На одних решающее влияние оказывают книги по стратегии. На формирование взглядов других, по-видимому таких большинство, сильное влияние оказывают положения, развиваемые в популярной прессе, суждения которой, как правило, очень поверхностны. Каждый мальчишка знает о новейшем реактивном истребителе или бомбардировщике, предназначенном для сбрасывания водородной бомбы. В то же время жизненно важные вопросы обороны нашего торгового судоходства в глазах прессы не имеют существенного значения. По-видимому, до тех пор, пока мы не окажемся на грани катастрофы, на вопросы обеспечения морских сообщений не будет обращено должного внимания.

Против выделения средств на наши военно-воздушные силы почти нет возражений. Наши самолеты видны и слышны днем и ночью. Налогоплательщик видит, как его деньги используются для дела. Но он очень неохотно лезет в карман, когда приходится платить за военно-морской флот, который он видит только тогда, когда флот стоит в базе. О задачах флота налогоплательщик знает мало или совсем ничего не знает. Слишком хорошо понятна причина этой недооценки значения морской мощи. В конце концов, Наполеон никогда не понимал ее роли, хотя именно морская мощь была причиной его падения. Гитлер также возлагал свои надежды на сухопутные войска и воздушную мощь, но опять-таки именно морская мощь приостановила его триумфальное шествие в 1940 году[1]1
  Автор явно искажает известные исторические факты. Наполеоновская империя развалилась в результате решающего поражения французской армии в России в 1812 г. Триумфальное шествие Гитлера было приостановлено не в 1940 г. и не «морской мощью». Немецко-фашистская военная машина была разгромлена в Великой Отечественной войне 1941-45 гг. Советскими Вооруженными Силами. Прим. ред.


[Закрыть].

На протяжении всей нашей истории мы пренебрегали военно-морским флотом в дни мира, но, вероятно, мы никогда не делали этого в таких катастрофических масштабах, как это делается сейчас. Чтобы отразить натиск немецких подводных лодок в прошлую войну, мы вынуждены были выслать в море сотни противолодочных кораблей всех видов наряду с большим количеством эскортных авианосцев. В настоящее время, когда Россия располагает огромными подводными силами, мы не имеем эскортных авианосцев. В нашем распоряжении осталась лишь горстка эскортных кораблей.

Военно-морской флот нельзя создать быстро. Следует признать, что теперь малые корабли могут строиться значительно быстрее, чем раньше, но от них мало пользы без натренированных и дисциплинированных команд. Опыт канадского военно-морского флота подтверждает это.

Хорошо построенный и вооруженный военный корабль с неподготовленной и неопытной командой не приносит никакой пользы. Фактически он даже может подвести нас, если мы понадеемся, что он выполнит ту или иную важную задачу.