Текст книги "Приключение — что надо!"

Автор книги: Дональд Эдвин Уэстлейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Дональд Уэстлейк
Приключение – что надо!

ИМПЕРИЯ ПОЛУМЕСЯЦА

Девица оказалась на редкость занудной.

– По-моему, это ужасно, – заявила она.

Кэрби Гэлуэй кивнул.

– Я того же мнения, – пробормотал он, позвякивая кусочками льда в стакане. Вечеринка была в разгаре, отовсюду слышались бессмысленные разговоры; на стенах висели громадные картины, изображавшие замочные скважины или подоконники, а чуть ниже картин колыхалось море лиц и макушек – гости. Неподалеку маячил человек, ради которого Кэрби сюда и пришел, – некто Уитмэн Лемьюел, помощник куратора Музея доколумбова искусства в Дулуте. Здесь, в Нью-Йорке, он был с закупочной комиссией, а на вечеринку пришел для разрядки и чтобы было о чем рассказать своим дулутским приятелям. Кэрби только нынче утром пронюхал, что Лемьюел в Нью-Йорке, и пришел на вечеринку загодя, дабы подготовиться к прибытию жертвы. Высокий самоуверенный симпатяга, Кэрби гордился своими рыжими усиками и небрежностью в одежде. Вряд ли на свете нашлась бы компания, которую он не сумеет очаровать. Тем более тут, в Сохо. Сюда он мог заявиться прямо из джунглей, в походных сапогах, заляпанных маслом брюках цвета хаки и потрепанной шляпе, и его бы приняли с восторгом, как художника или любовника какой-нибудь художницы.

Но он не был ни художником, ни любовником. Он был торгашом, и сегодняшний его покупатель – Уитмэн Лемьюел. Или нет? Похоже, положение осложняется. Неужели Лемьюел направился к выходу?

– Мистер Уитмэн Лемьюел, если не ошибаюсь?

Люди, не ахти какие знаменитые, любят, когда их узнают незнакомцы.

– Да, это я, и никто иной, – сказал круглолицый Лемьюел. Круглые очки, добренькие глазки, широкая улыбка и галстук-бабочка.

– Я хотел вам сказать, что выставка предметов искусства верховьев Амазонки очень впечатляет. Вы недавно устраивали…

– О! – улыбка стала еще шире, а глазки подобрели пуще прежнего. – Вы видели ее в Дулуте?

– Увы, нет. В Хьюстоне. Она неплохо попутешествовала.

– Да, уж это точно, – Лемьюел закивал, но его физиономия чуть омрачилась. – Жаль, что не все экспонаты можно было вывозить из музея. Боюсь, вы получили неполное представление…

– Того, что я видел, вполне достаточно. Кстати, меня зовут Кэрби Гэлуэй.

– Вы связаны с хьюстонским музеем?

– Нет, я просто любитель. Я живу в Белизе и, понимаете ли…

– О, Белиз! – Лемьюел просиял.

– Так вы о нем знаете? Большинство людей даже не слышали о Белизе.

– Дорогой мой, – сказал Лемьюел, – Белиз – это бывший Британский Гондурас. Теперь, кажется, независимый…

– И даже очень.

– Белиз – очаровательная страна, мистер Гэлуэй. С точки зрения человека моей профессии.

– Правда?

– Это же самое сердце древнего мира майя.

– Не может быть! Я-то думал, Мексика…

– Там ацтеки, ольмеки, тольтеки. А майя там было сравнительно мало.

– Ну, тогда Гватемала. Как бишь его? Тикаль? Ну, где они…

– Разумеется, разумеется, – Лемьюел уже раздражался. – До недавнего времени считалось, что основные городища майя там, и это верно. Но дело в том, что никто серьезно не изучал Белиз, никто не знал, что там, в джунглях.

– А теперь знают?

– Начинают познавать. Сейчас известно, что империя майя имела форму огромного полумесяца и тянулась от Мексики на юго-запад, в Гватемалу. Но знаете ли вы, где была самая середка этого полумесяца?

– В Белизе? – рискнул Кэрби.

– Вот именно! Из Белиза начали доставлять предметы искусства доколумбовой эпохи – нефритовые статуэтки, резьбу, золотые украшения. Просто удивительно! Замечательно! Невероятно!

– Э… вот что… – задумчиво сказал Кэрби, забрасывая крючок, – на моем участке в Белизе есть…

– Майя? Я не ослышалась? Майя?

Это воскликнула все та же девица. Кэрби почувствовал себя как человек, которого толкнули под локоть, когда он уже поймал цель на мушку. Чертова баба! Кэрби повернулся и увидел ее перед собой. Это была высокая девушка лет двадцати пяти, привлекательная, несмотря на некоторую резкость черт продолговатого овального лица. Прямые волосы, горящие глаза. Блузка, длинная юбка и коричневые' кожаные сапоги уже несколько лет как вышли из моды, зато на шее болталась тяжелая серебряная мексиканская цепочка, а уши украшали крупные серьги из Центральной Америки. Вероятно, гватемальские, туземные, ручной работы. Кэрби почуял неладное. «Черт бы тебя побрал!» – подумал он.

Лемьюела, напротив, присутствие хорошенькой высокой девушки воодушевило куда больше, чем давно исчезнувшие майя. Он с радостью принял ее в свое общество.

– Да, майя, – сказал он. – Вас интересует их культура? Мы как раз беседовали о Белизе.

– Я там еще не была, – защебетала девица. – Хочу поехать. Я писала диссертацию в Королевском музее в Ванкувере, классифицировала материалы из Гайаны.

– Так вы антрополог?

– Археолог, – ответила надоедливая красотка.

– В Гайане мало что можно найти, наверное, – заметил Лемьюел. – Так вот, о Белизе…

– Десполиация! – закричала девица. Глаза ее метали молнии. Кэрби ни разу не слыхал, чтобы кто-нибудь употреблял в разговоре такие словечки. Он посмотрел на нее с уважением и еще большей злостью. Лемьюел моргнул и пробормотал:

– Не уверен, что я…

– Вы знаете, чем они занимаются в Белизе? – спросила девица. – Все эти города и древние городища майя в джунглях совершенно не охраняются…

– Уже тысячу лет или больше, – вкрадчиво вставил Кэрби.

– Но теперь-то! Теперь тамошние находки приобрели ценность. А всякие воры и грабители могил едут туда и спокойно растаскивают постройки…

Беда, подумал Кэрби. Такого невезения он никак не ожидал.

– Ну, не так уж плохо обстоят дела, – поспешно перебил он и попытался сменить тему. – Что меня действительно тревожит, так это война в Сальвадоре. Если так и дальше пойдет…

– А, ерунда! – Она презрительно тряхнула головой. – Подумаешь, война! Лет через семьдесят она кончится, а вот уникальные постройки майя исчезают навсегда. Правительство Белиза делает что может, но у них не хватает людей и денег. А тем временем нечистые на руку торгаши и директора американских музеев…

О, Боже, заставь ее замолчать! Боже…

Но было поздно. Лемьюел теребил свой галстук и переминался с ноги на ногу с таким видом, будто проглотил жука.

– Э… мой бокал, кажется, опустел. Прошу прощения…

Какая чудовищная несправедливость! Разве он, Кэрби, виноват, что эта девка встряла в разговор? А теперь Лемьюел ушел, и, значит, ему придется остаться и поболтать с ней хотя бы пару минут. Если даже и удастся опять заарканить Лемьюела, дело пойдет туго, он уже не сможет небрежно бросить: «У меня есть кое-что на продажу».

Девушку, похоже, вполне устраивала аудитория и из одного слушателя.

– Меня зовут Валери Грин, – представилась она, протягивая узкую ладонь с длинными пальцами. Кэрби не знал, то ли пожать ее, то ли тяпнуть зубами. На всякий случай он пожал эту проклятую руку и тоже представился.

– Кэрби Гэлуэй. Было очень приятно с вами…

– Я не ослышалась? Вы живете в Белизе?

– Совершенно верно.

– Вы, часом, не археолог?

– Боюсь, что нет. Я фермер. То есть будущий фермер. Я сейчас скупаю землю. А пока работаю пилотом, вожу грузы по фрахтам.

– В какой компании?

– У меня собственный самолет.

– Стало быть, вы не можете не знать, какому разграблению подвергаются районы археологических раскопок в Белизе.

– Я видел кое-что в газетах.

– По-моему, это ужасно.

– По-моему, тоже, – пробормотал он, глядя, как Уитмэн Лемьюел проталкивается к двери. Ужасно. Но не смертельно, утешил он себя. Когда речь зашла о краже древностей, Лемьюел явно смутился. Значит, этим типом наверняка стоит заняться. Не удалось сегодня – удастся в другой раз. В Нью-Йорке, в Дулуте или еще где-нибудь. Сегодня десятое января, у него еще три недели до возвращения в Белиз. За это время он найдет пару-тройку уитмэнов лемьюелов. Как бы там ни было, он уже подцепил на крючок две крупные рыбины.

– Люди, которые занимаются такими делишками, утратили всякий стыд! – долдонила свое Валери.

– Да, да, я согласен, – ответил Кэрби, видя, как за Лемьюелом закрылась белая дверь пожарного выхода. – Полностью согласен. – Он улыбнулся ей, сгорая от ненависти, и пошел прочь.

Вот же зануда!

РЕЙС 306

Ясным солнечным днем в начале февраля человек по имени Инносент Сент-Майкл выехал из Белиз-Сити и направился в международный аэропорт, чтобы поглазеть на посадку самолета из Майами. Инносент только что отобедал в обществе сослуживца-чиновника, фермера с тростниковой плантации возле Ориндж-Уолк и еще одного парня, который хотел бы построить в Белизе телецентр. Обед приятной тяжестью лежал под ложечкой, кондиционер в салоне зеленого «форда» выдувал ледяную струю воздуха прямо в довольную круглую физиономию Сент-Майкла. Воротничок белой сорочки был расстегнут, хлопчатобумажный пиджак еще не успел помяться. Эх, до чего же славная штука жизнь!

Бог уже подарил ему пятьдесят семь лет этой хорошей жизни, а ей еще конца не видно. Сент-Майкл любил поесть, был не дурак выпить и приударить за дамочками. И хотя туловище его напоминало бочонок, он пребывал в прекрасной форме, а сердце его работало не хуже пароходного котла. Созданный объединенными усилиями индейцев майя, испанских конкистадоров, африканских невольников и выброшенных на берег ирландских моряков, он удался на славу. Любой из предков был бы счастлив видеть такой результат своих трудов. Шевелюра у Сент-Майкла была негритянская, кожа – индейская; он был храбр, как ирландец, и хитер, как истый испанец. Вдобавок ко всему – и это немаловажно – Сент-Майкл был заместителем директора бюро распределения земельных наделов и оборотистым торговцем участками земли. Ну не прелесть ли?

Инносент развалился на сиденье, небрежно придерживая руль двумя пальцами. Проезжая мимо публичного дома, он надавил на клаксон, и девицы замахали руками, когда увидели знакомую машину. Минуту спустя он свернул налево, к аэропорту.

Справа располагалась база британских ВВС. Там стояли два «харриера», похожие на огромных черных насекомых и прикрытые маскировочной сеткой. Хищники дремали, и им снилась добыча. Возможно, эти самолеты участвовали в фолклендской кампании. Они входили в состав британских сил по поддержанию мира, которые насчитывали тысячу шестьсот человек. Последнее напоминание о колониальном прошлом страны. И необходимость: соседняя Гватемала начала предъявлять территориальные претензии. Говорят, Белиз – ее колония, хоть и давным-давно утраченная, и Гватемала грозится вновь захватить ее силой оружия, правда, тамошние деятели немного поумерили свой пыл после неудачной попытки Аргентины пойти войной на Великобританию. Теперь, возможно, с ними удастся договориться по-хорошему, а такая перспектива вполне устраивала Сент-Майкла: война помогает в делах, а вот угроза войны – только помеха. А у Сент-Майкла много земли, и ее надо поскорее продать желающим из Штатов. Вероятность войны – единственное, что сдерживает земельный бум.

Международный аэропорт Белиза имеет одну посадочную полосу, которая тянется мимо маленького двухэтажного бетонного здания конторы. В окнах первого этажа нет стекол. Пыльные такси сбиваются в кучку вокруг конторы, солнце режет глаза, отражаясь от ржавого хрома и испещренных трещинами лобовых стекол. Инносент проехал мимо такси и загнал машину на лужайку, где торчал щит с грубо намалеванной надписью: «Для гостей». Тут стоял только один автомобиль – побитый пикап, показавшийся Сент-Майклу смутно знакомым. Неужто Кэрби Гэлуэй уже вернулся? Инносент заулыбался, предвкушая встречу.

Кэрби сидел на корточках в тени здания, будто беззаботный местный мальчишка, но одет он был как деловой человек: белая сорочка, галстук в черную и красную полоску, строгие брюки и замшевые сапожки.

– Добро пожаловать домой! – воскликнул Сент-Майкл, подходя и протягивая руку. Он лучился неподдельной радостью. При виде Кэрби Инносент всегда вспоминал: «Какой я умница и пройдоха. Лихо же надул этого парня!» Ну как тут не радоваться? – Я уж боялся, что ты навсегда покинул нас – Сент-Майкл изо всех сил сжал руку Кэрби и тряс ее, как рычаг водокачки. Кэрби не остался в долгу. Парень он был на удивление сильный. Улыбнувшись, он сказал:

– Ты меня знаешь, Инносент. У меня монетка всегда падает не так, как надо.

Если Сент-Майкл и чувствовал себя неуютно после того, как околпачил Кэрби, то лишь по одной причине: Кэрби это было почему-то безразлично. Вроде так и надо. Никакой злости, никакой горечи, никакого унижения он, похоже, не испытывал. И чтобы напомнить парню о случившемся, Инносент сказал:

– Ну а ты знаешь меня, Кэрби. Как бы ни упала монетка, я ее всегда заграбастаю.

– Ну, с меня-то ты получил сполна, – с непринужденным смехом ответил Кэрби. Еще одно пожатие рук, и они наконец отцепились друг от друга.

– Ты еще торгуешь землей? – спросил Кэрби.

– От случая к случаю. А ты хочешь сплавить свой надел?

– Нет еще.

– Обязательно дай знать, как соберешься.

– Ага, – с легким раздражением ответил Кэрби и поднял глаза к небу.

Самолет из Майами? Инносент не видел и не слышал его приближения, но Кэрби наверняка что-то заметил.

– По расписанию, – сказал он.

– Встречаешь кого-нибудь?

– Двух приятелей из Штатов. Приятно было поболтать с тобой, Инносент.

– Взаимно, – ответил Сент-Майкл и с радостным изумлением подумал: «А ведь мы друг другу по душе!»

А вот и самолет, теперь Инносент видел и слышал его. Тот легко скользнул над аэропортом, описывая широкий круг, будто веселый и любящий подурачиться конькобежец на катке. Самолет был слишком большой для такого поля. Он заревел, когда шасси коснулось земли, и пронесся мимо здания аэропорта в дальний конец посадочной полосы. Рев усилился, казалось, царь небес возвещал прочей летучей мелюзге о своем прибытии.

Инносент никого не встречал. Ему просто нравилось примечать людей, вынужденных пользоваться воздушным транспортом и имевших на это средства. Рассеянно поигрывая золотой зубочисткой, он стоял в тени и смотрел на самолет, походивший теперь на большую игрушку. Самолет остановился, и по трапу спустились человек пятнадцать пассажиров, обычное число. Они гурьбой двинулись к зданию, сопровождаемые чиновниками иммиграционной службы, одетыми как попало – кто в форменные брюки, кто – в сорочки и цивильные штаны.

Несколько туристов из Северной Америки. Эти скорее всего направляются на барьерный риф. Говорят, больше нигде в мире так не поплаваешь с аквалангом. Черт его знает. Инносент никогда не погружался и не собирался погружаться ни в один водоем, превосходивший размерами его домашний бассейн, в котором он уж наверняка был единственной акулой.

Три серьезных молодых человека в костюмах и при галстуках. Эти местные, учатся в Штатах. Университет Майами сейчас главный поставщик юристов в страны Карибского бассейна.

Два американца в спортивных куртках, с чемоданчиками. Либо дельцы, либо посольские. А вот эта парочка гомосеков – наверняка «приятели» Кэрби.

Определенно между ними нежные отношения. Обоим чуть за сорок, высокие и почти болезненно тощие. И оба тщетно скрывают жгучее волнение. Один отрастил усы, чтобы не так расстраиваться из-за лысины. У второго усики были поменьше, с рыжеватым отливом, зато голову украшала волнистая шевелюра цвета апельсиновой кожуры. Темные очки сдвинуты на лоб, рубаха «сафари», английские армейские шорты, ковбойские сапожки с пряжками в виде лошади. Он тащил на плече небольшую сумку оливкового цвета.

Да, это они. Но что за дела могут быть у них с Кэрби? И почему они так трясутся? Деньги, подумал Инносент. Сегодня деньги перейдут из рук в руки. А коли так, он должен все об этом знать.

Инносент следил за Кэрби и за двумя приятелями, которые проходили иммиграционный контроль. Вот они пожимают Кэрби руку. Так, берут багаж, и Кэрби ведет их к пикапу. Хоть Белиз и маленькая страна, а Белиз-Сити – больше не столица, тем не менее в городе два аэропорта. Местные и фрахтовые рейсы идут через муниципальный аэропорт, что возле бухты. Кэрби отвезет их туда, а потом полетит. Куда же он полетит?

Эти парни – не покупатели марихуаны, иначе они встретились бы с Кэрби не тут, а во Флориде.

Сунув зубочистку в карман, Инносент отправился поболтать с чиновниками иммиграционного контроля. Приезжих звали Алан Уитчер и Джерролд Фелдспэн, жили они на Кристофер-стрит в Нью-Йорке, в одной квартире. В графе «род занятий» оба написали: «Торговец древностями».

Инносент нахмурился и вышел на улицу. Пикап исчез. Сент-Майкл пожалел, что у него нет крыльев, таких, как у суперменов. Что же у Кэрби за дела с этой парочкой? Куда он их повез? На свой участок?

– Но там же ни черта нет! – пробормотал Инносент.

Уж он-то знает.

НАДЕЛ КЭРБИ

– Чиви-и-и-и, чиви-и-и-и, чиви-и-и-и, – сказал тинаму.

– Кэкл-икер-ко! – сказал тукан.

– Библ-ибл-библ-библ, – сказала черная обезьяна-ревун.

– Ш-ш-ш-ш-ш, – сказала коралловая змея.

– Сюда, господа, – сказал Кэрби. – Осторожно, змеи. – Он хлопнул мачете по стволу поваленного дерева, которое при этом сказало: «Крэк!» – Шум загоняет их в норы, – пояснил Кэрби.

Уитчер и Фелдспэн нервно вцепились друг в друга еще в самолете. Теперь, услышав о змеях, они и вовсе слились воедино и принялись разглядывать округлившимися глазами обманчивую зелень травы. Возможные неприятности со змеями, по крайней мере, отвлекли их от мыслей о трениях с законом.

– Я купил эту землю, чтобы вложить капитал, – сказал Кэрби, и это была чистая правда. – Тут очень хорошо пасти скот, как видите.

Уитчер и Фелдспэн послушно огляделись, но их явно больше волновали змеи, чем пастбища. Однако сейчас участок действительно выглядел очень мило: на востоке лежала довольно ровная лужайка, на которую Кэрби посадил свою «цессну», а к западу, ближе к горам Майя, росли джунгли, куда он и вел теперь гостей. Сейчас джунгли буйно разрослись; лианы опутывали деревья, подлесок стал гуще. Но человек с воображением без труда увидел бы, как все это будет выглядеть после рубки и чистки. Вот тут можно построить сарай. А там, на кряже, белую асиенду навроде тех, что описаны в романах о Гражданской войне. Оттуда открывался бы чудесный вид на пастбище.

Инносент Сент-Майкл привозил Кэрби смотреть участок именно в это время года. Потом парень наскреб необходимую сумму, влез в долги и купил его. Прошло два года, а Кэрби все еще не выбрался из лужи, в которую его посадили. Но он выберется. Теперь у него есть план.

Самоуверенный молодой человек тридцати одного года, зарабатывавший на жизнь в основном доставкой тюков с марихуаной из северного Белиза на юг Флориды, Кэрби всегда считал себя неглупым малым. Живя в Белизе, он видел, как нарастает поток иммигрантов из Штатов, которых манили благодатный климат, устойчивое правительство, дешевая и щедрая земля. Все это могло принести владельцам участков невероятно крупные состояния. И тем не менее тут, в Белизе, Кэрби был еще на самой первой ступеньке, и богатый скотовод Гэлуэй существовал пока только в приятных мечтах (он научится ездить на лошади и будет носить сатиновые рубахи). Свою подержанную «цессну» по имени «Синтия» он купил в Титерборо, в Нью-Джерси, и перегнал сюда, сделав по пути несколько мелких делишек. Он уже тогда столкнулся с хитрыми и суровыми ребятами, которые его защищали. И не попался. Он был умницей и гордился этим.

А потом ему повстречался Инносент Сент-Майкл.

– Сейчас сюда приезжает много американцев, – сказал он Уитчеру и Фелдспэну, ведя их в джунгли, – потому что тут вдоволь земли. Мы находимся в стране, похожей очертаниями на штат Нью-Джерси и равной ему по площади, а живет тут сто пятьдесят тысяч человек. Вы знаете, сколько народу в Нью-Джерси?

– Я там никого не знаю, – ответил Уитчер, отвлекаясь от мысли о змеях.

– У меня когда-то была тетка в Нью-Джерси, – сообщил Фелдспэн, – но она переехала во Флориду и скончалась.

– В Нью-Джерси семь миллионов человек, – объявил Кэрби. – А здесь – всего сто пятьдесят тысяч. – Он стукнул по стволу дерева и начал прорубать дорогу в гуще лиан. Тут была торная тропа, по которой ходил он сам и индейцы, но Кэрби подумал, что так для покупателей будет романтичнее. А покупатель всегда прав.

– Ужасно дикая страна, правда? – подал голос Уитчер, цепляясь свободной рукой за локоть Фелдспэна.

– Просто малонаселенная. Люди не жили здесь с тех пор, как… Впрочем, вы сейчас увидите, с каких пор.

– Увидим? – Они снова принялись озираться, разглядывая густую растительность и не видя ничего, кроме блестящей зелени листвы, стволов и похожих на веревки лиан. Только что кончился сезон дождей, и зелень была еще пышной.

– Вон там. – Кэрби указал мачете вперед и чуть влево. – Подождите, я сейчас прорублю тропку.

Крэк, квэк, шмяк! Лианы и ветки с треском разлетались по сторонам, в зеленой стене появилось окно, сквозь которое была видна частично очищенная верхушка холма высотой футов шестьдесят или чуть больше. На склоне росли трава, кусты и несколько карликовых деревьев, а завершался он голой конической вершиной.

– Вот, – Кэрби отступил на шаг и улыбнулся, – взгляните.

Они взглянули. Они вытаращили глаза. Змеи были напрочь забыты. Все мысли о законе, который они собирались нарушить, разом улетучились.

– Это он? – спросил Фелдспэн севшим голосом.

Кэрби снова взмахнул мачете.

– Видите? Справа, на середине склона.

Они видели. Не могли не видеть.

– Ступени, – выдохнул Фелдспэн.

– Храм, – выдохнул Уитчер.

– Давайте подойдем поближе, – предложил Кэрби.

– О, давайте! Давайте!

Кэрби замахал мачете, с воодушевлением прорубая тропу сквозь чащу. На открытом месте он остановился и звякнул лезвием мачете об искусно подложенный сюда камень размером фут на фут. Слегка запыхавшиеся гости догнали его.

– Я уже говорил вам в Нью-Йорке, что я не археолог, – сказал Кэрби. – Я профан в этом деле, но храм, по-моему, начинается прямо здесь.

Фелдспэн первым заметил камень.

– Смотрите! – дрожащим от возбуждения голосом вскричал он. – Камень от мостовой. Он обтесан!

Кэрби задумчиво кивнул.

– Я заметил тут несколько таких камней, они-то и заставили меня призадуматься. Потом я поехал в Бельмопан и поговорил с чиновниками. Все утверждали, что в этих краях нет городов и храмов майя. Они, мол, уже все осмотрели, проверили и ничего не нашли.

– Они заблуждались, – выдохнул Уитчер. Камень весил фунтов сорок, но Уитчер поднял его и принялся разглядывать, осторожно поворачивая и так и эдак.

– Как называется это место? – спросил Фелдспэн.

– Название утрачено тысячу лет назад, – ответил Кэрби. – Местные индейцы зовут этот холм Лава Шкир Ит.

– Лава Шкир Ит, – эхом откликнулся Фелдспэн. В голосе его слышались нотки благоговения. Казалось, он бормочет заклинание, призывая древнего кровожадного жреца племени майя.

– Давайте поднимемся выше, – предложил Кэрби. Уитчер осторожно положил камень на место, и они двинулись вверх. Вскоре подошли к частично очищенным ступеням, составлявшим, очевидно, внешнюю стену храма. Уитчер и Фелдспэн радостно загалдели, обсуждая свое новое открытие, но Кэрби погнал их дальше. Возле самой верхушки, откуда и полог леса, и стоявший вдали самолет казались игрушечными, они наткнулись на невысокое надгробие шириной в два фута и толщиной около шести дюймов. Оно лежало наклонно, выступая из земли примерно на фут. Бока были грубо обработаны рубилом, а на передней стороне виднелись глубокие царапины.

Тут уж Уитчер и Фелдспэн совсем потеряли голову. Они плюхнулись на колени, и Фелдспэн принялся плевать на камень, развозя слюну кончиками пальцев, чтобы царапины проступили более четко. Уитчер отдирал ногтями сухую землю, обнажая скрытую часть стелы.

– Ягуар! – выпалил Фелдспэн, водя пальцами по линиям.

Да, это был ягуар. Верхняя часть стилизованного изображения головы ягуара. Линии тянулись дальше, но Уитчер еще не расчистил другую часть плиты.

– Скорпионы, – тихо сказал Кэрби. Американцы подпрыгнули и, отпрянув, в ужасе упали на покрытые травой ступени.

– Где? – вскричал Уитчер, барахтаясь и пытаясь встать.

– Нет, нет, я просто предупредил, чтобы вы остерегались их, – пояснил Кэрби. – Я бы не стал рыть тут землю голыми руками.

– Уф! Понятно. – Фелдспэн начал приходить в себя. – Вы совершенно правы.

– Эта стела может оказаться очень ценной, – сказал Уитчер, указывая на камень. – Смотря в каком состоянии остальная ее часть.

– Их тут целая куча, – небрежно бросил Кэрби и заметил, как Уитчер и Фелдспэн обменялись быстрыми алчными взглядами. – Пойдемте дальше.

Они добрались до самой верхушки, где была поросшая травой площадка. На одном краю ее виднелись старые камни.

Уитчер и Фелдспэн, будто заколдованные, бродили по ней. Еще бы. Проделать за один день путь в тысячу лет и оказаться в далеком прошлом! Должно быть, эти камни пропитаны кровью жертв, а по ступеням тянулись вереницы свирепых идолопоклонников в ярких мантиях и уборах из перьев. Вот здесь, именно здесь, ждал жрец, подняв высоко над головой свой тяжелый кремневый нож.

– Храмы… – начал Уитчер, но поперхнулся от прилива чувств и был вынужден начать сызнова: – Храмы красили в багровый цвет. В древности, когда майя жили здесь. Вы только представьте себе: громадный красный храм возносится к небу среди джунглей! Его было видно за много миль.

– Сказка! – выдохнул Фелдспэн.

– Да, не худо, – согласился Кэрби, стараясь выглядеть слегка мужиковатым рядом с этими утонченными ценителями. Он должен был иметь менее почтенный вид, чем они, но в то же время производить немного зловещее впечатление. Ему вполне подходила и нравилась эта роль. Вырываешь человека из привычного окружения, напеваешь ему свою песенку, разыгрываешь спектакль театра теней, и, если ты достаточно хорошо проделал все это, человек верит тебе. И тогда ты заключаешь сделку.

– Когда мы могли бы начать? – спросил Уитчер.

– Придется выждать несколько дней, – ответил Кэрби. – Со стороны побережья почва еще не просохла, бульдозер не пройдет. А дорог тут нет.

Фелдспэн огляделся. На его физиономии появилось печальное выражение.

– Какая жалость, – проговорил он.

– Я вас понимаю, – сказал Кэрби. Он знал, в чем дело: ему уже приходилось помогать случайным покупателям в борьбе с муками совести. – Мы стоим не просто на сокровищах, не просто на золоте, нефрите и ценных резных изделиях. Под ногами у нас – наследие целого народа.

– Истинная правда, – ответил Фелдспэн (Уитчер тоже явно оробел). – Вы очень хорошо сказали, мистер Гэлуэй.

Отчего же нет? У него большой опыт.

– Я испытываю те же чувства, что и вы, – проговорил Кэрби, – и сожалею, что у нас нет другого способа справиться с этой задачей. Будь у меня деньги… Слушайте, ребята, по-моему, мы уже достаточно близко знаем друг друга, и я могу говорить начистоту.

Уитчер и Фелдспэн вздрогнули и насторожились, приготовившись в зависимости от обстоятельств развеселиться, посочувствовать, выразить негодование или просто проявить мужскую солидарность. Кэрби обвел взглядом свои джунгли и продолжал:

– Месяц назад я сказал вам, что работаю пилотом, вожу грузы. Так оно и есть, но владельцу личного самолета нечасто везет с работой в этих местах. Во всяком случае, с легальной работой. Так вот, чаще всего я вожу на борту моего самолета марихуану.

– Я это подозревал, – кивнув, сказал Уитчер.

– У вас в кабине стоит… легкий запашок, – добавил Фелдспэн.

– Я бы не занимался этим, кабы не нужда, – объяснил Кэрби. – У меня много расходов. Закладная на землю (тут он врал), взносы за самолет (тут тоже), то да се. Только это и заставляет меня возить зелье. И только по этой причине я решился продать древности майя, – заявил он и, словно защищаясь, добавил: – Я обращался к правительству, но меня и слушать не хотят. Никто не платит мне за охрану этих вещей.

– Что верно, то верно, – сказал Уитчер.

– Вот почему я так обрадовался, встретив вас, ребята. Я знаю, что вы честные парни и имеете хорошие связи с истинными ценителями искусства майя.

– О, воистину! – вскричал Фелдспэн, зардевшись от удовольствия. Еще бы: его считают честным человеком, да еще со связями.

– Ведь правда, мы не разрушители? – спросил Кэрби.

– Разумеется, нет! – согласился Уитчер.

– Конечно, нам никак не обойтись без некоторых разрушений…

Торговцы встревожились. Кэрби вздохнул. Уитчер огляделся по сторонам и сказал:

– Но все действительно ценное останется в целости.

– Сам участок раскопок, – проговорил Кэрби. – Вот почему нам так важно доверять друг другу. Мы многим рискуем. Не знаю, как вы, а уж я-то не имею желания увидеть белизскую тюрьму изнутри.

– Тюрьму? Нет! – закричал Фелдспэн.

– Давайте я расскажу вам, что здесь произойдет, – предложил Кэрби. – Как только земля на востоке подсохнет, мой приятель из Белиз-Сити пригонит сюда бульдозер. Он мой старый друг, ему можно доверять.

Обоим американцам явно полегчало.

– Он начнет снизу. – Кэрби указал на подножие холма. – Просто уберет с дороги ступени храма, чтобы мы могли добраться до внутренностей – гробниц, резных камней и всего остального. Если он наткнется на крупные стелы вроде той, с ягуаром, он будет выковыривать их целиком.

– А он сможет забраться так высоко? – спросил Уитчер.

– Вы не понимаете, – ответил Кэрби. – Он попросту обрушит храм. Когда вы вернетесь сюда через год, храм превратится в груду камня и земли.

– О! – воскликнул Уитчер. Оба, похоже, опешили.

– Вот почему нам нужно взаимное доверие, – продолжал Кэрби. – Здешние власти на многое смотрят сквозь пальцы, но если они узнают, что кто-то разрушил храм майя…

– Да, да, – сказал Фелдспэн. – Понятно.

– Все мы должны помалкивать об этом храме. Здесь, в Нью-Йорке, где угодно. Можете сказать своим покупателям только одно: они получают настоящие изделия доколумбовой эпохи из руин майя. Вот так.

Фелдспэн кивнул.

– Даем вам слово, мистер Гэлуэй, – сказал Уитчер.

В своих сделках с покупателями Кэрби неизбежно проходил эту критическую точку. Он должен был заставить их понять, что они преступают закон и что он готов ради них безвозвратно разрушить храм. Так он спихивал на них часть ответственности за это разрушение. Согласившись, они делили с ним вину и понимали это. Теперь уж они болтать не будут. Отчасти – из страха перед законом, отчасти – из страха перед ним, Кэрби, а отчасти – из чувства стыда.

– Ну ладно, – сказал Кэрби. – Вы все видели?

– Я мог бы остаться тут на всю жизнь, – ответил Уитчер, глядя на джунгли и храм. – Но вы правы: пора ехать.

Когда они зашагали обратно, Кэрби окинул взглядом дальний склон и увидел в чаще джунглей обращенное к нему лицо. Оно было бы здесь к месту и тысячу лет назад, когда храмы сияли красными стенами, а люди были низкорослы, бронзовокожи, круглолицы и мыслили совершенно непостижимым образом. Лицо индейца майя, мужчины лет тридцати. Яркие глаза оглядывали склон, широкий рот растянулся в улыбке. Потом индеец подмигнул правым глазом.