Текст книги "Я жажду тебе отомстить (СИ)"

Автор книги: Доминика Магницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Глава 24. Ад и Ада – это навсегда

Я напевала какую-то песенку из детства и, пританцовывая, готовила кушать, желая порадовать Влада и надеясь, что он совсем скоро вернется. Впервые мое настроение было удивительно прекрасным – на душе перестали скрести кошки после разговора с мамой, и призрак в лице Дэвида наконец-то потерял свою силу над моим страхом.

Я всё еще пребывала в смятении, вспоминая его стеклянные глаза и горящий дом, скрывающий следы преступления, совершенного нами. Грань между нормами морали и жестокой жизнью оказалась настолько расплывчатой, что я перестала тревожиться насчет того, верно ли мы поступили или же нет. В одном Влад однозначно был прав – таких, как Дэвид, остановит только смерть. Законными методами против ублюдков вроде него не пойти, и иногда приходится принимать жестокие решения, чтобы освободиться из порочного круга, образовавшегося после двух неправильных выборов.

Да и были ли они настолько неверны? Да, я однозначно могла бы довериться Владу и никогда не столкнуться с контрактом, но однажды я бы все равно узнала правду. Узнала, как именно он заработал столь огромную сумму, и, вероятно, это могло бы стать нашим провалом.

Всё сложилось так, как и должно было быть. Мы стали заматерелыми, более грубыми и недоверчивыми, но для того, чтобы окончательно забыть о прошлом, нам точно нужно всё прояснить.

По телевизору показывали какой-то фильм, но я даже не обращала на него внимания, оставила лишь для создания общего фона, чтобы не чувствовать безумную тоску и не погружаться в тишину этих стен.

Нож резко выпал из моих рук и глухо ударился о пол, создавая дикий, больной диссонанс, появившийся после слов диктора на экране. Я подняла взгляд и пошатнулась. Крепко вцепилась ладонями в стол и сжала до хруста пальцев, отчаянно качая головой из стороны в сторону и не веря в то, что сообщалось по телевизору:

– Срочные новости. Сегодня был пойман Влад Морроне, широко известный в криминальных кругах. Он обвиняется в убийстве Дэвида Архарова, который вчера был застрелен. Подробности еще уточняются. При попытке задержания Влад Морроне оказал сопротивление и был убит.

Нет. Нет. Только не так. Это, должно быть, какая-то фикция. Очередной ход Влада, так ведь?

Его просто не могли убить. Он столько раз успешно уходил от пуль, и этот раз не должен становиться исключением.

Нет. Я даже не заметила, как мои ноги подкосились. Больно ударилась спиной о шкаф, сползая на пол и не имея сил даже закричать.

Боль пронзила всё тело. Горькие слёзы сумасшедшим потоком хлынули из глаз, лишая возможности видеть экран.

Я ухватилась за стол и медленно поднялась, вытирая лицо и до искрах в зрачках вглядываясь в телевизор. После речи диктора на короткое время показали тело. Холодное, белое и лишённое жизни.

Тело Влада.

Я узнала это место. Иногда, возвращаясь из борделя, я парковала машину за несколько кварталов и прогуливалась, пытаясь освежить голову.

Я была там. И не раз.

Мозг тупо отказывался верить в увиденное. Я слонялась по квартире, как сумасшедшая, и спотыкалась об косяки. Падала и не имела сил подняться. Специально вредила себе, чтобы физическая боль хоть как-то заглушила душевную.

Но этот внутренний крик был больше похож на рёв, рвущий душу на куски. Мне казалось, словно разбито не только сердце. Словно все кости в одно мгновение сломались и тщетно тёрлись друг об друга, пытаясь восстановиться.

«Не будешь смотреть новости, никуда не выйдешь и просто дождешься меня».

Прости, Влад. Видимо, я абсолютно никчемная в том, чтобы сдерживать свои обещания.

Меня пронзила жуткая решимость. Я просто умру, если буду сидеть здесь и гадать. Я умру, пока буду вспоминать его холодное и безжизненное лицо. Я просто не дождусь.

Мне нужно это увидеть своими глазами.

«Пожалуйста, пусть я сдохну и бесчисленное количество раз вернусь в жизни, круг за кругом погружаясь в физическую боль. Что угодно, но только не он. Лучше я, чем Влад».

Выбежала из квартиры и спустилась вниз. Шла по мокрому асфальту и постоянно вытирала глаза, наполняющиеся горькими слезами. Мне даже не было холодно, хотя погода была очень плачевная. Я медленно брела по дороге в одной майке, не в силах бежать. Обращала внимание на любые мелочи, лишь бы на томительные секунды просто забыть.

Стереть его пустое лицо. Выкинуть этот мерзкий страх и закричать на всю улицу: «Это невозможно! Вселенная не настолько жестока, чтобы отнять его у меня! Нет! У нас должен быть счастливый конец! Сказка, выстраданная тоннами горя».

Я поймала такси и назвала приблизительный адрес. Пока мы ехали, смотрела безучастным взглядом на желтые листья, падающие с деревьев. Они так долго летят и бесшумно приземляются, но я слышу удар каждого листка. Может быть, это отчаянно бьется мое сердце, но я не уверена.

Падающие листья превращаются в настоящий листопад. Окружающий мир сжимается до предела, становится тесным и душным, в котором нет места моему сердцу. Оно такое огромное. Только-только научилось любить. Вспомнило, как прекрасно это чувство – любовь.

Жизнь столько раз ломала и меня, и Влада. Мы распадались на сотни кусочков и лишь рядом друг с другом воссоединялись, и частицы наших душ наконец-то обретали какую-то целостность.

Я буду никчемной половиной, если сейчас увижу его тело. Просто умру. Я впервые хочу по-настоящему перестать дышать, потому что без Влада моему организму кислород не нужен. Сама жизнь не нужна. Всё пустое.

Я выбегаю из такси и несусь к тому месту. Осталось преодолеть последний квартал, и я либо умру, либо воскресну.

Мне просто нужно увидеть.

«Влад, ты же обещал, что вернешься. Ты же обещал…».

Я замедляюсь, когда достаточно просто выглянуть за угол, и всё будет понятно. Затыкаю свой рот, боясь привлечь к себе внимание, хотя это так глупо с моей стороны. Вокруг все люди в пальто или куртках, а я в обычной майке.

Наивная и отчаянная Ада, боящаяся сделать последний шаг.

Кричу в свою ладонь и хватаюсь за стену. Прижимаюсь к холодному кирпичу и поворачиваю голову, с трудом видя происходящее. В горле пересохло, глаза жгло от количества слёз, и эта боль не заканчивалась.

Ей не было конца. Она была глубже Марианской впадины. Бесконечная и убивающая.

Я правда не понимала, почему до сих пор дышу. Стою на ногах, вижу лежащее тело, но не могу разобрать, кому оно принадлежит.

Резко отталкиваюсь от стены и иду в его сторону. Истошно кричу, уже даже не пытаясь сдержаться. Я узнаю его белую майку. Именно в ней Влад сегодня ушёл из дома. И, как оказалось, навсегда.

Черные волосы. Пулевое ранение прямо в грудь. Всё, что я вижу – красное пятно, расползающееся по майке.

До тела оставалось совсем немного. В тот момент я даже не задумалась, почему нет ни одной полицейской машины. Улица была абсолютно пустой. Лишь он, лежащий на пороге какого-то деревянного дома, и я.

– Влад, боже мой, – тихо хриплю, не имея сил закричать.

Мой голос давно сорван. Он остался запертым в той квартире, откуда ты сегодня ушёл. Так же быстро, как и из моей жизни.

Резкая ударная волна откинула меня в сторону. Я отлетела на несколько метров и в ужасе смотрела на взрыв, произошедший в доме, возле которого лежало его тело.

Всё поглотил огонь. От боли я закрываю глаза, не в силах смотреть на то, как окончательно уходит из жизни мой самый любимый человек.

Единственный.

Но это не помогает. В темноте языки пламени еще сильнее выделяются, вызывая желание просто ослепнуть. Не видеть то, что происходит.

Я касаюсь кулона, который висит у меня на шее. Прохожусь по нему пальцами, чувствуя гравировку.

Ад и Ада. Это навсегда.

Издалека послышался громкий визг сирены. Ехала полиция и, возможно, скорая, хотя спасать там уже было некого.

Чьи-то руки резко поднимают меня с земли и оттаскивают в сторону черной машины, припаркованной за углом. Я даже не сопротивляюсь, мне все равно, что со мной будут делать.

Мое тело грубо запихивают на заднее сиденье. Я по-прежнему не могу открыть глаза. Мне страшно, меня колотит от жуткого холода и боли, полученной при падении на асфальт. Кожа на коленках, руках и животе стерлась до крови.

Но я не чувствую. Меня заполняет дикий страх из-за того, что я правда не могу двинуть ни одной клеточкой своего тела.

Машина резко срывается с места и меня откидывает назад, но я не ударяюсь. Чья-то ладонь придержала меня за голову и уберегла от получения новых ссадин.

Я несмело приоткрываю глаза, удивленная тем, что никто меня не связывает и не мучает. Мое тело просто держат. Я чувствую шершавость перчаток и поворачиваю голову. Рядом сидит мужчина. Его лицо скрывает черная маска, но эти глаза…я узнаю их из тысячи.

Влад впился в меня агрессивным взглядом и зло рявкнул:

– Блядь, Ада, ты совсем чокнутая? – больно сжимает мою кожу, пытаясь достучаться, – я же просил сделать лишь одно. Подождать, сука, дома. Почему ты не умеешь меня слушать?! Ада, почему?!

Его душные тиски лишь сильнее сдавливают мои синяки, но я даже не морщусь. Медленно протягиваю ладонь, боясь дотронуться до его лица. Боясь внезапно проснуться и понять, что это сон.

– Ада, ты меня слышишь? Какого черта ты сюда приперлась?

– Влад, это…это правда ты?

Он подхватил меня и посадил к себе на колени. Поднял голову за подбородок и впился крайне злым взглядом:

– Я спрашиваю, ты вообще в своем уме?

– Ты жив…ты в порядке, – шепчу, мягко дотрагиваясь до его волос и вдыхая знакомый аромат. Еще сильнее потянула носом воздух и прижалась к нему, крепко обнимая. Не боялась, что запачкаю кровью, и даже не спрашивала, почему он обыграл свою смерть.

Мне нужен был один ответ, и я его получила – он жив.

Мужчина оттолкнул мои руки и снова взбешенно рявкнул:

– Нахера ты сюда приехала? Ада, скажи, нахера? – замолчал, крепко сжимая челюсть, – сколько еще раз мы будем оказываться по уши в дерьме из-за того, что ты меня не слушаешь?!

Я нежно провела ладонью по его майке и всхлипнула, не в силах выдавить из себя ни слова.

– Ты из новостей об этом узнала? Я же сказал не включать телевизор!

Тихо прошептала:

– Почему ты просто не рассказал мне об этом? Если бы поставил в известность, я бы сюда не приехала. Я больше часа полагала, что ты мёртв! Эгоистичный идиот, – ударила его в грудь ладонью, чувствуя, как из пепла оплаканных надежд возрождается прежний гнев.

– Ты бы меня в любом случае не послушала. Если бы я сказал, что иду изображать трупа, тебе бы понравилась эта идея?

– Это куда лучше того, через что ты заставил меня пройти.

Влад поднял мою ладонь и прошелся взглядом по разбитым костяшкам пальцев и стертым в кровь локтям. Я видела, что он всё еще злится, но сейчас именно беспокойство брало над ним верх.

Мужчина заглянул в мои заплаканные и красные глаза и тихо сказал:

– Хорошо. Извини, что тебе пришлось это пережить. Мне даже обидно, что ты настолько в меня не веришь. Ну смех же – какие-то менты просто взяли и застрелили меня. Если бы это было правдой, я бы сгорел от стыда.

– Если бы это было правдой, я бы достала твой труп, оживила и снова прибила!

– Ладно, дурашка, – поцеловал в уголок губ и прошептал, – я понял. Умирать всё равно больше некому. Влад Морроне и правда мертв. Мы наконец-то сможем стать свободными.

– А что насчет меня? Разве у них не будет ко мне вопросов? Всё же я буквально своими глазами видела его смерть.

– Я закинул им байку насчет того, что в том доме мы с Дэвидом решили свести счёты. Я убил его отца, и логично, что он захотел мне отомстить. Про тебя никто не узнает, в борделе я уже сжёг все записи и попросил одного из своих ребят удалить твои данные с компьютера.

– Что?! Ты убил его отца?

– Ох, дурашка, это разговор для другого дня, – потрепал меня по голове и улыбнулся, – нам пора на самолет. И, если бы ты не решила самовольно выйти из дома, у нас было бы время собрать вещи. А сейчас…что же, ты сама это выбрала. Полетим налегке.



Я смотрела в его сияющие глаза и не могла убрать ладонь с груди. Мне больше не нужно было беспокоиться о контракте, потому что Влад, сам того не зная, безумно помог. Я просто наслаждалась теплом его рук и была готова последовать за ним в любую точку планеты – лишь бы вместе. Больше никогда не порознь.

Когда мы сели в самолет, он наконец-то рассказал о причинах своего инсценированного убийства:

– Все должны были поверить в то, что я мертв. Я не хотел бегать и шарахаться от камер, опасаясь обнаружения. Помнишь, я как-то сказал тебе, что уйти из этой сферы невозможно, только через смерть? – я кивнула и, затаив дыхание, продолжила его слушать, – это истинная правда.

– Но как у тебя получилось всё это устроить? Почему запись экстренно попала в новости? И кем был тот мужчина, на которого ты нацепил свою одежду?

– Один мой знакомый заранее снял меня с бутафорской кровью, а затем мы подложили другого человека и устроили взрыв, чтобы никто не смог опознать тело.

– Влад! Кем был этот мужчина?

– Давай так. Чтобы спокойно спать по ночам, тебе достаточно знать лишь то, что специально для подмены своего тела я никого не убивал, хорошо?

Я кивнула и сонным взглядом окинула окно. Белоснежные облака заслонили город и окончательно отрезали нас от прежней жизни, в которой было столько боли и слёз.

Влад положил свою голову на моё плечо и начал засыпать, утомленный сегодняшним днем. Я толкнула его в бок и спросила:

– Так теперь ты мне веришь?

– Ты о чем?

– Веришь, что я не спала с мужчинами за деньги все эти шесть лет?

– Ты из-за этого меня разбудила?!

– Ну-ка отвечай, а то я сейчас такую истерику устрою, что самолет из-за нас посадят!

Он сгреб меня в охапку и крепко прижал к себе, заставляя утонуть в нежности его рук. Тихо сказал возле моих губ:

– Верю.

– И почему именно сейчас?

– Скажем так…для шлюхи со стажем ты слишком скромная в постели, – ухмыльнулся, и тут же получил еще один удар в плечо.

– Я тебя сейчас придушу!

– А я тебя зацелую до смерти, – иронично подмигнул и более серьезно добавил, – дурашка, я же теперь никуда тебя не отпущу, понимаешь? Я и так был лишен возможности быть с тобой целых шесть лет.

– Я никуда и не собираюсь. Только давай договоримся сразу – больше никаких секретов.

– Никаких.

Несмотря на обещание Влада, лишь спустя полгода он раскроет свой последний секрет – перед инсценировкой смерти ему удалось лично ознакомиться с моим контрактом и еще раз поговорить с Розой. И так последняя грань, разделяющая нас, пала. Осталась только безграничная и всепоглощающая любовь.



Эпилог

Спустя два года.

Барселона, Испания.

Нежное касание маленькой ладошки разбудило меня и заставило приоткрыть глаза. Я сладко потянулась, наслаждаясь солнечным светом и вдыхая ароматный запах миндального пирога. Посмотрела в любопытные глаза малыша и улыбнулась, мягко дотронувшись до его головы.

– Сынок, тебя разбудило настырное солнышко? – на его щечках появились милые ямочки, когда он рассмеялся и начал тянуть одеяло в сторону, пытаясь указать на то, что ему жарко.

Я встала с кровати и открыла окно, вдыхая свежий воздух и любуясь прекрасным ритмом города. Люди торопились на работу или, возможно, на завтрак, встречались друг с другом, обнимались и открыто показывали свои чувства. За последний год я уже начала привыкать к этому, свободно держала Влада за руку, когда мы прогуливались по атмосферным улочкам Барселоны, и могла резко подтянуть его к себе и поцеловать, не беспокоясь о том, что кто-то из нашего прошлого случайно увидит нас.

Мы сожгли все мосты. Построили надежную тропу, соединившую наши сердца, и начали новую жизнь. Я всегда считала, что полностью перекроить прошлое невозможно. И до сих пор так думаю, потому что Влад – не тот обычный парень из университета, и уже далеко не киллер высшего класса. Он – простой мужчина, стоящий горой за свою семью. Да и я не наивная девочка, которой была восемь лет назад. Даже когда думала, что моих сил хватит на любую борьбу, я ошибалась. Я стала прочно стоять на ногах лишь после того, как сказала Владу «да».

Вернулась к малышу, покормила его и, наклонившись ближе, заговорщически прошептала:

– Как думаешь, твой папа уже спалил этот пирог, или у меня еще есть шансы попробовать еду, приготовленную им, без черной корки?

Пощекотала сына и рассмеялась вместе с ним, глядя на то, как он пытается отползти от меня в сторону.

За спиной прозвучал наигранно недовольный голос:

– Кажется, твою маму, Диас, пора наказать. Она совсем перестала верить в мои кулинарные способности!

Обернулась к Владу и, не сдержавшись, расхохоталась. На нем был розовый фартук с сердечками и цветами, надетый поверх белой майки. Это создавало слишком комичный эффект, и мне чуть не прилетело полотенцем, которым Влад шутливо замахнулся, чтобы успокоить мой истеричный смех.

– Давай купим тебе другой фартук. Хотя, если учесть, что вся твоя еда оказывается в мусорке, может, это не так уж и важно. Но надпись «Царь кухни» – это явно не про тебя.

Он подошел к кровати, взял Диаса с моих рук и направился в сторону двери, обиженно бросив:

– Вот она – женская благодарность. Я стараюсь, встаю раньше тебя, когда даже солнце еще только появляется на горизонте, каждый раз обжигаюсь, а в ответ получаю лишь упреки. Всё, мы уходим!

Важно развернулся и одним взмахом руки развязал фартук и четко швырнул его в мою сторону. Все-таки некоторые повадки навсегда останутся с ним. И я постоянно удивлялась, как с такой невероятно быстрой реакцией Влад умудряется каждый раз упустить кашу и испачкать всю плиту.

– Ладно-ладно, обижулька, я же по-доброму. Что, этот пирог тоже спалил?

– Как и два других до этого. Я уже устал ждать, пока ты проснешься. Скоро умру от голода, а ты всё будешь спать, как истинная спящая красавица.

– В отличие от тебя, я полночи качала Диаса, давая тебе возможность выспаться. Вот, что надо ценить! – подошла к Владу, замерзшему у двери, и вздернула подбородок, настырно спрашивая, – куда ты потащил Диаса? Верни бедного ребенка на место, его скоро укачает от твоей походки.

Он не дал мне забрать сына и отвернулся, серьезно сказав:

– Я просто хочу, чтобы его первым словом был «папа». Так что, пока ты будешь спасать нашу семью от голода, я еще раз ему это повторю.

– Ага, размечтался! Ты уберешь тот бардак, который устроил, а я спокойно дождусь, пока наш сын скажет «мама».

Мы назвали малыша испанским именем, потому что решили окончательно осесть в Барселоне. Здесь было очень солнечно и тепло, мы часто ездили к атлантическому океану и нежились у воды, обнимаясь и глядя на бушующие волны. Строили планы на будущее, вспоминали счастливые моменты из прошлого, отправляли моей маме фотографии и разговаривали с ней. Она очень хотела навестить нас, когда я еще была беременная, но смогла приехать лишь после рождения Диаса.

Однажды, когда мы в очередной раз сидели возле океана, мама спросила:

– Почему вы выбрали именно это имя? Не имею ничего против, но лично для меня оно такое…странное и чужое.

– Диас будет расти в Испании, он бы слишком выделялся с русским именем. К тому же в переводе с испанского это слово означает «солнце».

Малыш и правда осветил нашу жизнь. Мы долгое время путешествовали по Европе, но везде чувствовали себя чужими. И, когда я обнаружила, что забеременела, Влад непреклонно решил где-то «осесть» и постараться привыкнуть к незнакомому языку, менталитету и другой кухне.

Выбор пал на Испанию. И теперь это место мы искренне считаем своим домом.

Мы вместе покушали, пока наш сынок лежал на мягком ковре и играл с игрушками, а потом сели на диван и стали пересматривать видео с нашей свадьбы. Я чувствовала теплую руку мужа на талии, которая дарила тепло и уверенность, маленькие пальчики Диаса, тянувшие на себя, и необъятное счастье. Мы были рядом друг с другом. Безумно дорожили своим сокровенным уединением и больше никогда не отпускали ладони друг друга.

Первобытная эйфория. Состояние безмятежности и тепла. Я прижалась к щеке Влада и тихо шепнула:

– Ты – моя жизнь. И мой дом. Я везде последую за тобой, потому что без тебя я мертва.

В его зрачках отражаются солнечные лучики, задорно подмигивающие и наполняющие меня светом.

– Спасибо, что приняла меня таким. Я бы потерял смысл жизни, если бы мировой хаос не заглушал твой восхитительный голос.

Говорят, от любви до ненависти лишь один шаг, но нам пришлось преодолеть сотни километров по веревочном мосту, зависшему над пропастью, чтобы снова научиться любить друг друга. Мы полностью выстрадали этот путь, ведь любовь и безумие – две звезды, повисшие на одном небе.

– Я люблю тебя со всеми шрамами. Они не только помечены на твоем теле, но и скрыты в глубине моей души.

Наш диалог прерывает резкий крик Диаса. Малыш подается ко мне, тычет пальцем и громко протягивает:

– Ма. Ма. Ма-ма.

Я заливаюсь хохотом, глядя на недовольное лицо Влада, и еще крепче прижимаю их обоих, слыша тихий рык мужа, больше похожий на умиляющее сопение:

– И тут ты победила. Ну всё, дурашка, расплата не заставит себя ждать.

– Мне опять придется есть твои горелые пироги? – улыбнулась и погладила его по щеке, замечая, как на наигранно злом лице мужа появляется хитрая усмешка.

– Хуже. Я придумаю что-то гораздо хуже этого.

Любовь – это состояние, а не чувство. Что-то томительно теплое внутри, превращающееся в настоящий пожар, сжигающий любые преграды. Порой любовь может ранить и отрывать последние крылья с пометкой «восстановлению не подлежит», но мир расцветает, и красками наполняется улица только рядом с ним. Это не вырвать из души, не оторвать. Подобно сорняку, можно сотни раз пытаться избавиться от наваждения, но оно всегда найдет новую почву и прорастет, с безумной силой подпитывая человека изнутри.

Я начинаю плакать от счастья. Безграничного и спокойного, как океан. Теплого, как солнце, и бесконечного, как сама вечность.

Влад – мое море, которое уносит на своих волнах все трагичные воспоминания. И я даже не задаюсь вопросом, почему люблю его, ведь любят не за что-то, а вопреки всему.

Конец