Текст книги "Долгожданное совращение"

Автор книги: Доминик де Ру

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

4

Этот июньский вечер выдался прохладным, туманным и пасмурным. Париж, весь в золотистых огнях, весьма легкомысленный в этот субботний вечер, предавался кутежу. Женщины облачились в декольтированные платья. Мужчины, сидя в кафе в модных выходных костюмах, развернув газеты, просматривали результаты состязаний на ипподроме, а также статьи в разделах «Гиппократ» и «Джингоист IV».

Паради шел по тротуару, усеянному тополиным пухом, взлетавшим и падавшим, словно снег. Последние дни он только и думал об этой встрече. Радостное ожидание привело его в возбужденное состояние, при котором звуки казались пронзительными, окружение – таинственным, а люди представлялись пестрой толпой. Ксавье ходил как во сне, ощущая радостное нетерпение. Нагретые солнцем стены, оконные проемы и запыленные стволы деревьев все время мелькали у него перед глазами. Он ложился в постель и долго не мог заснуть, улыбаясь своим мыслям и куря сигарету за сигаретой. Когда же он засыпал, то видел во сне Доминик, прекрасную, точно сказочная фея.

Он уговорил Доминик встретиться с ним в кафе «Альзасьен», на левой стороне Елисейских полей, потому что здесь всегда можно было увидеть что-нибудь интересное. Да и вообще это кафе сильно отличалось от других: официантки были всегда приветливы, пиво хранилось в огромных старинных бочках, а мороженое имело необыкновенный вкус.

Очень скоро Ксавье устал всматриваться в мелькающие лица прохожих, двигавшихся по направлению к Триумфальной арке.

Посетители кафе предпочитали располагаться на открытом воздухе. Огромные платаны огораживали тротуар со столиками словно крепостная стена. Летом в кафе на Елисейских полях всегда выставляют стульчики, сделанные из ивовых прутьев, выносят столики на улицу, и от этого широкая обсаженная деревьями улица кажется узкой и похожей на лабиринт.

Он издали заметил Доминик, потому что она была довольно высокого роста и двигалась навстречу людскому потоку, то исчезая за широкими спинами прохожих, то снова появляясь. Она подошла и села рядом с ним, прежде чем он успел встать, приветствуя ее. Девушка положила ногу на ногу, изящно поправила юбку и улыбнулась, заметив восторженный взгляд молодого человека. Улыбка Доминик была такой же ослепительной, как и ее легкое белое платье.

– Извините меня, Ксавье, я всегда опаздываю. Вы, наверно, подумали, что я уже не приду?

– Я умею ждать, – ответил он. – Что будете пить?

Она заказала томатный сок. Ксавье почувствовал себя свободнее, когда понял, что и она волнуется.

– Кто бы мог подумать, Доминик, что после нашего расставания в Сенте, я снова увижу вас, да еще в таком прекрасном платье…

Она снова улыбнулась, и ямочки заиграли на ее щеках.

– Мы могли бы встретиться и раньше, в Сенте, но я все же не решилась сама отправиться к вам, ведь наша встреча была случайной, а знакомство непродолжительным. Меня всегда учили не доверять молодым людям! Впрочем, на мопеде в такую жару я бы все равно далеко не уехала. – Доминик вынула пудреницу и, глядя на себя в зеркальце, легким движением поправила прическу.

Ксавье решил, что начало разговора было удачным. Он начал рассказывать о своем отдыхе, о друзьях, даже вспомнил к месту пару анекдотов. Доминик смеялась и смотрела на него сияющими глазами.

Ксавье захотелось взять ее за руку.

– Вы долго будете в Париже?

– Нет. В начале июля я уеду за город. Мне нравится отдыхать в сельской местности, но недолго. Я больше люблю море. За городом нечего делать, там ужасно скучно. Единственное занятие – сидеть целый день на веранде и болтать ногами. Правда, можно еще подстригать кустарник и поливать цветы, но для этого у нас есть садовник. До обеда я читаю, после обеда сплю, завариваю чай в четыре часа и терпеливо жду, когда отдых закончится. От скуки мухи дохнут, честное слово.

– Вам бы следовало, Доминик, разводить кроликов, а когда их стало бы много, выпустить в сад. Они съели бы у вас все цветы, а вы бы развлекались, гоняясь за ними между деревьями. Я могу дать вам пару альбиносов.

– Вы шутите? – воскликнула она, громко смеясь. – Я не могу ловить кроликов, они царапаются! Знаете, мою мамочку ужасно раздражает, что я целыми днями слоняюсь без дела. Ей тут пришло в голову отправить меня на месяц в Англию, но я отказалась, убедив ее в том, что это явно пустая затея, и к тому же я буду очень скучать по дому. В конце концов она согласилась, что после моего трехнедельного пребывания за городом, в Шаранте, я отправляюсь погостить к одной ее приятельнице. У нее двое ребят: одному восемь лет, а другому одиннадцать. Пока они будут драться, я снова буду загорать на солнышке. А вы чем собираетесь заняться?

– Не знаю. Я никогда не строю планов заранее. У меня такой характер, что, если мной не руководить, я сразу же теряю всякое желание что-либо делать.

Они замолчали. Доминик принялась потягивать через соломинку томатный сок. Ксавье с интересом наблюдал за ней, стараясь угадать ее настроение. Интересно, что она думает об этой встрече и о нем самом? Он вслушивался в гулкие удары своего сердца и сожалел о том, что воспитание не позволяет ему начать откровенный разговор.

С явным удовольствием допив сок, Доминик снова принялась болтать о всяких пустяках. Говорила она просто, не задумываясь, и в ее тоне не чувствовалось того самодовольства, которое присуще всем начитанным девушкам, любящим щеголять через каждую пару фраз цитатами, чтобы казаться умнее, чем они есть. Она с отвращением сообщила о том, что родители весной устроили ее в школу при Лувре, где ей надлежало изучать историю искусства.

– Я ни разу там не была, постоянно прогуливаю занятия. Мне больше нравится ходить по улицам, чем сидеть и слушать скучные лекции.

Она отдавала предпочтение театру, а не кино, хотя просмотрела не так уж много спектаклей. Театр был для нее особенным местом, куда не ходят только от скуки. Спектакль начинается уже в театральном зале до начала представления на сцене. Яркое освещение позволяет хорошо рассмотреть нарядные платья дам, а во время антракта появляется возможность сравнивать увиденное на сцене с тем, что тебя окружает в жизни.

В какое-то мгновение Ксавье почувствовал сильное желание сказать Доминик, что она ему очень нравится, вызвать на откровенный разговор, но посторонние взгляды посетителей, сидевших за соседними столиками, мешали ему. Ксавье стало неуютно в этом людном месте, но предложить Доминик уйти отсюда и просто прогуляться он не решился.

Принесли мороженое.

Доминик попросила передать ей салфетку, которую она затем принялась рассеянно складывать. Вид у нее был задумчивый.

– Вы много читаете, Доминик?

– Нет, но если уж я берусь за какую-нибудь книгу, то обязательно дочитаю до конца. Только что закончила «Страстную неделю» Арагона. Вы читали? Роман мне очень понравился, хотя я и не все в нем поняла. Я очень люблю стихи, но исключительно из-за их мелодичности. Если они меня трогают, я даже учу их наизусть.

Они снова помолчали. Доминик небрежно ковыряла ложечкой мороженое, Ксавье вытянул ноги вперед. Он чувствовал себя неспособным сказать что-то умное и лишь молча смотрел на девушку, испытывая внезапно нахлынувшее желание поцеловать ее нежные губы и погладить рукой край белого платья.

Он отметил, что Доминик очень похорошела. Светлые волосы, задумчивые глаза, неторопливость движений, несвойственная женщинам молчаливость – казалось, что эта девушка проходит сквозь существование, еле к нему прикасаясь и неся на челе нежную печаль какого-то мистического предназначения. Она была так задумчива сегодня и так спокойна, так сдержанна, что от нее веяло неземным очарованием; так в церкви содрогаешься от запаха цветов, пронизанного холодом мрамора.

Они возобновили разговор и продолжали еще какое-то время непринужденно беседовать. Доминик рассказывала о своей жизни, о друзьях и знакомых, сожалела о том, что не имела возможности одна гулять по улицам ночного города. Всякий раз она оказывалась в автомобиле с каким-нибудь слишком вялым или чересчур возбужденным парнем.

Однажды один из таких ее знакомых мчался, как ураган, на машине по освещенным улицам мимо витрин магазинов и разноцветной рекламы, словно морская волна, обтекавшая борт яхты. Они возвращались с дискотеки из ночного клуба. Приятель был сильно пьян и вел машину на большой скорости, совершенно не обращая внимания на сигналы светофора, но Доминик не думала в эти минуты о возможной аварии. Она устала танцевать, да и коньяк туманил сознание. Видно, в этот раз им помог ангел-хранитель. Теперь она стала умнее и предпочитает пройтись пешком до самого дома, любуясь красотой ночного Парижа. Однако эта возможность ей так еще ни разу и не представилась.

Ксавье рассеянно слушал рассказ Доминик, мучительно пытаясь найти повод, чтобы проводить ее. Ему до смерти хотелось узнать, какое впечатление он произвел на девушку, что она о нем думает и чего он достиг, встретившись с ней в этот вечер. Если бы он набрался смелости и нахальства и откровенно поговорил с Доминик о том, что у него на душе! Но он и сам не знал сейчас ответов на все эти вопросы.

Пора было прощаться. Ксавье встал, подал руку Доминик и неожиданно для себя спросил, не смогли бы они снова встретиться завтра в кафе «Дюма»? Доминик ответила:

– Да, Ксавье, я завтра свободна.

Какое-то время он смотрел ей вслед, наблюдая, как маленькое белое пятнышко прокладывает себе дорогу в многообразии желтых, зеленых, голубых и бирюзовых тонов и оттенков.

5

После нескольких встреч в уютных парижских кафе Ксавье почувствовал страстное, граничившее с безумием желание обладать Доминик и полностью подчинить ее своей воле, даже если для достижения этой цели ему придется применить силу. Ему казалось, что он вполне способен совершить ужасное преступление и в отчаянии задушить девушку своими руками, если она не согласится отдаться.

Ксавье понимал, что с каждым днем его неопределенные отношения с Доминик становятся для него все более тягостными. Лишь счастливая случайность вроде встречи с какой-нибудь другой симпатичной девушкой, возможно, позволила бы ему выйти из этого мучительного состояния.

В субботу он решил отправиться в клуб «Терн» на традиционный бал знакомств одиноких дам и незадачливых кавалеров. Публика здесь собиралась самая разная как по возрасту, так и по взглядам и манере поведения, но всех, казалось, объединяло стремление отвлечься от утомительных повседневных мелочных проблем, забыть о всяких неприятностях и окунуться в водоворот новых ощущений, испытывая прилив свежих сил от мигающих разноцветных огней, ритмичной музыки и чувственных танцев.

Ксавье пришел в этот клуб первый раз, и тот произвел на него впечатление довольно вульгарного заведения, хотя сюда и не пускали дам определенного сорта и мужчин без галстука. В холле он обнаружил гардероб, где за двадцать пять франков можно было оставить на хранение верхнюю одежду, сумку или зонт, не будучи при этом абсолютно уверенным в возможности получить обратно свои вещи в целости и сохранности. Около лестницы, ведущей на второй этаж, где находился зал для танцев, был расположен небольшой бар. Там продавали дешевые бутерброды, алкогольные напитки и сигареты.

Ксавье держался уверенно и даже несколько высокомерно, чувствуя свое значительное превосходство над завсегдатаями этого клуба, и с некоторым презрением наблюдал за всем, что происходило вокруг. Безвкусно-грубая обстановка этого заведения повергла его в уныние, с его лица не сходила саркастическая улыбка. Сев у стойки бара, он от скуки принялся разглядывать фигуры и одеяния дам.

Молоденькие девушки были в основном в коротеньких ситцевых блузках и мини-юбках, а более умудренные жизненным опытом женщины прохаживались в длинных декольтированных бархатных платьях, но у всех Ксавье находил определенные недостатки. Некоторые из любительниц новых ощущений были одеты кричаще, другие сутулились или ходили вразвалку, как утки, и почти все не умели пользоваться косметикой, отчего их размалеванные лица выглядели не только непривлекательно, но даже вызывали некоторое отвращение.

Молодые люди смотрелись лучше и были одеты с большим вкусом, но из-за их скромного вида Ксавье не имел ни малейшего желания с ними знакомиться, опасаясь их злобных взглядов и завистливых насмешек. Настраивать против себя этих парней своим пижонским видом совершенно не входило в его планы. Потягивая коктейль с кусочком лимона, он заметил, как несколько раскрасневшихся от танца девиц вместе со своими ухажерами направились в туалетную комнату к умывальникам, чтобы освежить лица прохладной водой. Потом они, немного притихшие и хмельные, снова поднялись в зал, откуда доносились возбужденно-веселые крики танцующей публики.

На какое-то мгновение у Ксавье появилось желание собрать этих размалеванных девиц – ведь неплохие были девочки – и смыть с них пошлую косметику, но он одернул себя и решил не придавать этому такого большого значения, а просто спокойно отдыхать и, по возможности, отвлечься. Любопытство заставило подняться в зал. Неторопливо шагая по ступенькам лестницы, он стал отыскивать взглядом среди дам, скучающих у стен в ожидании своего кавалера, какую-нибудь симпатичную девушку.

На маленьком диванчике какой-то негр осыпал поцелуями глупо хихикающую женщину, а рядом в слабо освещенном углу, точно в развратном притоне, уже немолодая дама с ярко накрашенными пухлыми губами договаривалась со своим ухажером, стряхивая пепел на ковер. Ксавье заметил двух женщин среднего возраста, бросавших на него многозначительные взгляды, но их непривлекательная внешность не вызвала у него восторга, и он отвернулся.

После небольшой паузы дирижер снова взмахнул своей палочкой, и его маленький оркестр заиграл новую мелодию.

В этот момент на лестнице появилась молодая девушка в черном облегающем коротеньком платьице. Проходя мимо Ксавье, она улыбнулась ему. У нее были чудесные глаза, карие с золотистыми отблесками в зрачках, умные, полные чувственности. Они, точно лампады, озаряли ее личико. Густые распущенные волосы, вздернутый носик и чувственные губы тотчас же заставили многих обратить на нее внимание.

Мужчины уже оценивали ее, представляя себе, как расстегивают молнию на платье, как ладонями медленно скользят по гладкому обнаженному животу, уверенно поднимаясь к мягкой, соблазнительной груди. Их воображение рисовало перед ними мгновенные сцены, в которых они наваливались всем телом на эту очаровательную брюнетку, раздвигали ее бедра и погружались во влажную глубину, изливаясь и умирая от наслаждения.

Едва успев переступить порог этого заведения, незнакомка уже была мысленно осквернена собравшейся здесь публикой.

Ксавье словно зачарованный последовал за девушкой, в надежде испытать нечто еще неведомое и прекрасное. Он шел за ней следом, не спуская с нее глаз, чувствуя в себе необыкновенно сильное влечение к кареглазой красотке, влечение, подобное животному инстинкту. Ксавье отметил взгляды, которые бросали мужчины на его избранницу, и решил поторопиться. Поравнявшись с ней, он заглянул в лукавые глаза и спросил:

– Мадемуазель, вы танцуете?

Они направились в круг, где вспотевшие от духоты и таявшие, словно воск, от прикосновений юноши и девушки обнимались друг с другом в медленном танце. Ксавье знал всего несколько па, характерных для подобных танцев, впрочем недостаток свободного места делал возможным лишь сладострастные движения. Дамы без кавалеров танцевали друг с другом.

Ксавье крепко обнял свою партнершу за талию, и в этот момент она очень просто, как будто попросила монетку для автомата, назвала свое имя:

– Меня зовут Анна.

Он тоже сказал свое имя, но на протяжении следующих нескольких тактов они не обмолвились больше ни словом.

Ксавье чувствовал в своих ладонях ее гибкий стан, и в его сознании помимо воли всплыла Доминик. Загадочно улыбаясь, Анна еще сильнее прижалась к Ксавье и положила голову ему на плечо, слегка касаясь его щеки. Они не выпускали друг друга из объятий до тех пор, пока не зазвучала ритмичная музыка.

– Вам не кажется, что здесь жарковато? – спросил Ксавье.

– Да, я просто задыхаюсь. Может быть, мы что-нибудь выпьем? Я обожаю белое вино, а вы? – Она не ждала ответа, бросая взгляды по сторонам.

– Вы часто здесь бываете, Анна?

– Каждую субботу, если только мои хозяева не принимают у себя гостей, потому что тогда я должна прислуживать за столом. Да, я домработница. Служу у одного хирурга. Его фамилия Камескас – может, вы его знаете? Нет? О, это известный кардиолог. Он живет на проспекте Бюжо. А мой отец работает садовником в Лонгвилле. Это не так уж близко отсюда, поэтому я навещаю его только раз в месяц. А вы откуда? Что-то я раньше вас здесь не видела, похоже, вы залетная птичка! Что, угадала? Ну, не будьте таким букой, ведь вы пришли сюда веселиться. Ой, вот опять зазвучал медленный танец…

Она взяла его за руку и потянула в круг танцующих пар.

– До чего же надоело тут толкаться, – недовольно проворчал Ксавье, крепче прижимая девушку к себе. В этих сладостных объятиях потускнели его мечты, страсти и разочарования, связанные с Доминик. На ней свет клином не сошелся, подумал он. – Анна, в котором часу вы возвращаетесь домой?

– Сегодня я не тороплюсь, потому что мои хозяева уехали отдыхать в Ниццу. Слушайте, мы могли бы отправиться ко мне, я угощу вас отличным виски. Обычно я подаю его хозяйским гостям, но сегодня с большим удовольствием предложила бы вам. Хотите?

Ксавье понравилась ее откровенность и детская простота. Она вполне могла бы соврать, что работает секретаршей в солидной фирме или выдумать еще что-нибудь позамысловатее, но она честно призналась: «Я прислуживаю за столом, мою посуду и убираю комнаты». От этого признания она ничуть не потеряла в глазах Ксавье. Наоборот, он почувствовал к ней интерес, поняв, что она лишена тщеславия.

Ксавье же возбудил любопытство у Анны потому, что не был похож на тех здоровенных парней с огромными руками и обкусанными грязными ногтями, с которыми она до сегодняшнего дня проводила время. Желая определить, что представляет собой ее новый знакомый, Анна старалась уговорить его отправиться к ней на квартиру ее хозяина.

Пригласить Анну к себе домой на бульвар Сен-Жермен Ксавье не решился, боясь показать различие в их социальном положении. Эта девушка, хотя и не напоминала Доминик, притягивала его, как магнит, и теперь он не хотел с ней расстаться из-за каких-то нелепых обстоятельств. Кто знает, может быть, случится так, что его жизнь изменится в худшую сторону, и тогда уже он с грустью скажет: «Вот видите, Анна, теперь я тоже стал таким же бедным, как и вы».

Ксавье едва не произнес вслух эту мысль, но вовремя опомнился и чуть не перебил девушку на полуслове. А она рассказывала ему о своей жизни, о нелепых случаях и счастливых случайностях. Ксавье же было абсолютно безразлично, с кем и как Анна жила все это время, он думал только о том, как бы с помощью этой девушки ему пережить неприятные воспоминания о Доминик. Ее живость, веселый смех и непринужденность в общении как нельзя лучше годились для этой цели.

Ксавье предложил ей выпить. Но, сделав глоток, он скривился – белое вино имело неприятный привкус. Ксавье протянул Анне руку, собираясь прощаться. По ее усталому виду он понял, что она утомлена, хотя и не показывает виду. Анна покорно последовала за ним к выходу, и, когда они оказались вдвоем на улице, она снова предложила Ксавье заглянуть к ней в гости. Чувствовалось, что ей жаль расставаться с ним просто так.

– Давайте заедем ко мне на проспект Бюжо и хлопнем по рюмочке. Еще не очень поздно, мы славно поболтаем и поближе узнаем друг друга. Ведь если сейчас разойдемся в разные стороны, может быть, больше никогда не встретимся.

Ксавье медлил с ответом, не зная, на что решиться. Предложение девушки звучало заманчиво, но он понимал, что выпивка является всего лишь предлогом. Дальнейший ход событий нетрудно было предугадать. А как же Доминик? Нет, это решительно невозможно. Во всяком случае, не сейчас, не так скоро…

Анна ждала ответа, подняв на него улыбающиеся лучистые глаза.

– Нет, дорогая, лучше встретимся завтра примерно в два часа дня у входа в бассейн «Делини», идет?

Со вздохом облегчения Анна согласно кивнула и поблагодарила Ксавье за приглашение. За все те выходные, что она имела в семье Камескас, у нее было всего три или четыре небольших приключения в номерах дешевых гостиниц с выцветшими занавесками на окнах. Все это было неинтересно и после пылких объятий вызывало неизбежную скуку и желание поскорее расстаться. Ксавье оказался первым, кто отказался провести с ней ночь, и она поняла, что этот парень подцепил ее на крючок.

Ксавье взмахом руки подозвал такси, торопливо чмокнул Анну в щеку и сел в автомобиль. Машина плавно покатила вдоль освещенных неоновым светом Елисейских полей.

Ксавье вытащил сигарету и прикурил от дорогой зажигалки. Доминик – бесчувственная притязательная недотрога, подумал он. Я напрасно трачу на нее время, она еще, наверное, девственница и не может мне дать того, к чему я так стремлюсь.

Он пытался убедить себя в том, что мадемуазель Анисе вовсе не так уж привлекательна и ему не стоит переживать из-за пустяков. Однако холодные, как льдинки, чистые глаза Доминик, казалось, заглядывали ему в душу, внося в нее беспокойство и тревогу. Он не мог взять и забыть ее вот так – моментально, как полюбил. Чувство Ксавье к ней было сильнее его самого.

Обессилевший и полусонный, он наконец добрался до бульвара Сен-Жермен. Войдя к себе в комнату, Ксавье разделся с большим трудом и тотчас повалился на диван, как подкошенный.