Текст книги "Верь мне, Дженнифер"

Автор книги: Долли Барни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Ты сам не знаешь, что говоришь!

– Знаю. Я лишь нарисовал картину твоей будущей счастливой жизни.

– Достаточно, я наслушалась! Если желаешь строить беспочвенные догадки, это твое дело. Я только удивляюсь, как могла довериться тебе, быть с тобой…

Невольные слезы брызнули из глаз, покатились по щекам при воспоминании о том, кем был для нее этот мужчина, и о страданиях, которые он намеренно причиняет ей. Дженнифер опустила голову, иначе заметила бы мрачное выражение лица Гордона.

– Т-тебе, – продолжила она, запинаясь, – не придется выставлять меня за дверь. Я сама уйду, но запомни: ты мне не нужен и я больше не хочу тебя!

Гордон отвел глаза, чувствуя, что эти слова глубоко ранили его, хотя он не желал даже себе признаваться в этом. Он не переставал думать об унизительной ситуации, в которую сознательно поставил Дженнифер. И все для того, чтобы убедиться в ее реакции, понять, чего же она хочет от жизни, как планирует поступить.

– Если ты беспокоишься насчет денег, – заговорил он, заставляя себя продолжить этот фарс, – так не волнуйся, никаких проблем. Сколько нужно, чтобы ты оставила Марка в покое?

Дженнифер ощутила, как что-то стягивает ей горло наподобие петли, как все больше не хватает воздуха. Собрав последние силы, она глубоко вздохнула, словно пытаясь разорвать удавку.

– Мне жаль тебя, Гордон. Ты не веришь в человеческие чувства, полагая, что в этом мире все делается ради денег. Продолжай жить своей жизнью. Желаю тебе удачи!

5

Говорят, что время излечивает все раны. Когда Дженнифер каждое утро вставала и шла на работу в библиотеку, старое изречение казалось ей досужим вымыслом. Ее сердце не ощущало себя исцеленным. Ни на минуту, с момента последней встречи с Гордоном. Прошло уже две недели, а она так и не оправилась от нанесенного ей оскорбления. Возможно, потому, что была уверена: Гордон – единственный мужчина, пробудивший ее чувства, мужчина, которого она ждала всю жизнь.

На работе Дженнифер еще пыталась держаться, как обычно, – уверенно и непринужденно, ибо гордость не позволяла ей выказывать обиду и разочарование. Но вечером она закрывалась в спальне и сидела, безучастно глядя в одну точку.

Мир уже был не таким, как раньше. Он окрасился в серые тона. Даже солнце не желало больше сверкать жизнерадостно, а тени ложились на землю мрачные и холодные. Пустота и унылое однообразие воцарились в ее жизни. Дженнифер словно потеряла цель своего существования. Она уже больше не верила никому и ощущала себя так, будто идет по туго натянутому канату, с которого непременно сорвется и погибнет, если что-то или кто-то не придет ей на помощь. Но самым худшим было то, что в памяти остался его запах, вкус его губ.

Гордон словно стал частью ее самой. Она вызывала его образ тысячи раз во время бессонных ночей. И образ этот был теплым, чувственным. Он проскальзывал к ней в постель, и Дженнифер даже ощущала его нежные ласки. Это, как ни странно, на время помогало, успокаивало. Но при свете дня казалось, что рассудок готов изменить ей.

Наверное, потому, что мысли ее теперь постоянно были заняты случившимся две недели назад, Дженнифер стала рассеянной и постоянно забывала всякие мелочи. В один из таких неудачных дней, доехав до библиотеки, она вдруг поняла, что оставила на кухонном столе реестр купленных книг. Дженнифер развернулась, выехала со стоянки и направилась обратно домой.

Остановив автомобиль у подъезда, она поспешила в кухню. Папка лежала там, где и была брошена. Взяв ее, Дженнифер мельком взглянула на себя в зеркало. Бледная и худая как привидение, волосы тусклые и висят неряшливыми прядями. Вздохнув, она направилась в ванную, решив причесаться. У нее всегда были густые пышные волосы, и теперь, когда они отросли, с ними стало невозможно справиться.

Пришлось стянуть их лентой и дать себе слово завтра же отправиться в парикмахерскую.

Дженнифер хотела сварить себе кофе, ведь сегодня у нее во рту не было еще ни крошки, но раздумала. Сама мысль о кофе, как и о еде, вызывала отвращение. Она сильно похудела, и платья висели на ней как на вешалке. Добродушная миссис Ларсен, встревожено поднимая брови, уже в который раз советовала ей обратиться к врачу. Дженнифер вежливо слушала, кивала, но через пять минут выбрасывала ее наставления из головы. Глубокие переживания так изматывали морально и физически, что к концу дня у нее совсем не оставалось сил. Ни энергии, ни воли на то, чтобы подумать о себе и своем здоровье, недоставало.

Коснувшись щек румянами, Дженнифер выключила свет в ванной и вышла. Она уже была в прихожей, когда услышала звонок в дверь и чуть не подпрыгнула от неожиданности. Она почти не бывала дома в это время дня. Недоумевая, кто бы это мог быть, Дженнифер нерешительно пошла к двери и, повернув замок, приоткрыла ее.

Перед ней стоял… Гордон!

Дженнифер схватилась за косяк, пытаясь перебороть внезапные слабость и головокружение. Она уставилась на мужчину, почти уверенная в том, что у нее начались галлюцинации.

– Добрый день, – произнес Гордон таким мучительно-знакомым голосом, что ее сердце болезненно сжалось.

Он не улыбался, на красивом лице застыло суровое и решительное выражение.

Дженнифер пришлось заставить себя выдавить несколько слов:

– Что привело тебя сюда? Разве мы не все сказали друг другу?

– Нет, не все. Не возражаешь, если я зайду на несколько минут?

Но она была слишком потрясена, чтобы сдвинуться с места, и продолжала стоять на пороге, держа дверь полуоткрытой.

– Так можно мне войти?

– Ах да, конечно, – пролепетала, наконец, Дженнифер и посторонилась, пропуская Гордона. – Только у меня мало времени: нужно спешить на работу.

Войдя, он внимательно огляделся по сторонам. Квартирка была небольшая. Еще не так давно Дженнифер подумывала о том, чтобы перебраться в более просторную. Но сейчас, когда денег катастрофически не хватало, она уже и не помышляла об этом.

– Что ж, довольно уютно, – сказал Гордон.

Он действительно так думал. Многие женщины, как ему казалось, обставляют свои квартиры претенциозно и так загромождают вещами, будто специально намереваются вызвать у мужчин ощущение дискомфорта. А маленькая гостиная Дженнифер, наоборот, казалась просторной и полной воздуха: светлые стены, диван, два кресла, на стенах фотографии и рисунки – от небольших карандашных набросков до внушительных размеров акварелей.

– Сожалею, что мы так расстались, – начал Гордон. – Видимо, я был несколько груб с тобой, но я привык говорить то, что думаю. Может быть, это мой недостаток, и сейчас мне бы хотелось извиниться.

Дженнифер молча смотрела на него, не в силах поверить, что теперь, после всего случившегося, они могут стоять и спокойно беседовать друг с другом. К тому же взгляд Гордона был не извиняющимся, а скорее оценивающим. Странная жесткая решимость поблескивала в его глазах. Так как она ничего не ответила, он продолжил:

– Позволь мне объяснить мое появление. Но прежде я хочу поговорить о нас.

Это было сказано таким проникновенным тоном, что Дженнифер замерла. Но тут же посчитала, что заявление звучит весьма провокационно.

– Не понимаю, – произнесла она твердо, придав голосу пренебрежительные интонации.

– В таком случае поясню: я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Дженнифер тупо уставилась на него. Слова она понимала, но смысл никак не доходил до нее. Ноги неожиданно подкосились, и ей пришлось схватиться за спинку кресла, чтобы не упасть.

– Гордон, ты пьян?

– Нисколько.

– Значит… это я пьяна?

– Нет, а жаль.

Дженнифер посмотрела на свои пальцы, намертво вцепившиеся в светлый бархат обивки.

– Тогда, должно быть, ты шутишь.

– Напротив, я совершенно серьезен.

– Не хочу показаться неблагодарной или вызвать твое недовольство, – насмешливо произнесла она, вскинув на него глаза, – но, пожалуй, в своей галантности ты зашел слишком далеко.

– Галантность тут ни при чем.

С трудом сдерживая переполняющие ее эмоции, Дженнифер спокойно ответила:

– Твое предложение благородно, но это невозможно.

– Не нахожу в этом ничего невозможного. – В голосе Гордона появились нотки раздражения, а сжатые в кулаки пальцы побелели.

– Я не хочу, чтобы на мне женились из жалости или потому, что ты решил, будто я каким-то образом заслужила это.

– Я еще не сошел с ума, – возразил он, и жалость не имеет никакого отношения к моему намерению взять тебя в жены.

Дженнифер вгляделась в его лицо, желая убедиться, что он шутит. Но Гордон, судя по всему, сейчас шутить был настроен менее всего.

– Может быть, ты думаешь, что обязан пойти на это из-за того, что оказался первым, с кем я… переспала?

– Это предположение столь же нелепо, как и предыдущее.

– Тогда объясни, почему ты сделал мне предложение.

– Этому есть две причины: мне нужна жена, а тебе – муж.

– И потому ты считаешь, – сухо подытожила Дженнифер, – что мы идеально подходим друг другу.

Гордон заглянул в глубины зеленых глаз Дженнифер и вдруг испытал мучительное желание поцеловать ее.

– В общем, да.

– Все равно не понимаю, к чему такая спешка, – сдержанно заметила она. – Поверь: меньше всего мне сейчас нужен брак.

– Ошибаешься: брак – это именно то, что тебе необходимо. Мой друг сделал тебе предложение. Но, как нам обоим известно, он не годится на роль мужа. Марк, конечно, способен принести себя в жертву. Но только представь, какой несчастной будет его жизнь! Короче, он подал мне неплохую идею. Я многое знаю о тебе, Дженнифер. Ты азартна, хотя и не сознаешь до какой степени. Подтверждением может послужить наша последняя встреча. А сейчас тебе улыбается удача: можешь сорвать крупный куш.

Гордон достал из кармана чековую книжку.

– Я выпишу тебе чек на приличную сумму. Ты расплатишься с долгами. Я ведь в курсе всех твоих проблем.

– Какой жалкой и отчаявшейся я, должно быть, кажусь тебе, если ты предлагаешь мне такое и уверен, что я соглашусь.

Он нахмурился, но, сделав над собой усилие, мягко произнес:

– Значит, тебе не нужны деньги?

– Я не желаю обсуждать это с тобой!

– Но я настаиваю. – Он протянул ей чек. – Это деловое соглашение.

Дженнифер промолчала.

– Вот и отлично. Молчание – знак согласия. Деньги изменят твою жизнь, и, уверен, в лучшую сторону.

– Я вполне довольна моей жизнью и не хочу перемен.

– Работая в этой жалкой библиотеке? Так она может скоро закрыться. Наверняка так и будет, если уже дошло до того, что читателей заманивают бесплатными пирожными.

– Я могу, в конце концов, работать в каком-нибудь офисе, – неуверенно произнесла Дженнифер. Ей не хотелось признаваться, что его слова произвели на нее удручающее впечатление.

– Неужели? Для этого нужно хорошо выглядеть и соответствующим образом одеваться. Не отрицаю, что платье, купленное на деньги Марка, красиво, но кто даст гарантию, что ты и его не спустишь в казино?

– Все! Хватит! – Дженнифер направилась к двери, давая понять, что разговор закончен.

Но Гордон схватил ее за руку.

– Пойми, я в отчаянном положении, – признался он.

Дженнифер с сомнением покачала головой.

– И ты сможешь выпутаться из него, если возьмешь в жены первую попавшуюся женщину? Что-то верится с трудом.

Интуиция и опыт подсказывали Гордону, что ненавязчивое убеждение поможет ему добиться успеха, особенно если подкрепить его логическими доводами и полной откровенностью. Дженнифер была уязвлена, и ему не хотелось, чтобы это чувство определило ее решение. И потому он проигнорировал желание протянуть руку и отвести темную прядь волос от ее нежной щеки, поборол искушение возразить, что она – далеко не первая попавшаяся женщина, а, наоборот, соответствует его идеалу женственности больше, чем кто-либо другой.

– Сейчас все объясню. Проблема заключается в моем отце. Всю жизнь он мечтал, чтобы его единственный сын стал адвокатом. Но мне удалось его переубедить. С большой неохотой он дал мне денег на учебу в колледже, по окончании которого я обратился к нему с безумным предложением достать еще большую сумму, чтобы я мог начать собственное дело. Скрепя сердце отец согласился и на это, отдав мне почти все свои сбережения и заняв деньги в банке под большие проценты.

Смущенная его искренностью, не в силах еще понять, как собственный отец, если он не просаживает все деньги в покер, может быть источником каких-то неприятностей, Дженнифер недоуменно посмотрела на Гордона.

– Продолжай, – попросила она. – Пока мне кажется, что твой отец в последнюю очередь способен представлять для тебя «проблему».

– Он так и считает, что решает проблему, а не создает ее. Когда он одолжил мне деньги, я настоял, чтобы ссуда была оформлена по всем правилам, и сделал отца полноправным партнером.

– Полагаю, ты вернул ссуду?

Гордон кивнул.

– Да, вернул, причем с процентами. – Мягкая улыбка смягчила его черты. – Зная, что своим успехом я обязан в первую очередь его финансовой поддержке, я не решился тогда же разорвать наше партнерство. Мне в голову не могло прийти, что он откажется отдать мне акции, когда я попрошу его об этом, более того – соберется завещать их благотворительному фонду.

До Дженнифер стали доходить катастрофические последствия подобного поступка, но ей не верилось, что отец Гордона способен на такое коварство.

– Ты просил отца вернуть тебе эти акции?

– Да.

– И что же?

Мрачная улыбка изогнула его губы.

– Отец поставил условие, что, прежде чем он отдаст мне акции моей же собственной компании, я обязан уладить одно небольшое дельце.

– Что же это за дельце?

– Брак. Ему уже стукнуло восемьдесят, и он стал здорово сдавать. И сейчас испытывает непреодолимое желание увидеть своих внуков. Поэтому мне надлежит жениться и произвести на свет умных и здоровых ребятишек. Тогда нашему роду не будет грозить угасание.

– Бедняга, – со смешком отозвалась Дженнифер. – Блестящий предприниматель без жены и детей.

– И без малейшей охоты иметь и то, и другое, – добавил Гордон, выказывая свое истинное отношение к происходящему. – Наверное, ты поняла, что для меня главное работа. Может быть, я одержим ею, но мне это нравится, и менять образ жизни я не намерен.

Его недвусмысленное желание оставаться не только одиноким, но и бездетным не прошло для Дженнифер незамеченным.

– Значит, ты оказался в чрезвычайно щекотливом положении, – догадалась она.

– И, кажется, ты находишь это забавным?

– Да ты и сам должен признать, что все выглядит как-то нелепо, надуманно, – произнесла Дженнифер.

– Это как посмотреть, – вздохнул Гордон.

– Дело в том, – продолжала она, стараясь говорить спокойно и отчужденно, как делал прежде Гордон, – что в наивных старых романах к браку обычно принуждают героиню. Но я никогда не слышала, чтобы в такую переделку попадал герой. Значит, ты вспомнил обо мне и решил, что я охотно соглашусь выйти за тебя замуж и помогу справиться с твоей проблемой – особенно когда еще получу вот этот чек?

– Я не настолько эгоистичен или глуп. Мне хорошо известно, что ты отказалась бы от моего предложения, если бы не одно обстоятельство.

– Какое же?

– Женившись на тебе, я предлагаю себя в качестве решения твоих проблем.

– Понятно, – протянула Дженнифер, хотя ничего не поняла. – Но ты не мог бы объяснить подробнее?

– Логика довольно проста: у тебя финансовый кризис, а я готов платить по твоим счетам. Кроме того, ты получишь крупную сумму после свадьбы, а спустя полгода еще столько же, если, конечно, у меня не будет к тебе претензий.

– Что ты имеешь в виду?

– Никаких скандалов, интервью прессе и уж конечно никакого развода пока. А также убедительная просьба: никаких казино. Из разговора с Марком я понял, что причиной всех долгов является твоя болезненная страсть к игре.

Значит, они с Марком беседовали о ней, но только ее друг почему-то не посчитал нужным упомянуть о ее отце. Дженнифер на мгновение закрыла глаза. Уличать Марка во лжи не хотелось. К тому же искушение принять предложение Гордона было почти непреодолимо. Как легко сделать это – поддаться настроению момента, принять как должное то, что может случиться. Ей казалось, что она попала в волшебный мир подобно Алисе из сказки Льюиса Кэрролла. Но этот мир был опасен и таил много неприятных неожиданностей – как опасен и непредсказуем был мужчина, стоящий рядом.

Решив, что Дженнифер с избытком хватило времени, чтобы обдумать его предложение, Гордон тихо произнес:

– Я не собирался уязвить или смутить тебя. Я только попытался открыть тебе глаза на истинное положение вещей. И если уж ты хочешь в чем-нибудь обвинить меня, то обвиняй в откровенности, а не в стремлении обидеть.

Дженнифер глубоко вздохнула, словно успокаиваясь, но в голосе прозвучали слезы:

– Зачем мне обвинять тебя, если ты ничуть не погрешил против истины?

– Я не просто нарисовал неутешительную картину, – мягко возразил Гордон. – Я предложил идеальное решение.

– В какой-то степени я даже признательна тебе, честное слово… – Дженнифер осеклась, и Гордон понял: несмотря на то, что она продолжает считать его предложение нелепым и невозможным, что-то в нем заинтересовало ее. – Но дело в том, – продолжила она, – что я не хотела бы менять свою жизнь. Мне претит сама мысль, что у меня будет муж, который не испытывает ко мне любви… Впрочем, как и я к нему, – поспешно добавила Дженнифер.

– Потому-то я и назвал решение идеальным, – подхватил Гордон. – Наш брак не будут осложнять досадные эмоции!

Она поежилась и обхватила себя руками за плечи, словно от его слов дохнуло холодом.

– Ты, в самом деле, такой равнодушный и бесчувственный, каким кажешься?

Глядя в ее прекрасное лицо, видя, как вздымается от волнения ее грудь, Гордон испытывал какие угодно чувства, только не равнодушие. Уже не в первый раз с тех пор, как он принялся обдумывать свой дерзкий план, ему пришло в голову, что влечение к Дженнифер может стать непредвиденным осложнением. Он решил преодолеть это препятствие, поклявшись избегать какой бы то ни было близости с ней. Хотя и не был уверен, что сможет.

– Я не равнодушен, – ответил он, – я практичен. У меня возникла проблема, решением которой является женитьба, да и ты оказалась в плачевной ситуации. Кроме того, я не могу позволить, чтобы ты испортила жизнь Марку. Мы поженимся, а у него появится время, чтобы все обдумать. Да и выглядеть это будет вполне убедительно: подружка влюбляется в его лучшего друга. Согласись, достаточно пикантная, но распространенная ситуация. Во всяком случае, он сможет смело появляться в обществе один. А со временем все может измениться – жизнь порой преподносит нам неожиданные сюрпризы. Как знать, может быть, и Марк однажды удивит всех. Что касается нашего брака, то он станет дружеской сделкой и закончится через год тихим разводом по обоюдному согласию. Будь я суеверен, то сказал бы, что наша первая встреча была не случайна.

– Я не верю в судьбу. Кроме того, тот незначительный опыт, который у меня есть, не позволяет мне слепо доверять мужчинам.

– Когда я даю слово, то не нарушаю его, – живо возразил Гордон, прекрасно понимая, что она имеет в виду.

Именно в эту минуту Дженнифер поверила: он настроен серьезно. Она еще пребывала в растерянности, вызванной этим открытием, когда он приподнял ее подбородок большим и указательным пальцами и заставил посмотреть ему в глаза.

– В течение всего года, пока мы будем женаты, – сказал Гордон, – я обязуюсь вести себя при посторонних как самый преданный и любящий муж. Ты, надеюсь, последуешь моему примеру. Преднамеренно я не сделаю ничего, что причинит тебе хотя бы толику неудовольствия. И приложу все силы, чтобы ты не пожалела о нашей сделке.

Никаких сделок! – шепнул Дженнифер внутренний голос. Но в молчаливом споре победило красивое мужественное лицо, низкий колдовской голос, сильное мускулистое тело человека, склонившегося к ней. Этот мужчина, воспользовавшись однажды ее неопытностью и внезапно вспыхнувшей страстью, сейчас предлагал защитить от жестокого мира, заслонить широкими плечами, способными выдержать любую ношу. Сочетание этих достоинств было пугающим и влекущим одновременно, хотя он не говорил ни о любви, ни даже о сердечной привязанности.

– Все вокруг убедятся, – его голос набирал силу, – что я без ума от своей очаровательной жены, что я готов ее холить и лелеять. И так будет продолжаться целый год, пока длится наш брак.

«Холить», «лелеять» – чувственные и сентиментальные слова. Никто и никогда не говорил ей подобного. Да и от Гордона она ожидала услышать нечто совсем другое. Его ладони скользнули вниз по ее рукам, охватили запястья.

– Естественно, – добавил он, – от тебя потребуется точно такое же обещание. Это справедливо?

Дженнифер все еще не верила, что всерьез пойдет на это, даже когда кивнула.

– Ты говоришь о том, что требуется от меня, – с дрожью в голосе заметила она, – а ведь я еще не дала согласия.

Он выпустил одну руку Дженнифер и легонько коснулся ладонью ее щеки.

– Нет, дорогая моя, – с улыбкой произнес Гордон, проводя по ее лицу кончиками пальцев, – ты уже согласилась. Просто не успела сказать об этом вслух. – Его глаза и голос завораживали. – Завтра все твои тревоги исчезнут. И для этого надо лишь сказать «да».

Если бы Гордон поцеловал ее, она принялась бы вырываться. Если бы хоть на минуту отпустил ее, бросилась бы наутек. Но когда он обнял ее за шею и прижал к груди странным отеческим жестом, Дженнифер внезапно сдалась. Он предлагал ей удобное, безопасное существование на целый год, предлагал защиту и помощь.

Она перевела дыхание и сморгнула подступившие слезы, которые превращали его золотую запонку в расплывчатую блестящую кляксу. Ей захотелось что-то сказать, но, в горле застрял ком, порожденный страхом, надеждой… и облегчением.

– Все, что от тебя требуется, – это дать мне слово, что в течение года ты будешь следовать моим указаниям. Так надо, чтобы люди поверили в наш истинный и счастливый брак.

Дженнифер, наконец, сумела выговорить несколько слов, преодолевая судорогу, зародившуюся где-то в области желудка и достигшую горла:

– А если я забеременею?

– Исключено, – отрезал Гордон. – Итак, я жду, что ты дашь мне обещание.

Вместо ответа Дженнифер пристально посмотрела ему в глаза.

– У тебя больше нет никаких условий?

– Все детали мы обговорим позже. Ну, решено?

Она прикусила губу, задумалась на мгновение и грустно кивнула.

– Далее тебе следует позвонить в библиотеку и сказать, что ты увольняешься. Выполнение этого условия я не намерен откладывать. Кроме того, я попрошу тебя еще об одной уступке. Никто, кроме нас двоих, не должен знать, что наш брак – попросту выгодная сделка.

– Но должна же я объяснить все отцу и брату. Зная меня, они вряд ли поверят, что мы полюбили друг друга с первого взгляда и тут же решили пожениться.

– Дженнифер, я повторяю: никому. Они не докажут, что это неправда. Так что им придется удовольствоваться твоим объяснением.

– Ты заставляешь меня лгать родным!

– Нам часто приходится делать это, чтобы оградить их от ненужных страданий. Очень скоро ты сама поймешь, что так лучше. К чему им знать правду? Разве от этого они станут счастливее?

Дженнифер с каждой минутой все сильнее ошеломляли его слова. Совсем недавно он предлагал ей вступить с ним в брак холодно и деловито, как будто бы советовал взять зонт, когда идет дождь. А теперь с дружеским участием советует оградить ее родных от неприятной правды.

– И все-таки я кое-чего не понимаю, – произнесла она, нервно теребя золотую цепочку, висящую на шее. – Почему именно я? Многие женщины с радостью приняли бы твое предложение. Взять хотя бы Келли Мерлин.

Гордон недовольно поморщился.

– Как и всякая женщина, Келли корыстна. Безусловно, она в первую очередь претендует на деньги и положение в обществе, Правда, есть небольшое «но». Она привыкла властвовать над мужскими сердцами, привыкла к обожанию и поклонению, и холодный расчет придется ей не по нраву. С ней у меня будет масса проблем. А, кроме того, – неожиданно сказал он, – мои запросы слишком велики.

Этот прямой ответ вызвал у Дженнифер какое-то щемящее чувство. Слезы опять навернулись на глаза, пока она смотрела на властного, энергичного мужчину, стоящего перед ней. Она все больше убеждалась, что никогда не видела более выразительного лица, чем это – гордое и волевое. Циничные морщинки, залегшие в уголках его глаз и рта, были результатом многочисленных жестоких битв, закончившихся победой. Изгиб его губ выглядел чувственным, даже когда выражал иронию. Если бы Гордон Эванс был нищим, женщины все равно бросались бы ему на шею… Однако по какой-то невообразимой причине он соглашался на фиктивный и бездетный брак.

– Гордон, я… я, право, не знаю, – прошептала Дженнифер.

Он заметил ее умоляющий взгляд и ощутил, как где-то в глубине души вновь пробуждается нежность и огромное желание поцеловать ее. Улыбнувшись, он взял ее руку и прижался к ней губами. От этого старомодного, но такого трогательного жеста у Дженнифер перехватило дыхание.

– Ты ни о чем не пожалеешь, – тихо сказал Гордон. – Обещаю. А сейчас собирайся – у нас масса дел сегодня.