Текст книги "Личный враг фюрера"
Автор книги: Дмитрий Зотиков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
***
– Мир, окружающий нас, молодые люди, устроен весьма несправедливо. Россия, оказавшись на задворках мировой цивилизации, не имеет никаких шансов стать частью Европы. Наш удел снабжать нефтью и газом страны, так называемого «золотого миллиарда». Вы, конечно же, слышали этот термин. Да, да. Баронесса Маргарет Тэтчер, будучи премьер-министром Великобритании, придумала теорию хороших и плохих народов. Весь мир, в том числе и наша страна, обязаны быть бедными и снабжать цивилизованные страны сырьем и продовольствием. Со своей колокольни, она права. Ресурсы на нашем шарике не бесконечны и, как ни крути, на всех не хватит. Но нашей, Богом забытой Родине, от этого не легче. Вы, в целом, взялись за благородное дело, и, я уверен, у вас все получится. Но, задумайтесь, кто воспользуется плодами победы?
– Как кто, – удивился Вяземцев. – Все мы, то бишь народ.
– А вы знаете, юноша, что в России нет единого народа?
– Конечно, знаю. Русские, татары, чукчи…
– Нет. Я не в этом смысле, – ухмыльнулся профессор. – В России всегда проживало два народа: элита и обслуживающий ее персонал. Так было при царе-батюшке, при коммунистах. Так и теперь, при демократах. Это не плохо и не хорошо. Это данность. Все, что вы задумали сделать, безусловно, принесет дивиденды элите. А другой части населения? Сильные мира сего терпеть не могут делиться с остальным народом.
– Что же вы предлагаете, Степан Ильич, – не выдержал я.
– Думайте, господа офицеры, думайте…, – профессор тихо и незаметно, словно профессиональный разведчик растворился в темноте. Гарем для русского разведчика! Прошел год. Наша лаборатория работала в полную силу. В отряде испытателей уже числилось около ста человек. Все они, после соответствующей подготовки, были внедрены в ряды военной и политической элиты разных стран. Мы, например, заняли посты министров обороны Франции, Германии и Японии. Директором Центрального разведывательного управления стал подполковник Чохоберидзе, присланный к нам из Северо-Кавказского военного округа. Удалось занять пост Генерального секретаря ООН. Даже Светлана Ивановна побывала на задании. Как-то вечером после работы она отозвала меня в сторону и говорит:
– Я, Сережа, в этой жизни вам что-нибудь плохое сделала?
– Пока вроде бы нет, – отвечаю.
– Так почему же вы набираете все новых и новых людей, платите им командировочные, повышенные оклады, а я как была на ставке лаборантки, так на ней до сих пор и нахожусь. Нехорошо, Сережа, нехорошо. Пришлось послать ее на задание. Как раз в это время в Москве была с визитом советник американского президента по национальной безопасности. Светлана Ивановна заменила ее на два дня. Договорилась с нашим правительством о вступлении России в ВТО. Умница. Ей потом за это Внешторгбанк шубу норковую подарил. К сожалению, полностью провалилась попытка заменить президента США. Он так и нашел времени посетить нашу лабораторию во время своего визита в Москву. Тем не менее, ситуация в мире кардинально изменилась. Закончилась война в Чечне. Нет, мы не победили. Просто удалось договориться с другими странами о прекращении финансирования бандитов, и война сама собой прекратилась. США объявили на весь мир об одностороннем разоружении. Шестой флот, в полном составе вошел в ряды Российской армии и передислоцировался в Черное море. Турция, кстати, сразу после этого вернула гору Арарат Армении, и подарила нам Босфор и Дарданеллы. Стрежевой тут же уволился со службы и опять оказался в моем распоряжении. Самое интересное задание выпало на долю Вяземцева. Несколько месяцев назад нашу лабораторию посетил самый богатый человек в мире – король Саудовской Аравии. Я, честно говоря, не хотел посылать на это задание Вяземцева. Уж больно характер у него был вспыльчивый. Но Сашка меня уговорил.
– Я, – говорит, – всю свою короткую жизнь мечтал завести гарем. Только на нашу офицерскую зарплату и одну-то женщину прокормить трудно. Серега, пусти на задание. Я, честное слово, всю их нефть нашей стране по пять долларов за баррель продам.
– По три, – пошутил я.
– Ладно, по три. Только отпусти. Пришлось выписать Вяземцеву командировку. А ведь я знал, что если Сашка дал честное офицерское слово, то в лепешку расшибется, но обязательно его выполнит. Короче, нефтяной рынок рухнул в течение одной торговой сессии на Нью-Йоркской фондовой бирже. ОПЕК распалась, и Россия стала монопольным продавцом нефти в мире. Теперь вы понимаете, почему все мусульманские страны приняли православие. В обмен им разрешили торговать нефтью по приемлемым для нас ценам. Вскоре Вяземцев включил Саудовскую Аравию в состав Российской Федерации и вернулся опять в наш отряд. Так мы снова оказались вместе. Собрались по старой памяти в лаборатории за чашкой чая. Поделились впечатлениями. Все-таки за год много чего произошло. Петушков выслушал все наши истории и спросил:
– Ну и чего вы всем этим добились? Цены на бензин взлетели в два раза. Зарплаты не выросли. Олигархи скупили всю недвижимость в Европе, а нам опять шиш.
– Да, верно, – поддержал Георгия Викторовича Стрежевой. – Мне квартиру так и не дали. Хотя я целый флот в Черное море притащил.
– Страна наша способна на благодарность. Но только посмертно. – ухмыльнулся Вяземцев. – Прав все-таки был Степан Ильич. Кому первому пришла в голову идея государственного переворота я уже не помню. Наверное, все мы уже об этом думали. Нельзя пытаться изменить окружающий нас мир и не измениться при этом самим.
– Ну, что мужики, попробуем. Судьба послала нам шанс. Не воспользоваться им никак нельзя. Только поклянемся, что действовать будем только по совести и никогда не воспользуемся служебным положением в личных целях. Распределили посты. Вяземцев взялся поработать президентом РФ. Я – премьер-министром. Светлана Ивановна решила возглавить Госдуму. Стрежевой думал, думал и, наконец, изрек.
– Я, – говорит, – давно хотел всякую сволочь на чистую воду вывести. Поэтому позвольте занять должность Генерального прокурора. Короче, решили мы на полгода возглавить страну. Вы скажите, что присягу нарушили. Нет. Мы присягали служить народу, а не тем, кто «наверху» оказался. Вот, если через полгода ничего не выйдет, вернем все на круги своя и уйдем на пенсию. Приняв такие исторические решения, мы сразу стали разрабатывать конкретный план государственного переворота. Гоша Петушков не стал участвовать в заговоре, хотя ему и предложили пост министра сельского хозяйства. Он вышел из-за стола и повел себя очень странно. Включил установку, разделся, прикрепил на тело электроды и установил таймер на двадцать минут.
– Психи все здесь ненормальные. Уйду я от вас в астрал.
– Куда? – заинтересовался я.
– Куда-куда. Догадайся с трех раз. Уже шесть часов пробило. Могу и опоздать. Наконец-то стало тихо. Так тихо, что было слышно, как в коридоре хлопнула соседняя дверь. Секретарша Любочка, как обычно, прошла в кабинет директора.
Часть 2.
Крушение надежд. Директора института опытной физики Ивана Никифоровича Побегайло любили женщины. Любили так сильно, что к сорока восьми годам у Ивана Никифоровича кончились деньги. Да, да, да. Директора, к его огромному сожалению, женщины любили отнюдь не бескорыстно. Дорогие рестораны, поездки на горнолыжные курорты Швейцарии и пляжи Таиланда отнимали все сбережения Ивана Никифоровича. К тому же он очень любил испытать судьбу в рулетку и покер.
– За удовольствия надо платить, желательно в конвертируемой валюте, – тяжело вздыхал Побегайло, путешествуя по коридорам своего института. Сзади директора, на почтительном расстоянии, держа на весу блокнот и ручку, семенила его секретарша Любочка. Попадавшиеся навстречу Побегайло сотрудники почтительно раскланивались и прижимались к стенкам. 120 – килограммовая туша Ивана Никифоровича, невольно вызывавшая почтение подчиненных, подплыла к своему кабинету. Дальше проход был закрыт. Закрыт для всех, включая Побегайло. За кабинетом находилась сверхсекретная лаборатория, сотрудники которой подчинялись напрямую министру обороны. Иван Никифорович остановился и почесал в задумчивости нос. Какая-то мысль явно пыталась прорваться в его рано облысевшую сзади голову. Правда, гораздо легче было танкам Гудериана прорвать оборону Москвы или гвардии Саддама Хуссейна победить войска коалиции, чем свежей мысли пробиться в полысевшую от любовных похождений голову директора. Но, каких только чудес не бывает в этой жизни.
– Любочка, – пробасил Иван Никифорович, – пригласи ко мне в кабинет начальника лаборатории Петушкова. Срочно. Так началась новая глава в приключениях офицеров ГРУ, возомнивших о себе, черт знает что. Точнее для них то приключения подходили к концу, ибо так уж устроен этот мир. На каждое действие есть свое противодействие, как гласит один из законов учебной программы для седьмого класса. Войдя в приемную и положив на стол секретаря шоколадку "Мишка на севере", Георгий Викторович почтительно постучал в дверь директора.
– Разрешите войти?
– Входи, дорогой, входи, – Иван Никифорович встал с кресла. – Чай, кофе или может коньячку? Петушков стушевался. Так его директор еще ни разу не встречал.
– Нет, что вы. Я на службе. Сегодня еще несколько экспериментов надо провести.
– Жаль, очень жаль, уважаемый Георгий Викторович. Живем практически по соседству, а я о твоей работе практически ничего не знаю. Только слухи разные доходят. То ли ты снежного человека клонируешь, то ли эликсир молодости изобретаешь.
– Вы же в курсе, Иван Никифорович. Внутренние инструкции не позволяют мне распространяться о работе лаборатории.
– Да? А вот мне докладывают, что твои подчиненные что-то нехорошее задумали. Сидят, понимаешь, часами в буфете, коньяк пьют. Чуть ли не заговор какой замышляют. Не меня ли подсидеть решили! – Побегайло стукнул кулаком по столу. – У меня ведь силенок достаточно и связи неплохие в верхах. Давай, Викторович, рассказывай все, как есть, а то уж больно далекие у нас с тобой отношения.
– Вы даже представить себе не можете, насколько они близкие, – горестно вздохнул Петушков. – Ладно. Вы правы. Я, как честный человек обязан доложить, что в недрах вверенной мне лаборатории группой отщепенцев во главе с майором ГРУ Угаровым готовится захват власти путем использования моего изобретения… Петушков рассказал все и обо всем. Обо всем, кроме Любочки. Мало ли директор обидится. Конечно, начальство в этой жизни сплошь и рядом пользует своих подчиненных. Вот бы наоборот. Побегайло слушал, открыв рот от изумления. Черт знает что! Этот сумасшедший Петушков сидит на золотом дне, а занимается всякой ерундой. Нет, так дело не пойдет. Уж он то найдет способ заработать на изобретении своего завлаба. Это даже не блюдечко с золотой каемочкой. Это гораздо круче!
– Да, натворил ты делов, Георгий Викторович. Но, молодец. Молодец, что нашел в себе силы вывести на чистую воду предателей демократии. Я сейчас позвоню куда надо, и завтра же ноги их не будет в нашем институте. "По тундре, по широкой дороге…" – Директор подошел к бару и достал начатую бутылку армянского коньяка. – Ладно, с этими вояками мне все ясно. Вот что с тобой делать, прямо не знаю. Давай выпьем и поговорим по душам.
– Давайте, – махнул рукой Петушков. Они выпили по рюмке, и директор сразу же наполнил хрусталь вновь до краев.
– Пей, Викторович. Дело к тебе есть на миллион долларов. А может и больше. Ты деньги любишь? После третьей рюмки Петушков признался, что любит. После пятой они с директором принялись разрабатывать план по добыче денежных купюр в особо крупных размерах. План состоял в следующем. Сначала нейтрализуются все сотрудники лаборатории вместе с ассистенткой Светланой Ивановной. Затем из списка посещений института был выбран визит олигархов нефтяного бизнеса, господ Шафаревича и Климченко. Петушков брался провести их через охрану в свою лабораторию. Затем, с помощью установки, Побегайло и Георгий Викторович становились на время (по их расчетам, часа на два) олигархами и переводили на счет некой фирмы деньги. Несколько миллионов, олигархи даже и не заметят. Потом, как обычно в России – обналичивание и на Канары!
– Или на нары, – скаламбурил Петушков. Побегайло, в ответ, не стал ему больше наливать коньяк. На подготовку операции понадобилось три дня. Майор Угаров и компания уже маялись на Лубянке у следователей. Олигархи подтвердили свой визит. Иван Никифорович и Петушков ждали их в лаборатории. Поставили таймер на два часа, выпили снотворное. На дверях был установлен фотоэлемент. Пересекут олигархи инфракрасный луч, взорвется, как обычно, светошумовая граната и можно грести деньги лопатой. Все шло как по маслу. Даже слишком. Лушка и Веспасиан. "Март – самый лучший месяц для любви. Именно в марте бутоном расцветают их желания и максимально проявляются наши возможности", – думал кот Веспасиан, лежа на подоконнике прямо напротив кабинета директора. Вы скажите, что коты, во-первых, не думают, а, во-вторых, какого дьявола этот самый Веспасиан разлегся возле начальства. Объясняю. Может быть, ваш кот и не способен мыслить. Может быть, вы его перекармливаете или, страшно сказать, кастрировали в раннем возрасте. Отдельная бригада котов, созданная по приказу директора института несколько лет назад для борьбы с мышами и крысами, вся, как на подбор, состояла из котов мыслящих. Ведь без соображения ни в жисть мышь не поймаешь. Разве что лабораторную. Веспасиан – кот заслуженный. Погрызенные соперниками уши и ободранный хвост говорили о его славном боевом прошлом. Одно было плохо – Веспасиан не имел родословной. Прямо скажем, был он обычным дворовым котом, и потому Лушка ну ни как не хотела даже смотреть в его сторону. Лушка – настоящая сибирская кошка, с густой шерстью и кисточками на ушах. У нее даже паспорт имелся с регистрацией. Ведь в нашей стране без регистрации только таджиком можно работать на подмосковной стройке. Короче, Лушка на Веспасиана абсолютно не реагировала. А ведь у котов мыслящих в марте та же психология, что и у мужиков после получки. Думают только о противоположном поле. Веспасиан лежал на подоконнике уже несколько часов. Он знал, что рано или поздно мимо него пробежит дивно мурлыкая Лушка, и тогда… Мимо прошел директор с начальником лаборатории Петушковым. Петушкова Веспасиан недолюбливал, уж больно мрачный тип. Даже не погладит никогда и «Вискасом» не угостит. Кот, прищурясь, посмотрел, как люди прошли мимо охранника в лабораторию, почему-то оставив дверь открытой. Такого раньше никогда не бывало. Затем охранник поднялся и, посвистывая, пошел по направлению буфета. "Полное разложение дисциплины, – подумал Веспасиан, – куда только смотрит первый отдел"? Но в этот момент мимо, как стрела, промчалась Лушка и нырнула в открытую дверь лаборатории. "Теперь она моя", – Веспасиан медленно слез с подоконника и, покачивая ободранным хвостом, пошел следом. Он был мудрый кот и прекрасно понимал, что из закрытого помещения кошке от него не сбежать. Зачем при этом он сначала вскарабкался на дверь, а потом спрыгнул вниз? Да, кто ж их поймет, котов этих. Взрыв светошумовой гранаты застал Веспасиана в полете. Ну что ж, приходится признать, что вы, наверное, уже догадались о дальнейшей судьбе директора и Петушкова. Желание быстрого обогащения сыграло с ними злую шутку. Ведь превратиться, пусть и на время, в котов… Мало кому этого пожелаешь. Да еще и в марте месяце! И ведь именно в Лушку вселилась душа Ивана Никифоровича. Если наоборот, то все было бы не так интересно. Олигархи от нефтяного бизнеса Шафаревич и Климченко, оживленно беседуя о прокладке нового нефтепровода в Китай, подходили к лаборатории. Как вдруг из распахнутой настежь двери выскочила совершенно обезумевшая пушистая кошка и за ней, распластавшись в воздухе, с диким воплем, летел ободранный (или ободренный) огромный котище. Сделав немысленный кульбит в воздухе, он помчался на встречу своему счастью. На все про все у Петушкова было два часа. Казалось бы. Побег – дело интимное. Арестовали нас вечером в буфете. Все было сделано на высшем уровне. Ребята в масках с автоматами ворвались с двух сторон: в дверь и со стороны подсобки. Буфетчицу, тетю Машу потоптали немного. Нет, конечно, мы дернулись в ответ. Положили несколько пацанов на пол, но уж больно силы были неравные. К тому же отвыкли в мирное время быть всегда в боевой готовности. – Руки за голову, мордой к стене! Что за нравы у этих ФСБ-шников. О том, что захват произвело именно это ведомство, мы поняли во время обыска. В буфет сразу после захвата вошел старший группы. Я сразу его узнал – Витька Коноваленко. Он капитаном госбезопасности был, когда мы вместе охотились на одного чеченского бандита, которого потом, после поимки, наши сделали президентом этой маленькой, но очень вредной республики. Коноваленко тоже меня узнал, но сразу не открылся. Походил по буфету, подумал, потом дал команду своим головорезам:
– Отставить захват. Арестованных отпустить, всем в автобус. Ждите моей команды. Всем ясно? Народ поснимал маски и, недовольно ворча, потянулся к выходу. Коноваленко подождал, когда подчиненные выйдут, и обнял меня:
– Привет, Серега. Вечно ты приключения ищешь на свою задницу. Давай рассказывай все. Только быстро, пока я ситуацию контролирую. Сели за столик. Тетя Маша, охая и ахая, принесла новые стаканы взамен разбитых и бутылку водки.
– Ну, за понимание! Мы, конечно, могли спокойно уйти. Но подводить Коноваленко не хотелось. Человек на службе, зачем ему карьеру портить. К тому же очень хотелось узнать, кто нас заложил. Вышли на улицу. Тут заупрямился Вяземцев:
– Не поеду я на этом автобусе! Давайте лучше 'тачку' поймаем. Так на такси мы всей компанией прибыли к пятому подъезду знаменитого здания на Лубянке. Подождали немного, пока автобус с группой захвата подойдет (он в пробке на Ленинградском проспекте застряли) и пошли оформляться. Надо сказать, что тюрьма мне, как и огромному количеству русских людей, была не в новинку. Сидел три дня в чеченской яме, пока наши не отбили. Так вот, на Лубянке условия гораздо приличнее. И если, не дай Бог, придется вам садиться – выбирайте Лубянку! Она уже совсем не та, что в тридцать седьмом. Камера чистая, кормят гораздо приличнее, чем на передовой. Газеты свежие каждый день приносят. Телевизор со спутниковой антенной, холодильник. Соседи вполне приличные. Один, бывший олигарх, не захотел собственностью с государством поделиться. Другой пытался продать мавзолей вождя в Китай. Даже предоплату получил. Выдавал себя за школьного друга нашего президента. Умнейший человек. Ни одной партии у него в шахматы за все время не выиграл. Сидим себе, на допросы ходим. Обеды прямо из 'Метрополя' приносят. Это олигарх наш с начальством договорился. Красота. Но долго эта идилия продолжаться не могла.
***
Пришлось пойти на сделку с Лубянкой. Они пообещали отпустить Светлану Ивановну, мы признали свою вину. Да, замышляли. Да переворот. Но только на полгода. Дали нам по десять лет общего режима без конфискации имущества. Суд, приговор, этап на север. Устроились в целом неплохо. Валим лес на свежем воздухе. «У Печоры у реки, где живут оленеводы». Только мошкара заедает. Правда, через месяц захотелось подышать воздухом свободы, и Вяземцев придумал план побега. Захватываем вертолет, перевозивший рабочих на дальние делянки. Летим на остров Колгуев, там у Вяземцева служили друзья-пограничники. Затем… Затем не было. Затем нужна была подводная лодка, но знакомых подводников у Сашки не наблюдалось. Сидим после работы в бараке, настроение тоскливое. Стрежевой взял гитару и запел на манер Высоцкого: «Не гоните коней, не кричите, не плачьте, не жалуйтесь. Вам уже все равно, ваш уже пробил час. На крутом повороте судьбы опрокинулся парусник, С грузом старых молитв и ненужных, истершихся фраз». В это время в барак заходит Светлана Ивановна с бутылкой шампанского в руках. Вместе с ней – целая делегация: два генерал-майора и начальник колонии сзади пританцовывает.
– Привет, мальчики. Не надоело вам еще тут дурака валять? – и пробка летит в потолок. – Где у вас фужеры?
– Светлана Ивановна, вы что, с Луны свалились. Откуда в колонии фужеры?
– Мальчики, пляшите, я приготовила вам побег!
– Светлана Ивановна – говорю так осторожно, – побег, как бы, дело интимное, чего шуметь на весь лагерь.
– Я приготовила первый в российской истории публичный побег. На, читай, – и протягивает мне бумагу. Читаю вслух: "Совершенно секретно. Пятый уровень доступа. Начальнику ИТУ… В целях обеспечения государственной безопасности организовать побег заключенным Угарову, Вяземцеву и Стрежевому. Обеспечить их на время побега спецпайком, обмундированием и денежными средствами в размере тысячи рублей на каждого. Министр юстиции…" Сцена похлеще, чем из "Ревизора".
– Светлана Ивановна, – говорю, – дайте хоть какое-нибудь внятное объяснение всему происходящему.
– Все очень просто. После Лубянки я сразу поехала в институт. Там паника. Пропали директор института Побегайло и Петушков. Никто не знает, что делать. Министр обороны бегает в истерике. Вся его программа летит к чертовой матери. Тут еще наши ребята, которые на заданиях Родину спасают, узнали про ваш арест и бузу затеяли. Вплоть до посылки спецназа на захват колонии дело дошло. Чохоберидзе – тот, который ЦРУ возглавил, обещал отряд зеленых беретов прислать. Я говорю министру. Единственный выход – ребят освободить. Тот – не в моих, мол, силах. Нужен указ президента о помиловании, а он сейчас в Сочи отдыхает, велено не тревожить. Думали, думали и решили пока побег устроить, а потом видно будет. Так что собирайтесь поскорее. Надо еще директора с Петушковым найти. Через два дня вышли на работу в свою лабораторию. Как будто ничего и не было. Георгия Викторовича обнаружили довольно быстро. Смотрим, сидит здоровый черный кот возле компьютера и по клавиатуре стучит. Мы чуть в осадок не выпали. Петушков в простой письменной форме рассказал нам о своих и директора злоключениях. Оказывается, в таймере предохранитель перегорел, вот они назад и не вернулись. Я, было, пошел предохранитель поменять, но Вяземцев меня остановил:
– После всего произошедшего не вижу необходимости их возврата к нормальной человеческой жизни. Пусть в котах походят, мышей половят. Тут в лабораторию забегает Светлана Ивановна и кричит:
– Побегайло рожает! И точно. Пока мы рассуждали, кошка Лушка принесла несколько маленьких, симпатичных котят (которых через месяц пришлось продавать трем офицерам спецназа ГРУ на Птичьем рынке). Жизнь продолжалась. Часть 3. Философские беседы под Строгинским мостом. И мы пошли в гости к Степану Ильичу Безуглову. Необходимо было осмыслить все произошедшее с нами. Только бывший профессор Московской консерватории, а ныне городской сумасшедший мог дать истинную оценку нашим действиям. Вяземцев, несколько раз за прошедший год заглядывавший в гости к Степану Ильичу, можно даже сказать, подружившийся с ним, показал нам место его обетования – большую деревянную бочку, оставленную строителями под Строгинским мостом. В точно таких сооружениях мы жили во время лесозаготовки на Печоре. Степан Ильич, стоя на берегу Москва реки, читал вслух стихи Сергея Есенина: "Задымился вечер, дремлет кот на брусе. Кто-то помолился: "Господи Исусе". С проходящего мимо прогулочного теплохода кинули в сторону бывшего профессора пустую бутылку из-под «Пепси». Мы поздоровались. Степан Ильич, учтиво поклонившись в ответ, палкой ловко выловил из воды бутылку и положил ее в большой черный мешок.
– Уменьшаю количества зла на планете по мере возможности, – как бы извиняясь, сказал он. – Что привело вас сюда вновь, молодые люди. Как идет работа по переустройству общества?
– Если честно, Степан Ильич, то общество перестраиваться никак не желает. "Джони Уоккер" будете? – я достал из сумки бутылку виски.
– Что-то офицеры в нашей стране стали хорошо зарабатывать, – съязвил профессор.
– Впрочем, не будем считать деньги в чужом кармане. Пройдемте в дом. Накроем стол, и рассказывайте все по порядку. Бутылка опустела быстро. Степан Ильич с любопытством смотрел на нас.
– Вся беда в том, молодые люди, что вы принадлежите к замкнутой военной касте. У вас отсутствует широта мышления.
– Как это, – обиделся Вяземцев.
– Очень просто. История знает немало примеров, когда даже гениальные военные совершали просто непростительные, «детские» ошибки. Вот, возьмите Кутузова. Зачем он решился принять бой на Бородинском поле?
– Как это зачем! Чтобы разбить Наполеона.
– Сейчас. Ситуация диктовала продолжить отступление. Бородино ни в тактическом, ни в стратегическом плане не помогло нашим войскам. Только уйму народа положили, да Лермонтов неплохие стихи написал. Вот вы, майор Угаров, на кой черт посвятили в свои планы Петушкова? А еще офицер ГРУ! Любое открытие человек использует как для прогресса, так и для уничтожения другого человека. Хотите узнать, почему я, бывший профессор консерватории живу в бочке под мостом? – и, не дожидаясь нашего ответа, Степан Ильич начал рассказывать. – Мои родители были известные музыканты. Папа – дирижер симфонического оркестра, мама – известная оперная певица. Естественно они мечтали, чтобы я, единственный ребенок в семье, пошел по их стопам. Но так уж судьбе было угодно, что я от рождения не обладал музыкальным слухом. Для родителей это известие стало большим ударом, и они начали действовать. Благодаря большим знакомствам в музыкальном мире им удалось устроить меня в консерваторию на отделение музыкальной критики. Так я дослужился до профессуры. Хотя с детства мечтал стать водителем такси. Надо сказать, что мои предки по отцовской линии были из старинного дворянского рода, и у нас имелся небольшой домик (все, что осталось от усадьбы) в Тверской области, каким-то чудом уцелевший в бурных, революционных событиях. Однажды я, ремонтируя погреб, нашел небольшой стальной сейф, замурованный в стенку. Немало помучившись, открыл его и обнаружил бутылку старого французского вина и рукопись, автором которой был мой прадед. Этот сейф и сейчас у меня. – Профессор поднялся и, порывшись в куче тряпья, вытащил небольшую железную коробку. Открыв ее, вытащил старинную бутылку из темного стекла и несколько листков бумаги. Надев очки, Степан Ильич начал читать. "Главному редактору журнала "Литературный вестник" от бывшего статского советника, ныне обычного гражданина Безуглова Владимира Ивановича. Милостивый государь. Прошу опубликовать сей рассказ, объясняющий истинные причины недавно произошедшего октябрьского переворота. Да сохранит Бог нашу страну от нашествия варваров. Лунная соната. Вино «Мирабель» появилось в магазинах Парижа в сентябре 1875 года. Появилось и появилось, мало ли вина продается во французской столице. «Мирабель» скромно пылилось на прилавках до тех пор, пока в «Санд» не вышла статья известного французского дегустатора Шарля Кавура "О природе вещей". Мсье Кавур в своей статье рассказал читателям об удивительном случае, произошедшим с ним в известном ресторане «Максим» прямо на рабочем месте во время дегустации новой партии вин. Попробовав мадеру урожая семьдесят третьего года и, как обычно, восхитившись ее необыкновенным вкусом, дегустатор обратил внимание на бутылку неизвестного ему вина. Мсье Кавур честно признается, что первым желанием было вылить, не пробуя, это вино в ведро, так как существовала полная уверенность, что оно преотвратительное. Но высокий профессионализм взял верх и дегустатор, открыв бутылку, сделал несколько маленьких глотков. Дальнейшие события описываются в статье довольно сумбурно. Мсье Кавур почувствовал невероятную легкость в теле и легкое головокружение. Внезапно на него напало странное желание петь, и он запел. Дивный тенор, доносящийся с кухни ресторана, привлек внимание персонала и посетителей. Закончив арию Герцога и взяв напоследок верхнее «ля», мсье Кавур услышал бурю аплодисментов и крики «Браво» и даже «Брависсимо». Так известный дегустатор обрел новый талант. Обрел благодаря неизвестному вину. Мсье Кавур, придя домой, решил испытать действие вина на жене, женщине обделенной какими-нибудь способностями вообще, за исключением таланта рожать в большом количестве ребятишек. Предложив супруге стаканчик «Мирабели», дегустатор ожидал, что у жены прорежется дивное сопрано, но вино подействовало иным образом. Супруга мсье Кавура внезапно накинулась на него и овладела дегустатором прямо на ковре гостиной на глазах у изумленных слуг. Вероятно, вино пробуждает скрытые таланты человека, сделал вывод несколько озадаченный мсье Кавур и продолжил свои эксперименты. Вино предлагалось попробовать всем друзьям и знакомым. У трех человек никакого эффекта, кроме легкого опьянения, замечено не было. Директор банка мсье де Бюсси, после первого же глотка схватил перо, лист бумаги и написал чудные вирши. Мадам Лямур, сорокапятилетняя матрона, мать троих детей села на шпагат и после попытки сделать сальто-мортале попала в госпиталь. Владелец казино Виктор Роже прямо в ресторане на салфетке привел доказательство теоремы Ферма. Известный жокей Андре сделал восхитительную копию картины Рембрандта "Тайная вечеря", затем проданную на аукционе за сто тысяч франков. К сожалению, воздействие вина имело и негативные последствия. Так министр юстиции Франции, попробовав «Мирабель» за столиком ресторана «Максим», тут же снял с метрдотеля дорогие швейцарские часы и, уже уходя, забрал с собой столовые приборы. Статья в газете произвела эффект разорвавшейся бомбы. Все кинулись в магазины покупать чудесное вино, и к вечеру его запасы были исчерпаны. Дотошные журналисты «Санд» провели собственное расследование, и вот что выяснилось. Вино было произведено в текущем году на южном побережье страны возле маленького и неизвестного никому городка Канн в деревушке Сент-Жермен из винограда сорта «Мирабель». Сами жители деревни не испытывали от воздействия вина никакого эффекта, вероятно потому, что имели привычку разбавлять его водой. На следующий год огромное количество народа собралось на сбор урожая в Сент-Жермен и трудно описать то огромное разочарование толпы, когда выяснилось, что кроме приятного во всех отношениях вкуса, вино не обладает больше никакими достоинствами. Вероятно, активность солнца была недостаточной или осадков выпало больше нормы. Так или иначе, эта история постепенно забылась и была вытеснена со страниц прессы другими, не менее сенсационными новостями, как-то: появление снежного человека в предместьях Парижа или рождение абсолютно черного ребенка графиней де Момпень. Но история, забытая во Франции, получила неожиданное продолжение через несколько лет в небольшом провинциальном городе России.
