Текст книги "Санитары подземелий. Deathmatch Quake"

Автор книги: Дмитрий Пучков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Однако все это не давало мгновенного результата, потому как и та, и другая стороны выжидали, производя только спорадические вылазки и не предпринимая никаких решительных шагов. Командование дислоцированных на Строггосе диверсионных частей требовало уничтожения подземелий направленными тектоническими сдвигами или глобальной закачкой нервно-паралитических газов. Ни то, ни другое сделать не удавалось, потому как сверху никак не давали отмашку.

После завершения широкомасштабных боевых действий к планете подтянулась масса гражданских «специалистов» по решению вооруженных конфликтов мирным путем. Строггос осадили толпы ксенобиологов и знатоков инопланетных форм жизни. Все они чего-то там вещали о сострадании и непрерывно требовали от армии прекратить боевые действия против «беззащитных аборигенов и их семей».

В конце концов, пользуясь безнаказанностью, на огромной глубине строгги умудрились собрать и включить несколько гравитационных генераторов. В результате они тут же передавили все наблюдательные спутники, а потом уронили на поверхность Строггоса эскадру транспортников с личным составом и грузом на борту.

После этого была начата операция Ground Zero, в ходе которой на штурм зловредных агрегатов были брошены отборные штурмовые группы. Вообще это была работа для регулярных частей, но положение сложилось критическое, и медлить было нельзя.

Отошедшие на безопасное расстояние от Строггоса имперские рейдеры держали планету на прицеле, готовые в любую секунду обрушить на нее всю мощь своих гравитационных разрядов. При таком раскладе от нее ничего бы не осталось, однако при этом вместе с ней исчезли бы и все проблемы. Есть планета – есть проблемы, нет планеты – нет проблем. Но обстоятельства складывались так, что транспортники удерживались врагом на орбите, а подземные генераторы строггов накапливали энергию от внутренних источников.

Ровно неделю назад Гоблин стоял в кабинете командира дивизии. Жилистый генерал Карабас, абсолютно седой в свои сорок лет, говорил медленно и тихо:

– Мы оба солдаты, и я не стану тебе тут заливать про долг, Отечество и Карающий Меч Империи. На орбите ждут смерти наши люди, и никто, кроме вас, не сможет им помочь. Враг хитер, нагл и коварен. Я почти не сомневаюсь, что никто из вас не вернется. Было бы все спокойно– тут генерал подмигнул, – я бы и сам сходил, ты же знаешь. Если вы не успеете выполнить задачу за 180 часов, будьте готовы к самому худшему – планету разнесут вместе с вами. Успеете – будьте готовы к тому же самому. Возможно, кроме вас с задачей не справится никто, хотя лично я в это не верю. Благополучный исход – уничтожение всех генераторов. Безнадега, но попытаться необходимо. Нельзя просто так бросить людей в беде. Вопросы?

– Откуда? – хмыкнул Гоблин. -Сходим, конечно. Распашем безотвальным способом.

– Тревога будет объявлена через час. Прощай.

Гоблин молча кивнул, развернулся и вышел.

Свою историю корпус вел от специальных войск родины человечества – Земли. Когда-то давно, в двадцатом веке, во времена противостояния тогдашних сверхдержав для совершения диверсий в тылу и нанесения упреждающих ударов были созданы войска специального назначения. В случае подготовки врага к нанесению ядерного удара в их задачи входило проникновение на его территорию с носимыми ядерными боеприпасами и ликвидация пусковых установок до старта ракет. И тогда, и сейчас солдаты уходили на верную смерть, поскольку выбраться живым после выполнения таких задач было практически невозможно...

Гоблин повернул налево и снова вышел к вентиляционной решётке. Смахнув со лба пот и прищурившись, он внимательно смотрел вниз. Чего это они тут творят, рожи гнусные? Летун находился уже в самом низу, о чём-то разговаривая с часовым на вышке. Гоблин молча потянул из-за спины рэйлган и припал к прицелу. Перекрестье встало прямо на затылке часового. Блин, как тут всё просто, подумал он и повёл прицелом в сторону. Неподалёку от вышки расхаживал ещё один часовой. Диверсант прицелился ему в колено и выстрелил.

Нога подломилась, монстр упал на бок, схватился за простреленную ногу и истошно закричал. Тут же из-за ящиков выскочил еще один, кинулся к раненому, бросил на пол автомат и встал на колени, разглядывая рану и лихорадочно отстегивая с пояса сумку аптечки. Гоблин спокойно прицелился и выстрелил ему прямо в копчик.

Пещеру огласил такой вопль, что Лютый, выглядывавший из-за плеча приятеля, аж поежился. Два раненых строгга извивались на полу, а со всех сторон к ним на помощь бежали остальные часовые.

Хищно прищурившись и ощерив зубы, Гоблин быстро убивал их одного за другим, и только когда на полу оказалось восемь трупов, строгги прекратили выбегать на открытую площадку и засели за ящиками. Раненые продолжали кричать, но на помощь к ним уже никто не спешил. Первым отважился летун, вынырнувший из-за ящика и явно намеревавшийся утащить хотя бы одного раненого в укрытие.

Гоблин выстрелил, и за спиной летуна оглушительно взорвалась турбина. Монстра мгновенно охватило пламя, и он кувырком покатился по полу, так и не долетев до цели. Гоблин хладнокровно добил сначала его, потом обоих раненных и попятился от решётки назад.

– Строго ты с ними, камрад... – сказал Лютый.

– Монстр – это тебе не курский соловей, камрад. С ним надо построже. Они по-другому все равно не понимают. А у меня еще и правило такое: ни одного дня без доброго дела!

– Может, зря?

– Не боись. Тут в трубах такое количество их собственных уголовников прячется от местного правосудия, что про нас никто и не подумает... – Гоблин шмыгнул носом и потер глаз кулаком. – И потом, мы уже так далеко вниз пролезли, что нас тут и не ждут.

Дальше оба шли на четвереньках по трубе молча. Рюкзак с бомбой было нести тяжело и неудобно, поэтому всё время они менялись. Несмотря на постоянно дувший навстречу вентиляционный ветер, жарища стояла невыносимая. Липко потея и вытирая мокрые лица грязными руками, они шли вперёд, как заведённые механизмы. Очень тяжело было только первые двое суток, потом организм втягивался в работу, и люди шли, как автоматы. Мыслей в голове не было никаких, оба при долгих переходах погружались в транс и действовали как животные, повинуясь инстинктам.

Из состояния транса их вывел принесенный ветром слабый запах горящего дерева. Бойцы насторожились и сбавили ход. Еще через несколько минут шлемы обоих уловили звуки выстрелов. Гоблин мгновенно остановился и прислушался.

– Стреляют... Похоже, кто-то из наших.

Затем он прибавил ходу и повернул направо. Труба заканчивалась решёткой, и пока он стаскивал рюкзак с бомбой, Лютый быстро скинул свой, подлез к решётке и посмотрел вниз.

Внизу шел бой. Помещение было уже привычных размеров, квадрат метров сто на сто. В углу за кучкой ящиков бешено оборонялось примерно пять человек. Точно, наши. Интересно, кто?

Зато монстров было штук тридцать и, как человеку знающему, Лютому сразу стало ясно, что у обороняющихся нет никаких шансов, Рэйлганы били редко, пулемет строчил короткими очередями – явно заканчивались патроны. Зато строгги лупили по ящикам и стенам изо всего сразу и потихоньку подступали. Живьем хотят взять, уроды... Ящики горели, кто-то что-то кричал с обеих сторон, но из-за того, что кричали одновременно на двух языках, невозможно было толком ничего разобрать.

Сверху Лютому было отлично видно, как в дальнем углу, за ящиками, два строгга совали летуну в руки базуку. Тот отчаянно тряс головой, отпихивал оружие, размахивая руками, показывал на свою турбину и что-то горячо объяснял. Боится из-за отдачи в штопор войти, сообразил диверсант.

Летун в очередной раз отпихнул базуку, и тогда один из двоих пехотинцев, одетый в серую форму, резко ударил его кулаком по лицу. Голова летуна дернулась вбок, а пехотинец тут же добавил с другой руки. Бандерлог. Второй строгг приставил дуло автомата к голове летуна и сильно ткнул его стволом в щеку. Смотри-ка, они и друг друга мутузят, удивленно подумал Лютый. Наверно, местные дедушки! Ветераны вооруженных сил Строггоса. Мать честная, кругом одно и то же...

Запуганный летун обречено взял базуку и, болтая ногами, резко рванул вверх, под самый потолок. Там он развернулся лицом к оборонявшимся в углу людям и поднял базуку к плечу. В прицеле рэйлгана было видно, что два удара не прошли для его физиономии даром: под обоими глазами на салатно-зеленой шкуре богато расцветали лиловые синяки. Лютый плавно нажал на спуск, и пуля попала монстру точно в левый глаз.

Летун резко дёрнулся, базука выпала из ослабших рук и полетела вниз, прямо на головы в нетерпении вытаращившейся наверх парочки. Но ещё до того, как она упала, каждый из них тоже получил по пуле в голову. Рационализаторы воздушных атак замертво попадали за ящики, а обмякший летун, безвольно свесив простреленную голову, медленно поплыл к противоположной стене.

Гоблин протиснулся сбоку и лег рядом. Вдвоем они быстро подломили решетку и высунули наружу рыла рэйлганов.

– Ты – слева, я – справа, – сказал Лютый и выстрелил.

Лежавший на полу за ящиком пулемётчик бессильно уткнулся мордой в пол. Выстрелил Гоблин, и еще один строгг дернулся и затих. Панорама сверху открывалась шикарная, стрелять было удобно, прямо как в тире. Они стреляли без остановки, и трупов становилось все больше. И прежде чем строгги успели что-нибудь сообразить и перенести огонь, все было уже закончено.

Часть 3

Лежавший на полу за ящиком пулемётчик бессильно уткнулся мордой в пол. Выстрелил Гоблин, и еще один строгг дернулся и затих. Панорама сверху открывалась шикарная, стрелять было удобно, прямо как в тире. Они стреляли без остановки, и трупов становилось все больше. И прежде чем строгги успели что-нибудь сообразить и перенести огонь, все было уже закончено.

Снизу раздался вопль:

– Наверху – кто?

– Конь в пальто! – крикнул Гоблин. Внизу захохотали.

– Слазьте вниз!

– Ты бы дверцы сперва застегнул, воин! Чему тебя учили – непонятно...

Из-за горящих ящиков выскочил Пушистый и вдоль стены побежал к двери. Вторым вылез Тарзан, подскочил к огнетушителю, содрал его со стены и тут же направил тугую пенную струю на ящики, умело приступив к ликвидации очага возгорания.

Из облаков дыма и углекислоты на свет вышли Кабан, Гастелло и Негатив, с довольными улыбками во все чумазые физиономии.

– Пушистый! – заорал вслед бойцу Кабан. – Законопать там всё как надо!

Лютый уже скользил по веревке вниз, а следом за ним спустился и Гоблин.

– Добро пожаловать на огонек! – радостно сказал Кабан.

– Ну-ну, «добро пожаловать», ещё чуть-чуть – и мы бы подоспели на шашлык. Ты сколько завалил, Лютый?

– Да ладно! – махнул рукой Кабан. – Мы сами уже их практически перебили!

– Ага, мечтатели. Вернемся в часть – проставляться будешь как умалишенный! – усмехнулся Гоблин, пожимая руки сержанту и солдатам. – Опять спали, Кабан?

– А чего нам кабанам! – ухмыльнулся сержант. – Наедимся – и лежим!

– Кто еще тут рядом есть?

– Сейчас – никого, – серьезно ответил Кабан. – Тридцать часов назад встретились с Колючим, группа «Оборотень», потом сразу разошлись. Гастелло чует, что-то с ними не так.

Гоблин и Лютый вопросительно посмотрели на сидящего у закопченной стены, медленно жующего Гастелло. Диверсант кивнул и сказал:

– Они живы. Но уже не все. Их там убивают.

У Лютого дернулась щека. Гоблин сел прямо на пол и положил рядом рэйлган. Собственно, любой из них в той или иной мере обладал экстрасенсорными способностями, а грамотно поставленные тренировки развивали их до высочайшего уровня. Однако изначальная одаренность и предрасположенность у каждого была своя, поэтому в ответственных моментах слушали всегда самого способного, в данном случае – Гастелло.

– И где это? – спросил Гоблин.

– Не сильно далеки. Примерно в двух часах, если по прямой. Может, сходим?

– Ты приказ какой получил?

– Выход на объект «Папаня» с последующей его ликвидацией.

– Вопросы есть?

– У меня – нет, – спокойно ответил солдат.

– Это же наши ребята! – тихо сказал Тарзан.

– А это – боевое задание. На орбите две дивизии висят в захвате. Объясняю для особо одаренных: если мы не успеем – их разобьют об поверхность, а планету наш флот разнесет на куски. Что характерно: вместе с нами. Если успеем только мы – все равно разнесут. Решим вопрос с генератором – на обратном пути заглянем.

– Там к этому времени уже никого не останется...

Глаза у Гоблина стали как гвозди, и он зарычал как зверь:

– Я еще раз про это услышу – пристрелю как собаку! Вопросы?!

Тарзан молчал.

– Военный, если я захочу услышать твоё мнение, я сам тебе его скажу. А пока запомни: кто не слушается маму – в зоне крутит пилораму! Ты не в детском саду. Смотри у меня, я когда добрый, а когда и беспощадный. Коба, а ну, давай-ка отскочим.

Они отошли в сторону и о чем-то недолго говорили. Гоблин говорил, глядя в сторону, Кабан слушал и время от времени кивал. Через минуту они вернулись. Кабан отруководил личным составом и взялся за Тарзана, а Гоблин сразу направился в угол, где вдоль стены проходило широкое русло подземной реки.

Диверсант присел на корточки, осторожно сунул в воду палец и резко его выдернул. Теплая. Глянул на счётчик радиации – молчит. Он повернулся и посмотрел вокруг. Увидел труп строгга, подошёл к нему, поднял с пола перемазанный кровью автомат, вернулся с ним к воде и сунул прикладом в воду. Вся подводная живность Строггоса, учуяв кровь, теряла рассудок и мчалась на запах изо всех сил, но сейчас в воде было тихо.

Гоблин отложил автомат и начал расстегивать бронежилет.

– Никак помывку затеваешь? -спросил подошедший Лютый.

– Да пора уже, от меня несёт, как от шамблера.

– А рыбешки?

– Да тут в обеих стенках вроде решетки стоят, но... – диверсант вытащил гранату. – «Береженого бог бережет» -так говаривала одна моя знакомая монашка, натягивая на свечку презерватив.

Гоблин повернулся и громко сказал:

– Щас гранату брошу, не шугайтесь! – и бросил.

Бумммм! Под водой гулко ухнуло, пол резко ударил всем по пяткам, и фонтан воды хлестанул в потолок. Водоем был проточный и муть, поднятую гранатой, быстро унесло.

– Ущщщ! – прошипел Гоблин. – Я недавно заметил, камрад, что лучше всего рыба клюёт на гранату. Но тут, чует сердце моё, даже на неё клёва не будет. Придётся нам с тобой пока резвиться вдвоём – без акул.

Лютый хихикнул и, видя что на поверхность никто не всплыл, тоже принялся раздеваться.

– Как в анекдоте, камрад. Летит самолет над океаном, вдруг движок загорелся. Стюардесса выбегает и кричит:

– Господа, самолёт падает в воду! Наденьте спасательные жилеты, а когда попадёте в воду, дёрните за кольцо на воротничке и жилеты надуются. В нагрудных карманах лежат свистки для отпугивания акул.

Ну, все суетятся, дёргаются, а один сидит смотрит в иллюминатор. Сосед его спрашивает:

– А вы почему не готовитесь?!

– А мне все время не везет... На машинах в аварии попадаю, поезда с рельс сходят... Вот сейчас упадем, увидишь: у меня или свисток окажется поломанный, или акула глухая попадется...

Они дружно посмеялись и снова посмотрели на воду. Никого. Как бы кто не приплыл через решётки... Ну да ладно.

Гоблин сел на пол, расшнуровал правый ботинок и потянул его с ноги. Взору его предстал продранный на пальце носок. От шибанувшего в ноздри запаха диверсант поморщился. Он пошевелил торчащим из дырки большим пальцем, украшенным нестриженым ногтем с богатой черной каемкой, и спросил:

– Камрад, ты как думаешь, почему от ног всегда так воняет, а?

– Известно почему: потому что они из жопы растут.

И оба с уханьем залезли в воду и принялись резвиться как рыбки, ныряя и шумно отфыркиваясь. К краю подошел Кабан.

– Как водичка?

– Ништяк! – фыркнул Лютый. – Ныряй к нам!

– Нет, давайте по очереди. Да и вода после вас пускай протечет. Неделю не мывшись – вы ж тут навечно всю воду отравите. Почище цианистого фекалия!

– Калия, командир, – поправил подошедший следом Пушистый.

– Не-ет, фекалия. Грязный диверсант – чистый цеанистый фекалий. Я думаю, что гранату не надо было бросать, так бы все передохли.

– А у тебя мыло есть, Кабан? -спросил, проплывая мимо брассом, Гоблин.

– Не-а!

– Может, хотя бы шампунь в целях личной гигиены прихватил?

– Только противопехотный, «Head of Soldier» называется. Кожно-нарывного действия, и башню сносит начисто!

– Ну это уж ты сам таким мойся!

Купались они все по очереди, и перед заходом каждой партии Тарзан на всякий пожарный разряжал в воду один трофейный аккумулятор. Однако никто так и не приплыл, что даже немного расстроило бойцов.

Потом все присели в кружок поболтать, а Гоблин вышел к заднему выходу, сел на ступеньку и одел на мокрую голову шлем. Покрутил настройки и покачал головой, определяя где и что творится. Бойцы беспечно трепались, время от времени тихонько смеясь.

Внезапно Гоблин замер. Где-то далеко сзади раздался знакомый тихий шепот, многократно усиленный акустической системой шлема:

– Гоблин... Гоблин...

Лицо его растянула косая ухмылка, он обернулся и сказал:

– Демон, мать твою распростак, это ты что ли?

– Не ори, не дома... – раздался в ответ шепот. – И дома тоже не ори... Где ты есть?

– Да хрен его знает! – усмехнулся диверсант. – Что там возле тебя?

– Чья-то башка оторванная.

– Отличный ориентир. Ты смотри, где их много валяется, и так до нас доберешься.

– Ну, тады встречай, что ли...

Гоблин повернулся к бойцам.

– Слышали?

– Чиво? – весело спросил Пушистый.

– Да так...

Гоблин сел и начал внимательно слушать. Однако шаги смог разобрать на самом подходе.

Он повернулся к дверному проему и улыбнулся. Закрывая весь проход, там стояли три фигуры: две огромных и одна маленькая. Это были Демон-Киллер, Угрюмый и Крюгер.

Компания была еще та: маленький Угрюмый и два самых настоящих монстра. Казалось, что все трое сделаны из одних мускулов: могучие руки, бычьи шеи, широченные плечи, распирающие бронежилеты чудовищного объема грудные клетки. При виде этой троицы нормальные люди обычно сразу перебегали на другую сторону улицы, а малохольные с воем лезли на деревья. Втроем они составляли особую разведывательно-диверсионную группу «Упырь», личный оперативный резерв командующего Корпусом в этом секторе Второго Спирального Рукава Галактики.

Угрюмый был мал ростом и, не взирая на общую квадратность, весил всё таки меньше остальных. Именно поэтому при дисантировании его всегда выбрасывали с боеприпасами. Ящик привязывали на леере, так, чтобы он первый коснулся земли. Однако случалось всякое, и как-то раз на учениях у него не раскрылся парашют. Угрюмый начал резать стропы за шеей и второпях полоснул себя стропорезом по загривку. Второй парашют он раскрыть успел, но приземлился уже без сознания от кровопотери. Учения учениями, а ребята волокли его на себе почти 90 километров. Угрюмого откачали, голову пришили покрепче. Однако ворочалась она с тез пор не так бодро, как раньше, и поэтому он крутил ей при всяком удобном случае. После этого случая, кстати, за невыполнение поставленной задачи все дружно отправились на губу, и Угрюмый, как поправился – тоже. Был он очень сильным экстрасенсом, однако никогда никому не верил и при этом всегда носил на руке часы, не доверяя даже самому себе. Если его о чём-то спрашивали, то он всегда сперва с подозрением смотрел на часы. Речь его была обильно насыщена словами «эта» и «тово», а практически все свои ответы он начинал со слов «Ну, я даже не знаю...». Например, собирается полевой медик срочно переливать ему кровь и спрашивает:

– Угрюмый, у тебя какой резус?

– Ну, я даже не знаю... Наверно, сантиметров двадцать будет!

Ещё он обожал древние военные песни, каковых знал огромное количество. Несмотря на такую жгучую любовь к музыке, слуха не имел никакого, так что слушать его было невозможно.

Крюгер был широк как шкаф. Характер у него был добродушный, насколько может быть добродушным диверсант с изрядным стажем. В общем, при взгляде на него как-то по-новому, глубже и шире, осознавался смысл слова «мясник». Был он немного ленив и очень любил комфорт, стараясь везде устроится с максимальным удобством. Единственный из всех, он всегда носил с собой надувную подушку -предмет постоянной черной зависти Угрюмого, который старался с собой не носить вообще ничего, кроме самого необходимого. Из всех видов оружия за всесокрушающую мощь и небывалую убойную силу Крюгер особо страстно любил двустволку. Стандартные армейские патроны он принципиально игнорировал и для себя их набивал самолично. При этом каждую картечину из шарика старательно переделывал молоточком в кубик, уверяя приятелей, что кубиками стрелять гораздо круче, чем шариками. Вообще, он все боеприпасы норовил творчески модернизировать в соответствии со своими собственными представлениями. Снаряды для рэйлгана подбирал из самой мягкой стали и, в лучШих традициях оружейных мастерив из индийской деревеньки Дум-Дум, сперва тупил им наконечники напильником, а потом распиливал на конце крестиком. Он же первый начал пользовать вместо обычных снарядов стреловидные, с хвостовым оперением. На все подколки по этому поводу отвечал, что уж его-то клиенты могут быть спокойны за свое будущее. Короче, ко всем проблемам вооружения подходил очень творчески. На втором месте по степени обожания у него стоял нож. На ножах он был очень силен, а точнее – лучший. Ни в рукопашной, ни в метании равных ему не было.

Третьим был Демон-Киллер, или просто Демон, сержант, до назначения старшим группы «Упырь» – командир взвода «Глаз Демона». Был он собою крепок и видом свиреп. Несмотря на пугающую внешность, человеком он был веселым и беззлобным – конечно, только по сравнению с войсковыми товарищами. При себе имел шестиствольный пулемет «Дракон» – оружие, переноска и применение которого требовало огромной физической силы. С собой его таскали только по собственному желанию, слишком уж оно было тяжелым и неудобным, а кроме того, штатный рэйлган тоже приходилось носить самому. Хотя результат этот пулемет давал потрясающий, из-за чего Демон его и носил. А силой он обладал прямо таки нечеловеческой и при этом имел огромный опыт ее успешного применения.

Глядя на них, Гоблин сразу вспомнил строггов, которые внешне очень даже были похожи на людей: те же две руки, две ноги и одна голова. Конечно, были у них всякие искусственные уроды типа гладиаторов, однако как биологический вид, они были типичными гуманоидами. Те, кого по началу принимали за киборгов, на самом деле ходили в экзоскелтах, которые и придавали им сходство с роботами.

Зато лицом они от землян отличались очень сильно. По земным понятиям рожи у них были просто жуткие: при неандертальском телосложении присутствовали низкие косые лбы, могучие челюсти, крепкие синеватые клыки и красные, светящиеся во мраке глаза с продолговатым кошачьим зрачком.

Впрочем, в Корпусе были экземпляры тоже будь здоров, боже упаси такого увидеть даже во сне. Подошедшие гвардейцы были как раз из их числа. И если бандерлогами можно было пугать непослушных детей, то Демоном, Угрюмым и Крюгером смело можно было пугать самих бандерлогов. От троицы исходили такие волны агрессии и первобытной живой силы, что даже людям бывало при их присутствие становилось не по себе.

Гоблин встал, шагнул им навстречу и обнял Демона.

– Ну, как сам-то?

– Неплохо!

На ремне у Демона висела вязанка чьих-то волосатых остроконечных ушей. Гоблин ухватил двумя пальцами самое длинное и подергал.

– Мы тут слышали, ты в экзотических странах побывал... Никак и убил кого? Это у кого ты ухи-то пооткрутил?

– Да были пацаны... – усмехнулся Демон, поправляя на плече ремень шестиствольного пулемёта. – Такие, доложу тебе, неслухи... Так озоровали – насилу угомонили!

Гоблин засмеялся:

– Да уж мы слышали, как ты там ураганил! Шибко озоровали?

– Да так... Погонял их там бушлатом, чертей нерусских, пока всех не успокоил.

Отпустив Демона, Гоблин крепко пожал руку Угрюмому:

– Как дела, Угрюм-задэ?

– Ну... я даже не знаю! Пока вроде ничего, – шмыгнул носом боец. – Никак вот только не могу выяснить, какая падла мне такое сотрясение мозга устроила? – Угрюмый пристально смотрел на Гоблина. – Случаем, не слыхал?

– А чего это ты на меня так смотришь? Если бы я тебя ловил, то давно бы уже на твоих поминках повзводно отплясали.

– Верю, – вздохнул Угрюмый. – Да вот в репе до сих пор иногда звенит. Не могли нормально поймать, идиоты... Так настучали, -сволочи... Ничего, все равно узнаю. Они у меня еще попляшут! – Угрюмый звонко щелкнул зубами. – Зато вот зубы новые нарастили! Присматриваюсь пока, кого бы загрызть.

– А откуда шрам на лбу? Забодал кого?

– Нет, это ему аппендицит удалили, – пояснил Крюгер.

– Мозг, надеюсь, не задели?

– Это никак невозможно, он у него в другом месте расположен.

– Ты бы заткнулся уже, остряк! – насупился Угрюмый.

– Крюгер! Откуда ты этих монстров приволок?

– Прямиком от Карабаса, по личному приказу командира Корпуса. Парни рвутся в бой! Вот, пришли местным монстрам хвоста накрутить.

– И подорвать всё к едренефене!– радостно добавил Угрюмый.

Тем временем снизу подтянулись остальные. Первым подошел Пушистый, поздоровался:

– Наше вам с клизмочкой! Угрюмый, харя-то у тебя такая круглая! Это ты из вражеских застенков такой изнуренный прибыл, что ли?!

– А ты себе глистов повыведи – и у тебя такая же будет! – посмотрев на часы пробубнил Угрюмый.

– То-то я гляжу, ты без них довольный, как слон после клизмы! У вас пожрать-то есть чего, а?

– Все бы тебе жрать. Пушистый! Ты бы эта... на яйца глист... тово... проверился бы, что ли.

– Идём-идём!– тащил его Пушистый. – Давай колись! Вытаскивай, что у тебя там заныкано. Небось, постился всю дорогу? Для меня бациллу припасал? Или тебя в госпитале питательными клизмами накачали до ушей? Ну, всё-таки, есть что-нибудь?

– Ну, остался дэцэл... – неохотно признался Угрюмый.

Через пару минут они уже расселись плотным кружком и дружно вытаскивали из рюкзаков еду. В основном это были плитки прессованного концентрата под названием «пеммикан», заменявшего диверсантам в дальних разведвыходах все виды еды. Оставалось его уже совсем немного, хотя при удачном раскладе им предстоял еще и подъём на поверхность. Впрочем, это мало кого волновало, потому что в случае нужды они могли сожрать чего угодно и кого угодно, не испытывая при этом никаких волнений и угрызений совести.

Когда все приготовились к началу, Гоблин молча извлек из рюкзака надежно опломбированный пенопластовый контейнер, густо облепленный наклейками с грозными надписями типа «Яд!» и «Смертельно!». Приклеены они были исключительно для охлаждения бойскаутской любознательности подчиненных, потому как на самом деле никакого яда в контейнере не было. Гоблин начал распечатывать крышку, и народ в недоумении примолк. В гробовом молчании контейнер был решительно вскрыт, и на свет появилась настоящая, стеклянная бутылка водки «Столичная» емкостью ровно в один литр. Напряженно озадаченные, суровые лица окружающих расцвели, озарившись изнутри сердечным теплом и детской радостью от встречи с любимым напитком.

– О-о-о!!! У-у-у!!! Ы-ы-ы!!! – дружно взвыл от восторга личный состав. – Ну, уважил, уважил, отец!!!

Гоблин передал бутылку Лютому, и тот привычным движением железных пальцев разом вскрыл пробку, а из рюкзака тем временем появились ровно десять пластмассовых стаканчиков, тут же аккуратным рядком построившихся для приема живительной влаги.

– По полтишку? – спросил Гоблин. Вопрос повис в воздухе, публика насупилась.

– Мы же гвардия! – укоризненно сказал Демон.

– Тогда по сотке! – кивнул Гоблин, точными движениями заполняя подготовленную тару.

Он закончил разливать, и десять крепких, грязных и ободранных рук взялись за стаканы. Лютый зорко оценил точность розлива и удовлетворенно кивнул:

– Глаз-ветерпас!

– Ухо – зверское! – добавил Гоблин. – Анекдот такой есть: попал наш боец к строггам в плен. Волокут его к Макрону, а там уже сидят еще двое пленных: Чужой и Хищник. Макрон выкатывает пузырь и говорит:

– Вот пузырь, вот три стакана. Кто разольет ровно – тому мешок золота и свобода. Кто ошибется – тому сперва отрежем уши, а там посмотрим...

Ну, начали. Чужой пол часа разливал, малость неровно вышло. Вжик, без ушей. Хищник час старался, всё равно не вышло. Вжик – ушей нет. Ну, а наш гвардеец пузырь – хвать, буль-буль-буль, три секунды – налито. И так мерили, и сяк – абсолютно поровну! Макрон кричит:

– Солдат, объясни!!! Проси чего хочешь, только расскажи, как ты это делаешь!!!

А наш отвечает:

– Жизнь научила! Это у вас тут, у придурков, уши режут. А у нас за недолив сразу башку отрывают!!!

Под дружный хохот Гоблин поднял свой стакан повыше и сказал:

– Ну что, мужики. Со свиданьицем! Демон, с тебя слово.

Сержант крутанул головой, хрустнул пальцами как разминающийся пианист и, проявляя уважение к присутствующим профессиональным душегубам, поднялся на ноги, чтобы его то-же было видно всем.

– Желаю всем дожить до того, чтобы закончить начатое. А затем зачать новое!

– То есть закончить начатое и заначить конченое? – сам себя спросил Крюгер, изобразив на лице задумчивость. – Ну тада, – лыхаем!

– За нас с вами и хрен с ними! -сказал Лютый.

– За тех, кто в морге! – сказал Тарзан.

– За тех, кто на вахте, подхвате и гауптвахте! – сказал Кабан.

– Чтобы все! – подвел черту Угрюмый.

Тара была наполнена не чаем и не кофе, не каким-нибудь там киселем или еще чем похуже, типа гнуснейшего химического напитка «Инвайт» – порождения больного мозга умалишенного химика – террориста. Это была «Столичная» – огненная вода, священный напиток богов, фактически – амброзия!

К превеликому сожалению присутствующих, драгоценной влаги было всего по сто грамм на рыло, а потому процесс употребления каждый намеревался

растянуть как можно дольше. Но стаканы взмыли вверх и разом опрокинулись в десять распахнутых луженых глоток.

Заглоченная водка огненным вихрем промчалась по пищеводам и приятным теплом растеклась по желудкам, быстро всасываясь в кровь и подбираясь к

мозгам. Грязные руки потянулись к разломанным плиткам, и бойцы степенно, не спеша, закусили. Пушистый тут же взял второй кусок, но был грубо одернут Угрюмым:

– Куда жрешь?! Это же закуска!

Пушистый отдернул руку, и все засмеялись. Сообразив, что пить больше нечего, он тут же обозвал Угрюмого бараном, схватил самый большой кусок и быстро запихал его в рот.

– Да-а-а!.. – причмокнув, сказал Крюгер, зычно рыгнув и отваливаясь на рюкзак. – Хорошо, но мало!

– А ты бы себе клизму из нее поставил, – саркастически порекомендовал Лютый. – При том же количестве напитка – небывалый эффект, полное помутнение сознания, плюс отсутствие запаха изо рта!

– Ага, – закивал Угрюмый. – Тем более, что у тебя это получится фактически прямо в мозг.