Текст книги "Синие воды (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Петров Дмитрий Юрьевич
Синие воды

Синие воды.

Автомобиль тарахтит мотором, и заснеженный лес пролетает за окном. В пассажирском отделении пахнет дизелем и разогретой тканью, через широкие боковые стекла неистово печет солнце. Мы сидим друг напротив друга, я и северянская ведьма.

Я снял шапку и пальто и кинул рядом, оставшись в брюках и свитере. Снег с сапог растаял, и теперь в них неприятно хлюпает – на коже где-то разошелся шов, надо будет поправить. Я поднял взгляд и посмотрел на свою спутницу.

Она заскочила в автомобиль перед самым отъездом, сказала, что ее тоже отправили на это расследование. Колдун, с которым я работал до этого, соизволил умереть, вот, значится, и замена.

Никогда раньше не видел их народ, и зрелище то еще. На пару лет младше меня, должно быть, ей около двадцати. Белые волосы падают почти до талии, лицо молодое и чуть надменное, курносый нос смотрит в потолок, показывая пренебрежение. Две пряди перевязаны красными нитями и спускаются на грудь, эти нити – единственное яркое пятно в ее облике.

Кожа светлая, как белый-белый мрамор. Даже брови и ресницы – и то белые. А глаза, как ни странно, желтые, – хотя, говорят, что у ведьм и колдунов их народа радужка должна иметь красный цвет.

На ней – легкое белое платье с рукавом до середины плеча и летние туфли. Говорят, они не чувствуют холода – теперь верю. Вообще, много чего говорят про северянских колдунов и ведьм. В основном нехорошее. Потому и не любят их в этих местах.

– Что такое? – спросила ведьма, заметив мой взгляд.

– Как тебя зовут-то хоть? – спросил я.

– Асая, – сказала она.

– Вильрин, – я протянул руку для рукопожатия, но она лишь вздернула подбородок и демонстративно сложила руки на коленях. – Что-то не так?

– Я вижу, как ты меня разглядываешь, – ответила Асая. – Это неприятно.

– Я просто никогда не видел ваш народ, – ответил я, откинувшись на диванчик. Тряхнуло: автомобиль выехал на мост.

– Все так говорят. Посмотри лучше за окно.

Я вздохнул и обернулся.

Не самый худший вид. Река бежит довольно резво, хоть и широка, и воды ее имеют странный, светло-синий отлив. Наверное, выше по течению какой-нибудь медный завод. Над рекой повис двумя обломками старый мост – из-за ошибки строителей он получился недостаточно устойчивым, и центральная опора повалилась – вон, видно ее, торчит из воды, покрытая инеем.

На правом берегу, от которого мы едем – густой лес, укрытый снегом, а на левом – шахтерский поселок, место назначения. Несколько десятков деревянных домов и церковь, да неровный скалистый берег, местами усыпанный отвалами породы. К поселку ведет единственная дорога, прямо под горным склоном. Склон продолжается и вокруг поселка – скалы как бы огибают его, сверкая заснеженными верхушками. Старый мост уходит вглубь скалы, но, судя по снежным завалам, проехать там невозможно.

И все это ярко сверкает в солнечном свете. Снег летит и летит, рассекая лучи света, дым из труб смешивается со снежным ветром, и его несет в нашу сторону.

– Меня, если честно, беспокоит эта погода, – сказал я, отвернувшись. – Как бы дороги не занесло.

– Тяжело человеку в царстве зимы, – ответила Асая.

– Скажи... – я замялся, подбирая формулировку. – А весь твой народ так легко переносит холод?

– Только колдуны и ведьмы, – она намотала локон на палец. – Моя кожа всегда теплая, как бы холодно ни было снаружи.

– Мне бы так.

– Я плоть от плоти снега и зимы. Куда тебе до меня?

– Слушай, – сказал я. – Нам вместе дело вести. Давай без этой ерунды.

Ведьма посмотрела на меня некоторое время, потом вздохнула.

– Извини. Что там за дело? Мне мой знакомый из Ассоциации просто предложил работу, без подробностей.

Тяжело тебе было найти ее, я полагаю. Я бы тебе работу не дал.

– Да, говорят, нечистое убийство. Местный колдун почуял недоброе, написал письмо, – я махнул рукой. – Работы там на пару часов.

– Как скажешь, – Асая пожала плечами. – Я хорошо различаю эту гадость, уверена, мы быстро разберем... кх... проклятье!

Она внезапно поморщилась и потерла нос ладонью.

– Что такое?

– Скверной пахнет. Неужели не чуешь?

Автомобиль вырулил с моста на дорогу и покатил к поселку.

– Волшебники Искры не чувствуют скверны.

Ведьма вздохнула.

– Ты будешь бесполезен.

– Само собой, – я потянул пальто. – Это не моя работа.

Автомобиль остановился. Хлопнула дверь, слышен скрип снега под сапогами жандарма. Пальцы застегивают пуговицы пальто, Асая спросила:

– А какая у тебя работа?

Открылась задняя дверь и в салон ударил поток морозного воздуха. Я поежился, пальцы поправили револьвер в кармане пальто.

– Ты – расследователь. Я – палач.

– А судья?

Я пожал плечами.

– Пресветлый Лумис рассудит.

Нас встретил староста. Им оказался мужчина лет пятидесяти в ношенном кожаном тулупе. Черная борода с вкраплениями седины падает почти до пояса, маленькие глаза смотрят из-под шапки, украшенной лисьим хвостом. Лицо старое, морщинистое, он постоянно хмурит брови, будто тягостно соображает.

– Меня зовут Вильрин, это Асая, мы из Ассоциации, приехали расследовать убийство, – сказал я, протягивая ему руку. Мозоли на его коже царапнули ладонь, староста неодобрительно глянул на ведьму.

– Гвидора нашли с разбитой головой, колдун все про скверну бормочет, – ответил он. – Но скверны там нет, и быть не могло, однако ж волшебникам пусть виднее будет.

– Давайте посмотрим место убийства, – сказал я.

Староста кивнул и повел нас куда-то вглубь поселка. Вблизи все выглядит совсем иначе, чем с моста – домишки старые, дерево потемнело от времени. Один-два этажа, и грязные улицы между ними. Снег под ногами утоптан, под ним чувствуется что-то вроде каменной дороги. Мимо плывут деревянные заборы и заснеженные сады, пахнет навозом и дымом. Деревня – она деревня и есть.

– Вот здесь, – староста ткнул в нужный дом.

Дом, как дом. Один этаж, покосившийся забор и дверь на одной петле. Натоптано, если и были следы, то теперь уже не найти. Я посмотрел на Асаю, она стоит, сложив руки на груди.

– Чувствуешь что-нибудь? – спросил я тихо, пока староста возился с амбарным замком.

– Воняет, – ответила она.

– А от дома?

– Надо зайти внутрь. Там посмотрим.

Внутри оказалось не слишком теплее, тут ведь не топили уже пару дней. Под ногами скрипят доски, стены увешаны всякой ерундой – сушеные травы, шахтерский инструмент, посуда, одежда. Мы остановились посреди комнаты. Тут царит легкий полумрак, слабо разбавленный светом из окон. Квадраты белого света ложатся на доски, и в одном из таких квадратов – пятна крови.

– Здесь запах гораздо сильнее, – шепнула Асая, морщась.

Следы от сапог деревенских покрывают весь пол, затоптали, все, что можно. Я присел на одно колено, над пальцем вспыхнул белый огонек. В груди слегка потянуло – это потихоньку истощается Искра. Я посветил, прикидывая разброс брызгов крови, и приметил кусок кости с остатками человеческих волос.

– Ему голову снесли, что ли? – спросил я.

– Да, разбили напрочь, – сказал староста. – Киркой, должно быть.

Я посветил еще, но ничего другого не нашлось. Щелкнул пальцами, пламя погасло. Ведьма стоит, сложив руки на груди, на ее лице – недовольство и отвращение.

– Во сколько это было? – спросил я.

Староста потеребил бороду.

– Ну, солнце-то уж зашло тогда, но служба вечерняя еще не началась, – ответил он. – Мы ж его так и нашли, что он на вечерню не пришел.

– А что, жена, дети, мать с отцом?

– Да Гвидор у нас нелюдим был. Я ж вот что думаю – от сыска прятался. Пришел три года назад, в пустой дом заехал, так и жил. Ни с кем особливо не общался, на вечерню ходил, в шахте работал. То ли сыск его нашел, то ли поссорился с кем.

– Сыск бы вязать стал, сыск головы не сносит. А где тело?

– Так на следующий день и похоронили.

Значит, тело осмотреть тоже не выйдет.

– Хорошо. Кроме разбитой головы ран не было?

Староста задумался.

– Не припоминаю такого, – сказал он.

– Тогда мы пока осмотримся, – я потянул Асаю за локоть.

– На вечернюю службу приходите обязательно, – староста внезапно ухватил меня за рукав. – Не то святая Иара осечает.

Я аккуратно отстранился.

– Придем, обязательно придем.

Мы вышли на улицу, и староста пошел прочь. Я постоял, глядя на снег, что кружится в лучах солнца. Красиво, но слишком холодно. Пальцы на ветру сразу начали деревенеть. Я потер их, чтобы хоть немного согреть.

Взгляд упал на Асаю. Она стоит и морщится, руки сложены на груди, ветер колышет белые пряди. Я спросил:

– Слушай, ты ведь первый раз работаешь по контракту от Ассоциации?

– А... э... почему ты спрашиваешь?

– Потому что сейчас я делаю твою работу.

Ведьма улыбнулась.

– Ладно, поймал. Первый. Я не знаю, что надо делать.

– Ты – ведьма, ты чуешь скверну. Я волшебник Искры, я могу ее выжигать, но не чую. Ты понимаешь, к чему я?

– Я должна найти источник, чтобы ты убрал?

Я вздохнул. Вот же проблема.

– Давай обойдем весь поселок, может, почувствуешь что-нибудь такое.

Мы пошли по улицам, змейкой, вдруг что-нибудь заметим. Дома, дома, дома. Встречные прохожие при виде Асаи ускоряют шаг, бормоча под нос молитву. Ведьма кривится, видно, как ее это задевает. Чтобы отвлечь ее, я спросил:

– Вот ты холода не чувствуешь, а ты вообще знаешь, что это такое?

Ведьма кивнула, на лице – кислое выражение.

– От скверны меня знобит. Если я правильно понимаю объяснения о том, что такое холод.

– Может, тебе одежды сделать? – я мысленно потянулся к Искре.

– Нет, дело не в одежде, – она мотнула головой, и пряди с красными нитками качнулись. – Просто тут что-то не так. Да даже снег. Посмотри на него!

Я остановился возле забора, заваленного снегом, зачерпнул горсть.

– Снег, как снег.

– Он пропитался какой-то гадостью из-под земли, – Асая подошла ко мне, сунула мою руку в сугроб. – Неужели не чувствуешь!

– Тс-с-с-с! – я выдернул руку и достал платок из кармана брюк. Я тщательно отер руку, пальцы и так не слушаются, а тут еще такое. – Слушай, это неприятно.

– Прости, – она вздохнула. – Но, в общем, ты понял.

– Можно? – спросил я, и взял ее за предплечье. Теплое. Действительно.

– Твои пальцы такие горячие, – сказала она.

– Правда? – я положил эту же ладонь себе на шею. – Нет, тебе кажется.

Она пожала плечами, мол, не мое дело. Сказала только:

– А снег все равно грязный.

– Заладила, грязный, грязный, – я протянул руку, и Искра потекла внутри тела. Потянуло в груди, это истощается магия. Белая субстанция вытекла из пальцев, и в руке появился светящийся кувшин из прозрачного стекла.

– Это и есть ваша магия? – спросила Асая.

– Ага, – я зачерпнул снег и покрутил посудину в руке. Искра растопила снег, и за пару секунд он превратился в горячую воду. Из горла пошел пар, я посмотрел стекло на просвет. – Смотри-ка, действительно.

Вода получилась мутная, с желтоватым отливом и кучей черных песчинок. Я повертел кувшин, на стенках, где касалась вода, остался желтый налет.

– Это скверна из земли, – сказала ведьма.

– А я думаю, это медный завод выше по реке, – я погрел руки о горячее стекло и кинул кувшин в сугроб. Светящееся стекло рассеялось, и кипяток растопил снег, оставив в сугробе дыру. – Не зря же вода такая синяя?

– Река, к слову, чистая, – ведьма рассеянно кивнула. – Давай сходим, посмотрим.

– Я бы не сказал, что она чистая, – я глянул на голубоватую воду в просвете между домами. – Но давай сходим.

Мы спустились к самой реке. Берег тут скалистый, камни усыпаны снегом. Ни причалить, ни отчалить. Видимо, раньше пустую породу сбрасывали сюда. Если посмотреть левее, то можно заметить, как очередная ее порция падает по желобу от шахты в воду. Это далеко, но отсюда видно. Ветер постоянно сдувает снег, и его слой тут не слишком большой, а то утопали бы по колено в сугробах.

Мост высится справа, украшенный инеем и снежными лохмотьями. Снег будто слипся в какие-то плети, которые качаются на ветру. Наверное, обрывки веревок. Солнце уже клонится к закату, день зимой короткий. Ну а река... река все также несет свои синие воды.

– Как тебе место? – спросил я, разглядывая лес на противоположном берегу.

– Вода уносит скверну. Здесь я чувствую себя лучше, – сказала Асая, сев на заснеженный камень. – Красиво тут, да?

– Если возле реки... – я посмотрел на мост. – Этой заразы меньше всего... и если она берется из земли... – вот оно, вот это хорошая мысль. – То будет разумно, если источник этой дряни находится внутри скал. Надо будет осмотреть шахты.

Ведьма фыркнула.

– Эта мысль мне не нравится, – сказала она. – Лучше придумай, как найти убийцу.

– По запаху, само собой, – я глянул на нее.

Все-таки, до чего дивное зрелище. В легком платье, в такой мороз, – сидит на снегу, снег не тает, но и она не мерзнет. Белые волосы колышутся на ветру, красные нити бантов дрожат, а одежда присыпана легким слоем снега. Зимняя ведьма, как она есть.

– Смотри, – Асая внезапно поднялась и указала на опору моста. Я обернулся и заметил маленькие фигурки, что прошли возле двери у основания и скрылись. Камни мешают увидеть, куда они пошли.

– Интересно, – я постучал пальцами по поле пальто. – Надо проверить.

Хрустит снег под ногами, я поправил револьвер в кармане. Искра Искрой, но пуля надежнее, у нее нет истощения и отката. Мост проходит выше, метров на десять, а мы, получается, почти под ним. Вот и дверь. Электрификация дошла сюда, судя по плафону над ней, хотя в деревне мне лампочек видеть еще не доводилось. Я толкнул дверь и скользнул внутрь.

Маленькая комнатка, усыпанная строительным мусором. Серые бетонные стены, провода под потолком. Слева – бетонная лестница, видимо, по ней можно подняться на сам мост, а впереди – еще дверь. Свет исходит от лампочки, что висит под потолком. Асая зашла следом, принюхалась и скривилась. Кто-то, похоже, регулярно справлял тут нужду.

– Да, пахнет не скверной, но тоже не очень, – заметил я, закрывая дверь. Внутри не так уж и холодно, а я уже замерз торчать на ветру. Странный шелест раздался за следующей дверью, я достал револьвер.

– Что такое? – спросила ведьма. Я прижал палец к губам.

Что-то снова зашуршало.

– Наверное, собака или что-то такое, – сказал я, наконец. – Постой тут.

Я встал сбоку у следующей двери и распахнул ее. Ничего не случилось. Никто не кинулся. Я заглянул внутрь. Повеяло теплым воздухом, за дверью – такая же каморка. Очередная лампочка крутится и разбрасывает тени – ее качнуло порывом воздуха.

Выглядит, как прибежище бродяги. Рваные тряпки скиданы в подобие кровати, старые ящики составлены в дальнем углу. Какой-то мусор на полу, крошки, кости.

– Есть, кто живой? – спросил я громко.

Тихий шелест за ящиками. Я махнул рукой, черпая Искру, и ящики отлетели в сторону. Щелкнул взведенный револьвер, мальчик лет двенадцати закрылся руками. На нем – драная куртка, набитая льняной ватой – ее клочья торчат сквозь прорехи, и перешитые из мешка штаны. Заячья шапка сбилась набок, мальчик еще больше съежился, глядя на оружие, и она упала совсем.

– Не стреляйте, дядя колдун, – прошептал он.

Я переломил раму, снимая револьвер со взвода, Асая зашла следом, и мальчишка уставился на нее во все глаза. Ведьма закрыла дверь, я подтянул Искрой пару ящиков, и мы сели напротив. Мальчик переводит взгляд с меня на нее и обратно.

– Ну, – сказал я. – И что ты тут делаешь?

– Прячусь, – прошептал он, глядя на ведьму. – Не ешьте меня.

– С чего бы ей тебя есть? – спросил я.

– Северяне едят людей, – мальчик отодвинулся еще назад, пока не уперся в стену. – Это все знают.

Я рассмеялся и сунул револьвер в карман.

– Зачем ты тут прячешься?

– Говорят, место дурное, – снова смотрит на меня. Лицо все в грязи, глаза испуганно сверкают. – Сюда никто не ходит. Вот и прячусь. Друзья еду приносят.

– Забавно, – сказала Асая. Он снова уставился на нее. Она улыбнулась. – Не бойся, не буду тебя есть. Ты слишком грязный. Вот умоешься – тогда и съем.

– Он теперь вообще мыться перестанет, вшами зарастет, – ответил я. – А ты, скажи лучше, почему сбежал-то?

– Все сошли с ума, – мальчик опустил голову. – Это все могила проклятая. Раскопали ее, и... все плохо стало.

Интересно.

– Что за могила? – спросил я.

– Могила в горах.

Надо будет спросить колдуна. Он нас позвал, он пусть и объясняет.

– Покажешь нам мост?

Он затряс головой.

– Там... нельзя, – сказал он. – Там дядя с киркой, он кидается.

– А кирка чистая? – спросил я.

– Вся в крови.

– Что ж, неплохо, – я поднялся. – Асая, мы идем на мост.

– Не говорите никому, что я здесь.

– Не скажем, – я махнул ему рукой.

Ветер колышет одежду мертвеца. Рубашка и брюки из затертой кожи обильно покрыты засохшей кровью. Мужчина лет тридцати, умер совсем недавно. Высохшая пена на губах, желтушное бородатое лицо, шея разодрана ногтями. Окровавленная кирка валяется тут же. Асая отводит взгляд, но трупы, ей, похоже, видеть доводилось.

Мы стоим у края моста, место облома щерится неровным бетоном и тонкими прутьями арматуры. Ветер играется с обрывками проводов, покрытие занесено снегом. Река внизу шумит, разбиваясь о бетонную опору.

– Пресветлый Лумис и все святые, – сказал я. – Что думаешь?

– От трупа скверной разит за десяток метров, – ведьма поморщилась.

– Как думаешь, какова вероятность вспышки?

Асая посмотрела на меня, потом на труп.

– Прости, что?

– У нас, похоже, первый Одержимый. Насколько, как тебе кажется, высока возможность, что вся деревня превратится в Одержимых?

Ведьма нервно улыбнулась.

– Нет, это... – она отвела взгляд в сторону. – Нет, не думаю.

– Что такое?

– Он набрался не в деревне. В деревне не такой сильный запах.

– А там от людей тащит?

Она кивнула.

– Но не сильно. Не как от него.

Я потер подбородок.

– Значит, где-то еще. Должно быть, в той "могиле в горах".

– Может, просто сбросим тело в воду? – Асая глянула на меня.

– Если бы это решало наши проблемы, – ответил я. – Надо сказать старосте, пусть отправит кого-нибудь с носилками.

– Тогда что будем делать теперь? Убийство раскрыто.

– А источник скверны все еще здесь, – я посмотрел на солнце, прикрыв лицо ладонью. – Надо найти его, выжечь, и вызвать чистильщиков.

– Давай еще тут постоим, тут хотя бы дышится лучше.

Я пожал плечами. Место необычное, мне здесь тоже нравится. Подошел к ограждению и поставил локти. Река далеко выше изгибается, и на изгибе стоят черные заводские корпуса. Оранжевый дым летит в небо, и я указал Асае.

– Вот! Я же говорил! Медный завод!

– Ладно-ладно, – она встала рядом. – Убедил. Снег грязный из-за завода. А деревня?

Я подумал немного.

– Сходим к колдуну, расспросим его. Потом заглянем на вечернюю службу. Что-то не нравится мне их религиозное рвение. А там будем думать.

Ведьма положила руки на парапет. Голой кожей на обледеневший камень. Хорошо ей.

– Скажи, – она глянула на меня. – Как работает Искра?

– Превращается в тепло, свет, энергию, – я постучал пальцами по камню. – Ну и можно какой-нибудь предмет создать, только он развоплотится через некоторое время. Колдуны говорят, это Искра божественного пламени, потому она и выжигает скверну. И потому я скверну не чувствую, что Искра выжигает даже ее запах.

Ее пальцы коснулись моей ладони. Теплые.

– Наверное, поэтому твои руки кажутся мне горячими, – сказала Асая, убрав ладонь. – А тебе сейчас холодно?

– Да, – я посмотрел на пальцы, они покраснели от мороза. – Очень холодно.

– Как забавно, – она улыбнулась, но потом глянула на труп и поморщилась. – Пойдем обратно?

– Пойдем, – я посмотрел в сторону поселка. – Надо узнать, где живет колдун.

До поселка дошли по мосту. Тоннель через гору оказался завален, мне не показалось. Надо будет спросить, почему. Это неважно, но мне интересно. Дорогу подсказал какой-то мальчишка, непрерывно стреляя глазами в сторону Асаи. Почему-то все местные ее боятся, эти глупые суеверия.

Дом колдуна оказался на окраине, почти у самого желоба для сброса пустой породы. Я посмотрел, что там дальше, там скалы вплотную подходят к воде, даже по краешку не пройдешь.

– Странно, что они так и не раскопали тоннель, – сказал я, стучась в дверь.

– С приходом скверны всем стало не до того, – ответили с той стороны. Дверь открылась, выглянул мужчина лет сорока в зеленом камзоле и брюках. Очень странный наряд для этой дыры. – Проходите.

Он отвел их на второй этаж, тут, видимо, кабинет. Письменный стол, какие-то книги на полках, низкий деревянный потолок почернел от времени. Стол завален чертежами и расчетами. Сквозь иней окна виден красный шар заходящего солнца.

– А давно он обвалился? – спросил я.

– Год назад, – колдун опустился в кресло за рабочим столом. – Присаживайтесь.

Я пододвинул стул Асае, она улыбнулась и села. Сам опустился на табурет. Мой взгляд снова упал на колдуна. Лицо тонкое, пальцы тоже тонкие, да еще без мозолей. Сильно отличается от местных рудокопов.

– Меня зовут Лукхарт, – он протянул руку через стол, я пожал ее. – Спрашивайте.

– Кто вы? – спросила Асая.

– Я – слабенький колдун, по совместительству – инженер, который должен был разработать план прокладки шахт, чтобы соединить их с землями по ту сторону скал. Проект тоннеля оказался неудачным, да и мост построили так себе, как вы могли заметить.

– Почему неудачным? – спросил я.

– Своеобразная порода, – Лукхарт поворошил бумаги, потом бросил это дело. – Если кратко, на высоте чуть выше тоннеля одна порода переходит в другую, и на месте перехода много трещин.

– А шахты?

– Да, шахты. По ту сторону горы находится долина, в ней располагается вторая половина поселка, а оттуда руду возят на завод чуть выше по течению. Хотелось бы сделать прямое сообщение отсюда напрямую, а не возить в объезд. Все равно ведь гору копаем.

– Ну и на кой было делать поселок здесь? – спросил я.

– Жила... в общем, почти под рекой. Отсюда гораздо ближе.

Асая посмотрела на меня, я посмотрел на колдуна.

– Ладно, я простой стрелок и ничего не понимаю в горном деле, – сказал я. – Что там со скверной?

Лукхарт засмеялся.

– Колдун из меня никудышный, я очень слаб. Потому и занимаюсь прокладкой тоннелей и шахт. Но скверна была сильна, даже я почувствовал. Сначала шахты копали скорее в сторону вверх по течению, но для сквозного проезда надо пробить шахту сквозь гору по кратчайшему расстоянию. Планировалось сделать дрезинное сообщение, чтобы возить хотя бы руду, но при прокладке штрека шахтеры пробились в какую-то пустоту.

– Могила, да?

Он кивнул.

– Скверной там просто разит. Я был всего один раз, но сих пор помню. Судя по всему, гробницу копали с той стороны горы, но это не так уж и важно.

– Так запах идет оттуда? – спросила Асая.

Колдун рассмеялся, но как-то печально.

– Они разносят его, как чуму.

– Кто разносит? – спросил я.

– В первую очередь, священник. Он там долго пробыл, дольше всех. Объявил гробницу священным местом, запретил туда ходить... испортил мне всю работу, деревенщина! – Лукхарт треснул кулаком по столешнице. – Я не могу убраться отсюда, пока не закончу проект – иначе контракт будет разорван. Сделайте что-нибудь уже, эти Одержимые начали убивать друг друга.

– Это мы уже видели, – ответила девушка.

– А вы ходите на вечерние службы? – спросил я.

– Давненько не бывал, – ответил он. – Священник пугает меня в последние дни.

Я всегда был не слишком религиозен, а Асая, кажется, поклоняется кому-то другому, зиме там, или духам природы, но на вечернюю службу мы решили сходить. Храм святого Лумиса оказался совсем недалеко от моста: деревянное здание с символом в виде солнца над местом, где внутри должен находиться алтарь. Медное солнце успело покрыться легким налетом синего окисла, видно, что храм очень старый.

Перед ним – небольшая площадь, где как раз собирается люд. Жандарм, который нас привез, подошел к нам, это усатый дядька в синей форме. Поверх формы – пальто, с заходом солнца стало еще холоднее, и он кутается в него с кислым лицом.

– Надолго мы тут? – спросил он.

– Кажется, почти закончили, – сказал я. – После вечерни езжай в город и зови чистильщиков. А то не нравится мне это все.

Жандарм приложил руку к срезу фуражки и ушел. Я рассеянно посмотрел по сторонам.

– С виду вроде весит о-го-го... – донесся обрывок разговора. – А легкий был, и внутри стучало что-то...

Это группа шахтеров, все в тулупах, мужики лет по сорок. Рассказывает какой-то усатый парень, размахивая руками.

– И все, кто нес, с ними черная ерунда какая-то. Гвидора убили, остальные двое пропали.

– Да ну, нет, – сказал второй. – Отцу виднее, он же сказал, место священное.

– Ну, пробирает там ощутимо, – ответил кто-то еще.

Я заинтересовался, хотел подойти поближе, но к нам подошел святой отец. Полноватый, невысокий, он одет в рясу, подпоясанную веревкой, а поверх рясы – тулуп, как у всех местных. Голова непокрыта, выбритая тонзура поблескивает в отсвете огней из храма.

– Приветствую вас, гости из Ассоциации, – сказал он. – Да пребудет с вами благословение Лумиса Пресветлого и всех святых.

– Да пребудет Солнце его в этом мире и всех мирах, – ответил я, склонив голову.

– Хотите присоединиться к вечерне? – спросил он уже без особой торжественности. На лице гуляет добродушная улыбка. – Святая Иара любит гостей, кем бы они ни были, – он глянул на Асаю, – и не простила бы вас, если бы вы не пришли.

– Невежливо было бы не уважить хозяев, будучи гостями, – ответил я с такой же улыбкой. Священник кивнул, снова улыбнулся и пошел к другой группке. Кажется, он чем-то доволен.

Я глянул на Асаю и замер. Ее глаза... красные? Она стоит, глядя куда-то вдаль, и будто ничего не видит. Я взял ее за руку, и мне стало тревожно. Ее кожа просто ледяная!

В груди потянуло, почему-то истощается Искра. Ведьма дернулась и вдохнула, посмотрела на меня. Лицо испуганное, глаза снова желтые. Одновременно с этим потеплела и рука, и тянущее чувство прошло.

– С тобой все хорошо?

– Д-да, – пробормотала она. – От него просто тащит скверной. Хуже, чем от того трупа.

– У тебя руки похолодели, а глаза стали красными.

– Красными? – она аккуратно сняла мои пальцы с предплечья и посмотрела куда-то вниз. – Слушай, если это снова произойдет – возьми меня за руку. Я могу потерять рассудок.

Ох, эти проблемы колдунов.

– Может, тебя искристой водой облить? – спросил я. – На первых стадиях поражения скверной помогает отлично.

– Вечером обязательно, ладно?

– Ты не затягивай, от Одержимости нет спасения.

Кажется, это будет не самая простая часть расследования.

В храм вошли с толпой, я тут же утянул Асаю в самый конец, и мы сели на последнюю лавку. Лавок было много, но почти все они оказались заполнены.

Пока все рассаживались, я осмотрелся. Убранство для храма самое обычное. Вместо золота – медь, но выглядит похоже. Деревянные стены почернели от времени, окна покрыты инеем. На медных стойках дымятся свечи, пахнет ладаном и другими благовониями. Колонн нет, храм слишком маленький. В противоположном конце – алтарь Лумиса на возвышении, а чуть ниже него – статуя женщины.

Должно быть, святая Иара, покровительница деревни. Лицо строгое, смотрит куда-то вдаль, над головами. Руки сложены на животе, одеяние торжественное. Волосы забраны назад, на голове – диадема. Странновато, обычно изображают капюшоны, ну да ладно. Серый камень выглядит очень старым, местами виден коричневатый налет. Видимо, раньше лепили по другим канонам.

– Здесь очень густой запах, – прошептала Асая на ухо.

– Потерпишь? – спросил я.

– Угу, – она кивнула. – Приглядывай за мной, ладно?

Я кивнул.

Хотя северянских колдуний называли ведьмами, они ими не являлись. Иначе бы в Ассоциации ей снесли голову, а не отправили на расследование. Колдуны и колдуньи черпали силу из Природы, волшебники Искры – божественную Искру, а ведьмы и чернокнижники брали свою силу из скверны. Поэтому волшебникам Искры разрешалось присутствовать на службах, колдунам и колдуньям не рекомендовалось, но допускалось, а ведьмам и чернокнижникам в случае разоблачения становилось не до церковных ритуалов.

Начало службы я пропустил, занятый своими мыслями. Священник затянул первый гимн, обращаясь к алтарю Всесветлого, а я прикинул время, которое нам здесь надо отсидеть. Вечерние службы обычно длятся около получаса, они не слишком длинные.

Но выдержит ли Асая?

Все-таки, стоило облить ее искристой водой. Пока вода не высохнет, изъеденная скверной, это неплохо помогает. Какая ирония, храм – самое темное место в городе. Видимо, священник поймал больше всех, странно, что он еще в своем уме. Хотя, скверна коварна – она могла затаиться в нем, чтобы через него пропитать остальных.

Она питается людьми, ведь в любом человеке есть доля Искры. Чем больше пораженных, тем больше ее сила. Чем больше она пропитает человеческий разум, тем больше человек становится одержим ею. Тот, с киркой – пример сему. Покинув оскверненные земли, он свихнулся окончательно и разодрал себе горло.

Что же такое они вынесли?

Большое, легкое, стучит внутри.

Гроб с костями? Почти наверняка. Он где-то здесь, в храме.

Священник затянул окончательную часть, и все встали. Я тоже поднялся, и огни свечей поплыли у меня перед глазами. Цветные пятна и линии смешиваются в ароматном дыму, а фигуры прихожан стали черными, и их голоса слились в безумный гул. Священник же, вскинувший руки к небу, обратился в мрачную тень, от которой веет так, что даже я чувствую.

Голова кружится от запахов, и я почувствовал, как заметно тянет в груди, и схватил Асаю за руку. Я повернул голову и увидел красные глаза и застывшее лицо, и мне показалось, что ее волосы шевелятся. Я сжал ее пальцы, такие длинные и тонкие, и такие холодные, и прошептал:

– Источник... где... источник?

Она тихо выдохнула:

– Алтарь.

И Искру в груди начало тянуть до самого дна, спасая нас обоих.

Мы вышли с толпой прихожан, я взял ее ладони в свои и держал еще некоторое время. Красные глаза постепенно обратились в желтые, а лицо обрело осмысленность. К нам подошел святой отец, и я улыбнулся. Улыбка получилась искренней, такое облегчение, что все закончилось.

– Это было... так величественно... и так торжественно, – сказал я.

– Я рад, что вам понравилось, – он тоже улыбнулся. – Вы придете завтра?

– Да! Обязательно, – сказал я.

Он кивнул и пошел прочь. Его улыбка снова показалась мне довольной.

Искра в груди наливается силой, в храме ее едва хватило, чтобы дотянуть до конца. Я взял ведьму за руку и потащил за собой. Мы прошли несколько домов, я завел ее в узкий переулок между домами и материализовал ведро с водой. Все вещи, созданные Искрой, пропитаны ею, и потому...

Ведро воды окатило девушку, вся одежда промокла, но тут же пошла паром и высохла. Скверна и Искра встретились и уничтожили друг друга. Я наполнил его снова и снова вылил. Искра иссякла, и я стал ждать, пока восстановится.

– Ты как? – спросил я.

– От алтаря, – пробормотала Асая. – Алтарь.

Я снова наполнил ведро и обдал ее. Не замерзнет, северянка же, а скверну надо смыть. В этот раз одежда осталась мокрой, похоже, основное смыл. Ведьма потрясла головой, взяла меня за руку.