Текст книги "Сталкер: Погоня за счастьем (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Манасыпов
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Пользоваться электрической зубной щеткой, конечно, если верить стоматологам, правильнее. Чем устаревшей с щеткой на пластиковой ручке. Но оно милее, роднее, уютнее. Как-то, знаете, тепло и лампово. Точно, именно так. А если включить музыкалку?
Пальцем провел по экрану вбок, и чуть не пришлось выплюнуть щетку. Старая гвардия никак не хотела сдавать позиции. Седая борода по грудь если кого и красит, так только Тимати. Вернее, Тима и его отмороженных. Дед рубил хардкор, хрипел про продажных судей. Ну, точно, Ультра-1 в своем репертуаре. Следующим оказалось Ретро. Милое, доброе и выручающее Ретро. По Ретру качали прелестями и завлекающе двигали станами Виа-Гра. Само то, даже звук можно выключить. Старая добрая Виа-ГрА, то, что надо бы с утра.
Что хорошо в гостиницах-люкс, так это что не надо мытья в отведенные по кредиту минуты и литры. Стой себе, подставляй лицо режущими кожу острым струйкам и радуйся жизни. Вспоминай заскорузлое белье и воняющее ботинки, засохшую кровь и прочие прелести личной гигиены в Зоне. Наслаждайся, старик, лови момент. Carpe diem, как говорили римляне. Лови день, о да, лови.
Когда дверка кабинки мягко отъехала в сторону, пропуская мягкое и смуглое, день захотелось поймать еще сильнее. И даже больше одного раза.
Для чего нужен компаньон, работающий в НИИ? Да все просто. Для информации, ясен пень. Особенно в тех случаях, когда информация на самом деле превращается в золото. В аккуратные слитки, хранящиеся в нескольких банковских ячейках.
Жаль только, банки все здесь, внутри границ. За рубеж выехать с большими деньгами сейчас никак. Но, памятуя о великом комбинаторе и бранзулетке, выход стоило поискать. Порой в границах растущей империи становилось тесно и душно. А что еще хотеть, когда занимаешься непорядочными делами?
Встретиться с Гришей предстояло в Зеленом кольце Столицы. Царстве парков, аллей, бульваров и прогулочных дорожек, четко разграничившем Центр и Сити. Оно правильно, затеряться там так же просто, как в Красном кольце. Только Красное кольцо гудит тысячами голосов в выходные дни. А сейчас, помните же, понедельник. Так что спортивный костюм, кроссовки и вперед.
Столицу создавали с ноля на пустом месте. Безумные деньги, безумные усилия, безумные сроки. За пять лет мегаполис растянулся на три десятка километров красивых и деловых районов, еще на столько же торговых и полужилых. Жилые теснились дальше.
Сидя в мягко и редко подрагивающем вагоне надземки хотелось любоваться и любоваться. Даже гордость поневоле закрадывалась. Это плохо, любителю легкой наживы, стервятнику-паразиту, не желающему строить НОВУЮ страну, такое только в минус. Но порой никак не справишься. С собственным чувствами, в смысле.
После Зоны в Москве выбор стал очевиден. Вот родился и вырос далеко от нее, но все равно, тогда стало тоскливо. Да не просто тоскливо. Выть волком хотелось. Какая, казалось бы, разница? Что ее узкие старые улочки с желтенькими домиками и чугунными решетками, откуда, кажется, вот-вот выйдет Эраст Фандорин? Что набережная Москва-реки с изогнутыми лавочками вдоль дорожек, с какими-то странными скульптурами, с теплоходами-елочными гирляндами? Что?!!. А вот то...
Но ее решили перенести. Сюда. И правильно. С севера – Полярная группировка. С запада по Поволжью и степям растянута две армии. С востока Сибирь, перекрытая наглухо. И Урал прямо тут, под боком. Место выбрано верное. Источник новой силы, не прячущийся и бьющий ключом. А вот метро не хватало. Надземку поставили быстро, а до андерграунда пока не добрались.
Поезд мягко жужжал, набирая скорость. Выходить через три станции. Гриша из институтского района доберется в летнее кафе минут за пятнадцать, долго ждать не придется.
Полезный человек. Жаль, пришлось манипулировать им сначала, даже подставить не просто, а очень даже жестко. Но совесть совестью, а есть-спать-пить хотелось вкуснее и слаще. И Гриша был нужен почти как воздух.
Зоны ЭсПэБэ и ЭмЭсКа. Ворота Ада, открывшиеся на многострадальной земле. Города, под завязку набитые веками копившимися сокровищами. Только знай, где искать. А Гриша знал. Потому что и Институт серьезный, и должность небольшая, но с доступом. Ну, как не сделать такого человека своим... почти другом?
Сидевшие сбоку школьники тыкали друг друга локтями и увлеченно сопели. Хорошо, хоть лбами не стукались, уставившись на что-то. Хотя, почему на что-то? Вовсе даже на странно смотревшийся в местном хай-теке старенький планшет. Сейчас все больше предпочитают пользоваться мульти-очками. Там и экраны вполне ничего, и погода сразу выводится, и в Сеть выходить удобно, знай, пальцем по подушке-комму, крепящемуся на липучке где угодно пальцем води. А ту, эвон чего, пацанва как в старые добрые десятые зырят в шесть глаз на один экран. Даже завидно стало и появилась мысль подсмотреть. Ну и подсмотрел. И улыбнулся.
Пацаны, везде и всегда, любят приключения. Про крутых мужиков, что с кольтами, что с бластерами или световыми мечами, что с калашами. У этих любовь, переживающая уже несколько поколений и сейчас делающая новый виток. К старой доброй зоне Че. К той самой, где АЭС, где мускулистые псевдо-ктулху, где регулярно до сих пор плохие пацаны ловят маслину от хороших в черно-красных комбезах.
Проявления любви всегда разные. Троица зырила новинку, сетевой сериал, распространяемый пусть и вперемежку с рекламой всяких игровых наворотов, но весьма годный, если не сказать кошерный. Подглядывание как раз выпало на начало новой серии. Заставка с вездесущим ехидным страусом, буквы с точками, военные, аномалии, вертушки, псевдо-ктулху, возникающий из ниоткуда.
Ба, да это ж серия про самого Хемуля. Ну, точно. Вполне себе ясно, чего пацаны залипли. Сценарист и режиссер у этих выпусков на высоте.
Бархатный голос промурлыкал следующую остановку. Моя, точно. А голос-то, голос, прямо как раньше, на рыжей ветке... Новые Череееемушкииии... Милая, от ваших переливов мурашки бегают в самых непотребных местах. И где вас таких находят?
Вагон остался позади, а с ним и кондиционер. Припекало изрядно. Но опт только на руку. Бегать после ночки и утра не хотелось совершенно. И так ноги еле держат. Добраться бы быстрее до фитнесс-бара, выпить модного и экологически чистого березового. Алый автомат с газировкой манил, но сладкое сейчас хуже некуда. Порадуюсь за детишек, всегда осаждающих ретро-оборудование. Им радость, чего еще сказать.
Вот интересно, почему здесь, посреди мирной красивой жизни, ломается такой нужный встроенный агрегат, как нажопупроблемёр? Почему там, за Периметром, чуешь опасность не просто кожей, не. Ее ощущаешь иногда самым тонким волосом, торчащим из носа. А здесь?
Свеже-модного березового выпить этим уже не совсем утром довелось. А что оставалось? Не сидеть же за столиком просто так? А от кофе за завтраком у меня давление скачет. Вечером хоть литрами, когда есть возможность, а утром вот так. Хотя какая разница что пить, когда напротив, улыбаясь всеми морщинками розовой, как у поросенка рожи, сидит Дед Маздай?
Вот такие дела, ага. Если не вернусь в свой уютный номер, считайте меня вольным честным бродягой, помяните тяжело-спиртовым и не поминайте лихом. Дед Маздай есть Дед Маздай, просто так он сам ни к кому не приходит.
Маздай сам не так и давно ходил туда, где опасно и есть много интересного. До того момента, пока не остался с разницей в полгода, сначала без левой кисти, а потом и без обеих ног по самые колени. Иногда многим становилось жаль, что не по самые теребеньки, но уж как вышло. А может и к лучшему. Если б по самые... то Маздай явно стал бы не просто злым. Он стал бы ужасным, кошмарным и просто непереносимым. А так как Маздай по жизни еще тот мизантроп, то крайне страшно представить подобные расклады.
Ну, посмотрим, где наша не пропадала. Маздай кивнул на стул, стоящий на против. Ну да, справа сидит Гриша. Сволочь интеллигентная, честный человек и все такое. Ну-ну. Двое, сопроводивших к столу, не потерялись, сели у самого входа. По бокам еще четверо, как минимум. Интересно, а красивая коротко стриженная дева к телу Маздая имеет отношение как кто?
– Не раздевая девушку глазами, – добродушно пробасил Маздай, – Она у меня любит доминировать и от таких взглядов злится.
– Спасибо, а то было решил ее в кино позвать.
– Она кино не любит. Ты кушать будешь?
Подумал и мотнул головой. Аппетит если и был, то сейчас весь пропал.
– Что так?
Маздай подпер щеку рукой. Не своей, но служившей также, если не лучше. С нее у него все и началось, как говаривали. До того ходил в Зону, таскал по мелкому. А руку потерял, занял, сделали ему по тем временам совершенно безумно-техничный протез, и просто-напросто поперло, пошло и пофартило. Но потом Маздай остался на какое-то время безногим. А получив новые, решил сам никуда не ходить. И получилось у него, если честно, очень и очень. В том смысле, что просто великолепно.
– Почему кушать не хочешь? – прямо заботливый дядюшка, что и сказать. – А? Некрасиво старшим перечить.
– Хочу хинкали. А их тут нет?
Маздай довольно расплылся в улыбке. Не знавал его, когда тот Зону вдоль и попрек истоптал, но сейчас он больше всего напоминал Санта-Клауса. Такого совсем уж непотребно раздобревшего Санта-Клауса, побрившегося, пахнущего одеколоном за триста марок и отдающего опасностью даже при улыбке.
– Эй, человек!
Человек возник рядом, так и показывая, что готов служить.
– Хинкали милому молодому человеку в поддельном "Боско".
– Почему поддельном?
– А не все равно?
Тоже верно. Чего ему надо? Вряд ли захотел насладиться завтраком в компании моего суки-компаньона просто так.
– Откуда здесь хинкали? Это ж фитнесс-ресторан.
Маздай усмехнулся. Складки на шее потешно качнулись.
– Если ты захочешь совершенно не спортивный кентуккийский большой бургер с беконом и картошкой-хаш, то, поверь, он будет стоять перед тобой минут через пятнадцать. Веришь, нет?
Верю. Как тут не поверить.
– Спасибо.
– Не за что. Ты мне должен, сынок.
– Это за что?
Удивление было неподдельным. Что-то совершенно не помню, что есть долг перед этим плотоядным гиппопотамом.
– Радужки, что ты мне поставил, не спариваются. Жрут, пьют, ломают антикварную красно-черную керамику, преступно ссут только в оранжерейные орхидеи. И не спариваются.
Осталось только крякнуть, сделать бровки домиком, развести руками, усмехнуться, водя глазами по сторонам и вообще всячески изображая святую невинность. А как еще?
Радужки, чудесные милые острозубые хорьки с мехом цветов радуги, пользовались спросом. Вели себя они неплохо, приживались и вообще. И парочку приносил Маздаю, да. Вот только...
– А чего им спариваться? Они ж не геи.
– Да? – Маздай изобразил удивление. – А я думал, что раз цвет такой, то...
Издевается? Точно издевается. Вот только Гриша здесь зачем? И чего он такой бледный и молчит, как рыба об лед?
– А вот и хинкали, а ты не верил... – Маздай довольно показал на семенящего официанта. И перестал улыбаться.
Вообще, это отдельный нюанс. Если общаешься с Дедом Маздаем, причем именно в его версии общения, то надо всегда быть настороже. Версия общения по Маздаю всегда выглядит одинаково, разве что иногда добавляются вариации.
Сидишь напротив него в окружении пары-тройки мордоворотов с ярко выраженными печатями выпускников ОСпН на лицах. Маздай ласково улыбается и чуть позже начинает тебя склонять к совершенно ненужным выходкам. Сходить туда, не знаю куда, принести то, не знаю, что. Уворовать свежеиспеченную графиню, только-только получившую герб. Привести с собой на поводке адопса. Ну, мало ли чего ему еще в голову вступит после того, как улыбка исчезнет.
– Ты кушай, сынок, а я пока порассуждаю вслух, – Маздай достал портсигар, массивный, как защитная пластина "черепашки" бронежилета, достал армянскую, с длинным фильтром, сигарету "Ахтамар". – Ты ж не против?
Будешь тут против. Тем более, что хинкали начали остывать. Ведь холодные хинкали это совершенно не то. И есть их надо умеючи, чтобы не попасть, что называется, впросак.
В любом ресторане кавказской кухни всегда найдется хотя бы один настоящий повар-кавказец. Именно мужчина повар, возможно, что и с усами. И когда такой Автандил, Гиви, Ростем или Хвича с Гочей проводят взглядом официанта, забравшего большое блюдо, до краев плещущее содержимым хинкали... О, да, горячее такого взрыва сложно что-то встретить.
Так что есть эти плотные мешочки надо правильно. И стараться не отвлекаться даже на болтовню Маздая. Одной ладонью снизу, второй за самый хвостик, чуть откусить и, зажмурившись от удовольствия, глотнуть острый, ароматный и безумно вкусный бульон. И только потом взяться за саму начинку. Сказка, не еда. Разве что обычным пельменям уступит, политым растопленным сливочным маслом.
Судя по всему, даже Маздая проняло выражение моего безграничного счастья и предвкушения. Во всяком случае на какое-то время вокруг царила тишь, гладь да божья благодать. Сопровождаемые довольными хлюпающими звуками, запахами, пережевыванием и прочими атрибутами гастро-оргазма.
Тишина висела в воздухе, давила и заставляла даже переживать. Судя по всему, такой реакции не ожидали не то, что головорезы, но и сам Маздай. Ну, а что? Настроение испортили, так почему хотя бы не поесть?
Маздай дождался, когда вкуснота закончилась, затушил мягко-сладковатую сигарету и улыбнулся. Отож, никак есть шанс просто поговорить?
– Думаю, сынок, ты даже немного озадачен моим появлением?
Пришлось кивнуть. Озадачен? Да даже очень сильно. Особенно после заявления о долге.
– Ничего, сейчас все разъясню, и ты поймешь, что дядя Маздай прав также, как был прав царь Соломон во многих своих спорах.
Ох ты ж, елы-палы, какие интересные разговоры, какие примеры, какие, с позволения сказать, аллюзии. Царь Соломон, ну да. Видно, на досуге Дед стал увлекаться чтением, не иначе.
– Ты, сынок, мне должен со своей предпоследней ходки. Когда притащил из Зоны тубус с тремя холстами. Помнишь, на одном была милая пухлая тетя и вокруг малолетние жопастые пузаны с крылышками, этакие, мать их, сраные херувимчики?
Так... помнить-то помню, только причем здесь Маздай? Холсты, бережно вытащенные из-за Периметра, быстро нашли своих хозяев. Товар ходовой, сейчас многие радуются возможности купить всяких там малых голландцев по относительно бросовой цене. Так причем Дед-то?
– Ох, ну и выражение же у тебя на роже, а? Седой, ты глянь на него, прямо картина маслом, ой, гражданин начальник, не брал я чужого, мне подбросили. Да ладно тебе, не куксись. Вспомнил тетеньку и ее миллионно-нарисованный целлюлит?
– Написанный.
– Что?
– Картины пишут, не рисуют. Рисуют карандашом, углем, сангиной там...
– Да хоть обписатый, если хочешь знать. Вспомнил?
– Да.
– Так вот, сынок, эта драгоценная намалеванная тушка предназначалась мне. И две другие тоже.
Пришлось пожать плечами. Ну и?
– Я потерял много денег из-за того, что ее не продал. А твой друг, тебя же, кстати, и наколовший, их получил. Раз в пять меньше, идиот. Как можно продавать Караваджо по цене передвижников, а?
Гриша попытался одновременно отодвинуться и от него и от меня. Получилось не очень. Гриша упал, характерно так, со стулом. Маздай покосился в его сторону, дернул верхней губой.
– А причем здесь я?
Вместо ответа Дед удивленно приподнял бровь. Мол, дорогой ты мой человек, да что ж ты такой непонятливый? И, действительно, и чтой-то? Никак не догоню ход его мыслей.
– Ты, Хэт, организовал совместное предприятие с двумя соучредителями. Вот с этой бледной немочью, что никак не встанет и с собой, любимым. Григорий настолько увлекся деньгами, что и думать забыл про обещание привезти картинку с теткой мне сразу по твоему возвращению. Почему-то решил, что я его обману и не заплачу. А ему, за такую пакость, ничего не будет. Гриша, ты совсем дурачок или только прикидываешься?
Багровый Гриша не ответил. И из багрового стал на глазах становиться бледным. Ситуевина-то хреновастая, что и говорить.
– Так получается, Хэт, что и ты мне должен, как соучредитель.
– Не соглашусь. Я свою часть работы выполнил, сходил, нашел, принес. Какие ко мне претензии?
Маздай сам налился нездоровым и поистине королевским пурпуром. Стальная кисть, утянутые черной перчаткой, совершенно зловеще лязгнула, сцепившись пальцы. Позади явственно встал кто-то из его ребятишек. Или даже двое.
– Согласишься, сынок. И сделаешь для меня кое-что.
– Агрессивные переговоры не всегда приходят к нужному результату. Ну, соглашусь, и что?
Маздай сморкнулся в скатерть. О, вылезает наружу настоящий.
– И то, сынок, что деваться тебе некуда. Говорили тебе, небось, что сейчас сбережения хранить надо не по старинке?
Перчатка нырнула внутрь чудесного вельветового пиджака, модного, с кожаными вставками на локтях и сшитого по фигуре. На стол, мягко звякнув о металл столешницы, лег янтарный небольшой прямоугольник. На какой-то миг в голове разом стало пусто и звонко. Этот кусочек аурум могу узнать сразу. Потому как самолично приобретал к посольском квартале из-под полы. Китайцы свое золотишко последние лет десять делали очень уж привлекательным. Как не купить слитков, если можешь?
– И?
– Твои ячейки теперь мои.
– И тебе этого не хватит?
Маздай усмехнулся. Явно возвращаясь в доброе, пусть и относительно, состояние.
– Я даже верну тебе все твои цацки. Так, возьму немного в качестве компенсации.
О как, значит... ну-ну. Когда к слитку присоединился кусок пейпер-пласта с несколькими строчками, звон прошел. А пустоту заполнила злость. Как может быть все схвачено у такого, пусть и не простого, но все-же бывшего сталкера, а?
Это ж почти все сбережения. Все, на что не жалея себя зарабатывал несколько лет. И все коту под хвост из-за вот этого бледного прыща? Или все-таки не все?
– Что мне надо сделать? Убивать никого не буду.
Маздай прикурил, прищурился, хитро и издевательски.
– Для этого мне дилетант не нужен. А что делать? Сегодня вечером узнаешь. Ты наелся? И хорошо. Иди давай, и жди инструкций.
Дверь в номер, без моей помощи, открылась сама. Моя школьная подружка, никак не желающая свалить, ушла тут же. Только влепила с чего-то пощечину и что-то рассказала про всемужикикозлыимудаки. Интересно, с чего? Стоило подумать и предложить руку с сердцем? Ну да, именно так.
Давешняя красотка проводила ее совершенно презрительным взглядом. Женщины – такие женщины. Почему она сейчас здесь? Ну, как почему? Потому что именно она и оказалась инструкцией. Красивая инструкция. И опасная. Причем, не будь ее рядом с Маздаем, мог бы и не подумать именно так. Прошел бы мимо, потаращился, пооблизывался бы вслед. И ни шиша не подумал бы про ее опасность. Бывает же такое... стереотипное мышление, что сказать еще. Ага, так и есть.
Ростом где-то по плечо. Крепкая, ртутно-подвижная, с эдакими мячиками мускулов на икрах, видневшихся из-под модной, ниже колен, юбки. Ну, как мячиками? Не теннисными, скорее, практически гандбольными. Сильные такие ноги, красивые. Хотя, почему-то, сразу подумалось – а ведь может с месте дать в ухо пяткой. Любой. Интересно, а бедра такие же сильно-красивые?
– Не люблю, когда меня так рассматривают, – она надула розовый пузырь жвачки, – это на будущее.
– Офигенное будущее. Не любишь, когда рассматривают, оделась бы приличнее.
Она показала мне сами понимаете, какой палец, и прошла в номер. И верно, зачем спрашивать разрешения, если у тебя гостевой ключ-карта?
– Мода диктует свои законы, малыш, – сумка, этакий безразмерный баул, легла на диван в гостевой комнате, – потому и приходится соответствовать.
Ну-ну, что тут еще добавить? Мода, она такая. Сейчас диктат кутюрье заставил прибывшую кроме той самой юбки одеть совершенно несочетаемый с ней топ, закрывавший разве что половину груди. Нижнюю ее часть. Все остальное само так и просилось на рассмотреть. И впечатляло. Рельефом и легко угадываемой силой удара. Мускулами бойца, а не фито-няши, пыхтящей в тренажерке до усрачки и только для той фигурки, за которую, не скупясь, отвалят счастьем до конца жизни. Счастьем, ясен пень, выражаемым в денежных знаках. Хоть в полновесных и недавно введенных червонцах, хоть в тех самых биткойнах.
А тут, к гадалке не ходи, мускулы другие. Рабочие, позволяющие пробить такой лоу-кик, что бедренная косточка сломается, не говоря про мышцы и связки. И тату, ясен пень, куда ж без этого. Красивая тату, скромная, всего в половину спины. И куда тот самый дракон, интересно, лапы и голову спрятал? Ну, как куда, под оттопыривающийся впереди топ. Хотя вот тут, скажем честно, оттопыривалось, сдается, из-за какого-то там вондербра, не иначе.
– Все рассмотрел? – валькирия села в кресло, закинула ногу на ногу. – А?
Оставалось только кивнуть. Все, да. Из доступного.
Прическа понравилась. Короткий ежик, красно-черный. Да и вообще, лицо у нее приятное. Грубое, но приятное. Красивое, говорил же. Но на любителя. Подбородок твердый, нос то ли сломанный, то от природы слегка курносый, глаза серые, небольшие. И губы пухлые. Прямо зачет. Если бы не тень Маздая, так и нависающая за ее плечами, стоило подкатить. Наверное.
– Почему Хэт? – серые глаза смотрели выжидающе. – Потому что шляпа по жизни?
– Потому что не Папаша.
– Кто?
Кто-кто... Папаша Хэт, да удлинится его седая бородища и годы жизни, как рубил, так и рубит металл. Генная медицина творит чудеса. Если ты не Рокфеллер, конечно. Когда из своего набора запасных частей организма остался мозг и кожа, то уж простите. Нового ничего не вырастишь. А вот лидер "Металлики", вовремя бросив бухать, жил не тужил и творил на радость уже черт знает какому поколению меломанов.
– Да и ладно, – серые глаза явно смеялись, – меня зовут Мара.
Гребаные нулевые и десятые с их модой на типа славянские имена. Что стоило ее родителям назвать девочку Леной. Или Катей. Или Дашей? Мара, угу.
– Рад знакомству. Так что ты здесь забыла?
– Невежливо.
– Уж простите, в институтах не воспитывались.
– Воспитываются дома, а в учебных учреждениях учатся. Те, кто хочет учиться, не писать в социалках про бога Анунаха и прочую хрень.
Уела, надо ж...
– Ты здесь зачем? Если инструкции, так давай. А потом, вежливо и воспитанно, провожу до двери и с удовольствием поцелую руку на прощание.
– Не, не обломится. Меня воротит от одной мысли. Мало ли, сколько у тебя здесь всяких... доступных женщин побывало. И чего ты с ними делал. Фу, как представлю, что ты мне руку слюнявишь, и что перед этим...
– Да у тебя комплексы.
– Не, комплексы у министерства обороны. В основном зенитные.
– Будем дальше сыпать несмешными шутками, или уже нормально пообщаемся?
Мара решила, что если "нормально", то стоит сделать кофе. Говорил, что люблю хорошие и дорогие номера? Вот за кофе-машину их стоит любить еще больше. Тем более, кофе финский. В смысле, не вырос где-то там, а привезен, обжарен и все прочее. Странное дело, почему скандинавы умеют делать кофе куда лучше тех же турок. Или даже армян?
– Карта. Топографическая. Сделанная на месте.
Она дождалась полной чашки и только потом заговорила. Гребаная красивая мерзопакость.
– Что?
– Ты тупой?
– Не особо острый местами, но не полностью. Карта чего?
Она подняла на меня глаза. Посреди серых спокойных озер плескалось убеждение в моей непроходимой глупости.
– Того куска питерской Зоны, что нужен Маздаю. И парочка образцов.
Угу, понятно. Теперь все на своих местах. Старый хитрец пронюхал что-то про что-то и делиться ни с кем не хочет. И, скорее всего, дело опасное. Раз до сих пор знает только он, то идти куда-то далеко. А дальше? Яснее ясного же, даже пню.
Там, в ЭсПэБэ, кто-то нашел что-то интересное. Мало того, что-то очень дорогое. И Дед Маздай, сложно его не понять, хочет, пусть и на время, стать монополистом. Что здесь плохого? Ну, тоже не секрет Полишинеля. Раз это тайна, то эту тайну какое-то время Маздай постарается сохранить всеми средствами. Включая отправку за Периметр нескольких "эскадронов смерти", отстреливающих любого, приблизившегося к его пока непонятному Клондайку на пару километров. Есть опасность больше никогда не посидеть в гостиничном джакузи в компании красотки-мулатки или красотки-блондинки, или любой другой красотки? Да. Еще какая. А деваться некуда. Кроме самой Зоны.
Расклад, значит, такой, как кажется. Мы вдвоем топаем в Зону. Куда – пока непонятно, но это явно знает милашка-убивашка Мара. На месте, век живи век поражайся, составляем схему прохода к нужной точке. Опытным путем, доперев туда на своих двоих. Так и будет, дева-воительница ко мне приставлена явно насовсем. И скорее всего, вплоть до момента выхода за Периметр, когда своими чудесными красивыми ручками она меня и укокошит. Вопросов немного. Главный – это как выжить. Второстепенный...
– Краса писаная, правильно понимаю указания от боярина Маздая, что ты со мной идешь?
– Надо же, ты меня прямо поразил наличием интеллекта и умением составлять логические выводы.
– Скажи мне, дева-поляница, ты в Зону уже хаживала?
– Поляница это кто? Ты меня сейчас походя оскорбил два раза? Непонятно обозвал и продемонстрировал, что как бы умнее меня?
– Полноте, барышня, даже в мыслях не вертелось такого оксюморона. Поляница есть дева богатырская. Марья Моревна, кстати, почти твоя тезка. Хотя, в целом, ты, пожалуй, что и права.
– Ясно... Нет, не хаживала.
Захотелось попросить у нее номер Маздая и немедленно его набрать. Но, ну его к монашкам. Оно так и лучше. Не хаживала, опасностей не знает, может и назад не доберется. А там посмотрим, глядишь, что и выкрутимся.
– Куда пойдем, чего искать будем?
Мара допила кофе и довольно улыбнулась. Стерва, у нее даже улыбка красивая.
– Сперва, Хэт, мы найдем бренные останки сталкера Бека, не вернувшегося из ходки. Координаты, приблизительные, у меня. Заберем у него другие, те что и нужны, и пойдем дальше. За чушками.
Ох ты ж мать моя! Все яснее ясного. Чушки, значит? Ну-ну. Тогда жадность Маздая легко объяснима.
Чушки артефакт редкий. Этакий небольшой кирпичик, очень легкий и прочный. И его, если не изменяет память, охотно скупает даже государство. Пусть и через подставные фирмы, созданные специально для сталкерской братии. Порой хочется введения лицензий, право слово, чтобы цена была нормальной для всех и у всех. Так вот, возвращаясь к искомому.
Они вроде как металлические. Причем металл такой, что космическая отрасль готова от радости его приобретения колотить в бубны и хороводить праздничные хороводы. Вот только находят чушек крайне мало и, что само по себе странно, только вольные бродяги. Ни одна экспедиция от всяких там НИИ успехом не завершилась. Только бродяги. Только хардкор.
– Ясно... мне спать на диванчике ложиться?
– Не, вообще не ложиться. Поезд до Самары через пару часов. Оттуда самолетом. Так что, Хэт, пакуйся. Мы выдвигаемся.
Пакуйся, ага. Чего там паковаться старому псу? Ну, насчет старого погорячился, но в целом – все верно. Вон он, мой рюкзак, стоит себе в шкафу. А мирно-походная одежда спит на вешалке. Скромность украшает мужчину. Да и женщину тоже. Как там с гермафродитами и трансгендерами, не знаю. Неправославно оно, тьфу и растереть. Пепел, в смысле, оставшийся после костра с бабомужиками. И сверху посыпать солью. И полить святой водой, точно вам говорю.
Остальное шмотье? Да я вас умоляю, хрен на него. Две пары джинсов даже не распаковал, костюм этот, "Боско", обувь какая-то. Пусть себе горничные заберут. У каждой, небось, дома есть сын, племянник или внук. Как раз подойдет.
Спросите, на кой ляд бродяга Хэт всеж таки прется в Зону? Вместо того, чтобы слинять по-тихому? Ну, как сказать так, чтобы однозначнее однозначного? Да все крайне просто.
Это дело принципа. Это мои деньги. Мои деньги, что теперь как бы и не мои.
Воевать с Дедом Маздаем? Увольте, не самоубийца. Так что, пусть есть и еще сбережения, спрятанные так, что не найти, надо идти. Глупо? Да. Но за эти кусочки золота, пачки купюр и электронные цифры с несколькими нолями после единицы, рисковал своей головой. И отдавать за просто так какому-то упырю? Да хрен на воротник.
– Ты долго со девой разговаривать собираешься? Она ж нарисованная.
Мара хохотнула. Какая дева? А, да. Местный колорит. Номер-то для влюбленно-новобрачных. Интерьер соответствующий, картинки всякие. И пялился-то аккурат на одновременно поджарую в талии и роскошнобедрую кофейнокожую красотку, подмигивающую самым, что ни на есть, развратным способом.
– Ритуал, на счастье. Не мешай опытному сталкеру свято соблюдать собственные причуды, связанные с мракобесием и предрассудками.
– Ну-ну... – Мара взяла с блюда яблоко и сочно хрупнула, прокусив зеленую кожицу, слизнула капли сока с нижней губы. – Тебе просто нравится на голых баб пялиться. Даже нарисованных.
А, ну тебя! Махнул рукой и начал переодеваться. Не, а что, мне еще во вторую комнату уходить переодеваться? Надо ей меня пасти, пусть пасет. Нового ничего не увидит, и брезговать особо нечем. Не фитнесо-образный красавец, и что?
– Клевый шрам. Тебя медведица за задницу хватала?
Вот ведь, а?
– Типа того. Покажу в Зоне.
– Хорошо. Если что, то медведица. Ты же у меня охотник любитель.
– Ты о чем?
Мара положила на стол небольшую карточку. Свидетельство о браке. Хренатушки себе...
– Мы с тобой едем в медовый месяц. А Зона – наш с тобой свадебный подарок, если что. Я же у тебя люблю экстрим.
Повернулся к ней и посмотрел с большим удивлением.
– Ты думаешь, кто-то там купится на это?
– А не по барабану?
Дела прошлые-1.
Ворона каркала. Странно, если бы заливалась соловьем. Она ж ворона.
Большая черная хитрая птица. Эти выживали всегда и везде. Когда планета сгорит в бушующем термоядерном пекле, вороны вернутся со Шпицбергена и будут дальше каркать и искать что пожрать. А здесь и сейчас им еды хватает.
Под подошвами хрустели чьи-то обгоревшие кости. Хотя, почему чьи-то? Ясно, что не кроликов, кошек или розеточных морских свинок. У тех не бывает больших и округлых черепов. И на костяшках пальцев никогда не запекаются кольца.
Ворона снова каркнула. Покосилась черным блестящим глазом. Птица нервировала. И сильно. Звуков вокруг оказалось множество. Но это не все. Звуки оглушали своей мешаниной, звучавшей так сильно, что в голове потихоньку нарастал звон. Тонкий, въедающийся глубоко-глубоко, пилящий голову острым диском «болгарки». В-з-з-з-з...
Звук вибрировал, накатывал откуда-то, становясь сильнее-слабее. Уже не просто звенело, не. Звон перешел в визг, волнами накатывающий и практически не отступающий. Ритмичный, заставляющий дрожать всем телом. Чтобы не упасть, пришлось опуститься на колено, прямо в черную и жирную грязь. Приклад АК хрустнул чем-то под блестящим жидким покрывалом.
