Текст книги "Псы революции (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Сапега

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Всё это, конечно, мало радовало Гектора, ведь теперь он уже плохо представлял, что ему делать в городе, где уже и без него наведено довольно много шума, а у него самого ещё целый арсенал в запасе, значит, требовалось сидеть очень тихо. К счастью, Дартс предложил им пожить в гараже одного правого парня, занимавшегося музыкой, а сейчас проживающегося в Москве. Одно время Эрик играл с ним в одной музыкальной группе, но потом один из них выбрал революцию, а другой карьеру музыканта, хоть и в известной национал-социалистической формации.

Теперь всё это уже не имело значения, важно, что было место, для временного жилья, где можно было спокойно обдумать планы дальнейшего действия, ведь вся надежда была на Эрика, а его не оказалось тут. Дартс не знал, где он находится и сколько это продлится. С тех пор, как Эрик исчез, прошло уже месяца три, но никаких вестей от него не было, как раз с этого периода он не выходил и с Гектором на связь. Всё это несколько дезориентировало Гектора, и заставляло самого заботиться о ближайшем будущем. Тем более что ответственность росла, ведь от его решений зависела не только его судьба, но и двух его товарищей, которые надеялись на него.

Дабы немного передохнуть с дороги, друзья сразу же направились в гараж. Он оказался довольно уютным, изнутри он был обшит деревом, а в углу располагалась большая печь, для обогрева немалого помещения. Также в гараже были два старых дивана, стол, несколько стульев, барабанная установка и акустическая гитара. Для скромного убежища это было даже очень неплохо, нужно было только натопить помещение и тут можно хоть всю жизнь прожить, только бы топливо найти. Приступив к поискам материалов для обогрева, были обнаружены прессованные брикеты и немного дров. Немного умелых движений и скоро дрова уже запылали в печи, а через пару часов в гараже уже можно было снять куртку и ходить в кофте. Благо в нём было сделано хорошее грамотное утепление, и положительная температура держалась довольно долгое время, а потому можно было несколько сэкономить на дровах. Погревшись в уюте, сразу же захотелось есть, а потому Лис был снаряжён за продуктами. В гараже нашлась даже микроволновая печь, а это несколько могло помочь в приготовлении пищи, не доставало только душевой кабины, сделать которую не замедлил предложить Франк, но заниматься этим, и вкладывать в это деньги не было у ребят желания, хотя времени стало довольно много. Избыток времени подвигнул Гектора начать учиться игре на гитаре и барабанах, Франк напротив больше времени проводил с разбором и сбором оружия, к чему имел склонность. Собственно, каждый пытался чем-то занять своё время, хотя чего ждать, все представляли смутно. По идее нужно было разворачивать вооружённую борьбу, ибо средства имелись, но не было чёткого плана действий. Что-то должно было измениться и подсказать ему тактику выхода из сложившегося тупика.

Если уж говорить начистоту, наш герой был фаталистом. Да, он верил в судьбу и в её предрешённость. А значит в то, что всё в ней не случайно и все происходящие события связаны между собой в единую последовательную цепь жизненного пути, приводящего нас в итоге к вечности, следующей за смертью. Большинству людей, с которыми он говорил на тему фатальности жизни, были не согласны с ним. Скорее всего, потому, что им ввиду гордыни и эгоистичной самости не хотелось быть пешкой в руках судьбы, они хотели быть творцами бытия и рассматривали фатализм, как то, что если всё предрешено, то зачем вообще жить, ведь ничего от человека не зависит. Гектор полагал, что зависит, но что не делай, итог будет один. Тогда зачем что-то делать, спрашивали его. Тут он несколько терялся в ответах. Гектор чувствовал, что судьба предначертана свыше, но воля свободного выбора есть. И тут если бы он был христианином или мусульманином, то уверенно бы сказал, свобода выбора между добром и злом, бери любой вариант, но итог один, а разница в том, отрицательный или положительный знак у твоих поступков, а значит гореть в Аду тебе или наслаждаться Райскими садами. Вообще, Гектор догадывался, несмотря на своё атеистическое воспитание и языческую юность, что Рай и Ад существую, даже если допустить их иные названия, что не меняет общей сути. Он не верил, что после смерти ничего нет, не мог представить себе, что, вот, умер, и стал лишь прахом. Душа есть полагал он и она бессмертна, а значит, со смертью её скитания не оканчиваются. Поэтому для дальнейшего странствия есть другие миры, только выбор их зависит уже от прижизненных дел человека. Требования к Раю или к Вальхалле Гектора были в принципе те же, что и всегда, соответствующие праведной жизни, что и в Торе и в Евангелии и в Коране и в любых религиозных текстах. Ну а если и были какие-то неправедные поступки в его судьбе, то всех их оправдывала великая цель революции, которая будучи для Гектора высшим стремлением к справедливой и честной жизни, без воров, извращенцев и прочих негодяев, была средством борьбы за новый справедливый мир, который станет счастливым для всех людей. Может это несколько и наивно, и даже по-детски, но это честно. Как дети открыты и чисты, так и душа Гектора не стеснялась называть вещи своими именами и желать жить в добром мире без всего этого упадка и деградации. Желание добра есть, но мир полон зла, а значит, пора браться за меч и прорубать путь в новый мир и вечность Райских садов Вальхаллы, отражение которых так часто мерещится нам в отблесках боевых клинков.

Часть III. Бешенство сорвавшихся с цепи.

I. Нити судьбы.

Время располагает к переосмыслению, к тому, чтобы на многие вещи начать смотреть по-другому. Особенно, если ты находишься в относительной изоляции, своего рода информационном вакууме, когда кроме собственных размышлений ничто более не влияет на формирование твоего отношения к прошедшим событиям и грядущим делам.

Когда порваны цепи, связывавшие с прошлой жизнью, возвращение в уютную конуру грозит побоями и новыми более прочными путами. Когда мост сжигается дотла, дорога идёт только в одном направлении – вперёд. Можно лишь с тоской смотреть назад, в желании что-то изменить, но тщетно, нужно идти вперёд, анализируя прошлые происшествия, умело извлекая из них ошибки ради будущего.

Наверное, прошёл уже месяц, с тех пор как Гектор и его друзья поселились в своём временном убежище. Думали, читали, тренировались, но всему приходит конец, особенно, если финансовые средства подходят к завершению. Гектор ждал, но друзья ждать уже более не желали, они требовали действий, а он пытался проследить конечный итог всех этих действий в их последовательной цепочке, и уже смутно всё это видел. Требовался мудрый совет, но где его взять?

А ещё тяготило то, что оставленная им Ромми была беременна. Он же, ничего не сказав, и не предупредив, просто уехал. Он переживал за её судьбу и судьбу своего ребёнка, больше, конечно, последнее. Возможно это происходило потому, что забота о потомстве является своего рода инстинктом выживания и подсознательно Гектор стремился к этому, хотя уже и не питал к Ромми тех нежных чувств, что были раньше. Не было того запала в сердце, что от одной искры её взгляда воспламенялась кровь, а чувство отцовства грело его одинокую душу. Хотелось даже вернуться и забрать их, но женщина не согласится, а забрать одного ребёнка невозможно, по крайней мере, сейчас, а после рождения уже реальней, но куда скиталец и революционер с ребёнком? Он ведь не циркач и бродячий артист, хоть и романтик и авантюрист, но с грудным ребёнком эта дорога будет слишком трудна. Ну, хотя бы маленькую весть, что всё хорошо, живы и здоровы, но ничего не было.

Так и размышлял Гектор, когда одним уже обычным, по-весеннему тёплым вечером, в дверь гаража постучали. Можно было подумать, что это Франк или Лис, которых сейчас как раз не было, но это был не условленный для них стук. Поэтому Гектор насторожился и взял со стола всегда заряженный на всякий случай обрез и подошёл осторожно к двери. Стук продолжался, и гость не собирался уходить, судя по всему. Кто это? Облава? Случайный сосед по гаражу? Дартс? Гектор решил молчать и не открывать, может, уйдёт.

– Гек! Какого чёрта?! – послышался с улицы знакомый голос.

"Эрик?" – мелькнуло в голове у Гектора. Голос был похож на его, обмануться было нельзя.

– Да, открывай уже! – вновь послышался голос Эрика, – давай скорей!

Гектор, повернув ключ в замке, немного приоткрыл дверь, крепко держа её за ручку, а в образовавшийся проём высунул дуло обреза.

– Ого! – воскликнул Эрик, – полегче, друже! Я один и даже без оружия.

Гектор открыл дверь полностью, и Эрик вошёл в гараж. Он значительно похудел и был небрит, но на лице его сияла улыбка.

– Ты стал недоверчив, Гек, – сказал Эрик, обнимая старого друга, – хотя в принципе это не так и плохо, значит, ты уже довольно повидал в жизни.

– Если бы, – отвечал, улыбаясь, Гектор, – сидим тут уже кучу времени без дела. Я, пускаясь в бега, рассчитывал много на тебя, но ты куда-то исчез. Где ты пропадал, дружище?

– О, это целая история! – воскликнул Эрик, сев на старый диван, – я бы сказал даже долгая история, а потому было бы неплохо подкрепиться немного, а то я уже давненько не ел.

– Конечно, – сказал Гектор, выкладывая на стол из холодильника кучу различных съестных припасов, – присаживайся к нашему скромному ужину.

– Не такой уж он и скромный, – отвечал Эрик, – тушёнка, сало и чёрный хлеб! В некоторых местах земного шара о таком можно только мечтать, конечно, не в исламских странах и Израиле, ибо не кошерно и не халяльно, но сытно и питательно.

Эрик ловко открыл консервную банку, быстро отрезал толстый ломоть хлеба и сала, и, соорудив из них бутерброд, стал активно заедать им тушёнку. Гектор, видя, что его друг так сильно занят своим ужином, решил, что ему пока некогда вести рассказ, то начал выкладывать историю собственных похождений. Эрик только успевал кивать головой и что-то восклицать с набитым ртом.

– Собственно говоря, – подытожил свой рассказ Гектор, – ничего особого мы и не успели сделать, помимо скопленного небольшого арсенала, потому хвастать и нечем.

– Кто-то и этого не сделал, – произнёс Эрик, который закончив с ужином, развалился на диване, – хорошо или плохо, правильно или нет, но всё имеет свой результат.

– Какой? – спросил Гектор.

– Ты видишь его вокруг себя, – ответил спокойно Эрик.

– Этот гараж не был моей целью, – возразил Гектор.

– Я не сказал, что это была твоя цель, – произнёс Эрик, – этот гараж лишь промежуточный результат, в цепочке событий ведущий тебя к революции. Да, возможно, это не квартира в элитной новостройке и не престижный внедорожник, но нам не это главное. Лично для меня в твой истории важно то, что ты сделал первый шаг к тому, чтобы перестать быть рабом, но вновь обрести свободу, которой так дорожили наши славные и гордые предки. Ты порвал со спокойной жизнью, пока не окончательно, но я надеюсь, что скоро сделаешь это раз и навсегда. Ты ступил на путь борьбы и мост, что может вернуть тебя назад, к тихой и размеренной жизни, уже горит, а значит, неизбежно скоро рухнет. Ты, конечно, ещё можешь успеть сделать последнюю перебежку по его горящим доскам, и зерно сомнений неминуемо было брошено в твоё сознание и дало свои скользкие корешки. Однако я тут, а значит, скоро мы вырвем его с корнем, и горящий мост рухнет в пропасть вечности, а ты неприкаянным странником и скитальцем продолжишь свой путь свободе Духа и победе революции!

– Я и не ждал другого ответа от тебя, – с улыбкой сказал Гектор, – хотя в глубине души опасался, что ты всё бросил и зажил иной жизнью.

– Ахах, – засмеялся Эрик, – я же говорил, зерно сомнений поселилось в твой душе, но это не надолго. Хотя, в какой-то мере, я действительно всё бросил и жил новой для себя жизнью. Что было до отъезда? Да что-то похожее на твои поиски соратников и товарищей в этом гнилом городе. Нашёл группу из десяти человек, вроде бы все идейные, преданные и верные идеалам национальной революции, но не тут-то было. Знаешь, что сказал апостол Иаков?

– Нет, – несколько недоверчиво глядя на товарища, ответил Гектор.

– Не нужно на меня так смотреть, – воскликнул Эрик, – скоро ты всё поймёшь. Так вот, апостол Иаков в своём послании говорит, что вера без дел мертва. Понимаешь? Нашей вере нужны дела, именно ими проверяется её крепость, а вместе с ней и люди. Десять человек, ведь этого достаточно, чтобы наш среднестатистический город полностью поставить на уши и ввергнуть в хаос, но люди слабы. Они жадны, завистливы, тщеславны, горделивы, трусливы. Нет-нет, да и похвастается какой-нибудь революционер перед тупой дамой, чтобы сразить её наповал своим мужеством. Минутное удовольствие за жизнь и свободу соратников. Тори, так звали одного из нашей бригады, не умел держать язык за зубами, и это погубило его одним из первых. Он охотно хвастал совершёнными поджогами здания суда и участкового пункта милиции, став быстрой добычей системы, теперь гниёт в её застенках. А ведь кого-то уже один страх бродяжнической жизни, в ожидании кары государства, сводит с ума, и выясняется, что ему не по силам жизнь скитальца и изгоя, и стабильная тюремная камера становится такому человеку милей изменчивой свободы. Рокки, после убийства двух постовых милиционеров, скрывался успешно два дня, но после зачем-то сдался, чтобы сесть на двадцать лет. Он оказался не готов жить в постоянном страхе. Что за глупость? Страх испытывают все, это нормально, полный идиот тот, кто говорит, что ему не страшно. Но страхом можно управлять, его можно пересилить, а он не смог.

– Всегда и везде, одно и то же, – произнёс Гектор.

– После трёх успешных поджогов и убийства местной шавки, был схвачен Тори, – продолжал Эрик, – и ладно бы, если бы он только себя подставил, но всех своих соратников. Четверых, из оставшихся девяти, ФСБ задержали уже довольно скоро. Оставшиеся пять перешли на нелегальное положение, мы не использовали телефоны, только рации, покупали дешёвые машины, часто меняли номера со случайных автомобилей на акциях, засечь нас было нереально. Однако после убийства двух постовых милиционеров Рокки не выдержал и сдался сам. Я полагал, что хорошо разбирался в людях, но ошибся, а потому после уже слабо доверял своим товарищам, хотя и не все из них подвели меня. Последним делом стало убийство судьи, после которого я сказал расходиться сразу же из города. Кок пренебрёг этим и был задержан через несколько дней в городе, Эльф застрелился на съёмной квартире в небольшом городке в двухстах километрах отсюда, когда его окружили и предложили сдаться. Ещё один оставшийся на свободе наш товарищ Клей, как оказалось потом, сливал информацию в ФСБ, потому и не вышло у нас великих дел, хотя то, что я не оповещал заранее о планирующихся действиях своих подельников, а сообщал непосредственно перед акцией, впоследствии и спасло мне жизнь и свободу.

– А где скрывался ты? – спросил Гектор.

– В горах, – спокойно ответил Эрик, – был у моджахедов.

– Ты ездил в Чечню? – изумился Гектор, – но как ты попал туда? И почему именно за них решил воевать?

– А за кого ещё в России воевать? – отвечал Эрик, – кто ещё более радикально противостоит российской власти на её территории? Уж точно не националисты и футбольные фанаты, ибо не хлопаньем в ладоши и листовками на митингах меняется власть, но стрельбой и взрывами, без них зажравшиеся ублюдки у власти не уступят своё место.

– Но ведь они мусульмане, и вроде как враги белых европейцев, – сказал Гектор.

– Да, – соглашался Эрик и продолжал, – но они сильнее в настоящее время, намного сильнее, чем наши хвалёные европейцы. Они отстаивают свою свободу и веру с оружием в руках, а белые люди? Что делают они? Медленно спиваются и вырождаются? Не забывай, что для достижения великой цели, никакие жертвы не покажутся нам достаточно большими, и если боевой опыт, полученный в горах, пригодится мне в революционной борьбе, то чем это плохо? Да и какая разница, на чьей стороне сражаться? Главное, что с российской властью, ведь она наш общий враг, а значит, моджахеды – наши союзники.

– А как они вообще отнеслись к твоему появлению? – спросил Гектор, – а то они ведь, наверное, не любят русских.

– Если честно, – начал Эрик, – то я давно уже подыскивал место, куда можно было бы поехать воевать, ну чтобы получить, хоть какой-то, боевой опыт. Я обдумал все возможные варианты вооружённых конфликтов, включая даже заграничные, но этот оказался более доступным и подходящим. Естественно нужен был подход, и, разумеется, он должен идти через мусульман, но чтобы завязать близкое знакомство требовалось и самому быть последователем Мухаммеда. С этими мыслями я и отправился в мечеть, объяснил мулле, что хочу стать мусульманином, а чтобы не слишком выделяться среди остальных, говорил, что я не русский, а татарин, ведь чисто визуально в большинстве случаев между русскими и татарами антропологической разницы уже давно нет. Настолько близки стали эти два этноса, что поистине их можно назвать братскими, и это братство иногда мне кажется ближе чем, между русскими и белорусами или украинцами.

– Что есть, то есть, – согласился Гектор, – ассимиляция с татарами началась давно.

– Однако не после татаро-монгольского нашествия, – продолжал Эрик, – а после того, как их иго закончилось, и Москва стала активно присоединять захваченные татарами земли вместе со всем населением. Часто, чтобы не быть изгоями и получить какую-то выгоду в православной державе, татары и другие финно-угры переходили в христианство, ассимилируясь с местным населением, создавая свой неповторимый колорит русского народа.

– Ты, однако, русофоб, – смеясь, сказал Гектор.

– Если бы, я – реалист, – отвечал Эрик, – однако, закосив под татарина, я успешно постигал азы ислама, а за одним и христианства, ведь как ни крути, но связаны они очень сильно между собой, хоть и так различны нынче, но это сейчас. Раньше христианство не было таким миролюбивым, ведь вспомнить только крестовые походы! Огнём и мечом! Вот, как всё было, а что сейчас? Сплошные сопли, которые конечно и в исламе есть, но самое главное, что мусульманство сохранило, так это непримиримых воинов и концепцию "Священной войны". Тысячи людей и сегодня с оружием в руках умирают во имя Аллаха, а сколько людей нынче умирает за идеалы белой революции? Ответ ты знаешь, белые люди больше умирают от алкоголизма, чем от вражеских пуль. Мусульмане более воинственны, чем европейцы, и не только потому, что белые люди в своём большинстве христиане. Не христианство тут виной, ведь вот нынче, сколько правых язычников, и что, разве они уже совершили свой Рагнорёк. Нет, ничем они не отличаются от христианских националистов, а значит дело тут не в религии, а в самих людях. Люди не хотят ничем жертвовать ради своей свободы, им милее жить в рабстве денег и ненужных вещей. Когда христианство в Европе было воинственным, белая цивилизация процветала и развивалась. Как только ростки атеизма проникли в умы белых народов, они выродились и ослабли. Не стало Веры, не стало и самопожертвования ради неё и смысла жизни, угас мятежный дух белого завоевателя, он превратился в жалкого потребителя комфортного бытия, утоляя жажду своих низменных инстинктов. Белая Европа лишилась своих фанатиков, а ислам сумел сохранить своих воинственных сторонников, он расширяет свои границы и утверждается на земле, постепенно наполняя собой наш былой цветущий континент. Они сильнее сейчас, и мы вынуждены это признать. Нам приходится учиться у них, чтобы тоже стать сильными, чтобы победить их потом. Ведь рано или поздно ученик должен превзойти учителя.

– Но если ислам считался вначале христианской сектой, то выходит что он и победил своего учителя.

– А теперь мы создадим новую секту и победим!

– Звучит необычно, – улыбаясь, сказал Гектор, – так, а что было после того, как ты стал мусульманином?

– Постепенно я стал выход в мусульманской среде на исламистов, – продолжил Эрик, – и довольно быстро его нашёл. Обычно они сами усиленно вербуют своих сторонников, но меня вербовать было не нужно, я только ведь этого и ждал. Конечно, потребовалось много исламской литературы перелопатить, и провести кучу времени за разговорами о джихаде, но знаешь ничего даром не прошло. Я многое понял, даже то, что ислам мне ближе из всех существующих религий, но он чужд Европе культурно, а значит быть им мне нельзя. Но, чёрт побери, Европе нужен свой джихад! Белый джихад! И значит нам, несмотря на все наши слабости, придётся стать воинами, а чтобы ими стать, нужно сначала учиться. Поэтому, как только я почувствовал, что пора сваливать, а было это после сдачи Рокки. Я решил устроить ещё одно убийство, и сразу же сорвался на Кавказ. Добирался я на электричках и пригородных автобусах до Северной Осетии, там встречался с необходимыми людьми, и через них уходил в горы. Сначала тренировался в лагере, узнал, как с автоматом обращаться, как растяжки ставить, бомбы делать, основы тактики изучил, да много всего. Жили в горах, много передвигались, периодически меняли местоположение лагеря, ну и воевали иногда. Устраивали засады на федералов, да теракты делали, временами спускались в населённые пункты за провизией. Во время одного из таких походов я и свалил из отряда, так как это не моя война, пока мы союзники, но цели у нас в итоге разные. Всё, что нужно я от них взял, а именно навыки и умения, а дальше разошлись каждый по своим тропам.

– Значит, ты и воевал, – с завистью сказал Гектор, – убивал кого-нибудь?

– Может и убивал, – улыбнувшись, сказал Эрик, – кто там, в бою, разберёт, чья пуля положила солдата.

– А как ты меня потом нашёл?

– Вообще, обратно выбраться было намного сложнее, но местность я уже хорошо знал, а потому кое-как, да вышел. Ещё до отъезда, через этих же мусульман, я завёл знакомство с людьми, изготавливающими любые поддельные документы, а потому своевременно разжился на пару паспортов. Всё это значительно упрощало мою скитальческую жизнь.

– Деньги там платили?

– Нет, какие там деньги? Главари отрядов, конечно, получают финансирование из России и из-за рубежа, но рядовые боевики зачастую ничего не получают. Да и там это в основном никому не важно, некоторые действительно там за Аллаха сражаются, а кто-то, в основном молодёжь, романтики захотел, героем стать, другие просто скрываются от властей за какие-то другие преступления. Последние две категории часто и покидают ряды моджахедов, ну и я вроде как к ним причтён, романтик-революционер, а у них с деньгами всегда неважно было. Бригадой, мы также как и вы, грабежами и разбоями промышляли, на эти деньги я и скитался, а потому, как ты видишь, был очень голоден.

– Но как ты узнал всё-таки, что я тут?

– Я и не знал, – признался Эрик, – этот гараж принадлежал одному моему бывшему другу, с которым мы вместе играли в музыкальной группе, а потом он продолжил карьеру музыканта, уехав в Москву. Он оставил владение гаражом мне, как своего рода подарок за то, что покидал группу, выбирая более престижный коллектив, без радикализма в текстах, но зато с перспективой регулярных гастролей и стабильного заработка. Тут я и записывал все свои последующие единоличные музыкальные проекты, и тут я и скрывался, пока был в городе, а перед отъездом оставил ключ Дартсу, на всякий случай, вдруг Гектор появится, и он появился. Подхожу я к гаражу и вижу, из трубы сизый дымок вьётся, кто-то, значит, есть, и почему-то о тебе подумал. Не прогадал, как видишь.

– Но ведь не просто же проверить, тут ли я, ты вернулся? – удивился Гектор.

– Конечно, не только, – хитро улыбнулся Эрик, – тайничок тут у меня небольшой, да и дело одно ещё осталось, а тут ты так кстати оказался, значит, веселее и легче всё будет.

– Надеюсь, – отвечал Гектор, – а то я сам тут уже не знаю, что и делать, нужен был дельный совет и реальная помощь и наконец-то ты появился.

– Всё будет, Гек, – весело проговорил Эрик, – планов много, идей ещё больше, но для начала нам нужно разжиться на деньги, а то в этом мире без денег революцию не приготовить.

– И где их взять? – спросил Гектор, – опять грабежи и разбои?

– Не совсем так, – ответил Эрик, – слишком мало будет, да и ты, как я вижу тут не один?

– Да, со мной Франк, – сказал Гектор, – я тебе рассказывал, ты должен помнить, и его кузен Лис.

– Ещё лучше, – довольно сказал Эрик, – есть у меня пара замечательных идей, для которых как раз необходимо несколько отличных людей.

В этот момент Эрик встал и пошёл в дальний угол гаража, там он отодвинул музыкальную колонку и стал что-то там искать. Потом он неожиданно убрал часть половой доски и засунул под пол свою руку, а затем извлёк на поверхность какой-то свёрток. Сделав это, он положил дощечку на место и задвинул обратно музыкальную колонку. Подойдя к Гектору, он развернул свёрток, там лежал полиэтиленовый пакет, в котором оказалась пачка аккуратно сложенных рублёвых купюр, а так же два пистолет системы Макарова и запасной магазин к нему.

– Здесь немного, но этих денег хватит для начала и на первое дело, – сказал Эрик, – а потом разживёмся ещё, надеюсь.

– А что за дело ты планируешь провернуть? – спросил Гектор.

– Небольшая финансовая афера, – улыбаясь, ответил Эрик, – в общем-то, простая и не пыльная. До ухода в подпольную борьбу я подрабатывал санитаром в психиатрической больнице в отделении для хронических больных. У многих из них была недвижимое имущество в виде квартир, а родственников не было. Вот я и подумал, а почему бы не пустить их имущество на пользу революции, им ведь оно уже ни к чему, а нам неплохая сумма на ведение своей подрывной деятельности. Я нашёл одного мужичка, спокойного, но уже неизлечимо больного, за приличное поведение, его иногда отпускали домой погостить. Я узнал из истории болезни его адрес и всё бы уже сделал тогда, но на тот момент не обладал некоторыми необходимыми условиями для финансовой аферы, а именно: генеральной доверенности и поддельного паспорта. Сейчас паспорт у меня есть, даже два, а где раздобыть доверенность, я так же уже знаю. Верные товарищи у меня тоже имеются, а значит, можно смело экспроприировать имущество в пользу революции.

В этот момент в дверь гаража постучали. На этот раз стук был условленным знаком, а значит, это были Франк и Лис. Которые вначале осторожно отнеслись к новому знакомому, но узнав, что тот несколько спасал их бедственное положение, смягчились к нему, высказав полное доверие.

II. Революционные риэлторы.

Все согласились с планом экспроприации, предложенным Эриком, а потому уже на следующий день приступили к его исполнению. Отправившись по адресу психически больного, друзья обнаружили, что в квартире никого не было. Эрик высказал предположение, что сейчас он проходит в стационаре очередной курс фармакотерапии, а после должен прибыть домой. Было решено регулярно проверять квартиру, чтобы не пропустить приезд хозяина. Этим было поручено заниматься Франку и Лису, которые несколько раз в день приходили по адресу и звонили в дверь, смотрели, не горит ли в окнах свет. Всё это, конечно, не отнимало у них много времени, тем более, что они после нескольких безуспешных дней наблюдения, стали сомневаться в эффективности этой затеи. Однако сам автор не отчаивался, за это время он успел заказать бланк генеральной доверенности со всеми необходимыми печатями, и теперь ждал только появления хозяина квартиры.

Но пошла уже вторая неделя, а пациент психиатрической клиники всё не появлялся дома. Эрик стал уже подумывать над своим вторым вариантом экспроприации, как на двенадцатый день наблюдения, когда он с Гектором спокойно беседовал на религиозную тематику, раздался условленный стук в дверь. Открыв дверь, Гектор увидел, что это был Франк. Он сообщил товарищам о том, что в квартире кто-то появился, но тот ли это человек, он сказать не мог. Ведь пациента в лицо знал только Эрик, который и видел его живьём. Поэтому пришлось спешно собираться и отправляться по известному адресу.

Лис ждал своих друзей во дворе дома на улице с довольно живописным названием "Сосновая". Он сразу указал своим товарищам на окна квартиры, которые выходили во двор, и убедились, что в комнате был зажжён свет. Проверить был там тот самый больной из психиатрической больницы, был только один вариант, который требовал подняться в квартиру и позвонить в дверь, чтобы посмотреть, кто её откроет. На всякий случай Лис остался во дворе у подъезда, а остальные поднялись на шестой этаж, где и располагалась квартира. Гектор и Франк, нацепив на лица маски, встали за дверью, а Эрик, остановился перед ней. Он нажал на кнопку звонка, но никто не открывал, он сделал это ещё, но по-прежнему было тихо. Эрик надавил на звонок и стал держать, чтобы сигнал был непрерывным, ведь кто-то же там был, может, спал, а может, и нет. Через некоторое время всё-таки за дверью послышался шорох, и кто-то грубым и недовольным голосом спросил: "Что надо?". "Милиция! Открывайте!" – ответил резко Эрик, закрывая ладонью дверной глазок. Скоро послышался лязг замка, и в дверном проёме показалось опухшее небритое лицо какого-то мужика. Судя по тому, что Эрик ударил этого жильца в лицо, Гектор понял, что они пришли по адресу, и это был тот, кто им нужен. Поэтому они с Франком моментально вломились в квартиру, поспешно захлопнув за собой дверь.

Это была обычная однокомнатная квартира, в которой проживал человек, злоупотреблявший алкоголем, а значит, на стенах был старые и рваные обои, на полу липкий и грязный линолеум, в комнате и на кухне была ещё советская обшарпанная мебель. Вот, что увидел Гектор, войдя в это жилище социопата, которого Эрик в этот момент бил по голове одной рукой, а второй держал за шею, сопровождая это вопросами о местонахождении документов на квартиру. Однако, не получив внятного ответа, решено было связать владельца недвижимости, заклеив рот скотчем и завязав глаза, и начать поиски документов собственными силами.

Не прошло и получаса поисков, как в груде всевозможных бумаг и квитанций были найдены нужные документы. Теперь можно было считать, что половина дела сделана, оставалось совсем немного. Нужно было заполнить доверенность и найти покупателя, что не вызывало затруднений. Разумеется, самому искать покупателя довольно долго, но если продавать по несколько заниженной цене, то перекупщики недвижимости довольно быстро уцепятся за этот вариант. Дальше оставались обычные бюрократические формальности с заключением сделки купли-продажи и оформлением документов в кадастровой палате. Собственно говоря, всё несложно, и на всё про всё у новоиспечённых риэлторов есть примерно месяц, что в принципе достаточно, чтобы провернуть всё дело.