Текст книги "Завещание Фродо (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Вернидуб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Олли схватил камень, надел на шею, и снова трахнулся макушкой о бак. Больно не было. Расхохотавшись, он проделал все заново.

Забыв, за чем пришел, Репейник во все глаза смотрел на своего друга. Когда тот радостно закричал: "Это он, это все он!", Пит, испугавшись, побежал за Четырбоком.

Но вмешательство хойбилонского эскулапа не понадобилось. Виндибур, гордый своим открытием, собрал всех и рассказал о чудодейственных качествах небесного талисмана.

Олли был необычайно серьезен. Теперь он, наконец, обрел недостающее звено в цепочке многодневных догадок и рассуждений. Взгляд его светился уверенностью, а в голосе появились новые упрямые нотки.

– Судьба просто так никого не избирает. Отныне все мы, как сказочные герои, и небо нас защищает. Помните это.

– А парень-то как возмужал, орел, трап ему под ноги, – довольно шепнул доктору старый Брю.

Глава 10. Вечный консул Мазлус Горх

Мазлус Горх, правитель центральной части Эль-Бурегаса, был встревожен. Верховный консул давно уже не знал беспокойства, если не считать отдельных вылазок повстанцев где-то на дальних островах.

Вялотекущая война с борклами давно набила оскомину. Уже не было и самого Борка, а его последователи с завидной регулярностью совершали вылазки во имя "справедливого распределения". Распределять, по правде сказать, было что.

Реки усмарила текли в Эль-Бурегасе, наполняя казну правителя звонкой монетой. Лавки, торговавшие волшебными составами, были повсюду, но принадлежали они только одному – Верховному консулу Мазлусу Горху.

Мазлус жил всегда. Он был неуязвим и вечен. Население рождалось и умирало с его именем на устах. И верило, что заведенный однажды, в незапамятные времена, такой порядок вещей – единственно правильный. Основу всего составлял усмарил. И еда, и одежда, и дома, и утварь в них, все волшебным образом получалось из усмарила. Купить энное количество цветного вещества мог каждый, но не у каждого были деньги на "закрепитель". Вернее, его вообще нельзя было купить. "Закреплением" ведали специальные чиновники – уклисты – каста неприкосновенных и преданных Горху царедворцев. Правом "закрепить" что-нибудь награждали, или оно покупалось за очень большие деньги.

Тревога поселилась в сердце Верховного консула после того, как во дворец дошли слухи об идущем в направлении Эль-Бурегаса корабле. Весть принесли альбатросы, с которыми у правителя было заключено соглашение о наблюдении за этой частью океана. Чужаки очень давно не посещали архипелаг. А если кто-то когда-то и пытался, то кончалось это для них всегда плачевно. В морской пучине скрывалось достаточно гигантских и опасных тварей, с которыми можно было договориться.

Контакты с неволшебным миром, о котором последователи Борка слагали легенды, были запрещены под страхом смерти. Да большинство населения и не верило в жизнь без чудодейственной силы усмарила. Только повстанцы упрямо пытались то что-нибудь посеять, то соорудить при помощи своих рук. Если неволшебное находили, то уничтожали, а пойманных борклов казнили. Могли бросить на съедение громадному спруту, а могли ради смеха сделать студнем. И бродил такой "недозакрепленный" несчастный как приведение, пока сам не умирал. Горе было тому, кто собирался ему помочь, таких Горх уничтожал лично.

Когда-то секретные свойства усмарила стали известны ученику знаменитого мага. Мазлус, подававший надежды, был определен в помощники Кронлерона. Учитель все свободное время отдавал работе над новой системой волшебных построений. Ученик смешивал составы, помогал составлять справочники и постигал... Однажды другой ученик – Мурс, размышляя вслух, высказал мысль, что если что-то и может представлять настоящую ценность, так это черный усмарил, над которым бьется их учитель. «Если у него получится, – размышлял Мурс, – и он сможет защитить свойства магических предметов от распада, он может стать баснословно богатым. Зачем добывать руду, ковать топор, а затем еще насаживать его на топорище, когда достаточно будет иметь всего две колбы – одну синюю, а другую черную – и тот же топор готов? Остановленное время – вот заменитель денег».

Эти слова поразили Мазлуса. Они так глубоко запали ему в душу, что он уже и думать ни о чем не мог. "Узнать секрет во что бы то ни стало, а там разберемся", – поставил цель Горх. Он внимательно следил за экспериментами своего учителя, забрасывал дела и развлечения, чтобы оставаться долгими вечерами и помогать, проявляя похвальное рвение. В один из таких вечеров Мазлус где-то задержался, а когда пришел в лабораторию, то увидел, что учитель спокойно сидит на веранде и созерцает морской закат. Это было вовсе не похоже на деятельного старика.

На вопрос Горха, будут ли они сегодня работать, Стратус Кронлерон устало ответил: "Я подобрал ключ. Заклинание готово". Мазлус упал перед учителем на колени и поцеловал руку:

– Я преклоняюсь перед вами, учитель. Вы величайший из магов!

Просмотреть нужные записи долго не удавалось. Кронлерон запирал свои дневники в сундучок. Но, как известно, зверь бежит на ловца, если ловец умеет ждать. Как-то учитель занемог и послал Мазлуса за записями, дав ключ. Секрет был узнан, но время еще не пришло.

Что за цена открытию, которое делается только ради науки, пусть даже и волшебной? Какой изобретатель не мечтает подарить свое изобретение миру? Кронлерон начал с бедняков. Получив разрешение и одобрение тогдашнего правителя Борка, маг давал неимущим жилища и ремесла, фермерам – орудия труда и посадки фруктовых деревьев, а желающим ловить рыбу – баркасы и сети. Все, кто хотел созидать, получали такую возможность. Идея справедливого распределения овладела умами. Единственное, что запрещал закон – это производить волшебным способом еду, одежду и предметы быта. «Народ должен трудиться», – говорил Борк. Поначалу у него была масса сторонников. Ведь бедняков всегда намного больше, чем «хозяев жизни». Возможность заниматься каждому тем, чем он хочет, породила всплеск общественного благополучия. Народ верил своему правителю Борку и превозносил мага Кронлерона – избавителя от невзгод и несправедливости. Но были и те, кто возненавидел обоих.

Кучка царедворцев и богачей не могла простить утраченного влияния и ломала головы над тем, как вернуть все обратно. Тут-то Горх и подсуетился. Уговор был таков: они думают, как избавиться от Борка, а он занимает место Кронлерона, предлагая им прибыли от торговли волшебными составами.

Корабль Борка пошел на дно, когда он объезжал с инспекцией удаленные острова архипелага. Больше правителя никто не видел. Чтобы смягчить народное горе, новый правитель издал указ о разрешении торговать усмарилом в отдельных лавках. Процессом закрепления при каждой лавке ведал специальный чиновник. Поначалу закрепление было бесплатным и как бы прилагалось к цветным составам.

Расчет Мазлуса оказался верным: население Эль-Бурегаса забыло о Борке и превозносило нового правителя. Кронлерон лишился должности придворного мага и, потрясенный предательством ученика, отгородился от мира в своем замке.

Уклисты – лавочные приставы, стали закреплять все, что желали покупатели, все, кроме денег. Вскоре многие бросили ремесла и стали жить в свое удовольствие, иногда только пополняя запасы усмарила. Каждый стал почти богачом, и всем было наплевать на то, что происходит за пределами его дома. Так продолжалось несколько лет. За это время правительство и Горх накопили огромные запасы усмарила, разрабатывая новые шахты на острове Блео, почти полностью состоящего из звездной породы.

Теперь уже только в легендах осталась память о том, как летучая звезда упала на архипелаг. Пара огромнейших осколков неизвестной породы грохнулась в океан, образовав новые острова и едва не уничтожив рядом лежащие. Океан разверзся, погубив тысячи хойбов, облака ядовитых испарений закрыли солнце... Предание гласило, что произошла эта трагедия после извержения огромной Черной горы где-то далеко, на материке.

Впрочем, легенды легендами, а если бы не Стратус Кронлерон, открывший магические свойства породы, водились бы на непригодном для жилья клочке суши лишь морские черепахи да крачки с бакланами.

Когда Мазлус понял, что сознание жителей Эль-Бурегаса окончательно искалечено беззаботностью, которую давал усмарил, он убедил правительство ввести значительную плату за "закрепление". Взрыв народного гнева не заставил себя ждать. К тому же агитаторы Горха основательно позаботились о том, чтобы растолковать возмущенному населению, кто виноват в подрыве благоденствия, а кто действительно заботится о всеобщем счастье. Правительство истребили, а Верховным консулом стал Мазлус Горх. Плата за "закрепление" была вновь отменена. Теперь оставалось убрать тех, кто много знал, а именно, Кронлерона с его учениками.

К тому времени старый маг уже перебрался из столицы – Ласиоты, на остров Ежиный. Там он продолжал экспериментировать с природными силами, работая над свойствами желтого усмарила – самого неизученного. Немногочисленные жители уже стали привыкать к внезапной смене погодных явлений, как вдруг пришел корабль под флагом Верховного консула. Губернатор острова был ознакомлен с постановлением об аресте Кронлерона и всей его свиты.

Но сопроводить волшебника на корабль стражникам не удалось. На подступах к дому мага они были атакованы громадными ежами, скачущими на дрофах. Приближаясь к солдатам, ежи прыгали со спин птиц и, сворачиваясь в полете клубком, разили их своими огромными колючками. Иглы, по крепости не уступавшие стальным, пробивали кожаные доспехи, а еж, нанося удар задними лапами, спрыгивал, оставляя смертоносные занозы в теле противника. Немногие уцелевшие стражники убрались восвояси.

Мутанты были порождением ученика Кронлерона Мурса, уделявшего с согласия учителя много времени экспериментам с живыми существами. Мурс использовал обычных местных ежей, научил их говорить, и главное, сам научился договариваться с ними. "Скоро у нас будет целая армия, – сообщил он остальным. – Вот только найду средство вводить их в транс, чтобы долго не уставали". Именно он научил ежей подолгу крутить колеса различных приспособлений. "Чего простаивать солдату, когда работа есть? – смеялся Мурс, плавая на баркасе с ежиным двигателем. – Эй, главный, мыши ужа!"

Может, Стратус Кронлерон и вступил бы в противостояние с Горхом, если бы не гибель Мурса. Когда тот пошел договариваться о встрече мага с губернатором, охрана начинила его стрелами.

"У этих неблагодарных существ нет больше будущего", – скорбно произнес Кронлерон и стал готовиться к отплытию. Разочаровавшись в своем народе, волшебник решил покинуть архипелаг: навсегда или нет, он и сам этого не знал.

Мазлус Горх послал на поиски целую эскадру, но догнать чудесно оснащенное судно, в каждом барабане которого сидела тысяча мурсовских ежей, так никто и не смог.

Пятьсот лет ни одно судно, исключая корабли самого Горха, не приставало к берегам Эль-Бурегаса. Но Верховный консул всегда ждал появления своего бывшего учителя. И всегда искал его. Раз уж он, Мазлус, нашел способ обрести бессмертие, то почему бы не сделать то же самое Кронлерону. Однажды, лет через двести после исчезновения, след мага отыскался на материке.

Очень давно хойбы, пришедшие откуда и не вспомнить, обосновались на Большой Земле. Но неурожаи и набеги диких племен раскололи их на оставшихся и тех, кто хотел вновь пытать счастье за морем. Вторым посчастливилось, и Эль-Бурегас стал их новым пристанищем. Островитяне, вероятно, в силу своих прежних обид и опасений, никогда больше не контактировали с населяющими материк народами. А те просто позабыли, что кто-то когда-то его покинул.

Но Горх регулярно снаряжал тайные морские экспедиции и рассылал их во все стороны. Основу таких вылазок составляли уклисты – представители Ордена, бессменным и бессмертным главой которого являлся Верховный консул. Третий поход на материк принес результаты. Уклисты нашли очевидцев, видевших вблизи от Расшира высокого старого невысоклика, который, как говорили, жил отшельником в лесу и лечил всякого, кто к нему обращался. Еще говорили, что он колдун. Но главное, невысоклик носил сандалии, как гном или человек. Уклисты вынуждены были ходить, как и все местные босиком, и понимали, как трудно отказаться от привычки носить обувь. Вне всякого сомнения, старик мог оказаться Стратусом Кронлероном. Но выяснить это наверняка лазутчикам Горха не удалось. В лесу на них налетела стая огромных волков и многих перегрызла. Следующие корабли вообще не вернулись.

Мазлус Горх был практически вездесущ в лице своих соглядатаев. В небе с этой ролью хорошо справлялись альбатросы и птицы-фрегаты, в море – каракатицы и камбалы. А вот акул, сколько маг не старался, он приручить не смог. Удивительно, но среди сухопутной живности он тоже не встретил желающих идти на контакт. Только крысы работали на него, да и то когда им светила сиюминутная выгода. Мазлус не знал многого, что было известно учителю. Он жалел, что предал его слишком рано.

И вот теперь, после нескольких веков ожидания, какие-то чужаки приближаются к Эль-Бурегасу на быстроходном судне, сопровождаемые дельфами – морскими обитателями, отвергшими союз с ним, Верховным консулом! "Эти мерзавцы дельфы всегда мне пакостили, – негодовал Горх. – Видно, пришло время с ними рассчитаться".

Мазлус вызвал своего дворецкого:

– Снарядить мой корабль! – приказал он. – Я хочу говорить с Ужасом Глубин. Дворецкий, обмирая и пошатываясь, побежал распорядиться.

Страшнее в океане не было ничего. Давно уже на земле не жили такие злобные и колоссальные твари. Остался только Зарклох. Черный как ночь, с огненными глазами спрутище правил там, куда не заплывали самые грозные и опасные хищники. У обычного осьминога, как известно, восемь ног, у Зарклоха было девять. Прикосновение его ядовитых присосок в секунду убивало кашалота, и он проглатывал его словно кильку. Ударом клюва чудовище крушило береговые скалы. Но всего жутче был всепроникающий ужас, который сковывал каждую живую клетку там, куда доставал его взгляд.

Единственный, кто нашел средство не цепенеть в присутствии спрута, был Горх. Однажды, призвав на помощь волшебное знание, Мазлус сумел договориться с Зарклохом, и с тех пор кормил его неугодными хойбами. Жертвы спрут получал регулярно. Те, кто плохо исполнял поручения Верховного консула, сами шли на корм. Поедание мыслящих существ поддерживало гипнотическую силу чудовища.

О чем говорил Верховный консул с Ужасом Глубин, навсегда осталось тайной. Только вернулся Горх во дворец мертвенно бледным и мрачным, а на следующий день потребовал к себе верховных уклистов Ордена.

Глава 11. В полной боеволшебной готовности

«Мечта Кашалота» послушно шла вперед, весело рассекая бушпритом волны. Попутный ветер плюс сила трехсот бойцовых ежей помогали развить приличную скорость.

Хрюкл стоял вахту, а остальные члены экипажа собрались на юте. Повод для обсуждения был нешуточный. Корабль опять встретили дельфы. Теперь они "заговорили", но чтобы их услышать, напрягать слух не требовались: фразы таинственных знакомцев сами звучали в голове.

Их предводитель Флог рассказал, что его племя встревожено. В морских глубинах происходит что-то неладное, и связано это с появлением Оллиного судна. "Если ваша цель Эль-Бурегас, то вас уже ждут, – говорил Флог. – Но не в гости. Мы давно знаем Мазлуса Горха, и он не допустит вашего появления на своем берегу. Так было всегда, с тех пор, как архипелаг покинул Кронлерон".

– Вы знаете о Кронлероне? – удивился Олли. – Но ведь это же было так давно!

"Запомни, отважный хойб, под солнцем не существует срока для добра, оно живет всегда, но тот, кто его забывает, открывает свое сердце злу. Когда наш король был ранен в битве, Стратус вылечил его и дал силу вечной жизни".

– Вечной жизни? Так он знал секрет бессмертия? – встрял в разговор Пит.

"А чему ты удивляешься, беспокойный хойб, ведь он же – маг. Горх тоже вечен".

Олли изумился:

– Но тогда... Но ведь тогда Кронлерон должен быть жив!

"Не обязательно. Вечная жизнь не предполагает бессмертия. Ее можно прервать. Но если в тебе еще теплится хоть ее капля – ты живешь вечно".

Репейник, которому явно не понравилось словосочетание "беспокойный хойб", пробурчал:

– Что за радость, раз все-равно убить могут...

Вот это-то и решили обсудить.

– Прежде всего, нужно вооружить судно, – настаивал старый Брю. – Где это видано, корабль и без единой пушки? Не корабль, а калоша с ежами, молока им в гальюн!

Репейник поддержал:

– И абордажные крючья не помешали бы, и сабли, и...

– "Мечту" мы, конечно, вооружим, – согласился Виндибур, – но каждому нужно подумать и о личной защите. Надо сделать всем амулеты из осколков летучей звезды, надо каждому подобрать себе оружие, и простое, и волшебное. Слыхали: в гости нас никто не ждет.

Флог и его собратья высунулись из воды и одобрительно застрекотали.

Дельфы решили сопровождать "Мечту Кашалота". "Мы давно ждали помощи от живущих на суше, – вновь обратился к Олли Флог. – Может, с вашей помощью мы наведем, наконец, порядок в этих морях, а вы поможете хойбам. Раньше наш народ с ними дружил, но теперь мы их не слышим... Только некоторых..."

И общительный дельф рассказал путешественникам о предательстве Горха и о повстанцах.

Горстки неповинующихся Верховному консулу последователей Борка были рассеяны по удаленным островам, которых в составе архипелага было не меньше двух десятков. Держать солдат на каждом острове было невозможно, поэтому Горху приходилось посылать вооруженные отряды уклистов то на один непокорный остров, то на другой. Вылазки обоих сторон проходили с переменным успехом. Повстанцы разоряли усмарильные лавки и вырезали уклистов, а те, в свою очредь, вместе с солдатами охотились на них, как на зайцев. Пойманных отправляли в столицу на суд правителя.

Дельфы "говорили" с некоторыми из не покорившихся, правда, Флог жаловался, что с годами понимать их становится все труднее. "Я знаю одного, по имени Дерг – он старейшина на острове Синей Ящерицы. Этот хойб уважаем другими. Если повезет, я вас представлю ему.

Выбор вооружения проходил весьма бурно. Каждый отстаивал свою точку зрения.

Тина Уткинс, например, заявляла, что закидает всех мышиным паштетом, и враги сразу сдохнут. Репейник, гремя доспехами и потрясая мечом, предложил произвести на свет парочку ручных драконов. А гном Нури по старой памяти попросил алебарду, которая где бы ни находилась, всегда возвращалась в руку и резала любую твердь, как масло.

Вдруг Пина, которая никак не могла вставить слово, выпалила:

– А я-то... Я заморожу в лед!

– Вот. Правильно! – поддержал Олли. – Надо использовать силу природных явлений. Пусть каждый возьмет на себя какое-нибудь одно, и как следует научится. Пора, наконец, разобраться с желтым усмарилом.

Тина была готова броситься на сестру с кулаками или столкнуть за борт. От обиды у нее выступили слезы. Как же это, она не додумалась, а Пинка получает от Олли похвалу! Теперь нос задерет. А он, как он мог?

Но Олли ничего не заметил. Он с Брю и Нури уже советовался насчет пушек. Одну, самую большую, калибром с голову умного невысоклика, решили поставить на носу. А другие, поменьше, разместить по три у каждого борта. Абордажные крючья тоже не забыли. Заведовать артиллерийским делом назначили Нури, признав, что идея с не теряемой алебардой тоже хороша. Касаемо природных явлений, роли распределили так.

Пина отвечает за холод, Олли – за гром и молнии, Хрюкл – за ветер, а Тина за осадки и наводнения. Репейнику поручили ответственный, но не самый первоочередной участок – землетрясения.

Даже доктору досталось персональное поле деятельности – напускать на противника всякую хворь. А вот Брю сказал, что уже стар для всяких там фокусов, и ограничится обязанностями капитана и помощью Нури. Все отправились по местам, чтобы заняться теоретической частью, а назавтра решили приступить к тренировкам.

Болто решил проснуться пораньше. Он был уверен, что добросовестно изучил все ветряные заклинания. «Потренируюсь немного, пока никто не мешает, а Брю, авось, ничего не заметит, ему судно вести надо».

Паромщик недавно принял вахту и, попыхивая свежераскуренной трубкой, покручивал штурвал.

Хрюкл зашел за капитанскую рубку и привязался к мачте предусмотрительно захваченной веревкой. "Мало ли, еще дунет куда-нибудь не туда, а дельфов я что-то поблизости не вижу. Бр-р-р!" – поежился невысоклик.

Капнув усмарилом на руку и раскрыв книгу, чтобы не ошибиться, Болто прочитал заклинание для среднего морского ветра. Затем строчку: "Для того чтобы задать ветру направление, нужно махнуть в эту сторону рукой и задержать ее". Болто махнул перед собой.

Появилось ощущение, что у него на ладони запустили большую юлу. Еще полностью не рассвело, и было видно, как воздушная воронка, раскручиваясь по спирали, отрывается от ладони. Через несколько мгновений внезапный порыв ветра качнул судно, начав разворачивать влево. Старый Брю от удивления чуть не выронил трубку. Он посмотрел на небо и торопливо завращал штурвал, выравнивая курс.

Хрюкл от восторга хотел взвизгнуть, но вовремя прикрыл рот книгой. Воровато оглядевшись, он все повторил, изменив направление на обратное. Теперь корабль резко потащило вправо.

– Тыща бешеных лобстеров! Он что, сдурел?! – возмутился Брю, имея в виду ветер.

Но это было только начало. Не в силах сдержать любопытства, Болто "заказал" маленький вихрь. Маленький он был или не очень большой, но корабль начало вращать. Паромщик, ничего не понимая и недоуменно озираясь, закрутил штурвал. И тут он увидел Хрюкла. Воспарив на длину веревки Болто тоже вращался, но только со скоростью неторопливого смерча. Привязанный к поясу шпагат перекручивался, сдавливая экспериментатора. Болто пытался кричать отменяющее заклинание, но ему удавался только натужный сип. Еще немного, и невысоклик стал бы похож на песочные часы. Но все вдруг закончились.

Ветродую-любителю никто не помогал. Просто он так "громко" подумал о своей горькой участи, что заклинание сработало само. Несчастный повис на рее, получив по затылку возвратившейся из поднебесья книгой.

– Хрюкл, рак болотный, тритон угловатый, сто ежей тебе в койку! – негодовал старый Брю. – Я чуть не рехнулся, а этот моллюск брюхоногий полетать захотел! Чтоб тебя тараканы морские сперли, такой ты разэтакий! Эй, будите эскулапа, у него пациент!

Хрюкла на силу сняли.

– Бодрянки ему, живо! – скомандовал Четырбок и сам помчался за ней.

Обретя после пинты живой воды способность говорить, Болто стал просить прощения у остальных членов экипажа. Девчонки принялись его утешать, а Олли сказал:

– Впредь никто не должен тренироваться в одиночку, только вдвоем, причем второй страхует и держит наготове отменяющее заклинание.

К занятиям приступили после завтрака и очередного кормления бойцовых ежей.

Подчинить себе силы природы – не такая уж легкая задача, даже если у тебя в руках волшебное снадобье, а в голове нужное заклинание.

Олли с Тиной стояли на носу судна и смотрели вперед. Летящие навстречу волны облизывали ватерлинию и таяли за кормой. Для того чтобы ударить молнией, нужно было найти какую-нибудь цель, но ничего подходящего не попадалось.

– Нет, мне уже надоело смотреть на океан, – решительно сказала Тина. – Если ничего не попадается, значит, цель надо сотворить.

Олли сначала не понял:

– Что, например?

– Например, вот это! – в тон ему ответила девочка, и прямо по курсу, на волнах закачался огромный шарообразный поплавок. – Можешь начинать.

Первая молния с шипением ушла в воду неподалеку от мишени. Облако пара на мгновение скрыло поплавок.

– Немного неточно, – спокойно произнес Олли в ответ на восхищенное Тинино "Ух ты!".

Вторая попытка оказалась более удачной. Молния с треском попала в цель, разнеся красный деревянный шар вдребезги. Только щепки остались покачиваться на волнах.

– Сделай еще, – попросил Олли.

Следующая мишень появилась в воздухе и, подхваченная бризом, полетела с правого борта от "Мечты Кашалота". В этот раз молния получилась несколько слабее. Надувной матерчатый пузырь вспыхнул, пылающие тряпки упали в море.

Тине очень нравилось изобретать для Олли различные мишени. Она то запускала воздушные шары и змеев, то бросала на волны бочки, а то просто просила ударить в морскую толщу на определенное расстояние. Молнии получались синие, желтые, красные, зеленые и так далее, в зависимости от силы и удара и пожеланий громовержца.

– Олли Громовержец! – очаровательно хохотала Тина после очередного попадания.

Решив сопроводить один из "выстрелов" громом, Виндибур никого не предупредил. Бабахнуло так, что пролетавший мимо альбатрос свалился в воду. Вся команда высыпала на палубу. Вид у застигнутой врасплох Тины был самый что ни на есть оглушенный, волосы стояли дыбом. Но самое интересное было впереди.

Водная гладь около корабля забурлила, и из пучины высунулась огромная бородавчатая морда. Громадное чудище, не то сом, не то жаба, возмущенно вздохнуло и укоризненно посмотрело на невысокликов. Изо рта чудища торчал акулий хвост и обрывки водорослей. По всей вероятности, грозовые опыты прервали трапезу глубоководного обитателя.

Это был Глок. Или Обжора Глок, как именовали его дельфы. Тысячелетиями Глок только и делал, что жевал. От этого важного занятия его не могли оторвать ни океанская буря, ни извержение подводного вулкана. Вкушал же Обжора все подряд, а вернее, то и тех, кто своевременно подвернулся.

За свою долгую и мрачную жизнь Глок чего только не видел, но никто никогда не стрелял в него молнией. Согласитесь, получить по макушке молнией во время обеда не очень приятно.

Плоский череп существа дымился, а желтые выпученные глаза-тарелки вращались, обозревая "Мечту Кашалота".

– Твои упражнения, Олли, ему, скорее всего, не понравились, – заметил Репейник переходя на громкий шепот. – По-моему, его надо срочно задобрить, а то откусит у нас с полкорабля.

Тут Нури нашелся:

– Я знаю, что делать: сон-вода!

Пока Обжора Глок водил глазами за снующими вокруг дельфами и раздумывал, дожевать ли ему акулу или сразу взяться за корабль, Нури и Болто выволокли из кают-компании бочонок с сон-водой и бросили за борт. Бочонок тут же был подхвачен длинным желтым языком чудища. Жабья привычка сначала хватать, а потом разбираться, подвела монстра. Задумчиво пережевывая акулий хвост и проглотив для порядка упавшего альбатроса, Глок заснул с открытыми глазами. Пустив два огромных пузыря, он под стрекот дельфов медленно пошел на дно.

Победа над Глоком придала экипажу уверенности в собственных силах. Теперь всякий старался превзойти другого в магических упражнениях.

Пина разошлась так, что старому Брю приходилось лавировать между небольшими айсбергами, а Репейник все-таки устроил подводное землетрясение, вызвав цунами. Хорошо, что Тина успела частично погасить волну, а частично направить в другую сторону. В общем, горстка невысокликов и один гном устроили в океане такой тарарам, что кальмары и акулы разбегались кто куда, рискуя быть замороженными живьем или поджаренными молнией.

Старина Брю только качал головой:

– Ну это ж надо... А все началось с того, что какой-то учитель, ущипни его краб, не пожалел за клочок пергамента пару лопат и баранью ногу! Убей меня гром!

Но ничего подобного хойбилонскому паромщику не грозило. Наоборот, регулярное употребление "бодрянки" чудесным образом выпрямило его спину и укрепило шевелюру, цвет лица стал розовый, а в глазах появился молодецкий блеск. Действие водицы с острова-близнеца сказывалось на всех. Доктор, например, стал более вменяем, а Олли шире в плечах. Девчонки Уткинс, так те вообще превратились в миленьких принцесс. И Хрюкл, и Пит, и гном Нури заметно прибавили в росте.

Все бы хорошо, но Олли не давала покоя одна мысль: «А что я, собственно, забыл на этом Эль-Бурегасе?» Мало того, он еще вовлек в это сомнительное предприятие столько народу. Причем совершенно не зная, что происходит на архипелаге. Беседы с Флогом все больше занимали его, но вместе с тем все больше росли сомнения, сможет ли он помочь этому затерянному миру. И что в данном случае можно считать помощью? Получалось так: кучка маленьких невысокликов собирается тягаться с вечным волшебником и его армией во имя освобождения островных хойбов, которым это не очень-то и надо. И происходит все в то время, когда его собственный народ нуждается в помощи.

Однажды Флог, который, видимо, почувствовал настроение Олли, сказал: "Мы не будем ни мешать, ни отговаривать, если вы соберетесь повернуть обратно. Но зло, которое Горх посеял в океане, рано или поздно коснется и вас, как нынче коснулся потоп, уничтоживший твой город и город Нури. Мы пока не все знаем, только думаем, стихия взбесилась потому, что так захотел Мазлус".

– Но зачем ему топить земли Коалиции? – удивился невысоклик.

"Надеется, что так быстрее отыщется Кронлерон. Он всегда боялся возвращения своего учителя. Хотя я, например, думаю, что того давно нет в живых".

"Так это что ж выходит, – поражаясь, спрашивал себя Олли, – Расшир и мой милый домик утопил какой-то проходимец, засевший на кучке океанских островов? Ну, держись, пиявка болотная, Олли Виндибур до тебя доберется!"

Разведчики посланные вперед Флогом, вернулись на следующий день к вечеру. В целом вести были неплохие. Повстанцы острова Синей Ящерицы дали добро на встречу. После объяснений «Мечта Кашалота» изменила курс и двинулась за сверкающими плавниками дельфов.

Закатное солнце, весело распускавшее бесчисленных зайчиков по волнам, и спинам морских эльфов мешало сосредоточиться впередсмотрящему. Хрюкл сидел в корзине на передней мачте и зажмурившись напевал любимую песенку хойбилонской молодежи:

Вышло лето на опушку,

Уронило солнце в лес.

За еловую макушку

Уцепился ветер-бес.

Пышет поле духом пряным,

Ждет от неба дойки туч.

Даже еж, и тот как пьяный

Ловит брюхом теплый луч.

Представив себе, как пахнет свежескошенное сено, Болто энергично принялся за припев:

Эх, кукушка, накукуй

Мне годков побольше,

Чтоб на солнышко глядеть

Смог бы я подольше.

Возившиеся внизу Тина и Пина удивленно посмотрели наверх, переглянулись и подхватили:

У ручья на травку сяду,

Разложу на камне снедь,

Подкреплюсь, потом прилягу,

Впрочем, я могу и спеть!

Про зеленые лужайки

И про плющ, увивший клен,

Про дубы и птичьи стайки,

Про любимый Хойбилон!

Песенка набирала силу, вытаскивая на палубу все новых членов экипажа. Вскоре и Олли, и Пит, и старый Брю весело тянули припев. Все, кроме Четырбока, давно не вылезавшего из своей каюты.

Повторяя еще раз последние строчки припева, Олли заметил, что впередсмотрящий уже не поет. Болто высунулся из корзины и указывал рукой куда-то влево. Не успев вытереть выступившие слезы, Хрюкл увидел нечто. Это нечто, похожее на небольшой остров, медленно проплыло рядом с кораблем, выпустив вверх водяной фонтан.