Текст книги "Завещание Фродо (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Вернидуб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Но вот идет к нему Тина, а у нее такое испуганное лицо... Гнать, гнать трусливые мысли... Кыш, проклятые! Прочь!

Тревожное ожидание длилось недолго. К "Мечте Кашалота" подплыл Флог: "Все. Зарклох уже здесь. Приготовьтесь и успокойтесь. Пусть враг думает, что вы попались. Удачи!"

Места распределили так: Олли и Тина на корме, Брю на мостике, а Болто и Пина на носу.

– Повторить еще раз заклинания, усмарил держать наготове! – предупредил всех Виндибур.

Когда они остались на корме вдвоем, Тина прижалась к нему:

– Мне страшно!

Олли погладил ее по голове:

– Не бойся ничего. Во-первых, я с тобой, а во-вторых, мы вместе.

"Молодец, невысоклик", – раздался в голове далекий голос Флога.

Виндибур улыбнулся. Он был спокоен.

– Пусть идут.

Враг словно услышал приглашение и не заставил себя ждать. Сначала в сиреневой дымке возникли корабли Верховного консула. Они выходили один за другим из-за северной оконечности острова, выстраиваясь в линию поперек пролива. «Раз, два, три... Всего пять», – насчитал Хрюкл. «Шесть, – поправила Пина, – вон он, шестой».

Незамеченный Болто фрегат подошел к берегу, готовясь высадить боевой отряд. Видно было, как поблескивают каски на головах прыгающих в воду солдат.

– Бедный Питти! – вдруг вздохнула Пина. – Как он там без нас будет...

Болто пробурчал:

– Сражаться они будут. Нури за ним присмотрит, не переживай.

Но Пина уже не слышала:

– Смотри, смотри, они идут на нас!

Четыре фрегата, сократив между собой дистанцию, пошли на медленное сближение с "Мечтой Кашалота". Пятый остался на месте, вероятно, для поддержки десанта.

На одном из атакующих кораблей ухнуло, и над головами невысокликов с шипением пронесся огненный шар, слегка опалив такелаж. Второй огненный сгусток угодил в воду рядом с правым бортом, подняв столб горячего пара.

– Эй, Хрюкл, эдак они нам корабль спалят! – крикнул с мостика Брю. – Давай, парень – Ветродуй, покажи этим тухлым устрицам, на что ты способен!

"Ох и разозлился же я", – подумал Болто, набирая в ладони усмарила. Сделав пассы руками, он прочитал заклинание. Из обеих рук невысоклика вырвались спиралевидные вихри, раскручиваясь в огромные воздушные воронки. Очередные огненные заряды врага, подхваченные встречным шквалом, завертелись и полетели вспять. На одном из центральных кораблей вспыхнул рангоут, а у второго загорелся левый борт.

– Получите, поганки сушеные! – ликовал начинающий повелитель ветров. – Болто Хрюкл возвращает ваши подарки!

Пина прыгала и потрясала кулаками:

– Так им! Так им и надо!

Пляшущие по воде смерчи разрушали боевой порядок. На горящих судах поднялась паника. Губительный ветер рвал паруса и снасти, не давая командам тушить разгорающийся пожар. Но капитан четвертого, дальнего от острова фрегата, предпринял маневр и вырвался за границу бушевавшей бури. Он начал обходить "Мечту" справа. То же самое попытался проделать и экипаж крайнего слева, флагманского корабля, но с меньшим успехом.

С мостика чуть не кубарем скатился старый Брю.

– В клещи хотят взять, раки болотные! Пора врезать им из пушки, забодай ее кальмар! Доктор, делай вот так, целься и зажигай!

Он навел орудие на развернувшийся бортом четвертый фрегат.

"Бу-бух!" – басовито громыхнула пушка.

Паромщик затряс пальцем в ухе:

– Здорово, провалиться мне в трюм!

Ядро с воем устремилось к вражескому судну и в щепки разнесло капитанский мостик, лишив корабль и капитана, и управления. Следующий выстрел, который сделал Четырбок, проломил борт над ватерлинией.

– Вот так стреляет наш эскулап, морских ежей ему в койку! – хохотал Брю, – Теперь пальни еще разок, лекарь!

Приноровившись, Четырбок вступил в пушечную дуэль с флагманом. Ему помогали Санитар и обезьянка. Сапфира (так из-за голубых глаз назвал ее Нури) подкатывала ядра, а енот, пока доктор наводил одно орудие, забивал заряд в другое. В момент выстрела звери жмурились и хватались за уши, но свой пост не оставляли.

Артиллеристы флагмана пытались отвечать. Но из-за трудностей с управлением у них плохо получалось: Болто-Ветродуй не выпускал корабль из зоны поражения.

И все-таки, пару раз попасть уклистам удалось. "Мечта Кашалота" потеряла полмачты и... зеленого пеликана Хрюкла. Вернее, пеликан пропал без вести после прямого попадания в камбуз.

Небольшой пожар быстро ликвидировали, после чего Пина спросила:

– Болто, мне надоело, что они в нас палят! Ты можешь опрокинуть их волной? Я кое-что...

Но на полуслове она испуганно замолкла. Ей вдруг стало жутко. Все, и Болто, и Брю, и Четырбок ощутили волну холодного, парализующего ужаса. Он холодил сердце, пробираясь прямо в мозг. Животные сникли сразу. Сапфира и Брюгай упали без чувств, а енот забился под таз, так что торчал один хвост, и скулил. В пролив вошел Ужас Глубин.

Зарклох возвышался над водным пространством пролива подобно черному утесу. Он медленно шевелил громадными щупальцами, поднимая чудовищные буруны. Каждый его шаг сотрясал дно, так что на острове качались деревья и со скал сходили оползни. «Мечта Кашалота» заплясала на здоровенных волнах, вызванных поступью спрута спрутов.

Олли смотрел и не мог отвернуться. Ни пушечная канонада за спиной, ни вой и грохот поднятой Болто бури, ни плач и крики Тины, казалось, ничто не может вырвать его из объятий вселенского ужаса. Мистическая, ирреальная картина, словно снятая со стены самой преисподней, проникала в тело через глаза. Она как паук из мухи высасывала из мозга все мысли, оставляя внутри только смертельный вакуум.

Хуже всего был взгляд Зарклоха, он поедал своим пламенем каждую живую клеточку там, куда доставали глаза Ужаса Глубин. Птицы падали в океан, а листья на деревьях засыхали. Но невысоклики почему-то были еще живы. Все, кроме Тины, остолбенели и онемели. И только маленькая хрупкая девочка, обмирая от страха, не переставала звать:

– Олли, миленький, очнись!

"Очнись, Олли Громовержец!" – загремел в голове мощный многоголосый хор. Виндибур вздрогнул. Наваждение стало стремительно отступать. Теперь перед собой он видел только черного до невероятности громадного спрута с девятью ногами и мерзкой, уродливой как вытянутая тыква головой. "Давай, Олли, мы держим его!" – Флог стонал, превозмогая сильнейшую боль.

Оторвав от борта побелевшую от судорожного сжатия руку, Олли широко расставил ноги. Размяв шейные мышцы и запястья, невысоклик начал четко, по слогам, произносить заклинание. Он говорил тяжело и громко, так, как будто вколачивал гвозди. Закончив первую часть, Виндибур очертил в воздухе огненный круг. Кольцо пламенело разными цветами, пока звучал голос Олли. Последние звуки магической фразы громыхнули так, как словно их произнес великан. Огненный вихрь сорвался с места и с треском ударил в Зарклоха. По скользкой пупырчатой шкуре чудовища прошла судорога.

– Что, не понравилось, жабье отродье?! – вскричал Олли. – Подожди, то ли еще будет!

Похожее на нимб оранжевое сияние поднялось над исполинским спрутом и в клубах пара опустилось на воду вокруг него. Зарклох в ярости забил щупальцами. Круги всколыхнули пролив. Образовавшиеся волны несколько раз подкинули "Мечту Кашалота" едва не смыв за борт начавший оправляться от шока экипаж.

– Держитесь крепче! – крикнул Виндибур, одной рукой цепляясь за поручень, а другой прижимая к себе Тину. Многотонная водная масса пролетела у них над головами и обрушилась позади, погрузив нос корабля в пучину. "Кивнув", корабль на несколько секунд задрал корму так, что стал виден киль. Чуть не захлебнувшись, Олли и Тина с трудом удержались.

Старый Брю весь мокрый что есть сил выкручивал штурвал, не давая "Мечте" подставить бок под следующую волну. На его ноге, вцепившись, висел Санитар. С юта, сквозь обломки камбуза, все в шишках и синяках пробирались Болто и Пина, Сапфира была с ними. Обезьянка едва успела удрать от волн на корму, а Брюгай взлететь в корзину впередсмотрящего.

– А доктор где? – всполошился Хрюкл. Он уже привык не выпускать Четырбока из поля зрения.

– Все в порядке! – бодро ответил паромщик. – Нашего стрелка потоком занесло в его же каюту, закопай ее морж. Эй, смотрите! А у нас скоро будет целое море ухи!

Гигантский спрутище ревел и метался в закипающей вокруг него ловушке, но тщетно – заколдованный круг не выпускал. Вода кипела там, куда он ступал. Облака густого пара заполонили пролив. Становилось невыносимо жарко.

Вдруг о корабль что-то стукнулось. Потом еще раз. Затем судно накренилось на левый борт, как будто кто-то потянул его снизу. Крен становился все сильнее. Пытаясь понять в чем же дело, Олли приблизился к борту и, вытянув шею, осторожно заглянул вниз. Вскрикнув, он опрометью бросился назад, пятясь и цепляясь за все, что попадалось под руку. В то же время из-за борта показалась конечность членистоногого толщиной с дерево, с чудовищным шипом-когтем на конце. Ударив в палубу в том месте, где только что находился Олли, нога прорубила ее.

– Морской паук! – вскрикнул Виндибур, падая на спину, и одновременно вытаскивая меч. – К оружию!

Вторая закинутая конечность, скользнув, прочертила борозду рядом с Болто. Затем появилась третья, но она принадлежала уже другому страшилищу.

– Полунд-р-ра! Нас пер-ревернут! – истошно заорал сверху Брюгай.

С отчаянным криком:

– А-а-а-а, гад! – Олли подскочил к первой ноге и рубанул ее в том месте, где она перерастала в шип. Страшная конечность дернулась, но одного удара оказалось мало. Меч поднимался и опускался несколько раз. С трудом отрубив застрявший в палубе коготь, Олли принялся кромсать другую ногу. Болто бился со своим пауком. Брю пытался выровнять корабль. Но ног становилось все больше, а крен все сильнее.

Разить молнией на корабле было невозможно. Олли отмел эту мысль сразу – корабль вспыхнет. Положение становилось критическим. И тут у него за спиной раздался голос Пины:

– Осторожней, пригнись!

Он машинально присел.

Позади раздался хлопок. Невысоклик почувствовал себя так, словно за шиворот ему натолкали льда. Глянув перед собой, Виндибур удивленно охнул. Панцирь карабкающегося монстра в один момент сковал другой панцирь – ледяной. Морской паук впал в ступор и отвалился. То же произошло и со вторым, и с третьим. Только четвертого почему-то проморозило не до конца, видимо он успел капитально нагреться, находясь рядом с Зарклохом. Паук, хрустя ледяной коркой, упорно пытался влезть на "Мечту", но был побежден Санитаром. В то время когда чудище собиралось перенести вес на одну из конечностей, енот бесстрашно подставил под нее таз. Поскользнувшись, паук грохнулся в воду.

Едва переведя дух, все бросилась помогать капитану. Паруса можно было поднять только на одной мачте. Да и на ней такелаж частично требовал ремонта. Олли спешно вернулся на бак.

Наконец показались отступающие дельфы. Флог подплыл к борту «Мечты»: «Ты настоящий герой, Олли Виндибур! Но дело надо довести до конца – не выпусти его на берег».

Флог как в воду глядел (Интересно, а куда еще смотреть морскому эльфу?). Зарклох, сообразив, что его посадили в "кастрюлю", ринулся к берегу. Дно содрогалось под тяжестью его прыжков, а вода в проливе плескалась как в стакане.

Спрута нужно было остановить. Но как? Невысоклики ничего не могли поделать. Замораживать варящееся чудовище – только ему помогать. Пустить наперерез смерч – вряд ли тот станет помехой. Хотя попробовать стоило. Пока Болто "заводил" стихийное бедствие, Олли два раза выстрелил молнией. Он вложил в удары всю свою ненависть и силу, но ошпаренный спрутище только дергался и на несколько мгновений затихал, чтобы потом снова скакнуть.

И тут, когда его черные щупальца уже начали крушить прибрежные рифы, когда невысоклики от отчаяния заплакали, земля перед Зарклохом вздыбилась и разверзлась. Фонтан огненной лавы, грохоча, ударил перед мордой чудовища, отбросив его назад. Скорей всего кипяток показался ему холодным, но лишь на мгновенье – последнее мгновенье в его жизни. Зарклох сварился.

– Это Пит! Это наш Питти! Ура!!! – заплясали друзья.

Перед сражением Пит Репейник чувствовал себя не лучшим образом. Сначала ему и Нури пришлось осваивать готовку гадючьего «супчика», а потом выслушивать претензии ежиного атамана.

"Как мы будем воевать с таким послевкусием?" – возмущался главный еж.

Пришлось побещать тройную порцию чирса по возвращению на корабль.

"Производство" дроф тоже вызвало затруднения: птицы получались какие-то невнушительные.

Вожак негодовал:

– Сами скачите на этих цыплятах, неучи! В договоре, – и он вынул невесть откуда свернутый в трубочку пергамент, – написано дрофы, а не мухи! Вот. – Ежина ткнул когтем в свиток. – И откуда у этого вымогателя документ? – пожимал плечами Пит, пытаясь добиться нужного размера.

Нури был краток:

– Жулик.

Но когда первые солдаты Горха стали высаживаться на берег, и гном, и не менее скептически настроенные повстанцы поняли, что поторопились. Насытившись, по команде атамана бойцовые ежи расхватали дроф и выстроились в три шеренги, взяв их за околоклювные перья – "усы". Несмотря ни на что, супчик действовал благотворно – боевой дух зашкаливал.

Дерг и хойбы, которых насчитывалось без малого две сотни, решили сходу "сбросить" нападающих в море. Атаковать, а потом разбираться – таков был нехитрый план. После залпа лучников повстанцы ринулись на врага. Но хорошо вооруженные солдаты, поначалу замешкавшись, стали теснить островитян. На корабле их оказалось гораздо больше обычного. Не дожидаясь, когда лодки достигнут берега, они спрыгивали и по пояс в воде вступали в бой. Сообразив, что совершили ошибку, бунтовщики отступили под сень прибрежных деревьев. Но преследования не было. Солдаты, закрываясь щитами от редких стрел, выстраивались в боевой порядок. Щиты имели только передние воины в доспехах– гвардия Верховного консула. Основная масса была экипирована довольно легко – только мечи, копья и каски на головах, видимо, так больше помещалось на корабль.

– Надо устранить "железных" со щитами, а то ежам не справиться, – доказывал Нури вождю "синих ящериц". Среди деревьев "рыцарям" придется разомкнуть ряды, вот только как их отсечь от остальных?

Но Дерг уже придумал.

– Я посажу самых ловких на деревья, а остальные будут постепенно отходить.

– Мысль хорошая, – одобрил гном. – Мы с Питом тоже участвуем.

Репейник аж закашлялся. Вот уж в чем он не видел ничего хорошего, так это в прыжках с высоты на головорезов Горха. "Хуже всего то, что им это понравится еще меньше", – боязливо поежился Пит. Но делать было нечего, чародей должен оправдывать свой статус.

К тому же у Пита в запасе кое-что имелось. Так, пара заклинаний, на всякий пожарный случай. Ими "на дорожку" снабдила его Пина.

Выбрав дерево поветвистей, невысоклик и гном притаились вместе с другими участниками засады. Сверху было видно, как солдаты сгруппировались и медленно, ровными шеренгами, двинулись вперед. Входя в лес, гвардейцы принялись молотить мечами о щиты. Действовало это устрашающе.

Повстанцы совершали короткие наскоки, а потом пятились. Время от времени из-за железных спин вылетали стрела или копье, и кто-нибудь падал под ноги наступающих.

– Пора, – сказал Нури, когда "железные" поравнялись с их деревом, и поцеловал амулет из "звездного камня".

Пит вспомнил, что у него на шее такой же, когда летел вниз. Приземлялся он в гораздо лучшем расположении духа. Грохнувшись на "своего" рыцаря, первое, что невысоклик увидел – занесенный меч соседнего. Лягнув его в коленку, Репейник откатился. Пока он катился, его ткнули копьем. Копье отскочило, но ощущение было пренеприятное. "Все, синяк обеспечен", – разозлился Питти, бросаясь с мечом на обидчика.

Нетеряемая алебарда косила неприятеля, как серп солому. Нури владел ею виртуозно. Щиты разлетались в щепки, а головы катились с плеч, как спелые яблоки с яблони. Воодушевленные примером чародеев, повстанцы ударили на "легких" и отсекли их от "рыцарей".

Убедившись в своей неуязвимости, Пит рубился как лев. Он бросался в самую гущу, прорубая кровавые просеки во вражеских рядах. Вскоре Репейник поймал себя на том, что преследует сразу шестерых. "Пора и отдохнуть", – решил герой, чувствуя, как болит плечо и "отваливается" кисть руки.

Перепуганные враги удивились еще больше, когда неуязвимый чужестранец с видом "надоело все" плюнул и пошел обратно, волоча за собой меч.

В это время Нури, оглянулся назад и крикнул:

– Всем в укрытие!

Команда прозвучала весьма своевременно.

Сверху (а поросший лесом участок представлял собой склон) раздался свирепый клич "Мыши ужа!". Не дожидаясь условного сигнала, застоявшиеся ежи решили атаковать. Запах свежей крови, будораживший их ноздри, непреодолимо звал в битву.

Пять сотен лет свет не видел ничего подобного. Триста очумелых дроф, направляемых только одним ежам известным способом, неслись со всех ног. Рассыпавшиеся лавой колючие кавалеристы лавировали между деревьев, привстав на спинах птиц. Безумием было бы оказаться на их пути.

Но враг решил ввести в бой основной резерв – на Синюю Ящерицу высадился отряд уклистов. Подкрепление заградило солдатам путь к отступлению, погнав их впереди себя.

Ежи ударили люто. С ревом "Мыши ужа!" они летели в хойбов, сворачиваясь в смертоносные клубки. Толстые иглы разили наповал, пробивая даже кольчуги и отравляя плоть. Как потом выяснилось, за этим и нужен был гадючий супчик.

Уклисты, одетые поверх доспехов в синие сутаны, не дрогнули. Похоже, их чувства притупляло какое-то заклинание. "Избранные Орденом" переступали через мертвые тела солдат, рубя мечами замешкавшихся ежей и стреляя из луков в дроф. Дрофы, подбирая своих седоков, разгонялись для нового круга, но действовать так же эффективно ежи уже не могли – стальные кирасы уклистов не поддавались, а яд игл, задевавших руку или ногу, действовал на слуг Ордена гораздо медленнее.

Тут-то Пит и вспомнил по Пинины заклинания. Вытащив шпаргалку, Репейник принялся колдовать. Специально для него заклинания были написаны разборчиво, крупными буквами. Достав из подсумка желтый усмарил, Питти сделал все по инструкции.

В воздухе пахнуло морозцем. Сразу после этого ноги уклистов стали разъезжаться, и сами они, падая, покатились вниз – склон и стволы деревьев покрылись льдом. Ежей выручили когти.

Заметив сложное положение уклистов, корабли повели обстрел "круглым огнем". Огненные шары поджигали лес и вытапливали борозды в ледяном панцире. Тогда рассердившийся Пит заморозил уклистов. "Синие сутаны" застыли в нелепых позах. "Почему я сразу этого не сделал?" – пожал плечами невысоклик и попытался заморозить фрегаты, а заодно и всю бухту.

Но свой флот Мазлус Горх создавал сам. Еще когда Верховный консул посылал новые корабли на Север, к Полуночным землям материка, он защитил их от обледенения.

Из природных явлений ученику Кронлерона были подвластны стужа, дождь и ураганы. Но применять вблизи, прицельно, он научился только холод. Даже сгустки летящего огня были скорее изобретением, нежели магией.

Предав учителя в удобный для себя момент, Мазлус многого не узнал.

Как бы там ни было, а стараниями Пита бухта на какое-то время замерзла, заключив в ледяные объятия оба изрыгающих огонь фрегата. Предоставив повстанцам и Нури самим раскалывать «хрустальных» уклистов, Репейник решил взобраться на скалу для наблюдения за проливом. Звуки пушечной канонады обеспокоили его, а когда там началось настоящее светопреставление, поднялась буря и земля на острове затряслась непонятно отчего, невысоклик рванул наверх.

То, что он увидел, с трудом укладывалось в голове. Часть пролива кипела, а чудовищный спрут размером с хороший кусок острова пытался выпрыгнуть из этой "кастрюли" на берег. Со скачущей по волнам "Мечты Кашалота" в Зарклоха били молнии, но остановить не могли. Кошмарные щупальца монстра уже хватались за торчащие около берега рифы.

– Не нравится ушица? Ничего, щас я тебя поджарю! – потер ладони Пит. – Ну-ка... Как насчет небольшого изверженьица?

Дальше случилось то, что случилось. Изрыгнутая землей лава помогла доварить спрута. Репейник возликовал. Прыгая на верхушке скалы, он потрясал мечом, посылая проклятия Горху.

Глава 15. Призрачный миг победы

– Собирай вещички, Нури, пикник окончен! – задорно произнес Репейник когда вдруг пошел сильный дождь.

Используя трофейный щит вместо зонта, Питти ходил с дротиком в руке, сгоняя и пересчитывая дроф. "Не бросать же столько мяса, – рассуждал он, – тут, поди, их на целую ферму. А убой девать куда? Ежам-то они теперь без надобности!

Несмотря на ливень, команды фрегатов еще пытались обстреливать берег, а заметив приближающуюся "Мечту", дали залп по ней. Но каменные ядра не долетали. В ответ с корабля невысокликов ударило несколько молний – фрегаты запылали. Один из них, тот, что первым высаживал боевой отряд, раскроило пополам. Спасаясь, уцелевшие прыгали на тающие льдины и пытались приблизиться к острову, чтобы сдаться на милость победителей. Дерг и другие вожди повстанцев, немало удивляясь собственной победе, принимали капитуляцию.

Ремонт «Мечты Кашалота» занял немного больше времени, чем планировал старый Брю. Зато две новеньких мачты и вместительный камбуз, получившийся благодаря удалению ненужного теперь «ежиного» барабана, просто радовали глаз. Колючее войско понесло значительные потери и удалялось на заслуженный отдых. Атаман бойцовых ежей решил осесть на острове Ежином, «вернуться к истокам», так сказать.

– Кстати, а куда подевался твой рыбоглот, а, Болто? – спрашивал Брю. – Что-то я даже перьев от него не нашел, засоси его в ракушку. Наши-то орлы, вон – все на месте.

Пугай, Брюгай и Апельсинка качались на канате, время от времени отпуская остроты по поводу хлопочущего Санитара. Обезьянка беседуя с Нури, драила нетеряемую алебарду, а канарейка Кена пускала трели из-под крыла дремлющей собаки.

– Хотел бы я это знать, – пожал плечами Хрюкл. – Будто провалился куда...

– Вот именно, провалился! – Брю хлопнул себя по лбу. В полу была дыра, а ядра я не видел.

– Ну, вы даете! – подскочил Виндибур. – Да если ж ядро угодило в трюм, там может быть повреждение и течь! Скорее туда!

По сути дела, от знаменитого хойбилонского парома в результате волшебных превращений осталась одна палуба. Но сделана она была на совесть. Для того чтобы сначала разнести камбуз, а потом проломить двухслойный настил из тиса, требовалось прямое попадание, ну а если ядро бьет не на излете, бед оно может натворить немало.

Все, кроме Четырбока, бросились в трюм. Эта часть корабля, как и полагалось, была вместительной и темной, хоть глаз выколи.

– Зажгите факел, – попросил Олли.

Первое, что уяснила команда, спустившись вниз, так это то, что под ногами не хлюпает.

– Уже лучше, – хихикнул Пит, – а то я собрался занимать места в шлюпке.

– Отщепенец! – возмутилась Пина.

Но Болто вдруг навострил уши:

– Тихо! Вроде шум волн отсюда не должен слышаться... А это тогда что?

Между переборками, аккурат под тем местом, где находился камбуз, раздавался не то скрежет, не то хрип. Посветив, Олли увидел пеликана. С птицей творилось что-то не то.

– Бедненький, – захныкала Тина, – он, наверное, заболел.

– Заболеешь тут, – буркнул Репейник. – С вами одни приключения.

Пеликан Хрюкла лежал с открытым клювом и странно хрипел.

– Тяжелый какой! – удивился Болто, поднимая его на руки. – Подсоби, Питти!

С трудом вытащив птицу на палубу, невысоклики принялись звать доктора.

Сначала деловито подскочил Санитар:

– Доктор моет руки: гигиена – превыше всего. Минутку.

– Ну совсем обнаглел, полосатый... Брысь! – шуганул енота Репейник.

Попугайский хор дружно поддержал тему:

– Кр-рах! Пр-роизвол!

– Узур-р-рпатор, ущипни его кр-р-раб!

– Пр-р-ротивный лизоблюд!

Но Санитар и не думал уходить.

– Мус-сорные куры! – бросил он презрительно.

У Апельсинки сразу случился обморок.

Тщательный осмотр больного выявил нахождение внутри крупного инородного тела. Непонятно как, но пеликан проглотил ядро.

– Да-а-а, – протянул Четырбок, – случай нетипичный. Вот помню, ваш папаша, – эскулап посмотрел на двойняшек поверх пенсне, – в детстве проглотил строительный отвес вместе с веревкой...

– Э-э, заклинатель карболки, – замахал руками Брю, – обожди-ка с воспоминаниями. Ядро – не отвес какой-нибудь, замусоль его рак, да и веревки нет – тянуть не за что. Я вообще не представляю себе то место в пеликане, через которое оно сможет пролезть. Смотри, бедняга даже встать не может.

– Вырежем! – сделал вывод Четырбок. – Грыжа – дело серьезное...

– Подождите, – запротестовал Хрюкл, – почему сразу резать? Может, ему слабительного?

– Ты сам-то это как представляешь? – спросил Олли.

– А ты?

– Есть одна идея, хотя я не уверен... В общем, можно попробовать растворить.

– Что-что? – не поняли сочувствующие. – Это как?

– Да видел я кое-что. Подождите, сейчас принесу.

Через минуту Олли вернулся с книгой.

Как-то он наткнулся на заклинания, помогающие освобождать самородное золото от примесей других металлов, в том числе и железа. Он еще показал эти страницы Нури, который, как истинный гном, придал опытам Кронлерона большое значение. Ведь известно, что подземные жители горное дело ставят превыше всего.

– Главное, чтобы ядро не оказались из чего-нибудь другого, – мрачно пошутил Репейник.

Пина сразу шикнула на него:

– Типун тебе на язык!

Олли попросил пять минут, чтобы еще раз изучить написанное. Вскоре он был готов.

– Ну-с, приступим.

Синее усмариловое облачко заискрилось над незадачливым пострадавшим. Кракс! Внутри у пеликана что-то треснуло, хрумкнуло и забурлило. Втянув со свистом воздух, питомец Хрюкла издал протяжный трубный звук, вскочил на ноги и без разбега взлетел почти вертикально.

– Ура! Да здравствует Олли! У нас получилось! – зааплодировали двойняшки, а сентиментальный Болто даже приготовился пустить слезу.

– Ну да, конечно, уж что-то получилось точно, – заметил Репейник, наблюдая, как из вьющего петли пеликана идет желтый дым, расчерчивая небо над кораблем. – Слышь, Хрюкл, теперь у тебя – рыбоядная петарда, – Пит повел носом, – начиненная серой.

– Не переживай, Болто, – утешал старый Брю, – в любом деле неизбежны издержки. Главное – жить будет, сокол, почеши его скат! Ишь, как небо коптит, любо-дорого!

– Просто ядро было чугунное, – догадался Олли, – а в чугуне – примеси. Да вон, Нури лучше знает.

Гном просто сиял.

– Я знаю одно, и самое главное: теперь мы можем уничтожать оружие в руках противника. Ведь топоры и мечи – все из железа, а копья и стрелы без наконечников – просто палки.

Почти сутки Нури, Олли и Тина, развивая идею гнома, экспериментировали с трофеями, которые удалось собрать на месте битвы. Не все получалось гладко (сплавы-то были разные), но в целом, универсальное заклинание работало. То, что имело в своем составе железо, рассыпалось либо испарялось. Вскоре на месте испытаний образовалась целая куча рукояток от мечей и частокол копейных древок.

У Виндибура масштаб происходящего все еще не укладывался в голове, а пути назад уже не было. Дав надежду таким как Дерг, победив непобедимого Зарклоха и уничтожив кучу уклистов, Олли решил идти до конца. А конец известен: его ожидает весьма неприятная встреча с Верховным консулом, который свой трон просто так не отдаст. "Да я и не претендую, – успокаивал себя Олли, – хоть я и Громовержец, а свергать чужих правителей – не мое дело. Пусть сами разбираются. Мы только поможем немного, и домой". Он пытался советоваться с Флогом, но тот почему-то уходил от разговора. После "сдерживания" Ужаса Глубин Флог и его дельфы никак не могли восстановиться. Только однажды морской эльф сказал: "Я думаю, что ты ответственен больше, чем тебе кажется". И не стал ничего пояснять.

Вскоре стало известно о приближении отряда дельфов во главе с королем Илогеоном. Ило Справедливый, как его называли "синие ящерицы", держал слово, ведя соплеменников на войну с Горхом.

Когда на горизонте заблестели пять сотен плавников, Виндибур и его спутники уже стояли на носу "Мечты", ожидая прибытия гостей. Встрече постарались придать торжественный оттенок.

– Настоящий король все-таки, а вы одеты как на прогулку, – совестила товарищей Пина.

На что Питти как всегда пробурчал:

– А они вообще не одеты. Что за неуважение?

– Кр-рах! Дискр-р-редитация! – поддержал хозяина Пугай.

Но перечить Пине было бесполезно, и Репейник обрядился в золотые доспехи. Став рядом с ним, вся в кольцах и бриллиантах, как принцесса, она удовлетворенно заявила:

– Ну вот, другое дело.

Король Илогеон в сопровождении своего внучатого племянника грациозно подплыл к "Мечте Кашалота". Могучий царственный дельф был значительно крупнее других и имел на голове золотую татуировку в виде четырехконечной звезды.

"Мы, дельфы, вольный народ. Нам навсегда открыты все стороны света, – словно предваряя вопрос начал Илогеон. – Приветствую тебя, Олли Громовержец!"

Почувствовав смущение невысоклика, король добавил: – "Теперь это твое имя".

Олли с достоинством поклонился:

– Я благодарю вас, Ваше величество, за помощь. Без Флога и его товарищей мы ни за что бы не справились с Зарклохом.

"Нет, Олли, это мы признательны тебе. Ты и твои товарищи избавили океан от Ужаса Глубин. Дельфы будут помнить об этом, пока жив последний из них".

После слов короля пролив опять закипел – пять сотен дельфов встали на хвосты и, кланяясь, захлопали ластами. Невысоклики и гном почувствовали себя знаменитыми актерами, выходящими после спектакля "на бис".

С утра начали прибывать повстанцы с разных островов. Целые флотилии лодок заходили в пролив с обеих сторон. И первое, что хотели сделать поборники «справедливого распределения» – хоть одним глазом взглянуть на легендарных чародеев с материка. Участники мятежа смотрели на победителей Зарклоха как на богов. Все видели проплывая мимо, как бесчисленные птицы клюют тушу вареного спрута. К птицам на помощь подоспели полчища акул, но для того чтобы пожрать чудовище, их однозначно не хватало. Дохлый Ужас Глубин начинал протухать.

Принимая поздравления хойбов, Олли быстро устал. От рукопожатий и поклонов у него болели ладони и ныла спина. Оставив за себя Пита, он вместе с Нури отбыл на корабль. Позже к ним присоединился Дерг.

Начертав карту главного острова – Бурегаса, вождь "синих ящериц" отметил на ней Ласиоту, подковой охватившую бухту Прибытия.

"Совет четырех", как потом стали называть участников исторического собрания, склонился над картой. Четвертым был старый Брю. Стуча трубкой по карте и смахивая ладонью пепел, знаменитый морской волк утверждал:

– Хрястни мое весло, если Горх не закроет вход в бухту своими кораблями. Высаживать отряды придется восточнее, где нету гор. Потом, я как моряк говорю вам: нас наверняка будут поджидать вот здесь – у пролива.