Текст книги "Рыжик-4(СИ)"

Автор книги: Дмитрий Мачальский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Кто?.. Кто повеситься? – отвлеклась на них чернявая как смоль дама "шемаханского" вида, сидевшая напротив.

– Да кто угодно повеситься! – серьёзно заявил Олежка в расчёте на то, чтоб закруглить тему, но ошибся.

– Как же – кто угодно!.. – встряла соседка "шемаханской царицы", во внешности которой превалировали каштановые кудряшки и ярко напомаженные губы. – Помнишь, как у нас Сарчук вешался?

– О! Еще бы я не помнила! Мы с ним в одном общежитии жили... Месяц всем душу мотал: "ой, не могу так жить!", "ой, повешуся!". Уже и на профком вызывали, и по партийной линии уговаривали, и всем коллективом на поруки брали... Не помогло!

– Что?.. Таки повесился?! – замирающим голосом поинтересовалась Юлька.

– Ага – спился! – словно даже разочарованно объявила дама. – Да он вообще, как выпьет, так дурной делался совершенно.

– А как он к Вербицкому ходил, помнишь? Перед самым выездом в поле!.. Дидашенко его только что за руку не держал, чтоб – ни грамма. Так это чудо уже после рабочего дня где-то нашёл... И в "тёплом" виде попёрся в кабинет к директору – самому! – разбираться, почему такого ценного сотрудника, как он, и не ценят, а "всякие" только кресло в кабинетах занимают! Представляешь?! Вербицкий его молча выслушал... и тут же вручил бумагу "по собственному желанию"! А Дидашенко потом за голову хватался – с кем в поле ехать...

– А помнишь, как потом его мать писала заявления в горком?.. Это, представляете девочки, – обратилась "шемаханская царица" к сидящей напротив молодёжи (Олежка поморщился, но стерпел), – жили они в общежитие – тут по соседству, так она накатала телегу, что от нашего здания исходит вентиляция, "от вентиляции – вибрация, от вибрации – радиация, некоторые болеют, а другие уже умерли!"

– Шо, правда?! – вырвалось у Люды.

– Ато! Комиссия приезжала разбираться! Начальство на ковёр вызывали... сотрудников... Вербицкий ТАК матерился!..

– Ой, да тут когда-то весело было!

– Да, вроде, и сейчас негрустно... – собрался было вступиться за родную организацию Олежка, но его прервали.

Испуганно взвизгнув, распахнулась дверь, впуская толпу курильщиков. Комната сразу наполнилась бодрым галдежом и запахом табачного дыма, народ задвигал стульями, рассаживаясь по местам, и Люда поняла, что это её последний шанс подышать свежим воздухом. Вскочив так, что едва не опрокинула кресло, она бросила мимоходом Юльке "щасс!" и рванула к выходу... И вдруг замерла, как вкопанная.

В дверь входил Матвийко – счастливо улыбающийся и довольный "як слонь", – держа за руку миловидное создание, которое так же счастливо, но несколько смущённо улыбалось ему в ответ.

– О, Милочка! Познайомся, це – Наталя, – услышала она, как во сне и, видимо, сама что-то ответила, потому что девушка кивнула, проходя с Матвийком внутрь.

– Люда, а вот можно такой вопрос... – отметил мозг голос Лёхи, но сознания это не достигло. Люда сомнамбулой прошла на выход и "как дышать" вспомнила только в коридоре.

"Ну, вот и всё... Вот и приехали..."

"А что ты хотела? Чтобы такой парень, и только тебя дожидался? Есть и пошустрее..." – довершил разгром её надежд внутренний голос.

"Ну и ладно... И не очень-то хотелось..." – соврала она сама себе и со вздохом подытожила: – "Как всегда..."

"Лю, шо случилось? Лю?!.. Мама?!.." – всполошилась Миклуха, но Люда уже успокоилась:

"Не-не, ничё... Это, малЕнька, такая жизнь..."

Когда Юля вернулась в общагу, она сразу поняла, что у подруги нет настроения. Людка сидела на кровати, обняв гитару; на столе светился экраном телевизор, вглухую показывая какой-то боевик, а она тихо бренькала, отрешённо глядя в стену, и на появление Юльки не отреагировала вообще.

– Тебе плохо, да? – осторожно поинтересовалась та, чувствуя себя чуть-чуть виноватой.

На забаве она не сразу обратила внимание, что Матвий как-то слишком любезничает с незнакомой девицей. Но обернувшись, чтобы поделиться сенсацией... обнаружила пустое место. И только тогда вспомнила, что пустует оно уже довольно давно. Предчувствуя назревающую трагедию, Юлечка настойчивым тычком подняла бурчащего Олежка, чтобы срочно мчатся домой. И оказалась права...

Людка подняла серьёзный взгляд и серьёзно ответила:

– Нет. Мне хорошо. Са-а-авсем хорошо...

После чего, без перехода, ударила по струнам, взревев при этом хриплым басом:

– Если тррруп оказался вдррруг

и не жив, и не труп, а так.

Если сррразу не ррразберешь

плох он или хорош?

Скальпель в руки возьми, рррискни.

Ррразложи на столе его.

Был он труп или спал больной,

там поймешь, кто такой...

– Ну, Люсь-кин!.. – попыталась прервать "страдания" Юленька, морщась от Людыного рёва, но безуспешно.

– ...Если он не скулил, не ныл,

значит трупом наверно был,

а когда со стола упал,

то тихонько лежал.

Если ж он заорал, сбежал,

ты его догони, верни,

медицинский исполни долг -

врач сказал, значит в морг, – закончила Людка назидательным тоном и опять взялась тихо перебирать струны.

– Ну, ты нормальная ва-аще! – смогла, наконец, возмутиться Юля. – Чё орать-то?!

– Я не ору, я пою! – со взглядом, вдохновенно устремлённым в потолок, пояснила подруга.

– Полиричнее нельзя?! – съязвила Юлечка.

– Как скажешь, – согласилась Людка и замерла, внимательно глядя в телевизор.

Юля проследила за её взглядом и обнаружила, что картинки на экране мелькают, словно перелистываемые нетерпеливой рукой: одна, другая... боевик, дурная комедия, любовная драма...

– Стоп! – вдруг скомандовала Людка.

На экране киборг-убийца, самозабвенно крошил полицейский участок из крупнокалиберного вооружения. Но пока Юленька соображала, чем это грозит лично ей, подруга уже наигрывала простенький мотив.

– Ка-а-анешна можно! – радостно сообщила она и затянула нежным мультяшным голоском:

– Он был когда-то странной

железкой безымянной,

которую на свалке

никто не подберет.

Теперь он Терминатор

и всем крутым ребятам

при встрече

просто

бОшки оторвет.

– Теперь нормально? – с милой улыбкой переспросила Людка и, не взирая на отчаянье в Юлечкиных глазах, продолжила издевательски-детским тоном:

– Без мяса и без сала

из умного металла

его создали люди

для всяческих работ.

Но сдвинулися клёпки

в его железной попке

и скоро

всем нам

Судный День придет!

– Люсюньчи-и-ик!.. Ну, Лю-у-у-сь!.. – опять заныла Юленька и поспешила заполнить паузу важной сентенцией. – Да брось ты переживать, они и так все придурки!

– Правда?.. – с наивным удивлением уставилась на неё подруга, словно поражённая до глубины души данным открытием.

– Да! – со знанием дела подтвердила Юлечка.

– Как это грустно... – огорчилась Людка и принялась снова отрешённо бренькать по струнам.

Юля собралась было выдать еще что-нибудь "утешительное", как вдруг услышала, что в монотонный гитарный перебор вплёлся посторонний звук, словно где-то за окном пытался завестись мотоцикл. А прислушавшись, с удивлением поняла, что это низкое на грани слышимости рычание издаёт сама Людка. Да и струны с каждой секундой всё резче и злее стали срываться с её пальцев, пока наконец, нарастающая угроза не вырвалась в раздражённом возгласе, обращённом почему-то к телевизору:

– Ну, опять?!

Экран испуганно мигнул и начал перебирать картинками с такой скоростью, что в глазах замельтешило. Но вот он остановился и... в комнате раздалось безнадёжно-горькое детское всхлипывание.

– Грррр! – уже отчётливо "высказалась" Людка и решительно отложила гитару. Юлечка с удивлением проводила взглядом её спину, исчезающую в двери, и только тогда опомнилась:

– Э, куда?! Меня подожди!

Выскочив в коридор, она застала "картину маслом" – подруга остановилась у какой-то двери (похоже той самой, на которой "споткнулась" ещё утром), решительным пинком в неё постучалась и, не дожидаясь приглашения влетела внутрь. Юленьке резко поплохело от предчувствия большой драки, и пока она гнала следом, то успела мысленно накрутить себя до "позвонить в милицию". Однако, достигнув места предполагаемого смертоубийства, она "горы трупов" не обнаружила. Напротив, в проёме двери виднелся экран телевизора, на котором, судя по азартному голосу комментатора, кто-то у кого-то как раз отобрал мяч, а с кроватей глядели живые и здоровые, но слегка очумелые от вторжения хозяева. Юля еще успела ощутить табачно-пивной "штын", исходящий из комнаты, и... едва отшатнулась от внезапно вынырнувшей подруги. В руках у той оказался цветочный горшок. Из горшка торчало пригнобленного вида геранька с поникшими листьями.

– Чё это?! – оглядела Юлечка подругу и её странное приобретение.

– Вы сдурели?! – очнулись, наконец, хозяева комнаты.

– "Ну кто так принимает мяч?!" – поддакнул комментатор из телика.

Людка неожиданно набычилась, а растение испуганно вздрогнуло и словно приникло к ней обвисшими, с желтыми каёмками листьями. Под его стеблем стали заметны окурки, устилавшие сухую серую землю.

– Смотреть надо за растением! – гаркнула Людка через плечо и, уже обернувшись к подруге, с упрямой решимостью объявила: – Он будет жить у нас!

– Да ладно, – согласились из комнаты, – мы и так не знали, чего с ним делать.

– Почему – "он"? – удивилась Юленька, но так как Людка ничего не объясняя, устремилась мимо неё в свою комнату, поспешила за нею, на ходу успокаивая: – Ну, ладно, ладно... пусть живёт.

Вернувшись к себе, Людка торжественно водрузила горшок с цветочком на стол и начала суетиться, едва не по куриному хлопая руками:

– Где?.. Где?.. Где?..

– Что?! – попыталась привести её в чувство Юлечка.

– Газета!..

– А нету!

– Кулёк!..

– На! – заинтригованная Юля выдернула из-под кровати завалившийся туда пустой пакет и вручила подруге.

Людка тут же подстелила его под цветочек и опять чего-то засуетилась:

– Ннн!.. Ннну?!..

– Чё?.. – поинтересовалась Юлечка уже раздражённо.

– Ннн... Лопата!

– Чё?!!

– Ннн... А! – решилась Людка и схватила столовую ложку, причём – Юлечкину, валявшуюся по причине немытости на столе еще с утра.

И не успела Юленька возмутиться, как её любимая ложка была сунута в грязную землю и подруга принялась выгребать ею мусор из горшка.

– Вот и хорошо, – говорила она при этом. – Сейчас мы тебя почистим, и будешь ты у нас как новенький. Мы будем тебя любить, поливать, выгуливать... и назовём Аполлинарием!

Юлечка послушала, покрутила пальцем у виска и решила, что на сегодня душеспасительных операций с неё достаточно.

–

Начальник оперативного отдела смотрел на изображение своего подчинённого и не верил собственным ушам.

– Так прямо отстранить?!

– Угу... – подтвердил тот уныло, предчувствуя головомойку.

– А причины?

– Необъективное восприятие объектов наблюдения, – отчеканил, словно Устав, подчинённый.

– Долго думал, да?

– Долго... – со вздохом признался тот.

– Ты понимаешь, что у нас сроки?..

– Понимаю...

– И всё же?..

– Орхан Селимович, а если я сорву операцию?! У нас же сроки!..

– Так... Спокойно... Давай разберёмся. Это была, я так помню, твоя идея-шминдея?

– Ну, моя...

– Кто мне всю плешь проел своей интуицией?

– Ну, я...

– Ты понимаешь, что кроме твоего "предчувствия" у нас других инструментов сейчас нет?

– Понимаю... Но Орхан Селимович!..

– А ты уверен, что действительно необъективно воспринимаешь?

–Я всё обдумал.

– А может, ты просто не веришь собственному чутью, да? Боишься поверить?

– В смысле?..

– Ну, как это обычно бывает, когда действительность слишком точно совпадает с нашими желаниями. Так что даже страшно поверить.

– Но как же я отличу, если?..

– А вот на то ты и есть – оперативник. Давай выполнять свою работу, да?!

После того, как изображение погасло, начальник оперативного отдела еще с минуту сидел неподвижно, поджимая пухлые губы и хмуря и без того тёмные брови. Такие эксцессы просто так не проходят. Надо же – в самый пик работы и такое отчебучить! Но, видно, припёрло парня. Хорошо еще начальство не знает...

Стоило о нём подумать, как начальство и явилось... Даже изображение его несло заряд подавляющей ответственности. Начальник отдела мысленно досчитал до пяти и изобразил деловой вид.

– Ну, что скажешь? – угрюмо поинтересовалось начальство.

Сразу стало ясно, что обычного "работаем" будет недостаточно. Начальник отдела глубоко вдохнул и решился.

– Я считаю, что мы – с определённой долей вероятности, конечно, – нащупали объект.

Начальство подняло взгляд.

– Вероятности?..

– Ну-у-у, процент-шмоцент... туда-сюда... вы же понимаете, в нашем деле без вероятности никак. А тут и подавно... Тут, будь даже самым мудрым из мудрых, не скажешь наверняка. Хотя как раз "мудрые из мудрых" всегда не прочь потопить корабль ясности в море риторики...

– Орхан!

– Да?..

– Я могу твою "вероятность" доложить наверх?

– Ну-у-у... с определённой долей вероятности.

– Понятно, если к стенке припрут...

– Ну, да... Я же не могу вводить вас в заблуждение!

– Хорошо. Что по этому направлению предпринимается?

"Прекратили истерику и вернули сотрудника к работе", – подумал начальник отдела, но сказал другое.

– Единственное, что мы можем предпринять, это ждать. Ждать, когда объект себя проявит и максимально снизить риск упустить его. Для начала предлагаю до предела сгустить сеть прикрытия, чтобы мобильные группы дежурили во всех ключевых точках. У нас таких резервов нет, поэтому понадобиться ваша помощь. И кстати, это хорошая информация, чтобы доложить наверх.

– Поучи еще... – буркнуло начальство. – Ладно, принято! И вот что, Орхан... Вы там у себя плохо представляете, какая истерия твориться наверху – на САМОМ ВЕРХУ. Мы – на грани "крайних мер" и "моря крови".

– Они там будут бегать с топорами по полю, но дрова-то рубить всё равно придётся нам...

– Правильно понимаешь. Мы тоже можем "взять под козырёк", снять ответственность... Но это дело особенное, дело нашей профессиональной чести. Дело, за которое нам самим не должно быть стыдно перед человечеством. Понимаешь?

– Понимаю... Сделаем... – просто пообещал начальник отдела.

И подумал, что "мне бы ещё мою уверенность"...