Текст книги "Рыжик-4(СИ)"

Автор книги: Дмитрий Мачальский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

"Ну-у-у... меня... и еще – меня... ту, которая в лесу... где дерево... дуб..."

Попытка внутреннего голоса съехидствовать по поводу личного детского сада была перехвачена на взлёте и резко затолчена вглубь, не исключено, что в спинной мозг. Шутить над ТАКИМИ чувствами Люда была не способна.

"Так... подожди... Вас теперь двое?" – осторожно уточнила она.

"Не-е-е... я – одна... Я пришла с тобой... И я уже была там... Ты же видела... меня... Лю, я не могла остаться!.. Я бы там погибла!!.. Ну как ты не понимаешь?!! – голос Миклухи сорвался.

"МалЕнька..." – так ничего и не поняв, Люда готова была на пару с Миклухой расплакаться от сочувствия и, как могла нежно, словно гладила большого пушистого щенка, объяснила: – Ты – моя ма-а-аленькая... Я тебя не оставлю... сколько бы вас... тебя ни было".

"Правда?.. – словно живое тепло, прильнуло к ней, успокаиваясь и счастливо замирая. – Ма-а-ама"...

__________

С утра Люда была тиха и задумчива, и с точки зрения Юлечки – просто прелесть! Она ни слова не сказала за грязную посуду и совершенно безропотно позволила сделать себе причёску на Юлечкин смак. Только почему-то время от времени дёргалась и затравленно озиралась то на одну, то на другую стену, и даже на потолок. А в коридоре, когда им уже следовало поторапливаться, Людка вдруг стала как вкопанная перед одной из дверей и даже протянула руку, словно хотела постучать. Но на возмущённое «ты чего?!» словно опомнилась и бросилась догонять.

На работе Люда так же безответно выполняла все поручения, и свои, и подружкины, только изредка зависая, со взглядом, устремлённым в неведомую точку пространства. Юлечка искренне радовалась такому покладистому поведению... полдня... через час её это начало раздражать.

– Уважаемый маг какого-то леса! – ворвалась она с Людой на прицепе в "сетевую". – Расколдуйте эту... эту... Даже не знаю, как сказать!

– А что с нею? – Костик откинулся в кресле, оглядывая девушек строгими стёклами очков.

– Дык... план "Б"!

– О-о-о! – восхитился Костя и вопрошающе уставился на Люду, но, не дождавшись никакой реакции, потянулся к компьютеру. – А так? – наклацал он давешние рожицы, одна из которых приветливо помахала ладошкой.

"Лю, как думаешь, если в ответ дербалызнуть его током и угробить севвер..." – начала Миклуха скучающим тоном.

"...Сервер..." – автоматически поправила Люда.

"...А равнобедренно", – так же скучно парировала малАя и продолжила мысль: – "...Так он поймёт шутку?"

"Вряд ли", – констатировала Люда отстранённо.

"Тогда не буду", – обыденно, словно про вчерашние пирожки, постановила Миклуха.

– Да-а-а... – не дождался реакции Костя, даже не подозревая, каких опасностей избегнул.

– Вот! – подтвердила Юлька.

– Ну что ж... рассказывай!

У Юльки всё выглядело о-о-очень живописно... но непонятно. На эпической – со вздетыми руками и вытаращеными глазами – сцене падения дерева Люда встретила недоверчивый Костин взгляд, но только хмуро отвернулась. Говорить об этом не хотелось ни капельки. Юлька закончила и тоже уставилась на подругу, всем своим видом изображая иероглиф "НУ?!". Под этими взглядами Люда нервно заёрзала по лежанке.

"Шо они от нас хотят?" – забеспокоилась и Миклуха.

"Как все – понимания и сочувствия..."

"Пфффы!" – ёмко выразилась малАя и Люда закусила губу, чтоб не хмыкнуть в голос.

– Ладно, – согласился с её пантомимой Костик. – Тогда я кое-что покажу.

"Кое-что?! Да, кое-что! Не будем говорить – что, хотя это было..."

"Неправильно, там был "кое-кто", – вступилась Люда за классику. – Хотя это был Слонёнок!"

"Костик покажет слонёнка?!"

– Кхрм! – вырвалось у Люды и она покачнулась, словно пытаясь свалиться с лежанки. Видение Костика с ушами и хоботом даром не проходит. Выровнявшись, Люда встретила озадаченные взгляды коллег и поспешила успокоить: – Ничего-ничего... Ты показывай...

– Спасибо, – с тонким намёком поблагодарил Костик и продолжил: – Я тут нарыл информацию...

"Свыня нарыла", – прокомментировала Миклуха.

"Кабанчик, – уточнила Люда. – Очкастый... или очковый?"

– Так вот, лесная экосистема, это оказывается такой сложный организм!..

"...Наверное – очкастый, а то получиться, что животиком страдает. Хотя кобра ведь очковая..."

"Кобра страдает животиком?!"

– Пфрк! – опять качнулась Люда и уже привычно помахала рукой: – Ты говори-говори, я слушаю...

Костя одарил её уничижительным взглядом, но продолжил:

– Лес – это как бы целый город. Вот, смотрите, – он вызвал на мониторе картинку, на которой фоном служили деревья с длинными стройными стволами. Повсюду на них пестрели изображения разной живности и всё это было перечёркнуто стрелками с надписями. – Любое дерево – как дом или даже фабрика: на каждом уровне кто-то живёт...

"Ёжики?" – задумчиво вставила Миклуха.

"Не ис-клю-че-но", – поощрила Люда.

– ...и производит какой-то продукт, необходимый другим жителям, – вещал Костик.

"Какашки?" – нерешительно, словно ученик у доски, предположила малАя.

"Пра-а-авильно!" – поддержала инициативу Люда.

– Люськин! – Юлька возмущённо пихнула её локтём в бок. – Ты слышишь?! Для тебя же говорим!

– Слышу-слышу... – с готовностью закивала та головой.

– ...Но самое интересное, что тропический лес растёт не на мощной почве, как наш, а сам на себе – буквально на собственных корнях! Что производит, на том и растёт – замкнутый цикл. А это значит, что по уровню производства, он далеко превосходит нашу цивилизацию. Даже больше, он сам по себе – цивилизация!

"Цы-вылезация... – ничуть не впечатлилась малАя. – А "цы-залезация" бывает?"

"Не бывает, бо любая "цывы-лизация" заканчивается "кана-лиза... Миклуха, погоди!" – оборвала мысль Люда:

– Ты хочешь сказать, что наша цивилизация до леса еще не доросла? Что он такой, весь – организованный?

– Вот! – Костик удовлетворённо откинулся в кресле. – Организованный! Именно! От слова "организм". А какой мы лучше всего знаем организм? – спросил он и, не дожидаясь, сам же ответил: – Правильно, свой собственный!

– То есть, – продолжила как бы сама с собой Люда, пытаясь уловить "за хвост" мелькнувшую в мозгу ассоциацию, – в этом организме, как и в нашем, может появиться сознание?

– А кто сказал, что мы со своим сознанием уникальны?

– Вообще-то – все... Но они не подумали. Индивидуализм, знаете ли...

– Крайний агностицизм с антропоцентризмом...

– Жестокая форма аутизма, помноженная на врождённый дебилизм...

– Гносеологическая индук...

– А-А-А! – вдруг взвыла Юлька, заткнув уши.

– Ты чего?!

Юлька осторожно отодвинула ладони, никаких "дебилизмов" не услышала и уже смелее убрала руки:

– Издеваетесь, да?!

– Над тобой?! – искренне изумился Костик и даже головой покрутил: – Не-е-е, как можно!

"Значит, надо мной, – зловеще констатировала Миклуха. – Ну, щас я вам..."

– Не тронь комп!!! – взвилась Люда, заставив всех дёрнуться от неожиданности, но тут заметила ошарашенные лица и поспешила исправиться: – Не-не, это я не вам... Хотя знаешь, Костик, сам ей объясни!

– Значит так, уважаемая э-э-э... – заторопился тот.

– Миклуха, – подсказала Люда.

– Да! Так вот, вы являетесь сублимацией лесного сознания, так сказать, высшей стадией эволюции самоорганизованной системы...

"Щас вырублю!" – пригрозила Миклуха.

– Укушу! – перевела Люда.

– Короче! Ты – Дух Леса. Если лес живёт очень долго, он организуется и у него появляется такой Дух-Хранитель, по нашему – Леший. Это давно известный факт. Люди всегда его уважали, поклонялись...

– Уважали, говоришь... – тихо сама себе проговорила Люда.

– Да... Но вот интересно, как этот Дух попал к тебе? Он же без леса существовать, как бы, не может.

– Не может, – подтвердила она мрачнея.

– Хотя, ты знаешь... Всегда же были люди, которые жили в лесу. Нет, не так, что просто жили, а как... Ну, как баба Яга! Она кто в первую очередь – ведьма! Та, которая много ведает. Её и звери слушались, и с лешим, хранителем леса, она дружбу водила. Даже вот – людей недолюбливала. А главное, что жила она в самой чаще, где хода нет, как говориться, ни конному, ни пешему. В этаком заколдованом живом лесу...

– То есть я, по-вашему – баба Яга?.. – совсем хмуро уточнила Люда.

"Точно – баба!" – восторженно подтвердила Миклуха.

– НУ, СПАСИБО!

– Не, ну правда...

– ...костяная нога-а-а?.. нос в потоло-ок врос?.. – подозрительно спокойно продолжила Люда и вдруг "взорвалась": – ТА ЖЕ БЫСЬ ВЫ ВПУКЛЫ С ТАКОЙ РАДОСТИ!

– Чего сделали?.. – вслушался Костя в звуки, которые его разум идентифицировать отказывался, но Юлька не дала ему поудивляться:

– Хи-хи! Люська – в ступе, а вместо метлы – гитара!

Люда наградила подругу многообещающим взглядом, но тут Костя снова услышал в речах девочек знакомые слова и с энтузиазмом возмутился:

– Так, не надо инсенуаций! Ступы, мётлы и выкрадание детей появилось позже, из Европы. Наши Яги такой фигнёй не занимались.

– А какой занимались? – сейчас же пристала Юлечка.

– Ну там, дорых молодцев в баньке выпаривали...

– О-о-о!

– Шо "о-о-о"? Это ей "о!" – с молодцем попариться, а ему каково?!

– Да нормально! Слышь, Люськин, с добрым молодцем в баньку пойдёшь?

– С которым? – деловито поинтересовалась Люда.

– А хотя бы с Матвийчыком!

– С Матвийчыком?.. – Люда оценивающе поцокала языком. – Не! Маловато будет...

– Люськи-и-ин, уважаю! Кого бы еще добавить?.. Но Олежку не дам!

– Пфы! Очень надо... У геофизиков такие парни!

– Я вам не мешаю?! – вставил, наконец, свои "пять копеек" Костя.

– Да ты сиди, сиди... – разрешила Люда.

– Значит так, дамы! Ежели мои научные изыскания вам неинтересны, то прошу пожалуйста вон!

– Нудный ты! – бросила Люда, поднимаясь с лежанки.

– Давай-давай... – подтолкунул её Костя на выход. – Мне работать надо.

– Я никому ничего не... – начала она, но дверь уже закрылась. – Ну и ладно!

Стоило только выйти в коридор и – ах! – подзабытые в уютной Костиковой каморке ощущения, с утра не дававшие Люде житья, нахлынули с новой силой.

"Миклухи-и-ин... Ну, Миклушечка-а-а... Не хочу я с ними знакомиться!" – заныла Люда, споткнувшись об очередной "привет" из-за двери.

"Ну, Лю! Должна же я хоть поздороваться!"

"А я каждый раз должна дёргаться?!"

"Ой, Лю... Ух ты, ух ты!.. А можно туда зайти?"

"Нет!"

"Ну, Лю!.. Ма-ма-а..."

"...Подлизка..."

– Люськин, ну ты идёшь? Чё опять зависла-то?

– Щассс...

Люда вдохнула пару раз для храбрости, постучала и открыла незнакомую дверь с табличкой, которая сообщала, что здесь некие личности, судя по надписи – маньяки, производят "Расчленение разрезов скважин". Легенда сложилась на ходу:

– Здрасьте! Извините, Владимир Иваныч к вам не заходил?.. Ой, какая лилия красивая! А-а-а, это гиппеаструм... Ну ладно, извините...

Обратно Люда вывалилась вся красная и вспотевшая, как будто мешки таскала. Снаружи, уперев руки в боки и многозначительно притопывая носком кроссовка, ждала Юлька.

– Ты чего? – удивилась Люда.

– А ты чего? – подозрительно оглядела её подружка.

– Э-э-э... Ладно, пошли что ли работать, – пожала плечами Люда, надеясь, что хоть там станет легче.

Но работать так и не получилось. Потому что в комнате их ждала полномасштабная геологическая дискуссия. Все "зубры" нависли над столом Романа Ивановыча и решали жизненно важный вопрос о положении на карте каких-то малозначительных слоёв.

– Но ведь тёмноцветные! – вещал Владимир Иваныч с апломбом пророка. – А чёрные сланцы характерны именно для олигоцена!

– Та то е так... – в общем-то соглашался Роман Ивановыч. – А ось же – чорна крейда? [прим. – «мел», породы меловой системы]

– Но микрофауна-то олигоценовая!

– Та то е так... А шо ж – аммониты?

– А переотложены! – азартно вставила Екатерина Львовна.

– Та то е так... А як же – нормальный розр╕з?

– А надвиг не заметили!

– Та то е... Но то вже – вообше!

Под общий смех дискуссия увяла, и тут Владимир Иваныч обнаружил молодёжь.

– О! Девочки, а вот как вы считаете, что приоритетнее в определении возраста – аммониты или глобигерины?

– Шо?.. – Юлькиными глаза стали как иллюминаторы, в которых плескалось голубое море незамутнённого мыслями сознания.

Люда сдавленно "хрюкнула" в сторону и попыталась улизнуть на своё место. Но не успела.

– Людочка, а вы как считаете?

"Раз, два, три и так до бесконечности..." – вставил внутренний голос.

– Э-э-э... – его хозяйка была менее категорична. – А в чём суть?

– Действительно, Дидашенко! Ты б сначала объяснил ситуацию? – вступилась за молодёжь Екатерина Львовна.

– Ну, имеем мы сложный тектонический узел с множеством чешуй и надвигов, а в нём – чёрносланцевая толща. И вроде бы прослеживается нормальный разрез с севера – палеоцен, эоцен... Но такой же вроде бы нормальный разрез имеется с юга – эоцен, палеоцен... Посему, никак не могут решить, куда причленить эту толщу: то ли это самый молодой олигоцен северного разреза, то ли самый старый мел южного. И что самое главное, в самой толще определили, хоть и единичные, но аммониты верхнего мела и... глобигерины олигоцена. Вот и спорят, мел это или олигоцен. А как вы считаете?

– А может, это и то, и другое? – жалобно скривилась Люда, у которой от обилия "-ценов" в голове слегка помутилось.

Дружный хохот был ей ответом. Махнув на Людыно мнение рукой, "зубры" вернулись к столу, продолжая на все лады склонять, изобретённую ею "олиго-мело-ценовую" толщу. Люда потопталась посреди комнаты, отметила исчезновение подруги, которая под шумок уже просочилась к Олежке за комп, и решила, что ей здесь тоже делать нечего. Тем более, что её еще ждал подвиг – триста первая комната. Ибо, если она не поговорит с Матвием, то сама себя съест. А если не съест, то уж точно понадкусывает...

"Лю! Ты собираешься съесть сама себя?! Чтоб Матвию не досталось?! Ну ты жадина!"

–Рррррр...

"Ладно, ладно..."

На этот раз никаких легенд она придумывать не стала, просто вдохнула-выдохнула три раза, постучалась и вошла.

– ...Ой, я так переживаю за нашего Билюченка! – встретил Люду озабоченный возглас Лидии Павловны. – Он ведь такой интеллигентный! Такой воспитанный! Вообще – такой лапочка!

– Куда там нашим совковым плебеям! – поддакнула кудрявая мадам.

– Пора уже иметь руководителя, как во всех цивилизованных странах! – встряла та, кого Лидия Павловна называла Томочкой.

Люда слегка опешила и даже поздороваться забыла. Но, пока она пыталась понять, кого и за что из их начальства собираются сменить уважаемые палеонтологини, её мнущуюся при дверях фигуру увидел Матвий.

– О, прив╕т Люда! Вже ╕ду, – объявил он во всеуслышанье, поднимаясь навстречу. И добавил, как бы извиняясь перед своими дамами: – Володимир ╤ванович просив зайти...

От такой заявки Люда, которая и без того была в критическом состоянии, окончательно выпала из реальности, и возникло нехорошее ощущение, что ею нагло воспользовались. Однако, поудивляться ей не дали – Матвий подхватил её под локоть и деликатно вытолкал из комнаты.

"Э, полегче!.. – даже Миклуха возмутилась таким обхождением. – И шо они все сегодня пихаются! Щас как пихну..." – И пихнула...

– Уй-ють!.. – неожиданно запнулся за порог Матвийчык и с Людою на прицепе вывалился в коридор. За их спинами радостно грохнула дверь.

"МИ-КЛУ-ХА!"

"Оййй..."

Вообще-то Люда совсем не так представляла себе первое свидание! Не говоря уже о том, что никак не представляла... Но пока она мялась и смущалась, Матвий отряхнулся, огляделся и снова прихватил Людын локоть.

– М╕лочка, дуже добре, що ти зайшла, – активно потащил он её по коридору в направлении, противоположном от её желания. – Там наш╕ на гор╕ збираються, а я не знав як в╕дпроситись.

– А-а-а?.. – засомневалась Люда, не успев оформить в слова, обуревавшие её чувства.

– ╤дем, ╕дем! Н╕чого страшного, Льоха вс╕х запрошував. [прим. – «...приглашал»]

– А-и-и... – снова попыталась уточнить Люда и снова ей ответили прежде, чем она поняла, что именно хотела спросить.

– Олежка з Юлькою зараз п╕дтягнуться.

Ну, если подтянутся, тогда её присутствие на дне рождения какого-то неизвестного ей Лёхи можно считать законным... Осталось выяснить только один вопрос.

"Миклуха-а-а..."

...Мрачное молчание в ответ.

"Миклушенька-а-а..."

...Мрачное молчание с обиженным сопением.

"Мацёнька-а-а... трилямбдадеточка-а-а... курдупэльку муй пампухастеньки-и-ий... пацятечку замачеганэньке... [прим. – "поросёночек замурзаненький"]

"Ну ладно, ладно... иди уже. Захцянка-цяцянка, а дурнэму радость..." [прим. – "Прихоть-..."]

– Кхм!.. – непроизвольно вырвалось у Люды.

И тут они пришли...

Почему-то Люда представляла (раз уж они так спешили!), что ждёт их накрытый стол и распившие уже по первой коллеги с традиционным "О! Штрафную!". Не тут-то было! Первое, что она увидела, была рабочая комната, разве что уставленная столами больше обычного, и нормальная трудовая обстановка: кто сосредоточенно стучал по клавиатуре, кто раскладывал на столе стопки напечатанных экземпляров, кто вообще усердно таращился в микроскоп. Как будто ни сном, ни духом, не слышал ни о каком празднике и вообще, она не туда попала!

– Привет девушки! Чим вам допомогти?.. – жизнерадостно начал Матвий, но был сходу развёрнут на сто восемьдесят градусов.

– Матвийко, бегом к нашим, скажи, чтоб еще сыра купили! – выглянула из-за шкафа знакомая большеглазая брюнетка. – И дверь закрой!.. – донеслось ему уже в спину.

Дверь грохнула об косяк и с утомлённым скрипом медленно отвалилась обратно.

– Не ну нормально?! Я что постоянно за ними закрывать должна?! – брюнетка возмущенно развела руками, в одной из которых была тарелка, а в другой – здоровенный нож (Люда испуганно отшатнулась и прикрыла тяжко "вздохнувшую" дверь).

– Ритка как послала, так уж послала!.. – хихикнула от компьютера еще одна знакомая красавица, завёрнутая, как русалка, в длинные тёмно-медные волосы.

– Да этим мужикам пока объяснишь!..

– Правильно! Ведро в зубы, и пошёл мусор выносить! – отвлеклась от сортирования листов эффектная дама с нарочито лохматой пепельной "копной" на голове.

– Ну вы, девки, и сучки... – оторвала взгляд от микроскопа шикарная блондинка.

– Давай, Олянка, сворачивайся! Мне только кнопку нажать, а ты вечно до последнего тянешь!..

– Та йду, вже, йду!..

– Ну, мне кто-то будет помогать?! Рыжая!!!

Люда непроизвольно вздрогнула, но "рыжая" она здесь была не одна.

– Да вон, у тебя человек мается, не знает чем заняться...

– О, Людок, иди пока хлеб нарезай! – моментально пристроили её к делу, и Люда поняла, что процедуру знакомства со всеми "извольте-позвольте" и "очень-на приятственно" она уже где-то пропустила.

Её затащили в закуток, отгороженный от входа шкафом и сунули в одну руку тот же кухонный нож, а в другую буханку хлеба. Вероятно, резать всё это предполагалось навесу, потому что стол оказался живописно завален кучей пакетов с продуктами в разной стадии распаковывания. Царила над этим хаосом чернявая Ритка.

– Олька, хватит дурью маяться! Освобождай стол! – успевала она раздавать указания, пока выкладывала солёности с маринованностями в многочисленные тарелочки, тарелки и тарелища. Посуда целыми стопками доставалась из шкафа, который наверняка считал себя книжным, но его мнения на эту тему никто не спрашивал.

– Та йду!..

– Рыжая! Ну накрывайте уже, мне же ставить некуда!

– Иду, иду!..

– А мне бы какую-то... – робко начала Люда, но не успела закончить, как ей было сунуто дощечку для нарезания и тарелку для раскладывания, а она сама была задвинута в самый угол, чтоб не угодить под горячую руку.

"Горячая рука" в это время принялась "метать" готовые угощения на свежерасстеленную скатерть, где их подхватывали и устанавливали другие горячие руки. Работа закипела, можно было не торопясь заняться делом, наблюдая из закутка праздничную суету.

Но едва Люда успокоилась, как началась вторая часть "марлезонского балета", о вступлении которой, словно заправский мажордом, возвестила отчаянным скрипом многострадальная дверь.

– Девчонки, мы пришли! – ввалилась в комнату толпа народу с битком набитыми пакетами наперевес.

Шедший в первых рядах Матвийко, тут же попытался быстренько сдыхаться груза, водрузив его на чистенькую скатерть. Но Ритка оказалась начеку.

– КУДА?!!!

Он дёрнулся, словно от выстрела в упор, и нерешительно замялся:

– Э-э-э... А куда?

– Да туда, туда давай! – резонно решив, что пока "мужикам" объяснишь, праздник успеет закончиться, Ритка в ручном режиме затолкала парня в кухонный простенок за шкафом. – Там пока выставляй!

– О, М╕лочка! Як ти тут? – просиял Матвийко при виде забившейся в угол Люды и грохнул пакетами чуть не в тарелку с нарезанным хлебом. В пакетах что-то подозрительно звякнуло.

"Сыр, – прокомментировал внутренний голос, – российский сорокаградусный..."

"Ты ещё!.." – шикнула на него Люда, оторопело взирая на воздвигшуюся перед нею баррикаду и отчаянно пытаясь собрать разбежавшиеся мысли.

Но пока она сама с собой препиралась, Матвий уже вывернулся из угла и на его место вдвинулся Евгений.

– Привет, Людочка! – пробубнил он деловито и с натугой водрузил на стол свой груз. Там тоже что-то мелодично дзынькнуло.

"Портвейн "Дружба"! Плавленый вкус детства..." – умилился внутренний голос, но Люда его не слушала.

– Э! Куда столько?.. – начала она вспухать от возмущения при виде утвердившейся в своих правах баррикады, но Евгений также деловито отвалил в сторону, и над столом навис очередной подозрительно тяжёлый пакет.

– Па-а-аберегись! – объявил Эдик вместо здрасьте и "третьим накатом" завершил возведение "кургана", за которым, словно хата среди многоэтажек, окончательно затерялась не только горка нарезанного хлеба, но и сама Люда.

И тогда она не выдержала.

– Да вы меня тут похоронить собрались что ли?!! – гаркнула она во всё горло, глядя в отчаянии на это безобразие.

Внезапная тишина была ей ответом. Ещё кипя возмущением, Люда подняла взгляд и обнаружила, что паразит Эдик уже успел смыться, а весь "заряд бодрости" достался давешнему фотографу. Тот ошарашено замер с ма-а-асеньким кулёчком в руке, так и не донеся его до стола.

– Я поставлю, да? – осторожно протянул он свой вклад в "погребение".

– Эт што? – с угрюмым нажимом остановила его Люда.

– Сы-ы-ыр... – робко сообщил тот. – Тут немного... Но если ты против...

И Люда едва успела отвернуться, чтобы прыснуть со смеху хотя бы в стену, а не прямо в лицо этому несчастному, потому что видеть эту растерянную мордашку никаких сил бы уже не хватило.

– Чего такого-то? – донеслось снаружи.

– Не-не, ничё, – сквозь истерику выдавила Люда, – буду знать, чем отравилась...

– В смысле?..

– Эй, вы чё там творите?! – не выдержал народ.

– Хи-хи... Люскин опять Лёху опустила! – "объяснила" Юлька.

Едва смысл сказанного дошёл до центров мозга, отвечающих за логику, смех превратился в сдавленный кашель.

"Людок, ты дура..." – сообщил ей внутренний голос.

"Это же и есть Лёха! Ой, дура я, дура..." – согласилась она, смущенно прикусив нижнюю губу и стараясь не глядеть по сторонам.

Выручила неугомонная Ритка.

– Так, давай, давай к столу! – вытолкала та всё еще мнущегося со своим сыром парня из кухонного угла, после чего обратила "высочайшее" внимание и на Люду: – Ты там нарезала уже или нет?!

– Тут еще чуть-чуть осталось...

– Потом, потом... Рассаживайтесь уже, сколько можно!

– Ага, труба горит! – прокомментировал Олежка и отодвинул стул. – Рыжая, давай к нам!

Когда языки, наконец, развязались, пьянка вольно потекла своим руслом. И Люда выяснила множество животрепещущих вопросов.

...Что, вот как надо проставляться, когда приходишь в коллектив (А! Так это не день рождения!).

...Что дамы будут "красненькое", а мужики "беленькую" (Что значит, "беременным нельзя"?! Юлька, я тебя прибью!).

...Что Лёхе – чисто символически, потому что завтра ему весь день рулить (Так он шофёром работает?).

...Что за любовь мужчины пьют стоя, но по техническим причинам женщины им это прощают (Ой, да сиди уже, герой, ещё стол опрокинешь!).

...Что вот пахали, пахали целый год, а заработанные деньги "ушли" куда-то наверх (И много отобрали? СКОКА-СКОКА?!!).

...Что Билюченко, конечно, лапочка, но кто же ему позволит импичменты объявлять (О! Так это кандидат в президенты что ли?! А что такое "импичмент"?).

...Что хорошо сидим, а то на День геолога Жека – чингачгук хренов – кидал топор в дерево, а попал в шашлыки (А-а-а... кто у нас Жека? Евгений?!).

...Что – а фиг с ним! – девушкам тоже "беленькую" (Беременным нельзя!.. Почему сразу вру – я мечтаю!).

...Что – за тех, кто в "поле"! – пока ещё есть кому помнить за то "поле"...

Голова уже "плыла": то ли от вина, то ли от гама, то ли просто оттого, что обильное возлияние Люда старательно заменяла не менее обильным заеданием – с горя. А что ещё делать!.. Надежды на "культурную программу" с самого начала пошли прахом – Матвия загнали на другой конец стола, и с тем же успехом он мог бы находиться на другом конце света (начни она даже объясняться в любви, всё равно никто бы не услышал). Попытка присоединиться к компании тоже не прокатила. Юлька веселилась со своим Олежкой, Эдик – с Риткой... Народ разбился на кружки по интересам, то подкалывая друг друга и покатываясь от хохота, то горячо обсуждая животрепещущие темы большой политики и маленькой зарплаты. Но ни то, ни другое, сколько Люда ни пыталась проникнуться, почему-то её не цепляло, так что постепенно она выпала из коллектива и заскучала. Лучше всего бы, конечно, сделать перерыв и выйти подышать свежим воздухом, а то в комнате действительно стало душно. Но выбраться из-за стола тоже оказалось нереальным, если, конечно, не задаться целью убиться самой и покалечить других. Ненароком вспомнилось, что давно не слышала малУю. Но и тут случился облом...

"Миклушенька-а-а?.. Солнышко-о-о?.. Ты где?"

"Отстань, пьяница!"

– Упф!.. – от неожиданности Люда чуть не подавилась. – "Я не поняла, ты как с ма... вообще разговариваешь?"

"Я занята!"

"Чем?!!"

Ответить малАя не удосужилась. А при попытке подсмотреть, чем же таким важным занята деточка, Люда неожиданно наткнулась на "стену". Не настоящую конечно, но в уме возникла именно такая ассоциация, словно что-то отгородило привычную уже глубину Миклухиного сознания. И это было обидно. Она даже удивилась, насколько обидно! Кто бы подумал, что за несчастные четыре дня можно так привязаться к свалившейся буквально на голову "сказке". Странной, иногда даже страшной "сказке", вечно встревающей куда не след со своим мнением и выпендрёжем, но, на самом деле, такой чудесной и сказочной, что без неё сразу чего-то в жизни не хватает.

Решительно собрав остатки воли, Люда отгородилась от внешнего галдежа и, словно ухом к замочной скважине, "прильнула" к Миклухиной защите. И постепенно стала различать ощущения, отголоски страстей, которые за нею бушевали.

"Ну что, я одна должна всё делать?! Кто-то будет мне помогать или нет?!" – С некоторой долей вероятности именно так могло быть выражено словами плеснувшее, словно волна на берег чувство.

"Та помогаем уже, помогаем!" – эхом отозвалось с другой стороны.

"Хи-хи... Уж запрягла, так запрягла!"

"Правильно, пинком под зад и – работать! Нечего с вами разговаривать!"

"С кем, с нами? А сама чем занимаешься?!"

"Девочки, соберитесь! Мне еще мою пьяницу домой вести!"

"Миклуха!.. – не выдержала Люда. – Ты что?!.. Ты с кем?!.."

"Ну, Лю! Не мешай!" – было ей ответом и – словно захлопнулась перед носом дверь.

Ошарашено глянув по сторонам, Люда первые мгновения никак не могла определиться, кто бы это мог быть. Ну не компьютеры же, в конце концов! И не микроскопы... Взгляд метался от одного к другому, не находя причин остановиться. Но что-то всё же было, нечто настолько привычное, что проходило мимо глаз, и лишь тревожило подсознание, заставляя вновь и вновь присматриваться к окружающей обстановке. Но вот взгляд зацепились раз, другой... и наконец, до Люды дошло – цветы! Обычные и такие естественные в "женской" комнате цветы в разнообразных горшках, горшочках и даже стаканчиках, которые оккупировали все подоконники и крышки шкафов. Больше того, даже на столах обнаружились неподъёмного вида кадки, из которых возносились над головами пирующих причудливые фигуры, удивительно кого-то напоминающие...

Будто четыре "хозяйки" комнаты...

Элегантная лилия – словно завёрнутая в прямые, ниспадающие фонтаном локоны; шикарная "блондинка"-диффенбахия, похожая на изысканный фарфоровый сервиз с тёмно-зелёной каймой по каждому "блюдцу"; лохматый до неприличия хлорофитум, напоминающий давно не стриженую голову; и, почти заслонившая окно, буйно разросшаяся красавица-роза...

Люда совершенно неприлично вытаращилась на них и даже рот приоткрыла от удивления.

– Мух ловим? – раздалось у неё над ухом.

– А?! Чего?.. – очнулась она.

– Хотя нет, с таким ртом – скорее ворон... – уточнил Лёша, с профессиональным прищуром фотографа приглядываясь к Людыному выражению лица.

Вообще-то Люда хотела извиниться. Ей-богу хотела. Всё-таки человек ни за что пострадал от неё уже два раза. НО КТО Ж ЗАСТАВЛЯЛ ТЕБЯ ПОДКРАДЫВАТЬСЯ ТАК НЕОЖИДАННО!..

– Вот, блин, невезуха – ловила ворон, а попался кобель какой-то! – ляпнула она, не успев подумать.

Сзади что-то хрюкнуло и упало. Многозначительная ухмылка медленно сползла с Лёшиного лица, а глаза стали как у собаки, которой показали палку.

– Ладно, пойду тоже покурю... – как-то отрешённо проговорил он и, пока Людыно сознание выкарабкалось из "ой, дура!" к чему-то более конструктивному, повернулся и вышел из комнаты. Провожая взглядом его спину и уже чувствуя со стороны совести предварительные покусывания, она вдруг вспомнила, где видела его впервые. "Варвары, латынь учите! Курвиметром кривые меряют..." – всплыла фраза с эпических разборок у общаги. И лицо, черты которого по памяти ни тогда, ни сейчас толком не воспроизводились.

"А я – хоть бы спасибо сказала... Нет, хоть бы вообще – молчала!.."

– Рыжая, ты чего это наши ценные кадры изводишь? – прокурорским тоном поинтересовался из-за плеча Олежка.

Люда только сейчас обратила внимание, что за столом стало значительно свободнее. Видимо, пока она была "в трансе", половина народа и правда вышла покурить.

– Чего это я извожу... – огрызнулась она раздражённо. Матвийка в комнате тоже не оказалось и Люда начала оглядываться, как бы выйти самой и не будет ли наглостью с её стороны спуститься за всеми в курилку.

– А то! Мы тут всем коллективом его обхаживаем – в кои-то веки появился хозяин для нашего "бобика", а ты!..

– А шо я-то?.. – буркнула Люда, всё же решив при первом удобном случае нормально без вывертов поговорить с Лёшей.

– Она еще спрашивает!.. Парень может сейчас пойдёт и повеситься с горя! Где мы потом еще водителя найдём?

– Ну, прям таки повеситься!.. – возмутилась Люда, но как-то неуверенно, и снова клятвенно пообещала себе, что – "обязательно, как только, так сразу".