Текст книги "Властелин вероятности"

Автор книги: Дмитрий Янковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Успеешь, – улыбнулся Сергей. – После еды.

– Что? – не поняла Анечка.

– Помыться.

– Как ты узнал?

– У тебя на лице все написано, для этого даже не обязательно быть психологом. Все просто, – улыбнулся Сергей. – Ты посмотрела в сторону ванной.

– А, понятно…

Она явственно осознала, что здесь ее никто не найдет и никто не обидит, по крайней мере в ближайшее время. В этой квартире все было непривычно, но ее почему-то охватило ощущение уюта и безопасности.

После омлета был чай с пряниками. Стиральная машина закончила работу, и Анечка поискала глазами, где хозяин сушит белье. Спросить почему-то постеснялась.

– Пойдем, я тебе балкон покажу, – поднялся со стула Сергей. – Брюки можешь повесить там.

Они прошли через комнату на балкон.

Внизу в неподвижном воздухе застыли липы. А наверху гулял теплый сильный ветер. От него становилось легко и радостно.

– Хочешь поговорить? – мягко спросил Сергей.

– Нет. Пока нет. Извини. – Анечка опустила глаза. – Я еще никак в себя не приду. День для меня начался очень рано и столько в себя уместил, что мне надо сначала самой разобраться.

– Нет проблем, – пожал плечами хозяин.

Анечка повесила джинсы на балконе и наконец-то добралась до ванной. Она поискала крючок или задвижку, чтобы закрыть дверь, но не нашла. Однако это не испугало ее, уверенность в том, что Сергей не станет подглядывать, была стопроцентной.

Душ шумел, пена ласкала кожу. Анечка еще раз намылила губку и принялась тщательно обтираться, словно стараясь смыть остатки сумбурного дня. Зеркало затуманилось паром, оставив девушку наедине с чистотой и теплом. Душ окончательно успокоил перегруженные нервы.

Вышла она через полчаса и сразу опустилась на диван. После ванны усталость превратилась в приятную расслабленность.

Сергей сидел на полу за столиком, раскрыв перед собой портативный компьютер.

– С легким паром, – улыбнулся он.

– Спасибо.

– Если хочешь, ложись спать, – предложил Сергей. – Еще рано, но тебе на сегодня впечатлений достаточно.

– А ты?

– Я еще поработаю. У меня в Интернете свой сайт, он иногда требует обновления. Я лягу на полу, так что спи спокойно.

– А о чем твой сайт?

– Я фотограф, – с улыбкой сообщил Сергей. – Для поиска клиентов приходится вывешивать работы на всеобщее обозрение. Ложись, я же чувствую, как ты устала.

Анечка легла под легкое одеяло прямо в халате, ей бы и в голову не пришло раздеться до белья перед почти незнакомым парнем. Несмотря на усталость, сонные видения были тревожными – то проваливалась лестница под ногами, то подворачивалась нога, и тогда ее тело вздрагивало, выбрасывая сознание в спасительную реальность. Анечка пыталась уснуть снова и снова. Телевизор за стеной бубнил не громко, но звукоизоляция явно оставляла желать лучшего.

В конце концов изнеможение дня затянуло ее в сон, наполненный странными видениями. В основном они были про заиндевевшую голову командира, про Лесика, про Деню и про запертую в клетке Ирину. Ирина внезапно превратилась в львицу, перегрызла прутья решетки и выскочила на людный проспект.

ГЛАВА
ЧЕТВЕРТАЯ

Анечка проснулась от ужаса. Солнцe из открытого настежь окна било в глаза, с кухни доносилось позвякивание посуды.

«Надо срочно позвонить на базу, – сбросив остатки сна, подумала девушка. – А то Деня с ума сойдет от беспокойства. Еще и глупостей наделает».

Однако пользоваться телефоном в квартире было нельзя из соображений секретности. Мобила разбита, остается только уличный таксофон.

– Мне надо идти, – поднявшись с дивана, сообщила она Сергею. – Большое тебе спасибо за помощь. Огромное.

– Хорошо подумай, прежде чем уходить. – Сергей отошел от плиты и сел за стол. – Это лишь в сказках утро вечера мудренее, а на самом деле проблемы очень редко решаются сами собой. Хотя я обещал не вмешиваться в твои дела, если хочешь, ступай. Твои джинсы наверняка уже высохли. Но я бы рекомендовал тебе хотя бы позавтракать.

– Спасибо, – смутилась Анечка, поправляя халат.

О ней так давно уже никто не заботился, что она позабыла, как это бывает. Возникло ощущение, будто сердце несколько лет было ледяным комом, а сейчас медленно и довольно болезненно оттаивает.

После завтрака Сергей подобрал Анечке рубашку.

– Годится?

– Вполне.

Она поймала себя на том, что не хочет покидать это пронизанное ветром жилище. Пришлось отвернуться к окну и несколько раз моргнуть, чтобы просушить внезапно намокшие веки.

«Влюбиться еще не хватало, – невпопад пронеслось в голове. – Надо поскорее убираться отсюда».

– Можно, я пока оставлю здесь флейту? – спросила Анечка. – У меня сейчас не лучший период в жизни, и даже сумочки нет, куда ее можно было бы положить. Но для меня она очень дорога, я обязательно ее заберу. Ладно?

– Нет проблем. – Анечке показалось, что за равнодушием Сергей тоже прячет нечто похожее на грусть. – Возьми визитку, а то я работаю больше, чем бываю дома. Там и домашний телефон, и мобила.

– Спасибо. – Девушка сунула в карман картонный прямоугольник. – Я пойду. Спасибо тебе еще раз.

Она распахнула дверь и шагнула в подъезд, как в пропасть. Дверь хлопнула за спиной, оставив ее наедине с шорохом шагов и унылым подвыванием сквозняка. Чем ниже спускалась Анечка, тем слабее становился сквозняк и тем сильнее слышались звуки улицы. А за дверью подъезда ждали полное безветрие и духота. Аромат лип вяло сочился к асфальту.

«Я ушла из жилища Ветра», – подумала она, чувствуя, как тает вчерашнее волшебство.

У нее мелькнула мысль вернуться и забрать флейту, но для сохранности загадочного артефакта квартирка неизвестного фотографа подходила как нельзя лучше. Кто будет ее здесь искать? Если, конечно, ее местоположение нельзя определить на расстоянии. К тому же у Сергея больше шансов не позволить вломиться к себе в квартиру, чем у Анечки в случае нападения. Она вспомнила про меч на стене, и ей стало легче.

Реальность уличных звуков, жары и лежащей у подъезда собаки покончила с остатками волшебства. Анечка вздохнула и направилась искать таксофон. Он нашелся через квартал от дома Сергея. Сунув руку в карман, девушка нащупала не только телефонную карту, но и визитку. «Сергей Дворжек, фотограф», – гласила надпись на бархатистом картоне. Ниже – телефоны и адрес электронной почты.

Анечка набрала номер автомобильной мастерской, под видом которой скрывалась база ячейки.

– Алло, – раздался на другом конце голос Дениса.

– Алло, это Аня.

– Куда вы пропали? Мы с Ириной не знаем, что и думать! Ни тебя, ни командира, ни звонка. Потом по телику передали про перестрелку и твои приметы.

– Иван Сергеевич погиб, – сказала Анечка. – В него выстрелили из замораживателя. Голова прямо льдом покрылась.

– Вот черт! Какой еще замораживатель? Подробнее расскажи!

– Мы стояли на берегу. Я играла на флейте, а Его Превосходительство работал с новым эфирным детектором. Потом мы закончили и хотели уехать со свалки, но у нас колесо застряло. Я хотела взять доски у сторожа, вдруг обернулась и увидела, что командир лежит мертвый, а голова у него покрыта льдом. Над ним стоял мужик точно в такой же одежде, как тот, кого ты пристрелил утром.

– Что ему было нужно?

– Он хотел забрать флейту. Я выстрелила в него из газовика, взяла флейту и побежала, потом меня ловили менты, и я от них с трудом удрала.

– Ну и дела! – присвистнул вампир. – Ну и что нам теперь делать?

– Должны быть какие-то инструкции, – пожала плечами Анечка. – Спроси у Ирины, она должна знать, как связаться со Штабом в таких обстоятельствах.

– Не скажет, – хмуро ответил Денис. – Она на меня злая как львица.

– Как кто? – вздрогнула девушка, вспомнив ночной кошмар.

– Ты чего? – удивился вампир.

– Ничего, извини. Я еще никак в себя прийти не могу. Так ты Ирину не выпустил?

– Как же я ее выпущу без команды? Чтоб Его Превосходительство меня потом своей кнопкой пугал? Ну его на фиг! – Он помолчал пару секунд, затем осторожно спросил: – Ты сейчас где? Я бы на твоем месте не бродил по городу. Менты загребут, что будешь делать? Ты же не экстрасенс, как Ирина. Флейта, кстати, сейчас у тебя?

– Нет, – ответила Анечка, вспомнив, как стреляла в лицо незнакомцу. – Она в надежном месте. У моего знакомого.

– Ты же говорила, у тебя нет знакомых.

– До вчерашнего дня не было.

– Сумасшедшая, – вздохнул Денис. – Тут такая кутерьма, а ты связываешься неизвестно с кем.

– Если бы ты его сам увидел, понял бы, что такому человеку можно довериться.

– Слушай, а ты не влюбилась случайно? – чуть насмешливо протянул вампир.

– Не знаю, – ответила Анечка.

– Ну и дела! Ночевала ты у него?

– Да, – смутилась она.

– Понятно.

– Ничего тебе не понятно!

– Да мне без разницы, что там у вас было. Честно. Мне хочется уяснить, что теперь делать.

– Мне тоже, – вздохнула Анечка.

– Ты вообще собираешься возвращаться? – чуть напряженно поинтересовался Деня.

– Скорее всего. А что бы ты делал, если бы я не вернулась?

– Подождал бы четыре дня, пока запасы крови в холодильнике не иссякнут, а потом сбежал бы. Ирину бы выпустил и сбежал.

– А бомбочка? – вспомнила Анечка.

– Сломаю лептонный замок, никто после этого даже экскаватором до штабной комнаты не докопается. Так что, знаешь, тебе лучше не возвращаться.

– Что?! – выкрикнула в трубку Анечка. – Ты с ума сошел!

– Нет. Это вы все с ума посходили. Вас всех подобрали на улице, как беспризорников, которым терять нечего. Выдрессировали и приручили. А я коренной питерец, между прочим. Теперь из-за ваших игр в войнушку выйти на солнечный свет не могу.

– Это не игры. Ты видел, во что превращает человека десантник?

– Да ладно тебе! По другим причинам с ума сходит не меньше народа.

Таксофон пискнул, предупреждая о завершении действия карточки.

– Через четыре дня я отпускаю Ирину, заваливаю базу и ухожу, – сказал Денис перед тем, как их разъединили.

Анечка повесила трубку и побрела вдоль улицы.

«До чего же все бессмысленно в этом мире, – металось у нее в голове. – Что ни делай, ничего не меняется к лучшему».

И чем больше хочешь совершить добрый поступок, тем хуже все оборачивается. Анечка вспомнила, как два года назад они со Светкой вскладчину снимали квартиру на проспекте Ветеранов. Это было лучшее время ее жизни в Питере. После провала поступления в универ Анечка нашла работу, у нее завелись деньги, а совместное проживание со Светкой скорее радовало, чем напрягало. Светка же была натурой влюбчивой и без комплексов, поэтому мужчины в ее жизни менялись довольно часто. Анечке до этого не было дела, пока подруга не познакомилась с Вадиком. Вадик от всех других отличался разительно – он Светку любил. А та словно нарочно его изводила: назначала встречу и не приходила, обижалась на каждую мелочь и старалась выдурить как можно больше денег.

– Зачем ты над ним издеваешься? – спрашивала иногда Анечка.

– Ты деревня, – пренебрежительно отвечала Светка. – И ничего в мужиках не понимаешь. Ни один из них, даже самый наилучший, не годится ни на что, кроме регулярных поставок денежных средств. Ну, еще его можно применить, если ребенка захочешь.

– Как-то примитивно звучит, – хмурилась Анечка.

– Зато правдиво.

Прошел месяц. Ветреный Светкин характер заставил ее сменить Вадика на более перспективного кандидата. Тот был богат, в годах и ужасно ревнив. С Вадиком же случилась депрессия. Когда в очередной раз Светка спустила его с лестницы, Анечка не выдержала и ушла вместе с ним.

– Катитесь оба! Умные! – крикнула Светка им вслед. – Шекспира начитались, придурки?

Никаких чувств, кроме жалости, Анечка в отношении Вадика не испытывала. А Вадику хотелось хоть немного тепла после общения со Светкой.

Они прожили вместе три месяца. Днем работа, вечером интеллектуальные разговоры, иногда немного вина перед сном, еще реже – спешная близость, от которой в памяти оставалось лишь сопение Вадика возле уха. Тогда Анечка впервые поняла смысл поговорки, что от добра добра не ищут. Казалось бы, дурного никому не хотела, а вышло все как-то криво. И еще она поняла, что никто не оценит доброго дела, если оно во вред самому добродетелю.

По утрам Анечка стала замечать, что собственное отражение в зеркале смотрит на нее с укором. Поняла, что начинается нервный срыв. А еще через неделю закрылась фирма, где она работала. К концу четвертого месяца оставшихся денежных средств уже не хватило бы на съем отдельной квартиры, а к началу пятого в жизни Вадика появилась Вика.

Через три дня после разборок с битьем посуды за Анечкой в последний раз захлопнулась дверь квартиры, в которой она жила с совершенно чужим для нее человеком. Моросил дождик, заставляя опавшие листья липнуть к асфальту, по небу плыли тучи, тянувшие к земле мохнатые щупальца. Анечка добралась до ближайшего таксофона и позвонила Светке, но в старую квартиру та ее не пустила.

Вспомнив историю своего бомжевания, Анечка всерьез задумалась о новых проблемах, возникших в ее жизни. И опять их причиной оказалось желание кого-то спасти. Только на этот раз не парня от несчастной любви, а целый город от экзофизической опасности. В отличие от Дениса она воспринимала задачи Института вполне серьезно, давно привыкла считать базу домом, а членов ячейки семьей. Ирина и Лесик мало чем отличались от Анечки, поскольку история их вербовки во многом повторяла ее историю. Невидимые стены конторы казались нерушимыми, а возможности агента в сравнении с возможностями других людей сказочными. У Анечки за время работы даже рефлексы выработались, как у мента. Убегают – лови. Нарушают – пресекай. Не можешь взять живьем – убивай.

«Деня прав, мы обычные бандюки, – грустно вздохнула она, бредя вдоль пустынной улочки. – Какие, к чертям, интересы России, когда нам просто нравилось гоняться за призраками?»

Без прикрытия Штаба ячейка превратилась в шайку перепуганных подростков, не представляющих, как выбраться из создавшейся ситуации.

«Не вернусь, – твердо решила Анечка. – Хватит добрых дел».

Она остановилась возле комиссионного магазина и пересчитала имеющуюся наличность. Чуть больше трехсот рублей. На билет до Ишима не хватит, да и не хочется ехать в Ишим. К черту этот Ишим! Терпеть злорадные усмешки друзей? Нет уж, спасибо!

На базе оставались кое-какие вещи и деньги с прошлой зарплаты, львиную долю которой Анечка отправляла маме. Но возвращаться за всем этим не было никакого желания.

«Может, в Москву перебраться? – мелькнула мысль. – Там легче найти работу».

Но от этой идеи пришлось отказаться, когда девушка вспомнила о ментовских облавах на иногородних и о ценах на съем квартир. В общем, следует устраиваться здесь. Слава богу, не осень, как прошлый раз, белые ночи в самом разгаре, если что, можно и в парке заночевать.

И вдруг ее взгляд наткнулся на статуэтку пляшущего японского старика, выставленную в витрине комиссионки. Анечка задумалась, затем решительно потянула на себя дверь магазина.

Когда Анечка подходила к дому Сергея, порыв ветра зашелестел теплыми кронами. Захотелось полететь и забыть все страхи. Она придержала купленный в киоске пластиковый пакет, нырнула в сквозняк подъезда и торопливо побежала наверх. Ветер врывался в открытые окна и радостно высвистывал в колодце лестничной шахты.

Анечка поднялась на самый верх и дотянулась пальцем до кнопки звонка.

– Ты? – слегка удивился Сергей, распахнув дверь. – Очень хорошо сделала, что решила вернуться. Заходи, заходи.

– Я тебе подарок купила. – Анечка протянула ему статуэтку, изображающую сгорбленного узкоглазого старика с раздутыми от ветра одеждами.

– Ого! – Сергей бережно принял подарок. – Дядюшка Попутный Ветер.

– Ты же их собираешь, да?

– Какая ты умница! – Он хотел поцеловать ее в щеку, но не решился. – Где ты его взяла?

– Совсем рядом, в комиссионке. Мне хотелось сделать тебе приятное, как-то отблагодарить за вчерашнюю помощь. Глупо, да?

– Нет. – Сергей покачал головой. – Я эту фигурку лет пять искал.

– Удивительно! – Анечка скинула туфли и вошла в комнату. – А я на нее случайно наткнулась.

– Это ты удивительная. – Сергей поставил старичка на полку стеллажа. – Спасибо большое.

– А ты картины тоже любишь только японские? – как бы между прочим спросила она, окинув взглядом стены.

– Это подарки от разных людей.

– Тогда я тебе тоже одну принесла. Только это не картина. Так, из киоска «Союзпечати». Календарь. Если не хочешь, не вешай, мне на нем просто картинка очень понравилась. Смотри. Только не смейся.

Анечка вернулась в прихожую и достала из пакета свернутый в трубочку календарь. Развернула. На синем фоне северной ночи острыми льдинками сверкали звезды, а по заснеженному склону горы бежала стая волков. В гриве вожака, сильного, матерого зверя, запутался ветер, и высоко наверху тоже был ветер – сдувал вихри снега с ледяного пика.

Сергей смотрел секунд десять, потом улыбнулся.

– Ты знаешь, в этой картинке есть настроение. Сейчас мы ее повесим.

Анечка разгладила плотный лист, и Сергей приколол его к обоям булавками.

– Мне нравится. – Он отошел на шаг и окинул работу оценивающим взглядом. – Особенно вожак.

– Он похож на тебя. – Анечка все же осмелилась сказать что думала. – Сильный, загадочный и на две трети состоит из ветра.

Сергей улыбнулся.

– Тебе бы стихи писать, – без тени насмешки сказал он. – Ладно. Пойдем чем-нибудь пообедаем. Я как раз ждал тебя.

– Как же ты мог меня ждать, если я не обещала вернуться?

– Я просто очень хотел тебя увидеть снова, – признался Сергей. – Глупо, да?

– Не надо меня передразнивать, – надулась Анечка.

– Ладно, не буду, – рассмеялся Сергей. – Сегодня у нас отбивные. Не возражаешь?

– Наоборот! Я как раз думала о куске мяса.

Сергей ловко отхватил два огромных куска телятины, швырнул их на сковородку, и раскаленное масло зашипело, покрывая мясо румяной корочкой.

Внезапно зазвонил телефон.

– Алло! – Сергей снял трубку. – Да! А нельзя отложить? Срочно? Позвони кому-нибудь другому. Никого нет? Черт! Ты меня так обламываешь… Ну хорошо…

Пятна света и тени заметались на столе. Во дворе зашумели липы.

– Что-то случилось? – осторожно спросила Ане-чка.

– Мне нужно уйти. Прямо сейчас. Срочная работа. Одна страховая компания заказала нам очень сложную съемку. Там должен быть взрыв дома и куча людей. В общем, очень дорого все. А тот человек, который должен был снимать, куда-то пропал. И больше никого не могут найти. Подождешь меня?

Он торопливо вытер руки полотенцем и скрылся в комнате.

– Ты надолго? – спросила Анечка.

– Кто его знает? – отозвался Сергей. – Может, до самого вечера.

– Мне сейчас не хочется оставаться одной, – призналась Анечка.

– Когда вернусь, все расскажешь.

Он быстро переоделся и сказал из прихожей:

– Ну, я пошел. А ты не грузись, все будет хорошо.

Анечка заперла за ним дверь и поспешила на кухню к шкворчащему мясу. Чтобы сквозняк не задул газ, она прикрыла форточку. Занавески перестали метаться от ветра.

В квартире Сергея не оказалось ни радиоприемника, ни телевизора, только настенные часы в кухне мерно отстукивали течение времени. Прошло три часа, мясо остыло, а на душе становилось все тревожнее и тревожнее. Анечка бесцельно побродила по комнате, изучила картины и статуэтки, затем хотела выбраться на балкон, но передумала. Вдруг соседи заметят незнакомую девушку? Если ее приметы передавали по телику, то кто-нибудь из старых питерских коммунистов запросто может позвонить участковому.

Несколько раз на глаза попадался телефон, в голове вертелся номер Дениса, но Анечка так и не сняла трубку. Идея вернуться к Сергею перестала казаться блестящей. Ну кто он ей? Нечаянный избавитель от ночевки на улице. Чужой человек. Хотя для нее теперь все чужие. Вообще все, без всякого исключения.

С другой стороны, лучшего места перекантоваться не придумаешь, поскольку никому и в голову не придет искать ее здесь. Гнать ее Сергей не собирается, приставать пока тоже. А даже если бы и приставал… Анечка с неожиданной легкостью призналась себе, что новый знакомый понравился ей как мужчина. Хотя что здесь такого? Полгода уже ни с кем.

Поначалу после расставания с Вадиком ей неприятно было даже думать о сексе. Она о нем и не думала. Какое-то время. Потом все улеглось, стерлось, а гормоны и весеннее солнце начали брать свое. Правда, работа в ячейке сильно снижала возможность случайных знакомств – Его Превосходительство был строг в вопросах секретности и постоянно штрафовал Ирину за ночные вылазки в город. С Лесиком сразу как-то не сладилось. Точнее, он был вовсе не против, но Анечка поддалась его обаянию лишь однажды – после странного ужина в ресторане. Хотя дальше одного раза дело не пошло. Другом Лесик был вполне неплохим, напарником замечательным, но постоянно делить с ним постель Анечке не хотелось.

Совсем другое дело Сергей. В нем было нечто такое, чего она раньше не замечала ни в одном из мужчин. Отчасти виной тому был романтичный налет таинственности, отчасти удивительная похожесть с дядей Мишей, которого она однажды огорошила вопросом: «А дядя на племяннице может жениться?» Но это все мелочи. Гораздо более важным Анечка считала то, что Сергей был начисто лишен черт, которые она считала типично мужскими. Он ни разу не выказал снисходительности, как Лесик, ни разу не показал своего превосходства, как Иван Сергеевич, и ни разу не высказался о доступных женщинам сферах деятельности, как Вадик. И хотя это могло быть вызвано просто краткостью общения с новым знакомым, но Анечка была уверена, что подобные вещи сможет теперь прочесть по лицу мужчины раньше, чем он вымолвит хоть слово.

Светка иногда посмеивалась, называя ее латентной лесбиянкой. Но никаких нежных чувств к подругам Анечка никогда не испытывала. Обнималки-целовалки в летнем лагере в счет не идут – с кем не бывало?

– Твой идеал, – говорила Светка, – это гей. Но такому ты не нужна, можешь расслабиться.

Анечка вздохнула и направилась в ванную. Долгое отсутствие хозяина начинало всерьез напрягать, стали мелькать совсем дурацкие мысли о том, что делать, если он вообще не вернется, попадет под машину или его завалит тем самым взорванным домом. Перспектива была безрадостной – придут менты, найдут ее здесь и под белы рученьки поведут в клетку. Будь ячейка в полном составе, Анечку было бы кому выручить, а так и в тюрьму загреметь можно.

Плеснув в лицо холодной водой, она вымыла руки и снова, теперь уже не торопясь, умылась. Ласковая прохлада воды заставила напряженные мышцы расслабиться. Однако лицо в зеркале все равно выглядело помятым. Сказывалась нервотрепка последних дней. Встретившись взглядом со своим отражением, Анечка ощутила не просто тревогу, а начинающуюся панику.

«Надо сматываться отсюда, пока не поздно, а то если менты нагрянут, придется уходить, как в фильмах, по крышам», – подумала она.

И словно в ответ на эту мысль в подъезде послышались приглушенные голоса и топот. Анечка на цыпочках скользнула в прихожую и поглядела в дверной «глазок». Ничего подозрительного видно не было, но сердце начало колотиться чересчур часто, разгоняя по жилам кровь с растворенным в ней адреналином.

Резко зазвонил телефон. Анечка едва не вскрикнула. Она не знала, что делать: это мог звонить Сергей, а мог еще кто-нибудь. Наверное, лучше поднять трубку, чем мучиться неизвестностью.

– Да, – ответила Анечка.

На другом конце линии повисла напряженная тишина.

– Алло! Вы будете говорить? – еще раз попробовала она.

Вновь тишина.

Анечка выключила телефон и решительно направилась к двери.

«Жаль, что не французский замок, – думала она, поспешно надевая туфли. – Можно было бы дверь захлопнуть. Черт».

Она остановилась в прихожей, не решаясь сделать шаг. Ей стало стыдно. Бежать от человека, который не сделал ей зла, да еще оставлять его квартиру открытой. Вещей ведь ценных полно. Взять хотя бы меч на стене – Анечка где-то слышала, что такое оружие может стоить не одну тысячу долларов.

«Подожду до вечера, – решила она. – А пока в ванную. Все».

Она чиркнула спичкой и зажгла газовую колонку. Стянув одежду, открыла горячий кран, заткнула отверстие ванны металлической пробкой и с удовольствием села в бурлящую от напора воду. Закрыла глаза, зачерпнула ладонью и намочила волосы. Когда ванна наполнилась больше чем на половину, она закрутила кран и легла. Тело стало легким, а потом и вовсе перестало чувствоваться. Только дыхание девушки нарушало тишину. Вода замерла в неподвижности.

Анечка вспомнила, как в детстве любила часами смотреть на гладь озера. Там всегда были блики, помогавшие воображению рисовать удивительные картинки. Сны наяву.

Все тогда было огромным – расстояние, время. И деревья были большими, и ягоды земляники. Можно было носиться по огромной поляне, хохоча и визжа от удовольствия. Детское возбуждение передалось телу, потекло вместе с кровью, превращаясь совсем не в детское. По коже пробежали сладостные мурашки, Анечка закрыла глаза и облизнула подсохшие губы.

И вдруг возбужденной кожей почувствовала чей-то взгляд.

Ее глаза распахнулись резко, как окошко от ветра.

В ванной никого не было. Но ощущение чужого присутствия не ослабело, даже как будто усилилось. Анечка села и протерла глаза.

Ощущение взгляда было тяжелым, неприятным, каким-то оценивающим, столь отчетливым, что захотелось прикрыть наготу. Она так и сделала – встала и потянулась за полотенцем, боясь глянуть на собственное отражение в зеркале. Страх казался глупым, необоснованным, Анечка попробовала в нем разобраться и поняла, что боится увидеть в зеркале чужое лицо.

– Нервы, – сказала она вслух.

Но даже собственный голос показался ей чужим.

Собравшись с силами, Анечка посмотрела в зеркало.

Отражение было ее, даже легкий испуг отобразился в зеркале без искажений, но за расширенными зрачками словно стоял кто-то еще. Анечка сразу почувствовала – мужчина. Только мужчина мог смотреть с таким вожделением и в то же время настолько оценивающе. Взгляд пробежал по ее лицу, по шее, по напрягшимся соскам.

Анечка накинула полотенце на плечи и запахнула грудь. Ниже в зеркало видно не было. Она с насмешкой показала отражению язык и вышла в пронизанную солнцем комнату, затем отбросила полотенце, открыла шкаф и надела футболку почти до колен.

Чужой взгляд был знакомым, словно она уже ощущала его однажды.

«В квартире Шпрота!» – вспомнила Анечка.

Тут же в памяти всплыл разговор с Деней, когда тот на полном серьезе рассказывал о Лысом. Судя по Дениным описаниям, Лысый заставлял человека поддаваться мелким слабостям, превращая их в пороки. Если мечтаешь выкарабкаться из нищеты, станешь скрягой, если осторожничаешь, рискуешь превратиться в труса. Но ведь можно и не поддаваться!

Анечка вернулась в ванную и смело глянула в зеркало. Ничего.

– Точно, нервы, – шепнула она и повернулась к выходу.

И тут же посторонний взгляд впился ей в спину.

«Деня говорил, что Лысый дает советы, которые лучше не выполнять, – вспомнила Анечка. – Так может, это он надоумил меня бежать из квартиры? Может, и впрямь существует некая тварь, имеющая силу возле зеркал? Жаль, эфирного детектора нет».

Чтобы успокоиться, Анечка выбралась на балкон. Теперь мысли о бабушках-стукачках казались ей бредовыми. Легкий ветер постепенно развеял тревогу, она потянулась и осмотрелась вокруг.

Тягучее лето затопило город по самые крыши. Теплое, ароматное, терпкое и пронизанное неиссякающим солнцем, будто прекрасно приготовленное вино – белое, с золотистым оттенком. И тут же захотелось вина – медленно отпивать из бокала и прислушиваться к густому запаху лип.

Анечка присела на корточки и глянула сквозь прутья во двор. Крики резвящейся детворы весело метались между стенами, мальчишки играли в войнушку, отстреливаясь из-за деревьев, а девчонки собрались в кучку и громко выкрикивали считалочку:

 
Наступает месяц май,
По проспекту шел трамвай,
В нем сидел слепой Бабай.
Кто увидел – убегай!
 

После этого выкрика они, как стая воробьев, бросились врассыпную, а девчушка с завязанными глазами пробовала поймать их на слух.

Чуть дальше одноногий старик возился с мотором старенького «Запорожца», перехватывая костыль то одной, то другой рукой. При взгляде на него вновь стало тревожно.

Трель дверного звонка заставила ее вздрогнуть. Анечка бегом бросилась к двери.

– Это я! – сказал из подъезда Сергей.

Она повернула ручку замка и впустила хозяина в прихожую.

– Наконец-то! – воскликнула Анечка.

– Представляешь, какая-то кутерьма. Только началась съемка, появляется тот Иван, который должен был работать сегодня. Оказывается, он ехал с дачи и попал в пробку. Прорвало канализацию. «Москвичи» позастревали в воде, и он никак не мог выбраться из затора. Ну, тем лучше, а то если бы он не приехал, мне пришлось бы задержаться намного дольше. У них по плану были съемки белой ночи. – Сергей хитро улыбнулся и повесил пакет на вешалку. – А я тебе принес кое-что.

Анечка еще не успела предположить, что лежит в пакете, как Сергей достал за горлышко зеленоватую бутылку вина.

– «Белое, сухое», – прочел он на этикетке.

– С золотистым оттенком, – добавила девушка и посмотрела Сергею в глаза.

– Точно. – Он разулся и отнес бутылку на кухню. – Хочешь?

– Ты не поверишь, но перед твоим приходом я стояла на балконе и думала, что лето похоже на белое сухое вино. И что я устала и хочу выпить.

– Тогда не будем откладывать. – Сергей поставил бутылку на стол и на пару секунд замер, словно не решаясь сказать нечто важное.

– Что-то не так? – насторожилась Анечка.

– Нет. Точнее, не знаю. Ты только не подумай ничего плохого. Или нет. Лучше не надо.

– Чего не надо?

– Ладно. Подожди, я сейчас.

Сергей окончательно смутился, скрылся в прихожей и зашуршал пакетом. Затем внес в кухню небольшую коробку.

– Это тебе. В ответ на статуэтку.

Анечка приняла подарок и приоткрыла крышку. Внутри лежало платье – обычное, летнее, каких она никогда не носила. Ей стало неловко.

– Пойду примерю.

Она выскользнула в комнату и сменила мешковатую футболку на непривычную для себя одежду. Однако, к ее удивлению, отражение в зеркале выглядело в этом довольно мило.

– Спасибо! – поблагодарила Анечка и вернулась на кухню. – Как тебе?

– Ты в любой одежде выглядишь замечательно. Мне хотелось купить рубашку, но я не успел подыскать подходящую.

– Нет, ты что! – Анечка испугалась, что могла невольно обидеть Сергея. – Мне очень нравится.

– Правда?

– Да.

Сергей поднял крышку сковороды и потянул носом ароматный пар.

– У тебя руки золотые. – Он выдвинул ящик стола и достал штопор. – Пахнет замечательно.

– Только я гарнир не приготовила, – переполошилась Анечка. – Ты не сказал, что можно брать.

– Мелочи, – отмахнулся Сергей, вкручивая штопор в пробку. – Наши далекие предки вообще ели одно мясо и замечательно себя чувствовали. – Он открыл бутылку и достал из буфета посуду. – Едят же шашлык под вино, почему мы не можем точно так же съесть отбивные?